Текст книги "Наша Маша (СИ)"
Автор книги: Ola.la
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
– Рик сказал, что не отдаст меня Губернатору!– гордо заявляю я, чтобы сказать хоть что-то, и не придумываю ничего лучше, чем начать раздеваться прямо при Дэриле.
Ну а что? Большой уже мальчик, сам понимает, зачем я сюда пришла. А я, таким образом, показываю, что за мужчину его не воспринимаю, что должно его еще больше заинтересовать во мне. Смущение от одной только мысли о том, что Дэрилу может не понравиться то, что он увидит, я заталкиваю куда подальше и напоминаю себе, что самый главный скромник тюрьмы, скорей всего, сбежит, едва я успею стянуть рубашку, оставшись в майке под ней.
– Отдавать вас обеих – слишком жирно. Да и гарантий никаких, – пожимает плечами Дэрил, жуя какую-то спичку и таращась куда-то на мои дрожащие пальцы, которыми я с трудом справляюсь с пуговицами.
– Ага, – с умным видом киваю я и медленно стягиваю рубашку, устраивая ее на одной из раковин, слегка наклонившись без особой надобности, чтобы явить взору такого смелого и общительного сегодня Дэрила то, что он теряет так долго, не решаясь признаться мне в своей вечной любви. – Дэрил, а можно… А можно тебя спросить?
– Ну, валяй, – напрягается он слегка, высовывая спичку изо рта и переступая с ноги на ногу.
– А сколько тебе лет? – сама не знаю, почему считаю именно этот момент подходящим для подобного вопроса, я, расплетая косу.
– Чего? Нахрен тебе?
– Не мне, – мотаю я головой в отчаянном стремлении ничем не выказать свой интерес к нему.
– А кому? – еще больше изумляется Дэрил.
И вот тут я понимаю, что лучше бы честно сказала о том, что мне банально любопытно и, может быть, даже ответ услышала. А теперь он там у себя в голове, наверное, прокручивает варианты с тем, что ко мне с подобным вопросом явилась какая-нибудь Бет, Кэрол или Мишонн. А это мысли нехорошие. Неправильные мысли. Не нужно ему о таком думать!
– Рику! – хлопаю я глазами, пытаясь выглядеть максимально честной, ну, или просто глупой – в данной ситуации подойдет любой вариант.
Он изумленно хмыкает и что-то возмущенно бормочет себе под нос, явно не понимая, почему Рик выспрашивает подробную информацию о нем у каких-то там Маш, а я, решив вернуть внимание к себе, но не решаясь показывать ему мой пока еще неидеальный живот, поворачиваюсь к Дэрилу спиной. Словно невзначай заставляю одну из лямок майки скользнуть вниз. Картинным жестом убираю волосы со спины и запускаю в них руку, размышляя о том, как сейчас медленно начну тянуть майку вверх, все вышел и выше…
Позади раздается вздох, и я, едва скрывая торжествую улыбку и стараясь не думать о том, что подобный интерес со стороны мужчин ко мне сегодня может являться результатом какой-то неудачной попытки Кэрол приворожить к себе хотя бы кого-нибудь подсыпанным в ее стряпню чем-то там, с самым невинным видом оглядываюсь. И округляю глаза, видя совсем не смущенную физиономию сгорающего от страсти Дэрила. А смех. С чего он смеется?
– А почему не бабочка, блин? Или ты из этих, которым делать нефиг было, и они шастали по округе с черными кругами вокруг глаз и крестами на шеях? – откровенно насмехается он, решив, наверное, таким образом отомстить за вопрос о возрасте, ну или за обнимашки с Риком.
А может быть, он вовсе и не меня ревнует? А Рика? И считает меня своей… соперницей? Нет! Нет и еще раз нет!
– Нет. Я не гот. И татуировку делала не для… Не… ты не поймешь, – мотаю я головой, не зная, как объяснить, что набитый на моей спине ворон* для меня значил, когда я, кусая губы от боли смотрела на результат работы мастера.
– Ну да, конечно, блин. Куда уж мне, – закатывает он глаза. – Ладно, не утопись тут, а то тебе с утра еще твою сказку о том, что нас всех ждет, рассказывать.
– Но, – мне отчего-то жизненно важно объяснить и дать понять, что к чему. – Я...
Но мой писк, которым я пыталась начать речь то ли о том, что нельзя судить о людях только по тому впечатлению, которые они от страха, от неуверенности в себе и завтрашнем дне, от, между прочим, влюбленности в него, производят, то ли о том, что мой завтрашний рассказ – это не сказка, а правда, затихает при понимании, что Дэрил просто ушел.
Просто посмеялся с меня и ушел. Просто высмеял, то, что много для меня значит. Просто даже не заинтересовался до сих пор, кто я, какая я, чем живу... Ему плевать. Но зачем он приходил вообще? Или просто проходил мимо и испытал неожиданную жажду общения? С такой вот полной идиоткой, как я, в которой его даже совсем не смешная татуировка смешит.
И которой, в самом деле, нужно серьезно подумать, чтобы ее завтрашняя история содержала хоть каплю истины. Ведь, с учетом изменившихся обстоятельств, то, что я видела в сериале о войне, уже вряд ли сбудется…
Комментарий к 20. А ночью все мужчины подозрительно... разные! *За идею и изумительное воплощение спасибо juli1612: https://pp.vk.me/c616527/v616527909/1bdc4/MdLCVkHTAUg.jpg
====== 21. Трудности перевода ======
Новый день не радует ничем. Я почти до рассвета провалялась в постели, переворачиваясь со стороны на сторону и напрягая мозги в попытке придумать хоть что-то, что поможет Рику и прочим выиграть эту войну в новых условиях. Ведь Мэрл тогда, насколько я помню, убил немало мужчин из Вудбери и, возможно, наши потом сумели победить исключительно по этой причине. Но теперь все самые лучше бойцы Губернатора будут живы и здоровы, а их моральный дух – не сломлен смертями товарищей. Как же все сложно!
Мои старания оказались тщетными и привели лишь к приступу головной боли, которую усугублял громкий храп из какой-то камеры поблизости. Искренне понадеявшись, что так храпит не Дэрил, ибо даже из очень большой любви к нему, боюсь, пытку спать в одной постели с таким храпуном я не переживу, я попыталась представить, что это какой-нибудь Мэрл. Ведь Рика так противно храпящим представлять почему-то не хотелось. Нет, не потому что он очень даже приятно обнимал меня несколькими часами ранее! Я и Хершелу этот храп ни за что не припишу. Наверное, это вообще какая-то Кэрол храпит! А что? Ей идет!
К рассвету самый главный тюремный храпун немного притих, только изредка присвистывая, и я со стоном растянулась на постели, надеясь поспать хотя бы немного, но блаженную тишину прервал младенческий вопль. Трезвость мысли и ясность ума мне сегодня явно не грозят.
Потирая глаза, в которые словно песка насыпали, я шагаю в направлении душевых, где лениво умываюсь, уже почти привычно переговариваясь с Мэгги. Правда ее бытовые темы очень быстро перескакивают на войну, и я морщусь, понимая, что час расплаты за мое вранье очень близок. Ведь встреченный по дороге сюда мрачный Дэрил уже пробормотал мне что-то о том, что после завтрака мне стоит задержаться на кухне.
К счастью, до завтрака еще есть время, и я, стараясь уговорить свой желудок бурчать как можно тише в присутствии мужчин, вижу выходящую на улицу Бет с Джудит на руках. Вспоминаю, что за всеми своими переживаниями совсем забыла о своей новой подруге. А вот она, кажется, на меня за это успела обидеться и потому как-то странно поглядывала все это время. Нужно срочно исправлять ситуацию! Ну, чтобы заручиться поддержкой хоть кого-то. Ведь насчет остальных, пусть и, кажется, наконец, заинтересовавшихся то ли мной, то ли моей грудью, то ли моими ясновидческими способностями, я совсем не уверена.
Бет стоит во дворе, подняв лицо к солнцу, щурится и с едва заметной улыбкой напевает какую-то песенку.
– Ты очень красиво поешь, – вру, не краснея, ведь я ни черта не смыслю в колыбельных и вообще предпочитаю, когда поют мужчины.
Желательно, красивые мужчины. Интересно, а если очень сильно напоить Дэрила, ну, к примеру, самогоном, только не тем бракованным, от которого даже Бет толком не опьянела, а нашим, ядреным, он споет? Можно даже дуэтом с Риком. Или трио с Мэрлом. И Глен на подтанцовке, да!
– Спа… спасибо, – как-то совсем недоверчиво и нерадостно благодарит Бет, а я трясу головой, чтобы избавиться от представшей перед глазами картинки безудержного веселья, которое всем нам тут еще долго не светит.
– Как ты? – видя, что Бет почему-то совсем не спешит вступать со мной в беседу, пытаюсь начать я.
– Хорошо. Хорошо, Маша. Надеюсь, у тебя тоже все хорошо. Кэрол уже, наверное, завтрак приготовила…
– Думаешь? Тогда идем! Ты что? – разворачиваюсь я обратно в сторону тюрьмы, из которой только вышла, но Бет даже не собирается следовать за мной, глядя на меня как-то уж очень странно.
И я не могу понять, какие именно эмоции так быстро сменяются на ее кукольном личике? Смущение? Страх? Чувство вины? Обвинение? Недоверие? Неприязнь?
А может быть, у нее просто какое-нибудь несварение желудка, ей неудобно признаться, а тут еще и я пристала?
– Ну, ладно, – пожимаю я плечами, видя, как облегченно выдыхает Бет, и отчаянно ничего не понимая. – Я пошла?
– Иди, – выдавливает она из себя улыбку и, отвернувшись, продолжает свою колыбельную дочке Рика или Шейна, или кого угодно из группы, кто там знает эту Лори, с кем она в потемках переспать успела в лагере под Атлантой.
Ведь, судя по тому веселому свиданию в лесу, когда Шейн подкрался сзади, там и кто-то другой мог пристроиться и сделать свое дело, пока она, представляя на его месте своего любовника, вдохновленно оглашала бы близлежащие окрестности звуками любви.
По дороге на кухню, в красках представляя себе позади вжимающейся лицом в ствол дерева Лори то Мэрла, то Эда, то Джима, то вообще Дейла (Ти-Дог и Глен отпадают из-за чересчур яркой внешности), я едва не врезаюсь носом в спину Дэрила. И с трудом прикусываю язык, сдерживая рвущийся наружу очень важный для меня в данную секунду вопрос: а не спал ли он с Лори?
И какая только ерунда в голову не придет тогда, когда жизненно необходимо сосредоточиться на чем-то очень важном! Я так и перед экзаменами всегда о чем только не думала и какие завитушки на обоях только не пересчитывала, лишь бы не размышлять об ответах на многочисленные вопросы.
За столом собрались почти все, и при виде их обращенных ко мне взглядов, у меня подкашиваются ноги. Я с трудом добираюсь до своего стула, смотрю на макароны, смешанные с консервами, и впервые за долгое время не испытываю аппетита. Только кошусь по сторонам осторожно, понимая, что, кажется, Рик успел всем всё рассказать, и теперь они ждут от меня чуда, не иначе.
Одни Диксоны поглядывают с насмешливым недоверием, остальные же тайком косятся: кто с интересом, кто с надеждой, а кто с нескрываемым изумлением. Вот только взгляды Кэрол и, наконец, пришедшей, отсевшей от меня подальше, словно мы и не знакомы, Бет меня совсем не радуют. Верней, не радует полное отсутствие взглядов второй и чересчур большое количество взглядов первой.
Ковыряясь вилкой в своей крошечной порции, Кэрол сжимает пальцы до побеления и почти не сводит с меня взгляда. Не самого доброго, надо признать.
А что, если она больше прониклась не новостью о том, что я у них тут за ясновидящую поработаю немного, а тем, что войну можно предотвратить, отправив меня и Мишонн в подарок Губернатору? Вот о чем она так напряженно думает, протыкая вилкой макаронину с такой силой, что я испуганно вздрагиваю и, кажется, что читаю ее мысли. О красивой, длинной, розовой ленточке. Которой она меня обвяжет, перед тем как пнуть ногой под зад в объятья маньяка.
– Маша, все в порядке? – перегибается через Карла, сидящего возле меня, Рик, касаясь моего плеча и встревожено заглядывая в глаза. И я не успеваю даже насладиться таким открытым вниманием на глазах у всех, и самое главное, Дэрила, по чьему лицу невозможно прочитать никаких эмоций, когда он продолжает все тем же ласковым голосом: – Тебе приснился плохой сон?
– Да, – машинально киваю я, сначала ничего не сообразив, но при виде выражений лиц группы быстро поправляюсь: – Нет! То есть, нет! Прости, я задумалась.
– Кушай, Машаблин. Тебе нужно покушать, – заботливым голосом говорит Кэрол, и после ее слов есть мне хочется еще меньше.
Это что же, она откормить меня планирует перед встречей с Губернатором, надеясь, что он меня сожрет или что он толстушек предпочитает? Или она вчера заметила нас с Дэрилом в душевой, приревновала, и теперь будет откармливать меня до состояния ожирения? Нет, ну с одной стороны выгодно: еда всегда будет, можно не переживать. А с другой стороны… Дэрил. Которого я люблю больше, чем еду! И в этот момент потери аппетита я свято верю в силу своей любви!
Уныло поддеваю вилкой пару макаронин и сую в рот, задумчиво пережевывая под настороженными взглядами группы и продолжая мыслительный процесс. О чем я думаю? О вечном! То есть о женской ревности. Ведь если Кэрол могла вчера меня заметить, то это же могла сделать и Бет. Вот и ответ на мой вопрос, почему она решила отказаться от дружбы со мной! Приревновала и обиделась, что мне достался и Рик, и Дэрил, а ей никого! Ведь сколько она там не целовала Рика в щеку и не обнимала Дэрила со спины, они на ее плоскую грудь не повелись! Хотя ей-то это откуда сейчас знать?
За мыслями я на автомате заканчиваю завтрак: уж мой-то организм, пожалуй, даже во сне сумеет насытиться при необходимости. Кэрол собирает посуду, подает всем чай и усаживается обратно. Рик начинает толкать вступительную речь о нас с молчащей по обыкновению Мишонн, о требовании Губернатора, о решении не жертвовать нами во имя сомнительного мира, о надвигающейся войне и о том, что какая-то Машаблин может рассказать, что нас всех ждет дальше.
– Давайте послушаем Машу! – заключает он, и я вдохновлено киваю.
Да, давайте послушаем Машу! Может, скажет чего умного?
И только когда Дэрил закатывает глаза, фыркая при виде моей необычайно глупой, наверное, в этот момент физиономии, мой мозг, наконец, отключает никому не нужную защитную реакцию, и я вспоминаю, что Маша, которая должна рассказать, как нам жить дальше, это я. Ну что ж… Главное, начать, а там…
– Ну, в общем, они придут завтра, – начинаю я робко, не помня, когда именно должна начаться война но, судя по кивкам Рика и Мэрла, Губернатор и впрямь собирался нападать именно завтра. – Но их много. Потому… мне приснилось… понимаете, мне не детально снится, я не могу все…
– Говори, что видела, и все. Хотя бы что-то, – жалобно вздыхает Мэгги, крепко держа Глена за руку.
– В общем, я видела разговор, по которому было ясно, что вы смогли, ну… как-то успеть что-то сделать, что часть мужчин из Вудбери погибла. Но что, я не знаю, – вдохновлено вру я, стараясь не зажмуриться и не расплакаться от стыда.
– Я знаю, – вдруг говорит Мэрл и, кажется, сам удивляется, хлопая себя по лбу ладонью: – Блин, и как только из башки вылетело! Хотя, хрен его, конечно, может и не сработать…
– Что? Нам любой вариант, любой, даже самый мизерный, шанс подойдет, – оживляется Рик. – Тем более что Машаблин видела, что все прошло удачно, да?
– Да! – уже тверже киваю я, помня слова моего дедушки о том, что в войне самое главное – поддерживать боевой дух.
То есть, самое важное, чтобы Рик и все остальные верили, что мы победим. Твердо верили. Знали. И тогда, с такой установкой, они и сражаться будут лучше, не боясь и не сомневаясь. А если к этому прибавить, что вудберийцы вообще непонятно по какой причине собираются идти на тюрьму, поверив какому-то больному идиоту, что тут живут враги, которых нужно уничтожить… Нет, ну эти люди, конечно, небольшого ума, раз в такую ересь верят, но ведь их очень сомнительная идея о том, что нужно приходить в чужой дом, убивая людей, которые, на самом деле, просто хотят тут спокойно жить, ни в какое сравнение не идет со стремлением наших мужчин защищать свой дом и свои семьи. Мы просто обязаны победить, иначе и быть не может!
А мысли о том, что в четвертом сезоне все случилось по похожему сценарию (видимо, никогда не изведется глупость человеческая, заставившая поверить уже новых придурков в то, что в тюрьме злодеи, прикидывающиеся всякими фермерами, женщинами и детьми)и закончилось пусть и победой, но уж очень малоприятной, я от себя усердно отгоняю.
– В общем, я Мильти там однажды застукал, понятия не имею, нахрен ему тот лаз был нужен, – вдохновлено рассказывает уже что-то Мэрл, пока я, как обычно, витаю в облаках. – Я тогда решил, что информация стоящая, и трепаться не стал. Даже Блейку ни словом. И если Мильти после моего ухода ему не растрепал все, то можно будет открыть проход ночью и ходячих в город напустить.
– Там же дети живут! И женщины! – округляет глаза Бет.
– У нас тоже и женщины и дети, – поджимает губы Кэрол, кажется, поддерживая идею Мэрла, ну да кто бы сомневался.
– Вот же, блин! Повариха дело говорит – решайте, кто вам дороже: ваши спиногрызы или какие-то придурки левые, которых вы знать не знаете?
– Мы сделаем это, – после короткого колебания говорит Рик, покосившись на Карла. – Ночью на улицах города детей и женщин не будет ведь.
– Не будет, – усмехается Мэрл. – Там вообще нежилой район, склады. И довольно близко пост охраны, так что пробираться придется лесом: тихо и осторожно. Как раз этот пост, надеюсь, и понадкусывают.
– Отлично. Обсудим. Спасибо, Диксон. Маша, что еще? Ты видела что-то еще?
– Да, – торопливо киваю я, уже сама почти поверившая, что и в этот раз с помощью Мэрла получится избавиться от части вражеской силы. – Потом они все равно придут войной. Ты отправишь Хершела, Бет, Карла и Джудит в лес.
– Я не пойду никуда! – тут же взвивается Карл.
– Карл! – одергивает его отец и еще более благосклонно, чем до того, улыбается мне, явно озвучивающей уже его мысли, ведь в сериале он все это придумал, может быть, даже к этому моменту: – Продолжай, Маша.
– Ну, в общем, отправите, – решаю я не рассказывать пока о том, что Карл там застрелил какого-то пацана, – а сами тут засаду устроите. Ну и добьетесь того, что они сбегут. И вот потом я… В общем, Губернатора надо сразу догонять, или он перестреляет всех своих людей и сбежит со своими двумя помощниками. А потом вернется, когда не будем ждать.
– Перестреляет своих же? – изумляется Хершел, недоверчиво качая головой.
– Я так видела, – пожимаю я плечами и опускаю глаза, понимая, что больше мне сказать точно нечего.
Все начинают переговариваться, а у меня даже сил нет вслушиваться в их слова, некоторые из которых я понимаю исключительно на интуитивном уровне. Всё. Свою миссию я выполнила на ближайшее время. Можно я просто где-нибудь теперь посижу в тишине?
– А ты, Рыжая? Чего ты про себя ничего не сказала? – вдруг повышает голос Мэрл и все затихают. – Этих немощных в лес, а ты чего, будешь силой взгляда, то есть их взглядов на твои сиськи, врагов мочить?
– Она даже стрелять не умеет. В лес ее с детьми и Хершелом, – хмыкает Мишонн, всю беседу только молча прожигающая взглядом стол и, наверное, переживающая за Андреа, о которой ничего так и не было известно.
– А ты, небось, надеялась, что под шумок тебя твой ненаглядный шериф на шею усадит и, сливаясь с тобой в страстных объятьях, будет мочить врагов? – не прекращает издеваться Диксон.
– Она не из этих, – заявляет вдруг Дэрил, и я вместе с Мэрлом удивленно на него смотрю.
– В смысле, братишка, я чего-то не понял… ты на что намекаешь?
– Маша… – сочувственно косится на меня Рик, явно преисполненный благодарности за мой рассказ несколькими минутами ранее. – Машу не интересуют мужчины.
– Что?! – в один голос вопим мы с Мэрлом, и я даже не знаю, кто из нас больше удивлен.
– Она мне сама сказала! – пожимает плечами Карл.
– Голубого чебурашку мне в зад*, – на не очень чистом, зато очень русском, языке выдает разученное вместе со мной ругательство Мэрл, даже не подозревая о его переводе. – И эта лесбиянка!
Вот только я, так долго ждавшая того, как он это озвучит, чтобы вдоволь повеселиться, смеяться совсем не хочу. Наконец понимаю, почему шарахалась от меня Бет, наверное, решившая, что я в нее влюблена, и не знающая, как вежливо отказаться от моих чувств. И, что гораздо неприятней, понимаю вчерашнее любопытство Дэрила вместе с его раскованностью и то, почему Рик больше не боится меня касаться.
Они меня за своего парня теперь считают! Приехали, блин.
Комментарий к 21. Трудности перевода *просто вспомнилось: http://cs620223.vk.me/v620223207/14103/A4pgjpUCggk.jpg
====== 22. Не знаю, как догонять, а ждать уж точно невыносимо! ======
Открывая и закрывая рот, то ли от изумления, то ли от возмущения, к чему привели трудности перевода при моем давнем разговоре с Карлом, я пытаюсь привести мысли в порядок. То есть, как всегда в сложной ситуации в этом чертовом сериальном или просто свихнувшемся мире, пытаюсь придумать, как это все можно обернуть себе на пользу. И пусть я впоследствии свои фантазии в жизнь не воплощаю, они определенно помогают мне держаться и пребывать в более-менее оптимистическом настроении. Которого тут лишаться никак нельзя!
Пока Карл в красках, то есть коротко, сухо и словно бы вообще нехотя пытается пересказать наш с ним разговор, я отмахиваюсь от, наконец, пришедшего понимания, что мальчик просто ревновал меня к отцу, а вовсе не к Бет, как я тогда подумала, и напряженно размышляю. Итак, чем же мне может помочь то, что вся группа временно, конечно, будет считать меня лесбиянкой? Или это никакой выгоды не несет, и мне пора как можно громче и убедительней завопить, что я не такая, как они вообще могли такую гадость обо мне подумать, и для закрепления эффекта броситься на шею Дэрилу, повалить его на пол и при всех попытаться изнасиловать? Именно что попытаться, ведь довершить начатое у меня точно не получится даже в самых смелых фантазиях. Хотя бы потому что мне и самой зрители в таком деле совсем не нужны. Пусть застают меня уже постфактум в постельке Дэрила, стыдливо прикрывающую свои прелести одеялом.
– Эй, Рыжая, а ты кто: мужик или баба? Ну, типа сама за нашими красотками бегать будешь или сядешь ждать, пока тебя кто соблазнит? – уточняет Мэрл, тоже о чем-то напряженно думая, судя по выражению лица, и вдруг довольно улыбается: – Слышь, а ты, по-дружбе, это… ну, когда самурайку нашу завалишь, оставишь в дверях щелочку? Насладиться киношкой будет не лишним в наши тяжелые времена.
О! Вот и первый плюс меня в роли лесбиянки! То есть то, что Мэрл прекратит пытаться меня соблазнить. А может быть, и вовсе, от своего природного отвращения ко всем не подходящим под его расистские и прочие нетолерантные убеждения, перестанет касаться меня и станет просто хорошим другом? Выгодно, однако.
– А там, глядишь, я и присоединюсь. А когда присоединюсь, так сразу и переубедить сумею. Эти все ваши лесби-игры бабы, знаешь, почему придумали? Потому что нормальных мужиков у них не было! Вот у тебя не было, ты и маешься дурью. Но ничего, я это дело исправить помогу, грех такому богатству пропадать, – рушит все мои надежды на спокойствие Мэрл, отмахиваясь от Дэрила, попытавшегося его заткнуть.
– Отстань от девочки, – вдруг заступается за меня Мишонн, устало закатывая глаза. – У нас сейчас темы важней найдутся.
– Во! Уже ревнует, походу! Нет, ну, блин, это ж надо: одни после смерти гнильем ходят, кусаются, бабы баб дружно полюбили!
– Хватит, – припечатывает и Хершел, правда, едва заметного огонька сомнения при взгляде на меня и затем на только хлопающую глазами Бет скрыть не может. – Девочка такая, какая есть. Это не тема для обсуждения вообще, и особенно сейчас. Давайте поговорим о Вудбери. Вы поедете?
– Да. Да, у нас нет выбора, – трет переносицу Рик, как обычно, уносясь взглядом куда-то сквозь стены тюрьмы, наверное, в попытке подглядеть, чем занимается его главный враг – Губернатор. – Нужно только решить, кто отправится. На случай, если у нас что-то сильно не заладится, здесь должны остаться те, кто сможет спасти детей.
Кажется, к детям он снова причисляет, помимо своих отпрысков, еще и меня с Бет. Но я молчу, пытаясь слиться со стулом, радуясь тому, что тему моей ориентации, которая заставляла меня краснеть, особенно с учетом бросаемых на меня Дэрилом насмешливых взглядов, замяли, и тому, что нас тут не оставят без присмотра. А то, кто знает, вдруг вместо наших после этой рискованной спецоперации сюда припрется сам Губернатор? Такого счастья мне точно не нужно.
– Я пойду, – вызывается Глен, заставляя Мэгги охнуть. – У меня к ним особые счеты.
– Я не хотел просить, – кивает Рик так, словно вариантов у него совсем мало, раз он даже Глена, чего я точно не ожидала, собирается взять с собой.
Ведь сам же он идет, да?
Идет. Вместе с Мэрлом, Мишонн, которая заявила, что для того, чтобы оставить ее здесь, им придется не просто связать ее, а еще и сознания лишить на сутки. И что, если они сами ее с собой не возьмут, то она отправится отдельно. После короткой, но очень эмоциональной перепалки и вымученного обещания о том, что она не станет делать ничего, что не входит в план, и не будет пытаться найти Андреа, несмотря на свое желание, Рик соглашается взять ее и переводит виноватый взгляд на хмурящегося Дэрила.
Который остается с нами, что не может меня не радовать. Так и хочется предложить отправляющимся в Вудбери для полного счастья еще и Кэрол прихватить с собой. Ну а что, стрелять она умеет, и роль жертвы во имя жизни остальных в этот торжественный момент третьего сезона ей очень даже подойдет. А главное, Карен и Дэвид, которого я вообще не помню, но который, несомненно, был очень ценным и важным, хотя бы потому что он тоже человек, останутся живы!
– Кому, кроме тебя, я могу их доверить? – проникновенно смотрит в глаза своего верного помощника Рик, а я усердно пытаюсь запомнить этот взгляд, чтобы потом в минуты скуки потренироваться у зеркала.
Ведь на Дэрила этот взгляд в большинстве случаев нужное влияние все же оказывает, а значит, и мне пригодится. Вот подойду, когда закончится вся эта неразбериха с войной, скажу, что он должен быть моим мужчиной, и посмотрю так же протяжно и красиво, как Рик, слегка склонив голову и придав своему прекрасному лицу немножечко безумное выражение. Надеюсь, щетина на щеках в этом деле не самый важный фактор. В итоге Дэрил не сможет сопротивляться и коротко кивнет, прямо как сейчас, соглашаясь отойти в темный угол, то есть в сторонку, обсудить детали.
А Мэрл с Мишонн и Гленом, который только виновато посмотрел вслед резко поднявшейся со стула Мэгги, заявившей, что ей нужно дежурить, приступают к спору о том, когда выдвигаться, что с собой брать и что вообще делать. Кэрол устало вздыхает и возвращается к своим кастрюлям. Хершел с Карлом отправляются на улицу. Ну а я, пользуясь случаем, тихонько иду вслед за Бет, которая уносит Джудит в блок.
– Эй, – касаюсь я плеча испуганно вздрогнувшей Бет, – прости.
– Ничего, – улыбается она и быстро-быстро моргает. – Это ты прости меня, Маша. Мне Карл сказал, понимаешь, мне было неловко. Не стоило так, я знаю. Я просто никогда…
– Ты мне, – пытаюсь найти я нужные слова, чтобы хотя бы в этот раз выразиться правильно, – ты меня не привлекаешь, Бет. Ты для меня только друг. Честно.
– Правда? – показывает она искренне облегчение и снова заливается краской. – Ой, я не то, что бы… ну, я просто… ты очень хорошая, Машаблин! И красивая, и милая! И ты хорошая подруга! Просто я… мне парни нравятся.
Я едва не говорю, что мне тоже, но понимаю, что переубеждать группу в своей ориентации пока не время, все равно половина даже слушать не станет, тревожась о самом важном, то есть о выживании. Перевожу тему на захныкавшую, явно проголодавшуюся, Джудит и уже через несколько минут вместе с Бет шагаю обратно на кухню греть смесь. Мужчины оттуда успели уйти, а Кэрол улыбается нам, предлагая, о чудо, перекусить, и я с наслаждением вгрызаюсь в крекер, запивая его слабым теплым чаем: аппетит, наконец, вернулся!
Правда, под очередным преувеличенно добрым взглядом этой странной тетушки я едва не давлюсь печеньем, задумываясь о том, что, может быть, она была не вполне искренна тогда с Акселем. То есть, вроде как на совсем уж лесбиянку она не похожа, вон, как за Дэрилом бегает, но, может быть, она на два фронта? Ну, и нашим, и вашим, то есть всем, кто соизволит ее захотеть? Ну а что? Ей не перебирать. Ох, остается лишь надеяться, что на меня она глаз не положит. Хотя, конечно, при таком раскладе я получу гарантии того, что меня она, возможно, так просто не прирежет, чуть что.
Но если уж выбирать среди женщин, я бы Мишонн выбрала – с ней точно не пропадешь! Ну, или Бет – она красивая, милая и, если закрыть глаза и устроить обнимашки, то вполне сойдет со своей очень маленькой грудью за какого-нибудь Ка… прости Господи, за мысли мои идиотские, за молодого Дэрила, конечно же! Очень молодого, худого и хилого!
– Маша, пойдешь со мной вещи собирать? – зовет меня Бет, выслушав что-то, прошедшее мимо внимания меня, глубоко задумавшейся, от появившегося на кухне Рика, который сразу после поспешил к остальным.
Мы оставляем сонно сопящего после трапезы младенца у Кэрол, а сами идем собирать свои скромные пожитки. Бет, явно чувствующая себя передо мной виноватой за свои мысли, щебечет, не прекращая. Оказывается, когда Рик с компанией отправятся после заката в Вудбери, мы все соберемся в одном помещении и, вместо здорового и крепкого сна, который не помешал бы перед войной, будем ждать их, в полной не очень боевой готовности сбежать, куда глаза глядят при первых признаках опасности. Именно для того мы сейчас и собираем все самые ценные вещи в подготовленные автомобили, которые проверяет мрачный из-за того, что он остается с нами, Дэрил.
Обед и ужин пролетают как во сне между беготней по тюрьме, пафосной речью Рика о том, что мы семья и все такое, страданиями Карла о том, что его не берут с собой, улыбками Мэгги, не прячущей появившееся вдруг у нее на пальце обручальное кольцо, сборами вещей, проверкой оружия и повторением того, что каждый из нас будет делать, если все пойдет не по плану. У меня задача простая: молчать и бежать в нужном направлении. Все остальное решат за меня, чему я несказанно рада.
Укомплектованная всем своим оружием, даже тем, которым я пока и пользоваться-то не умею, я выхожу во двор вслед за остальными и нервно сжимаю кулаки, понимая, что волнуюсь так, как никогда. Да, я порой замирала у экрана, не в силах даже дышать от страха за Дэрила, но это была сущая ерунда по сравнению с тем, что я чувствую в данный момент. Наплевав на то, что все остальные лишних эмоций не проявляют, прощаясь лишь кивками и словами, я крепко обнимаю Глена, заодно громко поздравляя его с помолвкой и слыша рядом судорожный вздох Мэгги, тут же перенявшей эстафету.
Подхожу к напрягшейся, но стойко перенесшей мое короткое объятие Мишонн, и уже почти привычно прижимаюсь щекой к плечу Рика. Он, тоже без прежней неловкости, похлопывает меня по спине и укоризненно смотрит на довольно раскрывшего свои объятья Мэрла. Мэрла, за которого я боюсь больше всех, помня, что он в сериале умер именно в этот день. И пусть обстоятельства изменились, кто знает хитрую судьбу: возможно, она просто отсрочила его смерть на несколько часов, чтобы сыграть с ним и всеми нами злую шутку, снова убивая его?
