Текст книги "Берег и море (СИ)"

Автор книги: nastiel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Ты говоришь прямо как сама Кора, – подмечаю я.

Киллиан пожимает плечами.

– Я говорю, что думаю, – произносит он, а потом добавляет: – К тому же, если ты хочешь спасти своего друга, без Коры тебе не обойтись.

Его чёлка сползает на лоб, придавая пирату слегка умиротворённый вид.

– Что ты имеешь в виду?

– У Реджины его сердце, – Киллиан трясёт фляжку, проверяя содержимое. Большинство рома вылилось в песок, когда мужчине стало плохо. – Она в любой момент может забрать его жизнь или использовать его в своих целях.

Я беру фляжку из рук Киллиана, но не отпиваю, а лишь вкручиваю пробку в горлышко.

– Ты думаешь, Кора захочет помочь мне вывести Реджину на чистую воду?

Киллиан зачерпывает в ладонь немного песка и пропускает его сквозь пальцы.

– Она только и ждёт того, чтобы ты пришла.

Киллиан не смотрит на меня. Он рисует что-то указательным пальцем на песке. Странно, насколько человек может вмиг измениться. Между тем Капитаном Крюком, который стоял на причале чуть позади Коры и криво ухмылялся, и Киллианом, который сидит сейчас рядом со мной и наблюдает за тем, как солнце уходит за горизонт, пролегает огромная пропасть.

Но я не дура. Я понимаю, что у Киллиана были причины на то, чтобы попасть в Сторибрук, и это точно не помощь Коре.

Я помню историю Капитана Крюка – помню последние строчки перед тем, как глава заканчивается: «Даже демона можно убить, если найти способ».

– Ты нашёл в Нетландии то, что искал? – интересуюсь я.

Кажется, Киллиана мой вопрос застаёт врасплох. Он наконец переводит свои кристально чистые голубые глаза на меня.

– Ведь ты искал способ убить Румпельштильцхена, да?

Киллиан кивает коротко и практически незаметно.

– Убить Тёмного не так-то просто, – произносит он.

– Кора говорила, что я смогу, когда научусь обращаться с магией.

– Если она так сказала, значит это правда.

– Она хочет, чтобы я убила его, да?

В глазах Киллиана не страх, но что-то другое, как если бы я сказала лишнего, а он попытался бы мне одним взглядом на это намекнуть.

– Красавица, – выдыхает он устало, – слишком много вопросов. Кора не особо посвящает меня в свои планы, но могу сказать с уверенностью, что убийство Крокодила твоими руками в них не входит. Это моя забота.

Когда за спиной раздаётся звонкий кашель, Киллиан дёргается, отодвигаясь от меня подальше. Теперь он больше сидит на песке, чем на собственном плаще. Я оборачиваюсь и вижу Кору. Как она узнала, где нас искать? Неужели, Киллиан сказал?

– Милая, – сладко произносит она. Взгляд её маленьких чёрных глаз скользит по моему лицу. – Слышала о твоём друге. Мне очень жаль.

Мне не надо долго думать, чтобы догадаться, от кого именно она слышала. Крюк: ты её сообщник или шестёрка?

– Всё ещё злишься на меня? – спрашивает она, когда её предыдущая реплика остаётся без ответа.

– А у меня есть повод на тебя злиться? – я притворно удивляюсь, вскидываю брови и еле сдерживаюсь, чтобы не всплеснуть руками.

В ответ она почти незаметно качает головой.

– Я не надеюсь на то, что ты поймёшь и примешь мои мотивы.

Я встаю, отряхиваю штаны и упираю кулаки в бока, пытаясь казаться увереннее.

– Почему ты исчезла тогда, в лесу? Почему ты бросила нас?

Я говорю не меня, а нас – специально, чтобы Кора поняла: из-за неё в самом эпицентре магического вулкана оказались двое.

– Для твоего же блага, – она не отмечает Крюка, и даже не смотрит на него, словно мужчина сейчас вовсе не сидит буквально в шаге от неё. – Знаю, как странно и смешно это звучит, но ты, моя милая, даже не представляешь, на что способна. Я могла бы остаться и помочь тебе, но я выбрала другой путь: более сложный и опасный. Я позволила тебе самой решить проблему. И ты превосходно справилась, моя умница!

Я не должна принимать её сомнительную похвалу слишком близко к сердцу, но мною никто и никогда раньше не гордился. Поэтому я опускаю голову под ноги в попытке скрыть улыбку.

– Но я бы не ушла, если бы не была в тебе уверена, – продолжает Кора. – И, как видишь, я не ошиблась.

Я пожимаю плечами, мол, как скажешь. Кора неуклюже шагает по песку из-за вязнущий каблуков, осторожно кладёт мне ладонь на плечо и слегка сжимает.

– Реджина поступила неправильно, и я не буду оправдывать её. Но позволь мне попробовать показать тебе, что значит настоящая семья.

Слышу, как Крюк встаёт с места, поднимает свой плащ и энергично встряхивает его. Кора ждёт моего ответа, но я не знаю, что сказать. Она уже обманула меня, чего ей стоит это повторить?

– Люди здесь меня ненавидят. Мы не сможем жить нормальной жизнью, пока они считают меня разрушителем, – проговариваю я.

– Тебе не нужно чужое одобрение, чтобы быть счастливой, милая, – Кора обнимает меня за плечи. – Я знаю другой способ.

Я отстраняюсь от неё. Кора продолжает держать меня на вытянутых руках.

– Какой ещё способ? – недоверчиво спрашиваю я.

Хотя я заранее знаю ответ. Знаю и, что самое страшное, он совершенно меня не смущает.

– Тот, который покажет тебе, что злодеи не всегда заканчиваю плохо.

Больше она ничего не говорит. В воздухе повисает её немое предложение подумать над сказанными словами.

Кора наконец обращает внимание на Крюка. Она подходит и хватает его за руку, но он тут же её отдёргивает. Тогда Кора просто взмахивает обеими руками и исчезает вместе с Киллианом в фиолетовом дыме.

Один взгляд вниз, и я вижу фляжку, оставленную Крюком. Наклоняюсь, чтобы поднять её, и замечаю на песке то, что мужчина вырисовывал, так старательно от меня скрывая.

«Не верь». И что это должно значить?

***

Я возвращаюсь в лофт Белоснежки и Прекрасного Принца ближе к ночи. После того, как Крюк и Кора исчезли, я решила прогуляться вдоль пляжа и подумать обо всём, что было сказано. И, что более важно, обо всём, что сказано не было.

Поднимаюсь на нужный этаж, но замираю, не доведя руку до двери. Она так и висит в воздухе со сжатыми в кулак пальцами, пока я вслушиваюсь в тихие разговоры за стеной. Меня нет, и они могут выдохнуть и поговорить по душам.

Как только я открою дверь, они тут же подожмут губы и разбредутся по своим делам, продолжая переглядываться.

Мне это не нужно. Мне не нужна жалость.

– Миллс.

Я вздрагиваю и поворачиваюсь на пятках.

– И снова здравствуй, – говорит Киллиан.

– Что ты тут делаешь? – я понижаю голос.

Если мне слышны разговоры из лофта, то им наверняка тоже будет слышен наш.

– Пришёл за фляжкой. Ты же подобрала её, верно?

Я киваю. Киллиан приподнимает бровь и чуть опускает подбородок. Я понимаю – не во фляжке дело, а в том странном сообщении.

Протягиваю Киллиану его вещицу. Но он не её берёт, а меня за кисть и притягивает к себе.

– Почему я не должна тебе в … – начинаю я, но умолкаю, когда лицо Крюка оказывается неприлично близко к моему.

В голубых глазах – и желание, и смятение. Наверное, они – отражение моих собственных.

– Шшш, – он на мгновение прикладывает два пальца к своим губам.

– Киллиан … – шепчу я.

– Только не говори мне, что это будет нашей ошибкой …

Его дыхание пахнет жареной курицей. Губы так близко к моим, что реши я немного приоткрыть рот, они тут же впечатаются в его. И в моём воображении это настолько правильно, что я почти закрываю глаза и почти поддаюсь вперёд.

Почти – потому что вовремя себя останавливаю. И поджимаю губы.

Киллиан тут же делает шаг назад от меня. Теперь лазурь его глаз отливает разочарованием.

– Тебе стоило сразу сказать, что я тебе не нравлюсь, красавица, – разочаровано ухмыляется Киллиан. Его улыбка такая же фальшивая, как и мой отказ.

Крюк томно приопускает ресницы и улыбается. Неужели, эмоции на моём лице слишком ярко описывают всё внутреннее смятение?

– Но я нравлюсь тебе, – буквально мурлычет он.

Я качаю головой.

– Нет.

Тогда Киллиан снова приближается. В этот раз он проводит пальцами по моей скуле, спускается к шее и зажимает в кулаке мягкую ткань моей кофты.

– Докажи, – требует он. – Оттолкни меня. Скажи, чтобы уходил.

Меня душит его самоуверенность. Она сковывается вокруг моего горла жёстким кольцом и давит, заставляя разомкнуть губы для вдоха негодования.

Но Киллиан воспринимает это за знак. Он целует меня настойчиво, буквально требуя моей ответной реакции. Его губы мягкие и слегка обветренные. Его щетина приятно колет кожу. Я позволяю себе положить обе руки ему на грудь, словно действительно собираюсь его оттолкнуть, но вместо этого провожу ладонями вверх, перебирая расстёгнутые пуговицы на его рубашке, ощущая мягкие волосы на его груди и прохладную цепочку звенящей подвески.

Ничто и никогда не было таким правильным и идеальным, как его тело рядом с моим, его губы на моих, его ладонь, перестающая сжимать мою кофту и вместо этого скользящая по моей талии вниз к поясу на джинсах.

И когда я хочу отстраниться, чтобы снова начать дышать, в голове что-то щёлкает. Я широко распахиваю глаза, словно всё время до этого была слепа.

Словно по заказу, всё непонятное приобретает смысл.

– О Боже, – произношу прямо в губы Киллиану. – Боже!

– Я знаю, красавица, – самодовольно улыбается Киллиан и снова тянется ко мне, чтобы возобновить поцелуй.

Я отклоняюсь и накрываю ладонью его губы.

– Нет, – Киллиан сдвигает брови к переносице. – Я поняла. Это тетива моего лука!

– О чём ты говоришь? – бубнит мне в руку Киллиан.

– Звук, не дающий мне спать и появляющийся так же неожиданно, как и исчезающий. Тетива издаёт этот звук, когда отпускаешь стрелу!

– Миллс? – во взгляде Киллиана читается беспокойство. Он кладёт ладонь мне на лицо. – О чём ты говоришь?

– Мне нужно найти мой лук. Он поможет мне контролировать магию, – я концентрирую взгляд на глазах Киллиана, но всё равно смотрю словно сквозь него. – Он забирает её часть на себя, облегчая мою работу.

– Лук, – повторяет Киллиан и коротко кивает.

Будто бы он знает, где искать.

Комментарий к 6

http://vk.com/ughnastiel

========== 7 ==========

На следующий день я просыпаюсь от того, что кто-то с силой толкает меня в плечо. Лениво открываю глаза. Надо мной, сидя на коленках, склоняется Руби. Я тут же резко сажусь на матрасе и обнимаю подругу, которую, кажется, не видела уже целую вечность.

– Руби, что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, отстраняясь.

– Мэри Маргарет рассказала мне о луке, – отвечает Руби.

Я перевожу взгляд на настенные часы. Без пятнадцати восемь утра.

– Бабушка тебя убьёт за то, что ты сбежала с работы. А потом ещё и меня, когда узнает, куда именно ты сбежала.

Руби встаёт на ноги, отдёргивает короткую красную юбку и скрещивает руки на груди.

– Мне всё равно. Ты моя подруга, а друзья не бросают друг друга даже тогда, когда один из них оказывается …

– Врагом народа? – договариваю я.

– Ты же не перестала общаться со мной после того, как узнала, что я оборотень, – продолжает напирать Руби. Это правда лишь отчасти – сначала, когда Генри пытался меня в этом убедить, я просто не верила. А затем, когда всё оказалось правдой, на меня посыпались проблемы похуже. – Я здесь, чтобы помочь. Кажется, я знаю, где может находиться твоё оружие.

Из-за упоминания последнего моё сердце начинает биться чаще.

– Где?

– В единственном месте в Сторибруке, где хранятся волшебные вещи из нашей прошлой жизни, – Руби замолкает, словно добавляя драматичности своим словам, и так играющим мне на нервах, а потом добавляет: – В лавке мистера Голда.

Не произнося больше ни слова, Руби заставляет меня окончательно подняться, одеться и выйти на улицу. Начало рабочего дня и, что и ожидалось, слишком много людей. Все взгляды тут же останавливаются на мне: едкие, прищуренные, недоверчивые – они пытаются высверлить во мне дыры, сделать так, чтобы мне стало стыдно за себя. Но я не вжимаю голову в плечи и не опускаю голову вниз, чтобы скрыть лицо за волосами. Пусть смотрят – плевать.

А если попробуют тронуть – не побоюсь применить ту самую силу, из-за которой они на взводе.

– И что, мы просто придём к Голду и попросим вернуть то, что когда-то принадлежало мне? – спрашиваю я.

Мы тормозим перед проезжей частью, чтобы пропустить несколько легковых автомобилей.

– Ты с ним знакома? – Руби кладёт руку мне на спину, подталкивая вперёд, ближе к небольшому зданию с вывеской «Мистер Голд. Ростовщик и продавец антиквариата». – Он ничего не отдаёт задаром: либо сделка, либо если ему самому есть от этого какая-то выгода.

– Замечательно, – подмечаю я. – Вот только мне нечего предложить ему взамен.

– А кто сказал, что мы будем заключать сделку? – Руби замирает с рукой, занесённой над дверной ручкой. – Есть более интересный способ.

Я ни разу не была в лавке Голда. И сейчас это относительно небольшое и плохо освещённое помещение, заставленное старинными вещицами, картинами, статуэтками и оружием, кажется мне чем-то тайным и запретным, куда нельзя являться без приглашения.

Мистера Голда внутри нет. Вместо него нас встречает Белль. У неё такое же заговорщицкое выражение лица, как и у Руби.

– Лу! – восклицает Белль и обнимает меня за плечи.

От неё пахнет пылью, но это не тот неприятный запах, который забирается в ноздри и щекочет их до тех пор, пока ты не заводишься в беспрерывном чиханье. Этот запах приятен и отдаёт пергаментом и печатной краской.

Наверное, так пахнет в библиотеке.

– И я рада тебя видеть, – произношу я.

– Как тебе удалось выгнать отсюда Голда? – интересуется Руби.

Она берёт в руки старинную вазу с изображением цветов, птиц и солнца. Та выглядит слишком хрупкой для того, чтобы крепко сжимать её даже такими худыми пальцами, как у Руби.

– Мне и не пришлось, – отвечает Белль. Она резко поворачивается на месте, так, что её каштановые волосы, собранные в низкий хвост, перелетают с плеча за спину. – Румпель сам ушёл. Сказал, что у него есть важные дела.

– Важные дела? – переспрашиваю я.

Руби со звоном ставит вазу на место. Я морщусь, когда кажется, что та вот-вот рассыплется на осколки.

– Он не сказал, какие, если ты об этом. Но время у нас есть, хоть я и не знаю, сколько конкретно.

– Поэтому предлагаю не медлить больше с поисками! – воодушевлённо подмечает Руби.

Лавка только на первый взгляд кажется маленькой. Теперь, когда спустя пятнадцать минут нам так и не удалось найти мои лук и стрелы, я понимаю, что она намного больше своего фактического размера. Предметы здесь выстраиваются в несколько рядов, затрудняя поиски, да и к тому же, некоторые из них выглядят угрожающе.

– Как думаете, что это? – я демонстрирую Руби и Белль шкатулку в виде чёрной пирамиды с позолоченными гранями.

– Наверняка что-то волшебное, – отвечает Белль.

– Ага, и с вероятностью в сто процентов что-то смертельно опасное, – подмечает Руби.

Белль одаривает её недовольным взглядом. Сказать, что в лавке Голда есть что-то злое, это равносильно тому, чтобы назвать самого Голда злым. Для Белль это непозволительная роскошь – она единственный человек во всех мирах, который не считает Румпельштильцхена чудовищем.

– Твой этот лук, он выглядит как-то по-особенному? – интересуется Белль.

Она указывает пальцем на мечи и арбалеты, скрытые за стеклянной дверцей массивного деревянного шкафа. Я отрицательно мотаю головой.

– Он самый обычный, разве что волшебный, – я провожу ладонью по фигурной раме одной из картин, висящий на стене. – Как и всё вокруг.

– Насколько он … волшебный? – уточняет Белль. Я пристально разглядываю огромный макет корабля за её спиной. – В смысле, насколько сильна магия, находящаяся с нём?

– Не знаю, – с невозмутимым лицом вру я.

В книге Генри ничего не сказано о способности лука не оставлять свою жертву в живых. А упоминать об этом самой не в моих интересах: меня итак считают изгоем в этом городе. Узнай они о том, что я создала оружие, способное убить любого, меня бы тут же отправили за черту.

– Я спрашиваю, потому что особо сильные предметы Румпель хранит в специальных тайниках, – Белль внимательно рассматривает содержимое полок.

– В таком случае, на поиски у нас может уйти целая вечность, – подмечает Руби. – И это при том, что Голд должен скоро вернуться.

– Может, есть какое-нибудь поисковое заклинание? – я беру с подставки какую-то деревянную палочку длиной чуть короче предплечья и вглядываюсь в резные узоры на одном из её концов.

– Насчёт заклинаний – это тебе к Реджине, – отвечает Руби.

Я стараюсь пропустить её слова мимо ушей, но пальцы сами автоматически сжимаются в кулаки. Белль выхватывает палочку из моих рук, уверяя в том, что лучше не трогать ничего, что не имеет определённого назначения.

– Как твои отношения с новой семьёй, кстати? – не унимается Руби.

Я люблю её, она моя хорошая подруга, но сейчас мне хочется нагрубить ей, сказать, что это не её ума дело. Я почти поворачиваюсь к ней и произношу вслух всё, что собралось на кончике языка, но ловлю своё отражение в круглом зеркале на подставке, покрытой изумрудными камнями.

Это не я. Моя челюсть никогда не была такой напряжённой, губы такими поджатыми, а морщины на лбу такими глубокими.

А взгляд … Сейчас я уверена, что таким взглядом можно убить.

Чья-то рука ложится мне на плечо.

– Лу, ты чего? – спрашивает Белль.

Я трясу головой в попытке расслабить все мышцы на лице. У Белль в руках деревянная коробка, под завязку набитая маленькими колбами с разноцветным содержимым. Одна из них издаёт такой яркий блеск, что поначалу мне кажется, будто что-то попало в глаза. Мне приходится проморгаться, прежде чем понять, что дело действительно в содержимом колбы – тёмно-сером светящемся пепле.

– Что это? – щурясь, спрашиваю я.

– Ты о чём? – удивлённо переспрашивает Белль.

– Об этом, – я вытаскиваю колбу из коробки. – Что это?

Руби подходит к нам, берёт из моей руки колбу и с интересов вертит её, наблюдая за тем, как песчаное содержимое бьётся внутри стеклянной тары.

– Выглядит как сушёный майоран, – подмечает Руби.

– Не думаю, что Румпель хранит среди волшебных артефактов приправы для еды, – отвечает Белль с улыбкой.

Она хочет забрать у Руби колбу обратно, когда я сама выхватываю её и устраиваю на обеих ладонях, как на блюдце.

– Но почему она светится?

Чем дольше я смотрю на колбу, тем ярче становится блеск, словно в моих руках кусочек солнца, усыпанного пыльцой феи.

– О чём ты говоришь, Лу? – в голосе Руби явное беспокойство.

Зато Белль подскакивает на месте от неожиданного воодушевления. Она пихает в руки Руби ящик с остальными колбами, откупоривает ту, что лежит у меня, высыпает немного себе на ладонь и резко выдувает весь воздух из лёгких, позволяя пыли покрыть моё лицо.

– Что ты де … – говорю я, но вдруг глаза начинает так сильно жечь, что у меня хватает сил лишь на то, чтобы шикнуть самой себе.

Я принимаюсь с силой тереть их кулаками.

– Наклейка на колбе, – доносится до меня голос Белль. – На ней изображены перекрещенные стрелы. И ещё свечение, которое ты видишь … Вероятно, этот пепел – всё, что осталось от твоих стрел. Но он всё ещё волшебный. И должен быть связан с тобой и луком.

– Вероятно? – переспрашиваю я. – Вероятно?

Теперь глаза болят от того, что я переусердствовала с растиранием.

– Прости, – виновато произносит Белль.

Я убираю руки от лица и открываю глаза. Всё вокруг почему-то видится мне в чёрно-белом цвете, как в старом кино. Платье Белль больше не синее, а губы Руби не красные. Даже мои собственные кроссовки из зелёных превратились в серые.

– Кажется, я ослепла, – заключаю я.

Руби подходит ближе и машет рукой перед моим лицом.

– Ты ничего не видишь?

Я перехватываю её за кисть, когда она тянется, чтобы щёлкнуть меня по лбу.

– Нет, не так. Теперь всё вокруг бесцветное, и …

Мои щёки мокрые от слёз, пытающихся вымыть пепел прочь, а глаза всё ещё щиплет, но я точно уверена, что вижу: точно так же, как меньше минуты назад светилась колба с пеплом, сейчас светится небольшой участок паркета практически у нас под ногами. Я, не сводя с него взгляд, обхожу Белль, опускаюсь на колени и принимаюсь стучать по деревяшкам в поисках характерного звука, обозначающего возможное полое пространство между паркетом и фундаментом.

– Здесь что-то есть, – говорю я, отвечая на возможный вопрос, возникший у Белль и Руби.

Я нахожу нужную деревяшку и пытаюсь подцепить её пальцами. Не с первого раза, но мне удаётся. Там, среди пыли и песка, нет ничего особенного, кроме круглой пластиковой кнопки.

– Кнопка? – Руби склоняется над полом. Её длинные волосы заслоняют мне обзор. – И как это нам поможет?

– Понятия не имею, – пожимаю плечами. – Думаю, узнаем ответ, если …

Руби жмёт на кнопку раньше, чем я успеваю договорить. Непроизвольно я готовлюсь к чему-то неожиданному и обязательно громкому, вроде сигнализации, или решёток, вырастающих на окнах и замуровывающих нас внутри. Но вместо этого что-то тихонько щёлкает.

Я оглядываюсь по сторонам, но не замечаю ничего нового.

– Что-то изменилось? – интересуется Руби.

– Кажется, нет, – отвечает Белль.

– И я всё ещё вижу всё в оттенках от белого до чёрного, – подмечаю я.

Белль разворачивается на каблуках и выходит обратно в прихожую комнату лавки, а когда возвращается спустя несколько секунд, выглядит так, словно призрака увидела.

– Там, – только и произносит она, махнув себе за спину.

Я встаю с колен и следую за подругами. Сразу понимаю, что так удивило Белль. Выдвижная полка появилась из-за прилавка прямо под кассовым аппаратом. Обшитая тканью, напоминающей бархат (сложно сказать, какого цвета, но для меня – чёрного), она выглядит до странности вычурно и дорого и почему-то немного устрашающе.

Возможно потому, что чтобы её найти, нужно было провернуть странную операцию с пеплом и кнопкой?

– Это он? – спрашивает Руби.

Я подхожу ближе и внимательно всматриваюсь в единственный предмет, скрытый в этом бархате. Деревянный лук, выполненный вручную, выглядит слишком просто на фоне остальных вещей в лавке Голда.

Дерево грубой обработки, тетива, скрученная из волокон льна.

– Он, – киваю я и наконец беру его в руки.

Окружающие предметы снова приобретают краски. И первое, что бросается в глаза – алые пятна крови на светлом дереве.

– Надо поторопиться, Румпель может вернуться в любое время, – говорил Белль.

Но я не могу сдвинуться с места. Лишь продолжаю смотреть на лук в своих руках, и в моём воображении эти маленькие капли крови превращаются в реки, стекающие по пальцам к локтю и падающие на пол мне под ноги.

Чужая кровь, так хладнокровно пролитая моими руками.

– Лу, ты идёшь?

Я вздрагиваю. Полка уже уехала обратно. Видимо, Белль повторно нажала на ту секретную кнопку. Руби повторяет свой вопрос. Я прочищаю горло:

– Да, – я скребу ногтем засохшую кровь. – Идём.

***

Я кладу лук на кухонный стол перед Мэри Маргарет, Дэвидом и Эммой. Они склоняются ближе со странными выражениями лиц, словно ожидали увидеть что-то внушительнее куска деревяшки.

– И это та самая вещь, которая несколько ночей подряд звала тебя? – Эмма изображает кавычки на слове «звала».

Я киваю.

– Он даже на оружие-то не похож, – подаёт голос Дэвид. – Словно игрушечный.

– Поверь мне, этот лук не так безобиден, каким кажется на первый взгляд, – отвечаю я.

Мне удалось стереть те самые пятна крови с поверхности, но взгляд всё равно продолжает цепляться за те места, где они были.

– Значит, он волшебный? – Мэри Маргарет берёт его в руки и подносит ближе к лицу.

Я задерживаю дыхание. Знаю, что лук не принесёт ей вреда без стрел и моего управления, но всё равно почему-то чувствую волнение.

– Что-то вроде.

– И в чём же его сила? – спрашивает Эмма. – Он всегда попадает в цель?

Я не отвечаю. Есть тайны, которые не должны стать явью. Мэри Маргарет кладёт лук обратно на стол. Дэвид хмурит брови, и глубокая складка, пересекающая его лоб, говорит мне о явных противоречиях, заполняющих его голову. Эмма не сводит с меня взгляд – всё ещё ждёт ответа.

– Ну да, можно и так сказать, – произношу я.

– Интересно, почему Румпельштильцхен сохранил лук, а стрелы уничтожил? – подмечает Дэвид.

Я закусываю губу.

– Без стрел магия лука не так сильна. Будучи Тёмным, он должен был об этом знать. Возможно, таким образом он перестраховался?

– Румпельштильцхен? – уточняет Эмма, словно не расслышав мои слова. – Не думаю, что он вообще чего-то боится. Тем более – без обид – девчонки с волшебным луком.

– Согласен с Эммой, – Дэвид сужает глаза. – Он слишком могущественен, чтобы …

– Я знаю, – перебиваю его я. – Да вот только Кора сказала, что я, если хорошенько постараюсь, смогу даже ему надрать задницу.

Мэри Маргарет, Дэвид и Эмма переглядываются. Такие взгляды обычно говорят что-то вроде: «Мне показалось, или она действительно сказала это вслух?».

– Я не прошу вас верить мне, просто это – единственное возможное объяснение, – я пожимаю плечами.

– А может, ему просто нужна была сама магия, а не стрелы? – предполагает Мэри Маргарет. – Это же чистая энергия! А Тёмный и не за такими вещами охотился.

Я беру лук в руки.

– Так или иначе, теперь от него никакой пользы. Я даже не уверена в том, что до сих пор умею стрелять. Всё-таки, двадцать три года без практики.

– У меня было двадцать восемь, – Мэри Маргарет поднимает руку, словно голосует. – Если хочешь, можем потренироваться. Да и я заодно разомнусь.

– Ты не обязана, – говорю я, отмахиваясь. – Не обязана, правда, – повторяю, словно пытаюсь убедить себя, что так будет лучше. – Вы все итак слишком многое для меня сделали в последнее время. А я ненавижу быть кому-то должна. Хотя, я и никогда не была никому ничего должна до этого момента.

Лук так легко ложится в руке, словно был сделан специально для моей ладони. Я поднимаю его в перпендикулярное к полу положение, выпрямляю руки, оттягиваю тетиву и тут же отпускаю, представляя короткий полёт стрелы, обрывающийся там, где её наконечник входит в противоположную стену.

– Я не обязана, но я хочу, – Мэри Маргарет мягко улыбается. – Будем считать это дружеской прогулкой.

Не дожидаясь моего отказа, она поднимается на второй этаж лофта, а затем возвращается с колчаном стрел за плечами и луком в руках.

– Я с вами, – подаёт голос Эмма. Повернувшись к Дэвиду, она добавляет: – Сегодня твоя очередь дежурить в участке.

Мужчина пожимает плечами, мол, чего не сделаешь ради любимой дочери. Тогда Эмма подхватывает меня под руку и ведёт на выход точно за Мэри Маргарет, уже исчезнувшей в коридоре.

***

Раньше мне никогда не приходилось смотреть, как другие стреляют. На охотах Таран пользовался лишь заточенным ножом, чтобы распотрошить небольшую тушку прямо на месте или срезать верёвочную ловушку, в которую угодил невнимательный кролик или дикая курица. Стрелков Рогатого короля мне посчастливилось не встретить, но я слышала, что равным в этом деле им не было.

Интересно, попадись они на моём пути тогда, когда у меня был мой волшебный лук с волшебными стрелами, кто бы вышел из схватки победителем?

Мэри Маргарет выпускает стрелы, одну за одной, и попадает точно в ветки деревьев, даже самые тонкие.

– Видишь, – весело произносит она, резко поворачиваясь в мою сторону. – Всё не так уж и сложно! Это как на езда на лошади: один раз научился, и уже теперь никогда не разучишься.

В лесу, где мы стоим, поразительно тихо. Это одна из тех его частей, которую едва тронул смерч – только прошёлся по самому краю, зацепив лишь несколько метров, расположенных ближе к эпицентру.

– Я не умею кататься на лошади, – спокойно отвечаю. – Там, где я жила, лошади водились только у королевской семьи и их придворных.

Почти уверена, что прозвучало это как упрёк в сторону Мэри Маргарет, а точнее, той её жизни, когда она была Белоснежкой. Но она не обижается. Вместо этого слегка клонит голову в сторону и подбадривающе произносит:

– Если представится случай, я обязательно научу тебя кататься на лошади, Лу.

– Спасибо, наверное, – киваю я.

Мэри Маргарет снимает колчан с плеча и протягивает мне. Неуверенно, но я принимаю его. Эти стрелы длиннее и твёрже моих, и они не так хорошо ложатся на тетиву моего лука. Лишь с третьего раза мне удаётся подобрать правильное положение и наконец взять на прицел одно из близрастущих деревьев.

Выпущенная стрела разрывает воздух, но пролетает мимо ствола.

Не знаю, в чём конкретно проблема: в том, что я совсем потеряла навык, в том, что это не мои стрелы, или в том, что каждый раз мне кажется, будто бы я стреляю в мужчину, женщину и маленького мальчика, имён которых теперь не помню.

– Ну ничего, – Мэри Маргарет подходит ко мне и кладёт руку на плечо. – Попробуй ещё раз.

Когда она отходит обратно к Эмме, я делаю вторую попытку. И третью. И даже после шестой у меня не выходит.

Когда все стрелы не без моих усилий оказываются в кустах, я снимаю колчан и со злостью кидаю его на землю.

– Это бесполезно! Только зря потраченное время.

Лук летит на землю следом за колчаном.

– Лу, ты можешь начать сначала, – начинает Мэри Маргарет.

– Нет, Мэри Маргарет, – я качаю головой. – И именно в этом и есть главная проблема. – Я оборачиваюсь лицом к стоящим позади меня матери и дочери. Мне кажется, или они сделали небольшой шаг назад? – Не всё можно начать сначала.

Эмма осматривает меня, затем переводит взгляд на Мэри Маргарет и вскидывает брови.

– Мне одной кажется, или мы уже действительно говорим не о стрелковых навыках?

– Вы знаете, что тот смерч был моих рук дело …

– Лу, мы уже говорили об этом, и …

– Это ещё не самое плохое, Мэри Маргарет. В этот раз я, по крайней мере, никого не убила. – Я оборачиваюсь через плечо и гляжу на лук, лежащий земле. – В первый раз, когда гнев взял меня под свой контроль, я убила трёх человек. И, что самое страшное, я не сомневалась ни секунды, когда выпускала стрелу в голову маленького мальчика, который не сделал мне ничего плохого.

Беспокойство в глазах Мэри Маргарет сменяется ужасом. Она хватает Эмму за локоть, словно пытается защитить от меня.

И я её в этом не виню. Сама бы от себя старалась держаться подальше, если бы это было возможно.

– Не давай прошлому определять себя, Лу, – спокойно произносит Эмма. Я так и знала – она осведомлена о моей истории благодаря Генри. – Посмотри хотя бы на свою мать. – Я бросаю на Эмму укоризненный взгляд, и она тут же исправляется: – Реджину! Прости … Реджину. Она была Злой Королевой, но сейчас …

– Она притащила Тарана из Придейна, пытала его и вырвала сердце, – говорит Мэри Маргарет.

– А вот это ещё доказать надо, – возражает Эмма.

Они переглядываются между собой. Мэри Маргарет, которая не понаслышке знает, что значит быть проклятой самой Злой Королевой, кажется, больше поддерживает мою точку зрения, чем точку зрения собственной дочери. Однако я вижу противостояние, отражённое на её лице. Она хочет, чтобы слова Эммы оказались правдой.

– Я провела кое-какое расследование, – продолжает Эмма. Она просовывает большой палец право руки в шлёвку на джинсах. – Вообще-то, вместе с Дэвидом.

– И вы ничего мне не сказали? – возмущённо восклицает Мэри Маргарет.