Текст книги "Дыхание в басовом ключе (СИ)"
Автор книги: Orbit без сахара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
– И что, теперь, значит, и без подарков, что ли? Не мешай мне баловать ребенка.
– Ох, даже не знаю... Может, каску? Мы велосипед как раз собираемся покупать.
– Каску? Велосипедную? – Боженова задумалась и постановила: – И перчаточки еще нужны. И такие штучки на коленки, как их там? И костюмчик специальный. А лучше несколько на смену...
Всё! Боженова выпала из реальности. Я уже вижу, как она скупает полмагазина. Вот транжира, хлебом не корми, дай чего-нибудь купить. Причем, что самое интересное, тратится она по большей части не на себя. Ленка просто обожает покупать вещи кому-то. Родителям, Ромке, Даньке, подругам, даже мне иногда. Всегда оправдываясь тем, что “ой, там такая акция была, ну совсем копейки”. Ага, сплю и вижу эту акцию в бутике Прада, откуда она приволокла мне ту самую юбку, в которой я была с утра.
До Дома пионеров я добралась на удивление быстро. Видимо, моя фортуна окончательно решила повернуться к лесу задом, ко мне передом, если даже питерские послеобеденные пробки решили временно рассосаться. Правда, я немного задержалась на входе, роясь в своей необъятной сумке в поисках голубой карты-пропуска, которую Хан вручил на прощание, но и тут удача меня не покинула. Нет, пропуск я не нашла. Зато суровый охранник, окинув меня оценивающим взглядом, неожиданно улыбнулся и спросил:
– Ты, что ли, Вика?
– Ага.
– Так заходи, чего встала?
– Пропуск ищу.
– Какой пропуск? Они мне уже все мозги проели – приехала, не приехала... Ты им вообще кто?
– Я, дядя, им ударник.
– Юморная... Заходи давай! Ударник, блин.
На второй этаж я буквально взлетела. Как будто этим можно было наверстать то время, что сидела у Боженовых. Дверь была открыта настежь; из студии, приспособленной под репетиции, слышался гомон голосов, смех и бренчание пианино. Подходя, я еще подумала, что вряд ли три человека могут создавать такой шумовой фон. Как оказалось, я не ошиблась. В комнате, кроме уже известных мне Шеса и Дэна, было еще человек пять. На одного из них, стоящего прямо в центре студии, я и уставилась, забыв обо всем на свете.
Вот скажите мне, как бы вы себя повели, обнаружив неожиданно для себя в наибанальнейшем месте героя любимого фильма?
Я просто брежу “Властелином Колец”. Смотрела все части раз по десять, наверное. Могу цитировать с любого момента. Знаю подноготную всех актеров. И вот сейчас стою я на пороге Богом забытой балетной студии, где-то в Питере, и таращу глаза на Орландо Блюма собственной персоной. В образе эльфа Леголаса. А эльф (или все же мистер Блюм?), что-то попутно жуя, в свою очередь таращится на меня.
Я было подумала, что у меня глюки. Но тогда, наверное, сказочный персонаж предстал бы предо мной в том же виде, что и в фильме, да? То есть, лук, стрелы, туника и так далее по списку? Этот же был в рваных джинсах, держащихся на бедрах на одном честном слове, в растоптанных шлепанцах и ярко-желтой майке с надписью “убил бобра – спас дерево”.
Дожевав, он махнул в мою сторону покрытой геометрическими татуировками рукой с зажатым в ней куском пиццы, и повторил вопрос охранника:
– Ты, что ли, Вика?
Ответить мне не дали. Шес, мгновенно повернувшись в мою сторону и отвлекшись от какого-то спора с Дэном, расплылся в такой счастливой улыбке, что мне стало страшно. И прежде, чем я успела обдумать, с какой стати ударнику насколько радоваться при виде меня, он вскочил с дивана и ринулся к коробкам с пиццами, сложенными стопкой прямо на полу. На ходу он зычно рявкнул на весь этаж:
– Жрица явила свой светлый облик! Час трапезы пробил, гоблины!
За ним тут же, оставив свои дела и счастливо скалясь, потянулись все остальные. Боже, куда я попала? Громкий топот и смех сзади заставили меня посторониться и пропустить запыхавшегося Хана. Он, не останавливаясь, потрепал меня по волосам и двинул в уже знакомом направлении – к еде. Бегущий следом за ним длинноволосый гот с хорошо развитой мускулатурой и бесчисленным количеством серег и пирсингов всевозможных видов и размеров, напротив, притормозил возле меня и, склонив голову к плечу, поинтересовался:
– Вика?
– Да?
– Ви-ка! – гот подхватил меня в охапку и, чмокнув в макушку, потащил к остальным. – Вика, я тебя люблю!
– Фуки! – Шес, в отличие от некоторых, дар речи от такого финта не потерял.
– А что “руки”? – опустив меня на пол и ловко подцепив кусок пиццы, уточнил гот. – Две штуки – полный комплект, в отличие от некоторых!
– Ши опяшь по моему шфафу шарилша? – полный рот мешал барабанщику внятно выражаться, но наставленный на любвеобильного гота палец абсолютно однозначно указывал на простую черную футболку со скромной надписью “Самый Главный”.
– А тебе, типа, жалко, да? У меня футболок чистых не осталось.
– А в стирку?
– А нафиг?
– А в морду?
– А, пофиг!
– Грег, блин! Достал уже! Мне скоро самому будет нечего носить!
– Так постирай.
– Грег... – угрожающе начал подниматься Шес, но был тут же заткнут моим личным эльфийским глюком. В буквальном смысле заткнут. Тот ловко всунул ему в рот треугольник пиццы и, не обращая внимания на злобный взгляд, потрепал по щеке с трехдневной щетиной, напоминая:
– Спокойно, гоблин, тут дама.
– О, фама! – спасибо тебе, глюк, огромное, я прямо мечтала переключить внимание этого психа на себя. – Фама, тебя фде ношило? Мы фут футь не шдохли ш голофухи!
– А я тут причем? – нет, ну что за претензии? – Кто вам есть мешал?
– Он! – указательные пальцы всех в комнате, как по команде, нацелились на Дэна.
– Эта зараза, – пожаловался Хан, сражаясь с бутылкой Кока-Колы, – заявила, что ты тоже голодная, поэтому пока ты не приедешь, есть никто не будет. А теперь скажи мне честно, детка, ты голодная?
Дэн сделал перепуганные глаза, показал спине Хана язык и, приложив ладони к груди, зашептал одними губами “плиз, плиз, пли-и-из”. Противиться этому было невозможно и я, с трудом сдерживая смех, подтвердила:
– Очень!
– А чего тогда не ешь? – поинтересовался сказочный персонаж.
– Да, точно, – вскинулся Шес, – ешь, что мы, зря ждали, что ли?
Судя по тому, что остальные на него тоже реагировали, глюк был все же реальным. Или коллективным? Может, они здесь что-то такое курили, а мне оно передалось по воздуху? Интересно, психоз передается воздушно-капельным путем? Я продолжала рассматривать странную галлюцинацию в упор, ничуть не смущаясь его ответного взгляда, но, когда тот вопросительно приподнял брови, все же не выдержала и спросила:
– А ты кто?
– Леголас, – нет, ну а какой ответ я ожидала?
– Значит, все же глюк, – прошептала я и замерла, не ожидая наступившей вдруг тишины.
Они даже жевать перестали. Один удар сердца, другой... И тут они, один за другим, начали дико ржать. Именно ржать. Как кони. До слез, со всхлипами, с поколачиваниями руками по полу и похрюкиванием. Первым пришел в себя Хан. Оттерев тыльной стороной ладони слезы, он еще раз глубоко вдохнул через рот и выдавил:
– Молодец, доставила! Моя ошибка. Давай знакомиться.
– Ага, – я быстренько засунула в рот кусок пиццы, дабы не сморозить еще какую-нибудь глупость.
– Секс, – ткнул он пальцем в эльфа, – наркотики, – в Шеса, – рокенрол, – в себя. – Кофе, – повернулся он к Дэну, – и племяшка, – покрутился из стороны в сторону и уточнил: – А Лизка где?
– Что? – опешила я. Он хохотнул и продолжил уже нормально:
– Так. Меня, Шеса и Дэна ты уже знаешь.
– Да.
– Я, кстати, делаю бас-гитару. Глюка в миру зовут Дмитрием, – эльф отвесил полный достоинства поклон и буркнул “здрасте”, – но отзывается он на Леголаса. Догадайся с трех раз, почему? Димон мучает ритм и соло-гитару, таскается по бабам и собирает майки с идиотскими надписями.
Дима, который глюк, который не глюк, милостиво склонил голову, соглашаясь со всем вышесказанным.
– Это, – Хан вытащил из-за дивана гота, – Грег. Он наш звукорежиссер. Не пугайся, он хороший. Если кормить вовремя.
– А Грег – это от Григорий, да? – мне всегда было интересно, как они себе эти прозвища придумывают.
– Какой Григорий? – не понял гот. – Грег – это от Грег!
– Тебя разве не Гриша зовут?
– Нет, Леня. А почему меня должны звать Гришей?
– А откуда тогда кличка такая – Грег?
– Какая кличка? – изумился он. – Фамилие у меня такое. Грег. Грег Леонид Николаевич. А что не так?
– Все так, забей, – отмахнулся Хан. – Продолжим. Так, где Лиза? Лиза?.. Черт, только что же тут была. Ладно, идем дальше. Вон те братцы-кролики – Шэка и Тэка, – ткнул он в двух парней, сидящих на одном диване с Шесом. Одного из них я узнала – тот самый босоногий блондин, что впустил нас, когда мы с Романычем приехали в первый раз. Второй был как две капли воды похож на него, только брюнет. – Шэка, белобрысый который, электрик. А Тэка – помощник Грега. Они, к слову, не близнецы. Шэка старше на полтора года.
– А зачем вам электрик?
Нет, ну правда, зачем рокерам электрик? Может, у них еще и сантехник свой есть?
– О! – влез Дэн. – На то есть несколько веских причин. Шэка в хозяйстве вообще скотинка незаменимая.
Белобрысый потянулся отвесить юмористу затрещину, но тот ловко увернулся и продолжил вещать:
– Во-первых, это круто. Прикинь – ни у кого нет, а у нас есть! Во-вторых, при необходимости, он делает вторую ритм-гитару. Так что Димону руки можно ломать спокойно, а это огромный плюс. Иногда очень хочется. Ай! – теперь Дэн уворачивался уже от эльфа. – В-третьих, Женька делает изумительный в своей отвратительности кофе, после которого любой другой кажется райским нектаром. В-третьих...
– В-третьих уже было, – подал голос Шэка, с интересом следящий за собственной характеристикой.
– Тогда, в-четвертых, он шестым чувством чувствует, когда нужно вставить “м-м-м, да ты что?”, что превращает его в просто незаменимого собеседника. Ну и самое главное, в-пятых, когда у Шеса бессонница, он ночи напролет режется с ним в преф, спасая тем самым нас от этого тяжкого оброка.
– Ну и сущая мелочь, – перебил Шес. – Витек, ты себе не представляешь, насколько это удобно, когда светорежиссер свой.
– Так он светорежиссер, а не электрик! – дошло до меня.
– Ну, – протянул Шэка, хитро косясь на Дэна, – когда синтезатор вместо флейты начинает выдавать контрабас, потому что кое-кто пролил на него сладкий липкий кофе, паять плату приходится тоже мне.
– Тебе было бы легче, если бы кофе был не сладким и не липким? – надулся рыжий.
– Конечно! Мне б тогда пришлось говорить на два слова меньше.
– А почему Шэка и Тэка? – все же любопытство кошку сгубило.
– Не знаю, – Шэка почесал в затылке. – Дэн так ляпнул как-то, оно и прилипло, – все повернулись к рыжику.
– Шэка на иврите розетка, тебе подходит. А Тэка – вилка, потому что все время с тобой, – пояснил Дэн.
– Серьезно что ли? – присоединился к нам Грег. – Прикольно. А я думал Шэка-Жека.
– А почему на иврите? – продолжила допытываться я.
– А почему нет? – пожал плечами клавишник.
В это время в студию заглянула миловидная молодая девушка, я бы даже сказала – девчонка. Лет семнадцать-восемнадцать от силы, коротко остриженные темно-каштановые волосы забавно топорщатся на голове, подчеркивая высокие скулы и широко распахнутые глаза. Одета и накрашена новоприбывшая была так, как вроде только пять секунд назад сошла с обложки дорогого модного журнала. Картинка, а не девушка.
– О, Лизка! – заметил ее Хан. – Подь сюды. Лиза – Витек, Витек – Лиза. Витек – наш ударник на пятницу, Лиза – наш стилист на форевер! Ты не смотри, что молоденькая, – повернулся гитарист ко мне, – в своем деле равных ей нет. Кстати, Лизавета свет батьковна, в пятницу Вике нужно сообразить что-нибудь типа...
– “Что-нибудь типа сообразить” тебе и Грег может, – у Лизы оказался красивый, но стервозный голос, – из собственного гардероба. Или уже из Шесова, судя по тому, что я вижу. А с Витьком я сама разберусь, капиш? – и, окинув меня взглядом, добавила: – Я подберу несколько вариантов, потом вместе посмотрим, хорошо? Не пугайся, как Шеса не одену, я ж не зверь какой!
– Кстати, Лиза – это от Елизавета, – не удержался от подкола ударник.
– Да ты что? Вау! В жизни бы не догадалась. Ну, а вы?
– А что мы?
– Дэн – наверняка сокращение от имени. Денис или Данила? – повернулась я к клавишнику.
– От имени, да, – согласился тот, но от какого не уточнил. Ну, не больно-то и хотелось.
– А Хан?
– Хан – это от рожи, – хохотнул Шес. – Ты посмотри на него. Типичный Шайтан-Батыр.
– А сам?
– Я? Ну, можно сказать, тоже производное от имени.
– От какого? – что-то мне ничего подходящего в голову не приходит.
– Витек, ну ты же умная девушка. Вон, Дэна раскусила. Давай сама, а? Догадаешься, я тебе печеньку дам. А узнаю, что кто подсказал, – делано насупился он на присутствующих, – у того печеньку заберу!
– Давай вместо печеньки – Дукати?
– Какой Дукати? – он почему-то вмиг растерял дурашливость и как-то недобро сощурился.
– Твой Дукати, – вот никогда я не умела остановиться вовремя. – Зеленый. Такой красавец. Дашь покататься?
– Не дам, – выдохнул он сквозь зубы и уже совсем серьёзно, даже зло, добавил: – Если ты закончила с реверансами, поехали.
– Да... – мне было жутко неловко, хотя я и не очень-то хорошо понимала, что такого сказала. – А куда мы едем?
– Ударника из тебя делать. Сэмик не здесь.
– Сэмик? – опять эта неловкость. Но не мог же он в самом деле расчитывать, что я с ходу всех запомню. – Прости, я... Это кто?
– Это учебная ударная установка, Витек. Я же, кажется, уже объяснял... Ладно, спускайся, а я через минуту приду, только заберу из своей тачки кое-что.
И, буркнув себе под нос что-то вроде “и за каким х*м я в это влез?”, вышел из студии.
Было неловко. А ещё немного обидно. Да, я язва, ехидна, и фильтровать базар, как нынче принято говорить, не умею от слова совсем. Да, порой лезу не в свое дело. Но тут... Я категорически не понимала, что же такого сделала, что вызвало столь бурную реакцию ударника Рельефа.
– Вика, – подошел ко мне Хан. – Не бери в голову, всё уладится.
– Знаешь, – не сдержалась я, – у меня просто голова кружится от обилия информации. Столько всего свалилось за сегодня. Вы простите, если что не так...
– Да всё так, – перебил он. – Один вечер. Одно выступление. Штука твоя. И с Шесом, при желании, вполне можно найти общий язык, поверь.
Верь, не верь, а что мне оставалось делать? В конце концов, это не католическая свадьба. Несколько дней как-нибудь потерплю.
====== Глава 9 ======
То ли я и правда зря себя накрутила, то ли ударник отходил так же быстро, как и закипал, но когда мы встретились возле моей Нивы, Шес был уже спокоен. И даже снизошел до краткого повторного обзора состава группы. Включая ещё троих, с которыми я пока не встретилась: некая Гриня – гримёр, Антон и Юрий, роль коих ускользнула от меня. Юрий, кажется, водитель, а вот чем занимался названный Тохой-Антохой, я так и не поняла. Шес посоветовал забить и сосредоточиться на делах насущных.
И начал он с того, что, не моргнув глазом, превратил меня в помесь личного водителя, GPS-навигатора и телепата. Едва впихнув свою тушу в салон машины и упершись головой в потолок, он, бухтя что-то о криворуких лилипутах, конструирующих отечественные автомобили, принялся с упоением рыться в потрепанном рюкзаке, напрочь игнорируя мой вопросительный взгляд. Через пару минут я не выдержала:
– Куда прикажете, сэр?
– А? – Шес отвлекся от раздирания каких-то бумаг и удивленно уставился на меня. – А, да... Секунду... – еще раз переворошив содержимое рюкзака и перебросив часть нотных тетрадей, дисков и каких-то флешек на заднее сидение, он скомандовал: – Сначала в гостиницу.
– Куда?
– В гостиницу, детка, в гостиницу. И давай побыстрее, время поджимает.
Нет, этот хам меня не просто раздражает, он меня бесит! Детка? Детка?!
– В какую гостиницу? Адрес? Название? Долгота и широта? Что-нибудь, чтобы у меня был шанс догадаться? Или тебе любая подойдет?
– А, точно, – он вроде даже смутился. – Извини. Задумался. У меня что-то мозги в другом направлении работают…
– Хорошо, что они вообще есть, – не сумела я сдержать раздражение.
– Витек, не перегибай палку, – от его смущения не осталось и следа. – Я тебе не подружка.
– А я тебе не мальчик для тренировки остроумия!
– Правильно, ты девочка. Ну всё, всё, – рассмеялся он, видя как я закипаю. – Ну, вот такой вот я. Терпи!
– И не подумаю! С какой стати? Ты мне кто?
– Работодатель?
– И?
– И?
– Ты меня бесишь! – вот, наконец-то сказала.
– Да? Моё нормальное состояние. И что теперь?
– А теперь мы поедем в гостиницу. И только попробуй опять спошлить!
– Уже дрожу. Какие нынче училки пошли страстные... и стервозные.
– Да ты!.. – у меня просто слов не хватало. Так и хотелось чем-нибудь кинуть в эту ухмыляющуюся рожу. – Ты меня специально достаешь?
– Есть немного, – признал Шес. – Один-ноль в мою пользу. Рэдиссон Роял.
– Что? Какой рояль? – он меня совсем запутал.
– Гостиница называется Рэдиссон Роял. Это на Невском. Поехали. Потом придумаешь, как мне отомстить.
– Ты меня бесишь! – я, кажется, повторяюсь.
– Витек, – Шес наклонился к моему уху и доверительно сообщил: – Так, для протокола, я всех бешу. Зато я охренительно играю на ударных.
– В ближайшие месяцы ты охренительно ковыряешься в носу и плюешь в потолок!
– Хм... Один-один, язва. Ладно, поехали.
До гостиницы мы добирались около часа, успев за это время еще пару раз поцапаться.
Один раз из-за выбора дороги – Шес считал, что надо ехать по кольцевой, а я – что кое-кому надо сидеть тихо и не гавкать под руку, когда коренной житель ведет машину. В результате, мы поехали так, как хотела я, и встали в пробку на полчаса уже на самом въезде на Невский проспект. Как раз там, где пробок отродясь не водилось. Было обидно видеть через лобовое стекло здание гостиницы впереди, слушать ехидные замечания справа и не иметь возможности ни сдвинуться с места, ни заткнуть говорившего.
Устав грызться по этому поводу, мы решили поговорить на отвлеченные темы и в результате минут десять на повышенных тонах выясняли, только не смейтесь, кто круче – Мухаммед Али или старший Кличко. Оценив мои познания в данном вопросе (а что поделать, если до определенного возраста это была единственная тема, на которую мы с Олегом могли нормально общаться), Шес предложил объявить временное перемирие. Ага. Вооруженный до зубов нейтралитет, в нашем случае. Ну-ну. Посмотрим, кто сорвется первым.
Изначально я собиралась подождать в машине, но ударник, заявив, что это может занять много времени, потащил меня за собой. Надо сказать, что вел он себя при этом, на мой взгляд, несколько странно. Невзирая на совсем не майскую жару, стоящую уже вторую неделю, надел просторную темную кофту с широким капюшоном, который тут же натянул на голову, закрыв пол лица. Да и темные солнцезащитные очки в шестом часу вечера тоже как-то не общеприняты, согласитесь. Ответом на немой вопрос в моих глазах было только маловразумительное: “Оно мне надо?”
Войдя в огромное лобби, Шес воровато осмотрелся по сторонам и, почему-то облегченно выдохнув, потянул меня в сторону портье.
– Ключ от 514-го, – потребовал он у девушки за стойкой. – И проверьте, пожалуйста, есть ли для меня корреспонденция.
Представляться он не стал, но, судя по ослепительной улыбке, которой его тут же одарила белокурая красотка, необходимости в том и не было. Пролепетав “одну минуточку”, она умчалась к стенду за своей спиной и в самом деле через “одну минуточку” выложила на стойку перед шифрующимся брюнетом карточку-ключ, какую-то распечатку и пару писем.
– Еще Вам звонили, – она добавила сверху несколько стикеров-напоминалок с логотипом гостиницы, и прижала их наманикюреным пальчиком. – Я вот тут все записала.
– Ага, – буркнул Шес, бегло просматривая записки и сминая их одну за другой. – Спасибо.
– Еще что-нибудь?
– А? Нет, спасибо.
– Распорядиться подать ужин в номер? – девушка скосилась в мою сторону настолько однозначно и понимающе, что я почувствовала, как начали гореть щеки.
– Не надо, я буквально на пару минут, – тут барабанщик наконец-то оторвался от своей почты и обратил внимание на смутившуюся меня. – Вы с ума сошли? Это наш гример, а не то, что Вы подумали!
– Что Вы, я ничего такого... – залепетала растерявшаяся портье.
– Да знаю я это ваше “ничего такого”! В лицо своих постояльцев знать надо! Можете проверить – 519-й, Гринёва Валентина.
– Извините, – блондинка на автомате заглянула в регистрационную книгу и, видимо найдя там необходимую запись, густо залилась краской.
– Ключ-то дайте, – продолжил напирать Шес и, проследив недоуменный взгляд на карточку в своей руке, уточнил: – Да не мой! Валентины.
Уже в лифте я сообразила поинтересоваться, зачем нам ключ от номера гримера.
– А тебе надо, чтоб придя в себя, она задумалась, за каким чёртом гримеру идти со мной в номер? Могу тебя уверить, мысли в этой очаровательной головке потекут в абсолютно определенном направлении.
– Ох, – да уж, как-то я и не подумала. – Ну, спасибо, что встал на защиту моей репутации.
– Триста лет мне сдалась твоя репутация, Витек, – разрушил мгновение Шес. – Я о своей забочусь. Оно мне надо? Я свой долг перед желтой прессой на этой неделе уже выполнил и перевыполнил.
– Причем тут пресса?
– А как ты думаешь, кому она ринется звонить, придя к интересным выводам? Был там уже. Знаю. Повторения не жажду.
– Надо же, – не удержалась я от ехидства, – пока мы думаем, что рок-идолы проводят дни и ночи в диких оргиях, сами идолы боятся дохнуть лишний раз, не то, что глянуть на девушку. О, до чего папарацци довели сурового российского рокера!
– Ну зачем же впадать в крайности, – Шес чуть наклонился ко мне, заглянул в глаза и нарочито откровенно провел указательным пальцем по ключу, который я все еще держала в руке. – Рокер просто стал лучше шифроваться.
М-да, какой вопрос, такой и ответ. Сама нарвалась. Вот что ж я язык-то за зубами удержать не могу, а? Как ни стараюсь, а засунуть язык в одно место не получается. Там уже шило, диплом, мечты о шоколадно-кудрявом будущем и принц вместе с белым конем. Язык не влазит.
– Наш этаж. Выходи, – прервал попытку самобичевания его виновник.
– Подожди! – запоздало осенило меня. – Но, ведь она все равно обо всем догадается, когда увидит настоящую Валентину.
– Ну, во-первых, нас здесь уже не будет, – отмахнулся Шес. – Не пойман, не вор. А, во-вторых, нифига она Гриню не увидит. Ее для этого еще найти надо. Я сам не знаю, где Димкина сестра шляется большую часть времени. Когда надо, появляется, и на том спасибо. Заходи! – и он распахнул двери в огромный двухместный номер.
И... И мы так и застряли на пороге. Он придерживал дверь, ожидая, пока я зайду, а я внезапно осознала, что сама, по собственной воле, пребывая в здравом уме и трезвой памяти, согласилась подняться в номер к мужчине, обладающему в определенном смысле весьма однозначной репутацией. Да, я тоже читаю ту самую желтую прессу! С теми самыми статьями! Мама, забери меня отсюда...
Пока я судорожно пыталась придумать, как бы так выкрутиться, чтобы и смыться, и не выставить себя идиоткой, Шесу надоело ждать. Со свойственным ему отсутствием такта он просто впихнул меня вовнутрь и захлопнул дверь, отсекая пути к отступлению.
– Там, – махнул он в сторону чего-то вроде гостиной направо от меня, – бар. Вода. Кажется, сок какой-то есть. Кофе себе сделай, если хочешь. Я быстро.
И шагнул в первую дверь налево.
– Я убью Грега нахрен! – донеслось оттуда через секунду.
Любопытство оказалось сильнее меня. К тому же, я еще не успела уйти. К тому же... ну, в общем, я заглянула вовнутрь.
Шес стоял посреди натурального бардака, созданного, в основном, разбросанной кучами одеждой, из которых островками торчали здесь и там кровать, гитара, мотоциклетная каска, какие-то журналы и книги... Зрелище было впечатляющим.
– Ты это тоже видишь? – тихо спросил ударник, не оборачиваясь, подбирая с пола одну из книг, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении нотным альбомом.
– Да. У тебя были воры?
– У меня был Грег! Я его убью, честное слово, я его убью!
Шес выхватил телефон и начал кого-то вызванивать. Думаю, приговоренного к казни. Я же сочла за лучшее ретироваться прочь и, прижав уши к голове, пить кофе и игнорировать великий и могучий, долетающий временами даже через предусмотрительно захлопнутую Шесом дверь.
Барабанщик объявился минут через пятнадцать, не сказать, чтоб уж слишком злой, бухнул на стол несколько папок и дисков и посоветовал мне сделать себе еще кофе.
– Я еще этот не допи... – я в недоумении уставилась на то место, где еще секунду назад стоял мой кофе. Шес, что-то насвистывая, ушел назад в свою комнату, держа в руке подозрительно знакомую чашку.
– Я переодеваюсь и мы едем!
– Прям жду не дождусь, – буркнула я.
– Что?
– Жду, говорю!
– Ага... А-х-х... М-м-м-м... – из его комнаты донеслось какое-то подозрительное пыхтение. – Вика?.. Иди сюда!
Чего? Совсем с ума сошел, секс-символ недоделанный?!
– Зачем?
– Надо! Иди сюда, детка!
– Какая я тебе, нафиг, детка?! Не пойду!
– Ладно, не детка, – опять пыхтение. – Ну, ты идешь?
– Нет! – у него что, со слухом плохо?
– Почему? – и голос так глухо звучит, возбужденно. Вот, засада...
– А, может, ты там голый?
– Еще нет, но с твоей помощью, надеюсь...
– Чего?!
Я так разозлилась, что влетела в его комнату, позабыв обо всем на свете, с твердым намерением сломать кое-кому вторую руку. И так и застыла на входе. Шес стоял посреди спальни, демонстрируя великолепно развитые мышцы живота и грудной клетки, испещренные тут и там татуировками. Верхний свет не горел, шторы задернуты и при свете одного лишь ночника его бледная кожа казалась какой-то молочной, полупрозрачной, гладкой, как у мраморных римских статуй в музее. И все это сомнительное великолепие было доступно моему взору по вполне так банальной причине – судя по всему, это недоразумение умудрилось запутаться руками и головой в собственной водолазке. Услышав, как я начинаю истерически хихикать, Шес тоже хрюкнул и обиженно попросил:
– Сними с меня эту дрянь, а? Тут рукава длинные и узкие, а она, зараза, за гипс зацепилась, и ни туда, и ни сюда.
Процесс сепарации ударника Рельефа от футболки привел к постыдной капитуляции последней. Правда, в ходе боев мы ее так потрепали, что путь ее дальнейший мог лежать только в половые тряпки. Шеса это обстоятельство не смутило, так что либо он на нее обиделся, либо она никогда не принадлежала к классу любимых футболок. Знаете, тех, которые носят годами, упорно штопая уже начинающую расползаться от старости ткань и пряча от родственников, чтоб не дай Бог не выкинули. В любом случае, из этой мы Шеса вынули, в другую, с коротким рукавом, упаковали и, привычно прикрыв сверху кофтой с капюшоном и темными очками, как и было обещано, покинули номер.
Теперь уже недавняя паника мне и самой казалась дурацкой и абсолютно неоправданной, да попросту высосанной из пальца. Чего испугалась, спрашивается? Но у него такая репутация... А на меня столько всего свалилось за этот день... И ещё эта его хамская и непривычно панибратская манера речи.
Внизу Шес опять поволок меня к портье.
– Детка, отселите от меня Грега.
То, что “детками” он, похоже, называл всех особей женского пола, успокоило меня ещё немного. Я-то приняла на свой счет, потому и взбеленилась. Ну, какая я ему “детка”? А так ещё можно перетерпеть. Хотя и оседает неприятным приторным послевкусием чего-то подпорченного.
– Куда? – всё та же давешняя блондинка посмотрела почему-то на меня.
– Это не Грег! Ее не надо отселять, она и так живет в другом номере. Когда ж ты уже постояльцев-то своих запомнишь? – Шес тяжело вздохнул. – Грег? Грег Леонид? У нас один номер на двоих...
– Да, да, – девушка сверилась с компьютером и, кажется, начала улавливать суть вопроса. – Двухместный, да. Вы сами так забронировали.
– Сами, да. Я не спорю.
– Так, чем я могу помочь?
– Отсели от меня Грега.
– Куда?
– Нахрен! – портье вздрогнула. – У вас что, номеров других нет?
– Есть, но мне нужно согласие господина Грега на переезд.
– Хорошо, пересели меня. Я согласен. Какие номера у вас свободны?
– Есть два одноместных номера на четвертом этаже, есть двухместный на шестом, есть президентский люкс, люкс для новобрачных...
– О! – Шес хищно оскалился. – Люкс для новобрачных! Классно! То, что надо! Ты как, Витек? Ладно, – сжалился он над не успевающей за его идиотским чувством юмора девушкой, – давай одноместный. Чешко скажешь, что я требовал президентский люкс, но ты меня мужественно отговорила. Он тебе за такое даст орден в размере месячного оклада и будет нежно хранить память о тебе до конца своих дней.
– Витек! Отпусти мою толстовку и шуруй на выход! – я только сейчас заметила, что все это время держала его почему-то за край кофты.
– Палимся, – прошипела я ему. – Я не Витек, я Валентина.
– Да какая разница, – отмахнулся ударник, сгребая со стойки ключ от своего нового номера и заговорчески подмигнул портье. – Мы все равно уже уходим!
Спокойно, Витек.
Спокойно.
====== Глава 10 ======
На этот раз мы, на удивление, не ругались и не ссорились. В принципе, и ехать-то было недалеко, и Шес сразу же придумал мне занятие, помимо кручения баранки и переключения передач, как вроде и этого было недостаточно. Выколупав из приемника новенький альбом моего любимого Сергея Лазарева и брезгливо закинув его как есть, даже без коробки, на заднее сидение, он воткнул вместо него какой-то неопознанный самопальный диск и потребовал “вникать”.
То, во что мне так категорически вменялось “вникнуть”, на поверку оказалось сборником Рельефа, а вот каким именно образом “вникать”, оставалось загадкой. Выучить барабанные партии таким образом невозможно, тут нотация нужна и, собственно, сам инструмент. Тексты мне, как ударнику, вроде как до лампочки, а эстетического наслаждения подобная музыка, за крайне редким исключением, у меня не вызывала. Кстати, на удивление, как минимум одна из песен Рельефа под это самое исключение попадала. Но сейчас, к сожалению, звучала не она и я понятия не имела, чего же Шес пытается от меня добиться.
Спросить его пока что не предоставлялось возможным, так как он, озадачив меня вышеизложенным заданием, полностью выпал из реальности, углубившись в какое-то обсуждение по телефону с Ханом. Это даже разговором можно было назвать с большой натяжкой. Если бы не серьезное, сосредоточенное выражение лица ударника, я бы подумала, что они скорее играют в какую-то игру типа “ассоциаций”. Шес, пролистывая один за другим нотные альбомы, называл какое-то слово или фразу, выслушивал короткий ответ собеседника и время от времени что-то записывал в своем органайзере. Иногда спорил, иногда уточнял, но, по большей части, сыпал несвязанными фразами и писал.
– Небо?.. – строка в органайзере. – Его путь?.. А без соло?.. Ну, да. Не в тему... – следующая тетрадь. – Ангел?.. Можно с двумя басами... Можно и так. Значит, да?.. – новая запись.
