Текст книги "Верь мне (СИ)"

Автор книги: Октябрина Коллет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

– А Рома не приехал?

– Уже Рома? – хмыкнула Вика, прогуливаясь вместе с сестрой. – На свадьбе был Роман Георгиевич… Или выпили на брудершафт?

– Тебе делать нечего? – прошипела Ксюша. – Вживаешься в роль вредной старухи?

Подлетевшие вверх Викины брови вернулись на место, а гнев сменился ангельским спокойствием, когда к ним подошли отец и Стас.

– Привет, – Ксюша кокетливо улыбнулась Стасу и не без удовольствия поймала на себе колючий Викин взгляд, полный ревности и недоумения.

– Привет, – Стас улыбнулся, – последняя партия готова…

– Но мы донесем её сами! – поспешил встрять отец, крепко стискивая в объятиях младшую дочь. – А то вы с мамой налегли на шашлык, так и мы голодными остамся.

Стас приобнял Вику за талию, и они двинулись к столу. Когда отец выложил на стол последнюю партию шашлыка, когда Ксюша разложила вилки, а Вика расставила бокалы, когда все уже уселись, к калитке подъехал чёрный внедорожник. Ксюша тут же вытащила из кармана брюк зеркальце, проверила макияж, поставила волосы. Опередив Вику спешным: «Я открою», – помчалась к калитке встречать Шилова.

За столом они сели рядом. Рома незаметно притянул Ксюшу к себе за талию, чем вызвал улыбку на её губах. Некоторое время слышалось лишь шевеление челюстей, да тишина, какая может быть только на природе, на самой окраине посёлка. Изредка кричала кукушка.

– Ну, как поработали? – с усмешкой произнесла Ксюша.

– Неплохо, – ответил отец, – осталось всего пару рядков.

Ксюша накрутила прядь на палец, отправила в рот кусок помидора, жаренного на мангале. Потом, прищурившись, взглянула на Романа. Удивительно, но последний чувствовал себя абсолютно свободно. Он говорил о чём-то с Ветровым и Скрябиным, иногда воруя с Ксюшиной тарелки шашлык. Мама всё время подозрительно косилась на Вику требовательным взглядом. Вика поджимала губы и неопределённо начала головой.

Где-то вдалеке промчался с гулким гудком поезд, оставляя за собой белесый дымовой след. Все почему-то вмиг замолкли, вглядываясь в частые кроны деревьев. Потом потянулись за новой порцией шашлыка. Улучив момент, Вика резко вытянулась, просияла, как сегодняшнее солнце.

Она не знала, как говорят такие вести. Хотела по привычке пропищать так, чтоб никто не придал эту значения. Потом поняла, что это будет не совсем правильно. «Всё будет как надо, даже если будет наоборот!» – сказала себе, прежде чем погладить на безымянном пальце правой руки тонкое золотое кольцо.

– Мам, – спросила как бы между прочим, – а детей воспитывать трудно?

– Непросто, – уклончиво ответила мама, пряча счастливую улыбку.

– Пап?

Папа усмехнулся, ответил:

– Свои будут – узнаешь. А зачем тебе?

– Да, просто… Думаю, радоваться мне сейчас или нет? – старалась говорить непринужденно, но слишком возбуждённый, энергичный тон, искренний восторг сдавали её. – Понимаете, – навалилась руками на стол, повела бровями. – Узнаю я это только через восемь месяцев!

Все в недоумении замолкли и, нахмурившись, смотрели на Вику. Сообразив, что всем надо изъяснить прямо, она сказала, правда, тише и менее торжественно:

– Я беременна.

Стас замер. Улыбка сама собой наползла на его лицо. Зато вот папино лицо вытянулось, карие глаза стали как будто больше. Шилов сидел, закинув ногу на ногу и улыбался. Он был рад за друга, у которого всё сложилось. И у него, кажется, всё должно было сложиться, иначе почему Ксюша так доверчиво прижалась к нему. Викино известие переваривали все минут пять. Где-то в лесу затрещал работяга-дятел. Он как будто вернул всю семью к жизни. Все кинулись поздравлять Вику, за ней Стаса. А тот, в свою очередь, прижал её к себе и ласково поцеловал в висок, мимоходом шепнув: «А ты спрашивала, шучу ли я!».

После недолгого пира, длившегося чуть больше часа, все разошлись по своим местам. Папа отправился копать новые лунки для картофеля, мама – убирать за столом, Ксюша и Роман скрылись в доме. Вика спустилась с дивана, раздвинула стеклянные двери веранды, впуская на неё свежий молодой весенний ветер погулять, сама села на пороге, вытянув ноги.

Рядом с тяжёлым вздохом приземлился Стас. Вика не смогла сдержать улыбки при его виде. Но улыбка эта была не только счастливая, но и грустная, сочувственная. После двух месяцев стационарного течения и скачков из больницы в ГУВД и обратно он как-то особенно сильно осунулся и побледнел.

– Знаешь, – усмехнулся, щуря голубые глаза от яркого солнечного света, – если б мне лет пять назад сказали, что всё будет так. Что я буду сажать картошку на даче бывшего авторитета, ставшего моим тестем, что у меня будет жена и ребёнок, я б с ума сошёл. Или застрелился. А может, и сам застрелил бы.

Вика вздрогнула, прильнула к нему. Он обнял её и прижал к себе за худенькие острые плечи. Вместо вопроса, который обычно задают в таких случаях: «А сейчас?», – Вика задала совсем другой вопрос, волновавший её гораздо больше.

– Почему?

– Хреново всё было, – резко ответил Стас, нащупал в кармане брюк пачку сигарет, открыл, достал одну, добавил, уже мягче: – Извини. Просто всё пошло тогда слишком плохо.

Повертел в руке сигарету, другой рукой выискивая в карманах зажигалку. Лет пять назад, после смерти Сереги, жизнь казалась ужасной. Полупарализованная мать; срочный развод с женой, которую, казалось, любил; охота на Шилова; смерть Сереги Соловьёва на его глазах; запись в оборотней… Повертев сигарету в руке ещё какое-то время, зажал в зубах, поджёг конец. Не курил он давно: месяца три точно. Вздохнул, вспоминая. Потом всё вроде бы начало налаживаться. И вроде за Серёгу отомстили, а жизнь уже не могла быть прежней. На душе было как-то мерзко. Мерзко даже не из-за смерти друга, а из-за прогнившей системы. Стас не мог в ней работать, но и уйти не мог. До последнего боролся с несправедливостью. Пока его же подчинённые не решили его убрать. Усмехаясь и будоража память живыми воспоминаниями взрыва, пьянки, рокового Светиного письма, Стас всё рассказывал Вике. Та слушала внимательно, по привычке чуть приоткрыв рот, пальцы нервно теребили серебряное кольцо с сапфиром на среднем пальце – подарок отца на свадьбу. Стас вертел в руках дымившуюся сигарету. Не сделал ещё ни одной затяжки. Он просто говорил, и как будто легче было. И жизнь вдруг показалась простой-простой. А Вика слушала. Она умела слышать и, самое главное, слушать. Вика твёрдо знала: чтобы семья была крепкой важно уметь слышать друг друга. Не всегда обязательно понимать, главнее – слышать. Вика мало понимала, но слушала, кивала головой, слышала Стаса. Потом, когда Стас замолк, задумчиво глядя куда-то поверх макушек лиственниц, Вика резко потянулась и вытащила из его рук дымившуюся сигарету, за ней – и всю пачку. Сигарету бросила на землю, пнув босой ногой. Пачку швырнула куда-то в огород. Предупредив его вопрос, сказала:

– Тебя, считай, только выписали. Так никаких лёгких не хватит…

Стас улыбнулся. Вика улыбнулась в ответ. Прижалась к нему щекой. Потом провела по его лицу рукой. Колючая щетина щекотала ладошки, и её чернота придавала лицу ещё более осунувшийся, болезненный вид.

– Стас…

– Что?

– Побрейся. Щетина тебе не идёт, – Вика улыбнулась, когда Стас расхохотался и как бы между делом поцеловал её в щёку.

– Я люблю… – Стас помедлил, кинул взгляд сначала на Викино лицо, потом на её живот, добавил: – вас. Обоих.

А когда Стас отправился помогать Викиному отцу, а Ксюша начала рассуждать с Шиловым о Франции, которую любила, мама присела рядом со счастливой Викой. По привычке Вика обряда маму и прижалась к её мягкой щеке. Они посидели так немного, глядя на тускнеющее солнце. А потом мама произнесла, полушёпотом, радостно:

– Повезло тебе с мужем. Он тебе говорит, что любит тебя. А твоего отца двадцать раз спрашивать приходится.

«Вот тебе и Иванушка-дурачок!» – про себя улыбнулась Вика, но вслух не сказала, а молча кивнула. Что тут говорить? Ей, правда, повезло.

***

2 года и семь месяцев спустя.

Вика качала на коленях маленького мальчишку с голубыми глазами и русыми волосами. Одной рукой она прижимала ребёнка к себе, а другой размешивала ложечкой пюре.

– Будешь? – спросила сына.

Мальчик помотал головой. Вика пожала плечами и сама съела пюре.

– Мама! – притворно возмущённо воскликнул сын.

– На, – Вика дала ложку в руку сыну, посадила его на диван, позволив самому выесть остатки пюре.

Сама поднялась и подошла к окну. На улице падал крупными хлопьями снег, как в день ранения Стаса. Вика не любила такую погоду. Она всегда несла в себе какую-то тревогу, заставляла волноваться, ждать, метаться от кровати к окну с пустым двором и, играя с сыном, нервно глядеть на часы, часовая стрелка которых приближалась к одиннадцати. Вика содрогнулась. Потёрла голые плечи, вернулась к сыну, потрепала его по волосам.

– Где папа? – спросил мальчик, отдавая маме банку.

– Андрюш, папа скоро придёт, – Вика улыбнулась, потрепав сына по лохматой макушке. – Пойдём мыться и спать.

Андрей недовольно нахмурился и помотал головой, взял лежащую неподалёку книжку вверх ногами и буркнул:

– Я читаю!

Вика устало улыбнулась, укрыла сына тонким одеялом, позволяя ему «читать». Прошла на кухню, где погремела крышками от кастрюль, в которых остывал ужин. Сверкнул по окнам свет фар. Вика метнулась к окну. Прищурилась. В глубокой тьме не смогла определить, та ли это машина. Подняла глаза к потолку. Вика знала, что в городе происходят убийства. Много убийств. И на сердце было неспокойно.

Скрипнул ключ в замке. Вика подлетела к двери, распахнула. На пороге стоял уставший Стас.

– Привет, – улыбнулся устало; прижимая Вику к себе, поцеловал в губы.

– Привет, ужин стынет.

Стас кивнул, вошёл в квартиру. Швырнул борсетку на подзеркальный столик. Из детской торопливыми шагами вылетел Андрей.

– Папа! Привет!

– Привет! – улыбнулся Стас, поднимая сына на руки и обнимая. – Ты почему не спишь, а?

– Мама не спит. Я не хочу. Тоже.

При этом Андрей зевнул. Стас улыбнулся и понёс сына в комнату. Там он уложил его на диван, сунул в руки мягкого медведя, сшитого Ксюшей ко дню рождения племянника. Андрей снова широко зевнул. Пролепетал:

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Андрей, – Стас укрыл сына, вышел из комнаты.

Вика осторожно прошла к столику около кровати. Щёлкнула ночником в виде домика. Погладила сына по голове, поцеловала, послушала, как он спит, тихо сопя и прижимая к груди медведя, улыбнулась. Прикрыла дверь в его комнату. Прошла в кухню, где доедал уже ужин Стас. Села напротив, подперев щёку рукой. Зевнула, вздохнула и потёрла глаза.

– Устала? – поставив тарелку в раковину и заваривая по привычке чай, поинтересовался Стас.

Вика кивнула:

– Андрей неугомонный. Носится, как моторчик.

– А что работа?

– А ты как думаешь? Начальник недоволен, что я иногда с собой сына привожу, что вытребовала свободный график и что консультирую преимущественно он-лайн.

– Может, отдадим уже в садик Андрея?

Вика покачала головой, мотивируя это тем, что не нашла в округе подходящих садиков. Да и Андрей часто болел. Не могла пока Вика расстаться с сыном хоть на день. Он успокаивал её, когда она мучилась в ожидании Стаса.

В полдвенадцатого, поговорив вволю, укладывались спать. Стас ложился, Вика вышла из ванной, наткнулась на пистолет, лежавший на столике. Закатила глаза, подхватила оружие, прошла в спальню, бесцеремонно включила свет, разбудив начинавшего засыпать Стаса.

– Дурацкая привычка бросать табельное по квартире. Убери.

– Он на предохранителе, – вздохнул Стас, принимая, впрочем, из Викиных рук оружие и пряча его в прикроватную тумбу. Вика выключила свет. Но ложиться не стала. Вместо этого подошла к окну и, вцепившись в подоконник до дрожи в руках, вздохнула.

– Что-то случилось? – обеспокоенно подскочил на кровати Стас.

– Ничего… Просто, никак не могу привыкнуть, что ты уходишь в шесть, возвращаешься в одиннадцать и у тебя совсем нет выходных.

– Работа такая, – слез Стас с кровати и обнял супругу за талию со спины. – Нельзя по-другому.

Вика кивнула. Потом сжала губы и постаралась удержать лёгкое покалывание в носу, предшествовавшее слезам. Не получилось: перед глазами всё поплыло.

– Нельзя… – эхом откликнулась, а голос дрогнул.

– Что-то всё-таки случилось, – кивнул сам себе Стас, вздыхая и прекращая обнимать Вику.

– Уснуть не получилось.

– Я был уверен, что вы спите, когда пришёл.

– Без тебя уснуть не могу.

– Почему? – успокаивающе погладил Вику по плечам, слыша, как она сдерживает рыдания.

– Каждую ночь взрыв вижу, про который ты говорил. А если б ты в эту машину сел?

Стас крепко сжал Викины плечи, буркнув, что уже слышал такое. А потом добавил, что ему хватает и реальных страхов, а без виртуальных живётся легче. Но Вика будто бы не слышала его. Она закусила палец и беззвучно рыдала. В полночь оживали все страхи, давившие на её в течение двух лет. Прочувствовав её состояние, Стас обнял её со спины, крепко прижал к себе. А Вика закрыла лицо руками и уже плакала, не таясь.

– Стас, – шептала она, давая право действовать чувствам, а не разуму, – Стас, мне страшно! Я не могу спать! Страшно. Страшно, когда ты задерживаешься допоздна или ночуешь на работе. Понимаешь? Я двери боюсь открывать! Вдруг там не ты, а… – Вика разревелась, помотала головой. – А Леднёв или Джексон! И они… Говорят… Что ты… – голос стал тише, шмыгнула носом. – Ушёл… Вообще…

Стас вздрогнул от такого признания. Резко притянул к себе Вику. Она обняла его и плакала, уткнувшись в его грудь и изредка проводя пальцем по белым шрамам от пуль. От осознания того, что одна из этих пуль могла попасть в цель, земля уходила из-под ног. И только его крепкие объятия и мерное сердцебиение успокаивали Вику.

– Всё будет…

– Как надо, даже если будет наоборот? – вздохнула Вика, успокаиваясь.

– Ну, – Стас усмехнулся, – вообще-то, я хотел сказать «хорошо», но если такой вариант тебя устраивает больше, то… Вообще, к чему такие мысли?

Вика пожала плечами. Стас чмокнул её в макушку, потом положил подбородок на её голову и посмотрел в тёмное окно. Стянул с её волос резинку, стал медленно расплетать её толстую косу. Каждое его прикосновение отдавалось ударом в виски и мурашками по всему телу. Она улыбалась, краснела, а слёзы постепенно высыхали. И уже ни ночь, ни бурный снегопад, ни мрак, ни гробовая тишина улицы не пугали её. С ним было так тихо, хорошо, спокойно. Его ровное дыхание над ухом сводило Вику с ума, как в первые дни знакомства. Она вцепилась в его плечи и горячо поцеловала в губы. Он лишь сильнее притянул её к себе за талию, усыпая поцелуями её лицо и даже шею. Вика плотнее прижималась к его обрастающему щетиной лицу и вздыхала. Потом отстранилась, ловя на себе его недоумевающий взгляд.

– Я сейчас, – прошептала она.

Вышла из комнаты. Прошла в детскую, где погасила светильник. Поправила одеяло на Андрюшке, поцеловала сына в щёку. Вернулась в спальню, предварительно плотно закрыв за собой дверь. На пороге комнаты едва не врезалась в Стаса, стоявшего тенью. Он, не давая ей вставить ни слова, снова поцеловал её. Вика закрыла за собой дверь. Стас лёг на кровать. Вика некоторое время стояла около столика, задумчиво путаясь пальцами в нерасплетённых волосах. Потом села на край кровати, расправляя простыню и переворачивая подушку. Стас терпеливо ждал, пока она ляжет. А она словно замерла.

Вика была полностью погружена своими мыслями, ковыряясь пальцами в спутанных прядях. Два года. Ровно два года и семь дней назад они встретились в том самом кафе. Правда, ещё не зная друг друга. Ещё не зная, что им придётся пережить. «А если б диагноз подтвердился?» – вдруг спросила саму себя Вика, вспоминая бумажку с диагнозом, полученную в день встречи со Стасом. Если б диагноз подтвердился – а этот диагноз, бесплодие, был бы страшен для любой женщины – она б точно не стала позволять Стасу подвозить её до дома. И всего этого не было бы. А где-то в заархивированных файлах компьютера лежала книга, так и не начавшаяся, но перелистнувшая новую страницу Викиной жизни. И если бы не эта книга, не опровержение диагноза – всего не было бы. Была бы другая жизнь. Иная реальность. Без Ромы, Стаса и Джексона. Как бы она жила?

Вика понимала, что мысли глупые и по-детски наивные. Но не могла их переступить, побороть свой тайный страх. Представляла, что ничего этого могло не быть. И боялась собственных мыслей. Легла под одеяло, по-детски положила ладонь под щёку. Посмотрела в стену, чувствуя спиной дыханье Стаса.

– Двести дней до пенсии… – мечтательно прошептал он.

– А потом? – спросила Вика, оборачиваясь и заглядывая Стасу в глаза.

– Потом… – Стас задумался, притягивая Вику к себе ближе. – Потом только ты, я и наши дети.

Вика улыбнулась, провела рукой по его шрамам. Вздохнула тяжело, обречённо.

– Я дочку хочу… – мысли вслух вырвались сами собой.

Стас кивнул, поглощённый своими мыслями. Чмокнул Вику в лоб.

– Ромку завтра встречаю. Из Сибири прилетает.

– У… – понимающе протянула Вика. – Тогда тебе до пенсии ещё далеко. Рома сюда просто так не приезжает. Его преступления сами находят.

Стас расхохотался, сказал, что передаст это Роме при встрече. Вика рассмеялась в ответ и взяла со Стаса обещание привести Романа в гости. Стас кивнул, поглаживая её по щеке. А потом сказал:

– Ну, если даже Ромка и начнёт раскручивать что-то, обещаю, это будет последняя моя авантюра. А потом…

– Только я, ты и наши дети! – дружным шёпотом произнесли Скрябины, касаясь губ друг друга.