Текст книги "Полярные (СИ)"

Автор книги: nobody_heart

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Простая разбитая душа, которая не может найти свой дом. Душа, которая разучилась чувствовать и привязываться, но которая так отчаянно ищет понимания.

Пак горько вздыхает и откидывается на мягкие подушки, тут же начав себя за это осуждать, потому что сотрясение даёт о себе знать. Он вроде как по словам врачей полностью здоров, но всё равно что-то да где-то начинает болеть. В одном месте перестаёт, и в другом сразу же начинает. Иногда становится тяжело дышать, иногда больно ходить, иногда плохо видно – Чанёль устал звонить врачам и приходить к ним на приёмы, выслушивая: «Вы полностью здоровы».

Потолок белоснежный, сливающийся со стенами и засасывающий Чанёля – Пак постепенно теряет границы комнаты и засыпает.

Джинхо приезжает в свой новый дом вечером и замечает машину её жениха – значит, дома. Ей до ужаса неловко было находиться рядом с ним на простых свиданиях, а тут жить бок о бок, да ещё и притворяться женатой парой. У девушки от этого кружилась голова, но отказаться от свадьбы она не могла. И, если честно, совсем не хотела. Чанёль ей нравился с каждым днём всё больше не как парень, а просто как человек.

Он держался от Пак на расстоянии и редко позволял ей узнать что-то личное о себе, но иногда вместе пообсуждать еду в ресторане, посмеяться над разругавшейся парой рядом, съесть на двоих большую порцию мороженного – притворяться для жадных журналистов становилось легче. Однако, когда Джинхо думала, что они стали ближе и смогут подружиться, Чанёль отталкивал её ещё дальше, чем было до этого.

Пак была благодарна Чанёлю за то, что, несмотря на все её капризы и оскорбительные слова, он не отменял помолвки. И довёл всё до совместного проживания в его доме.

Двадцатое ноября приближалось, и Джинхо была в растерянных чувствах: радоваться или плакать. Ведь она теперь больше никогда не узнаёт, какого это – быть замужем за любимого человека и с нетерпением ждать его с работы. Вместе гулять на выходных, а вечером быть не в состоянии оторваться от любимых губ. Потому что этот человек был бы родным и нужным, а Чанёль был чужим, как ни посмотри.

***

На свадьбе присутствовали все, кого когда-либо видела Джинхо раз в жизни. Её одинокое пребывание на ужине после церемонии скрашивали только Квон с Им, да и те тоже бегали от одного стола к другому, чтобы помочь дальним родственникам и случайно забредшим сюда душам, которых Чанёль пригласил с работы, но не удосужился познакомить или хотя бы самостоятельно всё рассказать.

Соын с Чонином на более весёлую часть празднества не поехали, оправдываясь тем, что очень устали. Вместе с этим они удивили неожиданной новостью – Соын беременна. А Чонин, когда дело коснулось семьи и детей, оказался тем ещё паникёром, сразу же запрещая невесте напрягаться или нервничать.

Ханыль пришла вместе с Даниэлем, и они по возможности сопровождали расстроенную Джинхо всюду. Пак умудрялась подругу даже в туалет завести, чтобы не стоять у зеркала одной. Позорно это – вытирать слёзы и думать, что это худшая свадьба в истории всего её рода. Празднование закончилось также быстро, как и началось. Чанёль оказался единственным, кто не пил, исключая ещё и Даниэля, поэтому смело сел за руль.

Пак не умела пить, и это был всем известный факт. Вот только парень не знал, что, будучи не в состоянии самостоятельно дойти до машины, девушка на пороге своей спальни крепко обнимет Чанёля за шею и поцелует, утягивая внутрь комнаты. Джинхо никогда и ни в чём не была уверена, потому что большинство её решений оборачивались для неё полными неудачами. Но сегодня был такой важный для каждой девушки день – свадьба.

Девушка, как и все, мечтала об этом дне. Как она будет ходить с подругами по магазинам и выбирать платье. Как она расплачется, увидев себя в зеркале в том самом наряде. Как она с радостью крикнет «Согласна» и нетерпеливо поцелует своего мужа. Как она будет счастлива в этом браке.

Поэтому и напилась. Снова. Чтобы притупить ту душевную боль, возникшую из-за детского разочарования. В тусклом свете луны, когда Чанёль был сосредоточен на дороге, Джинхо неотрывно наблюдала за ним. Ей было некого представлять на его месте, потому что такой любви, как в фильмах, о которой она мечтала, не было. И сколько бы она ни закрывала глаз, сколько бы ни пыталась представить какого-нибудь актёра, перед глазами всегда стоял Чанёль. И Джинхо просто смирилась.

Теперь он её муж. А своего мужа целовать можно, и никто её за это больше не осудит.

========== 11 ==========

Намджун был одним из тех, кто мог справится с любой преградой на его пути. Поэтому решить возникшую проблему одного из его работников – Тэхёна – не составило труда.

После краткого рассказа о происходящем, Ким уже намеревался оставить главу и покинуть его кабинет. Тэхён рассказал ему всё просто потому, что между ними не должно быть секретов. Да и всё время он убивает на эту сделку с Чонгуком.

Когда Чон подписал договор, то всё сдвинулось, наконец, с мёртвой точки. Чонгук заверял, что всё идёт точно по плану, и как только объявится Юта – всему конец. Но Накамото терпеливо ждал и прятался в своей конуре.

После наступления нового года Ким Джэхвана посадили на три года в тюрьме строгого режима, так как ничего, кроме продажи, не удалось отыскать. А его рассказ про Юту, который только и пестрил всеми возможными подробностями лишь бы угодить судье и смягчить себе приговор, сыграл свою роль – ему сократили срок с семи лет до трёх.

Пак Уджина разговорить не удалось, и Чимин, прокурор с десятилетним стажем, был только рад заключить наследника компании надолго за решётку.

Наверное, Пак оставался одним таким – справедливым и не прогнувшимся под богатыми стариками крупных компаний, которые делают всё для своей выгоды. Чимин оставался всегда уверенным, потому что знал – если тронут его, то никому из них не жить. Намджун умел держать слово. Поэтому многие и сторонились его в генеральной прокуратуре, а в кабинет даже боялись заходить. Чиним был молчаливым и чаще всего хмурым, и от него словно всегда исходил холод. Он одним только взглядом вселял в чужие души страх.

Намджун встал с кресла и подошёл к шкафу со стеклянными дверцами, чтобы быстрым взглядом окинуть весь ассортимент алкоголя и всё же остановиться на привычном любимом виски «Yamazaki» двенадцатилетней выдержки.

Тэхён хотел уйти – какие бы хорошие отношения между ним и Намджуном не были, он оставался главой, а он просто подчинённым. Киму в какой-то степени пришлось всё поведать главе, потому что иначе, пропадая он вечно невесть где, а не выполняя работу, его бы давно избили и привезли связанным к нему. Уж лучше добровольно признаться во всём.

– Я знаю Чонгука очень хорошо. Можешь в нём не сомневаться.

Намджун сел обратно и поставил стакан с алкоголем на журнальный столик. Ким устало вздохнул и откинулся на спинку дивана, уже морально не выдерживая тяжёлого взгляда главы.

– Знаю. Но от этого легче не становится. Джинён в тюрьме, поэтому теперь он совершенно бессилен. Я сейчас не могу даже передохнуть на несколько минут. Мой телефон просто трещит от звонков, и я его выключил. Сейчас всё своё время провожу в Пусане у господина Чона, поэтому времени на себя и вовсе нет. Что уж там говорить про визит к Бэ, я ведь просто…

– Джинён мёртв.

Намджун прервал Тэхёна на половине фразы и одним глотком опустошил граненый стакан, со стуком возвращая его на деревянную поверхность. Киллер помедлил с реакцией и, когда его мозг полностью принял сказанные слова, смог выдавить из себя только тихое:

– Этого не может быть.

Глава усмехнулся и деловито закинул одну ногу на другую. Намджуну всегда было искренне жаль этого парня – он до сих пор видел в нём того девятнадцатилетнего мальчишку, который был испуган самим собой. Он был напуган тем, каким мог быть в порыве ярости. И тогда ещё совершенно не умел себя контролировать.

Но он был преданным и всегда добросовестно выполнял свою работу. Никогда не пререкался и всегда слушался. Тэхён был жёстким пластилином и весь во власти Намджуна, когда того привёл Бэ, и сейчас глава абсолютно доволен тем, что он слепил своими руками. Ким был лучше многих работников, поэтому потерять его главе совсем не хотелось.

В эту самую минуту киллер впервые за столько лет, научившийся прятать себя и свои чувства, посмотрел на Намджуна, как в день похорон его сестры. Тогда Тэхён полностью не осознавал, что совершил, а когда услышал про похороны (в сотый раз) – испугался.

Разрушился у Намджуна на глазах.

И сейчас его взгляд такой же – наполненные слезами глаза и неверие. Тэхён с детства боялся забвения, а сейчас хочет только этого.

Умереть, провалиться в пучину мрака и навсегда там остаться без шанса на перерождение. Ким не верит, что его жизнь может быть лучше. Наоборот, он уверен, что все его перевоплощения были несчастны и одиноки так же, как и он сейчас.

Два слова – а мир внутри так предательски задрожал. Ещё минута – и разбился.

– Сейчас Чонгук – единственный человек, который сможет тебе помочь в этом непростом деле. Я смогу лишь всё подчистить или подтолкнуть процесс, может, даже попросить об услуге Чимина, ты ведь знаешь. Но если Джинён попросил позаботиться обо всём тебя, то, Тэхён, тебе нельзя сейчас раскисать. Вспомни, кто ты: что тебя привело сюда; какие чувства ты в себе похоронил, чтобы стать тем, какой ты есть сейчас; через что тебе пришлось пройти. Я знаю – ты не умеешь сдаваться и всегда доводишь до желаемого результата. Поступи сейчас так, как и всегда. Не обесценивай жертву Джинёна, на которую он добровольно согласился. И уж точно не смей стирать весь смысл его жизни. Это то, чего он хотел.

Тэхён внимательно слушает, но отворачивается и сверлит взглядом диван напротив. Всё кажется каким-то ненастоящим. Фальшивым, наигранным и мерзким – Кима тошнит, но он терпит. Намджун всегда прав. Нельзя сдаваться. Не тогда, когда всё близко к кульминации.

Но он не может с собою совладать. Рядом с главой невозможно врать даже самому себе. Тэхёна разрывает изнутри, и он тихо проливает слёзы, пока Намджун тяжело вздыхает и продолжает говорить.

– Он доверил тебе то, что должен был закончить сам. Тэхён… У нас у всех есть страхи и слабости, которые мы всеми силами пытаемся спрятать от чужих глаз. Потому что это тут же превратит нас в жертв, в лёгкую добычу для врагов. И я много раз говорил тебе – никто не должен знать тебя так хорошо, как ты сам. Только ты. Ты должен знать всего себя и понимать, в чём твоя задача в этом мире. Видимых и живых слабостей у тебя больше нет, и в этом теперь твоё преимущество.

Киллер встаёт с дивана и подходит к окну, отторгая всевозможные мысли о том, что стоит покончить со своей жизнью раз и навсегда. Нельзя. Тэхён не слабак – он справится.

– Твоё сердце болит, но оно сделает тебя сильнее. Твоя боль станет двигателем в этой игре. Если ты прогнёшься под её гнётом, то проиграешь. Ты разочаруешь не только себя. Смерть Джинёна и все его старания будут напрасны. Ты обязан стать ещё сильнее, чем сейчас. Слышишь? Сильнее. Бесчувственнее. Бесчеловечнее.

Намджун знал, что эти слова однажды дойдут до парня. Главное – когда. Сам глава принял их, когда его отец погиб, и ему пришлось взвалить на себя такую ответственность. И только тогда он впитал в себя слова отца, словно губка. И сейчас перед ним Тэхён, такой же побитый и не видящий в жизни смысла с гибелью родного человека.

Эти слова сделают его правильным. Направят его в то русло, в котором он себя проявит с лучшей стороны.

– В твоих руках столько жизней. Ты должен понимать их цену. И защищать своё достоинство – ты ведь дал слово Джинёну. Так будь мужчиной – сдержи его и доведи дело до конца.

Тэхён смотрит в окно беспомощным взглядом, как у загнанной дворняжки. Силы покинули Кима. Он просто стоял, почти не двигаясь и будто не дыша. Вид за окном был сказочным – ночные огни мегаполиса, тонущие под еле видимой дымкой тумана, миллионы машин на трассах, застрявшие даже в такой поздний час в мелкой пробке, рекламные щиты, горящие вдалеке от окна.

Жизнь здесь никогда не останавливалась. Каждый день кто-то умирал, кто-то терял себя, кто-то уезжал – хотя бы у одного из десяти случалась своя маленькая катастрофа, которая всегда значила только одно. Конец.

Но Сеул продолжать жить и дышать, словно настоящий организм. Он не останавливался и никогда не поддавался штормам. Удивительно то, как люди, живущие здесь, боролись за право быть человеком. За место под солнцем, за свои права, за личность и индивидуальность.

За жизнь.

Они цеплялись за любую возможность, даже если таковой и не было. Они сражались с жизнью, отталкивали несчастливые подарки судьбы. И проживали каждый день, словно последний. С улыбками и светящимися глазами. Блестящими от горьких слёз и искрящимися от счастья.

Тэхён вбирает побольше воздуха в лёгкие и медленно выдыхает, не в силах оторваться от вида, открывающегося перед ним.

– Я закончу. Только помогите мне, когда придёт время. Я приду к Вам с одной просьбой, и больше никогда не потревожу. Всё будет, как раньше, – Тэхён оборачивается и смотрит на спокойного Намджуна. Слегка улыбается и, поклонившись на прощание, удаляется из кабинета, оставляя главу в одиночестве думать над тем, чем же всё закончится.

И что именно у него попросит Тэхён.

Чонгук встречает Кима ранним утром и предлагает ему позавтракать вместе с ним. Чон ведёт себя, как и всегда – спокойно, раскованно, даже немного навеселе. Когда Тэхён спрашивает, почему он отказался от сделки с Ютой и решил пойти против неё, хозяин дома тактично избегает ответа и переводит тему на само дело.

– Мне удалось подговорить одного мальчика из его жалкой компашки дилеров. Он знает, где лежат расходники Юты и договора. Джихун любезно согласился мне помочь, если потом я вытащу его из тюрьмы. Так что, Тэхён, твои действия?

Ким вздыхает и отодвигает от себя тарелку с ризотто. От вида этой рисовой каши не просыпается аппетит, поэтому парень глушит свой голод горьким кофе. Чонгук, как видимо, никуда не спешит, поэтому, спокойно доев свою порцию и сложив руки на столе в замок, нетерпеливо сверлит партнёра взглядом.

– Узнал, что ты работаешь на Намджуна. Как он там? Хорошо живёт?

Тэхёну хочется грубо ответить вопросом на вопрос: «А тебе какое дело?», но сглатывает недовольство и кивает, сухо бросая: «Хорошо».

– Могу подсказать, если не додумаешься сам.

Чонгук тихо смеётся и откидывается на спинку стула, деловито поправляя волосы. Тэхён раздражённо дёргает плечом и выпрямляется, также пристально смотря ему в глаза. Молчание длится около двух минут, но у Кима уже сдают нервы из-за гадкой ухмылки на губах напротив. Чон знает, что сейчас всё в его руках, но он сделает огромный шаг назад, если сейчас Ким откажется. Оба знают, что невыгодно показывать свой характер, поэтому напряжение растёт. А желание врезать по лицу в геометрической прогрессии.

– Пак Чимин. – Чонгук одними губами – безмолвно – проговаривает имя прокурора, и Тэхён облегченно выдыхает. – Я заключил с Хосоком, проще говоря, соглашение. Он подчищает всю историю Джихуна и меняет его биографию. А чем всё закончится – увидишь на суде. Меня там не будет – у меня встреча с одним человеком. Также во время побега Пака, в это время будет назначена встреча с Ютой, поэтому он не будет знать о происходящем. Узнает только из новостей или от своих подпевал. Тебе осталось поговорить с Чимином и устроить переговоры этого прокурора с Хосоком. Я не сомневаюсь в тебе, Тэхён. Давай поможем друг другу, хорошо?

– Хорошо. Сегодня я встречусь с ним и дам новый номер Хосока. Дальше, думаю, они сами поймут, что и как.

Чонгук кивает, а Тэхён, поблагодарив за завтрак, удаляется их кухни. Мотаться из Сеула в Пусан иногда нет сил, но слова Намджуна были как звонкая пощёчина. Да, нужно прийти в себя. Никто не сделает это за Тэхёна. Никто не будет помнить Джинёна так, как это будет делать Ким.

И он больше не позволит себе слабину. Не сейчас.

***

– Эй, Джихун! Ты совсем спятил?

Гуаньлинь хватает старшего за запястье и тянет на себя, но Пак отдёргивает руку и резко поворачивается к младшему лицом. Лай знает, что нужно просто оттянуть время, пока не придут Дэхви с Юнги. Они всё уладят – младшему нельзя принимать опрометчивые решения и вообще выходить из дома.

– Я же сказал тебе уже всё, что хотел! Чего ты привязался? – Паку страшно.

Он судорожно смотрит на настенные часы и считает секунды про себя. Ещё немного, и он может не успеть убежать. Ещё пара минут, и Джихун может вновь увидеть разгневанного Юнги и его приспешника Ли. Если Пак не успеет сбежать из этого места, то вряд ли вообще когда-нибудь сможет. Главное – вовремя удрать ноги, а всё остальное потом.

– Ты не сможешь так легко отделаться от Накамото. Забыл? Если уж и вступил к нам, то выйдешь только мёртвым. Как Сонун.

Гуаньлинь снова берёт старшего за руку и заглядывает ему в глаза. У самого во взгляде надежда, что Пак одумается и попросит прощения, ведь только так он сможет остаться в живых или не пойманным полицией. Лай замечает у Джихуна в кармане рукоятку ножа. Он резко отпрыгивает от Пака и опирается о бильярдный стол, с ужасом в глазах наблюдая за старшим.

– Что ты задумал? – младший не двигается, стараясь подобрать правильные слова.

Он не хочет терять своего друга, поэтому тянет Пака к себе и крепко обнимает. Не верится, что Джихун решил их бросить. И вот причин он не знает – что сподвигло старшего на такую смелость? Что заставило его предать их всех?

Джихун с силой отталкивает его от себя и подбирает с пола необходимые бумаги с разоблачением большинства договоров Накамото, которые он украл из кабинета Мина. Гуаньлинь не может ничего поделать, потому что Пак сильнее его – он определённо проиграет, если между ними завяжется драка. Единственное, что он может – это тянуть время до прихода Юнги. Младший уверен, что он уже мчится сюда, чтобы как можно быстрее добраться до ещё одного предателя.

Сонун тогда не успел. Мало того, что он задолжал компании отца Юты приличную сумму денег, так ещё и откопал коррупционные сделки, только благодаря которым их семью уже могли депортировать из страны или заточить в корейской тюрьме на долгий срок. Ха думал, что сможет справиться со всем один.

Но Юта смог добраться до него, и сейчас его тело гниёт где-то под землёй.

Джихун всё ещё не может принять того, что случилось с Бэ. Даже его влиятельный отец не смог добиться смягчения приговора. Пак думал, что никто не сможет справиться с этой японской семьёй, но верить Чонгуку казалось самым правильным решением. Поэтому парень, взглянув на Гуаньлиня, шепчет простое:

– Мне нужно идти, – и отворачивается от младшего.

Гуаньлинь отпускает Пака и недовольно складывает руки на груди. Джихун скрывается за дверью, и, немного погодя, Лай достаёт телефон из кармана, набирая знакомый номер Ли.

– Да, он только что вышел, Дэхви. У него в правом кармане нож, так то предупреди парней. Его нельзя упускать – у него важные бумаги. Я задержал его на несколько минут, это же помогло? – Дэхви отвечает, что Лай замечательно справился.

Сбросив звонок, Лай подходит к окну и глубоко вздыхает. Как самый младший в группе, у него нет разрешения пользоваться оружием.

Он уже успел хорошо привязаться ко всем. Ему было горько только от одной мысли, что он больше не увидит Пака никогда. Он открывает окно нараспашку и набирает полные лёгкие свежим вечерним воздухом. Его с головой накрывает отчаяние и тревога, потому что он боится за своего друга, но для таких случаев созданы правила.

От тех, кто их нарушает, они должны избавляться. Как и случилось с Ха Сонуном, которого убили, с Ли Джено, которого подставили, с Ренчжуном, хотя Гуаньлиню не удалось застать китайца лично.

В комнату заходят парни, и Лай приветствует их. Юнги уходит в угол комнаты, разговаривая с кем-то по телефону и совершенно не волнуясь о Паке (уверен, что его парни справятся с ним), а Дэхви подходит к Гуаньлиню и становится рядом – их плечи касаются друг друга.

Лай видит обеспокоенное выражение лица Ли в отражении в окне, но молчит. Он знает, что случилось с ним, но всё равно хочется спросить и узнать, от чего же хён так расстроен. Тайванец прекрасно знает, что Дэхви тяжело полностью принять смерть Джинёна. Иногда ему кажется, что это невозможно для Ли, потому что Бэ был его единственным настоящим другом. Точнее, таковым он считал Джинёна, а второй воспринимал его только как подчинённого.

Ли знал, что, если Бэ поймают после убийства Кима, то всё обернётся для него самым худшим образом. Но и подумать не мог, что его убьют.

– Кажется, – Дэхви подал голос спустя пять минут молчания, – это конец.

Он говорит еле слышно, чтобы слова мог разобрать только стоящий рядом Гуаньлинь. Лай неосознанно кивает и устремляет свой взгляд в окно, как и Ли. Они оба смотрят вперёд себя, наблюдая за тем, как луна начинает становиться ярче, звёзды словно блёстки рассыпаются на тёмном полотне – в Сеуле начинается ночная жизнь.

И кореец, и тайванец яро чувствуют схожее ощущение в душе. Им нужно уходить, пока не стало совсем поздно.

– Чёрт! – Юнги яростно отбрасывает телефон в сторону и смотрит на парней. – Что за ублюдок помог Джихуну?!

***

– Даниэль! – истошно кричит Джихун и бежит, что есть силы, к нему. – Даниэль, помоги!

Он встаёт с мотоцикла и быстро снимает шлем, отбрасывая его в сторону. Кан успевает вовремя подбежать к другу, чтобы помочь встать с земли, но неожиданно для него к ним уже бегут двое парней.

– Даниэль, пожалуйста… Помоги.

Джихун почти не в состоянии самостоятельно убежать, поэтому Даниэль заглушает своё внутреннее беспокойство, посылает к чёрту это чувство самосохранения и становится перед Джихуном, заслоняя его тело собой. Кан не трус, но и не какой-нибудь задира, который постоянно ищет проблем или который хочет подраться просто так.

Даниэль всегда придерживался того, что разговор может решить куда больше проблем, чем пустое махание кулаками. Но и стоит отметить, что с подобными парнями он старался не связываться, а в такие ситуации Кан никогда не попадал за все свои уже тридцать лет жизни. Были мальчишеские детские потасовки, но это вообще не стоит в сравнении с тем, что происходит на данный момент.

Сейчас Кан всем телом ощущает, как его трясёт, потому что впереди него неизвестность и темень, а позади скулит от боли побитый и еле живой Пак. Жизнь словно издевается над парнем, ставя его перед таким выбором, что невозможно не выйти сухим из воды. У парня не было времени на раздумья и принятия более правильного решения для его личной безопасности, потому что помочь другу всегда было важнее. Поэтому Даниэль смиренно принимает этот удар судьбы.

Его костяшки сбиты, смазанные его и чужой кровью, на правой щеке появляется синяк, волосы лезут в глаза, его левое запястье противно ноет от боли, но он сжимает челюсть и быстро подбегает к Паку; подхватывает его за руку, помогая идти к мотоциклу. Джихун мямлит себе под нос и цепляется пальцами за футболку Кана.

Забыв про шлем, они оба усаживается на мотоцикл, и Даниэль заводит мотор. Рассекая воздух, Кан набирает скорость и едет по свободной трассе вперёд, желая быстрее найти ближайшую больницу.

– Даниэль, прости меня, пожалуйста.

Джихун шепчет так, что слышит только он. Слова улетают в неизвестность вместе со встречным ветром; Кан сосредоточен на дороге, а у младшего пропадают силы быстрее, чем тот ожидал. Его раны на лице кровоточат и щипают из-за сильных порывов ветра, поэтому он утыкается головой Даниэлю в спину между лопаток и тяжело дышит. Рука болит до головокружения, а парня потихоньку укачивает во время поездки.

Открывать глаза становится всё тяжелее, а говорить Пак уже вообще не может. Он в состоянии только хрипло стонать и губами произносит: «Прости».

Что именно имел ввиду Джихун Кан узнаёт только потом.

– Прости, хён. Прости, что впутал тебя в это. Прости.

***

Как только Им села за столик, то в эту же секунду в кафе зашла подруга, радостно махая рукой в воздухе. Она быстро подбежала и обняла Ханыль. Соын выглядела отлично – отдохнувшая, с еле видным животом, улыбка во все тридцать два зуба и красочные пакеты в руках, да и сумка новая, как Им успела заметить. Самое главное – Квон выглядела счастливой, её глаза сияют ярче бриллиантов, а потом в глаза Ханыль бросилось сверкающее кольцо на пальце левой руки.

– Мы обручились! – Квон воскликнула и хлопнула в ладони, чем привлекла внимание других гостей.

Извинившись перед остальными посетителями, Соын вновь начала свой увлекательный рассказ о том, как её парень сделал ей, наконец, предложение. И который сама Ханыль слышала раз десять – не меньше. Они отдыхали с мамой в Париже, и пока гуляли по главной площади, то зашли в ресторан, а там неожиданно появился её парень и встал на одно колено. Сказка на самом деле, настоящее чудо. И Ханыль была искренне рада за Квон. А ещё удивлена, потому что запомнила Чонина совсем другим. Она бы ни за что не поверила, если бы кто-нибудь сказал, что Ким на самом деле такой романтик. Но Соын не станет обманывать подругу.

Её больше интересовала другая история. Неужели Квон решила отказаться от свадьбы и праздника, и провела всё в маленьком семейном кругу.

– Мы решили официально расписаться пораньше, потому что моя мама настояла. Боится, что люди плохо будут говорить обо мне и ребёнке. А мне вообще плевать! Пусть говорят, что им на ум придёт. Сама церемония будет в конце года прямо перед Рождеством!

Наверное, те пять лет, что Ханыль знала о Чонине, просто проведённое впустую время. Минхён никогда не говорил, какой его друг характером и манерами. Единственное, что она слышала от своего бывшего парня о будущем муже Квон, так это то, что он страховой агент и его родители так богаты, что ему вообще не нужно работать.

– А ты здесь как? Даниэль собирается делать тебе предложение? Почему никто мне ничего об этом не говорит? Как на работе дела? Тот Сону всё ещё достаёт тебя, да?

Квон тут же забросала подругу вопросами и Ханыль нервно усмехнулась.

– Хорошо, отвечу по очереди. Я… Думаю, что в порядке. А вот насчёт Даниэля я без понятия. Мы никуда не торопимся. Да, помощник Он продолжает иногда докучать мне. Так как ты была за границей, да и пообщаться нам не удалось нормально на свадьбе, то, наверное, не в курсе всего происходящего на моей работе. Но это не такие хорошие новости, так что не будем о ней, – Соын повернула голову и нахмурила брови.

– Жаль, что вы с Минхёном расстались.

Конечно же, Квон была удивлена. Ведь как так – Хван и Им были отличной парой. Оба блистали в университете на своих курсах и факультетах, поражали своим умом и неприступностью, пользовались огромной популярностью у противоположного пола. И когда все узнали об их отношениях, как старшего и младшего, то сразу же распустили слухи, что скоро они начнут встречаться.

В принципе, так и случилось. Они оправдали эти слухи. Минхён был хорошим в университете. Хоть Ханыль и заметила его только тогда, когда он помог ей с её одним проектом в университете.

– Так уж вышло. Не сошлись во взглядах на будущее, но мы остались с ним хорошими друзьями, так что не о чем переживать, – Соын недовольно покачала головой и взяла подругу за руку.

– И что ты теперь собираешься делать? – Ханыль задумалась, поджала губы, но потом спокойно ответила.

– Работать, работать и работать, – Им пожала плечами.

– Так скучно, не думаешь? – Квон жалостливо взглянула на подругу.

– А что мне ещё делать? – Ханыль была в замешательстве, ведь по сути ничего другого и нет.

– Жить, наверное. Путешествовать, любить, наслаждаться. Работа не вечная, когда-нибудь ты уйдёшь или тебя уволят, и что в итоге у тебя останется в памяти? Никаких воспоминаний, никакой радости и никаких весёлых, нелепых историй. Так люди и остаются одни, и умирают одни, и вся жизнь, которая наполнена только одиночеством и скудной работой, будет прожита зря.

Им была повергнута в шок. Такие простые слова, но насколько глубок их смысл. Сколько всего вложено в эти предложения, которые раньше Ханыль пропускала мимо ушей. Её отговоркой было «Ещё успею пожить», а сейчас выходит так, что время уходит. Оно несётся с невыносимой скоростью вперёд, заставляя Им забывать обо всех радостях настоящей жизни. Всё постепенно превращается в привычку – работать, вставать по утрам, встречаться с парнями.

– По твоим словам это так легко. У меня нет времени на это.

– Ты выглядишь усталой и замученной. Я очень переживаю за тебя. Вряд ли ты бы стала так убиваться из-за Минхёна, ваши отношения уже года два назад были похожи на брак по расчёту. Хотя вы так прекрасно смотрелись вместе, – Соын усмехнулась и продолжила говорить, наливая в бокалы вино. – Что-то случилось на работе, верно? – Ханыль кивнула и пригубила алкоголь.

– Ты бы только знала, какой беспорядок сейчас творится на работе, и как тяжело мне от этого становится жить.

– Так всё-таки ты не в порядке. Как я и предполагала. Зачем врёшь тогда?

– Моя жизнь набирает крутые обороты, которые заносят меня на чёрную полосу. И я делаю всё возможное, чтобы всё совсем не скатилось к чертям.

– Мой тебе совет, Ханыль, как лучшей подруги – попроси помощи, чтобы справиться со всеми невзгодами. Перестань пытаться решать эти проблемы в одиночку, и тогда обязательно найдётся тот, кто сможет помочь тебе, – Соын улыбается нежно и мягко.

Ханыль хочется обнять её и расплакаться. Но в голове Им возникает другой образ – Кан Даниэль упорно лезет в мозг.

– Это может показаться невообразимым, верно? Бросить всё на произвол судьбы не совсем правильно. Не всё. Только то, что пугает тебя и вгоняет в депрессию. Это не может больше так продолжаться, Ханыль. Ты запуганная, уставшая и – я даже не знаю, какие ещё слова подобрать. Не терпи эти удары судьбы, сражайся за свою жизнь, но всегда держи у себя в голове, что ты просто человек. И ты как физически, так и морально не сможешь справиться со всем. У тебя есть человек, рядом с которым ты чувствуешь себя сильнее и увереннее? – Им кивает и вытирает подступившие к глазам слёзы тыльной стороной ладони. – Тогда попроси его помочь тебе. Пусть это будут мелочи – готовка, уборка, подвезти до работы и обратно до дома, вынос мусора, прогулка по парку, совместный обед, разговоры обо всём на свете. Но это будут вещи, которые помогут тебе начать ощущать жизнь внутри себя. Это очень важно, Ханыль. Это может быть, кто угодно. Я, Джинхо, Минхён, твои родители, даже Сехун, – Ханыль улыбается и отрицательно мотает головой. – Есть кто-то ещё? – Квон взглядом выпрашивает быстрее дать ей ответ.

– Кан Даниэль.

Им замечает замешательство в глазах подруги, а потом и растущую тревогу. Подруга переводит взгляд то на Ханыль, то на телевизор позади Им. И Квон надеется, что просто ослышалась или на экране опечатка. Но Ханыль оборачивается, и буквально всё внутри неё разрушается на маленькие осколки.