Текст книги "Мастер Рун. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Poul ezh

Соавторы: Артем Сластин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 39 страниц)

Глава 2

Однажды в прошлой жизни, на Земле, мне довелось видеть, как под водой взрывают десять килограмм взрывчатки. Это был спорный с точки зрения закона эксперимент, но опыт есть опыт. Тогда мне казалось, что‑то оглушительное, первобытное впечатление превзойти невозможно. Как же я ошибался.

Все началось с короткой, противоестественной тишины. Она длилась не больше полсекунды, но в этот миг замерло все, застыли на лету птицы, умолк ветер в кронах, и даже река, казалось, перестала течь. А потом вода сделала глухое, утробное бульк. И следом грохнуло.

Земля подо мной содрогнулась. Ударная волна, плотная и невидимая, врезалась в грудь, вышибая воздух из легких с такой силой, что перед глазами на миг потемнело. Ветки над головой затряслись в безумной пляске, осыпая меня дождем из сухой листвы. Я инстинктивно вжался в землю, прикрывая голову руками. В этот момент Камень Бурь, который я все еще сжимал в ладони, выскользнул из ослабевших пальцев и беззвучно укатился куда‑то в траву.

Грохот не стихал. Он катился по лесу, отражаясь от стволов вековых деревьев, множась и усиливаясь, превращаясь в сплошной, давящий на уши рев. Казалось, сам мир раскалывается по швам, а небеса вот‑вот обрушатся на мою никчемную голову.

Когда звук наконец угас, сменившись гулким звоном в ушах, я еще несколько секунд просто лежал, не в силах пошевелиться. Сердце колотилось о ребра, как пойманная в клетку птица, а каждый вдох давался с трудом. Над рекой, в том месте, где я утопил лазурит, поднимался исполинский столб пара и водяной пыли.

Высоченный, метров на двадцать, а может, и все тридцать. Он медленно оседал, клубясь и расползаясь, превращаясь в плотную завесу тумана, скрывшую противоположный берег. А вода… вода вокруг эпицентра кипела. Она бурлила, пенилась, расходясь к берегам грязными, неровными кругами.

– Вот дерьмо, – прохрипел я, с трудом поднимаясь на четвереньки. Голова кружилась. Я увидел свой рюкзак – его отбросило к дереву, и он напоролся на острый сук. Ткань разошлась, и часть моего скудного скарба вывалилась на землю. – Вот же жопа!

Паника подстегнула лучше любого кнута. Я подполз к рюкзаку и начал судорожно запихивать вещи обратно. Все вперемешку, как попало. Дыра была огромной. Пришлось доставать моток веревки и наспех обматывать рюкзак, чтобы он хоть как‑то держал форму и не растерял содержимое по дороге. И только потом я вспомнил про Камень Бурь.

Сердце ухнуло в пятки. Потерять его сейчас было бы равносильно смертному приговору. Я опустился на колени и принялся шарить по траве и опавшей листве, лихорадочно разгребая лесной мусор. Где он? Где⁈ Пальцы натыкались на обычные камни, корни, влажную землю. Наконец, под лопухом я нащупал знакомую гладкую поверхность. Он! Слава всем богам, каким бы то ни было. Я крепче сжал его в руке. В следующий раз нужно придумать ему более надежное убежище, чем карман или ладонь. Особенно учитывая мою новообретенную склонность взрывать все непонятное.

В этот момент что‑то ощутимо ударило меня по голове. Потом по плечу. Я вскинул голову и опешил. С неба падал рыбный дождь.

– Да черт тебя подери! Зараза! – заорал я, скорее от изумления, чем от боли, отскакивая под защиту густых еловых лап.

Их были десятки, если не сотни. Рыбины всех размеров, подброшенные в небо чудовищной силой взрыва, теперь возвращались на землю. Они шлепались в воду, бились в предсмертных конвульсиях на прибрежном песке и в траве, застревали в ветвях деревьев. Некоторые, самые везучие, падали обратно в реку и, оглушенные, уносились течением.

Туман над водой начал рассеиваться, открывая сюрреалистическую картину. Река стала мутной, грязного цвета, по поверхности плыли обломки чего‑то темного и плотного. Не дерево. Что‑то другое… Похоже на панцирь или хитин огромного существа. Я не стал вглядываться, инстинкт выживания вопил, что сейчас не до любопытства. Все мое внимание переключилось на рыбу.

Первая, что попалась на глаза, была размером с мою ладонь, серебристая, с темными полосами вдоль боков. Я схватил ее – она дернулась, скользкая и сильная. Не раздумывая, сунул в рюкзак, прямо поверх остальных вещей. Вторая, покрупнее, килограмма на два с половиной. Туда же. Третья…

– Хватит жадничать, – прошипел я сам себе, но руки действовали будто отдельно от сознания, хватая еще одну крупную рыбину. – Беги уже!

Но первобытный инстинкт, инстинкт голодного человека, получившего внезапный дар, был сильнее страха. Еще одна. И еще. Рюкзак оттягивал плечи неприятной тяжестью, но я продолжал, пока не набил его рыбой под завязку. Штук семь или восемь самых приличных экземпляров. Больше просто физически не влезало.

Я уже разворачивался, чтобы наконец убраться отсюда, когда до моих ушей донеслись голоса.

Замер, превратившись в слух. Голоса доносились с севера, со стороны той самой деревни лесорубов, которую я так старательно обходил. Несколько человек, судя по тембру. Говорили они громко, взволнованно, и, что самое худшее, их голоса приближались. Они шли сюда, к месту взрыва.

– … видел вспышку! Яркую, как солнце! Прямо над рекой!

– Думаешь, это практики? Может, война началась?

Ноги сами понесли меня прочь. Забыв про усталость, я вскарабкался вверх по крутому склону, цепляясь за корни и ветки. Рюкзак, набитый мокрой, тяжелой рыбой, больно бил по спине, но мне было наплевать. Главное убраться. Убраться, пока местные не вышли на берег и не начали прочесывать окрестности. Они не идиоты, быстро поймут, кто причина этой катастрофы. Хотел уйти незамеченным? Ага, как же. Разбежался.

Здесь, в отдалении от реки, лес был гораздо гуще. Я побежал, не разбирая дороги, ломясь сквозь кустарник. Ветки хлестали по лицу, оставляя саднившие царапины, корни, словно змеи, пытались подставить подножку. Но я мчался вперед, подгоняемый адреналином и страхом, желая лишь одного оказаться как можно дальше от реки и людей.

Не знаю, сколько я так бежал. Может, полчаса, а может, и больше. Легкие горели огнем, сердце бешено колотилось о ребра, а в боку начало нещадно колоть. Наконец, я споткнулся о ствол поваленного дерева и рухнул на колени, жадно хватая ртом воздух. Скинув с плеч ненавистный рюкзак, я просто завалился на спину, глядя в зеленый полог листвы над головой. Солнце пробивалось сквозь него редкими золотыми пятнами. Красиво и так расслабляюще. Иронично, после того ада, что я устроил.

– Молодец, Корвин, – выдохнул я, обращаясь к самому себе. – Просто гениально. Тихо, незаметно… Можно было бы просто в деревне начать орать что я Лео Фаррел.

Долго отдыхать я себе не позволил. Как только дыхание немного выровнялось, я сел, напился теплой воды из фляги и трезво оценил свою добычу. Я вывалил все из рюкзака и понял, какую глупость совершил. Половина рыбин были мелкие или уже откровенно дохлые. На кой‑черт я их нахватал? С тяжелым вздохом я оставил себе две самые крупные и свежие, а остальных оттащил в сторону и присыпал листвой и ветками. Не хотелось оставлять следы.

Наконец побрел дальше, стараясь держать реку примерно слева от себя. План был прежний, двигаться вверх по течению, к истокам. Но теперь к нему добавился новый пункт, быть в десять раз осторожнее.

Только когда солнце перевалило за полдень, я понял, что на сегодня хватит беготни. Нужно было остановиться, прийти в себя. Понять, куда я вообще забрел, разобраться с рыбой, отдохнуть и… видит Игнис, больше никогда не совершать таких идиотских поступков.

Я заметил, что местность вокруг изменилась. Деревья стали ниже и тоньше, под ногами все чаще попадались камни, а иногда и целые валуны, густо поросшие мхом. Лес выглядел каким‑то больным, нездоровым. Много сухих, безжизненных веток, голые стволы мертвых деревьев. Будто что‑то высосало из этого места жизнь, оставив лишь серый, костлявый скелет былой рощи.

Я выбрал место у небольшого ручья, рядом с большим плоским камнем, который мог бы сослужить мне и столом, и разделочной доской. Судя по остаткам старого кострища, углям, превратившимся в серую труху, и почерневшим от времени деревяшкам, кто‑то здесь уже останавливался. Но даже я, никудышный следопыт, видел, что стоянка была очень давно. Гостей можно было не ждать. И это хорошо.

– Ладно, друзья, – пробормотал я, вытаскивая нож и глядя на две оставшиеся рыбины. – Давайте сделаем это быстро.

Потрошить рыбу я умел. Не то чтобы виртуозно, но достаточно хорошо, чтобы приготовить ее к еде. Когда‑то дед Корвин, тот самый, чье имя я носил, научил меня этому во время одной из наших летних поездок на озеро. Старик терпеть не мог бездельников, поэтому, если уж я увязался за ним на рыбалку, то должен был делать все сам, от насаживания червяка до чистки улова. Эти руки помнили.

Я счистил с камня мох, ополоснул его водой из ручья, разложил первую рыбину и принялся за работу. Уверенный разрез вдоль брюха, выскрести внутренности, отсечь голову и плавники. Те же манипуляции со второй. Затем тщательно промыл обе тушки в ледяной воде ручья. Они были хороши, мясистые, с упругими серебристыми боками, переливающимися даже в тусклом свете, что пробивался сквозь кроны. Интересно, как они называются в этом мире? Впрочем, какая разница, главное, что съедобные.

Разложив их на камне, я вернулся к рюкзаку. Теперь предстояло решить главную на сегодня задачу, это развести огонь.

Сначала, сбор материала. Благо, мертвого леса вокруг хватало с избытком. Сухие ветки, тонкие, как спички, труха из‑под коры старого пня, сухой мох, который рос пушистыми островками на поваленных стволах. Я сложил все это аккуратной кучкой рядом с будущим очагом, разделив на категории, растопка, тонкие ветки для розжига, средние для жара и толстые для поддержания огня. Огонь любит порядок, это я помнил.

Теперь сам процесс. Я развязал веревку, которой стянул рюкзак, и вытряхнул все содержимое на расстеленный плащ.

– Где‑то ты мне попадался, – бормотал я, перебирая вещи. Наконец, мои пальцы наткнулись на кожаную скрутку. Развернув ее, я увидел набор инструментов: напильники, небольшие щипцы, несколько резцов по дереву и металлу. Явно походный набор, возможно, даже армейского образца. И вот оно! Простое, незамысловатое огниво: изогнутая стальная пластина и кусок кремня размером с мой большой палец.

– Ладно, – пробормотал я, беря кремень в левую руку, а огниво – в правую. – Давай, Корвин, вспоминай дедовы уроки.

Для начала нужна была правильная растопка. Я взял самый сухой мох и тщательно растер его между ладонями, превращая в тонкие, воздушные волокна. Добавил немного древесной трухи, щепотку сухой хвои. Сформировал из этой смеси небольшое гнездышко на плоском камне.

Присев на корточки, я расположил камень‑основание прямо перед собой. Огниво в правую руку, зажав между большим и указательным пальцами. Кремень в левую, покрепче, чтобы не выскользнул.

Первый удар. Металл со скрежетом скользнул по камню, но искры не было. Второй. Третий. Черт возьми, как это вообще делается?

– Угол, – пробормотал я. – Все дело в угле и резкости движения.

Я изменил положение огнива, наклонил его чуть больше. Ударил снова, резко. Искра! Крохотная, оранжевая, она вспыхнула и тут же погасла в воздухе, не долетев до растопки. Уже лучше.

Я придвинулся ближе, почти уткнувшись носом в свое гнездышко из мха. Удар. Еще. Искры посыпались чаще, мелкие, короткоживущие звездочки. Одна упала в мох. Я замер, затаив дыхание. Ничего.

– Да гори ты уже…

Еще удар. На этот раз получился целый сноп ярких искр. Несколько из них упали прямо в центр гнезда. Я увидел, как одна, самая настырная, вгрызлась в сухое волокно мха. Оно начало тлеть – крохотная красная точка, почти незаметная, но от нее потянулся тонкий, едва уловимый дымок.

Аккуратно, очень аккуратно, я опустил лицо к растопке и подул. Легко, еле‑еле, направляя тонкую струйку воздуха прямо на тлеющую точку. Она вспыхнула ярче. Еще выдох. Еще. Красное пятнышко расползлось, захватывая соседние волокна. Дымок стал гуще.

– Давай, давай, – шептал я, как заклинание, продолжая дуть. – Гори, зараза!

И мох вспыхнул! Маленькое, робкое пламя лизнуло труху, та занялась почти мгновенно. Я быстро подложил самые тонкие веточки. Они затрещали, и огонь жадно набросился на них. Потом в ход пошли ветки потолще.

Через десять минут у меня горел вполне приличный, жаркий костерок.

Я поднялся, отряхнул колени и вернулся к рыбе. Нужно было соорудить что‑то вроде вертела. Я нашел две сучковатые ветки с развилками на концах, заострил их и воткнул по обе стороны от костра. Затем выбрал длинную прямую палку, очистил ее от коры, заострил один конец ножом и аккуратно нанизал на нее первую рыбину, пропустив палку от головы к хвосту.

Уложил импровизированный вертел на рогатины. Рыба оказалась прямо над раскаленными углями, не в самом пламени, где она бы сразу обуглилась, а чуть выше, где жар был сильным и равномерным.

Божественный запах пошел почти сразу. Смесь дыма и печеной рыбы. Мой желудок заурчал так громко, что я невольно усмехнулся. Давно я не был так голоден.

Пока рыба готовилась, я решил разобраться с остальными вещами. Рюкзак был в плачевном состоянии. Попытка зашить его найденным в том же наборе маленьким швейным комплектом оказалась не слишком успешной. Грубая ткань с трудом поддавалась тонкой игле, а швы получались кривыми и косыми. В итоге я плюнул на эстетику, просто стянул края дыры как смог, проделал ножом отверстия по краям и намертво перешнуровал их веревкой. Выглядело отвратительно, но, главное, должно было работать.

Рубаха, в которой валялась рыба, была безнадежно испачкана и провоняла. Я прополоскал ее в ручье и повесил сушиться на ветку. Дождя вроде не намечалось.

Периодически я возвращался к костру, поворачивая вертел. Первая рыбина приготовилась довольно быстро. Местами она, конечно, обуглилась, но это было не страшно. Когда я попытался стянуть ее с палки, она развалилась прямо у меня в руках. Пришлось есть так, обжигая пальцы, отрывая куски горячего, сочного белого мяса. Пусть без соли и специй, это было великолепно. Самая вкусная еда в моей жизни. Или, по крайней мере, в этой ее части.

Первую рыбину я съел целиком, до последнего куска, оставляя только кости. Вторую сначала думал запечь в глине, но, как назло, вокруг была только каменистая почва. Пришлось готовить ее по первому, уже проверенному варианту. Эту оставлю на завтра.

И вот, сытый и немного согревшийся у огня, я достал из кармана Камень Бурь. Покрутил его в руках. Нужно научиться им пользоваться, тем более что это, похоже, мой единственный рабочий инструмент для прокачки. Я уже чувствовал момент перекачки энергии, и даже мог примерно контролировать ее количество. Значит, в следующий раз нужно тратить гораздо меньше. Жалко, что лазурит взорвался, дорогая была штука.

– Шутить с этим больше не стоит, – пробормотал я, откладывая вторую, уже остывшую рыбину на чистый камень. Затем я сдвинул костер в сторону, подбросил туда пару толстых веток, чтобы горело дольше, а сам улегся на теплой, нагретой земле, предварительно накидав на нее охапку сухой травы для мягкости.

Жить в лесу мне категорически не хотелось. Вся эта робинзонада – дело на любителя. А я больше житель городской, ну, или в крайнем случае деревенский. Я привык к минимальному комфорту: крыше над головой, мягкой постели, горячей воде. Поэтому сейчас во мне боролись противоречивые чувства. С одной стороны, пьянящее ощущение свободы. Беги, куда глаза глядят. А с другой суровая реальность. Выбирать‑то было не из чего. Пока что мой выбор, это жизнь впроголодь, непонятно, где и непонятно как. Может, стоило все же заплатить тем лесорубам? Не камнями, так инструментами? И пусть бы везли, куда угодно.

– Так, хватит нудеть, – я легонько хлопнул себя по щекам. – Мы сами выбрали этот путь. Никому не хочется стать пилюлей для какого‑то засранца.

Солнце уже клонилось к закату. Идти дальше в ночь не было никакого смысла. Остаюсь здесь. Я снова взял в руки Камень Бурь. Теперь ни одна моя ночевка без него проходить не будет. Я сжал его в ладони, сосредоточился… и моргнул.

И тут же наступило самое раннее утро. Кажется, у камня, забирающего мое сознание в это странное небытие, есть определенный временной лимит. Максимум часов двенадцать. Я проверил свой прогресс в интерфейсе, стандартная сотая процента.

[Прогресс открытия этера: 50,02%]

Теперь уже официально. Это не глюк, не сбой системы и не мое воображение. Это реальный, работающий способ прокачки. При этом я чувствовал себя отлично выспавшимся, отдохнувшим и слегка голодным. Готовым продолжать свой путь.

Но, прежде чем отправиться дальше, я решил воплотить в жизнь вчерашнюю идею. Я тщательно порылся среди камней, разбросанных у ручья, беря в руки каждый подходящий по размеру и форме и применяя к нему свою способность. Наконец, на один из них система отреагировала. Идентификация показала, что это не просто булыжник. Называется Полевик рунный.

Хм, значит, эту способность нужно применять постоянно. Умение находить подходящие для рун камни – это жизненно необходимо.

Дело было не в том, что мне не терпелось заняться рунами даже в таких экстремальных условиях. Скорее, я был готов сделать еще одну бомбу, чтобы активировать ее, если меня найдут и попытаются вернуть. Сдаваться я не собирался. Хрен им.

Я пошел проторенным путем, но на этот раз действовал куда качественнее. Вчерашнего разгильдяйского опыта хватило с избытком. Достав из скрутки инструменты, я принялся обрабатывать камень. Сначала грубым напильником снял все неровности, затем резцом выровнял одну из поверхностей до идеальной плоскости. Работа была кропотливой и требовала концентрации, но результат того стоил.

Полевик Рунный. Качество камня: очень плохое. Качество обработки: 33%

Затем я принялся перебирать в уме известные мне руны, пытаясь прочувствовать, какую из них этот камень согласится на себе нести, как говорил мастер. Из всех доступных вариантов камень откликался только на одну – Руну Малой Искры. Что ж, название говорит само за себя. Подготовленная площадка камня так и просила начать работу.

Я закрыл глаза, стараясь восстановить в памяти точный рисунок руны. Не просто общую форму, а все углы, всю последовательность линий. Несколько раз мысленно прочертив ее, я взял в руки стило, обмакнул его кончик в густую черную краску из походного набора и, сконцентрировавшись, прикоснулся к камню.

Мне показалось, что камень даже заупрямился. Краска была слишком хороша для него, для такого простого эффекта подошла бы и обычная. Но вскоре внутреннее сопротивление ослабло, и руна легла на камень черным штрихом. Я закончил работу, практически не дыша, и несколько секунд смотрел на результат.

Руна выглядела коряво. Откровенно коряво. Пропорции слегка гуляли, и даже короткие линии были чуть неровными. Но я чувствовал, что именно так и хотел камень. Я доверял этому ощущению. Тем более, это была моя первая, по‑настоящему самостоятельно написанная руна. Вчерашний бабах я буду считать своим несмываемым позором до конца дней.

А дальше – самое сложное. Наполнение.

Я взял камень в ладони, как делал это вчера с лазуритом. Сосредоточился на уже знакомом ощущении потока внутри, представил, как этер собирается в моих руках, заставляя их светиться легким, едва заметным сиянием. А затем направил эту энергию тонкой струйкой в камень.

Полевик отозвался почти враждебно. Он был как губка, но уже насквозь пропитанная водой – больше не принимал. Я отчетливо чувствовал барьер, сопротивление материала. Он мог вместить лишь каплю, крохотную толику силы. Я осторожно надавил, вливая ровно столько, сколько камень был готов принять, и в какой‑то момент почувствовал резкий обрыв. Связь прервалась. Меня бросило в жар, словно я зашел в парилку, но это состояние почти сразу прошло. Руна на камне на мгновение вспыхнула тусклым голубым светом и погасла.

Я затаил дыхание. Получилось? Или я только что испортил с таким трудом обработанный камень? Тот факт, что Камень Бурь, лежащий в другой руке, молчал, намекал, что все сделано правильно. Я положил рунный камень на землю и поднес к нему пучок сухого мха. Сосредоточился на руне, на вложенном в нее намерении. Искра.

Ничего. Ну да, я же не практик. Какие у нас есть способы взаимодействия с рунами? Силой или движением. Я взял камень в руку, ухватил поудобнее и щелкнул большим пальцем прямо по нарисованной руне. Крохотная, жалкая искра сорвалась с камня, пролетела пару сантиметров и погасла. Но руна осталась цела. Значит, я не до конца понял принцип. Попробуем по‑другому. Рунный камень в одной руке. А второй рукой… делаем щелчок пальцами. Щелк!

Сноп ярких, горячих искр вырвался из камня с такой силой, что сдул приготовленный мной мох. Искры рассыпались шипящей гроздью, несколько штук попали мне на штанину, мгновенно прожгли ткань. А потухший было костер, в котором еще тлели угли, снова задымил.

– Зараза! – заорал я, роняя разломившийся в руке и обжегший ладонь камень. – Но… хорошо! Хорошо же, а!

В тот же миг я почувствовал, как в голове что‑то щелкнуло.

Навык повышен: Начертание Рун 3.

Навык повышен: Работа с камнем 6.

И это за такую небольшую работу? Да за такое должны давать ремесло рунмастера, как минимум! А лучше сразу грандмастера!

Идея делать взрывчатку сразу расхотелось. А вот таких зажигалок… Я прошелся вдоль ручья и насобирал еще с десяток подходящих камней. Только после этого, закинув их в рюкзак, я двинулся в путь, на ходу обрабатывая один из булыжников. К вечеру у меня будет несколько готовых заготовок. И я придумаю, как активировать их на расстоянии. Огниво – это хорошо для костра, но такой искрой можно и обороняться. Запулить врагу в лицо сноп раскаленных частиц, мало не покажется. Интересно, для чего такие руны были нужны страже? Для сигналов? Или для пыток?

С таким приподнятым настроением я и пошел дальше, стараясь держаться левее, чтобы не терять из виду реку. В глубине леса мне было не по себе. А уже ближе к вечеру, когда я доел вчерашнюю рыбу, и в кармане у меня лежало пять готовых, но еще не заряженных заготовок для рунных камней, я наткнулся на него. Небольшой, крепко сбитый бревенчатый дом, стоящий на маленькой полянке. Выглядел он пустым. Но судя по аккуратной поленнице дров, свежим пням от недавно срубленных деревьев и утоптанной земле, еще совсем недавно здесь кто‑то жил.