Текст книги "Наша Маша (СИ)"
Автор книги: Ola.la
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
Каши не только мало, каша еще и невкусная. Жидковатая, на воде, без масла, меда, сахара, варенья, фруктов, мяса. И если бы не мой сумасшедший голод, я бы, наверное, даже есть не стала. Кажется, проблемы с продовольствием у них очень серьезные. Ну, или кое-кто просто не умеет готовить. Не то, что моя мама: она завтраку всегда особенное внимание уделяла, считая, что день нужно начинать красиво, приятно и вкусно.
Черт, почему я думаю о ней в прошедшем времени? Я вернусь. Я проснусь. Я очнусь. Не знаю, что еще сделаю, но совсем скоро окажусь дома. Это все вокруг совсем ненастоящее, просто игры мозга, просто галлюцинации или сон.
– Машаблин, ты нашла еду? Хорошо, – возвращается Кэрол, с жалостью созерцая мою сгорбившуюся на стуле фигурку в обнимку с огромной, но такой обидно пустой уже кастрюлей. – Вот, попробуй обуть, мне кажется, твой размер.
Она протягивает мне какие-то замшевые коричневые сапожки и пару мужских, явно ношеных, но вроде как стиранных носков. Я благоразумно решаю не интересоваться, чье все это, и не без усилий застегиваю новую обувь, которая с трудом сходится на моих лодыжках. Прежняя владелица точно была более худощавой. Хотя кто тут не худой?
– Где Дэрил? – отдаю я пустую кастрюлю местной хозяйке и с тоской смотрю, как она заливает ее водой – процесс мытья посуды тут, видимо, тоже простым не назовешь.
– Он копает могилу для Акселя, – печально сообщает Кэрол, и, как мне кажется, бросает на меня вопросительный взгляд, во всяком случае, мне почему-то хочется объясниться и оправдаться.
Ну, так, на всякий случай, чтобы в следующий раз никакой отравы не подбросила в остатки еды. Пока нужно держать мои планы в секрете от местных дам, несомненно, больше всего на свете мечтающих заполучить Дэрила в свою постель. А вот когда у меня с ним все произойдет, тогда уже можно будет гордо задрать нос и расслабиться: он меня в обиду никому не даст!
– Я поблагодарить хочу. За спасение, – торопливо встаю я из-за стола и добавляю, понимая, что, наверное, кажусь тут всем до безобразия невежливой. – Спасибо за обувь. И мне жаль Акселя. Очень.
Я пячусь из кухни, замечая вдруг, как кивающая Кэрол задумчиво протирает огромный нож полотенцем, и еще несколько минут петляю по темным коридорам, с трудом находя дверь наружу. Судя по тому, что солнце едва встало – это не я соня, а местные – совершенно ненормальные товарищи, начинающие уничтожать припасы еще на рассвете, чтобы мне меньше досталось. Щурясь и оглядываясь, наконец, примечаю что-то вроде местного кладбища и моментально оживляюсь. Издалека идеальная фигура Дэрила, копающего землю, выглядит просто шикарно.
Медленно приближаюсь, стараясь не спугнуть своего охотника, шагая совсем тихо и пытаясь даже не дышать. Зрелище, открывающееся передо мной, вызывает противоречивые эмоции. Кожа – влажная от пота, в разводах грязи, которую он со вчера так и не удосужился смыть, да и одежда тоже едва коркой не покрылась. Кажется, с душем у них пока сложности. А я так надеялась искупаться! Нет, определенно, эта тюрьма крайне плохо действует на либидо, все мысли о противоположном поле рано или поздно сводятся к гигиене или желанию поесть. Наверное, еще иногда и к мечтам просто выжить.
И судя по этим мыслям, умнею я не по дням, а по часам. Кто бы сказал мне еще позавчера, что я, стоя в нескольких сантиметрах от работающего Дэрила, чьи напряженные руки смотрятся так красиво, если стараться дышать через раз и не вспоминать ряды шампуней в супермаркете вместе с ножницами для волос на голове и станка для почти таких же длинных волос подмышками, буду думать не о горячем сексе, а о душе. Хотя ведь душ тоже можно вдвоем принимать. Хм, а интересная мысль…
– Че надо? – даже не оглядываясь, уточняет все же каким-то чудом заметивший мое присутствие Дэрил, и я надеюсь, что не по запаху: в конце концов, уж мылась я точно не так давно, как он.
– Я хочу сказать тебе спасибо, – лепечу я смущенно, наверное, совсем неправильно строя фразу на английском языке, но он и сам ведь не великий оратор. – Ты вчера спас меня. Спас и привел сюда. И был очень… добр ко мне. Ты очень хороший человек, Дэрил. Я сразу это увидела.
Осторожно перемещаюсь, стараясь оказаться в пределах его видимости, но он продолжает копать, не разгибаясь и, кажется, не слушая моей напыщенной речи, нагло стыренной у Бет, которая точно так же нахально скоммуниздила ее у Кэрол. Ну а чего? Если для того, чтобы подкатить к Диксону, нужно втирать ему о том, какой он хороший человек, то я только рада. Он ведь и правда хороший, добрый, всем помогающий и очень несчастный. Ему нужно всего лишь поверить в себя и в свои силы! И в то, что он точно познает всю радость любви и отношений со мной, находчивой. Ведь я сейчас как только не извращаюсь, чтобы найти подходящие слова для моей уже затянувшейся и все чаще прерывающейся русскими ругательствами и междометиями речи.
Дэрил вдруг разгибается, отбрасывает челку со лба и начинает осматривать меня с ног до головы задумчивым, тягучим взглядом. Его голубые глаза поднимаются все выше, а мое нежное тело под этой жуткой робой неумолимо краснеет от одной только мысли о том, что вот оно! Сейчас как схватит меня в охапку как поцелует! Я загоняю куда подальше мысль о том, что он может не любить все водные процедуры, включая чистку зубов, и даже глаза прикрываю, готовая к своему первому в жизни поцелую, ведь слюнявый язык Пашки на выпуском уж точно не считается! И плевать, что мы вообще-то у могилы оба находимся – всего за пару секунд Дэрил ловким движением выбрался из вырытой ямы, чтобы оказаться очень близко, совсем рядом… На всё плевать, кроме ожидания и плохо скрываемого торжества – и всего-то надо было речь о том, какой он хороший человек, затянуть на дольше!
Приподняв подбородок, я уже почти совсем закрываю глаза, но вдруг вижу протянутую ко мне руку. С лопатой. Дэрил раздраженно сует черенок инструмента в мою вспотевшую от волнения ладонь и кивает на могилу, переводя взгляд куда-то мне за спину. Он снова кивает, причем явно не мне, и делает шаг в сторону. С недоумением оглянувшись, я вижу Рика, махающего рукой и чего-то желающего от моего охотника. Так а мне что делать? Подержать лопату, пока они не поговорят? Ну что же, я, в принципе, не против. Мне не сложно. Дэрил, милый, да я ж ради тебя готовая тут хоть до обеда стоять статуей под названием «Машаблин с лопатой во всей красе»!
– Поглубже! – уже на ходу оглядывается на меня Дэрил, и сейчас его низкий, хрипловатый голос звучит почему-то совсем не эротично, а даже почти что издевательски.
Это что, получается, он смотрел на меня, совсем не мечтая слиться со мной в страстном танце любви прямо здесь и сейчас, а всего лишь прикидывая, справлюсь ли я с рытьем… могилы? Ой, мамочки! Вот теперь, когда я вдруг остаюсь здесь одна: на тюремном поле, рядом с другими могилами и наполовину вырытой ямой, с тяжелой лопатой в руках, становится жутковато. Взгляд тут же устремляется в сторону удаляющихся и совсем позабывших обо мне мужчин и переводится дальше. Туда, за ограду, где виднеются с трудом различимые отсюда, но все же заметно устрашающие фигуры ходячих. А что, если они сейчас соберутся толпой, налягут на хлипкую с виду сетку и сожрут меня? Эй! Людиии! Ау!
Тихо всхлипывая над ситуацией, в которой я оказалась, и уже ощущая новый приступ голода, я все же смиряюсь, осторожно слезая во влажноватую разрытую землю, приноравливаясь к ней лопатой. Что ж, пора вспомнить проведенные на даче дни и показать Дэрилу, что я не какая-то там белоручка! Что с такой хлипкой феечкой, как Бет, к примеру, только песни петь и можно, а вот такая здоровая – просто кровь с молоком – девушка, как я, не только выдающейся красотой и приятными для взгляда округлостями отличается, но еще и крайне полезна в быту!
От совсем непростых раскопок, которые я продолжаю, сцепив зубы и иногда вытирая рукавом пот со лба, отвлекает чей-то голос и появившаяся прямо перед носом рука. Благодарящий меня за помощь Рик помогает мне выбраться из кривоватой могилы, которую он счел вполне подходящей, и совсем не обращает внимания на шипение боли – мои нежные ладони уже покрылись мозолями. Быстро что-то.
Похороны проходят, как во сне. Я безумно устала: моя роба вся в грязи, как, наверное, и лицо, которое я так часто утирала в процессе работы, новые сапоги жмут, хочется помыться, покушать и устроиться уже где угодно, пусть даже в грязной камере, только в тишине и одиночестве. Хершел говорит какую-то речь, Рик с Дэрилом опускают замотанное в полотно тело Акселя в могилу, Кэрол заламывает пальцы, Глен косится на безучастную Мэгги, серьезный Карл держит на руках сестренку, а жмущаяся возле меня Бетти кривится от плача. Как будто кого близкого хоронит. Этот чувак вообще подкатить к ней собирался – ужас! Хотя странные взгляды, бросаемые на нее же сезоном позже Дэрилом, показались мне очень даже милыми. Теперь, правда, уже не кажутся! Пусть только попробует! Пусть на меня смотрит, и плевать, что я старше Бет всего на два года. Дэрил-то уж точно младше Акселя. Хм… надо будет поинтересоваться у него, сколько же ему лет на самом деле. И лучше всего поинтересоваться у Мэрла, тот охотней ответит. Кстати, где он?
Бет, которой я задала этот вопрос, шепчет, что Мэрл пока заперт в одной из камер, а Рик, закончив наблюдать за тем, как Дэрил с Гленом закапывают тело, приглашает всех в тюрьму. Где прямо посреди блока начинается совет на тему того, что теперь делать и как жить. А мне остается лишь жаться к стене, наконец, вспоминая, как все плохо: впереди война. Смерть Мэрла и куча страха.
Но, может быть, всего этого как-то можно избежать? Я ведь многое знаю наперед. Я ведь могу помочь информацией! Вот только послушают ли меня? Поверят ли?
====== 7. Быть Золушкой иль Доброй феей – простой вопрос ======
Мысли о том, как же лучше донести правду жизни до окружающих, и кто из них подходит для пробной беседы на эту тему, прерывает Кэрол, осторожно коснувшаяся моего плеча и тут же отдернувшая руку. Помнит, наверное, как я кричала ночью. Правильно, пусть отучивается от привычки трогать людей. Надо вообще всех их как-то отучить браться за руки, обниматься и все такое. Пусть придержат свои загребущие ручонки до того момента, как я покорю неприступного Дэрила. Который, даже не глядя на меня, уже успевает где-то скрыться.
– Поможешь? – завершает какую-то речь на английском, пока еще сложно воспринимаемом моим мозгом, Кэрол, и я машинально киваю, понимая, что планы на отдых придется отложить.
Как бы там ни было, каким бы чудом это не случилось, но я здесь. И, несмотря на надежды, что это всего лишь мой сон, рисковать мне нельзя. А потому нужно приноравливаться к новому распорядку жизни, что-то делая и становясь полезным членом этой группы. Дэрил должен оценить! Я уже начинаю мечтать о том, как спустя какой-нибудь там месяц стану самой лучшей кулинаркой, способной из ничего приготовить всё; идеальной медсестрой, справляющейся с любой болячкой; изумительным бойцом, за полчаса убивающим сразу сотню ходячих. Вот тогда-то все они и падут к моим ногам! Пожалуй, я не против начать с покорения кухни, тем более что кушать хочется сильно, а в процессе приготовления можно, исключительно в целях улучшения конечного продукта, изредка пробовать готовящееся блюдо.
Вот только Кэрол, пробормотав что-то о том, что я просто спасаю ее и всех остальных своим согласием помочь, сворачивает совсем не в сторону кухни. Мой желудок возмущенно бурчит, и я, прикладывая к животу руку, кошусь по сторонам, надеясь, что никто не услышал. Но никто не обращает на меня внимания, зачем-то разбежавшись вдруг по своим камерам. Интересно, что же мне придется делать? Во всяком случае, можно быть уверенной в одном: это что-то уж точно будет проще копания могилы.
– Вот, – указывает мне Кэрол на какую-то бадью, полную воды, и груду вещей, брошенных рядом на полу душевой. – Спасибо еще раз, ты очень поможешь. Воду я нагрела, она теплая.
– Ага, – ошарашенно кошусь я на брусок мыла и жалобно хлопаю глазами, когда Глен, ободряюще улыбнувшись мне, добавляет пару футболок к вещам.
Хитрая Кэрол, спихнувшая на меня самую сложную работу, сваливает к себе на кухню, отвечая на мой поспешный вопрос об обеде, направленный уже ей в спину, что кушать мы будем через час. Она уточняет время на своих часах, а вот у меня такого богатства нет. И как мне высчитывать этот самый час, чтобы явиться в срок, а не позже всех, снова доедая то, что останется от этих троглодитов? Вереница людей проходит мимо душевой и все добавляют какие-то вещи, то есть мне работу, впрочем, не забывая поблагодарить. Рик делится своей рубашкой, смотря куда-то сквозь меня, поглощенный в свои мысли, а Дэрил прицельно отправляет на вершину кучи грязной одежды два комка – то есть пару своих носков.
Я подцепляю их ногтями и торопливо швыряю в воду, жмурясь и почти ожидая какой-нибудь химической реакции. Но ничего не происходит. Надо же, а ведь судя по запаху это было что-то очень взрывоопасное. Он их год носил, не снимая и дожидаясь меня, что ли?
– О феминизме тут и не слыхали, – бормочу я по-русски в безразличную спину Дэрила, явно не задумывающегося о том, каким неблагодарным и непростым трудом мне сейчас придется заниматься, пока они там прохлаждаются, делая вид, что решают судьбы мира.
– Учись делать что-то другое, – хмыкает услышавшая знакомое слово Мишонн, делясь со мной своей майкой, и, покачивая бедрами, удаляется куда-то.
Наверное, собирается где-то там пресс качать и все такое. А Мэрл перед ней будет извиняться. И с Хершелом Библию обсуждать. А Кэрол, зараза, так вообще к Дэрилу побежит с попыткой закадрить! Я ловлю себя на том, что топлю в бадье с водой всю кучу одежды, попеременно представляя на ее месте лица всех возможных соперниц, которых тут целых три! Мэгги, я надеюсь, можно не считать.
Наверное, нужно и правда задуматься о том, чтобы улучшить свои физические навыки, а то так на всю свою, скорее всего, не очень длинную в этом мире жизнь и останусь девочкой для самой тяжелой и грязной женской работы. Мне становится жалко себя, а перед глазами вертятся картинки о том, как я с рассвета до полуночи ползаю по тюрьме, натирая полы, стираю чужие трусы, как сейчас, стараясь не задумываться, где чьи, и не испытывая никакого пиетета перед возможным нахождением здесь белья Дэрила, и перебираю крупу под строгим взглядом злой мачехи Кэрол. Старшая ее дочка Мишонн будет насмешливо ставить мне подножки своей катаной, а младшая Бет висеть на шее сексуального охотника, показывая мне факи и напевая что-то издевательское.
И совсем не подозревают они о том, что я вовсе не Золушка, хоть и обладаю всеми положенными для нее качествами и претендую на руку, сердце, арбалет и прочие жизненно важные органы их главного принца – Дэрила. Я фея! Добрая, в смысле! Та, что спасет их от злого Губернатора и прочих напастей, если, конечно, придумает как. А, чтобы лучше думалось, что нужно? Правильно: отдых, ласка и шоколада побольше!
Но и учиться мне тоже определенно нужно. А вдруг у меня талант мочить ходячих прямо в глаз спицей, то есть ножом? А может быть, я и стреляю очень хорошо? Чем черт не шутит, я же не пробовала ни разу, все время откладывая уроки стрельбы на будущее и даже не догадываясь, что подобное мне очень бы пригодилось. А если я еще и из арбалета смогу научиться стрелять… То есть Дэрил меня научит, придерживая мои руки, обнимая меня сзади, обжигая мою шею горячим прерывистым дыханием, словно невзначай касаясь обветренными губами мочки уха, вжимаясь в мое тело и показывая всю силу своего желания…
– Машаблин! – раздается рядом голос Карла, подозрительно глядящего на коленопреклонную меня, с руками по локоть в прохладной уже, мыльной воде, полной одежды и, наверное, с дурацкой улыбкой на губах.
– Что? Обед? – тут же распахиваю я глаза, пытаясь сообразить, как бы побыстрей ополоснуть вещи в соседнем тазе, развесить их и успеть к столу.
– Уже пообедали, – разбивает все мои надежды мальчишка и горестно вздыхает. – Бет сказала прийти помочь тебе. Ты долго. Развесить там или что.
Надеясь, что правильно понимаю все слова Карла, я часто киваю и торопливо полощу одежду в чистой воде. Из последних сил выжимаю каждую вещь, по одной передавая неожиданному помощнику, не забывающему странно коситься на меня. Уныло поглядывая на свои красные, поцарапанные, с обломанными ногтями, дрожащие от усталости руки, я малодушно думаю о том, что могилу копать, оказывается, было не так уж и сложно. Может быть, попросить у Дэрила стиральную машинку? Или хотя бы порошок, наверное, с ним проще будет? Я, между прочим, вообще никогда вручную ничего, кроме совсем уж дорогого белья и колготок, не стирала!
– Что? – не выдерживая, рявкаю на сопящего мальчишку.
– Ты из Вудбери сбежала? – спрашивает он прямо – явно мечтал раньше стать копом, как и его отец.
– Нет, – хмыкаю я, вдруг понимая, что с ребенком мне тут общаться проще всего: вот где во мне просыпается уверенная в себе и ничего не боящаяся Марисабель.
– А откуда? – не сдается пацан и прищуривается недоверчиво.
– Из России, – выдаю я ему чью-то рубашку и, уже не думая о своем внешнем виде, ополаскиваю раскрасневшееся лицо водой из ковшика.
Не обращая внимания на зависшего в попытке вспомнить уроки географии, если такое вообще есть в их школах, Карла, спешу на кухню. Там меня ждет Бет, тихо напевая что-то младенцу и кивая мне на миску все с той же невкусной кашей: меню здесь разнообразием не балует. Ну, хорошо хоть обо мне не забыли и что-то оставили. Я улыбаюсь девушке, уходящей с ребенком в блок, и торопливо ем, даже не ощущая вкуса. Плевать на все, это варево хоть как-то уменьшает боль в сосущем желудке. А едва теплый и до безобразия слабый, совсем не сладкий чай делает жизнь не такой ужасной. Протягиваю ноги и блаженно откидываюсь на спинку стула, наслаждаясь спокойствием и ничегонеделанием. Как же мало нужно человеку для счастья, оказывается! Хотя еще конфета совсем бы не помешала! А лучше пять!
Раздающиеся где-то рядом шаги и голоса заставляют меня торопливо встать, допивая чай одним глотком и выскакивая из кухни. Нет уж, больше никакой помощи! Я и так на сегодня норму выполнила, и еду свою точно заработала: как завтрак, так и обед. Ну а ужин можно будет считать моральной компенсацией. Ну, или наградой за самую большую мою помощь. Которую я окажу им в дальнейшем, сочинив подходящую речь для Рика о том, что ждет его и группу в будущем. Времени осталось мало, но я, если честно, совсем не знаю, что и как говорить. Ведь, боюсь, шансов у меня немного будет. И если с первого раза не получится убедить всех, что я не выдумываю, потом никто и слушать не станет. Может быть, потренироваться на ком-то сначала?
К примеру, на Мэрле. Ведь его надо спасать в первую очередь. Во-первых, в благодарность за то, что он все же тоже меня спас, а не бросил. Во-вторых, из жалости к Дэрилу. В-третьих, потому что старший Диксон тоже очень даже ничего такой мужик. И, в-четвертых, чем больше тут будет мужчин, тем меньше у меня соперниц. Все ведь просто: отдаем Кэрол Мэрлу, Мишонн – Рику, ну или наоборот, мне не принципиально, ждем Зака, который замутит с Бет, и перед каждой намечающейся вылазкой роняем ему на ногу что-то тяжелое, чтобы не уехал и не умер там. Вуаля! Дэрил Диксон весь мой!
– А, это ты? – быстро поднимает голову при моем приближении Мэрл и тут уже принимает скучающее выражение лица. – За посудой пришла?
– Нет, – коротко отвечаю, присаживаясь на стул и сжимая кулаки в попытке набраться смелости перед этим мужчиной старше меня больше, чем в два раза.
– Тоже замочить угрожать собираешься? – демонстративно зевает он, явно не считая меня равной Кэрол, которая, видимо, как раз недавно тут вымахивалась, обещая прирезать его однажды темной ночью.
Надеюсь, она не выполнит свое обещание, если мне удастся его спасти. А то как-то обидно получится. Не для того я сейчас слова английские подбираю максимально убедительные, чтобы эта маньячка потом убила Мэрла, и с концами!
– Нет, – мотаю я головой и на всякий случай широко улыбаюсь, надеясь, что улыбка получается очень доброй, милой, дружелюбной и уверенной одновременно.
– А чего? – что-то там еще бормочет про тупых иностранцев он, так и не дождавшись от меня, все еще сочиняющей фразу, ответа, и вдруг ухмыляется. – Понял, детка! Ты лучше ночью тогда приходи. Или не терпится так, что пофиг на возможных зрителей?
– Нет! – уже в третий раз, задыхаясь от возмущения, восклицаю я, на всякий случай отодвигая стул подальше. – Мне сон снился. С тобой.
Мэрл смотрит на меня выжидающе и пока вполне серьезно, решив, видимо, больше не издеваться надо мной, и так покрасневшей от одной мысли о том, как можно воспринять мои неоднозначные слова. Перевод мыслей дается с трудом, и я откашливаюсь, не зная, как бы так лучше сказать все, что хочется.
– Губернатор попросит у Рика Мишонн в обмен на мир. Ты повезешь ее. Но потом отпустишь. Будешь стрелять в них сам. И умрешь, – делюсь я информацией и обреченно вздыхаю, видя недоверчивую улыбку, расползающуюся на тонких губах Диксона.
– Я не такой идиот, девочка.
– Не идиот, – мотаю головой и пытаюсь объяснить хоть как-то. – Ты помог. Но умер. Решил, что Дэрилу ты не нужен. Но ты ведь нужен. Он страдал потом.
Не к месту вспоминаю, что страданий Дэрила по брату было показано до обидного мало, но стараюсь не думать об этом. Это просто осталось за кадром. Правильно, нечего ему так же часто, как и Рику, рыдать на экране по каждой убитой им свинке, то есть белке. Пусть лучше где-нибудь, когда никто не видит, в темном уголке. И, пожалуйста, без утешающих его Кэрол и Бет всяких. Обойдемся! Теперь у него есть я! Для всего и для утешения тоже. Всеми мыслимыми и немыслимыми способами.
– Окей, – уныло кивает Мэрл, который, наверное, только из желания ни с кем тут не ругаться, еще меня не послал. – Чего ты хочешь?
– Чтобы ты так не делал. Ладно? Пожалуйста, Мэрл! – на глаза наворачиваются слезы от жалости к самой себе при понимании, что точно так же рассказать обо всем остальном еще и Рику не получится.
Сочтет за идиотку, уж точно. И если с Мэрлом есть шанс, что он вспомнит мои слова тогда, когда ситуация начнет сбываться, то со всем остальным будет гораздо сложней. Ведь, чтобы разобраться с Губернатором, действовать нужно как можно скорей и внезапней. И, самое главное, лично я понятия не имею – как.
– Окей, Рыжая, – легко и просто соглашается Мэрл, само собой, не поверив тому, что мой «сон» может оказаться вещим, но решив, что так от фантазерки избавиться будет проще. – Так это ты из-за сна обо мне орала ночью? Я польщен. Блин, одна приходит, сдохнуть просит, вторая – жить. Странный народ – бабы.
Я принимаю из его рук пустую посуду и мило улыбаюсь, часто кивая, хоть и понимаю его через слово, о каждом втором догадываясь лишь по смыслу. Может быть, здесь есть где-нибудь словарь в библиотеке? Ведь в тюрьме обязательно должна быть библиотека! Подобное бы мне очень помогло. Пячусь из камеры, не прекращая улыбаться, и слышу вслед что-то насмешливое и уже непереводимое. Я выжата как лимон, а день все не кончается.
И чей-то крик из коридора о том, что в тюрьму пришла Андреа, заставляет меня со стоном прислониться к стенке: о ней-то я и забыла. Ее ведь тоже нужно спасать как-то. Вот только с ней, кажется, будет сложней всего. Я торопливо отношу посуду на кухню и утешаю себя мыслями о том, что планы по спасению людей этого сумасшедшего мира хоть как-то подавляют мою тоску по дому, усталость и постоянное чувство голода. И может быть, это квест такой: спаси пару чуваков и получишь поцелуй от Дэрила; добейся преждевременной смерти Губернатора, и окажешься в постели с любимым охотником; убереги их от остальных глупостей – и будет тебе кольцо на пальце. Правда, сейчас я уже сомневаюсь, что мне это действительно нужно. Мне бы домой уже… Ну пожалуйста!
====== 8. Жевать – всегда лучше, чем говорить ======
Во время визита Андреа я скромно жмусь к стенке, никому не нужная и не решающаяся вступить в разговор со своим отвратительным английским и речами о том, что ей нельзя никуда уезжать. Пусть остается с нами, лишь бы только на Дэрила не зарилась. Я добрая, остальных мне не жалко! И раза три я почти собираюсь с силами, но прикусываю язык, представив себе, как бы отреагировала на подобное сама на месте этой красивой женщины, пусть и спутавшейся с больным на голову маньяком, закрывающим в аквариумах головы лично им убиенных людей, вместо каких-нибудь золотых рыбок. Минимум – посмеется, максимум – посоветует тюремным от меня, ненормальной, избавиться.
Правда, искушения поддержать Кэрол в ее совете Андреа прирезать Блейка после жаркой ночки, побороть не получается. И я, ходившая за ними тенью до того, осмеливаюсь показаться обеим подругам на глаза и активно киваю, широко улыбаясь в честь первой моей и, несомненно, последней поддержки Кэрол, испытывающей странную тягу к убийству всех вокруг своими и чужими руками, крепко вцепившимися в нож. Она снова хватается за сердце, Андреа недоуменно хмурится и нервно хмыкает, все же, видимо, сочтя меня местной сумасшедшей, а Мелкая Поганка и вовсе начинает вопить на всю тюрьму. На всякий случай еще пару раз заговорщически кивнув Андреа, я удаляюсь на кухню, начиная ходить туда и обратно около плиты с большой кастрюлей, полной готовой уже каши. Охраняю вроде как. А то вдруг Мэрл всю съест. И что бы они без меня делали?
– Проголодалась? – рассеянно улыбается Рик, первым вошедший на кухню после прощания с подругой, все-таки отправившейся обратно в Вудбери.
Я киваю и, пробормотав не менее углубленной в свои мысли, чем вечно задумчивый шериф, Кэрол, что она может отдохнуть, начинаю раскладывать еду по предварительно подготовленным тарелкам. Само собой, порции получаются совсем разными. Дэрилу и, после минутного колебания, все же тоже спасшему меня Мэрлу я насыпаю больше всего. Рику, как лидеру, также достается немало. Хершелу, Глену и Мэгги, по причине моего к ним безразличия, я выдаю средние порции. А вот Карл, Бет и Кэрол, как самые бесполезные и малоприятные мне особы, получают минимум. Пацан возмущенно смотрит в свою тарелку и открывает рот в немом изумлении, видя порцию Мишонн, которую лично мне обделять просто страшно. Эта только глянет – сразу ясно, что такую нужно кормить и хвалить. А еще лучше – кормить и молчать. Очень почтительно молчать.
Довольная распределением, я как-то не учитываю, что слишком увлеклась и оставила для себя только порцию ничем не больше, чем для Бет, на донышке кастрюли. Стараюсь держать лицо, понимая, что в этом тоже есть своя выгода: может быть, решат, что это я не по личным предпочтениям сейчас еду распределяла, а согласно полезности группе? Все по-честному, себе взяла мало. Вот только мой желудок совсем не рад такому развитию событий. Он требует куска мяса, да побольше, пельменей, картошечки с маслом и зеленью, колбаски сырокопченой, пирожков от мамы, парочку салатиков, пиццу, тортик, мороженого, конфет к чаю…
– Машаблин, что случилось? – дрожащим голоском спрашивает у меня Бет, и я только теперь понимаю, что щедро орошаю кашу слезами, хорошо хоть не соплями.
– Все нормально, – бурчу и осторожно оглядываюсь на остальных в смущении.
Можно было не переживать. Ведь всем абсолютно наплевать на меня: бедную, несчастную, одинокую, вынужденную питаться детскими порциями отвратительной каши на завтрак, обед и ужин, надевать тюремную робу вместо модной одежды, копать могилы и стирать чужие носки! Диксоны едят так, что даже за ушами трещит, Рик обсуждает с Хершелом и Кэрол визит Андреа, Мишонн уже успела уничтожить свою порцию и куда-то сбежать, Глен с Мэгги углублены в свои мысли, Карл не сводит влюбленного взгляда с Бет, которая, в свою очередь, то и дело прислушивается к происходящему в блоке, готовая бежать туда по любому писку Джудит. Наверное, и мои всхлипывания она заметила только потому, что сначала приняла их за плач ребенка.
– Подожди, пожалуйста, – когда я допиваю свой чай, задерживает меня Рик, наблюдая за тем, как выходят остальные.
На кухне остается только он, я, Хершел и, к моей несказанной радости, Дэрил. Впрочем, радость тут же омрачается недовольством при виде того, что и Кэрол, решившую прямо тут и сейчас помыть посуду, никто выгонять не планирует. А я-то надеялась! Сама не знаю, на что, но только не на общество этой серой тихушницы. Которая сейчас будет слушать наше общение и делать какие-то свои, уж точно неправильные и, вероятно, не совсем нормальные выводы, позволяющие ей… Кажется, я начинаю зацикливаться на ее маньячной сущности, которую она проявит только через несколько месяцев. Пора признаться, что мне она просто не нравится, и сосредоточиться на более важных в данный момент вопросах. К примеру, попытке вернуться домой.
– Ты можешь рассказать о своей группе? Где именно ты жила? Сколько вас было? Что у вас было? – доносится до меня, зажмурившейся в попытке прямо сейчас перенестись обратно в свою теплую, уютную квартирку, голос Рика. – Тебе нехорошо?
– Да она просто больная, я же говорил, – хмыкает мой любимый охотник, заставляя меня распахнуть полные слез обиды и разочарования глаза.
– Машаблин, все хорошо, тебя никто не обидит. Просто ответь, – помогает шерифу Хершел, вместе с оглянувшейся Кэрол укоризненно покосившись на устало закатившего глаза Дэрила, покусывающего какую-то спичку.
– Я не знаю, – надеюсь я отмазаться таким простым ответом и надутыми губами, но на Рика это не действует, и он лишь продолжает подсовывать мне под нос карту штата. – Мы жили тут.
– Но это же… Очень далеко, – изумленно взирает лидер на мой обломанный ноготь, наугад уткнувшийся в неизвестный мне город. – Ты уверена? А как ты попала сюда? Смотри, мы находимся вот здесь сейчас…
– Много ходячих, – не могу вспомнить слово «стая», радуясь тому, что с пониманием, где находится тюрьма, мне легче врать, придумываю я. – Потом дорога. Долго. Потом мы жили в лесу. Вот тут. Холодно. Еды мало. Одежду потеряли. Нас было… двенадцать, потом семь, а потом... Я просто бежала. Всю ночь! А потом они…
Восхищенно уставившись на монотонно шевелящуюся челюсть Дэрила, надеюсь вызвать в нем хоть каплю сочувствия, но он лишь хмурится, видимо, все же понимая, что что-то тут не так. Что я вру. Да и я сама понимаю, что моя легенда откровенно слаба. Но если я скажу им правду, они точно решат, что я или на голову стукнутая или шпионка из Вудбери. Так может быть, они просто решат сейчас списать все странности и слабые места моего рассказа на плохое владение английским языком? Ну а что? Удобно получается.
