Текст книги "Спор на любовь (СИ)"

Мы с Тобиасом идём вместе по коридору в раздевалку. Урок ещё не закончился, но Эрик отпустил нас пораньше, так как ему самому куда-то надо идти. Уверена, что из одноклассников никто ничего не заподозрит. Им всё равно, все давно ушли уже.

– Надо же, какие люди! – говорит кто-то, приближаясь к нам с Тобиасом. Я поднимаю свой взгляд с балеток на обладателя голоса. Рут Киртни. Принесла нелёгкая.

– Что тебе нужно? – спрашивает Тобиас, когда девушка подходит к нам.

– Я просто хотела спросить у Трис, как он? – насмешливым тоном спрашивает она, переведя свои зелёные глаза на меня.

– В смысле?

– Ну, как он в постели?

Что это значит? Что Тобиас наврал мне, что у него никого не было. Но тогда как он мог с ней… гм… если даже целовал её с отвращением?

– Четыре, скажи ведь, что тебе понравилась наша последняя ночь?

Тобиас опускает взгляд в пол и молчит. Значит, это всё правда? Тогда зачем он мне врал? Зачем? Сказал бы всё, как есть, я бы поняла. Но сейчас это равносильно измене. Я чувствую, как мои глаза заполняются слезами, но ни одна из них не попадает на щёки. Я не буду плакать. Не сейчас, не при Рут. Иначе так она поймёт, что сломала меня, что она победила.

Не проронив не слова, я ухожу на первый этаж. С яростью затолкав пакет со спортивной формой в шкафчик, я снимаю куртку и крючка и со злостью надеваю её. Но куртка-то здесь причём? Не при чём, мне просто нужно выместить свою злость на чём-нибудь. Или на ком-нибудь.

– Что-то случилось? – на первый этаж спускается Зик и сразу подходит ко мне. Вот отличный вариант, на котором я могу сорваться.

– Дело в том, что я ненавижу твоего друга, – мой голос срывается на крик. И мне всё равно, что сейчас идёт урок. Я зла на весь белый свет. – Зачем я вообще пришла в эту школу? Зачем я вообще познакомилась со всеми вами? Я ненавижу вас всех, понятно? И передай своему Четыре, что я его ненавижу. Ненавижу! – кричу я, делая акцент на последнем слове.

Я надеваю шапку, которая лежит у меня в кармане и вылетаю из школы. Без эмоций и без слёз я иду домой. И только тогда, когда я захожу внутрь, я вспоминаю, что на моей голове была шапка Тобиаса. Я срываю её с себя и куда-то кидаю. Лишь бы не видеть то, что напоминает мне о нём. Я даже не хочу мысленно произносить его имя. Сняв с себя куртку и кинув её прямо на пол, я отправляю рюкзак куда-то туда, где лежит обувь. Будто робот, я поднимаюсь наверх, в свою комнату. Я вообще не имею понятия о том, как на мне оказался большой чёрный свитер. Немного посмотрев в окно, я выхожу из комнаты и спускаюсь вниз. На столе вибрирует телефон. Я пытаюсь успокоиться, чтобы нормально поговорить со звонящим и не выплеснуть на него свои эмоции. Вдруг мама звонит, а я буду грубой. Но человек, который мне звонит – Тобиас. Через несколько секунд я уже не вижу его имени из-за пелены слёз, застилающей мои глаза. Я отправляю телефон куда подальше, просто перекинув его через плечо. И только услышав глухой звук приземления его на пол, я плюхаюсь на диван и утыкаюсь лицом в подушку.

Всё то, что было у меня на душе, сейчас выливается в рыдание. Мои крики разносятся на весь дом. Если посмотреть на меня со стороны, то я буду выглядеть как чудовище, которое не плачет, а ревёт, истерически раскрыв рот. Вся та тяжесть, накопленная и за этот день, и за все предыдущие – всё сейчас выплёскивается на несчастную подушку: и слёзы, и слюни, и всё на свете.

Когда поток слёз прекращается, и я более-менее успокаиваюсь, то в полной апатии иду к зеркалу, чтобы оценить свой внешний вид. Под моими глазами красуются чёрные разводы, идущие до самого подбородка. Я расплетаю косичку, которую сама себе заплела ещё утром, и связываю волосы в высокий пучок. А потом иду к раковине и смываю косметику холодной водой. Хорошо, что мне не пришлось применять пенку для снятия макияжа, иначе за ней пришлось бы идти. Когда нужный результат был достигнут, я вытерла лицо полотенцем и пошла обратно в гостиную, к дивану и телевизору.

Я включаю телевизор и ложусь на диван, сворачиваясь клубочком. Мне так хочется закрыться от внешнего мира и его проблем, что я готова на всё. А на телевизоре в правом верхнем углу вижу название канала: FOX. Что же здесь идёт сейчас? Честно говоря, мне всё равно, потому что мне сейчас нужно зациклить своё внимание на чём-нибудь другом, кроме разговора с Рут. Я на минутку прикрываю глаза, как слышу звук заставки сериала. Сейчас идёт «Однажды в сказке». Ну хоть что-то хорошее за весь день. Я натягиваю рукав свитера на ладонь и кладу свою голову. Подушку класть не хочу, потому что она, во-первых, мокрая, а во-вторых, это уже не то.

Они что, все сговорились что ли? У Белоснежки с Принцем любовь, у Эммы с Крюком любовь, у Реджины с Робином любовь, у всех любовь, а у меня не любовь. Проклятие какое-то. Вставать с дивана и брать пульт только для того, чтобы переключить канал мне лень, поэтому буду смотреть серию. Но в сюжет я особо не втягиваюсь, потому что больше всего в моей голове присутствуют размышления о моём поступке и о поступке Тобиаса. Я до сих пор не могу понять, почему он сразу мне не сказал правду. Я бы поняла, да и в принципе, мне было бы как-то всё равно. Было и было. Прошлое остаётся в прошлом. Но, к сожалению, я так и не узнаю, что послужило причиной молчания. Может, он подумал, что я начну ревновать его к Рут? Сейчас прям.

Во время рекламной паузы я иду на кухню, чтобы взять из холодильника бутерброд, который я сама же себе и приготовила сегодня утром, но так и не съела. Кончики моих пальцем берёт приятный холод, исходящий от тарелки. Захлопнув дверцу холодильника, я на носках иду в гостиную. Однако что-то за входной дверью привлекает моё внимание. И так как на ней вставка из тёмного стекла, то я смогу видеть всё, что происходит на улице, но тот человек, который находится по ту сторону двери, меня видеть не сможет. Я подхожу к двери и выглядываю там неизвестный объект, который потревожил моё спокойствие.

Christina Perri – The Words

Однако то, что, а точнее, кого я вижу, заставляет меня прижаться к двери спиной и сползти вниз. Там Тобиас. Я оборачиваюсь, вставая с пола, и смотрю, что же он будет делать. Он подходит к самой двери и звонит в дверной звонок. Его звук сразу же разлетается по дому. Но я не буду ему открывать. Я не хочу с ним сейчас говорить. У меня нет никакого желания это делать. Я кладу свою руку на холодное стекло, повинуясь какому-то внезапному порыву, в надежде, что Тобиас положит свою руку примерно в то же место, где лежит моя. Но я не смогу почувствовать тепло его ладони через двойное стекло.

Будто опомнившись, я отдёргиваю руку от двери и ухожу обратно на диван смотреть телевизор. Но как бы я не старалась сконцентрироваться, мои глаза то и дело устремлялись на улицу. Я с аппетитом начинаю поедать свой бутерброд, как стук по стеклу отвлекает меня от этого, вынуждая сидеть с бутербродом, который мне лень вытащить изо рта. Я оставляю пустую тарелку на диване и с бутербродом снова иду к двери. Тобиас вешает на стекло самоклеящуюся записку. У него слишком мелкий почерк, поэтому мне придётся подойти ещё ближе, чтобы прочитать содержимое записки.

«Я знаю, что ты дома». Молодец, что знаешь. Только вот это тебе не поможет попасть ко мне. Фыркнув (если это вообще можно назвать фырканьем с забитым ртом), я иду обратно на диван. Теперь я устремляю свой взор на телевизор, лишь изредка поглядывая на ступеньки.

Не знаю, час прошёл, или два, но на улице уже темно. Я снова подхожу к двери, в надежде, что на улице никого нет. И правда, Тобиас ушёл домой. Рукой я нащупываю выключатель и нажимаю на него. Двор моего дома начинает освещаться фонарями. И на ступеньках возле дома я снова вижу Тобиаса. Он словно пробудился от сна, когда загорелся свет. А я быстро отхожу от двери и иду обратно на диван. Абсолютно нет никакого желания видеться с ним и разговаривать. Не сейчас.

По телевизору идёт какое-то ток-шоу, где две толстые тётки кричат друг на друга из-за чего-то. Я не обращаю на них никакого внимания, потому что мой взор прикован к Тобиасу. Похоже, не дождавшись того, что я открою дверь, он решил снова ждать, словно Хатико. Он сидит на холодном камне на морозе. Сколько времени он там сидит?

Наконец, когда моё сердце не выдерживает, я подрываюсь с дивана и иду открывать дверь. Я отворяю защёлку и толкаю дверь от себя.

– Не сиди на холодном полу, – говорю я, плечом прислоняясь к коробке двери, – а то застудишь ещё что-нибудь.

Тобиас сразу встаёт с пола и подходит ко мне. Его щёки красные, а ресницы покрылись едва заметным инеем. Сколько он просидел на холоде? И в этом виновата я.

Я захожу в комнату, а Тобиас идёт за мной. Я иду на кухню, чтобы приготовить ему горячий чай, чтобы он согрелся. Он заходит на кухню вместе со мной, только уже без куртки и шапки.

– Ты сразу мог мне об этом сказать? – спрашиваю я, скрестив руки на груди. – Зачем ты мне врал?

– Трис, я не врал тебе.

– А тогда почему Рут спросила тебя о том, понравилась ли тебе ваша последняя ночь?

– Она сказала это затем, чтобы поссорить нас. Разве ты не понимаешь? Она видела нас в машине в ту субботу.

Я молчу, опустив взгляд в пол. Почему я сразу до этого не додумалась? Рут ведь могла увидеть меня в машине с Тобиасом. Ну а потом, сказала это, чтобы разъединить меня с Тобиасом. Какая же я дура.

– Трис, я целовал Рут с отвращением. Даже нет, это она первая меня целовала. Скажи мне, как ты думаешь, хотел бы я провести свой первый раз с девушкой, которую я терпеть не могу?

И я снова молчу. Тобиас тоже замолкает. И только свист закипающего чайника нарушает эту тишину. Я завариваю чай и несу кружку с горячим напитком к Тобиасу. Он накрывает мои руки своими, и только потом забирает кружку.

– Ты идиотка, Трис, – бормочет он.

– Я знаю.

Я подхожу к нему сзади и обнимаю за талию, прислоняясь к его спине.

– Прости меня, – шепчу я, – что сразу не поняла, что к чему.

– Я сразу должен был послать её куда подальше.

– Я ещё на Зика ни за что накричала…

– Он мне всё передал. Не думаю, что и сейчас ты меня ненавидишь.

– Я люблю тебя, – внезапно для себя признаюсь я. Это не должно было звучать в такой обстановке, однако о сказанном я не жалею. – И прости ещё за то, что заставила так долго сидеть на морозе.

– Зато конфета не растаяла. Кстати! – Тобиас ставит кружку на тумбу и уходит куда-то в сторону входа. Он быстро возвращается, держа что-то в руках. – Это тебе, – парень протягивает мне шоколадную конфету.

Я раскрываю конфету и делю её на две части, большую из которых отдаю Тобиасу. Но он не берёт её в руки, а открывает свой рот, чтобы я покормила его. Я встаю на цыпочки и кладу уже начавшую таять конфету ему в рот. Тобиас перехватывает мою руку и подносит её к своим губам, а потом целует мои пальцы.

– Ты замечательно выглядишь, – говорит он, прожевав. А ведь я совсем забыла, что на голове у меня незатейливый пучок, а сама я не накрашена. И я очень рада, что Тобиасу я нравлюсь и такой. – Я ещё не уверен в своих чувствах, но кажется, я люблю тебя. Я немножко подожду и скажу точно.

– Давай найдём листок бумаги, – улыбаюсь я. – И ты составишь список.

– А если я уже уверен и просто не хочу тебя пугать?

– Я думала, ты знаешь меня лучше.

– Ладно. Тогда я люблю тебя.

Тобиас накрывает мои губы своими. Я зарываюсь рукой в его волосы, прижимая к себе. Он обнимает меня за талию, другая его рука блуждает сначала по спине, а потом он пальцами начинает перебирать мои волосы, заметно ослабляя пучок. И в этом поцелуе я всё вымещаю: и обиду на Тобиаса, и всю свою любовь к нему. И сейчас этот поцелуй имеет больше страстный оттенок, чем нежный. Я люблю его и с каждым поцелуем всё больше убеждаюсь в этом. А он любит меня.

– И не верь ей, – шепчет он, целуя меня в кончик носа и прижимая к своему плечу.

– Не буду. Обещаю, – в ответ шепчу я, улыбаясь.

До самой ночи мы смотрели с Тобиасом телевизор. Но я наслаждалась не тем, что идёт по телевизору, а близостью парня. Очень хорошо, что сегодняшний вечер, в отличие от вчерашнего, мы провели вместе. Он сейчас сидит на диване, одной рукой обнимая меня за плечи. Я лежу рядом с ним, положив свою голову на его плечо и руку на его живот.

Телевизор бубнит, мои глаза слипаются. Единственное, чего я хочу, так это пожелать Тобиасу спокойной ночи. Что я сейчас и делаю. Но от него нет никакого ответа. Я поднимаю голову и смотрю на него. Дыхание ровное, глаза закрыты. Он спит.

Я тянусь к пульту от телевизора, который находится в его правой руке. К счастью, я быстро его достаю и выключаю телевизор. Это ещё хорошо, что свет как на улице, так и в доме выключен. Я устраиваюсь поудобнее возле Тобиаса и, вдохнув его запах, засыпаю.

========== Глава 16 ==========

Andrew Britton, Jesse O’Mahoney, Matthew Robertson, Owen Lloyd – Tell Me This Is Love

Громкий звук звонящего телефона вынуждает меня открыть глаза. И я снова не выспалась. Я кидаю мимолётный взгляд на часы: 8:07. Я проспала школу. Чёрт. Сейчас у меня абсолютно нет желания готовить завтрак и собираться в школу. Я с силой бью себя по лбу и нехотя встаю с дивана, и иду к телефону. Мне звонит Кристина.

– Да, – я стараюсь сделать свой голос как можно бодрее, чтобы подруга не догадалась, что я только что проснулась.

– Ты сегодня в школу придёшь? – громко спрашивает девушка, заставляя отодвинуть телефон от уха. Она старается перекричать общий гул в классе.

– Нет. Мне плохо, и я решила остаться дома, – вру я, теперь уже делая голос такой, будто мне и вправду плохо.

– А Четыре там не с тобой решил остаться дома?

– Откуда я знаю, я его со вчерашнего дня не видела, – снова вру я, смотря на мирно посапывающего парня в двух метрах от меня.

– Ладно, выздоравливай, – подозрительным тоном говорит Кристина, завершая вызов. Не думаю, что она мне поверила, но перед учителями она меня отмажет. Надеюсь.

Я аккуратно кладу мобильник на журнальный столик, чтобы не разбудить Тобиаса и сама иду в ванную, чтобы принять душ. Свитер и брюки, в которых я была весь вчерашний день и всю ночь, до сих пор чистые и свежие, так что я надену их.

Закончив со всеми своими нуждами, я распускаю волосы, а потом собираю их в высокий хвост. Я выхожу из ванной и на носочках иду в гостиную. Но неожиданно для себя я становлюсь свидетелем телефонного разговора Тобиаса. Я становлюсь за углом, чтобы он меня не заметил.

– Да, мам, – сонным голосом отвечает он. – Трис заболела и за ней нужен уход. Родители? Они в командировке, я же говорил тебе. Я у неё останусь, ладно? Только ты отмажь меня перед классной. Всё, пока, – Тобиас улыбается неизвестности и убирает телефон в карман.

Я выхожу из своего укрытия и иду к нему.

– Я тоже сказала Кристине, что мне плохо стало. Но про тебя я ничего не говорила.

– И правильно, – улыбается он и целует меня. Я обнимаю его за шею и притягиваю к себе. Тобиас проникает своим языком в мой рот, вызывая новые, более приятные ощущения и огромное количество мурашек.

Он отпускает меня, да и то, для того, чтобы я приготовила нам завтрак. Сейчас почему-то я чувствую себя его женой, нежели девушкой.

Тобиас уходит в ванную, а я – на кухню. Мне лень что-либо сейчас готовить, поэтому я ищу в настенных шкафчиках лапшу быстрого приготовления. Быстро и вкусно. Я ставлю чайник на плиту. Потом достаю две глубоких тарелки и выкладываю содержимое двух пакетиков. Сверху посыпаю приправами, которые лежали в пакетике. Тем временем закипает чайник, и я заливаю лапшу горячей водой. Чтобы пар не вышел, я накрываю их двумя большими, но неглубокими тарелками.

Пока будет готовиться лапша, я заварю чай. На тумбе со вчерашнего вечера стоит кружка с уже холодным чаем, который я сама же заваривала для Тобиаса. Я выливаю жидкость в раковину и мою кружку. Насухо вытерев (не понимаю, зачем я это сделала), я раскрываю пакетик чёрного чая и снова ставлю чайник на плиту. Папа говорит, что чай нужно заливать кипятком, чтобы он лучше заварился.

Как только чайник снова закипает, я наливаю кипяток в кружки и по очереди макаю чайный пакетик, оставив его в кружке Тобиаса. Не знаю, любит ли он крепкий чай, или нет, но пока он у меня, будет пить крепкий.

– Чем это так вкусно пахнет? – спрашивает Тобиас, заходя на кухню.

С той же мимикой и движениями, что и на всяких популярных кулинарных шоу, я подхожу к тарелкам и с одной из них снимаю верхнюю тарелку, из под которой выходит пар, неся с собой запах быстроприготовляемой лапши.

– Радость моя, сама приготовила? – с улыбкой спрашивает он таким тоном, будто это какое-то достижение, которое я сделала впервые.

– Конечно же сама, – я стараюсь ответить ему таким же тоном. – Очень долго трудилась, в пять утра встала.

– Не правда. В пять утра ты спала рядом со мной.

– Ты специально просыпался в это время, чтобы посмотреть, сплю ли я?

– Ага.

Я убираю лишние тарелки в раковину и ставлю на стол кружки с чаем, а потом из ящика достаю две вилки. Я присаживаюсь на стул и принимаюсь за свой весьма сытный завтрак. Тобиас следует моему примеру, присаживаясь напротив меня. Мы едим в абсолютной тишине, которую лишь изредка нарушали звуки ударения вилки о поверхность тарелки.

Когда мы с Тобиасом покончили с едой, я отправилась прямиком к раковине мыть посуду, а Тобиас – к телевизору. Вымыв посуду, вытерев её насухо, убрав всё со стола, я иду к дивану.

– Встань, чего разлёгся? – возмущаюсь я, увидев, что Тобиас занял весь диван. – Я же заболела, мне отдых нужен.

– Вся твоя болезнь – моя выдумка, так что ты свободна, девочка.

– Я сейчас на тебя лягу, – угрожающим тоном произношу я, стараясь скрыть подступающий смех.

– Пожалуйста, – спокойно отвечает он, проводя руками вдоль своего тела.

Не думала, что он согласится. Я быстро отворачиваюсь, потирая горящие щёки. Сзади себя я слышу хихиканье Тобиаса. Вот же ж… Даже не знаю, какое слово здесь можно подобрать. Он – человек с пошлой фантазией, вот кто.

С улицы я слышу звук подъезжающей машины. Я бегу к окну, чтобы посмотреть, кто там приехал. Мама с папой. Я несусь к Тобиасу, который преспокойно смотрит какой-то боевик.

– Там мои родители приехали, – на одном дыхании выпаливаю я, – иди в мою комнату.

– Зачем? Ты ведь с моими родителями познакомилась!

– Если ты не забыл, то мы с тобой прогуливаем школу. И если мама узнает о том, что я это делаю на пару с тобой, то у нас обоих будет конец игры.

– Вот всё ты делаешь, чтобы меня с дивана прогнать! – недовольно ворчит Тобиас, по ступенькам поднимаясь на второй этаж. Думаю, он найдёт мою комнату.

Звук отмыкающегося замка заставляет меня напрячься. Что сейчас со мной будет? В дом влетает мама со счастливой улыбкой на лице. Но при виде меня она быстро исчезает.

– Беатрис? Что ты здесь делаешь?

– Утром мне было плохо, и я решила остаться, – оправдываюсь я, кусая щёку с внутренней стороны.

– Надеюсь, ты не больна, милая? – мама подходит ко мне и целует в лоб. Я обнимаю её и стискиваю в объятиях, потому что сильно соскучилась за ней. Она сначала немножко стоит оторопевшая, но потом сама обвивает свои руки вокруг моих плеч.

Вскоре приходит папа, неся в руках какие-то пакеты. Он удивлённо смотрит то на меня, то на маму, а потом прячет один из пакетов у себя за спиной. Я улыбаюсь ему и иду, чтобы обнять. Папа целует меня в щёку, потому что руки его заняты.

– Как Нью-Йорк? – спрашиваю я, помогая маме снять пальто. Я вешаю его на вешалку и замечаю, что на ней висит куртка Тобиаса. Ещё немного, и я могу спалиться.

– Боже мой, это просто прекрасный город! – восхищённо говорит мама. – Я очень хочу вернуться туда снова.

– А тебе, пап, понравился город?

– Очень, – с сарказмом отвечает он. – Твоя мать постоянно таскала меня по магазинам.

– А ты постоянно ворчал, – отвечает ему мама. Они такие же, какими и были до отъезда. Всё также ссорятся по пустякам. – Беатрис, а чья это куртка висит?

Я не знаю, что ей ответить. Ведь если я скажу, что это куртка Тобиаса, то мама меня сначала отругает за то, что я вожу незнакомых людей в дом, да ещё и скрываю от родителей. А потом мне дополнительно влетит за то, что я просто прогуливаю школу на пару с Тобиасом.

– Кого ты уже привела в наш дом?

Всё. Сейчас начнутся нотации. Я закатываю глаза и поворачиваю голову в сторону своей комнаты.

– Выходи.

По ступенькам спускается Тобиас, коротко кивнув моим родителям. Выражения их лиц постепенно меняются с растерянных на удивлённые.

– Здравствуйте, – тихо говорит он, подходя ко мне.

– Здравствуйте, молодой человек, – отвечает мама, подходя к нам. – Беатрис, этот юноша здесь с самого утра решил прогулять с тобой школу?

– Со вчерашнего вечера, – мямлю я, опуская взгляд в пол.

– Господи! – восклицает мама, хватая ртом воздух. – Что теперь о нас люди скажут?! Беатрис, я очень надеюсь на то, что меньше, чем через год вы не станете родителями.

– Мама! – её фраза сразу заставляет меня первой принять удар на себя. Я чувствую, как мои щёки краснеют. Ещё чуть-чуть и они сгорят. Бросаю мимолётный взгляд на Тобиаса, состояние которого не лучше, чем моё собственное: его щёки также залились краской, а глаза направлены на светло-коричневый паркет.

– Вспомни себя в её возрасте, – внезапно вмешивается папа, нарушая эту зловещую тишину. Взгляд мамы быстро переходит на него. Мы с Тобиасом облегчённо выдыхаем. Сейчас папа поведает нам о «криминальном прошлом» моей мамы. Обожаю такие моменты.

– Эндрю, молчи, – шипит мама, прожигая отца взглядом.

– Когда нам было по семнадцать-восемнадцать лет, мы с твоей матерью тоже ушли с уроков, чтобы прогуляться по Сан-Диего. Правда, мы потом выслушивали нотации сначала от её родителей, потом от моих. Ну а потом две эти силы объединились. Так что нет смысла ругать её, Натали. И парня тоже.

Я улыбаюсь своим цветным носкам, которые сейчас на моих ногах. Слегка приподняв голову, я смотрю на Тобиаса, который так же, как и я, улыбается.

– Хорошо, давайте забудем об этом, – сдаётся мама. – Беатрис, а чем ты кормила молодого человека?

– Тобиас, – поправляет её парень.

– Чем ты кормила Тобиаса?

Я долго смотрю на маму, придумывая различные варианты. Если я скажу, что готовила на завтрак лапшу быстрого приготовления, то ещё одной порции нотаций мне не избежать. А если я скажу неправду, например, что готовила яичницу или омлет, то мама поверит мне ровно на тот период времени, пока она не увидит в мусорном ведре две упаковки от этой самой лапши. Но лучше сказать правду сейчас, чтобы не получать наказания потом.

– Мы ели лапшу, – еле слышно бурчу я, отведя взгляд куда-то в сторону.

– Бог мой, Беатрис, ты ведь даже нормально не можешь парня накормить! – ну всё, сейчас мама вспомнит все мои неудачи, связанные с кулинарией. – Это ещё хорошо, что ты не приготовила ему тот самый салат, который ты пересолила. Или не накормила своим чудо-супом. Ой, всё, идите отсюда!

Опустив голову, я медленно поднимаюсь по ступенькам в свою комнату. Я слышу тихие шаги Тобиаса, он идёт за мной. Как только за ним закрывается дверь в мою комнату, я облегчённо выдыхаю, плюхаясь на кровать.

– Ты действительно так плохо готовишь? – спрашивает Тобиас, присаживаясь рядом со мной.

Я поднимаюсь на локтях и легонько смеюсь.

– Нет, просто родителям это не нравится. Но тебе же понравился сегодняшний завтрак?

– Понравился. Надеюсь, ты ещё как-нибудь приготовишь мне подобное.

– Вот учиться поедем, каждое утро будет такой прекрасный завтрак.

– С нетерпением жду этого времени!

– Не завидую я тебе, ох, не завидую.

– Почему? Потому что ты ужасно готовишь? – спрашивает Тобиас, будто не догадывается, что ему будет за этот вопрос.

– Что? – воплю я. – Ты же сказал, что я хорошо готовлю!

– Не всему верь, что я говорю, – смеётся он, хватая мою руку.

Я перекатываюсь на другой бок, показывая ему, что я обиделась.

– Что, опять не впустишь меня?

– Нет, я вчера тебя впустила. Так что терпи меня.

– Зачем мне терпеть, если я люблю тебя?

Тобиас берёт меня за плечо и поворачивает на спину. Он нависает надо мной, рассматривая моё лицо. Я смотрю в его глаза, в отражении которых я вижу саму себя. Недолго думая, Тобиас немного наклоняется и касается моих губ своими. От удовольствия я даже закрываю глаза. Ведь именно так мы лучше чувствуем всё прекрасное.

Всё, что мне сейчас нужно – чтобы родители не зашли в комнату. Иначе моя мама точно решит, что я хочу сделать её бабушкой. А таких проблем мне не надо, спасибо.

Поцелуй Тобиаса такой же сладкий и тягучий, как мёд. Его слегка колючий подбородок колет мой, но какие здесь могут быть неудобства, когда тебя целует любимый человек?

Я слышу шаги, которые доносятся по ту сторону двери. Я резко открываю глаза и хлопаю Тобиаса по спине. Я вскакиваю с кровати и несусь к книжному шкафу, чтобы взять две книги. Всё равно, какие, но лишь бы отвести от нас все подозрения. Одну из них я кидаю Тобиасу, который сидит на кровати. А потом я сама туда же сажусь, открыв свою книгу на первой попавшейся странице и сделав самое умное лицо, на которое я только способна.

– Трис, что за чушь ты мне дала? – спрашивает Тобиас, передавая мне свою книгу.

– Какой-то любовный роман. На вот, возьми лучше книгу о квантовой физике.

– Что у тебя делает квантовая физика?

– Без понятия, – я пожимаю плечами.

В мою комнату заглядывает мама. Улыбка растёт на её лице, когда она видит, что мы с Тобиасом книги читаем, а не занимаемся чем-то таким, что маме очень не по душе.

– Беатрис, можно тебя на минутку? – мягким голосом спрашивает она.

Я кладу книгу на кровать и бросив мимолётный взгляд на Тобиаса, выхожу из комнаты. Не знаю, о чём со мной сейчас будет говорить мама, но очень надеюсь, что не о том, что в моём возрасте рано думать о мальчиках.

– Этот парень, Тобиас… Кто его родители? А то мы познакомились в неловкой обстановке.

– Его мать, Эвелин Итон работает с тобой.

– Эвелин? Всё, дальше можешь не рассказывать, – смеётся она. – Кстати, этот мальчик мне нравится. Только я надеюсь, что вы не будете заниматься чем-нибудь, из ряда вон выходящим.

– Мам, – мои щёки снова наливаются краской, снова вызывая улыбку на лице мамы.

Она спускается вниз, где папа разбирает покупки, а я возвращаюсь в свою комнату.

– Ты понравился моим родителям, – радостно говорю я, убирая книгу из рук Тобиаса.

– Это очень хорошо, – он заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо. Он обнимает меня за талию и валит на кровать, следом ложась рядом со мной.

Я подношу руку к его щеке, колючей и такой тёплой. Он улыбается, и на его щеках образуются ямочки, в которые я тут же спешу положить кончик пальца. Его рука лежит на моей талии, согревая всё тело, а моя рука лежит на его щеке. Я сосредотачиваюсь на его улыбке, и сама того не замечая, проваливаюсь в сон.

*