Текст книги "Книга Натаниэля"

Автор книги: Полумрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

CXVII.

Натаниэль накрыл лицо носовым платком и дунул.

Платок подлетел вверх и, кружась, снова опустился на его лицо.

Адам лениво почесал живот.

– Ну давайте, придумайте что-нибудь! – сказал Господь. – Не можете же вы лежать всю субботу как два бревна. Песни какие-нибудь. Пляски. Домашний театр.

– Я бы… – протянул Сатана, снова сдувая платок, – я бы лёг…

– Ты и так лежишь… – сказал Адам расслабленным голосом.

– Я бы лёг под автомат… с сырным соусом…

– Что такое соус?… – спросил Адам.

– Мм… – протянул мечтательно Натаниэль. – Сырный соус… Особенно горячий… Мм… Только на кнопку жать лень.

– Мм – не ответ, – сказал Адам настойчиво, – что такое соус?…

– Соус – это сатанинские придумки, – сказал Господь, помешивая молоко в стакане. – Соус – это подмена.

– Подмена чего? – спросил Адам, поднимая голову.

– Подмена действительности… – сказал Господь меланхолично. – Мясо сырным соусом поливают, чтобы казалось, что вместо мяса сыр…

Натаниэль вздохнул и поймал платок.

– Ну и чего в этом плохого?… – спросил он.

– Ну зачем есть мясо, если хочешь чувствовать вкус сыра?… – ответил Господь. – Соусы есть ложь.

– Соусы есть соусы, – сказал Натаниэль, завязывая узелок на уголке платка, – не надо придумывать ничего, хорошо?…

– Чего хорошего-то… – протянул Господь, – думаешь, люди могут быть довольны тем, что Я ничего не придумываю?…

– Это с каких пор Тебя мнение людей заботит?… – спросил Сатана нервно. Он сел, подобрал ноги и уставился на спокойно пьющего молоко Господа.

– А с каких пор тебя заботит, что Меня заботит?… – спросил Господь.

Он снял широкополую соломенную шляпу и аккуратно разгладил белую ленту на ней.

– Ребята! Ребята! – призвал Адам и снова почесался. – У нас у всех выходной. Давайте не будем как обычно ссориться?…

– Нет, погоди, вопрос принципиальный… – отмахнулся Сатана.

Он скатал платок в тугой клубочек и зажал его в кулаке.

– Начинается… – застонал Адам. – Сейчас про «не лезь к взрослым дядям» припомните…

– Ну видишь, сам всё знаешь, – сказал Натаниэль резко, – и чего лез к взрослым дядям?…

Адам вскочил.

– Всё, – сказал он, махнув рукой, – сидите тут сами. Вот ты особенно. Я пойду в другом месте полежу.

Адам исчез в кустах. Теперь лёгкий стон издал Господь.

– Ну вот зачем, вот зачем ты полез в бутылку?… – спросил Он измученным тоном.

– Я полез в бутылку?! – возмутился Натаниэль. – Я полез в бутылку?! Я сказал, что я бы хотел сырного соуса, а Ты что сделал?… Я когда-нибудь про Твои идеи плохо отзывался, нет?…

Господь закатил глаза.

– Даже вот эта дурацкая придумка, целый день ничего не делать, я что, сказал что-нибудь?! – продолжал Натаниэль, повышая и повышая голос. – А Ты хрясь, хрясь – и всё, соусы это зло, соусы отстой…

Господь со вздохом исчез.

– Ну и давай! – крикнул Натаниэль. – Одному намного лучше… – добавил он тихо.

Он разжал ладонь и посмотрел на оставшийся от платочка пепел. Стряхнув пепел на землю, он испустил ещё один, последний за субботу, страдальческий вздох, и снова растянулся на широком плоском камне.

CXVIII.

– Наверняка ты такого финала не предполагал, когда собирался в путь? – спросил Туземец, подмигивая привязанному к столбу Куку.. – Но если ты хотел поднабраться впечатлений и ознакомиться с местными традициями, тебе это удалось.

Кук подёргался.

– Если вы думаете, что у меня есть какие-то особые таланты… – начал он.

– А, оставь. – Туземец пренебрежительно махнул рукой. – Эта старая байка насчёт передачи талантов… Съешь мозг человека, и станешь таким же умным. Какой в таком случае есть толк есть людей, которые были достаточно глупыми, чтобы позволить себя съесть?… Нет, мы за другой обмен. Ты становишься меньше на несколько фунтов мяса, мы становимся толще на несколько фунтов мяса. Такое наследование мне по душе.

– Вы не можете меня съесть!… – воскликнул Кук.

– Ну мы скоро узнаем, правда? – сказал Туземец, снова подмигивая Куку. – И пожалуйста, не думай, что мы имеем что-то против тебя.

Он вздохнул.

– Мы просто хотим есть. – объяснил он. – А тебе просто не повезло.

– Ты совершаешь большую ошибку! – воскликнул Кук. – Вы могли бы многому научиться!…

– Ах… – снова вздохнул Туземец. – Ужин или урок, что же предпочесть… Ты знаешь, я лично выбираю ужин. Можешь попробовать открыть пару секретов после.

– Но я мог бы открыть вам множество секретов! Ваши потомки вас не простят!…

– Дети всегда так неблагодарны, – покивал Туземец, – как будто им мало, что их родители не сдохли от голода, прежде чем нарожали их.

Он встал и прошёлся туда-сюда.

– Ты, на самом деле, можешь не стараться, – сказал он, – я тебя не собираюсь освобождать. Это будет очень глупо. Ты начнёшь размахивать руками и убежишь, я останусь без еды и ещё наверняка меня кто-нибудь поколотит… Это асоциальный поступок.

– Но людоедство просто ужасно!…

– Не вижу ничего страшного.

– А если бы ты был на моём месте?…

– Но я же на своём. А на твоём месте ты. Съедят тебя. Для тебя-то людоедство ужасно…

Кук ещё раз попытался освободиться и у него снова ничего не вышло.

– Как ты можешь рассуждать так спокойно!

– А что мне-то волноваться, – заметил Туземец ровным голосом, – хочу снова заметить, что съедят тебя. Вот ты можешь поволноваться и попаниковать.

Кук зарычал.

– Пожалуйста, не надо рычать, – сказал Туземец, – постарайся смириться. Ты же хотел открыть множество секретов. Можешь сам заказать – что из тебя приготовить. Сейчас я вполне открыт для новых знаний.

– Ты грязный дикарь… – зарычал Кук.

– Пожалуйста, ещё раз прошу, успокойся, – сказал Туземец, похлопывая Кука по плечу. – И не надо меня оскорблять, иначе я заткну тебе рот, ты лишишься возможности говорить и это уже будет не то же самое. А я не хочу затыкать тебе рот. Если ты будешь молчать, ты будешь похож на свинью. Я же всё-таки людоед. Поговорить со своим ужином могут только людоеды. Это часть традиции.

Кук закусил губу.

– Ну хотя можешь молчать, если хочешь, – кивнул Туземец, – ты, главное, слушай. Это будет молчаливый диалог. В общем, как я уже сказал – мы тебя всё равно съедим. Я очень рад, что был знаком с тобой. Это было чрезвычайно приятное знакомство.

– Я хочу жить! Я не хочу умирать! – выкрикнул Кук.

– Приятно видеть человека, который знает, чего он хочет. – сказал Туземец хладнокровно.

CXIX.

Натаниэль уселся на кафедре и принялся раскачивать ногами.

– Не дергайся. – попросил Господь, сосредоточенно сдувая капельку пота со лба.

Натаниэль перестал раскачивать ногами, достал из кафедры толстую чёрную книжечку и стал его листать.

– Слушай, а он записывает исповеди прихожан… – протянул он. – Без фамилий, только инициалы…

– А кроме инициалов что?… – спросил Господь, аккуратно надавливая на поршень шприца. – Ой…

Он вцепился в шаткую стремянку.

– Не упади. – предупредил Натаниэль. – М.Ф., двенадцатое, ссоры с мужем. Трижды «Отче Наш»…

– Ну это, может, от плохой памяти… – протянул Господь, разглядывая скульптуру Девы Марии. – Дай ещё шприц.

Натаниэль соскочил с кафедры и протянул Господу наполненный шприц без иглы.

– Надо побольше, что ли, шприцы завести… – сказал Господь задумчиво, выдавливая содержимое шприца под глаз Девы Марии. – Эти кончаются на раз.

– Взял бы кондитерский… – сказал Натаниэль со вздохом, разглядывая Марию. – Статуя-то большая, обычно-то поменьше… И вообще, заставил бы её плакать саму…

Господь повернулся к нему и поднял брови.

– Статую? Как? – спросил Он язвительно.

Натаниэль пожал плечами.

– Ну кто у нас тут чудотворец…

– Ну а Я по-твоему чем занимаюсь?!

Натаниэль снова вздохнул.

– Ну люди-то ждут другого чуда… А это вроде как… обман…

Господь застонал.

– Ну где, где обман?! Чем это тебе не чудо Господне?! – Он указал на плачущую вязкими кровавыми слезами статую. – Это дело рук Моих, и по воле Моей.

– А ты помнишь, как Ты обжёгся плавиковой кислотой, с тем образом, на стекле в супермаркете?… – спросил Натаниэль, склоняя голову набок. – Ты же Всемогущий, ну почему он не появился сам по себе?…

– Когда что-то появляется само по себе – это не чудо. – ответил Господь, спускаясь и складывая стремянку. – Это случайность. Чудо – это когда что-то появляется так, что это невозможно объяснить.

– Ну вот почему Тебе надо шляться Самому и всё это устраивать – это невозможно объяснить, да…

– А ты мне скажи, ты, умник! – воскликнул Господь. – Как может статуя плакать или кровоточить?… Как может на витрине появиться Мой образ? Как, чёрт тебя дери, профиль Элвиса может попасть на потную футболку? Статуе нечем кровоточить!

– Но это ведь не получается чудом…

– Чудо то, что ты ещё тут! Через семь минут в пяти кварталах отсюда должно необъяснимым образом выключиться электричество! Заводи машину, Я пока ищу ножницы.

CXX.

– Хм. – сказал Диоген задумчиво. – Я могу выбирать, или мне самому надо придумать?…

Александр Македонский пожал плечами.

– Ну могу я, например, попросить бессмертие?… – осведомился Диоген.

Александр удивлённо поднял брови.

– Ну или хотя бы сделать меня моложе, нет?… Ладно, попытка не пытка. Знаешь, я подумал, ну мало ли вдруг… Ну хорошо…

Диоген сунул в рот безымянный палец и принялся обгрызать ноготь.

– Ну хорошо, давай безо всяких изысков. Денег побольше и бабу покрепче. – предложил он. – В общем-то ты, наверное, это и заготовил заранее? Давай их сюда.

Александр беспомощно оглянулся на сопровождающих, на собравшуюся толпу.

– Ай-ай-ай, молодой человек, – покачал головой Диоген, – только не говорите, что не можете мне дать много денег. Разве я многого прошу?…

– Ну мне сказали, что ты скажешь… – начал Александр.

– Кто сказал? Я сказал? Я вам, юноша, ничего не говорил о том, что я скажу. Зачем вы слушали кого-то? Откуда им знать, что я скажу?… Ну вот я сказал, и что? Тебя в итоге кто-то обманул. И это был не я.

– …скажешь… – пытался справиться Александр со словами.

– Ну же, ну же, давай, – подбодрил его Диоген, вылезая из бочки и вставая в полный рост. – Солнышко к закату идёт.

– Я пришлю. – пообещал Александр. – Ещё просьбы есть?

– Ну не знаю, – сказал Диоген, – у тебя в армии слоны, говорят, есть? Всегда посмотреть хотел. С самого детства. Покататься там…

Александр с мукой во взоре посмотрел себе под ноги.

– А тебе незадолго до моего прихода, – спросил он тихо, – не давали бумажку такую?…

Диоген помахал кулаком.

– Давали, давали, – сказал он весело, – вот эту – «как надо и как не надо говорить с царём Александром». Но мне, понимаешь, не дали бумажку «Как надо и как не надо поступать с бумажкой, на которой написано как надо и как не надо говорить с царём Александром».

Александр ещё раз оглянулся.

– А я тебе солнце не загораживаю?… – спросил он.

Диоген наклонил голову.

– Ты чего, собственно, ждал? Что я действительно встречу тебя холодно и попрошу оставить в покое? – удивлённо спросил он. – Это после того, как меня за четыре часа предупредили, вытащили, помыли, припудрили и насильно расчесали мне бороду? Нет уж. Давай я тебе составлю список – чего я желаю, и с кем-нибудь передам.

Александр тяжело вздохнул.

– Что ты стонешь? – осведомился Диоген. – Можешь загородить мне солнце, если тебе станет легче.

Александру захотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко – в Египте, в Индии, где угодно.

CXXI.

– Это до крайности просто, – объяснил Первый Рыцарь, показывая пальцем на измазанную красками доску.

– Это что?… – поинтересовался Второй Рыцарь, прищуриваясь и поднимая свечу, чтобы рассмотреть.

– Похоже на домик, – сказал Третий Рыцарь, пальцем пробуя краску. – У меня сынишка так рисует, только он цвета лучше подбирает.

Первый Рыцарь посмотрел на них с мукой единственного полудурка среди полных идиотов.

– Это стрелки. – объяснил он. – Тут нарисованы армии, понимаете? Как мы должны двигаться.

– Это определенно домик, – сказал Третий Рыцарь, – вот же труба, вот окошко…

– Это не окошко. – сказал Первый Рыцарь сварливо. – Это Гроб Господень.

– Выглядит как окошко.

– Это – Гроб Господень! – воскликнул Первый Рыцарь. – Сядь и соси своё вино.

Третий Рыцарь со вздохом сел.

– Вот, смотрите. – Первый Рыцарь ткнул пальцем в доску. – Вот Иерусалим. Вот твердыни нечестивцев. Вот идём мы, вот падают твердыни нечестивцев… – он провёл пальцем вдоль дыма, вьющегося из трубы, до самой занозы. – Ай! Чёрт…

Сунув палец в рот, он посмотрел на своих коллег.

– Ну… – протянул Второй Рыцарь. – Вот так вот оно конечно выглядит просто…

– Я кое-что принёс, – сказал Третий Рыцарь, роясь в мешке, – я думаю, нам это пригодится.

Он вытащил растрепанный светлый парик и густую вуаль.

– Если мы собираемся драться с нечестивцами, следует замаскироваться.

– Зачем? – поразился Первый Рыцарь.

– Ну… – Третий Рыцарь почесал переносицу. – Понимаешь, эти нечестивцы. Маленькие мерзавцы с большими саблями. И они ими всё время кого-то убивают, понимаешь? Очень мешает сражаться за Господа своего, когда тебя всё время убивают.

Первый Рыцарь за несколько волосков поднял со стола парик.

– По-твоему, если ты напялишь это, они тебя не убьют?…

Третий Рыцарь отнял у него парик и напялил на голову.

– Ну не сразу же.

– По-твоему они будут галантны с дамами?… – спросил Второй Рыцарь. – Если мы никогда не были галантными с их дамами, почему они должны быть галантны с нашими?…

– Когда ты был галантен с нашими дамами?… – удивлённо спросил Первый Рыцарь.

– Ну… – Второй Рыцарь задумался.

– Нет, нет, причём тут галантность, – отмахнулся Третий Рыцарь, – если бы можно было рассчитывать на их галантность, мы бы давно их всех перебили. Они большие засранцы, и у них хорошо получается ими быть. К сожалению, лучше чем у нас. Поэтому я предлагаю замаскироваться.

– Какой смысл напяливать парик, если можно зачесать бороду наверх?… – спросил Первый Рыцарь. – Ты же был в пустыне. Как ты там найдёшь воду, чтобы бриться?… Бородатых женщин они вряд ли помилуют.

Третий Рыцарь пожал плечами.

– Ну выдашь ты себя за женщину, – сказал Второй Рыцарь, – ну попытается он тебя изнасиловать. Дело-то недолгое. Распознает обман. И ты снова мёртв. Всего выигрыша минуты полторы.

Третий Рыцарь снова пожал плечами.

– Ну, положим, минут десять… – сказал он, задумчиво рассматривая вуаль, – если знать к ним подход… Но дело-то не в том, что мы будем выглядеть глупо. Дело в том, что я предлагаю – как защитить себя.

– Я предлагаю защитить себя ещё радикальнее, – сказал Второй Рыцарь. – Давайте просто останемся дома. И не придётся наряжаться женщинами.

Он посмотрел долгим взглядом на приклеивающего к щеке мушку Третьего Рыцаря.

– Хотя тебя, кажется, это уже не остановит, правда?… – спросил он у него. – Оставь насекомое, ради Бога, оно всего лишь ело пирог.

Первый Рыцарь вздохнул.

– Ну начинается. Вот уже вместо того, чтобы собирать людей и освобождать Святую Землю от нечестивцев, мы вообще никуда не собираемся… А ведь это прекрасная идея!

– Она совершенно неосуществимая. – хладнокровно сказал Второй Рыцарь. – Нечестивцы будут против. И их больше.

– Почему это их больше?! – возмутился Первый Рыцарь.

– Да потому что мы к ним идём, а они уже там. Идти туда долго. Их за это время станет ещё больше.

– Но мы же не можем просто сидеть и терпеть, пока их поганые ноги топчут землю, по которой ходил Сам…

– Пока у нас вполне получалось, – заметил Второй Рыцарь, – и если немного напрячься, будет получаться и дальше.

Первый Рыцарь несколько раз открыл и закрыл рот.

– Ну может быть. Может быть нас сейчас всего трое. – сказал он. – Но мы можем собрать армию!… И нас будет четверо! Пятеро! Больше!

– Больше чем пятеро?… – ухмыльнулся Третий Рыцарь. – Уже вполне можно сыграть в мяч.

– Нет, я совсем не против прогуляться и повидать мир, пойми, – сказал проникновенно Второй Рыцарь, – и я даже не против освобождения Гроба Господня. Меня смущает только средняя часть. Которая между прийти туда и отпраздновать освобождение.

Первый Рыцарь наставил палец на доску.

– Вот! Пожалуйста! Я же вам всё нарисовал! – воскликнул он. – И даже раскрасил. Мы приходим. Мы видим. Мы побеждаем. Не помню кто сказал.

– Наверное, святой Франциск. – сказал Второй Рыцарь задумчиво. – Ну неважно. Как я уже говорил, между «видим» и «побеждаем» есть ма-аленькая деталь – «сражаемся». Как мы можем их победить?… И даже не в победить проблема. Проблема в уйти на своих ногах.

– Как можно сомневаться в нашей победе? – воскликнул Первый Рыцарь, прижимая руку к сердцу. – Господь с нами!

– Господь-то с нами, – сказал задумчиво Второй Рыцарь, – да вот попрётся ли Он за нами в такую даль – вот в чём вопрос…

– А может быть так?… – предложил Третий Рыцарь, кокетливо и криво пришпиливая вуаль. – Да, их больше. Но у нас будут больше мечи. Мы сделаем действительно большие мечи. Очень большие. И тогда одним взмахом можно будет зарубить троих нечестивцев разом.

– Чтобы зарубить троих нечестивцев разом, нужен меч, который нужно держать втроём, – заметил Второй Рыцарь, – а нас меньше, чем их. В такой обстановке нужна совершенно иная тактика.

– Тактика?… – Первый Рыцарь наморщил лоб.

– Можно действовать маленькими отрядами, – продолжил Второй Рыцарь, – чем меньше народу, тем гибче и эффективнее может действовать отдельный человек.

– Ты только что говорил, что нас должно быть много. – хмыкнул Третий Рыцарь.

– Я только что говорил, что нам вообще туда не стоит соваться. – пожал плечами Второй Рыцарь. – Но эти группки должны быть хорошо вооружены и хорошо обучены. Иначе вместо быстрого и жестокого истребления будет долгое жестокое истребление по частям. И по расписанию. А на вооружение и обучение нужно много времени.

– Вооружение у нас есть, в отличие от времени, – сказал Первый Рыцарь, – мы пойдём с Господом в сердце и крестом на знамени. Нашим главным оружием будет вера.

– Их главным оружием в таком случае будут копья, стрелы и мечи. – сказал Второй Рыцарь. – Веру нельзя так хорошо заточить.

– Ты совершенно зря недооцениваешь веру, – заметил Первый Рыцарь, – ведь Господь наш сказал – «Если есть в тебе веры с гречишное зерно, скажешь ты горе – перейди с места на место, и она перейдет».

– Хм… – Третий Рыцарь наморщил лоб. – Как раньше люди на это внимания не обратили? Почему немцы себе не сделают нормальные проходы в горах?…

– Ну, немцы… – Первый Рыцарь неопределенно помахал рукой. – Безбожники. Откуда у немцев вера.

Второй Рыцарь ткнул его пальцем в живот.

– А Гроб Господень – он вроде как в горе, так?…

Первый Рыцарь кивнул.

– У меня тогда такое предложение – прокрадываемся туда, берём эту гору под прикрытием Гроба Господня отступаем. И Гроб Господень наш.

Рыцари задумались.

– А большое оно, это гречишное зерно?… – спросил Третий Рыцарь.

– Я откуда знаю, – пожал плечами Первый Рыцарь, – я не богослов.

CXXII.

Щёлкнула зажигалка и тусклый огонёк осветил морщинистое лицо Хорвата.

Он затянулся и выпустил едва видную в свете звёзд струйку дыма.

– Это дикий лес. – сказал он хриплым, негромким голосом. – Есть приручённые. Они похожи на комнатных собачек, присмиревшие и больные. А это – дикий. С ним надо обращаться осторожно.

Американец вдохнул полной грудью и поправил лямку ружья на плече.

– Всё-таки горы – не равнина, – сказал он мечтательно. – Тут человек становится жёстким. Другим, правда? И в шестьдесят выглядит так же, как в сорок.

– И в двадцать так же, – подтвердил Хорват так же хрипло, – это всё холодный воздух и крепкий дух.

– Дух?… – не понял Американец.

Хорват кивнул.

– Дух. Сорок градусов, пятьдесят градусов. У Марушки – шестьдесят.

Вспомнив, он достал из кармана фляжку и булькнул. Американец отрицательно покачал головой.

– Люди здесь… крепче, что ли… – пропыхтел он. Вьющаяся между деревьев дорожка становилась всё уже и всё круче.

– Это да, – снова согласился Хорват, – то вверх, то вниз. От кухни до туалета дойдёшь – как будто на гору вскарабкался. И дух опять же.

Он вздохнул.

– У меня племянник есть, Яни, – сказал он, – у него в Загребе квартира на восьмом этаже, и лифт всё время сломан…

Он помедлил, сделал ещё одну затяжку.

– Очень крепкий. Очень. – продолжил он. – Крепкий как дракон. Как дух Марушки – крепкий, как кровь дракона.

Американец восторженно выдохнул.

– Кровь дракона! – сказал он.

– Да… – кивнул Хорват. – Кровь дракона. Если ты хочешь знать о драконах…

Американец энергично кивнул.

– Последние драконы жили тут. Ещё сто лет назад. А может быть, и сейчас живут. Они были очень гордые.

– Гордые?…

– Да. Они не могут жить вместе с человеком. Если ты хочешь победить дракона, ты должен обесчестить его.

– Обесчестить?… – перед глазами Американца поплыли слишком смелые картины.

– Да… Опозорить. Надсмеяться над ним. Тогда дракон не сможет жить и бросится вниз, сложив крылья.

– Вниз?…

Хорват кивнул.

– Да, вниз. Со скалы.

Американец почесал в затылке.

– А если рядом не было скалы?…

– Не знаю, – сказал Хорват, – может держались всё поближе к скалам. Или топиться шли. Скал-то у нас много…

– Откуда ты всё это знаешь?… – спросил Американец.

– Я храню знание, – пожал плечами Хорват, – я должен знать такие вещи.

Американец моргнул от восхищения.

– Да… – сказал Хорват задумчиво, – только у меня есть спутниковое… Я пересказываю парням…

Они некоторое время шли молча. Хорват бросил окурок в снег и снова хлебнул духа.

– Этот мой кузен… Яни… – проговорил он. – Он как настоящий дракон. Однажды он поставил спектакль, он назывался «Истерика». Он собрал большущий зал!… Огромный зал народа. Билеты стоили очень дорого.

Он покивал сам себе.

– Да… Потом он крепко запер все двери в зале и ушёл домой. Истерика началась очень скоро… А Яни всё время был спокоен.

Они ещё немного шли молча.

– Ты не проголодался?… – спросил Хорват. – Я бы поужинал.

– Но мы же ещё ничего не подстрелили! – сказал Американец. – Я думал, мы вышли добыть себе ужин.

– Ну я лично добыл себе аппетит… – сказал Хорват. – Сейчас…

Они подошли к крохотной избушке, скрытой в тени дикого леса.

– Марушка… – почти прошептал Хорват своим хриплым, негромким, берущим душу за что-то нежное голосом. – Чёрт, пора бросать курить…

Он прокашлялся.

– Марушка, жопа синяя! – крикнул он так, что с веток посыпался иней. – Подымайся, старая! Гости пришли!