Текст книги "Полярные (СИ)"

Автор книги: nobody_heart

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Возможно, Сонхва просто в какой-то мере ждала этого и морально готовилась к расставанию. Что-то подсказывало ей о том, что и их отношениям придёт конец. Но не думала, что так скоро.

Поэтому девушка просто собирается с силами, кивает и молча уходит. Ничего. Она больше ничего не чувствует – даже боли, как таковой нет. Ни грусти по прошлому, ни тоски по парню, ни радости от долгожданной свободы – только звенящая пустота в голове. В душе ощущения, будто она провалилась в овраг, у которого нет дна, а только темень.

Чхве приходит в когда-то их общую квартиру и окидывает её нечитаемым взглядом. Всё то, к чему она так привыкла, к чему привязалась, что уже стало частью её самой – резко потеряло всякий смысл. Будто эти два слова оборвали все нити и оставили Сонхву в пустой комнате. Один на один с собой.

С мыслями, которые только сейчас просятся в голову и вытесняют из неё растерянность. Стоя у порога с уже собранными вещами, Сонхва мельком оглядывается.

Чужое. Больше не её. Ничего.

У неё не было сил на крики и выяснение отношений. Всё ведь и так понятно, зачем зря тревожить своё сердце. Чхве крепче сжимает ручку чемодана и, поджав губы, выходит из квартиры, хлопнув дверью, так как ключи оставила внутри на тумбочке.

Оказавшись в такси, которое уже направлялось к родительскому дому на другом конце города, Чхве расплакалась и закрыла лицо ладонями, сотрясаясь в истерике всем телом. Водитель вздохнул и промолчал, прибавляя громкость на радио музыке восьмидесятых, а Сонхва не могла себя успокоить всю дорогу до дома.

В тёплых объятиях матери к ней резко пришло осознание, что вся жизнь здесь и закончится. В доме с родителями. Никому не нужной. Как вчера она злобно и ляпнула. В голове пронеслась мысль, что за все её слова, брошенные в пылу ярости, она уже расплатилась. У неё больше ничего нет.

Сехун сидел на диване и отчего-то внутри не было никакой обиды. Никакого плохого осадка на сердце, но если душа его и была спокойна, разум отчаянно сопротивлялся и подкидывал воспоминания с самого начала отношений.

О жил принципом: «Что ни делается, делается к лучшему». И сейчас, проговорив эту фразу вслух, вновь начал верить в это так усердно и искренне. Каждый его шаг эхом отходил от стен, и эта тишина была словно сладкий мёд для парня. Свобода. Та, которую он так хотел. На которую он решился.

И если это будет его единственным правильным выбором под конец года, то он о нём никогда не пожалеет. Сехун улыбается себе в отражении кухонного окна и переводит взгляд на дневной Сеул. Красивый, неземной, живой. И у О от этого ощущения, словно теперь весь мир принадлежит ему одному.

========== 10 ==========

На бесконечном, на вольном просторе

Блеск и движение, грохот и гром…

Тусклым сияньем облитое море,

Как хорошо, ты в безлюдье ночном!

В этом волнении, в этом сиянье,

Весь, как во сне, я потерян стою —

О, как охотно бы в их обаянье

Всю потопил бы я душу свою…

Ф. Тютчев

Похорон не было, так что Ханыль не смогла попрощаться с парнем, как положено. Но она знала, что это необходимо. Это нужно не только, чтобы проводить его в последний путь, но и для неё самой, чтобы признать то, что его и вправду больше нет. Им не знала, что это будет так больно. Ей было бы намного легче, если бы она так и не встречала парня вновь. Она бы просто знала, что он где-то живёт, а может и умер давно. Но когда он был далеко от девушки и не касался её прежней жизни, это было бы легче пережить.

А что сейчас?

Им стоит на песчаном береге моря, слушая шум прибоя и терзая себя воспоминаниями об этом месте. Она так давно здесь не была, что ей кажется – прошла целая вечность. Её мнение не изменилось. Ханыль всё также хочет найти своё море, когда умрёт, чтобы сидеть вот так вот на горячем песке, который ускользает сквозь пальцы словно вода.

Когда она умрёт, то хочет любоваться волнами, сиянием воды и восходящим солнцем. Это прекрасно – наблюдать за морем на безлюдном береге.

У неё в руках чёрный словно смола пепел – единственное, что осталось от фотографий и того письма. Её руки все в золе, тёмные и грязные, но ей всё равно. Ей наплевать на то, что свои выходные она тратит не на себя, а на него – на мгновение, которое спасало её, но не смогло уберечь себя.

Утренний субботний ветер проснулся и начал гулять по округе. Девушка вытянула руки вперёд и наблюдала за тем, как порывы ветра поднимают в воздух с её рук осязаемые воспоминания. Пепел поднимается ввысь, а потом оседает еле заметным слоем на воде. Ветер продолжает беспокоить Им, сдувая с её рук грязь. Он мягко окутывает её в своё одеяния и заставляет забыться в ощущении полёта.

– Мы ещё обязательно встретимся. В лучшем месте.

Ханыль почему-то хочется думать, что Бэ превратился в этот ветер, который сейчас убаюкивает девушку; или он стал единым целым с этим морем, путешествуя в его недрах и исследую дно; или он живёт в том огромном камне, который укрывал их обоих от всего на свете; или парень перевоплотился в сказочный нежный рассвет, которым сейчас любуется Им; или он поднимется с луной на ночной небосвод; или осветит ей путь сказочными созвездиями над головой.

От таких мыслей ей становится спокойно на душе, потому что она знает – Джинёну хорошо здесь, в этом месте. Но Ханыль во что бы то ни стало мечтает забыть о нём и оставить эти воспоминания позади, потому что он – болезненное кошмарное прошлое. Бэ сам сказал забыть и жить дальше, и что ей совсем не нужно хранить эти моменты в своей памяти. Парень, как и всегда, умён и сообразителен. Так заботлив, что Им хочет расплакаться, но Джинён ненавидел, когда она позволяла себе это.

Поэтому Ханыль смотрит вперёд себя, улыбается и ощущает, как душа постепенно отпускает его, а вместе с ним и весь тяжёлый груз, который она несла за собой из прошлого. Если не сразу, то обязательно отпустит. Так будет правильно. Он прав – скоро всё закончится.

– Прощай, Джинён.

***

Прошло три дня с того момента, когда Ханыль вернулась обратно в центр Сеула, и вечером получила сообщение от Соын с предложением встретиться в четверг. После смерти Джинёна и после своеобразного прощания с ним в субботу, Им вновь вернулась к работе. Прокурор Ли вёл себя, как и всегда. Словно не он лишил кого-то жизни. А справедливый ли был приговор или нет – его совсем не волновало.

Им хотелось заглянуть к нему в душу и всё там разворошить, чтобы хотя бы мельком увидеть – есть ли хоть что-то человечное. Но Тэён как был, так и останется для них всех страшной тайной, разгадать которую безумно хочется, но себе же дороже.

Помощник Он часто спрашивал, как девушка себя чувствует, на что получал один и тот же ответ: «Нормально». Ни плохо, ни хорошо – сойдёт. В понедельник задержали ещё одного, про которых говорил Бэ на самом первом заседании. А вот насчёт Юты, чей голос и был установлен, все молчат и ждут чего-то. Или чьего-то знака.

Ким Джэхван готовился к первому слушанию в среду, Пак Уджина заключили под стражу сегодня утром. А третий – Ха Сонун, как передавали по новостям, числится без вести пропавшим после автомобильной аварии месяц назад. В интернете вовсю гуляют статьи о долгожданной казни Джинёна. Люди, по мнению Им, сходят с ума и пишут всякую ерунду в комментариях, от которой становится тошно, и голова идёт кругом от вспыхивающей злости.

Ханыль знает, почему Бэ лично не назвал имени Юты. Но её одолевает ярость, потому что она не может понять, почему именно казнь, почему именно Джинён. После той вечеринки о Накамото, слава Богу, ничего и не слышно. Это несметно радует девушку, но иногда она приходит к мысли, что всё это только затишье перед бурей.

Ханыль даже вспомнила, как Минхён однажды сказал, что подобная тишина вообще вредна для работы.

Новые дела открываются в отделении всё быстрее и чаще, и все последние напрямую связаны с наркотиками. И Им точно знает, что если расследовать более тщательнее и внимательнее, то все следы приведут их к Юте и другим поставщикам, инвесторам, торговцам.

Накамото ведь не единственный в Корее.

Но это всё очень умело обходят стороной и будто оставляют на потом. А то и вовсе забросят их в архив и больше никогда не вспомнят.

Тэён ушёл с работы пораньше, объясняя это тем, что сначала заберёт результаты экспертиз, а потом поедет домой, потому что у его маленького сына сегодня день рождения. Когда Ханыль спустя два часа тоже начала собираться домой, но путь ей преградил Он.

– Поужинаем? Даниэль сказал, что хочет увидеть тебя.

– Почему тогда он сам не позвонил мне?

– С чего ты взяла, что он хочет видеть только тебя одну? Увидимся все вместе, – Ханыль согласилась и дождалась пока парень соберёт свои вещи.

Они вышли из прокуратуры и направились не в кафе, где работает Даниэль, а совсем в другое, которое находилось немного ближе к их месту работы. Пока Кан только ехал к назначенному месту, Сону выпытывал подробности личной жизни Им.

– Ты нравишься Даниэлю, а он тебе? – Ханыль поперхнулась и откашлялась, прежде чем дать уклончивый ответ на такой провокационный вопрос.

– Не думаешь ли ты, что это личное? – Сону посмеялся, закрыв меню.

– Мне просто интересно. Если у вас всё сложится, то я пойду работать в брачное агентство! – Он продолжал травить шутки на тему сводничества людей и отношений, но спустя несколько минут замолчал и вздохнул. – Вы и вправду немного похожи в одном.

– В том, что мы оба красивые? – Ханыль отшутилась, а Сону, оценив остроумное предположение коллеги, продолжил говорить.

– Не красивее меня. Вы оба забываете о том, что вам нужна помощь, – Им медленно закрывает глаза и глотает воздух, потому что в помещении становилось с каждой секундой всё жарче и жарче.

Ханыль только набралась духу что-нибудь ответить Сону и открыла глаза, но к ним подошёл долгожданный гость – Даниэль. Он сел напротив Им, поздоровался с Сону, а потом неотрывно наблюдал за девушкой.

– Привет, милая.

Сону прыснул смехом и закрыл рот ладонью, за что получил подзатыльник от Даниэля. Ханыль улыбнулась, потому что ситуация до невозможного забавная и неловкая. Люди ожидали свой заказ, и пока Сону с Ханыль обсуждали следующие действия по поводу дела Пак Уджина и Ким Джэхвана, Кан откинулся на спинку стула и любовался Им.

За все двадцать девять лет (уже почти тридцать) Даниэль встречался со многими девушками, но что-то его всё-таки не устраивало. То ли они были слишком требовательными, то ли слишком глупыми, то ли разница в их возрасте была большой. И Кан не мог увидеть в таких девушках достойную кандидатуру, потому что они казались такими детьми. Парень был уверен, что они станут намного лучше, когда подрастут, или когда наберутся знаний. А ещё, что они совершенно ему не пара.

За недолгую жизнь он влюблялся по-настоящему лишь однажды – она стала для него ангелом, в котором он так нуждался. Даниэль был рядом с ней, а она никогда не была против. И однажды, спустя всего три месяца, парень стал звать её солнцем. Что уж там говорить, если Кану только исполнилось девятнадцать, а она появилась в его жизни, как настоящее новогоднее чудо.

У солнца были глаза цвета шоколада – несвежего, тусклого и застоявшегося в холодильнике. Взгляд у солнца, напротив, был притягательным и лёгким – отчего влюбить в себя Кана оказалось намного легче, чем ей думалось сначала. Даниэль закончил школу с горем пополам, получая в итоге аттестат с ужасными оценками, так как из-за неожиданной пропажи отца ему приходилось забывать об уроках и бегать на подработки. О поступлении в университет Кан мог только мечтать, так что тайно накопленные деньги он потратил на курсы бариста.

Так он, в принципе, и выходил сухим из воды до этих пор. Даниэль смог закончить университет только два года назад, получив диплом бухгалтера, а сам продолжил совершенствоваться в той сфере, которая однажды спасла их семью от нищеты и сделала из него человека, в чьей голове тысяча и одна история о жизни разных людей. Когда парню исполнилось двадцать четыре года, то мать сообщила ему об открытии маленького кофейного островка в торгово-развлекательном центре.

Постепенно бизнес расширялся, и теперь Даниэль работает в одной из кафе матери старшим барменом.

Но забыть своё солнце ему удалось с трудом. Она сопровождала Даниэля везде, куда бы он ни решил пойти; поддерживала в любом решении; солнце была рядом, когда Кан не видел света в тоннеле своей жизни. Несмотря на внезапное исчезновение отца, парень старался держать всё под контролем, потому что понимал – его матери сейчас хуже, чем ему. Он всего лишь подросток, который до конца не осознаёт все взрослые проблемы, а его мать – хрупкая и слабая на первый взгляд.

Даниэль боялся, что она не справится с такой утратой и даже предательством, поэтому закрыл все горящие чувства к отцу под замком. Как и любой сын, Кан любил отца слепо и не давая себе в этом отчёта. Его любовь была правильной, как и подобает ценить родных. Но в клетке, которую парень соорудил в своём сердце, они угасали быстрее, чем когда-либо или к кому-либо. Это даже пугало – то, с какой скоростью Даниэль забыл своего папу.

Но солнце была рядом: когда его оскорбляли и унижали, она защищала. Когда Даниэль закрывался в комнате и ставил себе синяки на руках от внезапно нахлынувшей тоски, она успокаивала его сквозь трубку телефона.

Она была рядом, пока не нашла кого-то лучше.

У Даниэля своеобразное выражение своих чувств: он либо не испытывает ничего, либо любит в несколько раз сильнее, чем вообще думал, что может. «Либо всё, либо ничего» – вот, как жил Кан до солнца и во время неё.

Наверное, Кан даже не замечал то, как солнце остывала к нему и постепенно уже не была постоянно около парня. Но вместо того, чтобы уйти, чтобы перестать обманывать его, она продолжала держать Даниэля около себя.

Чтобы потом, когда Кан поймает её на измене, выплюнуть ему в лицо гадости и хлопнуть дверью.

И два года отношений, которые Даниэль превозносил к небесам, и его солнце, которую он поставил на пьедестал – раскололись на осколки, словно хрупкая фарфоровая ваза. И сам он – разрушенный, дрейфующий по высоким волнам, разбившийся о скалы маленький плот.

Однако спустя столько времени, именно сейчас его так и тянет как магнитом к этой девушке. Увидев Ханыль в первый раз, он подумал, что она очень красивая. Безумно. Но аура у неё загадочная; девушка казалось такой неприступной снежной королевой.

Во вторую их встречу Даниэль был готов провалиться сквозь землю, потому что понимал, что не может сейчас ничего для неё сделать.

Она предстала перед ним такой беззащитной и слабой, и совершенно не стеснялась своих слёз. Может, потому что была слишком пьяна и напугана случившимся.

В её глазах была непроглядная боль, которая затягивалась в сердце у парня.

Такой резкий возникший перед глазами контраст.

Когда у них был зрительный контакт, то парню было так тяжело совладать с собой. Он держал её дрожащие ладони в своих и неосознанно понимал, что она – совершенство. Она не была похожа ни на одну другую девушку, которую ему приходилось когда-либо видеть. Она однозначно отличалась от его солнца, вот только он не мог понять, чем именно. Может, это просто такое заблуждение, но Даниэль был абсолютно погружён в этот омут и терял рассудок каждый раз, когда вспоминал её.

В третий раз их встреча казалась уже не случайностью, а забавной игрой судьбы. Они словно играли в кошки-мышки, кто первый кого найдёт. Даниэль не мог отрицать того, что Ханыль абсолютно красивая. А её руки такие мягкие и нежные. Длинными тонкими пальчиками она словно путала нити в его душе и плотно связывала их между собой, чтобы парень задыхался. Задыхался от этой нужды – быть рядом и греть эти ледяные руки в своих.

Ханыль ощущала по отношению к Даниэлю если не тоже самое, то очень приближённое. Словно Кан забрался в самые укромные места её внутреннего мира, исследовал, а потом аккуратно выгравировал свой образ у неё на сердце. Чувства не изменились – Им ощущает себя в безопасности рядом с ним. А это самое нужное для неё. Сейчас, когда весь мир рушится под ногами и исчезает, она ощущает его руки, крепко державшие на земле.

После смерти Джинёна Ханыль вдруг поняла, что он был её невидимым защитником всё это время, который всегда находился в сторонке от неё. И сейчас, когда она знает, что Бэ нет, в душе кроме тоски не изменилось ничего – ей всё также страшно и одиноко; она содрогается и умирает в этом холоде, тонет в темноте. И она не знает, что бы с ней было, не окажись Кан подле неё, и каждый раз так вовремя.

Появляется Даниэль, и её жизнь озаряется ярким светом, где темнота отступает на второй план.

Когда они вышли из кафе, то Сону сразу же побежал домой, где его ждала девушка. Даниэль и Ханыль остались наедине друг с другом. Неловкость испарилась, и сейчас Им спокойно идёт по тротуару, а рядом с ней тихо шагает парень. Он всё ближе подбирается, и в конце концов смело берёт её за руку.

– Ты, наверное, сильно устала.

Они останавливаются на пороге её дома, но Кан крепко держит девушку за руку и не спешит отпускать её. Он поворачивается к ней лицом и подходит ближе, сокращая между ними расстояние. Настолько близко, что он чувствует, как сильно бьётся сердце девушки в грудной клетке.

– Немного.

Даниэль переплетает пальцы их рук, а другой обнимает девушку за талию и тянет к себе. Он легко целует её и тут же отстраняется, боясь ответной реакции Им. Она, немного погодя, широко улыбается и обнимает двумя руками парня за шею. Кан наклоняется к ней ещё ближе, поцелуй становится более уверенным. Его руки сжимают талию девушки, а ей абсолютно сносит крышу, когда Даниэль углубляет поцелуй.

Тучи заслонили небосвод, и единственным источником света является тусклый желтоватый свет от уличного фонаря. Парень подталкивает девушку к кирпичной стене, и она опирается о неё, даже через тонкое пальто ощущая неровную поверхность. Кан отстраняется и смотрит на девушку, прислоняясь своим лбом к её.

Им тяжело дышит и не открывает глаза; только крепче обнимает парня и теряется во времени. Секунды, минуты, часы – всё стирается, и в голове у Ханыль только бесконечность, которую она делит сейчас с парнем.

– Я пойду, – Даниэль еле шепчет, задевая губами мочку её уха. Девушка дёргается из-за горячего дыхания парня, и мурашки бегают по её коже.

– Останься со мной.

Парня не приходится долго уговаривать, потому что сразу же после первой просьбы он соглашается. И, подхватив девушку на руки, они заходят в дом.

Касания парня наполнены нежностью; он еле проводит кончиками пальцев по оголённой коже девушки, словно боится причинить ей боль. Ханыль поддаётся вперёд и просит парня не останавливаться. Ей так хочется провалиться в эту бездну, так хочется остановить время и побыть вместе с парнем. Когда Даниэль нависает сверху, то матрас прогибается под весом их тел.

– Пожалуйста, никуда не уходи, – умоляет девушка и тянет парня к себе. Даниэль отвечает девушке поцелуем, и она понимает всё без слов.

Он её не бросит.

***

Утро наступает для Ханыль лишь в десять утра, когда она просыпается от звонка телефона. Звонил Сону, оказывается, уже в третий раз, чтобы предупредить о том, что в понедельник важное совещание. И вообще непонятно, зачем он так сильно беспокоится о ней. Девушка поворачивается и тянет одеяло на себя, потому что стало немного прохладно.

Она видит голую спину Кана и усмехается, когда замечает торчащие волосы на голове. Им тянется к ним рукой и приглаживает к голове, но они остаются непослушными. Когда Ханыль задумала встать с кровати, то Даниэль повернулся и коснулся её спины кончиками пальцев.

– Может, ещё немного полежим? Не уходи, – тихо протянул последний слог Кан и, обвив свои руки вокруг её талии, уложил обратно на кровать, заботливо укрывая одеялом.

– Нужно вставать, Даниэль. Я хотела заглянуть сегодня к Джинхо, – парень вновь закрыл глаза, но на просьбы девушки её отпустить только сильнее прижимал к себе.

– Я хочу, чтобы сегодня ты отдохнула и побыла рядом со мной. Такое, как ты, может, не заметила, случается не часто, – Кан лёгкими касаниями губ покрывал поцелуями лицо девушки, а потом спустился ниже к её ключице.

Девушка начала смеяться и отталкивать парня от себя, потому что ей действительно нужно узнать, как живёт её подруга. Особенно хотелось бы разузнать про её жениха – правда ли будет свадьба или мать Джинхо снова расторгнет помолвку без серьёзный на это оснований. Но Даниэль был так упрям, что и сил не оставалось сопротивляться ему.

После его слов у Им в голове резко исчезли все планы и оставалось место только для очаровательного Кана, чьи поцелуи просто сводили с ума, и тусклом свете солнца, что всё равно приятно грел обнажённую кожу. Удивительно то, как всего несколько встреч привязали к парню так сильно, что уходить от него совершенно не хотелось.

Её новая слабость, о которой могут очень легко догадаться. Но она не может сейчас об этом думать. Только о том, как ей нравиться находиться в его объятиях.

Несмотря на полдень, туман сгущался сильнее с каждой минутой над городом, а после медленно опускался вниз, из-за чего крыш высотных домов уже не разглядеть. Кан грустно взглянул наверх, надеясь увидеть хоть маленький кусочек нежно-голубого неба, но видел только серую дымку. Он отвернулся и снова сел на стул, и напротив уже сидела Ханыль.

Настроение Даниэля заметно поднялось, как только Им улыбнулась ему и предложила съесть кексы. Кан долго смотрел на них и вспоминал о матери. И ведь он сказал, что поможет на выходных в ресторане.

– Давно ты живёшь одна? У тебя такой большой дом, – подметил Кан, оглядывая просторную кухню.

Им заметно помрачнела, однако продолжала улыбаться. Она сложила фантик от конфеты звёздочкой и продолжала сканировать её взглядом, сжимая пальцами блестящую обёртку.

– Это дом отца, но он переехал в Улсан. Его вторая жена захотела вернуться в родной город, и он послушался. Я его не видела уже больше четырёх лет, как закончила университет. Слава Богу, дом он переоформил на меня, но… – девушка выглянула в окно, а после перевела взгляд ниже, где была их общая семейная фотография, – иногда он слишком большой для меня одной, – Им смотрела в сторону, но Даниэлю показалось, что сейчас она словно в другом мире находится.

Девушка всегда была обижена на родителей и старшего брата за то, что они совсем не ценили отношения внутри их семьи. В большинстве случаев она винила в этом себя, но вовремя приходила в себя и понимала, что этого не избежать. Рано или поздно это всё равно бы случилось. Думается Ханыль, что вот так вот – порознь – всем легче.

Родителям не приходятся жить вместе, насильно заставляя себя ради детей. Брату не приходится постоянно притворятся, что ему есть дело до младшей сестры. А самой Им не нужно вечно оправдываться или чувствовать себя виноватой во всех семейных перепалках.

– Я своего отца не видел уже около десяти лет. Даже не знаю, жив ли он, – Кан пожал плечами, и Им вернулась в реальность.

– Так, получается, у тебя теперь только мама? – Даниэль кивнул и уже ожидал предсказуемой реакции, как и всегда, – жалость.

Но Ханыль только усмехнулась и как-то по-доброму взглянула на него. Она подпёрла подбородок ладонью, внезапно начиная находить всё новые факты из его жизни. С их помощью она легко складывала паззл в своей голове, и первое впечатление о нём и вовсе стёрлось.

Он не такой, как Юта. Глупо было предполагать, что стиль в одежде может говорить об их схожих характерах с японцем.

– Надо же, мы в этом похожи. Может, судьба? – с издёвкой произнесла Им.

Кан заметил, как на её глаза наворачиваются слёзы, но она настойчиво игнорирует своё душевное состояние и пытается взбодрить их обоих.

– Я прекрасно знаю, что люди не могут быть вечно вместе, да и было видно, что родители не особо любили друг друга, но меня всегда мучил вопрос… Случится ли подобное со мной? Смогу ли я справиться с этим? Придётся ли мне смирится с одиночеством?

– Депрессивно… Довольно-таки печально, знаешь ли.

– Я не хочу такой же жизни, как и у мамы, – Ханыль не выдержала внутреннего давления и слёзы вырвались наружу.

Она начала усмехаться над собой и своей слабостью, отворачивалась и вытирала их руками, но её маленькая истерика продолжалась. Им успокаивалась и через пару секунд снова начинала плакать. По ощущениям ей казалось, что она вернулась в подростковые годы, когда чувствовала весь этот холод между родителями. И как это пожирало её изнутри.

Ей, как ребёнку, хотелось верить в вечность. Но она оказалась так непостоянна, и была ли она вообще? Если ли вообще такое понятие, как «навсегда», или всё это лишь уловки сценаристов и писателей? Девушка знала, как познакомились её родители, но никто из них об этом никогда не говорил ей – она услышала от домработницы. Их лица выражали нежелание и даже отвращение.

А когда Ханыль спрашивала об их первой любви, то у отца на лице читалось нескрываемое счастье, а у мамы расцветала настоящая улыбка, которая была наполнена всей нежностью, что и словами не передать. Смотря на другие семьи, она открыто завидовала их счастью.

Они гуляли по паркам, ходили в кино, обедали в ресторанах – они были вместе и были этим довольны. Неужели, думала Ханыль, она не могла родиться у других людей, чтобы её семейный очаг не потерпел крах.

Анализируя всё это на протяжении многих лет, Ханыль поняла только недавно, что она, в принципе, очень скучает по родителям. Её семья не была идеальной, в итоге она вообще развалилась, но Им неимоверно счастлива, что именно она их дочь. Самое главное – они дали хорошее воспитание, достойное образование. Они не бросили её одну – это ведь главное, да?

Какими бы они ни были, они всё ещё родители.

И пока Ханыль пыталась самостоятельно успокоить себя и взять в руки, Кан лишь наблюдал. Он знал, что у него теперь есть только один самый родной человек – мама. Её нужно безмерно любить, защищать и уважать. Она может быть не права в спорах, но он знал, что должен обязательно согласиться и не перечить ей.

Долгое время он горел мечтой о том, чтобы найти отца и взглянуть ему в глаза, спросить, почему он ушёл и виноват ли в этом сам Даниэль. Но он так и не решился. Кан смирился с тем, что его семья неполная, но ему вполне хватает матери, которая посвятила ему всю жизнь.

– Это твоя жизнь, а не их. Не позволяй своим страхам руководить мыслями и сердцем, – Кан взял девушку за руку и мягко сжимал её в своих ладонях.

Сам парень удивился тому, что вообще говорит такие вещи вслух. Он заметно смутился, но то, как Ханыль изменилась в лице, сказало ему, что всё он сделал правильно. Ей нужно говорить такие вещи и приободрять, чтобы Им забывала о существующих проблемах.

Её щёки покрылись пунцовым цветом и она смущённо отвела глаза. Наконец, отметила про себя девушка, она может спросить у парня про его мать и про работу, потому что ей было очень любопытно узнать об этом.

– А кем работает твоя мама? – окончательно перестав плакать, Ханыль решилась заговорить.

– У мамы своя сеть кафе и кондитерских по городу. Я иногда помогаю ей, зачем-то отправляю свою зарплату. Хоть я и работаю старшим барменом, но уже давно горю мечтой о том, чтобы печь и помогать семейному бизнесу самостоятельно. Правда… Она говорит, что это слишком бесполезно – тратить время и силы на выпечку, когда я могу быть владельцем, – Ханыль вспомнила поход в это заведение, где встретила Кана, вместе с Минхёном.

– Было бы, на самом деле, неплохо, но ты не думал открыть отдельно кафе? – Даниэль отрицательно покачал головой.

– Я думал об этом, но так и не решился.

– Надеюсь, в будущем у тебя всё получится.

Ханыль кивнула и встала, чтобы ещё раз заварить чай и приготовить что-нибудь. Даниэль, к удивлению, вызвался помочь и даже предложил что-нибудь испечь, чтобы показать свои навыки девушке.

День был пасмурный, вечером начался сильный дождь и поднялся ветер, но в объятиях Даниэля, с горячим чаем и забавным фильмом всё превращалось в самый прекрасный выходной.

Было всё, о чём можно было бы только мечтать – цветущая любовь в душе и неимоверный уют в доме, в котором Ханыль чаще всего чувствовала колющее одиночество и тоску. Кан перебирал волосы девушки в своих руках и даже попытался заплести косу, но бросил эту затею после второй проваленной попытки.

Этот дом наполнился яркими цветами, которые привнесли вместе с собой горящий огонь, что согревал её холодную душу, надежду, которая проникла в её сердце. И долгожданное, огромное абсолютное счастье, длящееся в своём размеренном спокойствии до конца года и даже чуть больше.

***

Дата свадьбы неумолимо приближалась, а Чанёль до сих не мог поверить в то, что его отец говорил исключительно правду. Позднее это подтвердилось присланными на его личную почту доказательствами от адвоката. Странные ощущение: Пак сам отказался от своей семьи, поэтому ожидать подобного от отца было бы нормально. Но почему-то что-то гложет изнутри, и парень не знает, куда от этого деваться.

Авария, в которую попал Чанёль в тот день, не была серьёзной, но ему пришлось напрочь забыть про съёмки и подготовку к свадьбе на две недели, так как он застрял в больнице с лёгким сотрясением. В любой другой момент Пак бы незамедлительно направился к себе, но сейчас дом, когда-то принадлежавший ему одному, теперь был ещё и Джинхо. Туда перевозили её вещи, а спальня, которую он для неё выделил, уже полностью была готова для её переезда.

После того разговора с отцом захотелось даже вернуться домой. А вот разводиться после женитьбы хотелось всё меньше и меньше. Не из-за какой-то внезапно появившейся любви между ними – ни в коем случае. Чанёль если сказал – нет, значит так и будет всю жизнь. Он любить больше не хочет. Просто в нём играло что-то человечное, наверное. Он шёл на поводу у своих детских принципов, которые в нём воспитала мать.

– Если в твоих силах человеку помочь, то делай для него всё возможное. Не жди ничего в ответ, поступай на безвозмездной основе. И однажды ты обретёшь счастье в кругу честных и искренних людей.

Отдавать Джинхо в руки жестокой матери или женихов, что были ровесниками её отца, – совсем маразм. И Чанёль терпел их общие встречи, «свидания» для журналистов и репортёров – всё, что входило в его обязанности, как жениха, а после – мужа. Пак видел, что Джинхо тоже не рада подобной перспективе в лице Чанёля, но понимала, что это её неизбежное падение. И лучше упасть в реку, чем разбиться о камни и навеки остаться искалеченным.

Чанёль вздыхает и отвечает Чонину, что свадьба будет вечером. Начало церемонии в пять часов, а потом они должны изобразить счастливую пару и поехать с друзьями на вечеринку в клуб, где уже заранее всё забронировано менеджером модели. Пак садится на своей кровати и смотри вперёд – по традиции всех знаменитостей там висит его фотография. Она из самой первой фотосессии, и там парень выглядит слегка неловким, незрелым и не привыкшим к камерам. Но настоящий. Такой, как Пак на самом деле.