Текст книги "Книга Натаниэля"

Автор книги: Полумрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

CXXIX.

Господь посмотрел на мир.

Он увидел бескрайние леса.

Он увидел степи, по которым, как по морю, бежали волны.

Он увидел сияющие на солнце ледники.

Господь сложил губы дудочкой и, прикидывая что-то в уме, тихо свистнул.

– Ну ладно, – сказал Он, – всё понятно. Давай заканчивать.

Сатана вытащил ноготь из щёлки между зубов и внимательно посмотрел на него.

– А чем так плохо?… – поинтересовался он. – Вроде всё того. Этого. Ну. Солнце там. Короче, работает.

Господь задумчиво посмотрел на него.

– Не, не, – сказал Он, – так не пойдёт. Это пробная версия. Теперь будем начисто делать.

– Что, с нуля?! – поразился Сатана.

Он вытер руку о штаны и достал сигареты.

– Вот и Я думаю… Дай сюда.

Господь глубоко затянулся и снова погрузился в раздумья.

– Ну для человека это всё не годится. – сказал Он решительно через некоторое время. – Ничего же нет. Они только жрут и размножаются.

– С самого начала!… – простонал Сатана. – С самого начала!…

– Что? А. Нет. – ответил Господь, рассеяно стряхивая пепел с подветренной стороны. – Чёрт…

Он оглядел Себя и принялся отряхиваться.

– А?

– Я в целом. В общем, нет, не с нуля. Можем тут же.

Он снова посмотрел на весь мир.

– Только это всё надо убрать. – решил Он. – Жизнь ни в какие ворота не лезет. Остальное подгоним как-нибудь.

– Как?…

– Как-нибудь. Главное – удалить жизнь.

Он снова затянулся и выжидающе посмотрел на Сатану.

– Ну?… Че ты ждёшь? Вперёд.

Сатана вздохнул и поплёлся вниз к пляжу.

Господь огляделся и решительно наступил на росток крокуса. Повернув несколько раз носком, Он огляделся, нагнулся, выдернул из дёрна пучок травинок и разорвал его в мелкие клочки.

Через час вокруг Него образовалась не очень большая проплешина.

Усталый и слегка поцарапанный Сатана, пошатываясь, вернулся обратно и рухнул рядом с Ним.

– Я целую вечность пытался придушить эту черепаху… – сказал он. – Целую вечность, пока она не затихла. И я даже не уверен, что она просто не заснула.

Господь выпрямился и вытер лоб испачканной в земле рукой.

– Вот и Я думаю… – сказал Он. – Они быстрее размножаться будут. Надо ускорять, наверное.

– Может, метеорит?… – оживился Сатана. – Знаешь, падает такая огромная каменюга и пах!… Всё живое вымирает.

Господь посчитал что-то на пальцах.

– Можно… – сказал Он неуверенно. – Но нам нужен план Б.

– Зачем?! – удивился Сатана.

– Всегда должен быть план Б. – объяснил Господь. – С метеоритом будет план А. А ещё будет план Б.

– Ну понятно, что с метеоритом А. – согласился Сатана. – Глупо было бы начинать сразу с Б. Но я думал, что про план Б говорят, когда первый план не удаётся, и тогда сразу – «Перейдем к плану Б», а кто-нибудь спрашивает – что за план Б. И тогда придумывают план Б…

Господь махнул на него рукой.

– Оставь свои штучки, Грязный.

– Нечистый. – угрюмо поправил его Сатана.

– Нечистый. Нужно придумать что-то обязательно. Целая прорва времени на эти метеориты. Обязательно нужен запасной план. Это огромная удача – метеоритом попасть по планете. Планета маленькая, метеорит ещё меньше, их вместе сводить…

– Я понял, понял… – Сатана задумался. – Ну они могут друг друга съесть, скажем.

Господь вздохнул.

– Ты видел, что стало с зайцами? – спросил Он. – После волков-то? Они стали крупнее. И быстрее. И их стало больше. Тут что-то не так. Кроме того, никто не будет есть волосатых гусениц.

Сатану передёрнуло.

– Да, это точно… – подтвердил он, с омерзением сплёвывая.

Господь и Сатана погрузились в раздумья.

– А вообще это идея, – сказал Сатана, – только еду надо заменить на что-то ещё. Пускай кто-нибудь убивает всех просто так.

Господь снова задумался.

– И самих себя тоже. – предложил Он. – И в итоге они всё сведут на нет.

Сатана кивнул.

– Идея хорошая. – сказал Господь. – Отличная идея. Осталось дать ей достойное воплощение.

– Как насчёт Годзиллы? – предложил Сатана. – Большая такая штуковина. Наступает, сокрушает.

– Вариант первый, – согласился Господь, – но лучше всё-таки что-нибудь помельче и половчее. Потом, Годзилла захочет в итоге жить в гармонии с природой. Нет, тут нужно что-то с мотивацией, с идеей…

Оба они подошли к краю песков пляжа и уставились на горизонт. Они стояли и молчали, размышляя о судьбе всего мира. Заходящее солнце осветило их лица красным.

Ветерок играл с длинными волосами Сатаны. Волосы нервничали, неумело повышали ставки и излишне агрессивно блефовали. Ветерок спокойно выигрывал кон за коном.

CXXX.

Первый Воин разгладил грязный кусочек пергамента, огляделся.

– По-моему, туда, – сказал он неуверенно, тыкая пальцем в тёмный переулок.

Второй Воин оперся на копьё и посмотрел на Первого со злобой.

– Мы заблудились. – проговорил он.

– Неет! – воскликнул Первый. – Как это мы заблудились? Нам туда!

Второй посмотрел в переулочек.

– Это тупик, – сказал он с ненавистью.

– Да там проход есть! Точно, я там уже был!

Воины углубились в переулок и через полминуты вышли из него, отряхиваясь от мелкого мусора.

– Проход… – сказал Второй Воин. – Задний твой проход!

Они посмотрели на смирно стоящего на том же месте Иисуса.

– Может он знает?… – с сомнением сказал Первый. – Эй, Ты! Ты дорогу не знаешь?…

– Какие же вы идиоты… – кротко ответил Иисус на арамейском. – Дети ослицы от навозной кучи.

Первый вопросительно посмотрел на Второго. Второй пожал плечами.

– Не надо было упускать их, – сказал он мрачно, – ты куда глядел?…

– Туда же, куда и ты, – возмутился Первый, – мы рядом шли.

– Можете не торопиться, ребята, – прошептал Иисус с болью в голосе, – у Меня никаких личных планов.

Римляне ещё раз посмотрели на него и, ничего не поняв, снова принялись разглядывать карту.

– Ну вот же она, – сказал Второй, тыкая в пергамент волосатым пальцем, – а мы наверное тут. Эй, вот ты!…

Он схватил за плечо проходившего мимо юношу.

– Ты тут римский легион с пленниками видел? – спросил он строго. – Куда они пошли.

Юноша улыбнулся и на своём родном языке объяснил Второму Воину, куда пошли все римляне вместе со своими легионами. После чего перевёл свою речь на язык жестов, вырвался и убежал, поднимая клубы пыли.

Воины покраснели. Первый Воин сплюнул и вытер с лица пот.

– Ну как можно потерять легион… – сказал он жалобно. – Они же там уже наверняка начали.

– Боже, какие феерические идиоты… – сказал Иисус, – что за мука…

Он поправил крест на плече и побрёл вниз по дороге.

– Куда это Он?… – удивился Первый Римлянин. – Эй, Он сбегает!…

– Вместе с крестом?… – усомнился Второй Римлянин.

Они быстрым шагом нагнали Иисуса и пошли рядом с Ним.

– Ну ты же знаешь, – сказал Первый, неопределенно помахав пальцами, – евреи.

Иисус шумно вздохнул и, перехватив тяжёлый крест, ускорил шаг.

– Не, Он явно не сбежать пытается, – сказал Второй, снова нагоняя Его, – давай просто за Ним пойдем. Может, Он куда надо идёт.

CXXXI.

– Мир меняется, – сказала Книга, – и мы должны меняться вместе с ним.

– Не поняла. – сказала Идея, оглядываясь, – это что?

– Это позиция, – объяснила Книга, – каждую минуту что-то меняется, и каждую минуту мы должны меняться, чтобы оставаться собой.

– Да, да, – сказала Идея, – только вот это что?…

Она ткнула пальцем в тёмный предмет поодаль.

– Это вешалка для одежды, – сказала Книга не глядя, – так вот, меняться вместе с миром…

– Почему она в форме жирафа? – спросила Идея требовательно.

Книга крякнула с досадой.

– Потому что её такой сделали, – сказала она, – почему ей не быть в форме жирафа?

Идея прищурилась.

– Жирафа в котелке и с тростью? Это нечто.

– Это вешалка! – рявкнула Книга. – Перестань смотреть на неё!

Идея повернулась и посмотрела на Книгу.

– Я должна перестать смотреть на неё только потому, что это вешалка?

– Нет! Потому что я прошу тебя послушать, что я говорю. Мир меняется каждую минуту…

Идея сложила руки на груди.

– Мою минуту назад я была идеей, а теперь я Идея, – перебила она Книгу, – твою минуту назад ты, очевидно, была лучшим подарком, лучшим учителем и лучшим спутником в туалете. Теперь ты Книга. Мы стоим неизвестно где, окружённые кошмарными вешалками в форме жирафа. Мы уже меняемся с миром или я что-то упустила?

Книга с презрением сплюнула.

– Ты даже не дослушала, что я хотела тебе сказать!

– Потому что я не хотела слушать, – ответила Идея, – и я не собираюсь слушать твои выкладки. Это какой-то бред! Эта вся ситуация – это полный бред!

– Это вопрос уровней, – сказала Книга, – мы с тобой на новом уровне.

– Это вопрос психиатра! – крикнула Идея. – Мне было хорошо там, где я была!

– А где ты была!

– Нигде!

Книга фыркнула.

– И я хочу снова быть там! – воскликнула Идея. – Почему ты, пыльная пачка бумаги, будешь решать за меня – где мне быть, кем мне быть, быть ли мне, смотреть ли мне на вешалки?…

– Потому что я содержу тебя. – сказала Книга. – Без меня ты никто.

– Ха-ха! Три раза ха-ха! – проорала Идея. – Ты никчёмна без меня!

– Пускай поднимут руки все, у кого есть индекс, – сказала Книга, поднимая руку.

– У тебя нет индекса. – сказала Идея презрительно.

Книга поспешно захлопнулась.

– У меня есть оглавление, – ответила она, – это почти одно и то же.

– Это не одно и то же, – настаивала Идея.

– Купи словарь и посмотри там на букву «и», – огрызнулась Книга.

– Ты даже не словарь, – сказала Идея высокомерно, – ты какая-то непотребная книжонка, решившая, что она что-то значит…

– Замолчи, – приказала Книга.

– Я-то молчу.

– Вот и молчи. – повторила Книга.

– Вот и молчу! – повторила Идея.

– Слишком громко молчишь!

Они немного помолчали.

– Ну и?… – спросила Идея, наклоняя голову набок. – И что дальше?…

– А мне-то откуда знать. – ответила Книга.

– Мы тут так и будем торчать? У меня были совершенно определенные планы.

– Ты говорила, что тебя не было. – напомнила Книга.

– Да, – подтвердила Идея, – это и были мои планы. Не быть весь остаток вечера и ещё неопределенное время.

Книга чихнула.

– А тут сыровато. – сказала она дрожащим голосом.

– Я тут ни при чём, – сказала Идея, – это была твоя идея. Это ты хотела меняться вместе с миром. Чем ты теперь недовольна? По-моему полным-полно перемен.

Она проводила взглядом медленно крутящуюся вешалку для одежды в форме жирафа в котелке и с тростью.

– Ну да, вали всё на меня, – сказала Книга горько, – я всего лишь захотела что-то значить… Как я могла!

Идея закатила глаза и шумно вздохнула.

– Я была ничто, а стала Нечто. Теперь я похожа на эту штуку. – сказала она, ткнув пальцем в сторону вешалки. – И это мне не нравится. А вот ты как была стопкой растопки и подтирки, так и осталась.

CXXXII.

Господь Бог довольно потёр руки.

– Ладно, – сказал Он, – всё готово. Мы готовы. Ты готов?

– Нет. – сказал Сатана печально.

– Хорошо, – кивнул Бог, сражаясь с рукавами белого халата. – Подними… громоотвод!

Сатана вздохнул, встал с низенькой скамьи и поплёлся к большому ржавому колесу.

– Не так! – остановил его Бог. – Медленно!

– Да, Хозяин!… – ответил Сатана с досадой и, сгорбившись и скорчив рожу, двинулся к колесу, подпрыгивая на каждом шаге.

Господь захихикал.

– Э… Нет… – прервал Он Самого Себя. – Тоже не то… А ну-ка, как там у тебя?…

Сатана выпрямился, призадумался на секунду и, чуть откинувшись назад, захохотал глубоким пугающим хохотом. Господь, послушав немного, тоже откинулся назад и захохотал.

– Ну вот и славно, – сказал Он, утирая рот рукавом, – а что дальше?…

– Они называли меня сумасшедшим… – ровно сказал Сатана.

– Они называли Меня сумасшедшим!… – возгласил Господь. – А кто они?…

– Ну… – Сатана пожал плечами. – Они. Все.

– Это ты, что ли?…

– О нет, – покачал Сатана головой, – нет. Я не мог так говорить. Ты не сумасшедший. Это точно. Я могу назвать Тебя как угодно, но только не сумасшедшим.

– Придётся. – вздохнул Господь. – Больше некому. Давай.

– На это я не могу пойти, – сказал Сатана, – этим я погрешу против святой правды.

– Это тебя пусть не беспокоит, – кивнул Господь, – это не должно быть «они называли меня сумасшедшим, и были искренни».

– Ты не можешь быть сумасшедшим. – сказал Сатана мрачно.

Господь отмахнулся.

– Вслух и погромче! – приказал Он.

– Мы считаем, что Элохим сумасшедший. – сказал Сатана со вздохом.

Бог повернулся и посмотрел на него внимательно.

– Единодушно?… – спросил Он строго.

– Как один. – вздохнул Сатана ещё раз.

Господь снова повернулся к накрытому простынёй столу.

– Хорошо… – Он наморщил лоб. – Чего-то Я нить потерял. А, да. Теперь надо повернуть ручку.

Сложив руки за спиной, Он потянул на себя большущий чёрный рубильник

– А я зато так умею, – тихо сказал Сатана, зажимая нос и выпуская дым через уши.

Стол начал медленно подниматься.

– А что у него на лбу написано?… – спросил Сатана без особого интереса.

– Да так. – Бог снова хихикнул. – Слово из четырёх букв.

CXXXIII.

Паровоз оглушительно загудел и выпустил огромное облако пара.

Оно неспешно опустилось на перрон, и вся станция как будто погрузилась в густой туман.

Из тумана вынырнули двое субъектов. Первый – высокий, светловолосый и слегка загорелый – смотрел бы на мир большими чистыми глазами, если бы не прищурился, превратив их в пару довольно надменных щелочек. Второй, почти целиком скрытый огромной кучей багажа, дрожал и оглядывался по сторонам.

Чтобы оглядываться, ему приходилось вставать на цыпочки.

Углядев на другом конце платформы тележку носильщика, дрожащий забрался на один из своих чемоданов и громко свистнул. Действительно громко. Его спутник вздрогнул, с соседних столбов озадаченно взлетели воробьи, едва усевшиеся после гудка, и – самое удивительное – ему удалось привлечь внимание носильщика.

Сделав это все, дрожащий уселся на тот же чемодан и принялся шарить по карманам своего узкого черного пальто.

– Ты Пугаешь Людей. – сказал высокий и светловолосый ровным голосом, разбавленным, впрочем, ноткой презрения.

– А что мне с ними еще делать? – удивился черный.

Светловолосый отвернулся. Черный извлек из внутреннего кармана большую медную зажигалку и полусмятую пачку. Единственная оставшаяся сигарета была сломана в двух местах. Покрутив ее между пальцев, черный швырнул ее на рельсы, встал и снова огляделся.

– Эй, добрый господин! – крикнул он, махнув стоящему неподалеку человеку с большими седыми усами. – Табачку у Вас не найдется?… Сигареты?… Сигары?…

Усатый вытащил серебристый портсигар с большой, нечитаемой загогулиной на крышке и с щелчком протянул его черному.

– Желательно «Наша Марка». – ухмыльнулся черный. – А впрочем давайте что есть.

Щелкнув колесиком зажигалки, он глубоко затянулся и выдохнул дым вместе с протяжным вздохом.

– Боже, Боже, что за местность, – проговорил он на арамейском, картинно массируя виски, – носильщиков не дозовешься, курить приходится всяческую дрянь.

– А Ты Бы И Вовсе Не Курил. – предложил ему светловолосый.

– Тогда я потеряю последнюю радость в жизни. – сказал черный, угрюмо глядя на приближающегося носильщика. – Нет, ты посмотри какая развалина. Мафусаил выглядел лучше. И кстати не зарабатывал на жизнь переноской тяжестей.

– Весьма Почтенный Пожилой… – Светловолосый с сомнением оглядел тщедушную фигуру носильщика и все-таки решился. -…Муж.

– Старец. – сказал черный. – Правильней был бы «старец». Хотя нет. Это именно развалина.

– Ты Оскорбляешь Людей. – заметил светловолосый.

– А что мне с ними еще делать?… – вздохнул черный.

Почтенная развалина взял их билеты дрожащими морщинистыми ручками и, после полуминутного перелистывания, поисков очков и изнурительного негромкого покашливания, уяснил наконец номер вагона.

– Это просто ужасно. – сказал черный, следуя за ним, – это просто какой-то кошмар. Почему старый носильщик обязательно идет очень медленно, а его тележка при этом обязательно слегка поскрипывает?… И так везде! Нет, я не настаиваю, чтобы он носился как моторизированный или станцевал для нас веселый задорный канкан, но ведь он мог бы смазать хотя бы это проклятое колесо? После этого люди еще осмеливаются ненавидеть меня!…

– Люди Ненавидят Тебя По Другим Причинам. – сказал светловолосый величественно.

– Я знаю… – вздохнул черный. – Никаких признаков логики. Ужасные создания.

Наконец носильщик передал их на руки стюарду из их вагона. Взмахнув большими металлическими щипцами, стюард с ухмылкой пробил в их билетах неаккуратные дырочки. Потом снял фуражку и посмотрел на пассажиров.

– Вот тебе. – сказал черный тихо, – сейчас он подумает, что мы чокнутые иностранцы. Теперь он размышляет – почему ты носишь мешок вместо одежды. Теперь он решил, что мы содомиты. Теперь ему нужны чаевые.

Он протянул стюарду новенькую хрустящую купюру.

– Напейся и сломай себе шею. – предложил он дружелюбно. – Можешь заодно убить жену. Или кого-нибудь изнасиловать. Это пойдет тебе на пользу.

Стюарт замер на секунду, сунул бумажку в карман и повел двоих путешественников в их купе.

Разложив небольшие предметы по тугим сеткам из кожаных ремней, светлый и черный наконец уселись на свои места. Черный поковырял пальцем старую красную кожу.

– Как мило, – пробормотал он, доставая из кармана маленькую книжицу в желтой обложке, – на изготовление одного дивана уходит два-три индейца. Либо пять-шесть индейских детей.

– Ты Опять Читаешь Это Непотребство. – фыркнул светловолосый.

– Ты опять открываешь рот? – огрызнулся черный.

– Ты Все Время Привлекаешь Внимание Людей. – продолжил светловолосый. – Ты Ведешь Себя Странно.

Черный положил книжку на сиденье, сложил руки на груди и поднял брови так, чтобы они образовали неимоверно удивленную дугу.

– Вот оно что, – сказал он с насмешкой, – стоит тебе заполучить меня в уединенное местечко, как ты сразу начинаешь разговоры за душу. У меня души нет, поверь мне.

– У Каждого Есть Душа. – сказал светловолосый наставительно.

– У меня ее нет. А давай поговорим за странное поведение. Значит я веду себя странно?…

Светловолосый не ответил.

– Как интересно. Очень интересно. Ты напялил на себя этот балахон из холстины, или как там называется этот кошмар, все тебя принимают за бродягу… Потом ты утверждаешь, что эта тряпка символизирует чистоту и безгрешность, вместо того, чтобы надеть штаны. Девятнадцатый век кончается, люди научились шить почти удобные штаны, а ты выглядишь так, будто вырос в семье упаковщиков кофе.

– Господь Наш, Пребывая Среди Рода Людского…

– Да, да, только Он при этом надевал нижнее белье, – перебил черный. – Поверь мне. Всегда надевал. А ты что носишь, Михаил? Эта твоя… – черный помахал рукой. – повязка, или как там ее, в общем эта тряпка, которую ты наматываешь на свои гениталии – ты же людей на пляже чуть до смерти не перепугал. Она и сухая-то не выглядит так эффектно, как ты думаешь. У Робинзона наверняка было что-то приличнее. Но когда она намокла и начала обвиваться вокруг тебя и всего, что плавало в той же половине Индийского Океана… Он захихикал.

– Изыди, Нечистый. – сказал Михаил с неудовольствием.

– Нечистый?… – брови черного опять поползли вверх. – А ты, надо полагать, особо чистый. Повышенной чистоты. Поэтому тебе можно не мыться, не стирать и не мыть руки.

– Мне Тебе Сейчас Анатомию Ангелов Объяснять?… – спросил Михаил, отмахиваясь.

– Да нет, спасибо, – сказал черный, покачивая головой, – если меня заинтересует анатомия ангелов, я просто вскрою парочку-другую. Только помни, дружок, что грязь липнет к чистому, а не к грязному. А к особо чистому грязь липнет сразу.

Он взял книжку с сиденья и в этот момент поезд тронулся. Пролистав рассеяно пару страниц, он снова положил ее.

– А хлеб? – спросил он. – Почему ты носишь с собой кусок хлеба в тряпочке? Или, как вы ее называете, тряпице? И ладно бы ты его только носил, ты же его еще жуешь постоянно. Сперва ты оказываешься от завтрака, от яичницы… ладно, яичницу я могу понять, от круассанов, от фруктов, нет, вместо этого ты давишься своим хлебом, засыпаешь крошками всю постель, остаешься голодным, не выдерживаешь, вытаскиваешь его в дилижансе, засыпаешь крошками сиденье и пугаешь почтенных мадемуазелей своей этой тряпицей.

Михаил отвернулся к окну.

– Я могу понять, что тебе нравится спать на твердом, – продолжил черный. – но я не могу понять страсти к тряпочкам. Это что-то, что у меня с образом ангела не ассоциируется, поверь мне.

Михаил чуть слышно помянул благословение и всепрощение.

– Так что не говори со мной о странностях, – сказал черный, щелкая пальцами перед носом, – я работаю с Ним куда дольше чем ты, а ты даже испытательный срок не можешь пройти нормально который раз. Так что послушай меня и поверь мне.

– Почему Я Должен Верить Тебе, Отец Лжи? – спросил Михаил возмущенно, не поворачиваясь к нему. – Почему Бы Тебе Желать Мне Добра, Властитель Зла?

– Потому что я, в отличие от тебя, умею работать в команде, – вздохнул Сатана, – и ты меня очень обяжешь, если не будешь кидаться ярлыками и стереотипами. Мы уже говорили на этот счет.

Михаил пробормотал что-то еще.

– Перестань. – сказал Сатана.

Михаил задрал подол своего грубого одеяния, обнажив безволосые голени, покопался под ним немного и вытащил новенький молитвенник в кожаной обложке. Сатана со вздохом посмотрел на него.

– Знаешь, как коровы представляют свой Ад?… – спросил он. – Как мясную лавку напротив обувного магазина, и все это у входа в библиотеку. Не надо ничего говорить. Просто я не понимаю, если у тебя книга в коже, почему нельзя ноги тоже в кожу?…

Михаил резким движением задвинул свои ноги, обутые в истоптанные деревянные сандалии, под сиденье.

– Или синтетика, – предложил Сатана, – через сто пятьдесят лет такие кроссовки будут делать, прямо порхаешь. Тебе бы понравилось порхать, честное слово. Ладно, сам решай, как свои ноги калечить.

Он снова взял свою желтую книгу и открыл на середине. Некоторое время они ехали в молчании.

Поезд вошел в туннель.

– А теперь – страховооооооой агент. – сказал Сатана замогильным голосом.

– Пожалуйста! – с мольбой в голосе воскликнул Михаил.

– А я-то что, – ответил Сатана, щелкая зажигалкой. – Он действительно страховой агент.

Огонек осветил побледневшее лицо Михаила и горящие глаза Сатаны.

– Ну что, дитя света, плохо тебе?… – сказал он печально. – Стой, не надо отвечать. Я и так вижу. Дыши глубже. Что ж ты не взял с собой свет, когда шел во тьму? Не надо отвечать, дыши глубже. Вот чего нам всем не хватает. Подготовленности. Подготовленность напрямую зависит от профессионализма. Значит, нам не хватает профессионализма. Учим, проповедуем, творим миры, жертвуем собой, а ради чего – узнаем после. Молчи. Дыши глубже. Что ж такое…

Он поднес зажигалку ближе к покрытому потом лицу Михаила.