Текст книги "Маскарад (СИ)"

Автор книги: QueenOfUnicorns

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Корделия помолчала и вздохнула.

– Ты совсем распустилась в последнее время, Виктория. Жаль, я видела в тебе потенциал стать кем-то большим. Мы могли бы столько добиться в тёмной магии все вместе.

– Помочь Зои убить мою кузину ради глупого каприза? Вот уж достижение.

– Так ты не хочешь помогать?

– Как вы догадались, интересно?

– Никак не поймёшь, да? Ты тут не главная, поэтому слушай внимательно. Я знаю твои больные места. Вижу тебя как на ладони. Я знаю, кто тебе дороже всех.

– И кто же?

– Не согласишься, и Диана пострадает. Я уничтожу её. Убью. Отравлю.

Вот оно. То, чего она и боялась. Завели в тупик.

Сердце забилось чаще, но Виктория не поддалась эмоциям. Смотрела она дерзко и упрямо, не желая подчиняться.

– Нет, вы не сможете. Вы просто запугиваете меня.

– Да что ты, дорогуша? – пропела Корделия. – Давай покажу тебе кое-что.

Она запустила руку в карман юбки и достала несколько крошечных пузырьков.

– Вы что, всегда носите с собой яд? – ехидно спросила Виктория, уперев руки в бока.

– Да, и ничего такого. Есть люди, которые постоянно ходят с ножом.

– И зачем они вам? – Виктория кивнула на флаконы.

– Никогда не знаешь, когда понадобится. Например, неудачное свидание.

– Вы ходите по свиданиям?

– Уже нет, иначе все запасы бы извела. Ты меня поняла? Или правда хочешь проверить, обманываю ли я тебя? Мы могли бы это устроить, но уверяю, тебе не понравится, дорогуша.

Дыхание сбилось.

Виктория вмиг приняла решение.

– Хорошо, – сказала она. – Но вы мне тоже поможете.

– Слушаю, – заинтересованно приподняла правую бровь Корделия.

– Когда путешествие закончится, я не хочу здесь оставаться. Я хочу уйти отсюда.

Корделия нахмурилась.

– Смотри, повышаешь рейтинг истории. А сама ты не справишься?

– Я не про это! – возмутилась Виктория, отпрянув.

– А про что тогда?

– Мне нужен русалочий эликсир.

Виктория сама не знала, как ей пришло это в голову. Наверное, мечта жила внутри, ожидая своего часа, слишком долго. Виктория хотела стать русалкой с самого детства, сколько себя помнила. Она знала, что так не поступают. Не бросают всё, что есть. Не уходят. Не сдаются. Но ей было страшно. Оставаться в мире, где есть Зои, готовая в любой момент подставить подножку, где Кассандра только и шепчет что «будь как они», где Корделия строит козни, где мертва Миранда, Виктория была не намерена. Она думала, что теперь, когда чёрное и белое смешалось и не осталось ничего «правильного» и «неправильного», можно позволить себе маленькую слабость – сбежать, скрывшись от бед.

Виктория думала о своём решении ещё много дней, до самого последнего момента, сомневаясь и колеблясь. Она корила себя – и наяву, и в ночных кошмарах – за то, что согласилась предать Миранду, но как только видела Диану или представляла её безгрешное юное лицо, думала, что это того стоит. Диану все любят. Диана светлая. Диана тёплая. Диана лёгкая. Диане стоит жить, стоит остаться. А Виктория пусть уйдёт. Подвергнуть жизнь сестры опасности было немыслимым, даже более немыслимым, чем подвергнуть опасности жизнь Миранды. Виктория не до конца верила Корделии, считая, что та вполне могла преувеличить свои возможности. Гнусная манипуляция. Всё портило одно «но». А вдруг не преувеличила? Вдруг Корделия говорила правду? Виктория даже думать не могла об этом. Исключено.

– Я хотела поговорить с тобой, – как-то сказала Диана, заглянув вечером к комнату Виктории. Та сидела на постели в пижаме и маске для сна на лбу. – Почему ты такая задумчивая в последнее время?

– Тебе кажется. Всё нормально, – ответила Виктория и вымученно улыбнулась. – Просто я устала.

– Да, за ужином тебе снова досталось.

– Ничего страшного, Ди. Я не гожусь в королевы, и это правда. Мама права.

– Нет, не говори так.

– Ну перестань, не надо меня утешать.

– Мне… больно, что я не могу помочь тебе.

– А как ты поможешь? Тут уж ничего не поделать. Тебе бы больше пошло быть королевой. А я не королева.

– Мне? – удивилась Диана. – Может быть. Я не думала об этом, но вижу, как мысль о троне тебе претит.

– Тебе всего шестнадцать.

Диана засмеялась.

– А тебе – восемнадцать, а ты звучишь так, будто из тебя буквально песок сыпется.

– Я имею в виду, что ещё несколько лет назад я думала, что не так уж плохо быть королевой. В шестнадцать я размышляла о власти очень часто, не то что ты. Тебя от этого освободили. Да и я теперь… мечтаю о других вещах.

– И о чём ты мечтаешь?

Виктория замешкалась.

– О море, да? – тихо спросила Диана, вздохнув. – О кораблях, морских приключениях и подвигах? Или… о русалках?

Сердце Виктории заныло. Её раскрыли.

– Ты знаешь?

– Сложно не знать. Я всегда видела, как тебя тянуло к воде.

Это была правда. Когда Виктория, ещё пятилетней девочкой, впервые увидела море, то влюбилась. Влюбилась в бушующие, словно нашёптывающие что-то волны, в ослепительный, чарующий блеск воды, в крики чаек. А затем Виктория заметила в тени, у россыпи прибрежных камней, русалок. Они переговаривались, плескались в тёплой воде, подставляли лица солнцу и звучно смеялись. Тогда внутри что-то ёкнуло. Её закружила мечта – стать русалкой. Беззаботной, счастливой, прекрасной.

– И ты бы поняла, если бы я… скажем так, ушла?

Диана пожала плечами и грустно взглянула на Викторию.

– Конечно, поняла бы. Другое дело, что мне бы тебя не хватало. Но я не понимаю, зачем оставаться, когда ты совсем не счастлива во дворце. Незачем мучить себя.

– Ди, ты не представляешь, что такое трон. Власть тебя задавит. Ты станешь совсем другой.

– Хочешь сказать, лучше, чтобы власть задавила тебя? Так не пойдёт. Я бы справилась. Завела бы себе союзников. Познакомилась бы с Дженнифер Валери Мэй поближе.

– Ты такая наивная и милая. Я не хочу тебя переубеждать, но представь, ещё два года до трона… Эти годы изменят тебя до неузнаваемости. Из тебя душу вытрясут.

– Ради тебя я бы справилась. К тому же, мне нравятся и апельсины, и карамель, и зима. Я даже не против имени «Герман», – рассмеялась Диана.

– Сумасшедшая, – беззлобно выдохнула Виктория и улыбнулась. – Представь, тебя выдают за того, кого ты не любишь.

– Я смогу его полюбить. Главное, правильно выбрать. В браке нет ничего такого. Сначала достаточно просто уважать друг друга, а потом королевство бы сплотило нас, и чувства бы пришли.

– Ты слишком идеальная, Диана.

– Я скучная. Так мне обычно говорят: ты скучная.

– Каждый бы мечтал быть такой скучной. Для меня ты идеальная. Ты особенная.

– Подобное парни говорят наивным возлюбленным: «О, Пенелопа, ты такая особенная! Ты не похожа ни на одну девушку!»

– Да ну тебя, – рассмеялась Виктория. – «Пенелопа»! Правда. Я люблю тебя, Ди. Всегда помни это.

– Обещаю. Я не забуду.

Всё свершилось. Виктория сделала это. Явилась на день рождения, скрепя сердце оставила коробочку с помадой и письмом-обманкой среди других, и, сходя с ума, ждала. Она специально отстранилась от отца, Дианы и Кассандры, чтобы её не упрекнули за слишком печальный для вечеринки вид («Виктория, что за лицо? Ты пришла на день рождения! Порадуйся за кузину!») Предыдущие несколько недель подготовки и ожидания беды истощили её. Она сделалась меланхоличной и никак не могла держать лицо. Будто бы и не было занятий, когда её учили выдержке. Виктория чувствовала дурноту. Она сидела в углу, мелкими глотками пила воду и смотрела на всех, кто хотел её поприветствовать, потерянно. Неподалёку крутился задумчивый, одинокий чудак в зелёном галстуке – страдалец не хуже Вертера. Если присмотреться, то можно заметить, как в его глазах сияла и стонала умирающая влюблённость.

– Всё прекрасно, – шепнула ей в один момент счастливая Зои. – Она накрасилась помадой и ушла в комнату.

Виктория стояла в толпе, когда Калеб побледнел и упал. Она вздохнула, её губы дрогнули и изогнулись в усмешке. Вот оно, оказалось так неизбежно, случилось так быстро и так близко, на расстоянии нескольких шагов.

Из-за неё. Будто и не было ни Зои, ни Корделии. Лишь Виктория. Только её вина.

Она представляла, как не приносит коробочку или как кладёт туда обычную помаду. Делает, что угодно, чтобы не видеть, как вокруг вершится хаос в пустой борьбе за жизнь принца. Но потом одёргивала себя, вспоминая угрозы Корделии, потому что если бы ведьма их воплотила в жизнь, то больше ни в чём бы не осталось смысла. Уже не было ясно, что правильно, а что – нет. Да и разбираться некому. Виктория решила, что всё равно. Скоро она уйдёт. Позорно сбежит от семьи, трона, оставит нынешнюю жизнь позади, чтобы никогда не вернуться. Чтобы не вспоминать о том, что натворила. Она грезила лишь о флаконе русалочьего эликсира, о море и о спасительном забытье, потому что не смела грезить о том, чтобы Миранда осталась жива. У Виктории больше не было веры в лучшее, а была только в то, что Зои добьётся своего. Зло восторжествует. В этой сказке не будет хорошего конца.

Виктория наблюдала за путешествием Миранды. Уроки были забыты. Она сбегала из дворца и вместо занятий приезжала в дом Корделии. Вместе они часами сидели в гостиной, куда ведьма принесла магический стеклянный шар на подставке, пили горький травяной чай и смотрели. Виктория видела всё: встречу с Филиппом, ночное путешествие к очаровательной ведьме Анне и её жертвенность, столкновение с сиренами, долгий пророческий разговор с Опаской, слёзы Джея. Видела смерть. Много смерти. Смерть Лукаса. Смерть Опаски. Смерть феи, изменившую всё. Это убийство, одновременно очернившее и возвысившее Миранду, её же и спасло.

Та роковая схватка ещё долго появлялась у Виктории перед глазами. Пляшущий в воздухе нож, мечущаяся по сторонам фея, резкие движения Миранды и её решимость, поборовшая робость и страх. Крылья, отсечённые одним движением, и подрагивающее тело в фонтане. Виктория и Корделия наблюдали молча, не отрывая взгляда от шара и почти не моргая.

– Она далеко пойдёт, – негромко сказала Корделия, даже не вздрогнув, когда Миранда возвращалась в дом Филиппа.

– Ужас, – пробормотала Виктория, брезгливо отвернувшись.

– Я свяжусь с Зои. Миранда не должна умирать.

Виктория вопросительно посмотрела на Корделию, не зная, радоваться или грустить. Происходящее походило на плохую шутку.

– Зачем она тебе? – Она попыталась усмехнуться абсурдной догадке. – Заберёшь её в помощницы?

Абсурдная догадка оказалась верной.

– Было бы замечательно. Она такая юная, красивая и сильная. Зои будет не до тёмной магии, если она вернётся, а вот Миранде…

– Вы стали называть её по имени, – хмыкнула Виктория, удивившись. – Она не игрушка, чтобы вертеть её судьбой, как вам угодно. Если она вернётся, то останется с Калебом.

– Может, и останется, но я поговорю с ней. Ты же бросаешь свою жизнь, начинаешь всё с чистого листа. Может, и она захочет сделать то же самое?

Виктории казалось странным, что Корделия стала такой серьёзной и рассудительной. Обычно-то она сыпала усмешками и «дорогушами».

– С матерью у неё отношения не очень, как я понимаю. Лучшая подруга предала её.

– А вы в этом помогли.

– Идея-то была её. Мне неважно, что делать. Ведьмы слишком долго живут, чтобы постоянно переживать о судьбах других людей. Равнодушие молодит.

– Какие-то напыщенные глупости, – поморщилась Виктория.

– Только для тебя. – Корделия помолчала, смотря, как Миранда поднимается на второй этаж дома кондитера. – Миранда заслуживает лучшего. Вы-то с Зои сомневались, наговаривали на неё, якобы Миранда никогда не решится куда-то отправиться. А она решилась. Она фею убила ради любви. И она ещё не знает, что ждёт её потом. Лучше она будет у меня, чем среди тех, кто её не ценил и предавал.

Виктории стало смешно от того, как быстро Корделия забыла про Зои и стала следить только за Мирандой, как кузина ей понравилась. Корделия смотрела на Миранду и думала только о Миранде. Она верила в неё, загорелась ею и даже связалась с Зои, использовав старинный способ общения через книги. Только вот сообщение, похоже, не дошло до адресата. Но это теперь было и не важно. Виктория поняла, что Миранда не умрёт, и ей стало проще: она больше не сидела каждую минуту, ожидая подвоха. Но она всё равно была уверена, что не останется. Не передумала даже в момент, когда Миранда, Зои и Джей отправились на пегасах домой.

Миг встречи с Кассандрой окончательно всё определил. Виктория поняла, что во дворец она больше не вернётся никогда. До того разговора – последнего разговора с матерью – она никогда не думала, что слова имеют такую силу. Всего пять слов и две секунды. Они изменили, разрушили всё, что существовало в жизни Виктории до тех пор.

– Я не хочу быть королевой.

Кассандра заметно помрачнела: она нахмурилась, скрестила руки на груди и устремила на дочь ледяной взгляд.

– Неужели? А кто же тогда займёт престол, скажи на милость?

– Моя сестра. Она будет отличной правительницей, я уверена. – Виктория продумывала реплики часами, но всё было напрасно. Ей казалось, что она звучит робко и неубедительно. Кассандра хмыкнула и повысила тон:

– Глупая! Я столько лет готовила тебя, воспитывала, искала лучших гувернанток и учителей, чтобы ты стала достойной королевой. И вот так ты мне отплатила?

– Извини, такая жизнь не для меня, – пролепетала Виктория, съёжившись.

– Конечно, тебе хочется жизни без проблем! Купаться в роскоши, ничего не делать, вести себя по-хамски, капризничать, и чтобы все тебе прислуживали и восхваляли тебя! А ещё цветного единорога, чтобы скакать на нём целыми днями! – с иронией в голосе произнесла Кассандра. – Такого не случится, поняла?

Виктория побледнела. Грозный тон матери пугал её.

– Мама… – Но Кассандра только отвернулась от дочери и закрыла лицо руками.

– Ты мне больше не дочь. Убирайся отсюда.

Виктория медленно вышла из комнаты. Сначала она хотела подняться в спальню, как и планировала раньше, взять с собой какие-нибудь вещи, постучать к сестре и попрощаться. Однако потом решила, что ей не нужно никаких вещей и нет необходимости сыпать соль на раны.

В горле защипало, но Виктория так и не заплакала. Она знала, что время пришло. Виктория выбежала из замка, пересекла большой сад, обласканный солнцем, и направилась обратно к ведьме.

– Давай ещё раз спрошу, – сказала Корделия, когда они спустились в подвал. – Ты уверена?

– Да, – ответила Виктория, вздохнув.

– Ты не сможешь ничего вернуть, понимаешь? А через несколько лет забудешь прошлое. Разве это не страшно – не иметь прошлого?

– Вы это уже говорили. Такое прошлое не грех забыть.

Корделия повела плечами и протянула ей эликсир – маленький круглый пузырёк с розовой блестящей жидкостью внутри.

– Твоё право. Тогда пойдём к обрыву?

Виктория замешкалась, сжав эликсир в вспотевших ладонях.

– Я знаю, что у нас есть время до возвращения. Можно сделать ещё кое-что?

– И что же?

– Хочу написать письмо Миранде.

– Попытаться обелить себя? – усмехнулась Корделия.

– Нет, – покачала головой Виктория. – Если она ненавидит меня, то мне никак себя не обелить. Я хочу не этого, а лишь рассказать, что произошло, поговорить с ней по-человечески, так, как я с ней никогда, наверное, не говорила. И попрощаться.

Корделия была не против.

Виктория села за деревянный стол, взяла ручку и посмотрела на пустые листы бумаги. Ей вдруг стало так легко. Она почувствовала себя просветлённой, свободной, окрылённой и любящей. За её почти восемнадцать лет жизни было столько неверного, злого, подлого. Но это письмо… Это было правильно.

***

…Я поражаюсь тебе, Миранда. Не каждая бы так поступила ради любви. Ты сильная. Сильнее, чем мы все представляли.

Не подумай, я не хочу обелить себя. А если и хочу, то теперь в этом нет смысла. Я ухожу, потому что я не хочу больше на это смотреть. Не могу думать о том, что такое возможно. Только представь: Зои – одна из многих, и эти люди среди нас.

Мне жаль, Миранда. Теперь выбор за тобой. Я не знаю, как ты вернёшься в обычную жизнь и примет ли она тебя. Наверное, лучше, чтобы ты правда осталась с Корделией, хотя я и не знаю, что тебя у неё ждёт.

А я выбор сделала.

Виктория»

========== Путь домой (продолжение) ==========

CLANN – The Stolen Child

Я прочла письмо не единожды. Снова и снова пробегала взглядом по строчкам и никак не могла поверить, что написанное не просто плохой сон, который уйдёт, стоит лишь открыть глаза и выбраться из постели.

Письмо натолкнуло на размышления. Мысли перетекали одна в другую так, как соединяются реки, как меняются секунды, минуты, часы, дни, годы и судьбы, как юность прощается с детством и склоняет голову перед взрослостью. Разум стал густым, тягучим. Чувства обострились и взяли верх над рассудком.

Первое – осознание.

Понадобилось время, чтобы понять, как такое случилось. Почему со мной? Было странно думать о том, что Виктория написала правду, но я не могла усомниться в её честности: если она ушла и ушла с добрыми намерениями, то ей незачем обманывать. Мне хотелось крепко обнять Викторию и подбодрить её. С удивлением я обнаружила, что стала сопереживать ей, чего никогда не делала. Порой она была невыносима, и это глупо отрицать. Но едва ли я вынесла испытание троном – даже не троном! подготовкой к трону! – и осталась прежней. Холодность и саркастичность были в характере кузины, пожалуй, с самого начала, и трон их только закалил. Но то, что она сделала для Дианы, невольно заставило меня проникнуться к ней сочувствием и глубоким уважением. Я увидела в этом жесте себя. Жертвенность у нас, похоже, в крови. Только вот не каждая из нас разобралась, ради кого стоит чем-то жертвовать.

Второе – терпкая усмешка, ленивая констатация факта: «этого стоило ожидать».

Подумать только: ещё несколько дней назад у меня не было никого ближе, чем Зои. Казалось, между нами нет секретов. Казалось, мы всегда поддержим друг друга, придём на помощь, будем стоять друг за друга, что бы ни произошло. Самой страшной размолвкой было её умалчивание о свадьбе. А затем… Удар за ударом. Правда, набросившаяся на меня, словно бешеный зверь со сверкающими глазами и пеной у пасти. Настигшая, будто хладнокровный убийца. Зои рассорила нас с Джеем – и меня толкают, а я падаю, царапая о камни руки, ноги, живот и лицо. Зои привела Лукаса на смерть – и соперник безжалостно пинает и бьёт меня, я кричу, рыдаю, вырываюсь, а слёзы смешиваются с кровью, грязью и потом. Зои привела меня на смерть – и противник накидывается с ножом. Не убивает сразу, а хладнокровно мучает, истязая плоть. И вот скрытая свадьба, о которой я, впрочем, всё равно бы узнала, уже ерунда. Сказать кому-то, что Зои готовила план, чтобы я погибла, – не поверят. Но я поверю уже легче. Путешествие заставило свыкнуться с неприятными сюрпризами. Больно, но не странно.

«Зои хочет тебя убить» – «Вы этим решили меня удивить? Позовёте, когда она придумает что-то поинтереснее».

Как бы ни было горько признавать это, но я давно поняла, на что способна Зои. Она не остановится ни перед чем, если захочет достигнуть цели.

Самое смешное вот что: Зои ничего не добилась. План провалился. И неудивительно. Сказки? Злые, завистливые цари и добрые молодцы с красавицами-жёнами? Найти то – не знаю что? Какая чушь. Если бы они внимательно читали, то знали бы, что в финале молодец справляется со всеми препятствиями и возвращается домой. Вот и я вернулась. Я выжила Зои назло. Вытерпела. Опрокинула бутылку с ядом. Запачкала руки в крови, залила душу, чтобы она задохнулась, смолой. Продалась дьяволу. Сожрала прежнюю Миранду с костями. Собрала все ингредиенты. Спасла Калеба. Сделала всё возможное, чтобы Зои ничего не получила. Но всё равно осталась в дураках. И почему? Потому что он ушёл от меня. Потому что я не нужна. Оказалось, что я не «особенная». Не «идеальная». Только и всего. Как же глупо.

Третье – боль.

Я отложила письмо в сторону и легла на кровать, сжавшись в комочек. Меня проняла дрожь и охватило бессилие. Я чувствовала себя беспомощной и обречённой.

Да, план оказался неудачным. Да, я выжила. Но теперь я спрашивала себя: и что дальше? После того как ушёл Калеб, всё потеряло смысл.

Я наивно полагала, что путешествие ничего не изменит. Думала, что с Джеем мы и не заговорим, а приехав домой, разбежимся и продолжим избегать друг друга. Думала, что Зои так и останется для меня лучшей подругой. Думала, что вернусь к Калебу и мы будем счастливы. Но поменялось слишком много.

Я смогла бы прийти в себя, если бы он не ушёл. Тогда история с планом Корделии и Зои потеряла бы смысл. Но в итоге смысл потеряла вся моя жизнь. С Калебом было бы не страшно, а без него… Я вернусь к рутине, которая заполнится пустотой. Пустота на каждом шагу. Нет Зои – и не с кем сидеть за партой, сплетничать, не с кем ездить на главную площадь по выходным, некого пригласить в гости на чашку чая или просмотр сериалов, не у кого просить совета. Нет Калеба – и нет прогулок за руку, шуток только для нас, затаённого дыхания, смущённых взглядов, невольных касаний, объятий, нежностей и клятв. Нет меня.

Если только…

В голове появилась идея, которая на секунду показалась спасительной, но я быстро её отмела.

Нет.

Забудь о нём.

Он тебя не простит. Только оттолкнёт.

И не надейся.

Я со страхом подумала, что меня, как и несколько лет назад, будет ждать неделя отчаяния и меланхолии. Неспособность встать с постели, выйти из дома, сделать простейшие вещи. Только эта комната, слёзы и шум в голове. Мысли, которые сотрут меня, а я подчинюсь, потому что не сумею противостоять.

Я могла бы остаться и попытаться жить как прежде, но это была бы попытка обмануть саму себя. Ничего больше не наладится. Не смогу. Не выдержу.

Ту ночь, те несколько часов, что от неё остались, я провела беспокойно. Плакала, металась по постели, путаясь в одеяле, а потом лежала, устремив взгляд в одну точку и снова плакала. От обиды. От страха. От боли. От безысходности. От усталости. А ранним утром, когда слёзы высохли и начало светать, но замок ещё спал, я поднялась, толком не понимая, что делаю, и стала собирать вещи в рюкзак. С меня хватит.

– Кого я вижу!

Едва Корделия открыла дверь, её уставшее лицо начало оживать. Оно быстро приобрело то же выражение, с каким она встречала нас предыдущим вечером, – чуть приподнятые брови, блестящие глаза и широкая улыбка, сочившаяся фальшью. Поза тоже стала похожей: Корделия оперлась правым локтем о дверной проём, а левую руку упёрла в бок, изогнув талию. Она красовалась – и неважно, что я не принц на белом коне и не Адриан Фиерсе, а она стоит в пижаме, состоящей из свободной хлопковой рубашки с короткими рукавами и длинных брюк, и тапочках, а не в вечернем платье, усеянном блёстками. Манерность ведьмы смешила меня.

– Я сбежала, – пробурчала я.

– Как ты вообще сюда добралась?

– Ненадолго одолжила карету. Уже отправила её обратно.

– И лес тебя пропустил? – Она с сомнением на меня посмотрела.

– А мог не пропустить?

Корделия помолчала (возможно, надеясь, что молчание поглотит необходимость отвечать), а через секунду улыбнулась, оглядывая меня – уставшую, угрюмую, разбитую, растрёпанную, с огромным рюкзаком за спиной.

– Ну и? – ликующе спросила она и постучала ногтями о дверной проём. Цок-цок-цок.

– Я согласна, – раздражённо выдохнула я.

– А говорила, что я безумна. Похоже, кое-кто здесь ещё более сумасшедший, – рассмеялась ведьма и зевнула. – Я-то думала, что ты поразмышляешь, потом мы с тобой пару раз встретимся и всё обсудим… Но мне так даже больше нравится. Почему передумала? Что-то случилось? Как же твой драгоценный Калеб?

– Он бросил меня, – угрюмо пояснила я, поёжившись от холодного ветра. – Не могу оставаться в замке.

Корделия вскинула брови.

– Неужели? А что насчёт… – Она хмыкнула, потерев подбородок. – Было бы странно спрашивать про Зои, да? Или про Джея?

Я окинула её раздражённым взглядом.

– Ну не смотри на меня так! – усмехнулась она. – Хорошо, я поняла. Допустим. А родители?

Я пожала плечами. Сердце защемило.

– Оставила записку.

– Тебя будут искать. – Корделия покачала головой и сделала несколько шагов в сторону, освобождая мне место. – Ну ничего, что-нибудь придумаем. Проходи. Добро пожаловать домой.

========== Место назначения ==========

В те восемь месяцев, что я жила у Корделии, меня никто не звал особенной. Да и я такими словами не разбрасывалась. Не может быть каждая жертва особенной. Особенная – лишь первая. И последняя.

Пока она сидела на троне, не решаясь вскрикнуть или улететь (всё равно в этом не было бы смысла), я успела её рассмотреть.

– Пожалуйста.

Визуально она была выше, чем остальные.

– Я ничего не сделала плохого.

Хрупкая.

– Вы же у власти. Что, честно заняли трон и только помогали народу?

С бледной тонкой кожей, с просвечивающими венами на руках.

– Клянусь.

Худая.

– Ну, одна из вашего рода когда-то давно чуть не убила юную Венди из-за ревности. За грехи предков нужно платить.

Одетая в белое шифоновое платье до пят.

– Может, мы попробуем договориться?

Нервно перебирающая губами и глотающая слова.

– Послушайте, мне жаль вас, но, если бы знали мою историю, вы бы тут не плакались. Мне это надоело. Хоть бы поборолись для приличия. Ну понимаете: интересная, динамичная схватка. А так я даже говорить с вами не хочу. Я ничего не могу поделать, поймите.

С длинными светлыми волосами, украшенными вплетёнными в них лилиями и мелкими белыми розами.

– Тебя найдут.

С большими голубыми глазами.

– Очень надеюсь. Но пока на меня всем плевать, как и на фей. Пусть сначала попробуют найти следы.

Отчаянными глазами.

– Только не трогай мой народ.

Молящими глазами.

– Свидетелей мне указано не оставлять.

Её крик звенел у меня в ушах. Так же, как и крики её подданных. А может, это я сейчас додумываю? Стоит сказать феям, что ты не веришь в их существование, как они слабеют и становятся тихими и покорными. Несчастные, никому не нужные создания.

Обратно добиралась пешком, встречаемая прохладным мартовским ветром и первыми лучами солнца. Я брела по лужам и грязным узким тропинкам, переулкам и подворотням, избегая людей (есть же сумасшедшие, гуляющие в семь утра) и сильнее кутаясь в большую чёрную толстовку, которую вечером снова придётся отстирывать. Выглядела я, конечно, не очень. Мне представлялось, что я буду одеваться в чёрное платье, как в моей странной галлюцинации, навеянной душным подвалом и парами зелья. Два слоя плотной тёмной ткани, верхний декоративно порван в нескольких местах, ткань свисает клочьями, полы юбки тоже рваные, неровные. Пуш-ап третий размер, точёная талия, вьющиеся волосы, кожаные ботильоны на каблуках. А что в итоге? Толстовка, черные мешковатые штаны и кроссовки. Грудь у меня не выросла, волосы потеряли блеск и объём из-за дешёвых шампуней, талия могла бы быть тоньше. Корделия иногда удивлялась, что я нисколько не похудела, а потом вспоминала, сколько печенья я съедаю за неделю. Приходилось спасаться сладостями от её неумелой стряпни: тушёного мяса и жирных супов.

Пальцы крепче вцепились в ремень сумки, перекинутой через плечо, где бряцали стеклянные флаконы. Сколько я добыла крыльев сегодня? Десятки, десятки, десятки. Чехол с грязным, натерпевшимся ножом крепился к поясу на талии. Я не знала, охотятся ли за мной, но чувствовала, что поселение фей лилий мне просто так не пройдёт.

Я не хочу описывать все месяцы, потому что это время, которое удручает. Я не до конца понимала, на что обрекала себя, когда уходила к Корделии. Казалось, что это поможет забыть о прошлом и научиться чему-то новому, тому, чего я ещё не умела. Я представляла, что она объяснит, как колдовать, что я наконец-то найду в себе эту искру. Думала, что магия живёт внутри, просто очень глубоко, и нужно приложить усилия, чтобы её отыскать. Мечтала, что Корделия научит меня заклинаниям, а ещё варить зелья, разбираться в травах и делать лекарства. Чем ещё занимаются ведьмы?

Чем ещё занимаются ведьмы…

Они хотят большего. Корделия хотела большего.

Я поняла, что мои представления пусты и наивны, через несколько дней после моего самонадеянного побега. Тогда она принесла мне подарок. Нож. Жизель.

Ведьма обманула меня. Я несколько раз спрашивала, что именно мы будем делать и что там с магией и ковеном, и быстро поняла, что у неё нет определённого плана. Наивная, избалованная, изнеженная, я думала, что мы будем учиться колдовству, собирать травы и ягоды и превращать принцев в лягушек. Корделия уклончиво отвечала, что мне нужно подождать и набраться опыта, а ей самой – стать сильнее, всколыхнуть магию в крови. Слова о ковене и Запретных землях звучали размыто, но я терпеливо ждала, тем более, о прошлой жизни пришлось забыть.

Я почувствовала подвох, когда задания стали однообразными и кровавыми, превратившись в заказы. Для того, чтобы «набраться сил», Корделия готовила особые эликсиры. Эликсиры из крыльев фей. Помимо мытья котлов и вытирания пыли на стеллажах подвала раз в несколько недель я проделывала один и тот же ритуал. Выйти рано утром, прийти в парк (или на берег, или в лес, или в сад, или ещё куда), найти фею, обессилить её, отрезать крылья и избавиться от тела. Иногда задания были другими, но чаще всего я занималась именно феями.

Но что бы я ни делала, от цели Корделии мы были далеко. И я поняла, почему: больше магии ей нужна была молодость. Меня провели, как ребёнка. Корделия хорошо устроилась: варила омолаживающие зелья и пекла амброзию днями напролёт, спокойно укрывшись в своём домике, пока я окончательно портила репутацию. О нас никто не знал и никто не ловил нас, потому что нас не было. Была только я. Мерзкое, жестокое, кровожадное, бездушное животное, услада для Дьявола.

Я не знала одного: почему меня до сих пор не поймали? Иногда, когда я особо уставала, я молила небеса, лишь бы это быстрее кончилось. Я мечтала, как стража меня преследует, затем находит и ловит даже без борьбы, но за мной не приходили. С другой стороны, было понятно, абсолютно очевидно, из-за чего так происходило: я была слишком хороша. Выходила на задания ранним утром или ночью, одевалась в незаметную одежду, натягивала на голову капюшон, а на руки – перчатки, убирала волосы, действовала тихо, быстро и чисто, не допускала свидетелей. Корделия была довольна, но меня это пугало. Я твердила себе, что главное – не позволить совести сожрать себя.

«Мне всё равно».

Видела кошмары по ночам, где рыдающие феи с гниющими раздувшимися телами просили о пощаде.

«Мне всё равно».

Просыпалась в слезах.

«Мне всё равно».

Не могла унять дрожь в руках. Покрывалась холодным потом. Задыхалась.

«Мне всё равно».

Бесконечно думала. Вспоминала. Запиралась в комнате, грызла ногти и выдирала волосы, царапала кожу, поедала шоколад плитками, печенье – коробками за раз.

«Мне всё равно».

Сходила с ума.

«Помогите».

К счастью, паника обычно накатывала только вечером или сразу после «задания», меланхолия сдавливала шею утром. В остальное время я была почти… нормальной. Ума не приложу, как я спокойно говорила с жертвами.