Текст книги "Полярные (СИ)"

Автор книги: nobody_heart

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Вот какие ощущения Кан вызывал у Ханыль. Её сердце оттаивало в его руках, которыми он так нежно забирался в её душу. Такое впечатление сложилось как паззл в её голове, скинув самое первое, где она испугалась Даниэля и даже чуть не возненавидела.

Парень поставил тарелку с омлетом перед девушкой, разложил столовые предметы и, не спросив об этом ранее, поставил чашку с ароматным кофе. Когда Ханыль вопросительно взглянула на него, то он только пожал плечами и улыбнулся.

Кан не давил на Им, не задавал этот вопрос снова, не прожигал её недовольным взглядом – он смиренно молчал и ждал. Они сидели в тишине, которую нарушал только звон вилок о тарелки. Даниэль вытащил свой телефон и уткнулся в него, набивая себе рот едой.

Им ухмыльнулась и, немного расслабившись, тоже принялась за еду. Кан выглядел спокойным и Ханыль успокоилась сама по себе. Это было необычайно приятно – находиться рядом с ним в тишине.

Им кое-кто сказал давным-давно, что главное найти человека, с которым комфортно молчать. А всё остальное придёт со временем, когда люди будут узнавать друг друга лучше. Девушка помнит человека, с которым было приятно вести разговор и шутить, но её тревожила неловкость, когда они оба молчали. Джинён же, наоборот, так любил молчать рядом с Ханыль.

Девушка потянулась через весь стол и забрала у Даниэля его телефон, заблокировав экран и положив на середину стола между ними.

– Не смотри в телефон, когда ты ешь. Плохая привычка.

Ханыль удивилась тому, какой смелой стала на эти пару секунд, поэтому сразу же опустила голову и уткнулась взглядом в тарелку. Даниэль промолчал и посмотрел на девушку, пока она не подняла голову. Они встретились взглядами. У Им перехватило дыхание и её щёки порозовели. Кан, конечно же, заметил это.

– Тебе нравится еда? – неожиданно спросил Даниэль.

– Да, очень вкусно.

Ханыль проигнорировала обращение Кана, но внутри никак не могла успокоиться. Что случилось? Что бы то ни было, Им это, несомненно, понравилось. Она даже не может правильно описать то, что сейчас чувствует. И как правильно назвать действие Даниэля? Многие девушки в её окружении, которых она знает больше как просто знакомых, оскорбились бы подобным. Они бы подумали: «Надо же, совсем с ума сошёл».

Сама Ханыль думала, что подобное ей тоже не понравится, но сейчас ощущала совсем другое. Ей понравилось это. Понравилось то, что Даниэль проявил себя, как настоящий парень. Уверенно и честно. Она давно не общалась с парнями, сразу переходя на «ты». Единственным за одиннадцать лет оставался Минхён, но и Сехун, правда он не считается – он же друг.

– Но, Даниэль, я ведь ещё не ответила ничего, – Даниэль убрал пустые грязные тарелки в раковину и снова сел напротив девушки. Он наклонил голову вбок и загадочно ухмыльнулся. Его глаза засверкали как бенгальские огни, и он в ту же секунду ярко улыбнулся.

– Тогда ответь сейчас.

Кофе остывает, но Ханыль больше не торопится. Она специально растягивает момент. То ли думает так долго, то ли хочет просто ощущать его взгляд на себе. Как никак, но девушке всегда приятно, когда красивые парни смотрят с таким неподдельным интересом на неё. Она облизывает губы, казалось бы, в сотый раз за всё то время, пока они завтракали, и решительно смотрит на парня.

– Я не против.

– Вот и отлично!

Было ли всё это минутным помутнением в голове Ханыль, или все чувства на тот момент – правда? Девушка терялась в своих рассуждениях по этому поводу. Ею преодолевала эйфория, которая подарила Им крылья. На них она взлетает вверх и купается в воздушных облаках. Когда она встречается взглядами с Даниэлем, то забывает о падении. У неё в душе распускаются душистые цветы.

Она так любит это острое ощущение внутри, что не хочет отводить глаза, но гордость и здравый рассудок шепчут ей, что сейчас слишком рано; что сейчас нельзя попадаться в эти чары парня; что сейчас абсолютно никак нельзя падать в этот омут любви – он опасен и выбраться из него подобно путешествию сквозь семь кругов ада.

Ханыль боится ошибиться вновь. Ведь прошлое настигает – страх вместе с ним как дополнительный бонус. Девушка не хочет терять всё то, чего с таким трудом получила. Она не хочет начинать всё сначала, потому что уверена – у неё не хватит на это сил. Она не хочет вновь оказаться одной на улице с опустевшим сердцем и кровоточащими ранами; не хочет вновь связывать себя с тем, что раньше плотными нитями привязывали её к прошлому; не хочет любить неправильных людей и тратить время впустую.

Им не хочет больше плакать и страдать, потому что иногда эта боль не делает тебя лучше. Она не преподносит тебе никаких уроков. Она просто есть, и это чертовски тяжело переносить. Это больно. Но это всё – ошибки, прошлое, мысли, боль – теперь кажется обыденной вещью. В её жизни снова всё повторяется: объявляется Юта, потом Джинён, потом проблемы с близкими людьми, а впереди – неизвестность. Всепоглощающая темнота и кошмар, который девушка мечтала бы видеть только во снах.

Может, Джинён и вправду прав? Нет никого, кто мог бы защитить.

Ханыль встряхивает головой и смотрит вперёд – Даниэля нет, его место пустует, зато в соседней комнате шумит телевизор, что оповещает о том, что парень просто ушёл в другую комнату.

Когда Им хочет попрощаться с парнем, то ей не хватает смелости зайти в комнату и взглянуть ему в глаза. А ещё ей совсем не хочется покидать стены его квартиры – в их пределах ей чувствуется так безопасно. Словно она в чьих-то крепких объятиях. Внутри этой квартиры она словно вдали от всех бед и горестей, которые поджидают за порогом двери. И становится немного страшно, но у Ханыль нет другого выбора. Даниэль – чужой человек, а это – чужая квартира.

На словах всё такое чужое, но сердце Им горестно тянет «родное».

– Даниэль, я, пожалуй, пойду. Я уже итак задержалась здесь, извини.

Ханыль быстрыми шагами подходит к входной двери, накидывает на свои плечи пальто и сжимает в руках ручки сумки. Даниэль окликает девушку, как ни странно, по имени, и она оборачивается.

– Я хочу сказать, что ты всегда можешь попросить у меня помощи. Я помогу всем, чем смогу, – Им улыбается и опускает голову, разглядывая свою обувь. – Обещаю, – Кан делает шаг вперёд и Ханыль поднимает голову.

В его глазах столько тепла, что девушка теряется. Его взгляд глубокий, но в нём кроется необъятная нежность, которая проникает вглубь души Ханыль, не оставляя без внимания даже самые тёмные и далёкие углы.

Её сердце утопает в этих ощущениях, и она не может оторвать своего взгляда от него. Даниэль, действительно, удивительный. Ханыль убеждается в этом спустя всего несколько встреч, пару из которых она даже не помнит его лица. Но она как наяву слышит его ласковый голос, который тихо тревожит сердце и заставляет биться в груди неистово быстро.

– Я верю тебе, – они деловито пожимают руки и стоят так ещё несколько секунд.

Время тянется непонятно медленно словно резина. Его ладони, как и всегда, тёплые и мягкие. Его взгляд по-прежнему вселяет ощущение того, что Ханыль – единственная для него.

========== 9 ==========

Бэ слышит осипший голос Тэхёна сквозь трубку телефона и сразу же, получив долгожданный ответ, благодарит друга. Единственное «Спасибо тебе, Тэ» и Джинён быстро бросает трубку, переводя дыхание. За ним уже собралась очередь из недовольных заключённых, поэтому он спешит уйти оттуда. Его сразу встречают двое полицейских, одевают, как обычно наручники на тонкие исхудавшие запястья, и ведут к машине, которая привезёт их прямо к залу суда.

Вокруг столпились репортёры, в чьих глазах горят искры и прыгают бесы. Операторы захватывают желанные кадры, и их камеры направлены на дорогу, по которой сейчас медленно направляется полицейская машина. Бэ старается сдерживать своё волнение, но ледяные ладони выдают его. Он знает, что уже бесполезно что-либо делать, поэтому просто сжимает торчащие сквозь штаны коленки и наблюдает за видом, раскрывающимся из окна. Магазинчики, рестораны, цветочные лавки, где он замечают яркую палитру роз в первом ряду.

Ему на какой-то момент хочется выскочить из машины и собрать из цветов букет, прижимая их к груди, вытирая капли крови на ладонях о грязную кофту. Вдохнуть их яркий аромат и ощутить болезненный укол куда-то в сердце, потому что это его любимые цветы. Он их дарил матери на каждый день рождения. Клал на рыхлую землю на кладбище, когда Тэхён хоронил любимую сестру. Бросал в море с мелкого обрыва на каждое день рождения Ханыль.

Розы были его любимыми цветами, которые он связал с самыми дорогими и любимыми людьми на этой земле. Он любил обманывать себя, что любит свою жизнь такой, какая она ему досталась и какая есть, когда любовался цветами в домашнем саду на заднем дворе. Он любил срезать их и ставить в вазу у себя в кабинете.

Ему нравилось любить розы и улыбаться им каждое утро, чтобы хотя бы на пару минут забывать о той гнили, которая поразила его душу.

На последнем заседании он услышал то, что и предполагал. Тэён добился своего, а если точнее – Накамото получил то, что хотел. Но Джинёну было важно не это.

На диктофоне, что предоставил один из адвокатов Бэ, было всё ясно слышно, поэтому различить голоса не стало проблемой.

Джинён, который сидит сейчас и подавляет в себе желание истерично рассмеяться. Убитый Ким Чунмён. И ещё один, о владельце которого догадались все, но решили умолчать. Эту улику любезно предоставил Хосок неделю назад, когда отправил через анонима на почту адвоката. Это записал ещё при жизни Чунмён на одних из важных переговоров и незамедлительно передал своему адвокату.

Бэ не знает, чем всё закончится, потому что эта игра больше ему не принадлежит. Он её начал, но завершить это удастся только одному человеку, который сейчас даже не подозревает о том, что произойдёт с Джинёном на следующий день.

Тэхён наивно полагает, что будет временами навещать Бэ и видеть его. Рассказывать о том, как его дела и как продвигается работа. Слушать о том, как Джинёну скучно и плохо в карцере, куда его упекли на неделю из-за драки.

Ким верит, что Джинён будет рядом с ним. И Бэ стыдно за то, что он так скупо попрощался со своим лучшим другом, который всегда был человеком честным и преданным ему.

– Подсудимый Бэ… приговаривается к высшей мере наказания.

Когда он переодевается по возвращению в камеру в другую одежду и не смыкает глаз почти всю ночь, то вспоминает детство. Он был самым младшим в семье, отчего внимания к его персоне всегда было больше. Его любили сильно и много, а мать отказывалась отдавать своего любимого сына в руки какой-то няни. Его мама воспитывала Джинёна сама, учила с ним уроки, пока он был в Корее. Горевала и часто плакала, когда его отправили в Америку.

– Смертная казнь.

И хоть она знала, что Джинёну не достанется и воны из семейного наследства, была готова остаться только рядом с ним. Женщина знала, что в какой бы ситуации её сын не оказался – он обязательно найдёт выход и выберется оттуда. Уверит родительницу, что всё в порядке, обнимет и успокоит.

Джинён считал себя самым счастливым ребёнком на земле. И тогда он – ослепленный радостью и любовью – не подозревал, что его жизнь прервётся таким позорным способом. Что его смерть будет вся обрамлена грязью и ненавистью.

Что всю свою недолгую жизнь он будет ощущать тупую боль и неизбежное одиночество.

Отдав конверт с письмом пришедшему наблюдать за процессом Он Сону, Джинён заходит в комнату и садится на специализированное холодное кресло. Его тело пробивает дрожь, и только сейчас он позволяет себе слабость.

Джинён закрывает глаза и плачет, тяжело вздыхая. Его жизнь была ни плохой, ни хорошей. Она была наполнена вниманием, любовью, печалью. Она была счастливой и трагичной, с присущим таким историям грустным, быстрым концом.

Она была. И это, пожалуй, уже хорошо. За это можно благодарить что-то высшее на небе. Бэ не хочет открывать глаза. Он хочет встретить свою долгожданную смерть в иллюзиях – в придуманной сцене: где он сидит рядом с Ханыль, наблюдает за тем, как Тэхён играет на гитаре. И где он чувствует себя хорошо.

Джинёну не страшно умирать. Ему страшно, что он так и не сказал кому-то всего до конца. Что в чём-то не признался. Что где-то недоговорил. Что где-то струсил и промолчал. Но, чувствуя иглу, легко проткнувшую тонкую кожу, Бэ понимает, что уходить нужно без сожалений. Он сделал всё, что мог.

Открыв глаза, он видит огромное стекло, в котором отражается сам. И как-то грустно, криво улыбается, глотая горькие слёзы.

***

День для девушки начался как нельзя лучше. Ближе к вечеру Ханыль позвонила одна из её подруг, про которую сама девушка давно не слышала. Соын как в воду упала после своего дня рождения, который был на несколько месяцев раньше Им.

Квон улетела вместе с матерью в путешествие, исполняя давнюю мечту родительницы – повидать мир за пределами Кореи. Подруга всегда была очень близка со своей семьёй, и Ханыль иногда было завидно, потому что сама выросла в семье строгих родителей.

Её всегда ограничивали в действиях, следили почти за каждым её движением, контролировали каждую минуту её времени до того момента, пока не развелись. Точнее, вся её жизнь была в чьих-то руках до шестнадцати лет, а после родители уже и забыли о своих прописанных долгими веками обязательствами.

В семье Ханыль всегда царила напряжённая атмосфера. Прибавить ещё к этому тяжёлый характер отца, который сам был воспитан в семье военных. И упрямую мать, которой всегда нужно было вставить своё слово, она никогда не сидела спокойно на месте, не молчала – её рот всегда был открыт. И она всегда была чем-то недовольна.

Но в целом всё Им устраивало, потому что, несмотря на всё перечисленное выше, в доме было тихо. Никаких громких скандалов, криков, ругани и драк. Всё ограничивалось словесными перепалками и заканчивалось тем, что каждый расходился по комнатам. Отец до позднего часа сидел в своём кабинете или уходил гулять с друзьями и коллегами, мать гуляла по торговым центрам или проводила время за вышиванием картин, а Ханыль была занята учёбой.

В один момент всё рухнуло. Что-то сломалось внутри их домашнего очага, и никто из родителей больше не выдержал. Чтобы не было проблем, они разошлись тихо и спокойно, но жизнь после казалась Им намного хуже. Иногда Ханыль очень понимает Джинхо, которая всегда сбегает от родителей, потому что она сама всегда пыталась убежать. Её жизнь перестали держать в руках, и Ханыль потеряла над ней контроль.

Пока она находила решение в восемнадцать лет, как наладить свою жизнь, её мать вовсю попрекала дочь. А потом вместо жалости и любви к дочери стала обвинять её в том, что они с отцом разошлись. Всему виной – дочь. Им пережила и это.

Однако возвращаться домой она до сих пор не хочет, потому что там, в этих стенах, она не чувствовала должного уюта. Для неё этот дом был хуже всякого другого любого пристанища. Что с матерью, что с отцом. Но когда отец купил другой дом и переехал туда вместе с другой семьёй, оставляя их общий на Ханыль – дышать стало легче.

И вот, наконец, её подруга вернулась с путешествия и зовёт Им поужинать вместе. Ханыль приезжает на полчаса раньше запланированного времени и садится за свободный столик. Внезапно, пока она дожидалась Соын, ей на телефон пришло два сообщения от помощника Она и самой виновницы встречи. Квон сожалеет о том, что встретиться не получится из-за того, что её младший брат попал в больницу с вывихом лодыжки.

Девушка так ушла в себя и свои возникающие проблемы, что и позабыла о своём коллеге – Он Сону, который всего пару недель назад был самой главной головной проблемой. После Джинхо, конечно же.

Он Сону: «Привет, Ханыль. Есть разговор, поэтому давай встретимся сегодня в кафе, где мы однажды обедали. Это срочно».

Им Ханыль: «Добрый вечер, помощник Он. Хорошо, я свободна в данное время. Встретимся там через час».

Сону так и не ответил, так что Им отложила телефон в сторону. Ханыль приехала в другое кафе снова раньше всех, поэтому за ней и остался выбор столика. Она села у окна, как и в прошлый раз, когда они обедали здесь с коллегой. Он пришёл спустя десять минут, нервно заламывая пальцы, пока сидел напротив.

Парень выглядел обеспокоенным чем-то, поэтому настроение девушки сразу упало.

– Хотел увидеться с тобой. Мне нужно кое-что тебе показать и задать пару личных вопросов, – парень достал конверт из рюкзака и протянул его девушке. – Сегодня я был на работе из-за Бэ Джинёна. И прокурор Ли сказал мне, чтобы я… Боже, Ханыль, мне сказали начать копать под тебя, потому что твоё поведение было слишком подозрительным. Но этим занимался только я на протяжении недели. Слава Богу, в базе данных тебя нет, ничего подозрительного я тоже не нашёл, но зато отыскал кое-что у Джинёна.

Им затаила дыхание и не могла поверить в услышанное. Всё начинается. Девушка открывает конверт и достаёт фотографии. С испугом в глазах она отбрасывает их от себя на стол и прикрывает рот ладонью, не веря в увиденное. Слёзы мгновенно подбираются к глазам.

– Ты была знакома с Джинёном раньше. И эти фотографии тому подтверждение, – Ханыль ёрзает на стуле и выпивает залпом холодную воду, потому что в горле стало першить. – Мне нужно знать, насколько вы оба были близки, – Им сначала отнекивается, но рассудок, наконец, даёт о себе знать.

Она анализирует всё в голове и просчитывает, приходя к одному выводу. Нужно рассказать правду о том, что они были друзьями. Только это, и ничего больше.

– Я не знала, что он хранит их до этих пор, но как их не нашли раньше? Ведь полиция прочесала каждый сантиметр в его кабинете.

Фотографии сохранили в себе самые безрассудные поступки: Джинён и Ханыль строят рожицы на одной: у парня недовольная, как и всегда, а у девушки – улыбка во все тридцать два; на другой Им фотографирует саму себя, а Бэ стоит позади и смотрит на девушку; на следующей Джинён обнимает девушку за плечи и улыбается, пока Им смотрит куда-то в сторону.

От последних фотографий перехватывает дыхание, потому что Ханыль уже и позабыла об этом. Бэ сам приказал не вспоминать об этом.

Ханыль вспомнила белый фотоаппарат Джинёна, который стоял на выступе. На фотографии сначала она крепко обнимает его, а он стоит с закрытыми глазами и улыбается. На следующей фотоаппарат поймал момент их поцелуя. Им смутилась и испугалась, потому что вспоминает те ощущения и того Джинёна, который спас и помог ей.

– Где Вы их нашли? – она сдавленно шепчет; девушка держит фотографии у себя в руках, потому что совершенно не хочет возвращать их обратно Сону.

– Его друг, кажется, Дэхви, навещал Джинёна в полицейском участке пару дней назад назад, но им запретили видеться. Я как раз был там в это время, поэтому конфисковал конверт и самолично проверил всё без участия полиции. А сегодня Бэ попросил передать тебе кое-что, когда дело будет закрыто, – Сону пожал плечами и время от времени косился на наручные часы.

Когда Им достала написанное Джинёном письмо, то его телефон зазвонил, и он взял трубку.

Его почерк такой же корявый и еле разборчивый, поэтому Ханыль приходится вглядываться внимательнее.

«Ханыль…

Скоро всё закончится, поэтому прекрати вести себя, как жалкая и слабая девчонка. Будь сильнее и выше этого. Я знаю, что ты справишься с этим. Я сделал всё, что мог, для тебя. Думаю, теперь нужно перестать постоянно защищать тебя, когда вижу, потому что ты больше не тот потерянный ребёнок.

Ты сама прекрасно знаешь, как иногда меня тошнило от того, что я говорил тебе всякие мотивирующие вещи и пытался приободрить, когда ты была сама в состоянии это сделать.

Но на этот раз я нуждаюсь в осознании, что всё сказал тебе и что между нами больше нет недосказанности.

Слова обладают огромной силой, когда вкладываешь в строки все эмоции, которые владеют тобой. Поэтому вот мои слова тебе – последнее прощание, которое окончательно поставит точку в наших с тобой отношениях как друзей, как когда-то влюблённых, как врагов. Последнее, что я очень хотел почти всё время после твоего ухода – увидеть тебя счастливую. И признаться, наконец, в том, что я люблю тебя.

На самом деле я никогда не хотел отпускать тебя и бросать, но так было нужно тебе, поэтому я не вмешивался в твою жизнь, но всегда знал обо всём, что происходило.

Поэтому живи счастливо и беззаботно. У тебя нет нужды вспоминать прошлое – прекрати это делать. Начни, наконец, независимую от своих прошлых ошибок жизнь, которой будешь наслаждаться до конца своих дней.

Ты чертовски красивая, Ханыль.

Прощай».

Ханыль горько вздохнула, сложила письмо пополам и положила в конверт, чтобы держать себя в руках. Джинён снова прав – Им слишком расклеилась за последние недели.

Так не может больше продолжаться, поэтому девушка решила для себя, что больше не позволит себе дать слабину. Но… Она вдруг задумалась о значении самого написания письма. Зачем это было Джинёну? Это потому, что Им больше не приходит и не занимается этим делом вместе с прокурором?

– Помощник Он, а как идут дела с делом Бэ Джинёна? – Сону избегал взгляда девушки, но в итоге смирился и посмотрел на неё.

– Так как ты была отстранена, нам было запрещено разглашать эту информацию тебе. Но сейчас, думаю, ты вправе знать, чем всё закончилось, – Ханыль непонимающе нахмурила брови, услышав от коллеги то, что дело закрыто.

– Закончилось? – Сону кивнул.

– Его отец всеми силами пытался вытащить своего сына оттуда. Но Джинён сам был против. Я решил, что это будет очень некрасиво с моей стороны, если ты узнаешь обо всём из новостей, поэтому решил сообщить тебе обо всём лично, тем более ты была близка с подозреваемым. Было проведено последнее заседание суда. На нём Бэ Джинён раскрыл имена людей, которые состоят в той же преступной группировке, что и он сам. Он также упомянул преступника – Ли Джено, которого признали виновным в деле №59, помнишь? – Ханыль кивнула и у неё в голове пронеслось то, как она ходила на допросы, и в итоге Ли признал свою вину. Джено приговорили к семи годам лишения свободы. – Прокурор Ли удостоверился в правоте слов Бэ, когда навестил его в тюрьме. Джено подтвердил личность Джинёна.

– С каким обвинением Бэ предстал перед судом? – Сону ослабил хватку галстука на шее и расстегнул первую пуговицу на рубашке.

– Принятие участия в перевозке наркотических средств, хранение их дома, торговля, убийство, как оказалось, двух федеральных агентов – До Кенсу и Ким Чунмёна.

– Что? – Ханыль немного вскрикнула и встала изо стола.

– Джинён под конец заседания отказался от услуг своего адвоката, поэтому прокурор Ли незамедлительно представил обвинение против него. Всё шло к тому, что Тэён добивался для Джинёна высшей меры наказания, но после Бэ раскрыл имена. Сегодня тоже занимались обличьем личностей всех трёх человек, про которых он сказал. Ким Джэхван задержан, сейчас находится в полицейском участке. Но народ устроил митинг, целью которого было справедливое наказание Бэ. Им было наплевать, какими людьми были убитые.

Ханыль заложило уши, ей стало тяжко дышать. Её словно накрыло плотным куполом, сквозь который не проходит ни воздух, ни шум извне. Девушке остаётся только наблюдать за всем со стороны. Силы покидали её, поэтому она осела на стул.

– Сегодня ему позволили «последнее желание» – это письмо, – Им уже догадалась к чему Сону ведёт, а ещё это странное прощание – всё сложилось в целостную картину, существование которой Ханыль не принимает. – Изначальный приговор был осуществлён сегодня утром. Прокурор Ли сообщил мне об окончательном закрытии дела. Мне очень жаль сообщать тебе это.

– Не говори так, – Им чувствует слёзы, что застряли у неё в горле.

Она старается сдерживаться, но ей срочно нужно уйти. Им смотрит на Сону с надеждой, но всё тут же разбивается, когда она слышит его последние слова:

– Джинён мёртв, Ханыль.

***

В те дни, когда, любим тобой,

Я мог доволен быть судьбой,

Прощальный поцелуй однажды

Я сорвал с нежных уст твоих;

Дай Бог, чтоб ты нашла опять,

Что не боялась потерять.

М. Лермонтов

Ханыль стоит на побережье и трясётся от страха. Здесь было всё – любовь, дружба, улыбки, слёзы и крики. Эти волны когда-то успокаивали своим шумом девушку. Это море было свидетелем того, как девушка понемногу приходила в себя. Или, наоборот, как Бэ вытаскивал её из этой грязи.

Она определённо уже скучает по грустным бликам на водной глади, по шумным призывам волн окунуться в прохладный омут моря, по глухим звукам, что доносились изо скал, по мрачной тишине в вечерний час, по тем загадочным шорохам и шёпоту, по глубоким мыслям, которые рождались только на берегу, по песку, по тому, как вода мягко гладила щиколотки девушки.

Кто-то подходит сзади, и она знает, что это он – Джинён. Она боится смотреть на него, потому что осознаёт свою вину и признаёт своё собственное поражение в этой игре. Юта одержал победу, но только, как же повезло, Ханыль перестала быть игроком и главной его жертвой. У Накамото не получилось подставить Им, и она уверена, что сейчас он в ярости. И выместил всю свою злость на её отчаянном спасителе.

Бэ выглядит помятым и нездоровым, у него на лице ссадины, синяки, крупные царапины; губа опухшая, разбитая; следы пальцев на шее и рассёкшаяся бровь. Им сжимает губы в тонкую полосу и закрывает глаза, боясь прикоснуться к нему. Не только лицо – всё его тело было изувечено. На руках крупные гематомы; когда Ханыль поднимает его футболку, то видит перевязанные рёбра и пластырь на левом боку.

Но Джинён почему-то улыбается и обнимает Им, игнорируя боль во всём теле.

Зачем? Господи, зачем он сделал это?

– Не стоит тебе идти на её похороны.

Ханыль молчит и мысленно соглашается, прижимаясь щекой к его плечу. Кожа Джинёна холодная как лёд, но его руки, что сейчас лежат на талии девушки, горячие. Она чувствует это через тонкую ткань рубашки. А ещё чувствует слабость в его теле, дрожь, что колется на кончиках пальцев, и тяжёлое дыхание.

– Переведись в другую школу, а лучше вообще уезжай из этого района. И забудь, пожалуйста – в этом нет твоей вины. Забудь обо всём, что было. Ты не виновата в её смерти, не виновата в том, что случилось со мной.

Ханыль плачет и Джинён знает, почему. Она дрожит, и он чувствует горячую влагу на своём плече. Когда Им крепче сжимает руки за его спиной, он кусает себя за нижнюю губу, чтобы не простонать от боли.

– Я сделал всё, что было в моих силах, чтобы защитить тебя. Теперь ты должна только уйти отсюда и не вспоминать больше об этом. Забудь Исыль, Юту, меня – всех. Начни жить.

Они оба стоят у этого камня, где всегда проводили свободное время и спасались от внешнего мира. У Им из головы вылетело, что камера Джинёна была прикреплена к камню, потому что это было совсем не важно.

Он всегда ставил её на маленький выступ на камне и снимал море. Джинён молчит, Ханыль всхлипывает. Она знает, что отец заберёт её с собой в центр Сеула, подальше отсюда. Переведёт в другую школу и попытается сделать всё, что она скажет, пока мать будет уговаривать её остаться здесь.

Она очень хочет сбежать из этого места и никогда не возвращаться. Но что-то держит здесь. И, кажется, Ханыль догадывается – Бэ Джинён, вина за совершённое и это море.

Джинён аккуратно взял лицо Ханыль в свои руки и наклонился ближе к ней. Он мягко накрыл её губы своими, вовлекая в нежный, их первый и последний поцелуй. Джинён хотел попрощаться и сейчас прижимает к себе дрожащее тело Им, успокаивающе гладит одной рукой по её щеке, а другой держит за руку. Ханыль переплетает их пальцы и поддаётся парню.

Её слёзы непрерывным потоком катятся вниз, поцелуй приобретает солёный привкус. Парень жмурится от того, что рана на губе щипает, но не спешит отстраняться. Он сминает её губы, тянется ближе к девушке и не может отпустить её руки.

Солнце поднимается из-за горизонта и озаряет берег слабым светом. Лучи играют на лицах Ханыль и Джинёна. Когда Бэ отстраняется от девушки, то Им не открывает глаза и стоит так ещё пару минут. Слова застревают в горле, но она знает, что их не стоит озвучивать вслух. Да, Джинён – потрясающее мгновение в её жизни, но, если честно, она бы пожелала его больше никогда не видеть.

– Ты чертовски красивая.

Ханыль хочет попрощаться, но у неё не хватает на это смелости, поэтому Джинён делает это за неё.

– Прощай.

Если бы Им только могла изменить ход событий, изменить знакомства в свои шестнадцать и семнадцать, если бы у неё был выбор, если бы Ханыль дали ещё один шанс прожить эти годы заново, то она бы выбрала никогда не знать их всех. Ни Юту, ни Исыль, ни даже Джинёна, потому что все они – обрывки прошлого, часть её тёмной души, её страшный секрет.

Их судьбы переплетены между собой, они все не очень-то и хорошие люди, они все связаны с наркотиками и хулиганством. Поэтому, если бы Ханыль только могла хоть что-то изменить, выбрала бы спокойную жизнь без них.

***

Сехун сидел на краю кровати, когда Сонхва пила воду и после встала с кровати, переодеваясь в другую одежду. Парень сидел тихо и просто наблюдал за Чхве, словно впитывая в себе последние моменты их отношений. Будто вот сейчас они расстанутся – и Сонхва исчезнет на его глазах, превращаясь в обычного знакомого из университета.

Когда Чхве выходит из душа, обмотанная в полотенце и бегающая по комнате в поиске нормальной одежды, то даже не обращает внимания на то, каким поникшим сидел её парень. Сехун успел переодеться и даже уложить волосы, потому что Сонхва часто ругала парня. Говорила, что он даже не следит за своим внешним видом, чтобы пойти с ней на свидание. «Неужели, тебе наплевать на меня?» – и О часто не мог сопоставить их общее свидание с его внешним видом, который, видите ли, влиял на его отношение к девушке.

Они сидели в ресторане: Сехун молча перебирал салат вилкой, подавляя в себе тошноту, а Сонхва сидела в телефоне, иногда не сдерживая усмешки.

– Давай расстанемся.

После Сехун видел всё словно призму, а слышал сквозь плотный целлофановый пакет, который на него надели, чтобы он задохнулся. Сонхва поверила в его слова с первого раза и просто смотрела, не в силах понять самого парня. Сегодня с её стороны не было никаких истерик или слёз. Просто лицо, не выражающее абсолютно ничего, и взгляд в пустоту – словно сквозь Сехуна.

Сонхва всё также молча встала со стула и ушла. О даже на какой-то момент подумал, что она его неправильно услышала, или решила проветриться, а потом вернуться и устроить парню взбучку. Но ничего такого не последовало даже спустя час, который парень провёл в одиночестве за столом. Девушка ни доела, ни допила до конца своё вино, ни сказала хоть одно слово. Она просто покинула парня без лишней ругани, что было совершенно не в её стиле.