Текст книги "Наша Маша (СИ)"
Автор книги: Ola.la
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
====== 1. Это ведь сон? ======
Мои белокурые волосы развеваются на легком летнем ветерке, огромные голубые глаза смотрят задумчиво, а тонкие нежные пальчики, которые, впрочем, в случае опасности умело сжимают любое оружие, осторожно скользят по щеке устроившегося рядом Дэрила. Проходящий мимо Мэрл насмешливо, но, само собой, очень благодушно отмечает, что зря я выбрала его младшего братишку, и завистливо поглядывает на того, поглаживающего мои голые, конечно же, идеальной формы, коленки. И плевать на то, что наряд я позаимствовала у Розиты, все равно она появится только через год. Или не появится, ведь я не только непередаваемо красива, но и невероятно умна. А потому справлюсь с Губернатором и прочими напастями, преследующими нашу многострадальную тюрьму.
Рик будет тоскливо вздыхать темными ночами в своей одинокой камере, восхищенно шепча мое имя. Глен втайне от своей девушки станет жалобно коситься в мою сторону, ну, а вся остальная, менее интересная мне тусовка, и так уже давно и безвозвратно влюблена в мягкую, добрую, решительную и чуточку стервозную спасительницу всея зомбиапокалипсисной земли. В Марисабель. В меня, то есть. И плевать, что Нинке это имя кажется смешным, зато с каким пиететом выдыхает его Дэрил мне на ухо каждую, очень горячую и насыщенную событиями в самых невероятных позах, ночь. Главное, чтобы мне нравилось. В конце концов, это мои сны и мечты, а значит, я имею право зваться так, как мне нравится…
Назойливый солнечный свет заставляет поморщиться, и я отмахиваюсь от него рукой, бормоча маме, что каникулы ведь, никуда идти не нужно, а потому открывать жалюзи – просто жестоко по отношению ко мне. Пальцы натыкаются на что-то странное, глаза удивленно распахиваются, и меня озаряет пониманием, что я все еще сплю. Ведь пучок зеленой травы, зажатый в моем кулаке, ни о чем другом говорить не может. Черт, какой реалистичный сон, однако: тело затекло так, словно мне и впрямь пришлось провести всю ночь на какой-то странной поляне, которая почему-то кажется смутно знакомой.
– Марисабель у нас лунатик, что ли? – недовольно бормочу, приподнимаясь на локтях, подбирая ноги под себя и облокачиваясь на ствол дерева, у которого я валялась.
Но нет, с Марисабель в этом сне явно не сложилось, судя по моей веселенькой розовой пижаме и родному телу, на которое наряд белокурой феи из моих фантазий никогда бы не налез. Нет, ну, может быть, разве что через время, если бы я смогла избавиться от какой-то там совсем незначительной пары десятков лишних килограмм. Спустя несколько секунд взгляд натыкается на лежащую рядом сумочку, с которой, по словам папы, можно будет выжить в течение недели даже на необитаемом острове. Кажется, время пришло – этот лес сильно обжитым не кажется. Хотя, кто знает мой больной мозг, возможно, вот-вот с какого-нибудь дерева прямо к моим ногам сверзится прекрасный Леголас сразу с предложением стрелы в сердце, то есть вечной любви и прочих радостей. Интересно, почему меня так привлекают киношные мужики с арбалетами и луками? Да и лук я люблю. Кстати, о еде…
Одновременно с шоколадкой достаю из сумочки зеркало и со вздохом пытаюсь пригладить торчащие во все стороны рыжие волосы, а то вдруг принц, а я не при параде? Вот и прыщик прямо на носу вылез прямым намеком на то, что где-то за кустами притаился тайный воздыхатель. Машинально тянусь ногтями к этому, несомненно, лишнему украшению моего лица и тут же роняю зеркало. Больно! Черт побери, мне больно! Нервно сглатывая сладкую слюну и впервые в жизни ощущая тошноту в процессе поедания шоколада, я начинаю беспорядочно щипать себя, вдруг понимая, что дело плохо. Во сне так больно не бывает. Мне не бывало, во всяком случае.
Так, определенно стоит успокоиться. Всё в порядке и всему есть логичное объяснение. В конце концов, по законам жанра, каждый попаданец оказывается где-то у черта на куличках не просто так. Но со мной ничего странного не происходило. Я точно не читала ничего, способного сойти за заклинание, а сто пятьдесят оттенков серого и прочих весьма эротичных цветов никак не могли отправить меня в лес. Там совсем другие места описываются, постель, в смысле. Так, что там еще? Я не заходила ни в какие неизвестные мне помещения, а просто легла спать в своей родной постели, которая тоже переходом в мир иной быть не могла, проверено годами возлежания на ней, родимой. Я не находила никаких странных вещей: папирусов с мумиями, ламп с алладинами и бутылок с джиннами. Может, я джина перепила? Но нет, только немного колы. И коробку конфет перед сном. Из чего следует один-единственный вариант. Я переела конфет и умерла. Прямо сюда умерла, в этот лес, где уж точно никакого шоколада мне не видать – наверное, это и есть ад, да?
Торопливо заворачиваю остатки шоколадки в фольгу и прячу в недрах своей сумочки. Может, через недельку и найду, если повезет. Враги уж точно не отыщут ничего полезного в этой черной дыре. Кстати, как сумка могла оказаться вместе со мной? Хотя заснула я сегодня, кажется, с ней в обнимку, чтобы Васька, который у меня младший братик, что гораздо хуже кота, не спер мой самый тайный в мире дневник. Что ж, хоть какая-то польза от братишки. По которому я, кажется, уже начинаю лить слезы, жалея себя и свой ноутбук с незапароленными папками, где можно найти... Да уж, если я тут задержусь дольше, чем на полдня, мне лучше не возвращаться.
А может быть, это все-таки сон? Просто очень-очень страшный кошмар? И если поднапрячься, то я проснусь? Или стоит покричать, в надежде, что на крик прибежит мама, разбудит меня, накормит блинчиками с медом в честь выходного дня и в очередной раз напомнит, что не стоит смотреть перед сном на всех этих страшных зомби, к которым она даже моего любимого Дэрила упрямо причисляет, говоря, что выглядит он не лучше окружающих его ходячих. Что бы она понимала! В Дэрилах и ходячих!
С трудом поднимаясь на ноги, я жалобно скольжу по коре дерева пальцами, в очередной раз убеждаясь, что сон таким детальным быть не может: мне даже муравьи видны. Переступаю с ноги на ногу, уныло радуясь тому, что поленилась снять перед сном толстые махровые носки, которые надела после душа для лучшего впитывания крема, сжимаю кулаки и громко визжу. Кажется, зря. На помощь мне явно никто не торопится. Или все же?..
За спиной раздаются нетвердые шаги, и я уже собираюсь развернуться, со счастливым видом бросаясь на шею своему спасителю, кем бы он ни был, но совсем недоброе рычание и волна удушающего запаха мертвечины заставляет меня съежиться, до боли зажимая ладонью рот. Понимание, что, наверное, там сзади находится что-то совсем нехорошее, приходит быстро, но мозг отказывается принять единственно возможный вариант ответа о том, что это такое. Слезы катятся по щекам, ноги словно вросли в землю, и я начинаю прощаться с жизнью – может быть, хотя бы после этого получится проснуться?
Рядом со щекой вдруг что-то со свистом проносится, сзади слышится звук падения, а мне все еще страшно открывать глаза. И не зря. Ведь с опаской раскрыв веки, я натыкаюсь взглядом на кончик стрелы, или болта, или чем там стреляет этот чертов арбалет, направленный прямо мне в лицо? Его хозяин смотрит на меня совсем не радостно, что-то неразборчиво бормоча себе под нос. Из-за кустов, ругаясь, появляется еще один, и я снова закрываю глаза. Глюки. Определенно глюки. Досмотрелась. Теперь братья Диксоны меня даже в аду преследуют, хотя логичней бы было увидеть на их месте Винчестеров. Или это все же рай? Такой, в котором меня будут любить не за придуманную внешность Марисабель, а за саму себя? Нет, ну чего, я, в общем-то, согласна.
Вот только мой принц в разорванной одежде пока еще совсем не в курсе, что на роду ему написано любить Машу Иванову из далекой, но тоже вполне солнечной временами страны, и продолжает целиться в меня своим очень эротичным на экране и невероятно страшным в реальности оружием. Я медленно поднимаю руки и стараюсь как можно более жалобно хлопать глазами, что не производит ни малейшего впечатления ни на Мэрла, ни на Дэрила. Эх, если бы здесь была Марисабель, они бы ее уже на руках несли…
Но вся эта ситуация определенно вселяет надежду. В конце концов, все происходит в соответствии с давно составленным мной, пусть до оскомины банальным, но все же идеальным планом. И плевать на то, что в мечтах охотник спасал меня для разнообразия не только в лесу, но еще и в магазинах, аптеках, на складах и заправках, находил прямо посреди дороги вместо Боба и подбирал на подходе, то есть очень эротичном подползании, к тюремной ограде.
Хотя, на самом деле, мне гораздо больше нравится вариант с тем, что именно я, Марисабель, при встрече должна спасти находящегося в опасности Дэрила, по примеру Мишонн, только еще более красиво и ловко снеся голову сразу десятку ходячих. Но, увы, Нинка, которая у нас эксперт в отношениях с мужчинами, потому что уже встречалась с целыми двумя парнями, твердо заявила, что так травмировать нежное диксоновское самолюбие нельзя. Спасти его можно будет и в другой раз, а при знакомстве он должен сам проявить себя героем. Вот прямо как сейчас!
Дэрил снова что-то спрашивает уже более громким голосом, нервно тыкая в мою сторону своим арбалетом, и я издаю сдавленный писк. Он чего, вообще ненормальный? А вдруг сейчас что-то не так сделает, и стрела полетит прямо в мой лоб? Нельзя так рисковать. Моей-то жизнью!
– Чё? – жалобно переспрашиваю я, наконец, слыша уже не вопрос, а что-то больше похожее на рычание от совсем недовольного мной охотника.
Ну, ничего, любовь часто начинается с ненависти. Я мысленно утешаю себя какой-то ерундой, только чтобы не смотреть в сторону валяющейся совсем рядом тошнотворной твари и не думать о том, что моего английского в школе и институте оказалось слишком мало для понимания неразборчивой речи местных жителей. И почему в мечтах о страстной любви такие мелочи мне даже в голову не приходили? И что мне теперь делать? Ведь особого доверия у Диксонов я почему-то совсем не вызываю.
====== 2. Не все знакомства одинаково приятны ======
В своих мечтах я нередко спасалась Дэрилом сразу от десятка ходячих и мило лепетала слова благодарности на чистом английском языке. Он в глубине души восхищался моей красотой, умом и умением завалить целую толпу тварей до его прихода и срывающимся от волнения голосом приглашал меня пойти с ним. «Да хоть на край света!» – мысленно обещала я ему, ломаясь для виду, накручивая прядь белоснежных волос на палец, одергивая микроскопические шорты, поигрывая крутым оружием в тонких пальчиках и устало вздыхая. Мол, ладно, красавчик, так уж и быть, пойдем, посмотрим на твой рай в шалаше.
Но на самом деле все оказывается как-то не так. Мужики с недоверием косятся на мой наряд и совсем не спешат восхищенно преклонять колени с заверениями в вечной любви. Кажется, тот, который Мэрл, вообще предлагает меня… Эээ, ребята, вы чего, какой поиметь и свалить? Или он говорит накормить и забрать? Черт бы побрал его неразборчивую речь и мой неидеальный английский, который, впрочем, при погружении в естественную, очень непривлекательную среду, улучшается просто не по дням и даже не по часам, а ежесекундно.
Они ругаются, а я, завороженно взирая на полуобнаженную спину Дэрила со шрамами и татуировкой и торопливо соображая отрезок времени, в котором я вдруг очутилась, все еще надеюсь, что это лишь сон. По всему получается, что меня занесло в третий сезон, и братья сейчас как раз возвращаются в тюрьму, чтобы спустя неопределенное, а то ведь черт разберет их в этом сериале, время, вступить в войну с Губернатором. Мэрла становится снова жалко, несмотря на его похотливый взгляд в сторону моей чуть ли не единственной настоящей гордости – груди четвертого размера.
– Дэрил, – пищу я жалобно, снова начиная путаться в хитросплетениях совсем не литературного английского языка и понимая только то, что они меня считают какой-то умалишенной, с которой лучше не связываться.
Оба братца замирают, на их лицах явно читаются потуги мучительного мысленного процесса, а я вдруг вспоминаю, что Мэрл пока ни разу при мне не произнес имя Дэрила. Кажется, спалилась. А с другой стороны, может быть, получится выдать себя за великую провидицу всея зомбиапоклипсисной земли? На это же и странности можно будет списать. А что? Люди, обладающие подобным даром, всегда немного того…
– Или это что, твоя та самая чупакабра? – заканчивает какую-то изумленную и, судя по выражению лица, насмешливую, речь Мэрл.
Я отчаянно киваю, а Дэрил, кажется, готов прямо сейчас променять меня, большую, рыжую и в розовой пижаме, на любую чупакабру. Наверное, бедняга теперь тоже размышляет, не спит ли он и не попал ли в какую-то совершенно ненормальную параллельную реальность. Вот! Сколько у нас уже общего! Даже арбалет слегка опустил, и теперь, если что, стрела пронзит мне не лоб, а шею. Что оптимизма не вызывает. Убери каку, Дэрил! Убери, я ж судьба твоя! Застрелишь, век тебе счастья не видать, наблюдая за хитрыми улыбочками маньячки Кэрол и страдая от капризов алкашки Бет!
– Как тебя зовут? – каким-то чудом вполне членораздельно выговаривает эти слова Дэрил, вглядываясь в меня, вжавшуюся в ствол дерева с до сих пор поднятыми испачканными в шоколадке ладошками.
Вот сразу видно вежливого, несмотря ни на что, человека. Хорошо хоть, не задает этих их будущих дурацких вопросов о том, кого и почему я убивала. А то ведь услышав, если, конечно, я смогу подобрать нужные слова, правду о том, что я даже пауков мочить боюсь, точно могут бросить, как ненужный балласт, который, судя по виду, еще и фиг прокормишь.
– Ма… Ма… Ма… – заикаюсь я под пронзительным взглядом голубых глаз, взирающих прямо на мой разодранный прыщ на носу, понятия не имея, как назваться.
Сказать, что я Марисабель? Нет, на Марисабель я в этой пижаме точно не смахиваю. Назваться Марией? Красиво, конечно, но тоже что-то под ситуацию не походит. Наверное, стоит проверить, смогут ли они выговорить мое самое привычное имя Маша, не мне одной ведь мучиться с произношением?
–Ма… – снова пищу я и выдыхаю, наконец, злясь уже на саму себя. – Маша, блин!
– Окей, Машаблин, – дает отмашку братцу Мэрл, видимо, решив, что девушка со столь идиотским именем опасности не представляет. – Кто ты, откуда здесь взялась и что тут делаешь?
Заметив очередной его странный взгляд в сторону моей груди, я прикрываю ее сумочкой, и дую губы. Почему так смотрит на меня он, а не его гораздо более симпатичный брат?! И ведь не скажешь этому придурку, что он мне в отцы годится: даст своим протезом по башке, лишит меня самого дорогого, что у меня есть – цветка невинности, тщательно охраняемого для принца, ну, или того, кто на него, наконец, позарится, и бросит в лесу на потеху ходячим.
– Ай эм э стьюдент, зе ландан из зе кэпитал оф… – машинально бормочу я единственное, что запомнилось мне из учебника английского, и тихо всхлипываю, отыскав в памяти самые важные слова всех времени и народов. – Хэлп ми!
Дэрил с Мэрлом снова переглядываются, к чему-то вдруг прислушиваются, а я медленно пячусь от лежащего совсем рядом, определенно давно уже мертвого существа, который своим запахом отравил, кажется, всю поляну: и как Диксоны не слышат? Хотя, сделав шаг в их направлении, я ощущаю, что и сами они пахнут не намного лучше. Мэрл что-то там говорит и вдруг резким движением единственной целой руки дергает мою сумку, вытряхивая ее над землей и вынуждая меня упасть на колени перед своим богатством.
По траве рассыпается косметика, средства гигиены, зеркальце, дневник, пара ручек, кусок шоколадки, несколько леденцов, жвачка, салфетки, моток пряжи с двумя огромными спицами, книжка, недопитая вчера минералка, газовый баллончик, расческа, ключи, кошелек, документы и один презерватив, вызывавший бурное оживление у Мэрла. Кто бы сомневался. Он нахально осматривает мои вещи, с разочарованием отбрасывая все в сторону, а я пыхчу от обиды, собирая все обратно.
– Положь на место! – кусаю губы при виде того, как этот гад касается грязными пальцами моей дорогущей туши, и перехожу на более понятный ему язык. – Факин ступид бич оф сан!
По смеху, от которого не сдерживается даже скучающий у дерева Дэрил, я понимаю, что ляпнула что-то не то, и пытаюсь исправиться.
– То есть факин сан оф ступид… – кажется, с ругательствами на английском у меня не задалось.
Мэрл разражается очередной тирадой, по которой я понимаю, что меня считают сущим клоуном и все же возьмут с собой в надежде на то, что при виде такого чуда шериф смягчится и примет старшего Диксона в тюрьму. Хотя он его и так примет, уж я-то знаю! Но предусмотрительно помалкиваю до лучших времен. Сдается мне, эти двое точно не те, кому стоит озвучивать свое тайное знание. Уж лучше пообщаться с Риком Граймсом, который, во-первых, тоже немножечко странный, то есть точно примет меня за свою, а во-вторых, по крайней мере, судя по виду на экране, пахнет чуть лучше. Да и речь у него должна быть гораздо более привычной. Хотя, кажется, еще немного, и я даже Диксонов научусь понимать, а что не пойму, так за них додумаю, в конце концов, заочно знакома с обоими.
– Машаблин, идем, – наконец, до чего-то договорившись с братом, вырывает Мэрл меня из мечтаний о всепонимающем, чистом и чудесным образом заговорившем на русском языке копе.
– Вы же поможете мне? – привыкаю я к английскому языку, с надеждой всматриваясь в лицо даже не глядящего в мою сторону Дэрила, который, кажется, вообще забыл о моем существовании.
– Быстрей, – бросает он уже на ходу, скрываясь за кустами.
– Мы тебе поможем, ты потом поможешь дядюшке Мэрлу, – усмехается его старший брат, суя мне мою же спицу в руки и не оглядываясь, устремляется вслед за Дэрилом.
– И на том спасибо, – выдыхаю я по-русски, не заморачиваясь, но, судя по смеху впереди, Мэрл понял меня по тону.
Уныло глядя на свои ноги в носках, я торопливо шагаю за спасителями, морщась от веток, больно бьющих по лицу и в очередной раз напоминающих, что все это не сон. Что я каким-то невероятным образом оказалась в лесу, что из-за каждого дерева может вдруг выйти ходячий, и что оба брата Диксона оказались совсем не такими приятными, как мне представлялось, когда я видела их на экране своего любимого ноутбука. И плевать им на меня с высокой колокольни, и влюбляться в меня ни один из них не спешит, и даже в друзья записывать не собираются, и восхищаться вряд ли когда-нибудь будут. Внезапное превращение из Марисабель в Машублин меня категорически не устраивает.
Но я, всё сильней сжимая в скользкой ладошке свою верную спицу, решительно иду вперед, прожигая полным злости взглядом спину Мэрла. Ничего, я им всем еще покажу! Сейчас как спасу Дэрила от ходячих! Вот тогда-то он и разглядит мою неземную душевную красоту!
====== 3. Мой первый мужчи... ходячий ======
Осторожно ступая в своих плотных, но все же лишь носках по земле, я стараюсь не обращать внимания на то и дело оглядывающегося Мэрла, которому не дает покоя мой наряд. Чувствую, как только ситуация успокоится, и мы окажемся в тюрьме, придется мне выдержать серьезный допрос на тему того, каким образом я оказалась посреди лесов Джорджии в пижаме, с сумочкой и столь отвратным владением английским языком. Может быть, пора придумывать себе какую-то легенду? Или попробовать сказать правду? Мол, прикиньте, люди добрые, в нашей жизни чего только не бывает: мертвецы разгуливают по округе, я попадаю к вам из собственной постели, заочно знакомая со всеми вами, а милая Бетти знает очень много нехороших слов, да-да-да!
– Ой! – я утыкаюсь носом в спину Мэрла и торопливо отскакиваю под двумя разъяренными взглядами обеспокоенных какими-то звуками спутников.
Но тревога оказывается ложной, и мы продолжаем путь вперед, к тюрьме. Я машинально потираю многострадальный нос, прыщик на котором, вместо того, чтобы исчезнуть, разросся, кажется, до совсем невероятных размеров, и пытаюсь уложить в голове мысль, что спина Диксона-старшего была вполне реальной. Ведь мысль о том, что все вокруг галлюцинация, и я стала своеобразным российским Риком Граймсом, валяясь сейчас где-нибудь в больнице в коме от переедания конфет на ночь, меня до сих пор не отпускает. И плевать мне на боль, прохладный ветер, отвратительные запахи и прочие подробности! Этого не может быть на самом деле, а значит, этого нет.
Но искушение проверить еще и Дэрила велико. Ну, хотя бы кончиком пальца коснуться его кожи, надеясь, что он не развеется от этого туманной дымкой, и запоминая, несомненно, самые приятные ощущения в моей жизни. В конце концов, если это мой сон, то я имею право щупать тут кого угодно! И уже тем более того, по ком сохну далеко не первый год, заставляя родных хохотать, а друзей крутить пальцем у виска со вздохами и словами, что этот чувак стар и совсем не тот, который супер-стар, хотя именно таким он и является, между прочим, в реальной жизни. Кстати, почему мне снится не актер, играющий роль Дэрила? Того было бы не так страшно касаться: он ведь и обнимет, и оближет, и вообще приятней пахнет, я уверена!
Вдохнув побольше воздуха в грудь и подавив желание для храбрости доесть свой кусок шоколадки, на которую, в глубине души все же благородный Мэрл каким-то чудом не позарился, я наконец решаюсь на священнодействие. Пока Дэрил своей эротичной походкой, заплетая ноги одну за другую, медленно идет меж деревьев, словно танцует, пытаюсь подкрасться к нему сзади, выбирая обнаженный участок кожи на плече, там, где татуировка. Конечно, можно было бы и руки коснуться, которая выглядит даже более привлекательно, но как-то боязно пока. Тем более что в руках он держит арбалет, а отвлекать этого мужчину от держания его арбалета, который он, кажется, любит даже больше Рика, совсем уж страшно.
– Твою мать! – в очередной раз целится в меня молниеносно развернувшийся Дэрил, с ненавистью оглядывая мое покрасневшее лицо и палец, поднесенный к губам.
Я возвращаю охотнику недобрый взгляд сквозь слезы и дую на сломавшийся ко всем чертям под корень ноготь, ставший очередным подтверждением того, что я совсем не сплю. Еще и пощупать этого чересчур нервного реднека с немытой головой толком не удалось. Чем больше он пыхтит и целится в меня, тем меньший вызывает восторг почему-то. Странно. Неужели свой ноготь я люблю сильней этого, несомненно, привлекательного, но такого не по делу раздражительного, мужчины? Который смотрит на меня, как на отвратительного, капризного ребенка, неодобрительно косясь на, кажется, сообразившего все о моих пылких чувствах и от того посмеивающегося Мэрла.
– Убери от меня это куда-нибудь! – бурчит Дэрил брату, а я задыхаюсь от возмущения.
Эй, я вам, между прочим, не какое-то «это»! Я женщина! То есть девушка! Да чего уж там, я даже ребенком в свои двадцать готова быть, только не обижайте! И домой верните… К маме…
Увы, меня не то что возвращать никто не собирается, но даже утешать не планирует. Мужики, в очередной раз наплевав на то, что они меня спасли и теперь должны отвечать за меня, продолжают свой путь вперед, тихо переговариваясь о чем-то неинтересном, то есть не обо мне. Шмыгнув носом, я еще с минуту надеюсь на то, что они вспомнят меня и вернутся, уговаривая следовать за ними: пусть даже не очень вежливо, а грубовато так, с насмешками, закатыванием глаз, бурчанием и подталкиванием в нужную сторону. Но нет, им все равно. Ну уж о Дэриле-то я была лучшего мнения!
Словно услышав мои мысли, он слегка поворачивает голову, оглядываясь, а я, осчастливленная одним лишь этим проявлением внимания и решившая не рисковать злить его еще больше непослушанием, со всех ног кидаюсь за Диксонами. И мой нос за это начинает меня искренне ненавидеть. Ну, я бы на его месте точно ненавидела. Споткнувшись, сама не знаю обо что, ведь ловкостью я никогда не отличалась, я проезжаю часть пути на животе и утыкаюсь лицом прямо в ботинки Дэрила. Всхлипываю от боли и смеха одновременно и впадаю в самую настоящую истерику, не находя в себе сил даже встать.
– Блин, Дэрилина, я начинаю понимать, почему ты про свою чупакабру рассказывал с таким ужасом, – совсем не думает о моей нежной психике Мэрл, за шиворот поднимая меня на ноги и, судя по виду, собираясь еще и оплеухой наградить, чтобы я наконец перестала икать, рыдать и хихикать. – А может, это знак, что в тюрьму возвращаться не стоит?
Старший Диксон явно пытается использовать меня в качестве предлога свернуть куда-нибудь подальше, но Дэрил непреклонен, и я облегченно вздыхаю. При всей моей, уже далеко не такой нежной, а скорей обреченной, любви к этим постоянно ругающимся реднекам, тюрьма мне кажется гораздо более перспективным местом, чем леса и редкие убежища. Да уж, мой оптимизм велик: с чего я вязла, что меня они возьмут с собой, а не бросят? Снова…
Тихо пискнув, я, торопливо растирая грязь по пижаме на животе, ковыляю вслед за своими невольными спасителями и представляю перед собой страницы словаря. Так оказывается гораздо проще вспоминать нужные слова, которые мне предстоит выговорить, обращая на себя внимание и даже на что-то там надеясь. В конце концов, я уж точно не хуже Бет, песни знаю не только сопливые, пью веселей и натуральней, а то, что вешу немножечко больше – так это ж мелочи для такого героя, как Дэрил Диксон!
– Эй! Эй! Дэрил! – решаюсь подать голос, нагнав мужчин, и смело встречаю злой светло-голубой взгляд, снова уткнувшийся в мой, наверное, уже окончательно распухший нос. – Моя нога. Больно. Тяжело идти.
– Уже близко, – после непереводимой, но вполне понятной тирады, обращенной куда-то в небо, медленно и четко, явно догадавшись по моему акценту, что проблемы у меня не с головой, а все же с языком, заявляет он, отворачиваясь и кивая куда-то на просвет между деревьями.
– Но я думала... Может, ты… – я запинаюсь, судорожно вспоминая слово «нести», но Мэрл с наслаждением договаривает его за меня, явно радуясь такому способу поиздеваться над расширившим глаза от ужаса братцем.
Мог бы и как-то вежливей отреагировать. И совсем незачем было так шарахаться, окидывая мою розовую, объемную, но не настолько же, тушку столь диким взглядом. Ну, не донесешь, и не донесешь, так бы и сказал, что сил не хватит! На секунду мне кажется, что Мэрл сейчас одобрительно похлопает меня по плечу, но его мысли, судя по серьезному выражению лица, занимает тюрьма, которую уже различаю вдалеке и я. Только сейчас вспоминая, что у конечной цели нашего путешествия нас ждет одно незначительное препятствие в виде ходячих.
Незначительное, ага, как же. Одна только мысль об этих тварях заставляет меня судорожно шарить в недрах сумки в поисках второй спицы. Ведь первую я успела потерять. Наверное, когда обнюхивала ботинки Дэрила, восторженно заглядываясь на голую, волосатую и покрытую слоем грязи коленку, выглядывающую из дырки на штанах.
– Так, Машаблин, – снова произносит это дурацкое имя Мэрл, оборачиваясь ко мне и не очень оптимистичным взглядом окидывая меня с головы до ног. – Держись за нами, может, и не сожрут.
– Я не… Мое имя не… – как обычно, я нахожу самое удачное время для общения, раздраженно видя, что оба мужчины невежливо смотрят куда-то мне за плечо, совсем меня не слушая, и оглядываюсь, тут же прерывая свою речь громким визгом.
Стрела опять проносится буквально у моего уха, рядом падает тело, а я по-прежнему ору, сотрясаясь мелкой дрожью и пытаясь развидеть то, что только что узрела. Почему-то на экране они были не такие страшные. Даже вообще, можно сказать, не страшные. Но здесь…
Братья что-то живо обсуждают, и я вдруг проявляю чудеса сообразительности, из отдельных знакомых мне слов составляя целую фразу: предложение Мэрла так и бросить меня тут у кромки леса в качестве живой орущей приманки, которая соберет всех ходячих возле себя и освободит путь в тюрьму. Мой моментально захлопнувшийся рот даже не спрашивал у меня разрешения. Зубы громко клацают, глаза распахиваются, а руки тянутся навстречу Дэрилу, которого я уже снова люблю самой нежной любовью за его твердый отказ последовать совету брата.
Диксоны одобрительно кивают мне, устроившейся за ними на почтительном расстоянии в пару шагов, и так часто оглядывающейся по сторонам, что шея начинает болеть, а голова – кружиться, и мы торопливо продвигаемся к воротам под звуки чьей-то там перестрелки, о причинах которой в сериале я давно успела забыть от страха. Без боя, само собой, не обходится, и я снова врастаю ногами в землю, предпочитая зажмуриться, чтобы не видеть происходящего совсем близко. Ничего страшного, я тут в сторонке постою, они сами справятся, я в сериале уже видела. Все будет хорошо, только не паниковать, только не…
– Ааа! – вовремя вспоминая о печальном опыте, я все же затыкаюсь и, уже даже не чувствуя боли в ноге, отпрыгиваю в сторону от одного из чересчур громких мертвецов, протянувшего ко мне свои полуразложившиеся, но от этого не менее резвые, руки.
Вот этого-то я как раз и не учла. В сериале ведь не было меня, спасать которую самоотверженно несется сейчас Дэрил, несмотря на еще троих ходячих, подбирающихся к нему. Я оглядываюсь на увлеченного боем Мэрла, снова смотрю на разбивающего головы мертвецам Дэрила, сглатываю подкативший к горлу от удушающего зловония скудный завтрак и слышу за спиной такое знакомое уже, и пары часов не прошло в этом чертовом мире, рычание. А на помощь рассчитывать больше не стоит: все слишком заняты.
Я вижу все, словно в замедленной съемке, так вдруг детально и четко: мутные, кажущиеся огромными, глаза; потемневшие зубы с налипшим на них непонятно чем, о чем думать совсем не хочется; расползающуюся кожу на страшном лице; клок спутанных волос; разорванный ворот грязной рубашки. Моя рука берет пример с остальных частей тела и действует самостоятельно, поднимаясь и направляя спицу в лицо ходячего. Я вкладываю в удар всю свою силу и все же попадаю в глаз, каким-то чудом уворачиваясь от пытающихся достать меня лап. Этот жуткий монстр падает, и я снова жмурюсь, уверенная, что вот сейчас точно проснусь дома, в теплой родной постели.
– Молодец, Машаблин! – ощущаю я сильный толчок в спину от довольно смеющегося Мэрла, так быстро разрушившего мои очередные надежды на кошмарный сон.
Оглядываюсь на Дэрила, убеждаясь, что он жив и цел, и сталкиваюсь с еще более пронзительным, чем на экране, взглядом появившегося будто из ниоткуда Рика. Хотя почему это ниоткуда? Он тут и был, только вот в пылу боя я его приняла то ли за одного из ходячих, то ли просто за какую-то там тень: не нападает на меня, и ладно. Все идет так, как в сериале. И мне остается надеяться, что это хороший знак.
