Текст книги "Полярные (СИ)"

Автор книги: nobody_heart

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

========== Пролог ==========

Как страшно жизни сей оковы

Нам в одиночестве влачить.

Делить веселье – все готовы —

Никто не хочет грусть делить.

М. Лермонтов

«Была ли ты всю жизнь так одинока, как тебе казалось?». Этот вопрос очень часто проскакивал в моей голове.

Закрой глаза. Представь себя пару лет назад, а лучше – вернись в двенадцать лет, когда маленькие девочки мечтают скорее справить своё двадцатилетие, чтобы носить высокие каблуки, научиться правильно наносить макияж и целоваться по-взрослому с мальчиками; что тогда было проблемой для нас двенадцатилетних, которые пересматривали фильмы вроде «Сумерки» и «Три метра над уровнем неба» и которые боялись признаться, что в тайне от подружек смотрят новый мультипликационный фильм от «Disney».

Тогда мы считали себя умнее взрослых и не знали, какого это – чувствовать уверенность в своих решениях, которые приходили нам в маленькую голову, или нести ответственность за совершенные поступки. Ведь за нас в итоге всё решали родители и старшие, а нам только лекции читали и пальцем тыкали в нашу детскую безрассудность.

Ещё проблемой было то, что однокласснице её родители купили красивую сумку вместо помятого тканевого рюкзака, и она теперь была самой крутой в классе. И когда у кого-то появлялся телефон новее, чем у тебя самой. Ух, это ведь так раздражало. А твои родители продолжали повторять, что «и так пойдёт».

Теперь, когда ты вспомнила себя наивную и глупую, окунись в тот момент, когда тебе ещё не исполнилось шестнадцать. Можно хотя бы за месяц или два до их исполнения. Заветное число, которое у большинства в дневниках обведено ручкой с красной пастой, а под ним желания: поцеловаться с мальчиком, начать встречаться, съехать от родителей, купить дорогое платье и прочие мелочи, которые тогда казались нам очень серьёзными.

Взрослая жизнь для нас была такой роскошной и красивой, посыпанной вечным достатком и заботой со стороны если не родителей, то возлюбленного точно. Шестнадцатилетние девушки в большинстве своём верят, что у каждого должна быть своя сумасшедшая любовь, которая будет длиться до конца их дней. В худшем случае, закончится после выпускного.

Так много надежд на эти шестнадцать, словно что-то реально изменится, как только на часах высветится полночь. Словно жизнь перевернётся с ног на голову, и что хорошо, если в лучшую сторону.

Мы так мечтали о красивой и безумной любви, что её отсутствие даже в шестнадцать лет очень сильно расстраивало. И каждой девочке начинало казаться, что она не идеальна, что ей чего-то не хватает, что она ужасная и обделённая. Что ж, такое у всех.

У некоторых до сих пор и в тридцать.

Но что очень печально, так это то, что, чтобы полюбить саму себя, нам требуется мужчина, который обязательно будет ежедневно говорить комплименты и чуть ли не храм в нашу честь строить. Иногда даже просто его присутствие в жизни дополняет нас и прибавляет уверенности.

Ведь так приятно сказать какой-нибудь девчонке: «А вот мой парень души во мне не чает, ноги целует, цветы дарит каждый день и любит сильно-сильно».

Когда вы поймёте, что можете быть довольны собой и без мужского пола, что можете каждый день наслаждаться собой, то вы счастливчики. Взаправду, нам и не нужен никто, чтобы любить своё отражение в зеркале даже с недостатками, которые мы всегда пытаемся превратить в глобальные проблемы.

Нам не всегда нужен парень, который будет повторять, что мы прекрасны, чтобы убедиться в этом. Нам не всегда нужны друзья, чтобы весело проводить время, потому что иногда мы можем в полной мере насладиться своей персоной (можно и с бокалом хорошего вина, если хотите).

В какой-то мере мы можем любить себя, быть уверенной и сильной личностью, просто не хотим. В голове у нас чётко сформулирована мысль, что для того, чтобы принять себя полностью, нужен кто-то ещё.

У вас есть вы сами, вы уже богаты.

К удивлению, ко мне пришло это осознание с помощью других людей. Вы можете немного усомниться в моей компетентности и правоте, но это просто факты, которые лучше узнать сейчас от меня или кого-то другого, потому что подобный опыт не из приятных.

У кого-то это проходит гладко и не так заметно, немного постепенно, поэтому и воспоминания становятся приятными.

Большинство сопровождают своё самосовершенствование фразами: «А вот я даже и не поняла, когда успела измениться», «Не могу вспомнить, когда полюбила себя». А мне же, наоборот, пришлось сначала испытать весь ужас подростковой жизни, а уже потом, годам к двадцати пяти, понять, что я – уникальная.

И в мире я не найду никого, кто был бы таким же, как я.

Помнишь ли ты те ощущения, которые ютились у тебя в те годы? Маленькая, глупенькая и наивная, с сердцем огромным и душой раскрытой – помнишь?

А помнишь, когда ты впервые почувствовала себя одинокой? Словно заперта в тесной и душной коробке, где единственный источник света – дырочка на уровне глаз. Когда ты смотришь в неё, то видишь чужих тебе людей, знакомых или никого? Через неё ты видела жизнь, чувствовала, как она проносилась мимо тебя и игнорировала все твои желания и слова?

Ты плакала ночами, потому что хотелось кричать или обнять кого-нибудь, а рядом никого и не было, или никому это не нужно было?

Ты проклинала свои шестнадцать, восемнадцать, двадцать лет, потому что они разочаровали?

Если нет, то, наверное, стоит порадоваться, но я сожалею тебе. Ведь вот оно – чувство жизни и осознание её существа. В одиночестве ты чувствуешь себя, своё тело, слышишь свою душу и ритм сердца. Думаю, каждый хоть раз в жизни, как любовь, должен ощутить это. Эту грызущую пустоту, от которой не убежать и не скрыться, потому что она внутри.

Когда у тебя всё пошло не так? Когда ты поняла, что жизнь сорвалась с высокой скалы вниз? Когда ты не могла плакать, потому что в душе пусто?

Как помнится, всё началось тогда, когда мне исполнились долгожданные шестнадцать лет.

Я была ребёнком, который верил, что этот мир самое светлое и прекрасное, себя считала богиней среди сверстниц, училась отлично, а поклонников у меня было вполне достаточно, чтобы заполнить собственное эго до краёв. Я была девочкой, которая мечтала о плохом парне на мотоцикле, с татуировками, вредными привычками и умением играть на гитаре.

У меня была полная и счастливая семья, друзей хоть отбавляй, жили мы в достатке – всё было как нельзя прекрасно. А потом появился, наконец, парень, которого я скрывала от родителей, потому что он был старше на один год, у него были татуировки по всему телу, на изгибе локтя у него и его друзей я обнаружила странные шрамы. Так что мне же было лучше, что мой отец так о нём и не узнал.

Только сейчас понимаю, какой же всё-таки идиоткой я была. Родителям стоило отказаться от меня, но, к счастью, они ничего не узнали – или не хотели знать. У меня четырнадцатилетней были такие шикарные планы на свои шестнадцать, ещё роскошнее – на двадцать, но через пару месяцев для меня остро встал вопрос: «Доживу ли я хотя бы до восемнадцати?».

Когда вспоминаешь подобные вещи в двадцать восемь лет, то становится правда смешно, потому что мозгов, как оказалось, совсем не было. А потом страшно – я была готова оборвать всё так рано. Что, если бы у меня хватило смелости тогда, в те молодые годы убить себя?

Память часто возвращает меня туда, соответственно, моё настроение стремительно падает ниже отметки «0», и я хочу просто лежать в кровати, уткнувшись лицом в подушку, и громко плакать.

Когда мне становится совсем плохо, то я чувствую себя так, словно я нахожусь в маленькой кабинке в полицейском участке на допросе. Передо мной сидит моя совесть в обличии прокурора, двадцативосьмилетняя «Я» как жертва, и вот – семнадцатилетняя незрелая девушка как главный подозреваемый. В чём? В том, что чуть жизнь не разрушила.

Сейчас за окном мерцают рождественские огоньки, которые зажглись на соседнем домике сразу же с наступлением темноты.

Выглянув украдкой, придерживая плотные шторы одной рукой, мне в глаза сразу бросаются полиэтиленовые фигуры нелепых оленей с огромными красными носами, плохо слепленный снеговик, чей глаз-камушек пропал без вести, маленькие декоративные ёлочки по углам и устрашающий гномик у порога – помощник Санты.

В принципе, это неудивительно, ведь Рождество наступит через неделю, и у соседей трое маленьких детей, так почему бы и не заняться подобным для них.

Иногда ловлю себя на мысли, что буду делать тоже самое, потому что это оставит хорошие и волшебные воспоминания для детей.

Не очень хотелось бы, чтобы потом они обвиняли меня в том, что у всех есть так называемое «праздничное настроение», а у них единственных депрессия скребёт стенки души. У всех праздник в доме, а у них настроение задают только новогодние песни по старому радиоприёмнику.

Задёрнув шторы, я оглянулась вокруг, чтобы найти себе занятие. Самобичевание до добра меня не доведёт, как и в прошлые разы. Вдохновения совсем нет, желания что-либо делать тоже, а работы мне не видать ещё пару дней. Теперь я страдаю абсолютным бездельничеством.

В гостиной темно, только свет догорающей свечи помогает мне не упасть на пол и найти выключатель. Как только комната озарилась ярким светом светодиодной лампы, я стала бродить вокруг да около, вырисовывая круги по дому и проверяя его на наличие грязи, но даже под диваном не оказалось и пылинки, чтобы придраться.

Убираться два раза в день превращается в привычку, от чего пора бить тревогу и срочно избавляться от неё.

Так легко можно превратиться в чокнутого психопата, который даже уставший после работы пойдёт изнемогать своё тело уборкой дальше. Приходилось уже связываться с одним таким чистоплотным парнем. Все мозги мне вынес, когда приходил ко мне, или, когда я приходила к нему.

Включая телевизор, я не нахожу ничего нового, что могло бы сейчас разбудить праздник внутри.

Так неспокойно сидеть в гулкой тишине, в темноте и совсем одной в этом большом доме. Ещё чуть-чуть и я точно сойду с ума от мыслей, которые крутятся в голове. Да и с шумом телевизора, хорошим освещением и со старой книгой лучше не становится.

Дверь неслышно открывается и меня бросает в дрожь от внезапного холодного ветра, пробравшегося внутрь.

Зашедший аккуратно прикрывает дверь, стряхивает с себя снег и смеётся, и мне так приятно слышать это. Его тихий шёпот про то, что я следующим же делом начну ворчать из-за грязи, которую он навёл; его смех, который отскакивает звонким эхом от стен и растворяется; его пылкий взгляд в мою сторону и ухмылка в стиле «я знал, что ты ждёшь меня».

Всё такое родное и любимое.

– Я дома! – весело напевает он и, стянув обувь, раскрывает руки для объятий.

Всё резко превращается в сказку, и я улыбаюсь так сильно, как только могу. Вот он – мой настоящий и любимый праздник в двадцать восемь лет.

Так, когда же всё пошло не так, как пришло в норму, и что будет дальше?

Я так хочу знать, так хочу получить ответы, потому что мне очень страшно потерять всё это.

========== 1 ==========

Комментарий к 1

я оооооочень нуждаюсь в бете, потому что чувствую (знаю), что у меня творится полнейший бардак.

Оторвавшись от экрана ноутбука, девушка взглянула на настенные часы. Они показывали три часа утра с хвостиком, продолжая размеренно тикать в такт стучащим пальцам по клавиатуре. Ханыль снова забылась в работе, уделяя ей куда больше времени, чем полагается. Она пропускает очередной звонок от подруги, потому что уверена, что сейчас Соын будет что-то говорить ей про Чонина.

А у девушки нет на это ни времени, ни сил, ни желания. Начальство пригрозило ей штрафом – вычет 10% с зарплаты, если она не сдаст ежемесячный отчет по мелким преступлениям. И вот если бы не новый прокурор в их отделении, то Им спокойно б сидела на диване за просмотром какого-нибудь шоу или в обнимку с парнем на кровати, болтая о том, как важны птицы в нашем мире.

Ханыль заканчивает и сохраняет файл на флешку, когда часовая стрелка перевалила за четверку, а минутная почти достигла двенадцати. Она нервно хлопает крышкой ноутбука и откидывается на спинку стула.

Лето подходит к концу, за окном уже двадцатое августа. Ханыль оглядывается назад на окно и замечает то, как медленно начинает светать – небо еле окрашивается в темно-голубой, предоставляя возможность тем, кто до сих пор не сомкнул глаз, впитать в себя атмосферу нового начала и романтичности рассвета. Им тяжело вздыхает и подходит ближе, собираясь плотно зашторить окно, потому что ей вставать через два часа на работу. В её жизни уже давно нет места ничему романтичному и новому. Наверное, потому, что она боится неизвестного. И ей легче просто жить тем, что у неё уже есть.

Что-то новое и неизвестно тем и опасно, что в любой момент это может обернуться против тебя самым страшным кошмаром.

Ханыль кошмары мучают редко, но каждый раз, как в первый. Они настолько реальные, пробегающие холодком по коже. События в них – леденят душу, а боль от них – тупая. Вонзается куда-то между рёбер и сидит там неделями, пока Ханыль лично не вырвет его из себя. Она переживает моменты этих снов заново и заново уже который год; боится, что когда-нибудь они снова потревожат её здесь – в спокойном, но тревожном будущем. Для неё каждый день, как новый лабиринт – чувства ведут куда-то меж узких темных коридоров, а разум просит остановиться. Предчувствие, что всё однажды повториться.

«– Почему мы так медленно едем?»

Ханыль вздрагивает от внезапного звонка и оборачивается, с замиранием сердца наблюдая за вибрирующим телефоном. У неё пересыхает во рту, но она быстро подходит и смотрит на имя – Минхён. Сердце, кажется, вновь забилось, и она слышит то, как оно снова пропускает через себя застывшую кровь, понемногу оживляя Ханыль.

Минхён словно через километры почувствовал настроение Ханыль и решил проверить, не собирается ли она что-нибудь с собой делать. Девушку это даже немного оскорбляет, ведь у неё есть голова на плечах. Она повторяет ему снова и снова, что всё в порядке. И бросает трубку в сомнениях, правда ли это на самом деле. Или она врёт самой себе уже одиннадцать лет?

Жизнь Ханыль текла своим чередом, даже не сдвигалась с места, лишь изредка поддавалась штормам, но они были совершенно ничем по сравнению с пережитым в подростковом возрасте. Да и Им считает себя уже повзрослевшей (лишь по паспорту), поэтому слова «заморачиваться» не должно быть в её словаре.

Она всегда должна быть сильной. Ханыль знает, что никто не поймет её также, как она сама. Никого не будет рядом в минуты её слабости и безжалостной душевной агонии.

Её жизнь – океан, как она сама думает (хочет в это верить); безмолвный и величественный, который стойко выдерживает все сложности и бури; закалённый испытаниями многими годами; океан, который никто своими кораблями давно не тревожил.

*

Девушка тихо выуживает из кабинета и направляется в уборную, чтобы поговорить по телефону и не быть замеченной начальством, иначе от выговора не отвертеться.

Сонхва уже в пятый раз набирает подругу, но ответила Им только на шестой, когда полностью удостоверилась, что она в туалете одна.

– Разнообразить? Ты что, с ума сошла? Лучше быстрее возвращайся в Сеул, я уже с ума схожу с этой одинокой пьяницей, – Ханыль отчаянно вздохнула и взглянула на своё отражение в зеркале.

В отражении на неё смотрела взрослая девушка, по паспорту двадцать восемь лет, но многие её знакомые утверждали, что, увидев её в первый раз, не дали бы ей и двадцати пяти. Так себе враньё – разве три года могут что-нибудь решить? Чхве начала свой рассказ с того, как они заселились в первый день в отель. Им держала телефон у уха и параллельно с этим подкрашивала губы, явно замечая то, что они снова начали трескаться. И смотрится это, мягко говоря, не аккуратно.

Поправив волосы, девушка продолжала слушать то, как её подруга на Бали отдыхает чудесно и прекрасно. Ханыль ни в одном глазу не завидует ей, но сильно досаждает то, что сейчас она сидит в маленьком кабинете и разбирает бумаги по мелким преступлениям.

Да и новая должность её не сильно-то и устраивает, но зарплата здесь больше, условия лучше. И не приходится целыми днями бегать по городу и ловить преступников.

Всё куда роскошнее, чем в том душном кабинете с другими детективами, где она вытерпела пять лет своей жизни – никаких перспектив и карьерного роста. Но есть и свои плюсы в этой работе – Ханыль отмечает только полученный опыт в сфере криминалистики, которого ей так не хватало после окончания университета.

Когда подруга завела тему того, как её парень не даёт ей спать по ночам, Им тут же перебила Чхве и поторопилась сбросить звонок.

У Им в голове не укладывалось, как Сонхва на этом отдыхе могла вообще думать о ней и о её личной жизни (Ханыль бы вообще ни о ком не вспоминала), которая «увядает». Любила же Чхве подобные словечки, чтобы потом у неё был повод подкинуть какую-нибудь безумную идейку. Что-то вроде: «А попробуйте пожить вместе какое-то время!». Сначала такие фантазии привлекают Ханыль своей необычностью, но потом всё резко перечёркивают возможные последствия. Извечное «а вдруг, а вдруг», по мнению подруги, уже наскучило Минхёну – парню Им, и плохо влияет на развитие их отношений.

Как только голова заныла от потока мыслей о Хване, то в уборную зашли несколько молодых девушек – стажёры, которые недавно закончили университет. Они вежливо поприветствовали старшую коллегу и продолжили разговор о своём. Им в последний раз проверила телефон на наличие уведомлений и, когда ничего нового не получила, вернулась в кабинет. На своём месте уже сидел помощник Он, что работает здесь два года, и новый прокурор, которого перевели сюда месяца три назад.

Помощник Он – высокий и худощавый мужчина, старше девушку на два года. Недавно только отпраздновал своё тридцатилетие, на котором хорошенько так напился, что ни в одном глазу не удивительно. Его карьерный рост идёт в гору – скоро его переведут в отдел по тяжким преступлениям на шестой этаж. Там он будет сидеть в кабинете с другими высокопоставленными прокурорами и помощниками, а в соседнем кабинете – генеральный прокурор. Поэтому Ханыль только поджимает губы от недовольства, но и одновременно с этим – несметно радуется.

Там больше ответственности и работы; начальники требовательнее и злее из-за постоянного стресса. А ещё до официального перевода на эту вакансию, они проверяют всю твою биографию от и до. Копаются в самом грязном нижнем белье, чтобы выявить даже малейшее нарушение. Если у тебя нет денег, конечно же. Поэтому Ханыль предпочитает сидеть тихо и не высовываться, потому что знает – ей есть, что скрывать.

Прокурор Ли – новенький в государственной прокуратуре, невысокого роста, может, как сама Им, с резкими чертами лица, тонкими губами и большими щенячьими глазами, которому летом исполнилось двадцать пять лет. Он также не выделялся среди парней в отделе, в котором работала Ханыль, развитой мускулатурой или теми же широкими плечами. Он был худощавым, точно таким же, как Сону, только пошустрее и поупрямее, чем помощник.

Иногда Ханыль не понимала, как такого парня вообще занесло в прокуратуру. Руки у него были человека творческого, с креативным складом ума, необычным подходом к решению проблем. Но сейчас он здесь загружает Ханыль всей возможной мелочной работой, которую отбирает у полицейских, чтобы у него закрытых дел было куда больше, чем у прокурора Мун с соседнего кабинета.

Когда он ушёл на обед с другими старшими коллегами из отделения, то Сону тут же прилип к девушке, приглашая на совместный обед.

– Извини, у меня уже назначена встреча с другим человеком, – даже если бы Ханыль и пришлось обедать в гордом одиночестве, то это куда лучше шумной компании Сону. Этот парень не понравился ей сразу – было в его лице что-то такое, что не вселяло в него доверия.

Тонкие губы, вечно растянутые в глупой улыбке; маленькие глаза, которые он часто подкрашивает чёрным карандашом, чтобы сделать эффект того, что они больше, чем всем кажется; эти его родинки, про которые он постоянно рассказывает – Ханыль не видит в них ничего особенного; но самое раздражающее в этом парне Им обнаружила, как только он открыл свой рот при первом знакомстве – его редкая фамилия Он. «Он, а не Гон. Он, а не Хон. Он, а не Ун». И он и вправду считал, что это забавно. Новенькие работницы офиса смущённо хихикали с его старомодных шуток, пытаясь привлечь его внимание.

Нет, Ханыль считала Сону симпатичным, можно сказать даже очень красивым, но он был не совсем в её вкусе и слишком болтливым. Может, поэтому-то первое впечатление было тут же испорчено. Прибавить к этому ещё его каждодневное издевательство над ней.

Им думает, что это не для того, чтобы её унизить. Наоборот, девушка считала парня слишком добрым. И его девушка далеко не ушла. Такая же шумная и надоедливая. Но Им признаётся, что его девушка куда красивее неё самой.

– У тебя есть парень, Ханыль? – на его лице расцвела дьявольская ухмылка.

Ханыль хотела отшутиться, но потом вспомнила, что ей советовала Сонхва: «Не стоит вести себя с ним так, словно вы друзья. Сохраняй дистанцию». Поэтому девушка неловко посмеялась и отрицательно помотала головой.

Сама Ханыль, к слову, работает здесь уже год. И продвинулась куда дальше по лестнице, когда здесь был другой прокурор, но, к сожалению, он ушёл в другую контору.

– Слухи ходили, что твой парень кто-то с нижнего этажа. Если так, то, Господи, я разочарован в твоём вкусе! Сегодня же бросай его, я познакомлю тебя с одним моим хорошим другом. Он как раз сейчас свободен и собирается пообедать со мной, – Ханыль вздохнула и продолжала утвердительно кивать, только чтобы задобрить старшего коллегу. – Не хочешь присоединиться? – они остановились на светофоре, так как загорелся красный сигнал.

Ханыль разглядела на другой стороне дороги знакомую машину и мысленно поблагодарила Бога.

– Ты своего друга со всеми свободными и не свободными девушками хочешь познакомить. Что же в нём такого особенного, раз ты так печёшься об этом? – Ханыль было всё равно, кто его друг и почему Сону вообще превратился в сватью, но почему бы и не узнать? Такая информация никогда не будет лишней.

– Вы с ним кое в чём похожи. Тебе он точно понравится! – уверял Сону, пока они переходили дорогу.

Ханыль попрощалась с коллегой, пообещав подумать над его предложением, и Он ушёл довольный в другую сторону.

*

Спустя пару дней после этого разговора Сону так и не поднимал эту тему снова, что безумно радовало. В этот день Он отпросился у начальства и ушёл пораньше, поэтому Ханыль пришлось разбирать и его бумаги тоже, чтобы успеть уложиться точно в срок.

Зато вечером её очень обрадовала новость о том, что одна из подруг, наконец, выбралась из родительского дома и была готова развлекаться.

На календаре было отмечено пятое сентября, а телефон разрывался от приходящих сообщений с поздравлениями. На всех Ханыль охотно отвечала и задавала встречные вопросы, но искренне надеялась, что одно из них будет от родителей.

К вечеру так ничего не пришло, однако настроение девушка себе этими мыслями решила не портить. Ей и не стоило тревожить себя надеждами о том, что мать вспомнит о ней, или отец отвлечется от новой жизни.

Зато из-за брата было обидно – неужели он не нашёл и минуты, чтобы оторваться от работы и написать ей? В этой Канаде его совсем загрузили обязанностями. Ханыль даже не помнит, когда они в последний раз виделись. На его юбилее по случаю исполнения тридцати лет? Которое было лет шесть назад.

– С днём рождения! – Джинхо тянет на себя дверь и толкает подругу внутрь уличной забегаловки, где, по её мнению, лучшее жареное мясо в округе. Но на самом деле Пак часто гуляла в этом районе, потому что он дальше всех от родительского дома. Да и им не приспичит искать её здесь.

Джинхо, как и Сонхва, подруга Ханыль ещё с университета. Когда они только познакомились, Им также понятия не имела, как такую взбалмошную девчонку, с очень лёгким характером и таким большим добрым сердцем занесло на юридический факультет. Ей бы где-нибудь сидеть на журналистике или веб-дизайне. Но потом Им даже не верилось, что ей досталась такая мать-тиран, которая каждые выходные устраивает ужин со знакомыми, где знакомит свою дочь с парнями. Лишь бы та поскорее вышла замуж.

Пак долго пыталась достучаться до матери, что замужество за первого попавшегося – не самый правильный выход. И эти семейные ссоры так уже достали девушку, что после окончания университета она стала чаще зависать во всевозможных клубах и напиваться, чтобы на утро вообще ничего не помнить.

Джинхо очень и очень красивая – шёлковые густые волосы, выразительные тёмные глаза с естественным двойным веком, высокая, стройная фигура и длинные ноги, лёгкая походка. Ханыль уверена, что в неё влюбились бы все парни Сеула, не будь Пак из семьи верховного судьи. К ней не подойдёшь просто так на улице и не предложишь сбежать куда-нибудь вместе.

Сонхва вовремя научила её видеть в ухаживаниях парней скрытый смысл, а если такового не было – то дать ему шанс. Вот только все эти шансы пресекались под корень матерью.

Ещё Джинхо любила выпивать с подругами, сидеть с ними допоздна в каком-нибудь ресторане или баре, чтобы потом переночевать у них.

По крайней мере это место, куда пришли Ханыль с Джинхо на этот раз, всегда лучше прошлого подарка, когда она потащила подруг в ночной клуб, а потом они оттуда ушли – пьяные, злые и без денег. Или, когда она решила устроить вечеринку для девчонок снова же на день рождения Им, превратила двухэтажный домик в парк развлечений. Залезть можно было только через окно, потому что пластиковые разноцветные шары заблокировали входную дверь.

– Господи, двадцать восемь лет не что попало, поэтому сегодня мы должны пить больше, чем обычно! – Ханыль упрямилась и хныкала, когда речь заходила про распитие алкоголя в общественном месте, потому что пьяной она не совладала с собой.

Тело и разум прощаются друг с другом и действуют в разлад, а потом утром с похмелья напоминают о себе через головную боль.

– Ты так говоришь на каждое моё день рождения. Джинхо, может, лучше у меня? – Им до последнего пыталась остановить подругу, но уйти назад уже нельзя было. Они сидели за столиком напротив друг друга, и Пак уже сделала заказ, так что всё – придётся пить.

Ханыль никогда не была против алкоголя, но ведь правда… Потом проблем не сосчитаешь, если она выходит пьяная за пределы своего дома. Тем более забегаловка в том же районе, где и работает девушка. Не дай ведь Бог встретить кого-нибудь из коллег.

Только отогнав от себя эти мысли, пожилая женщина принесла на подносе две тарелки сырого мяса и несколько бутылок пива. Стекло звенит друг о друга, и в этом шуме утопают незатейливые разговоры людей рядом с ними и непонятные крики, которые становились всё ближе и ближе.

Девушка, наконец, окликается на своё имя.

– Им Ханыль!

Ханыль пугливо поворачивает голову и видит парня с офиса – Он Сону. Иногда (в голове она чётко видит «всегда») он может быть ещё больше надоедливым, когда пьяный. Вытворяет такую чушь, что даже пить в его компании совсем не хочется.

Помнится, когда ходили выпить всем офисом после успешного окончания проекта, Сону напился и пытался повести всех в караоке за свой счёт, но перед этим решил, так сказать, выступить перед людьми и показать свой талант в пении. Каким-то образом он залез на стол, раскидав тарелки в разные стороны, и начал кричать. Тогда коллеги успели спустить его, и только он сел на стул, то сразу же уснул.

Все тут же разбежались, а Им, как самой младшей, пришлось заплатить и убедиться, что парень доберётся в безопасности домой. Одна головная боль.

– Ох, помощник Он, добрый вечер! – она встала и поклонилась в знак приветствия, тогда парень дружелюбно похлопал её по плечу и усадил обратно на стул.

– К чёрту формальности, мы же не на работе. Вы же не против, если мы присоединимся? – поинтересовался Он и девушки взглянули на подошедшего парня.

Друг Сону слегка усмехнулся и сел рядом с Джинхо, и Им заметила, как блеснули глаза подруги недобрым огоньком. Она то и дело поглядывала на него и громко вздыхала, жалостливо смотря на Им.

Следовательно, Сону не оставалось другого места, кроме как рядом с Ханыль, поэтому он довольный плюхнулся на стул.

– Конечно, не против.

Ей ни в коем случае нельзя отказывать в компании старшему, поэтому она молча сглотнула возмущение и отодвинулась от коллеги. Было уже поздно, поэтому и народу приходило всё больше и больше, становилось душно и шумно, а пиво давно заменили кое-чем покрепче.

Им взглянула на запотевшее окно и потянулась ладонью к ручке, крепко обхватив её руками. Как только оно было открыто, девушке вскружил голову свежий глоток воздуха больше, чем алкоголь. Джинхо уже вовсю повисла на незнакомом парне, на что он отвечал ей вежливой улыбкой и уклончивыми ответами.

Виновница празднования опустошила очередную рюмку, продолжая бесстыже вливать в себя алкоголь, пока Пак распиналась в своём новом рассказе о своей бесстыжей двоюродной сестре.

Ханыль точно знала, что пожалеет об этом завтра, но уже не могла остановиться. Подруга Им очень вовремя очнулась от своего сладкого сна и подняла бутылку с пивом в воздух.

– С днём рождения! С днём рождения! – Пак начала громко петь и встала со стула, протягивая имениннице пиво. Опираясь о шаткий стол одной рукой, Джинхо настойчиво продолжала тыкать полной бутылкой в лицо Им.

Сону сначала потупил взгляд на вставшую девушку, а потом начал подпевать и хлопать в ладони, словно они здесь одни. Им, будучи ещё немного в состоянии держать себя в руках, стыдливо отводила глаза и прятала лицо волосами, когда ловила взглядом чужие возмущённые лица.

Она схватила бутылку из рук подруги и отпила из горлышка, со стуком поставив её обратно на стол. Джинхо радостно хлопнула глазами и села обратно, заводя разговор про подругу – Сонхву, которая слишком засиделась на Бали.

Рассказывать ей в принципе нечего, но с каждой последующей стопкой Ханыль не могла уследить за речью подруги и уже ощущала, как у самой развязывается язык. Сначала на её лице заиграла довольная улыбка и нелепые вопросы вроде: «Почему Соын не здесь? Где все остальные? Сону, а девушка твоя где?».

Он усмехнулся, покачав головой и успешно проигнорировав вставший вопрос. Им с трудом достала телефон из своей сумки и разблокировала экран.

В контактах девушка отыскала расплывающееся перед глазами имя и нажала на вызов, поднося трубку к уху. И от него тоже она не получила сегодня поздравления с днём рождения. Она ведь имеет право возмущаться, верно? Вызываемый абонент сначала был недоступен, а после три раза сбрасывал входящие звонки. И девушку это не на шутку разозлило. Она яростно стукнула по столу ладонью, но потом прижала к своей груди и стала хныкать.

Назад к карточке книги "Полярные (СИ)"