Текст книги "Полярные (СИ)"

Автор книги: nobody_heart

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Надёжная мужская опора, крепкая спина, за которой она так любила всегда прятаться. И если сейчас они с Минхёном расстанутся, то что у неё останется? Отец давно уже забыл о том, чтобы заботиться о своей единственной дочери. У него теперь другая любимая женщина, другие дети, другие заботы и проблемы, а вот давно повзрослевшая лишь на цифрах в паспорте Ханыль ему уже особо-то и не нужна.

Родители любят своих детей – абсолютно каждого, но, если им двадцать восемь, а они продолжают просить у них помощи и нуждаться в том, чтобы поплакаться, не очень это и выгодно. Хм, сомнительно. Отец не соглашается с такой ролью няньки, отмахиваясь тем, что у него полно других людей, которые в нём нуждаются.

Так что Ханыль была предоставлена самой себе после окончания университета, а там рядом с ней был Минхён – адекватный, взрослый и дающий это чувство безопасности и стабильности. Поэтому девушка не умеет быть одна.

– Не хочешь узнать, как я нашёл тебя? – Им в голове отвечает уверено «да», а в реальности глупо молчит.

Хван неожиданно стукнул по рулю ладонью и свернул на обочину. Шины неприятно заскрипели под ними, потому что Минхён слишком резко затормозил. Ханыль прикрыла глаза и хотела расплакаться. У неё в голове не укладывалось собственное поведение. Она отлично понимала, что ведёт себя просто ужасно, и у Минхёна есть полное право психовать и даже накричать на неё. Но Им неосознанно поняла, что она устала.

И хочет просто домой.

Минхён стал другим, особенно в последние месяцы. И если раньше Ханыль не замечала его заносчивости и чрезмерной нудности, то сейчас терпеть это не может. Всё у него должно быть идеально, прям по полочкам ровно разложено – как в квартире, так и в голове.

Но… Разве не этого искала Ханыль? Порядка! А сейчас её поведение и мысли больше похожи на капризы.

– Ханыль! – Минхён повернулся к девушке и ждал ответа, но им служила только тишина и шум дождя за пределами машины. – Сколько тебе лет, что ты так себя ведёшь? Мы с тобой давно не дети, так что случилось? – Ханыль набрала в лёгкие воздух и повернула голову.

Глаза Хвана выражали непонимание и ярость, но Ханыль так хотела увидеть в них что-нибудь неизмеримо тёплое и нужное. Что-нибудь, что послужит для неё сигналом или ответом на единственный вопрос, который резко возник в голове: «Ты любишь меня?».

Хван любит, но не так, как хотелось бы девушке. Он любит, или говорит так, потому что это ей необходимо. Но сам в душе не понимает этого чувства. Зачем тратить время на эти чувства, когда в отношениях есть какая-то выгода и баланс. Минхён другой. Невообразимо красив, умён и рассудителен, с высокооплачиваемой работой и карьерным ростом, воспринимающий хорошо детей и готовый воспитывать их в полной семье, дать им лучшее образование, но у него это всё без чувств – сухо как-то. Или, может, он не нашёл человека, ради которого душа внутри него переменилась бы?

– Тебя долго не было, а написать тебе совсем из головы вылетело, – такие глупые отговорки. Минхён медленно закрывает глаза и глубоко дышит, чтобы привести свои мысли в порядок и попытаться успокоиться.

Ханыль хочет извиниться, но её взгляд падает на телефон Хвана, который зазвенел.

И высветилось имя звонящего: «Мама». Им отводит глаза на улицу и открывает окно, потому что в машине дышать нечем. Мама Минхёна никогда не любила Ханыль. Девушка даже не знала, что она сделала не так, что родительница парня так её ненавидит и выступает против их отношений уже почти семь лет. Знакомы они уже девять, но те два года Хван просто скрывал всё от родителей, потому что боялся, мол они подумают, что парень решит бросить учёбу.

Хван берёт трубку и говорит тихо, раздражённо и непонятно – еле разберёшь слова, но Им, когда прислушивается, всё понимает.

– Да, мам, я с Ханыль. Что ты хотела?

На телефон Ханыль приходит несколько сообщений от Чхве. Два из них значатся как «изображения», а от последнего у Им душа выворачивается наизнанку: «Я говорила, что ты не умеешь удерживать парней».

У Ханыль были подозрения об измене и раньше, но они все пресекались под корень Минхёном, а сейчас даже верить в это не хочется. Это случилось слишком резко и в не подходящий момент.

У девушки голова кругом, макияж медленно расплывается из-за попадающих на лицо капель и стекающих вниз слёз.

Всё мешается в голове – её сегодняшняя вина перед парнем, звонок от матери, которая явно недовольна тем, что он с ней, странные сообщения от Сонхвы, незапланированное замужество подруги за Чанёля, проблемы на работе и этот раздражающий Сону со своим другом, которого он постоянно расхваливает.

– Мам, я не хочу об этом разговаривать. Мы закончили этот разговор, – голос у Минхёна уставший. Он бросает трубку и отбрасывает телефон на панель. Он запустил руку в волосы и растрепал их, отчего чёлка стала лезть в глаза. Ханыль давно не видела его таким – неопрятным и с тёмными кругами под глазами, но он всё ещё был очень красивым. Девушка всегда ценила то, как Хван следит за собой и своим внешним видом. – Ты переедешь ко мне? Мама меня достала темой, что я в том возрасте, когда уже нужно жениться.

– Ты любишь меня? – вслух озвучивает Им тревожную мысль.

У неё сил нет смотреть на Хвана, потому что она совсем не хочет расплакаться перед ним, как глупая девочка-подросток. Ведь ей давно не семнадцать, раны на сердце давно зажили, и мозги уже должны были встать на место. Но сейчас Ханыль чувствует, что сделает короткий вдох и разрыдается, как пятилетняя.

Вот, настоящая сущность Минхёна. Съехаться не потому, что они влюблены и уже должны готовиться к свадьбе, а потому, что его мать достала этим. И он хочет побыстрее избавиться от лишних разговоров с родителями.

– О какой любви может быть речь? Разве нам обоим не нужна была стабильность в жизни? – Минхён рассуждает здраво и правильно, как и подобает его возрасту, хоть и старше он девушку на пять лет. В принципе, пару месяцев назад они уже говорили на эту тему и всё решили. Но от этого на сердце легче не стало. Ханыль всё также неприятно и больно.

– Нам нужен перерыв в отношениях, Минхён, – Ханыль вздыхает и открывает дверь. – Нет. Давай расстанемся, – девушка расстёгивает ремень и выходит из машины, хлопнув дверью. Она тут же промокает и дрожит от холода, но направляется вперёд по дороге. До прокураторы не так уж и далеко, так что к концу перерыва она успеет дойти до офиса. Минхён выходит следом за Ханыль и догоняет её.

Она окончательно дала себе ответ на изживший себя вопрос: «А люблю ли Я его?». Ей от него нужно ровно столько же, сколько и ему от неё.

Но ей больно. Сейчас ей до отвратительного больно в душе. Она не знала, что расставание может сопровождаться такой немыслимой тоской и разочарованием даже в самой себе.

Ханыль однажды прочитала в одной книге, что не бывает красивых расставаний. И сейчас она полностью оправдала эти слова – разлука не может быть красивой.

Она давящая на сердце, болезненная, колючая, тошнотворная – в ней нет никакой романтики или присущего романам героизма со стороны обоих героев. Расставания с горьким привкусом на языке; оно словно дым от первой сигареты першит в горле; ты хватаешься за него в отчаянной попытке не задохнуться и перестать кашлять.

Находиться в разлуке после того, как привык к кому-то, неизмеримое страдание, которое нельзя ни заглушить, ни избавиться. Всё, что остаётся – ждать, пока сердце успокоится и отпустит этого человека. Но даже после этого на душе такой едва-едва видный, тонкий слой тоскливой горечи и недосказанных слов от обиды, щемящей сердце, который будет преследовать тебя всю жизнь.

Минхён не любит, и Ханыль, кажется, тоже. Но эта разлука будет тяжелым испытанием для неё. Девушка знает, что справится с этим. Когда-нибудь.

– Ты сейчас решила поиграть в бунтарку? Бросаешь парня… Может, ещё с работы уволишься и поедешь путешествовать? Любовь искать? – Хван был зол, от его рассудительности не осталось и капли. Его глаза горели бешено, а руки тряслись – это видно по тому, как он нестабильно держит зонт над ними. – Ты сама хотела стабильности в своей жизни, так что теперь? Хочешь вернуться в свои девятнадцать, когда твоя жизнь была переменчивой, когда ты не знала, что с тобой случится завтра, когда ты боялась открывать глаза по утрам? В те годы, когда ты хотела покончить с собой? – Минхён встал ещё ближе и наклонился к лицу девушки.

По её щекам катятся горькие слёзы, потому что парень прав, и она знает это, но совершенно не хочет останавливаться. Она чувствует, что теперь быть рядом с Хваном больше не то, чего хочет душа. Сначала ей будет очень грустно, но однажды они встретятся с ним и пообщаются, как старые добрые друзья. Наверное?

– Чего ты хочешь? – Минхён говорит внятно, но его голос мешается с гулом с дорог и журчанием. Мысли Ханыль утопают, и она смотрит на парня.

– Если бы я только знала, чего я хочу, – Им падает в тёмную пропасть и не видит ни единого лучика света. Она теряет связь с реальностью, и нить, связывающая её с Минхёном, окончательно рвётся.

Хван разочаровано качает головой, суёт зонт девушке в руки и уезжает. Ханыль роняет зонт на мокрую холодную землю и стоит так ещё пару минут. Правильно ли она поступает? Ханыль знает, что нет. Но она хочет этого, и, если ей станет немного легче на пару дней после разрыва, Им предпочтёт эту временную свободу. Даже если потом придётся смириться с удушающим одиночеством и болью, что рвёт на части.

Она практически всю жизнь делала то, что ей говорили. Она считала правильным лишь то, что было приемлемым для других. Им не помнит, когда в последний раза давала кому-то отпор и делала всё так, как хотела она сама. И сейчас, приняв желанное решение, девушка не чувствует сожаления. Ей на душе спокойно хоть на какое-то время.

Жизнь – одна.

Ханыль приходит в офис промокшая до нитки, ловит на себе недоумевающий взгляд Сону и игнорирует его. Она вытаскивает из-под стола пакет и уходит в уборную, чтобы переодеться и привести себя в порядок.

Сонхва была права – нужно на работе всегда иметь запасную одежду, обувь и фен, ведь кто знает, что случится вечером или же в обед, как у Им. В туалете Ханыль достаёт телефон и благодарит себя за то, что недавно купила новый водонепроницаемый телефон. Так бы и без него сейчас сидела. Переодевшись в сухую и тёплую одежду, Им стягивает с себя ненавистные туфли и обувается в кроссовки. Она с облегчением вздыхает и пока сушит волосы, держа фен в одной руке, тут же проверяет те сообщения от Чхве.

На первой фотографии запечатлён О, который работает в кампании с Хваном. Правда там его до сих пор считают просто общественным адвокатом, недавно получившим работу в крупной кампании, поэтому он всё ещё не до конца обосновался там. И коллеги не особо жалуют его.

Собственно говоря, это и есть тот самый парень Чхве, с которым она летала в отпуск. Минхён порекомендовал его начальству, объясняя это тем, что он напоминает его самого несколько лет назад. Он обещает, что оправдает все надежды.

Он фотографировал самого себя на фоне сада, который ютился на крыше здания. Знак «V», который он сделал с помощью пальцев; солнечный естественный свет, из-за которого Сехун щурится и ярко улыбается. Всё вроде обычно, если не присматриваться на задний план.

Помимо свежей зелени и густых кустов в тени прячутся силуэты двух людей. Там Минхён общается с какой-то девушкой и улыбается ей. Следующая фотография уже сфокусирована на них двоих, а лицо Сехуна видно только наполовину. У Ханыль будто что-то обрывается внутри, и она блокирует экран, направляя себе в лицо струю горячего воздуха, чтобы прийти в себя. Может, всё не так, как вообразила себе Им? Может…

А вдруг Минхён не… Нет. Всё кончено, не нужно больше в этом копаться. Проблемы Хвана больше не её – у неё и своих-то немало.

Как только Ханыль немного успокаивается, то убирает фен в отдельный пакет и из чистого любопытства вновь достаёт телефон, просматривая те фотографии снова. Им неожиданно для себя усмехается и гневно набирает сообщение подруге о ложной тревоге.

Им Ханыль: «Это его сестра, идиоты».

Сонхва звонит тогда, когда Им стягивает волосы в хвост и небрежно бросает мокрую одежду в целлофан, завязывая ручки пакета в узел.

– Откуда мы могли знать о его сестре? – возмущение у Сонхвы выливалось через край. Она даже не пыталась скрыть того, что крайне оскорблена подобным от подруги. Но разве здесь есть вина Им?

– Встретимся сегодня вечером в одном месте? Оно вроде в твоём вкусе, недалеко от меня, – голос Ханыль охрипший и недовольный, поэтому Сонхва сухо соглашается и бросает трубку. Через пару минут ей станет звонить Джинхо, и, возможно, Соын, но у Им больше нет возможности поговорить по телефону, потому что она на работе. И работы стало больше в её отсутствие.

Прокурор Ли промолчал на то, что помощник Им вернулась в странном наряде и проигнорировала его просьбу сварить ему кофе. И снова – порча имущества, рисование граффити на стенах, мелкое воровство.

На работе Ханыль совсем забылась и потеряла счёт времени, так что не заметила, как прокурор Ли ушёл, а Сону уснул за своим столом. И, наконец, закончился рабочий день, так что Им пора идти на запланированную встречу. На улице не стало теплее, но дождь прекратился, что несметно радовало девушку. Она быстро дошла до кафе и зашла внутрь, сразу же увидев Чхве с О. Они сидели возле окна за большим столом, на котором уже стояла пара бутылок пива и закуски.

Их отношения, если честно, Ханыль считает нездоровыми.

О – прекрасный парень, у него модельная мужественная внешность, красивая фигура, длинные ноги и абсолютно идеальные руки с тонкими пальцами и лунообразной формой ногтей. Им нравится в Сехуне всё – от внешности до его характера.

Он безусловно умный парень, но не всегда умеет пользоваться своими знаниями, из-за чего его карьера так и не поднялась с ошеломительным успехом. Ханыль также не понимает, как и со всеми другими, как его занесло на юридический. Он временами мягкий и наивный, даже слишком добрый и, как некоторые говорят, очень уютный.

Ему бы быть актёром с его замечательной памятью и красивым лицом, а также прирождённым талантом – выкручиваться из ситуаций и импровизировать. Не каждый сможет так быстро сориентироваться на месте и проанализировать ситуацию, находя молниеносно решение.

Сехун в этом определённо мастер.

Но Сонхва для него слишком жёсткая натура, с тяжёлым характером и какими-то странными диктаторскими наклонностями. Ханыль любит свою подругу и именно поэтому желает ей только лучшего, потому что такой по-хорошему мягкий и податливый мужчина – не для неё.

Ей нужен решительный и строгий, чтобы усмирить тот яркий вспыльчивый и заносчивый нрав девушки. Поэтому вполне понятно, кто в их отношениях доминирует.

Сехуну бы подошло и что-нибудь творческое, даже душевное, чтобы он мог уединиться с самим собой и своими мыслями. Чтобы он творил и наслаждался процессом работы, а адвокатская контора не совсем его стихия. Может, его заставили влиятельные родители? Сонхва тоже может быть мягкой и иногда уступать другим, но это настолько редко случается, что люди в это почти не верят.

Парень находил что-то интересное и увлекательное в телефоне, пока Чхве не пихнула его локтем в ребро. Он отвлёкся и заметил подругу, начав увлечённо махать ей рукой.

Ханыль почувствовала себя очень опустошённой, когда плюхнулась на мягкий диванчик и сжала в руках уже открытую бутылку с пивом. Некоторые гости покосились на Им и цокнули языком, но девушке сейчас было ровным счётом наплевать.

Сонхва обеспокоено наблюдала за подругой и что-то невнятно бормотала, Сехун вообще сидел ниже травы и тише воды. Ханыль это немного взбесило, потому что создалось ощущение, что они её жалеют.

– Я же не умираю, чего вы такие кислые? – воскликнула Им, чей язык понемногу развязывался из-за алкоголя, ударившего ей в голову.

– Хм, я просто переживаю, что ты запрешься в своём доме или утонешь в работе, чтобы забыться.

Ханыль усмехнулась и взглянула на Чхве из-под ресниц. Сонхва никогда полностью не поймёт настоящих чувств Им, ведь ей не приходилось бросать парней в машине под проливным дождём, потому что жутко устала от всего. Ханыль задает себе мысленно вопрос: «От чего устала?». Она громко вздыхает и прикрывает веки, не в силах противостоять тяжёлому взгляду Чхве.

Почему она думает, что во всём права? Почему она думает, что может постоянно делать вид, что знает Ханыль от корки до корки? Им даже саму себя не может понять. В голове Чхве она определённо совершенно другая, в голове О – другая. У всех в мыслях она разная, а в своей – пустота. И она не знает, за какой образ ей хвататься, чтобы выжить. Как научиться быть собой и забыть об этой головной боли?

Сонхва начинает о чём-то разговаривать, в перерывах перебивая Сехуна, когда он пытается вставить что-то своё. Но Ханыль не слушает. Её мысли забиты только тем, что ей холодно, больно и хочется быстрее вернуться домой. Она сильно жалеет о том, что решила встретиться с друзьями сразу в этот же вечер, толком не побыв одной. Ханыль должна научиться мириться со своим одиночеством, потому что когда-нибудь она всё равно с ним столкнется. И уж лучше она переживёт это сейчас, чем будет потом грызть ногти от безысходности.

Всё относительно хорошо, верно? Ханыль сдерживает слёзы внутри, когда прощается с друзьями и обнимает их по очереди. Сехун садится обратно в машину, а Сонхва задерживается ещё на пару минут, предлагая переночевать вместе с подругой. Чхве уверена, что сейчас Им ляжет на диван и будет подолгу смотреть в одну точку, жалея своё существование. Это абсолютно в стиле Ханыль.

Но Им отказывается и ободряюще улыбается подруге, тем самым заверяя, что она в порядке. Она справится с этим, главное – вера в это.

Атмосфера дома изменилась. Ханыль ещё не успела открыть дверь и зайти внутрь, как уже сквозь неё ощущает этот холод от ветра, гуляющего по коридорам; она впервые боится зайти в пустующую комнату, в которой нет из вещей греющего сердца ничего, кроме пыльных рамок с фотографиями.

Пыльных… Минхён бы ругался за грязь. Ханыль тихо закрывает за собой дверь и опирается о нее спиной, еле удерживаясь на подкосившихся ногах. В её душе всё ноет по Минхёну – она знает, что сделала правильный выбор, но нельзя ведь за пару часов выбросить девять лет жизни рядом с ним. Буквально вся её жизнь была в его руках, а теперь она предоставлена самой себе.

Правильный выбор – они не уживутся вместе, даже если вдруг и в браке или под одной крышей. Правильный. Верный. Единственный. Не может быть другого выхода. Тогда почему так больно сердцу?

Ханыль медленно доходит до дивана и плюхается на него, сжимая колени в ладонях. Перед глазами тут же всё расплывается, стоит ей расслабиться и ощутить внезапное давление. Её телефон звенит в сумке уже третий раз, но она не обращает на него внимания и только сильнее содрогается в рыданиях, прижимая колени к груди.

Её жизнь снова делится на фазы «до» и «после». Неужели, ей придётся ждать ещё одиннадцать лет, чтобы агония в её душе утихомирилась. Ханыль стирает слёзы ладонями и замечает черные разводы от карандаша. Глаза начинают немного пощипывать, но девушка плюёт на это и ещё сильнее растирает глаза, будучи не в силах остановить свои слёзы. Они словно годами копились внутри и ждали именно этого момента – Ханыль не хочет останавливать свою маленькую истерию.

Её душа внезапно раскрывается, и девушке видны все старые шрамы, все новые раны, вся та густая тёмная кровь, сочащаяся из сердца, словно в последние минуты перед смертью. Ханыль словно захлёбывается в океане своей жизни, в который так внезапно сама же и бросилась.

– Я справлюсь. Я в порядке.

Ханыль очень хочет верить этим словам.

***

На работе Ханыль взяла больничный на неделю, и её еле как отпустили, пока помощник Он не встал на защиту, так скажем. Сону заверил прокурора Ли, что выполнит всю работу девушки в её отсутствие. Он не знал, что с ней случилось, но Им раньше никогда не отпрашивалась, не брала отпуск или не уходила на больничный, поэтому сейчас её внезапное решение озадачило коллегу. Парень подумал, что будет лучше позволить ей насладиться всем тем отдыхом, который по праву ей принадлежит.

Прокурор Ли нехотя согласился, но потом заявил, что будет лучше, если Ханыль также отгуляет и свою отпускную неделю, от которой отказалась в начале лета. Им была бы на седьмом небе от счастья, вот только ей не хотелось даже вставать с кровати, что уж говорить о том, чтобы наслаждаться отпуском.

Первую неделю Ханыль, как и говорила Сонхва, провела в полной изоляции от общества. По телевизору целыми днями транслировали какие-то развлекательные шоу, гостей которых Им едва ли могла узнать на лицо. Во всём доме творился абсолютнейший беспорядок (по её мнению), но Им откровенно наплевала на это ещё в среду, когда вдруг проснулась на диване, заваленном одеждой. На кухне её застали только пустые бутылки от воды и использованные чайные пакетики, грязно-коричневый след которых остался на светлой поверхности стола.

Она не могла засунуть в себя даже кусок хлеба; срок годности понемногу истекал – продукты портились один за одним. В субботу Ханыль открыла дверцу холодильника и уж было хотела удивиться, но была настолько истощена, что ни на что кроме уборки у неё не хватило сил. Она выбросила все просроченные продукты, стеклянные бутылки от молока также, забывая об отдельном контейнере на улице.

Ханыль валялась круглые сутки то на кровати в спальне, то передвигалась на гостиную, чтобы снова заварить себе чай, а после там подолгу анализировать меняющиеся картинки в телевизоре. Третьим любимым (но не менее одиноким) местом в доме оставалась кухня. Иногда подолгу сидя за столом и буравя пустым взглядом кружку с остывшим чаем, Им не замечала, как проходили часы, а то и дни. Она думала, что однажды посмотрит в это окно, находящееся прям напротив стола, и улыбнется своему отражению в нём.

Сейчас она боится смотреть себе в глаза, потому что не перенесёт того, что может там увидеть. Хотя всё с точностью наоборот. Вдруг она не увидит во взгляде ничего, за что можно было бы цепляться. В понедельник рано, около шести утра, когда солнце всходило, а небесное полотно уже было светло-голубым, Ханыль решилась посмотреть на саму себя. Взглянуть, как она выглядит со стороны.

Хреново.

Ханыль осунулась всего за восемь дней, питаясь исключительно чаем и водой, иногда съедая половину маленького куска начавшего плесневеть хлеба, чтобы совсем не согнуться над унитазом в очередном приступе рвоты. Да и рвать уже даже нечем становиться, только рефлексы, насилующие её живот хотя бы два раза в день ложными позывами – Им не ест практически ничего, заглушая голод водой, а боль – обезболивающими. Которые дают определенный эффект от принятия их на голодный желудок.

Им встаёт со стула и выключает чайник, который вот-вот должен засвистеть. В этом году погода очень странная, а отопления не дадут ещё до начала ноября, так что девушка сильнее кутается в старый минхёновский свитер и наливает кипяток в чистую кружку. Ждёт пару минут, пока остынет, но ей не хватает терпения и она, добавив холодной, выпивает всё залпом, глотая снотворное.

Сегодня ей хочется проспать весь день, чтобы проснуться только завтра днём и встретить у порога своего дома друзей, которые отложили свои важные дела на потом и отпросились с работы. Ханыль не хотела никого видеть до конца своего отгула, но Сонхва была такой настырной в этом плане, что у Им не оставалось другого выхода, кроме как согласиться.

Выключив везде все розетки и свет, Ханыль зашторила окна спальной комнаты и вновь легла на тёплую кровать, с головой погружаясь под бамбуковое одеяло. Там тепло и безопасно – думает Им, и не желает выбираться из своего воображаемого убежища всю жизнь. Она создаёт себе невидимую защиту, словно это ей поможет, но она знает, что нет. Сейчас ничего ей не поможет. Только время научит её справляться с этой болью, которую, как сейчас кажется, ничем не заглушишь.

Ханыль проснулась ближе к вечеру следующего дня, и её самочувствие оставляло желать лучшего. Ей казалось, что весь мир какой-то ватный и не настоящий. Девушка ссылается на то, что ей просто необходимо поспать ещё пару часов или пересилить себя и дождаться друзей. Принимать таблетки было плохим решением – Ханыль осознает это только сейчас. Она догадывается, что друзья придут не с пустыми руками или совершенно без запасного плана, как бы вытащить Им на улицу.

Она еле как нашла в себе силы, чтобы прибрать гостиную комнату, во время уборки постоянно вспоминая Минхёна, который, когда навещал девушку, был недоволен беспорядком и начинал бегать по комнатам, раскладывая всё по полочкам. На кухне уборки было значительно меньше. Только грязный стол и кружки в раковине.

Пока Ханыль ходила и думала о том, что делать дальше (и речь не о следующем дне, а обо всей жизни в целом), ей в голову в хаотичном порядке приходили сумасшедшие мысли, вслух озвучивать которые она не решалась даже для себя, что уж говорить о друзьях. Время летело очень быстро, поэтому Им, взглянув в последний раз на своё отражение в кухонном окне, не торопясь направилась открывать дверь прибывшим Сехуну с Сонхвой.

Они зашли с шумом и радостными возгласами, набрасываясь на Им с объятиями. Ханыль думала, что оглохнет из-за громкого смеха Чхве, когда та пыталась отшутиться насчёт внешнего вида подруги. О только снисходительно промолчал, потому что никогда не считал, что подобные шуточные оскорбления – это нормально. Для него это было безумием, поэтому они часто и ссорились с Чхве.

О занёс пакеты с едой и, естественно, алкоголем на кухню, сразу начиная осматривать комнату. У него было предчувствие, что Ханыль слишком спокойна и даже рассеяна. Он ожидал совершенно другого, но получает в ответ аккуратно-прибранный дом, чистую посуду, опрятный вид девушки и её лёгкую улыбку на губах, в который еле различима фальшь. Им не хочет улыбаться – Сехун знает.

Они втроём сидели за столом, медленно растягивая по одной бутылке пива на каждого, чтобы их посиделки не превратились во что-то безумное. Сонхва надеялась держать всё под контролем, пока Ханыль, алкоголь которой уже слегка стукнул в мозг, тяжело вздыхала и то и дело хотела уже было что-то сказать. Но отдёргивала себя.

Ханыль хотела сказать, что ей ужасно плохо. Её мутит от привкуса алкоголя в горле, ей хочется закрыться в туалете и провести эту ночь над унитазом, избавляясь от всего содержимого желудка. Но она молчит – терпит все разговоры и пульсирующую боль в голове ради друзей. Они не должны заподозрить Ханыль ни в чём. Им всегда хорошо переносила алкоголь или отделывалась лёгким головокружением. И если сейчас у неё такая реакция на обыкновенное пиво – Сонхва так просто это не оставит.

Спустя час к ним присоединилась Джинхо и уже на пороге, не удосужившись зайти внутрь дома, радостно хлопнула в ладони, сказав о том, что её домашний арест закончился и у неё есть одна очень хорошая новость.

– У одного моего знакомого есть друг, который хорошо общается с девушкой… – Сонхва раздражённо топнула ногой и Джинхо понятливо кивнула головой. – Ближе к делу, хорошо. Мы с вами приглашены на вечеринку, так что все быстро собрались! Давайте, приоделись покрасивее, накрасились и направились прямо туда!

Сехун начал смеяться и подкалывать Чхве, чтобы та перестала хмуриться и бурчать. Сонхва надеялась на то, что Ханыль откажется и вставит Пак мозги обратно, но Им уверена кивнула и направилась в свою спальню, проходя мимо друзей. Им сама не знала, что вытворяет и зачем соглашается. Ей с друзьями бы быстрее лечь спать и пережить тяжелое похмелье, но у девушки вдруг проскакивает мысль о том, что ей необходимо быть там. Посреди хаоса вечеринок, пьяных людей и задыхаться от нехватки воздуха в душном помещении.

– Мы едем развлекаться!

========== 3 ==========

Музыка грохотала, бит отскакивал от стен и долбил будто тяжёлым молотком по вискам, алкоголь разлетался по телу так непривычно быстро, что после третьей стопки виски Ханыль с трудом понимала, что с ней происходило. Её тело двигалось в такт ритму, глаза не фокусировались; она видела только размытые силуэты людей, толпившихся вокруг, мелькающие неоновые огни и ощущение полёта – абсолютной эйфории.

Перед глазами переливаются яркие цвета, вплетаются в волосы и теряются в голове. Это всё не было похоже ни на сон, ни на реальность, но Им на подсознательном уровне знала, что завтра ей будет хуже обычного. Её мысли улетучиваются, и она просто подаётся вперёд к центру комнаты, где гуще толпа. Где она потеряется не только в своих же пьяных бреднях, но и в людях – там, уйдёт туда с головой, куда так стремится опьяненное сердце.

Сонхва держится рядом с Сехуном и прячет лицо, утыкаясь парню в шею. Но потом смело хватает его за руку и встаёт немного спереди, потому что вокруг полно девушек, что заглядываются на парня. Ещё немного и Чхве будет готова рвать и метать, потому что она давно перестала любить такие похождения. Хотя и познакомилась она на подобной вечеринке с Сехуном – Ханыль этому поспособствовала.

Тогда О учился вместе с ними, у них было несколько общих уроков на последнем курсе, а Минхён, уже работающий в одной маленькой фирме, часто встречал девушку и её подруг, предлагая в пятницу вечером развеяться и отдохнуть. И однажды он привёл с собой Сехуна, представив его как сына одного бизнесмена, который хорошо дружил с семьей Хвана.

Пак пропала ещё в самом начале, но потом подруги нашли её под кухонным столом в обнимку с бутылкой виски. Сонхва дала честное слово уследить за ней, но она никак не ожидала, что после этих слов Им схватит подмышку точно такую же, снимет пальто и бросит его куда-нибудь. Около часа Чхве наблюдала и за Джинхо, и за Ханыль, но уследить сразу за тремя людьми, включая О, абсолютно невозможно, поэтому, повесив ответственность за Пак на своего парня, она побежала искать Им.

Ханыль подруга нашла в эпицентре происходящего – она затерялась среди толпы и отплясывала, что есть духу. Им, по-видимому, совсем не различала людей, поэтому свободно позволяла прикасаться к себе и подходить слишком близко. Когда к Им подошёл ещё один парень, Сонхва сорвалась с места и крепко схватила подругу за запястья. Сначала Ханыль сопротивлялась, сопровождая это повторяющимся «Не лезь в мою жизнь!», но потом послушно следовала за Чхве, потому что подруга была определенно сильнее её.

С горем пополам отыскав уборную, Чхве выгнала целующихся людей оттуда и запихала внутрь сначала Им, а потом и за шкирку притащила Пак, наклоняя их обеих над унитазом. Ханыль на несколько секунд приходила в себя и ей становилось мерзко. Её желудок выворачивался наизнанку, голова не соображала и кружилась адски, но она чувствовала безмерную благодарность Сонхве хотя бы за то, что она нянчится сейчас с ними обеими. Чхве вливала в подруг воду и завязала их волосы на затылке своими резинками.