Текст книги "Берег и море (СИ)"
Автор книги: nastiel
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
Моя, и не моя вовсе.
Миллс. Лу Миллс.
Луиза Миллс.
Если Реджина назвала своего сына этим именем, значит человек, лежащий в гробу, был ей дорог. Возможно, брат, или отец.
Это всё так странно: чуть меньше недели назад у меня вообще не было ни одного родственника, а теперь есть мать, сводный брат и мёртвый дедушка или дядя.
Это неуместно, но я хмыкаю, продолжая пялиться на гроб. И тут же мрачнею, когда вспоминаю про тех, кого я убила: ту семью, ставшую моим главным испытанием в жизни. Странно, но я даже не помню их имён. Помню, как они выглядели и слышу их голоса в своей голове. Помню страх в их глазах в тот момент, когда я выпустила стрелы им в головы.
Даже помню, что в этот момент на улице кто-то пытался выторговать корову. Но не помню их имён.
Эта мысль вызывает во мне злость, и я бью ладонью по боковой стороне гроба, сжимая челюсть с такой силой, что, кажется, сейчас треснут зубы. А затем гроб вдруг начинает отъезжать в сторону, открывая мне небольшой проход и каменную лестницу, ведущую вниз.
– Это ещё что? – вопрос риторический, и мне некому на него ответить.
Я оглядываюсь на дверь, боясь, что как только шагну на ступеньку, кто-нибудь обязательно ворвётся сюда и обвинит меня в проникновении на частную собственность. Даже несмотря на то, что здесь повсюду моя фамилия.
Затаив дыхание, я спускаюсь вниз. Помещение под склепом намного больше, и лучше освещено. Небольшой каменный коридор ведёт к тупику с зеркалом на стене, сундукам и шкафчикам, уставленным какими-то бутылочками разного цвета и размера.
Мне здесь делать нечего. Не доходя до конца, я разворачиваюсь и уже успеваю практически вернуться наверх, как слышу чей-то глухой стон, отражающийся эхом от стен помещения.
Замираю на месте, не поворачиваясь. Если звук повторится, я посмотрю, если нет – уйду и сделаю вид, будто бы ничего не слышала.
Секунду-другую жду. Тишина. Заношу ногу для следующего шага по направлению к выходу, но стон повторяется. В этот раз громче и настойчивей.
– Чёрт, – ругаюсь я под нос и разворачиваюсь на 180 градусов.
Чья-то рука пытается вытянуть своё тело из-за угла. У этой руки на кисти три браслета из зелёных, коричневых и тёмно-красных бусин. Пытаюсь сглотнуть, но у меня словно гигантский камень в горле.
Имя человека, который носил такие браслеты, высечено у меня на сердце.
Все секунды, что преодолеваю это жалкое расстояние в несколько метров, я надеюсь, что ошиблась. Я молюсь богам, что эти лишь обман зрения.
Но, как и следовало ожидать, это реальность. Та самая жестокая чертовка, что в последнее время слишком любит бить меня по голове.
Я падаю на колени возле Тарана. Он выглядит ужасно: ссадины на лице и руках, светлая рубашка в некоторых местах пропитана кровью, каштановые волосы сбиты в один огромный колтун.
Это одновременно и тот парень, которого я когда-то так сильно любила, и не он вовсе.
Я открываю рот, чтобы позвать его по имени, но вместо этого с губ срывается полный отчаяния и боли всхлип.
– Лу? …
Он узнаёт меня, как только полностью открывает глаза. Я осторожно кладу его голову себе на колени и глажу по волосам.
– Это я … Всё хорошо. Это я.
– Лу, – его губы еле шевелятся, но я отчётливо слышу своё имя.
– Шшш, не надо. Я сейчас вытащу тебя отсюда. Я что-нибудь придумаю …
Таран что-то бормочет себе под нос. Я наклоняю голову ближе, но всё равно не могу разобрать ни слова.
Меня тут же охватывает паника. Киллиан был в сознании и мог передвигаться, хоть и с трудом, когда я еле дотащила его до больницы. Сейчас мы в самом сердце леса. Пока я вытащу Тарана из склепа, и мы доберёмся с ним до города, он наверняка уже не будет дышать.
– Только не отключайся, ладно? Таран?
Парень то ли кивает мне, то ли просто трясёт головой в лихорадке. Нужно перенести его в больницу, даже ценой собственной безопасности.
– Миллс! – знакомый голос доносится сверху.
– Киллиан! Я здесь!
Звонкие шаги по каменным ступенькам, и вот уже в поле зрения появляется Крюк. Он даже не прихрамывает. Наверное, Реджина выполнила мою просьбу.
Киллиан замирает, когда видит Тарана в моих руках. Он не удивлён, скорее, растерян. Мгновение кажется, что он сейчас развернётся и уйдёт. Но затем он молча отодвигает меня в сторону, подхватывает Тарана на руки и несёт к лестнице.
Первым делом, когда мы оказываемся снаружи, я хватаю Киллиана за локоть, останавливая.
– Ты даже не спросишь, кто это?
Киллиан хмурит брови. У него под глазами всё те же тени. Похоже, сразу после больницы он пошёл сюда, как и обещал.
– Я так понимаю, он дорог тебе, красавица, раз ты выглядишь белее мела, – Киллиан стряхивает мою руку. – Твоя мать вылечила мою ногу, но я всё ещё не в такой хорошей форме, чтобы зря простаивать с этим парнем на руках.
– Но в больницу нельзя, – вдруг произношу я.
Киллиан смотрит на меня, как на умалишённую.
– Чего?
– Если Реджина вылечила тебя, поможет и ему, – поясняю я.
Киллиан кивает. Он возобновляет движение, но я снова обгоняю его и выставляю руку перед собой, останавливая. Мужчина тормозит резко, из-за чего Таран у него на руках морщит нос и что-то неразборчиво бормочет про свои рёбра.
– Миллс, ты … с ума сошла? – восклицает он.
Жилка на его шее пульсирует от напряжения. Челюсти плотно сжаты, отчего угрожающе ходят желваки.
– Будет быстрее и безопаснее перенести его к ней домой, – говорю я.
– Ладно, – тут же соглашается Киллиан, кажется, даже не думая начинать спор.
Его ногу Реджина вылечила, но вот нездоровая усталость никуда не делась. Его силы на исходе. Киллиан знает, что не дотащит Тарана до города, я тоже. Мы переглядываемся.
Я не задаю прямого вопроса, но, кажется, Киллиан итак понимает меня. Он кивает. Я хватаю его за плечо, представляю дом Реджины, закрываю глаза и взмахиваю второй рукой. Что-то приятно щекочет каждый открытый участок тела.
Когда открываю глаза, мы уже на пороге большого белого дома. Я заношу кулак, чтобы постучать, но дверь открывается раньше.
На пороге стоит Генри. Улыбка тут же исчезает с его лица, как только он оглядывает нас с ног до головы.
– Реджина здесь? – спрашиваю я.
Киллиан не ждёт, пока ему разрешат войти. Он вносит Тарана внутрь, я иду за ним, Генри, тем временем, куда-то убегает, не сказав ни слова. Киллиан осторожно кладёт Тарана на диван, сам отходит и присаживается в кресло.
Я опускаюсь на колени напротив Тарана и кладу ладонь ему на лицо, следка поглаживая щёку большим пальцем.
– Ты в безопасности, – шепчу я. Таран открывает глаза. – Всё хорошо. – Таран щурится, чуть поворачиваясь в мою сторону. Я кладу ладонь второй руки ему на грудь, останавливая. – Не шевелись, прошу тебя. Сейчас тебя вылечат …
– Лу, – он смотрит на меня так, словно пытается заново узнать.
Я всё понимаю. Сама вглядываюсь в его лицо и не знаю, почему хочется одновременно оттолкнуть его и обнять. Таран слабой хваткой берёт мою ладонь, упирающуюся ему в грудь, и рисует большим пальцем на внутренней её стороне стрелу: длинная линия, галочка там, где должен быть наконечник, и ещё две подряд с другого конца – это вместо перьев. Он всегда так делал: с того самого момента, как я вытащила из сарая старое оружие и превратила его в способ прокормить нас обоих.
– Прости меня, – шепчет Таран.
– За что? – удивлённо спрашиваю я.
Но Таран не успевает ответить: в комнату входит Реджина.
– Лу? В чём дело?
– Мой друг … Я нашла его в склепе в лесу. Ты можешь помочь так же, как помогла Киллиану?
– Где ты его нашла? – переспрашивает Реджина.
Разве это важно, пока Таран в таком состоянии?
– Реджина, пожалуйста! – молю я.
Женщина поджимает губы, но кивает. Обходит диван и останавливается за моей спиной.
– Хорошо, – произносит она.
А затем комнату наполняет хаос.
Таран распахивает глаза и, несмотря на явную боль, скатывается с дивана на пол и ползёт прочь от меня и Реджины в дальний угол комнаты.
Крюк подскакивает на ноги синхронно со мной.
Таран громко кричит о том, что лучше убейте его сразу, чем опять эти пытки и тюрьма. Он привстаёт, хватает со стола вазу и кидает в Реджину. Та взмахивает рукой, и ваза разбивается, но не на осколки, а на маленькие блестящие бумажки, оседающие на ковре и моей одежде.
– Таран, ты чего? – осторожно спрашиваю я.
Он качает головой. Лицо, искажённое болью и страхом, пугает меня до мурашек.
Рядом со мной вырастает Киллиан. Он о чём-то спрашивает, но я не могу разобрать слова за бормотанием Тарана, на котором я сконцентрирована.
– Таран, успокойся! – пытаюсь воззвать я.
– Ты с ней заодно? Лу, ты с ней заодно? – спрашивает Таран.
Он кашляет и стонет попеременно. Я вижу, как ему больно. Мне даже на какое-то мгновение кажется, что я чувствую его страдания у себя под кожей.
– Парень, кажется, съехал с катушек, – монотонным голосом произносит Киллиан, когда в помещении повисает секундная тишина.
– Заодно с кем?
Таран поднимает руку и указывает пальцем на Реджину. Женщина выглядит растеряно. Она переводит взгляд с Тарана на меня и пожимает плечами, словно понятия не имеет, о чём идёт речь.
– С той, которая вырвала моё сердце.
Секунда. Бесконечно долгая секунда требуется мне на то, чтобы снова взглянуть на Реджину. В голове отбойными молотками звучат слова Тарана, в глазах стоят слёзы, мешающие отчётливее вглядеться в такое похожее на моё собственное лицо.
– Реджина? – то ли зову, то ли спрашиваю я.
Не знаю, чего ожидаю услышать в ответ. Подтверждение? Отрицание? Женщина, кажется, испугана не меньше моего. Она хватает губами воздух, но не произносит ни слова.
– Ты уверен, приятель? – переспрашивает Киллиан: единственный из присутствующих, кто всё ещё хранит кристальное спокойствие.
Таран кивает. Снова морщится и группируется удобнее, подтягивая к себе ноги.
– Лу, я понятия не имею, что он имеет в виду, – наконец произносит Реджина.
Я больше не смотрю на неё. Подхожу к Тарану, который шарахается от меня. Говорю ему, что я ничего не знала, и никогда бы не причинила ему боль.
Кажется, он верит. Его зелёно-серые глаза смотрят на меня из-под опущенных ресниц.
Я наклоняюсь, чтобы обнять его за шею.
– Пожалуйста, давай уйдём, – шепчет он мне на ухо.
– Хорошо, – отвечаю так же тихо.
Закрываю глаза. Первое, что приходит в голову представить – это апартаменты Белоснежки и Прекрасного Принца. Осталось только надеяться, что они всё ещё на моей стороне.
– Миллс! – голос Киллиана становится последним, что я слышу за своей спиной, прежде чем мы с Тараном исчезаем из дома Реджины и появляемся посреди кухни двухэтажного лофта.
Даже тогда, когда Мэри Маргарет и Дэвид подскакивают к нам и помогают мне и Тарану подняться, я всё ещё не могу прийти в себя. Голова словно в тумане, и мне приходится несколько раз попросить Эмму повторить вопрос, который она задаёт мне прямо в лицо.
– Лу, в чём дело? Кто это?
– Это мой друг из Придейна, – отвечаю я. – Я нашла его в склепе в лесу.
– В склепе Реджины? – переспрашивает Мэри Маргарет.
Она замирает с аптечкой в руках и вопросительно на меня смотрит. Я киваю.
– Я не знаю, как он там оказался и долго ли там лежал, – я присаживаюсь на стул в кухне.
Дэвид, уложивший Тарана на кровать, зовёт Мэри Маргарет, и она уходит, несколько раз обернувшись на меня через плечо.
– Ему нужно в больницу, – говорит Эмма.
– Нет, – я отрицательно качаю головой. – Мне туда нельзя, а одного его я больше никуда не отпущу. Он – единственная семья, которая у меня когда-либо была.
Эмма не спрашивает насчёт Реджины. Она вообще больше вопросов не задаёт, и лишь смотрит на меня, нахмурив свои низко посаженные брови. Наверное, ждёт, чтобы я сама всё ей рассказала.
– Это Реджина, – произношу я. – Это её вина.
– То, что ты нашла его в её склепе, ещё не значит, что это она сделала, – отвечает Эмма, а спустя мгновение добавляет: – Понимаю, звучит глупо, но …
– Таран узнал её, – мой голос срывается. Я вынуждена снова терять мать – и это тогда, когда я только её приобрела. – Он сказал, что эта женщина вырвала ему сердце. Только не говори мне, что и это тоже всё ещё ничего не значит.
Эмма качает головой. Спустя несколько минут нашего молчания и моих попыток сдержаться от того, чтобы не вернуться к Реджине и не потребовать объяснений (это в лучшем для неё раскладе), Мэри Маргарет зовёт меня. Я подхожу к кровати, на которой лежит Таран. Кажется, он спит. Его полностью обнажённая грудь поднимается толчками, а опускается очень медленно. На коже есть пара ссадин, но, кажется, ничего серьёзного.
– У него рёбра сломаны, – произносит Мэри Маргарет, перечёркивая все мои хорошие предположения. – Лу, мы не вылечим его в домашних условиях. Ему нужно в больницу.
– Я могу отвезти! – Дэвид поднимает руку.
Я осторожно опускаюсь на край кровати и беру ладонь Тарана.
– Лу? – снова обращается Мэри Маргарет.
Я слышу её, но мне не хочется ничего говорить. Я подношу ладонь Тарана к губам и оставляю на тыльной стороне влажный след от поцелуя.
И больше меня никто не беспокоит. Дэвид и Мэри Маргарет уходят, оставляя нас вдвоём. Некоторое время я просто сижу рядом и смотрю на то, как спит мой старый добрый друг, а потом, когда за окном уже совсем стемнело, я помогаю ему перевернуться на другую сторону, когда замечаю, как он дёргает ногой (видимо, затёкшей), и сама укладываюсь рядом на самый край кровати, чтобы не побеспокоить его.
Из-за нас Мэри Маргарет и Дэвиду приходится тесниться на маленьком для двоих диване, а Эмме и вовсе спать на полу, но меня это волнует в последнюю очередь.
Всё, чем забита моя голова – самочувствие Тарана.
Всё, что не даёт мне сомкнуть глаза этой ночью – гнев и жажда мести, сопровождаемая абсолютной пустотой внутри.
Комментарий к 5
http://vk.com/ughnastiel
========== 6 ==========
– И что ты теперь собираешься делать?
Луиза не выходила на связь уже несколько дней. Как Крюк не пытается пробраться в лофт Прекрасного Принца и Белоснежки, всё без толку: их дочь, красотка-блондинка, не даёт и шагу ступить на порог. Не то, чтобы Крюка так сильно волнует внучка Коры, но ощущение беспокойства, зарождающееся где-то внутри как шторм в море, не даёт ему покоя.
– Я достал карту и расшифровал её, – продолжает Киллиан. Мужчина склоняется совсем близко к столу – настолько, что слышать его может только Кора. Любопытные взгляды случайно забредших в кафе «У бабушки» цепляются за них со всех сторон. – Мы можем забрать кинжал Тёмного и наконец убить его.
Кора, одетая в непривычную для капитана одежду – строгий костюм, – театрально закатывает глаза.
– Тебе стоит научиться ждать, Крюк, – небрежно бросает она и машет мимо проходящей официантке, поторапливая её с заказом.
Луиза здесь больше не работает. Крюк давно понял это, но по привычке продолжает поглядывать на прилавок, за которым обычно бездельничала девушка.
– Я здесь только потому, что ты обещала мне смерть Крокодила, – произносит Киллиан.
Он показательно откидывается на спинку сидения, давая Коре понять, что не намерен больше шептать.
– Мы пришли сюда не для того, чтобы говорить об этом, – Кора не сводит с Киллиана внимательного взгляда. – А чтобы поесть. Ты бы заказал и себе что-нибудь – я заплачу.
– Нет, спасибо, – Киллиан трясёт головой. – Сыт по горло невыполненными обещаниями.
Кора усмехается. Официантка в коварно короткой юбке приносит ей чашку кофе и лазанью.
– Чтобы позволить тебе убить его, мне нужно забрать его силы, но при этом самой не стать пленником кинжала. И Луиза мне с этим поможет. Поэтому, до тех пор, пока она снова не начнёт доверять мне, мы будем ждать.
– Выдумать такой план, чтобы обманом заставить собственную внучку плясать под свою дудку – и хорошо ли тебе спится?
– Только не говори мне, что ты в неё влюбился, – губы Коры растягиваются в ухмылке. – Она – будущая Злая королева. Самая могущественная ведьма из всех, о которых мир когда-либо слышал. А ты? Безрукий пират, жаждущий расплаты. Спустись с небес на землю, Крюк – как только у тебя появится возможность расправится с Румпельштильцхеном, ты воспользуешься ею, не задумываясь, даже если от этого будет зависеть жизнь Луизы. Это не та сказка, а моя внучка не наивная девчонка, какой была Реджина, и она никогда не выберет тебя, даже если захочет. Ну, а если вдруг захочет – я ей не позволю.
Крюк дёргает плечом, мол, ему всё равно, но слова Коры продолжили пульсировать в его голове ещё очень долгое время.
– Тогда чего тебе волноваться? Ты изначально знал, на что идёшь, Крюк. Я таких, как ты, вижу насквозь: единственное, что держит тебя на плаву – это алкоголь и ненависть. Ты уже мёртв. Лишь пытаешься делать вид, будто жив.
Крюк подскакивает на месте.
– Ты ничего обо мне не знаешь, – бросает он ей в лицо и уходит, борясь с желанием перевернуть всё кафе вверх дном.
***
Как только Таран пришёл в себя, Дэвид отвёз его в больницу. Я с ними не поехала, потому что прекрасно понимала, чем это может закончится. Я в городе теперь непросто никто – я враг. Возможно, даже больший, чем когда-то была Злая Королева.
Мэри Маргарет разрешает мне остаться у них настолько, насколько это будет необходимо. Чтобы не стеснять и без меня большую семью, я перебираюсь на пол, освобождая кровать. Эмма просит наконец сказать Крюку, чтобы перестал сюда ходить. Я знаю, он делает это по приказу Коры, а я ещё не готова встретиться с ней лицом к лицу.
Ни с ней, ни с Реджиной.
Потому что боюсь не сдержаться, и тогда есть вариант, что из меня выйдет что-то в разы страшнее, чем смерч.
Мэри Маргарет и Дэвид ходят к Тарану днём по моей просьбе. Сама я перемещаюсь к нему в палату лишь ночью. Сейчас, пока на кону его жизнь, рисковать нельзя.
Таран рассказал, что похитили его очень давно – он и не помнит, насколько. Всё время держали в тёмном помещении, раскачивающемся во все стороны, и приходили лишь иногда, чтобы накормить объедками или оставить на память пару синяков.
Я не понимаю, зачем он понадобился Реджине. Чтобы шантажировать меня? Или дёргать за ниточки, как марионетку?
– Лу! – Эмма влетает в лофт на всех парах.
Волнение в её голосе заставляет меня сесть на матрасе. От продолжительного лежания и смотрения в потолок страшно затекла шея.
И только когда я вижу лицо Эммы, понимаю, что это не волнение вовсе. Раздражение. И немного злости.
– Скажи ему, что если ещё раз он заявится в полицейский участок, я посажу его за решётку!
– О чём ты говоришь?
– Об этом, – Эмма кидает что-то мне на колени.
Металлический крюк. Впервые за долгое время я громко смеюсь.
– Как ты это сделала? – успокоившись, спрашиваю я.
– Магия, – коротко отвечает Эмма.
Я верчу крюк в руках, представляя недовольное лицо Киллиана.
– И он спокойно дал тебе уйти?
Я встаю на ноги и иду к Эмме. Она суетится на кухне.
– Не хочешь какао? – вместо ответа на мой вопрос, спрашивает Эмма. – Генри сейчас подойдёт, мы с ним возвращались вместе, но он вдруг о чём-то вспомнил и убежал домой.
– Нет, спасибо. Так что насчёт Крюка?
– Я пристегнула его наручниками к столу.
Я снова смеюсь. Эмма всё-таки ставит передо мной кружку с какао, и ещё две рядом для Генри и самой себя. Я кладу крюк на стол, обхватываю ладонями кружку с горячим напитком и вдыхаю его приятный шоколадный аромат.
– Что он хотел? Сказал что-нибудь?
– Как всегда какую-то глупость, – Эмма садится рядом и хлопает меня по коленке. – Ты-то в порядке?
– Ага.
– Я тебе не верю: ты пролежала два дня в одной позе, не произнося ни слова. Так что сделаем вид, будто бы ты не отвечала. Даю тебе вторую попытку.
– Я … Правда в порядке.
– Ну да, – Эмма делает глоток и морщится, когда горячий напиток обжигает горло. – Значит, тебе уже не интересно, как там Таран?
Я дёргаюсь, опрокидывая кружку на стол.
– О Господи, прости! – восклицаю я.
– Не проблема. Главное, убрать всё, пока не пришла Мэри Маргарет.
Эмма бросает на пролитое какао кухонное полотенце и лениво возит им по столу.
– Как Таран?
– Нормально. Дэвид сказал, он идёт на поправку. И всё ещё не помнит никого из своих посетителей, кроме Реджины. Если, конечно, это Реджина …
– Почему ты не хочешь в это поверить? – интересуюсь я. – После всего, что сотворила Злая Королева: после всех бед, несчастий и проклятий, которые она привнесла в жизнь каждого, включая твоих родителей … Даже после того, как она пыталась всеми силами выгнать тебя из города и разлучить с сыном – ты веришь в её невиновность. В чём подвох?
– Нет никакого подвоха, – Эмма стирает остатки какао со стола и придвигает поближе ко мне вторую кружку. – Возьми. Я сделаю Генри новое. – Она встаёт и кидает в раковину грязное полотенце. – Дело не в том, что я верю в невиновность Реджины, а в том, что каждый заслуживает второй шанса. Или третий … – Эмма оборачивается на меня и, ухмыляясь, добавляет: – Или десятый.
Я пожимаю плечами.
– Ты читала сказки Генри?
– Он промыл мне ими мозги вдоль и поперёк, пытаясь заставить поверить, – отвечает Эмма. – Почему ты спрашиваешь?
– Реджина – злодей. Такие как она не меняются, сколько шансов им не давай.
Эмма скрещивает руки на груди. Вся её поза требует объяснений или хотя бы пояснений к моему скептицизму.
– Поверь мне. Я знаю это как никто другой.
Эмма набирает в грудь побольше воздуха, чтобы задать вопрос. Я опережаю её, хватая со стола крюк и вставая со стула.
– Пойду отнесу это законному владельцу, пока он не натворил глупостей.
– Что между вами двумя? – спрашивает Эмма, когда я подхватываю свою кофту со спинки стула.
– Потом поговорим, – отмахиваюсь я и быстро исчезаю в коридоре.
Это не тот вопрос, на который я готова отвечать – в копилку к вопросам о матери и моих ближайших планах.
Я натыкаюсь на Киллиана уже на выходе из полицейского участка. Он смотрит на своё покрасневшее от наручников запястье и морщится. Видимо, от того, что не в состоянии его потереть.
– Красавица! – протягивает Крюк, когда мы сталкиваемся: я, пытаясь потянуть дверь на себя, и он, толкающий её вперёд. – Я уже и не надеялся встретить тебя.
– И не встретил бы, если бы не моя природная жалость к калекам и любителям совать свой нос не в свои дела, – я демонстрирую ему металлический крюк. – Не твоё, случайно?
– Та блондинка просто сущий ад, – жалобно произносит Киллиан, не сводя пристального взгляда со своей вещи. – Она приковала меня наручниками к столу!
– Её зовут Эмма, – отвечаю я. Киллиан тянется к крюку, но я тут же завожу руку с ним за спину. – И ты заслужил. Зачем вообще к ней пришёл?
Киллиан переводит взгляд на меня и приподнимает левую бровь.
– Может быть, она мне просто нравится.
Я закатываю глаза.
– Ты даже не помнишь, как её зовут.
– Почему же? Эмма!
– Ладно, – я протягиваю Киллиану его крюк. Мужчина облегчённо выдыхает и размещает его в специальном протезе. – У меня нет времени на то, чтобы выслушивать твой бред.
Я разворачиваюсь на пятках, переполненная решимостью наплевать на собственные меры предосторожности и навестить Тарана в вечернее время суток, когда что-то цепляет меня за воротник кофты и тянет обратно. Я теряю равновесие и, покачиваясь, падаю назад, однако не успеваю проделать и минимальное расстояние, как врезаюсь в твёрдое как камень тело Киллиана. Его руки тут же обхватывают мой корпус с обеих сторон.
– Что, ты думаешь, ты делаешь, пират? – пищу я, пытаясь высвободиться. Его недообъятия намного крепче, чем я могла подумать. – Я могу превратить тебя в наживку для рыбы!
– Я тебя не боюсь, красавица, – хмыкая, отвечает Киллиан.
– А стоило бы! Серьёзно, два раза предупреждать не буду, пусти!
Киллиан ослабляет хватку. Я снова в вертикальном состоянии и на своих двоих. Поправляю кофту, разворачиваюсь и обращаю всю мощь своего взгляда прямо на Киллиана, стараясь придать ему как можно более злое выражение.
– Выглядишь как мистер Сми, когда тот переест мяса или переборщит с ромом, – издевательски подмечает Киллиан.
– Понятия не имею, о ком ты говоришь, но если ещё раз тронешь меня, я вырву тебе сердце.
Улыбка тут же исчезает с лица Киллиана, будто бы её и не было. Я знаю, что это лишь пустая угроза, но пират выглядит так, будто бы это действительно задело его за живое.
– Простите, миледи, – произносит он таким холодным тоном, что у меня на мгновение по коже пробегают мурашки. – Больше это не повторится.
– Вот и … чудно, – отвечаю я, хотя прекрасно понимаю, что стоит извиниться.
Когда я успела стать такой злой? Пригрозить человеку, потерявшему любимую от того, что злой волшебник расщепил её сердце, той же расправой – это хуже, чем плевок в душу.
– Слушай, прости, – говорю я одновременно с тем, как Киллиан произносит: «Наверное, я пойду».
– Не беспокойся, красавица, я не из тех, кого так просто обидеть, – сообщает Киллиан спустя короткую паузу, когда, видимо, переваривает сказанное мной. – Но если ты хочешь искупить вину – составь компанию старому пирату. Надоело пить с людьми, не способными поддержать высоко интеллектуальную беседу.
– То есть, в компании таких же, как ты? – уточняю я, приподнимая бровь зеркально тому, как это делал Киллиан пару минут назад.
Пират внимательно оглядывает моё лицо, касается кончиком языка уголка губ и издаёт смешок.
– Так ты идёшь, красавица? Или, в противном случае, я на тебя обижен.
– Ладно – выдыхаю я, словно это решение далось мне нелегко.
Хотя я не раздумывала ни секунды. И Киллиан сейчас выглядит так, словно это прекрасно знает.
А ещё он осведомлён о том, что меня лучше не показывать Сторибруковцам лишний раз – и потому ведёт такими огородами, о существовании который я даже не догадывалась.
Когда мы наконец оказываемся в пункте назначения, я готова прыгнуть Киллиану на шею, потому что боялась, что больше не смогу бывать здесь без камней, летящих в спину.
Морской воздух бьёт в нос, и я без зазрения совести позволяю ему наполнить мои лёгкие по краёв.
– Когда ты выглядишь такой довольной, я почему-то чувствую себя некомфортно, – произносит Киллиан.
Только сейчас понимаю, что всё то время, пока я смотрела на горизонт, он смотрел на меня.
– Я не так уж и довольна, – вру я. – Я думала, мы пойдём в бар.
– Ты ещё не настолько освоила магию, чтобы менять внешность. Тебя бы выставили оттуда, переступи ты порог, и, что более важно, и меня тоже.
Я толкаю Киллиана кулаком в плечо. Мужчина притворно покачивается в сторону. Затем вдруг резко выпрямляется и говорит:
– Ты бьёшь как девчонка.
– Может потому, что я девчонка? – уточняю я.
– В моё время девушкам было положено быть слабыми и носить платья с глубоким вырезом, – Киллиан снимает плащ, оставаясь в одной чёрной рубашке, и стелет его на песок. Садится, но не посередине, а с явным намёком на то, что и мне можно разместиться рядом. Берёт в руки фляжку, откупоривает её зубами, делает глоток и только тогда добавляет: – А ты, красавица, носишь эти кофты и рубашки и ругаешься, как пираты в моей команде.
– Я ещё и задницу тебе надрать смогу, если захочу, – парирую я, опускаясь рядом с Киллианом.
Он молча протягивает мне фляжку. Я принимаю её и делаю большой глоток: очень опрометчиво, учитывая горький и тягучий вкус рома.
– В твоё время – это когда? Сколько тебе лет? – спрашиваю я, пытаясь подавить кашель, вызванный алкоголем.
– А насколько выгляжу?
– Не знаю. Тридцать? Плюс-минус пара лет.
Киллиан задумывается, словно прикидывает, комплимент это или нет.
– Почти угадала, – он щурится, когда переводит взгляд на горизонт. – Только в сто раз больше.
– Ничего себе ты старик, – произношу я.
– Но согласись, – Киллиан поворачивает голову на меня и подмигивает, – всё ещё невероятно красив и сексуален.
– Ага, дедуля, – я смеюсь, качая головой.
Не тороплюсь делать следующий глоток рома. Смотрю на Киллиана и пытаюсь представить его маленьким семилетним мальчишкой или возмужавшим восемнадцатилетним юношей. Но образы не складываются, как ни пытаюсь.
Любил ли он кого-нибудь до Милы? Были ли у него мечты и цели, присущие обычным людям: жениться и завести семью, осесть в какой-нибудь тихой гавани и больше никогда не вспоминать о прошлом? Жалеет ли он сейчас, что когда-то стал пиратом?
– Могу я кое-что спросить? – прошу я.
Киллиан кивает:
– Конечно, красавица. Я весь к твоим услугам.
– Ты счастлив?
– Разумеется! – в этом его ответе слишком много энтузиазма.
Но я не говорю Киллиану о том, что знаю – он врёт. Вместо этого я произношу: «Да, я тоже» – и делаю большой глоток рома. В этот раз он не такой обжигающий, но вот противный привкус никуда не делся.
– Ведь мы не такие уж и разные, красавица, – спустя какое-то время абсолютного молчания и наслаждения тишиной и морским прибоем заявляет Киллиан. Вместо ответа я пожимаю плечами, и потом он добавляет: – Как там тот парень? Таран, кажется.
– Неплохо. Я переношусь к нему в больницу ночью, когда медсёстры и врачи больше не ходят по палатам. У него сломаны четыре ребра, ссадины и синяки по всему телу, но он в порядке. Жаль только, что он совсем не помнит, кто это сделал. То есть, не помнит никого, кроме Реджины.
– Хм, – это всё, что я получаю в ответ.
Я протягиваю Киллиану фляжку, и когда он принимает её, наши руки соприкасаются. Это происходит словно в замедленной съёмке: его пальцы накрывают мои, обхватывая фляжку, и скользят по ним, окончательно её забирая. Я что-то чувствую, но не совсем понимаю, откуда это берёт начало. Мне неловко и уютно одновременно, и на то, чтобы отвести взгляд от фляжки, которую Киллиан продолжает сжимать в руке, не поднося ко рту, мне требуется время и силы.
– Почему ты работаешь на Кору? – спрашиваю я, чтобы как-то отвлечься.
– Ну, – начинает Киллиан, а потом вдруг замолкает.
Его лицо за секунду из расслабленного превращается в искорёженную болью маску. Фляжка падает в песок. Киллиан хватается за грудь, располагая ладонь там, где ориентировочно должно находиться сердце, и издаёт приглушённый стон.
– О Господи, что с тобой? – я встаю на колени и склоняюсь над мужчиной, не зная, как ему помочь.
– Всё … нормально … красавица, – с трудом выдыхает он, продолжая жмуриться. – Старая боевая рана …
Ещё какое-то время Киллиан тупо смотрит перед собой, не мигая, словно в состоянии готовности к новому болевому приступу. Я тоже ничего не говорю, и лишь украдкой бросаю на него взволнованный взгляд.
– Не беспокойся, красавица, – наконец произносит он, отмирая. – Единственное, чему я научился за все эти годы – это выживанию.
– Это хорошо, – отвечаю я, а затем поняв, что прозвучало это странно, добавляю: – Потому что если бы ты умер прямо тут, на пляже, все подумали бы, что я ещё и убийца.
Киллиан ухмыляется в своей привычной манере, но что-то в его взгляде настораживает меня. Это как если бы кто-то другой смотрел на мир его глазами: непривычно холодными и отстранёнными.
– Ты не убийца, – говорит он. – А Кора … Она желает тебе только хорошего. Поверь мне, мы с ней давно знакомы. Она хочет, чтобы ты была счастлива, чтобы приняла себя и свою силу и смогла воспользоваться ей по назначению. Тем более, после того, что Реджина сделала с Тараном, тебе нужен человек, которому можно доверять.
