Текст книги "Свет очей моих (ЛП)"

Автор книги: mydogwatson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Ирен, которая всё слышала, тихо усмехнулась.

– О, знала, что ты заметишь. Это, мой дорогой, Джон Уотсон. – Она отметила пустое выражение лица Шерлока и вздохнула. – Автор лучшего романа о войне, – разъяснила она.

Лестрад повернулся посмотреть.

– Какое тебе дело?

– Никакого, – холодно ответил Шерлок.

Ирен похлопала его по руке.

– Салли уже предупредила его, чтобы он держался от тебя подальше.

– Салли – стерва, – рассеянно пробормотал Шерлок. Не говоря ни слова, он удалился.

Откуда-то он знал, даже не оборачиваясь, что пара тёплых карих глаз следила за тем, как он уходит.

***

Как только Шерлок вернулся в студию, он тут же направился к небольшому шкафу и рылся там пока не нашёл потрёпанный блокнот для набросков, сложенный в маленькую шкатулку. Он аккуратно вытащил его.

Шерлок налил стакан Лафройга, который стащил из бара Майкрофта перед отъездом из Лондона, затем разделся, влез в пижамные штаны и накинул халат. В итоге, он растянулся на уютной оттоманке и открыл найденный блокнот. Даже спустя годы пальцы машинально нашли нужную страницу. Он уставился на рисунок – очевидно – Джона Уотсона, вспоминая каждую секунду их первого знакомства.

Если это вообще можно назвать знакомством.

Осторожно обвёл пальцем лицо на наброске.

– Джон Уотсон, – прошептал Шерлок.

Он так и не написал картину, которую намеревался. Всякий раз, когда он пытался, в первые же дни после, ему казалось, что невозможно ухватить миг, который он хотел, чтобы…

– Джон, – повторил Шерлок.

Почти два часа спустя он, наконец, встал, осушил стакан и начал подготавливать холст. Время пришло.

========== Глава 13. Одинокое сердце ==========

Джон в замешательстве. Что ж.

Моё сердце – одинокий охотник,

Что охотится на холме в одиночку.

– Фиона Маклеод

Глаза.

Джон Уотсон очнулся рывком, задыхаясь, и с бешено колотящимся сердцем. Он быстро сел, краем сознания отметив, что кровать со стороны Мери пустовала. Смутно отметил, что он даже рад проснуться в одиночестве, потому что никто не потребует объяснений.

Что ж, неплохо, потому что объясниться он не мог.

Конечно, скорее всего, она бы не спросила. Мери привыкла к его кошмарам, случавшимся время от времени, и другим особенностям, связанным с войной. Как, например, во время внезапного автомобильного хлопка на Оксфорд-стрит, когда он бросился на мостовую. Или когда сильная гроза заставляла его трястись как испуганного ребёнка. Они никогда не обсуждали это.

Этот сон не имел ничего общего с окопами, артиллерией, ужасами битвы.

Шло второе утро с открытия галереи и второе утро, когда он вот так просыпался.

Спустя минуту, когда его сердцебиение и дыхание успокоились, он лёг обратно и попытался вспомнить сон.

Хорошо, на самом деле его было не слишком сложно воскресить. Всё, что ему снилось – это пара серебристо-зелёных глаз, смотрящих на него.

Смотрящих.

Но не только. Те глаза, казалось, также препарировали его, открывая грани его личности, о которых даже сам Джон не подозревал. Тот взгляд узнавал его и, что ещё более удивительно, Джон чувствовал, впервые в своей жизни, радость от узнавания.

Но, разумеется, за этим крылось большее.

Джон признал правдивость «большего» для себя с приёма в галерее. Он просто не позволял себе размышлять об этом слишком много.

Даже сейчас он не подскочил с кровати. Вместо этого он продлил уединение, вероятно, пытаясь вернуть ощущения из сна.

Он чувствовал тепло. Принятие. Радушие.

Рука Джона неторопливо двинулась к низу живота, прежде чем он осознал, что случится дальше, если он не прекратит. Он остановил руку и решил, что уже действительно пора выбираться из кровати. В самом деле, давно пора.

Привычная тепловатая ванна устроила его этим утром, и он ни о чём не думал, когда мылся и брился. Надев фланелевые брюки, рубашку и кардиган поверх неё, он прошёл в крошечную гостиную, где стоял его письменный стол. Мери нигде не было видно, пока он рылся на заваленной полке. Потом, наконец отыскав, он вытащил свой роман. Джон автоматически пролистал до верной страницы.

«Мой сон был таким настоящим, таким ярким, что на время показалось, он стёр всё вокруг меня. Больше не было крови, боли, криков умирающих. Не было даже войны. Всё это улетучилось, и моя реальность сузилась до пристального взгляда незнакомца. Во сне я находился достаточно близко, чтобы увидеть в его глазах виридоновое и серебристое сияние в полумраке больничной палатки. По сути, это всё, что я мог видеть.

Я не сводил с него глаз.

А он не сводил глаз с меня».

Как и всё в книге, эта сцена основывалась на личном опыте Джона. Вот что он помнил о сне, который ему привиделся в тот скорбный день десять лет назад, когда их эвакуировали из Франции.

За исключением.

Впервые он обдумывал возможность того, что случай был вовсе не сном. Джон находился недостаточно близко, чтобы разглядеть цвет глаз мужчины два дня назад, но ощутимая напряжённость взгляда и, хотя и очевидно нелепое в данных обстоятельствах слово – связь – между ними, была точно такой, как он помнил.

Он действительно подумал, что ему всё приснилось.

И думал так потом. Снова и снова.

До того мига два дня назад, когда сон стал явью.

Он закрыл книгу очень бережно, подержал с минуту, а затем поставил обратно на полку.

***

Час спустя Джон сидел в уличном кафе неподалёку с чашкой почти нетронутого крепкого кофе. Он крутил в пальцах свежий круассан.

– Джон Уотсон, выглядите как мужчина с тяжким грузом всех мировых проблем на плечах.

Вздрогнув, он поднял глаза и увидел Ирен Адлер, улыбавшуюся ему.

– О, привет, – сказал он. В конце концов, это небольшой район, и он ожидал встречать одни и те же лица довольно часто. Что привело к мысли, кто ещё мог появиться. Он решительно отмахнулся от картинки. Запоздало Джон встал. – Пожалуйста, присоединяйтесь.

Она глянула на золотые часы у себя на запястье.

– Всего на несколько минут. – Она согласилась на небольшой кофе, но отказалась от сладостей. – Итак, Джон, – тихо проговорила она. – Как вам Париж?

– Хорошо, – ответил он. – Отлично.

– Хмм. Вам понравилось на открытии галереи?

Он кивнул. Затем он наконец отпил остывший кофе и продолжил щипать круассан.

– Конечно, было много интересных людей. – Он украдкой глянул куда-то выше её левого плеча. – Фицджеральд был…

– Ну да, он такой, – сказала она с улыбкой.

Он посмотрел ей в лицо и снова отвёл глаза.

– Разумеется, я не со всеми познакомился.

Она лишь тихонько фыркнула, что не было смешком.

Он вдохнул и попытался говорить нейтрально.

– Был один парень…

В уголке её губ зародилась улыбка.

– Там было много парней. Опишите его.

Джон даже не подумал об этом.

– Высокий и стройный. Буйные тёмные кудри. Отлично пошитый чёрный костюм. Жёлтый жилет. – Он помолчал. – И глаза.

– О, разве у него были глаза? – теперь Ирен определённо веселилась.

Джон ощутил, как к щеки залились краской.

– Что ж, конечно, я имел в виду…

Она похлопала его по руке.

– Не берите в голову. Это был Шерлок Холмс.

Холмс. Он помнил имя.

– Его упоминала Салли.

Ирен отмахнулась.

– О, не обращайте на неё внимания. Эти двое никогда не ладили. Мне нравится Шерлок, несмотря на его… что ж, несмотря на то, что он тот, кто есть.

– Так что, он не… безумец?

– Этого я не говорила. Конечно, он немного безумен. Как все лучшие люди. Но он также великолепен, одарён и довольно хорош собой.

Джон решил, что будет лучше не комментировать её слова, но Ирен, похоже, слышала всё, о чём он промолчал.

Она допила свой кофе, а затем поднялась, жестом остановив его, чтобы он не вставал.

– Должно быть вам будет интересно узнать, – сказала она, наклонившись, чтобы поцеловать его в щёку, – что Шерлок тоже спрашивал о вас. Он никогда так раньше не делал. – Затем она улыбнулась и ушла, стуча каблуками по старой мостовой.

Джон продолжил сидеть там, одна мысль завладела его разумом.

Ему не приснился тот миг в палатке. Там был Шерлок Холмс и смотрел на него, точно также как два дня назад в галерее.

Что делать с этим осознанием, он совершенно не представлял.

***

Мери, наконец, вернулась домой, сияя от восторга.

– Россия, Джон, – сказала он, как только увидела его, сидящим за письменным столом.

– Россия? Огромная страна. Много земель. Много людей. Раньше там правил царь. А теперь к власти пришли коммунисты. – Он пожал плечами. – Это всё, что я знаю.

Она рассмеялась и шлёпнула его по плечу, опять забыв, что оно время от времени всё ещё болело.

– Нет, ты идиот. Я собираюсь в Россию с делегацией британских и американских лидеров профсоюзов. Объехать несколько фабрик и пообщаться с людьми.

Теперь он оторвал глаза от печатной машинки.

– О? Когда?

– Выезжаю через два дня.

– Что ж, отлично. Повезло тебе.

Она лишь кивнула и поспешила в спальню, несомненно, чтобы начать сборы.

Он порадовался за неё.

А в глубине души тешил себя мыслью, что побудет какое-то время в одиночестве. Ему нужно было многое осмыслить.

Джон откинулся назад и прикрыл глаза на минуту.

Да, у него был повод для размышлений.

========== Глава 14. Усталый блюз ==========

Шерлок раздражается. Что ж. И тоскует.

Я получил усталый блюз и

не удовлетворён.

– Лэнгстон Хьюз

Шерлок злился, что идиотская Хупер могла явиться в любой момент на последний сеанс своего портрета. В лучшие-то времена он находил её общество раздражающим, но сейчас он был так близок к окончанию картины с Джоном Уотсоном, что мог думать только об этом.

По крайней мере, он избавится от девушки после сегодняшнего дня. Хотя, если она продолжит глупо улыбаться ему или сделает нелепое предложение выпить кофе, он за себя не отвечает.

Когда он услышал, как распахнулась дверь внизу, он бережно перенёс мольберт с портретом Джона в безопасное место в углу гостиной. Судя по всему, было ясно, что мисс Хупер пришла не одна. По лестнице поднимались двое, и пара голосов тихо обменивалась словами.

Как только мисс Хупер вошла в дверь, Шерлок знал, что её слезливое обожание больше не доставит проблем. Причина этого шла за ней по пятам.

Прямо за ней стоял стройный мужчина, ровесник Шерлока или немного моложе, одетый в дорогой, пошитый на заказ, костюм. С умным и хитрым выражением лица, а в тёмных глазах читалось такое, от чего Шерлок задался вопросом, во что ввязалась глупая девушка.

Что до мисс Хупер, она казалась восхищённой и довольной как кошка, поймавшая мышку.

– Мистер Холмс, это мой друг – Джеймс Мориарти, – произнесла она так, будто представляла принца Уэльского.

Мориарти энергично протянул руку.

– Рад встрече, мистер Холмс. Я мечтал познакомиться с вами с тех пор, как приехал в Париж. О вас говорит весь город.

Шерлок лишь глянул на него, игнорируя протянутую руку. Тон, которым тот говорил, звучал неприятно, и Шерлок тут же понял, что мужчина не просто умён. Он проницателен. Очень проницателен. От чего Шерлок снова подивился, что тот делал рядом с Молли Хупер. У них не было ничего общего.

– Мы приступим к работе, мисс Хупер? Я занятой человек.

Мориарти лишь ухмыльнулся, убирая руку.

Молли заняла своё место в кресле, и без лишней болтовни Шерлок начал добавлять завершающие детали к картине. Пока Шерлок работал, он с неприязнью осознал, что мужчина расхаживал по комнате, тихонько напевая и разглядывая холсты, прислонённые к стенам.

Если бы Шерлок знал, что такое жалость, он бы пожалел глупую, но, по сути, ни в чём не виноватую девушку, позирующую ему. Что бы ни связывало её с Мориарти, это не кончится ничем хорошим, Шерлок был уверен.

Но больше всего Шерлок просто хотел, чтобы они оба ушли, а он мог бы вернуться к единственной работе, которая имела значение в данный момент. Как бы то ни было, даже при его нетерпении, Шерлок оставался дотошным, когда в его руках оказывалась кисть.

Всё же спустя некоторое время он заметил, что Мориарти кружит в углу, где стоял портрет Джона. Мориарти подошёл недопустимо близко.

– Отойдите, – гаркнул Шерлок.

Мориарти замер, перевёл взгляд с портрета на Шерлока, а затем обратно.

– Ах, – сказал он. – Как смешно. – Затем он ухмыльнулся и отошёл.

Наконец Шерлок опустил кисть в банку с растворителем и объявил, что закончил. Мисс Хупер выразила восхищение портретом, а Мориарти благородно отметил, что никакой художник, даже самый великий, не смог бы отдать ей должное. К несчастью, похоже, она приняла его слова за чистую монету.

Они договорились о доставке, а затем мисс Хупер взяла Мориарти под руку, и пара направилась к двери. Прежде чем выйти Мориарти обернулся, в его глазах загорелся странный огонёк.

– До следующей встречи, мой дорогой Холмс, – сказал он с явной издёвкой.

Шерлок решительно закрыл дверь.

Теперь, наконец-то, он мог вернуться к портрету Джона Уотсона.

Он прикурил «Голуаз» и отступил назад, чтобы воскресить образ.

Джон не сильно изменился за последние десять лет, во всяком случае, не в главном. Как бы высоко ни оценивал Шерлок свои художественные способности (а те были действительно высоки, Холмс не страдал скромностью), даже он был весьма поражён, как хорошо уловил черты Джона в наброске, сделанном в тот день. Открытость и искренность в его лице читались даже сквозь гримасу боли. Его глаза, эти удивительные и всеведущие глаза, так и лучились тихой силой, несмотря на то, что затуманились от лекарств. В рисунке было всё, а теперь Шерлок перекладывал это с наброска на холст.

Конечно, не очень удивительно, что он так хорошо уловил суть, потому что это и было то, чем он занимался. Он славился (или печально славился) этим даром.

С другой стороны, он хорошо понимал, что Холмс-художник никогда раньше так не раскрывался в картине. Этот факт, без сомнения, объяснял реакцию Мориарти. Шерлока тревожило, что другой мужчина считал правду с портрета так быстро и безошибочно.

Самое тревожное, что Шерлок нисколько не переживал.

Он не мог понять, почему так долго тянул с этой картиной. Но как только он её начал, кусочки прошлого возрождались, медленно, по мере заполнения картины, деталь за деталью. Шерлок видел молодого себя, стоящего в тускло освещённом фургоне где-то в тылу с чистым холстом перед собой. Набросок был прикреплен поблизости. Как и тысячи раз раньше, он взял кисть и приготовился писать.

Но всё что он смог – это смотреть на эскиз, вспоминая те глаза, то, как встретились и сцепились их взгляды.

Он ничего не знал о мужчине, выжил ли тот вообще. И это было настолько невыносимо, что спустя некоторое время Шерлок убрал весь альбом с набросками и никогда не просматривал его снова.

До сих пор.

Шерлок так глубоко погрузился в размышления, что не услышал ни дверь, снова распахнувшуюся внизу, ни звуки шагов, поднимавшихся по лестнице. И только когда кончик сложенного зонта постучался в дверь студии, он понял, что явился ещё один непрошенный гость. Дверь открылась.

– Уходи, Майкрофт, – рассеянно сказал Шерлок. Эти слова уже стали его стандартным приветствием.

– И тебе доброго дня, мой маленький брат.

Шерлок так и не удостоил его взглядом.

– Что ты делаешь в Париже? Думал, если ты когда-нибудь покинешь Уайтхолл, Англия падёт. Ах, погоди, это легенда о воронах из Тауэра. Жаль.

Майкрофт скривился.

– Видимо, некоторые из нас никогда не устанут от детских насмешек.

– Видимо, – Шерлок прикурил другую сигарету.

Майкрофт прошёлся по комнате, остановившись перед портретом мисс Хупер.

– Боже мой, – сказал он. – Прелестная вещица, но девушку нельзя отпускать в свет одну.

– Действительно, – согласился Шерлок. – У неё ужасный вкус на кавалеров.

– Да уж.

Наконец Шерлок сдвинулся и посмотрел на него.

– Зачем ты здесь?

– Разве мне нужна причина, чтобы навестить единственного брата?

– Судя по опыту, – да.

Майкрофт согласился лёгким движением изящного плеча.

– Как бы то ни было, не в этот раз. Я здесь, чтобы встретиться с… что ж, тебе не стоит знать об этом. Во всяком случае, я просто заскочил поздороваться и проведать, как твои дела. Я беспокоюсь. Мамуля беспокоится.

Шерлок решил, что простой отказ от разговора поможет закончить визит быстрее. Шерлок мог бы рассказать брату о том, как поступил с конвертом кокаина, но не собирался делиться этим. Он не очень хотел признаваться в том, что порадует Майкрофта.

Майкрофт продолжал расхаживать по комнате до тех пор, пока, как и Мориарти, не остановился перед портретом Джона, изучая его.

– О, он очень хорош, Шерлок.

Безнадёжно полагать, что он не увидит всё, что там содержалось.

– Ты ухватил нечто… он для предстоящей выставки?

Шерлок смотрел на завитки дыма, струящегося с кончика «Голуаз».

– Я бы с удовольствием добавил его в семейную коллекцию. Мамуля нашла бы его очень… занятным.

Что ж, да, Мамуля нашла бы, и по какой-то причине Майкрофт тоже. В конце концов, наблюдать они оба научились у неё.

– Он не для продажи, – огрызнулся Шерлок. – И никогда не будет.

– Нет? – Майкрофт смотрел на него долгую секунду, а затем глянул на свои часы привычным жестом. – Мне нужно успеть на аэроплан, к сожалению, вынужден попрощаться. Мне передать от тебя привет Мамуле?

– Ты же всё равно передашь, так зачем спрашиваешь?

– Ей будет приятно услышать, что ты больше не потакаешь своим опасным порокам.

Чёрт бы его побрал. Иногда Шерлок думал, что Майкрофт зрит в корень слишком хорошо. И, к сожалению, никогда не скрывает то, что узнал.

Когда Шерлок ничего не ответил, Майкрофт ушёл.

Слава богу, наконец-то один. Шерлок принялся готовить палитру. Он аккуратно смешивал цвета, какие хотел, а затем, не имея никакой другой причины, кроме собственного желания, он распаковал новую кисть. Сантименты, возможно.

Начав писать, Шерлок ощутил знакомое чувство, разливающееся внутри. Да, ощущение было знакомым, но и другим на этот раз.

Другим, потому что теперь он точно знал, по чему тоскует.

========== Глава 15. В тёмную годину ==========

Ты долго добирался, Джон.

Когда глаза привыкают к темноте.

– Теодор Рётке

Теперь сон изменился.

Ему больше не снились только глаза необычного цвета с до боли пронзительным взглядом, вспарывающим нутро. Они снились ему, когда он только вернулся в Англию с полей сражений во Франции, и время от времени потом. Только те глаза.

Но теперь глаза шли в комплекте с бледным лицом с невероятными линиями и острыми как бритва очертаниями; теперь их обрамляли тёмные кудри, такие же невообразимые. Более того, к взгляду даже прилагалось имя.

Шерлок Холмс.

Которое также звучало немыслимо. Что это за имя вообще? Невозможно пижонское, если уж на то пошло.

Также как теперь изменился сон, изменилось и пробуждение. Он больше не подскакивал с внезапным осознанием, которое сопровождалось приступом смятения и подобия страха.

Джон отказывался признавать свою очевидную эрекцию, потому что тогда, о ней нужно было бы позаботиться. Очевидным способом. Он знал, без лишних дум, что если он, ах, возьмёт дело в руки, то представлять будет вовсе не Мери.

Короче говоря, он не был готов к последствиям изучения вопроса о ком он должен (будет) думать во время оргазма.

Вместо этого Джон решил поразмышлять о другом.

Глава, которую он напишет сегодня.

Нынешний политический климат в Москве.

Чем занимается Мери в Москве.

Что он поест на завтрак.

Когда его мысли дошли до такой чепухи, Джон прекратил. Сдался. Всё кончилось очень быстро, но оказалось не менее удовлетворительным.

Потом, когда он мылся, то решил не мучиться виной за произошедшее. В мире было так много вещей, из-за которых можно терзаться, и он никогда не причислял к ним секс. Викторианская эпоха давно окончилась.

Вместо этого он подумал о завтраке и остановился на сыре, хрустящем хлебе и добротном красном вине.

Затем, сам не зная почему, он рассмеялся про себя.

***

Шерлок впал в неугомонное настроение, что никогда не сулило для него ничего хорошего. На данный момент под рукой не было нового заказа, а портрет Джона Уотсона он закончил. Шерлок приготовил себе чашку чая (и снова подумал, что мысль о том, чтобы каждое утро получать чай от Джона, всё ещё звучит как самое лучшее, что ему приходило в голову), и остановился перед мольбертом, чтобы осмотреть картину снова.

Он нашёл её удовлетворительной. Самая высшая похвала от Шерлока для своей собственной работы, и даже она звучала очень редко. Он понял, что в последний раз использовал это слово несколько лет назад для маленькой акварели, которую написал на пасеке в Сассексе. Та работа находилась в так называемом семейном собрании, на пополнении которого настаивали Мамуля и Майкрофт. Шерлок был склонен считать, что они лишь ждали, когда самоуничтожение разрушит его, и тогда они смогут распродать все картины за хорошие деньги.

А если не было иной причины, он не собирался услужливо умирать.

Его чай закончился, и в голове сложился план, Шерлок оделся в сизый костюм, мягкую белую льняную рубашку и шёлковый жилет цвета морской волны. Как обычно он презрел шляпу, а погода выдалась достаточно благоприятной, чтобы ему не пригодилось пальто. Удовлетворённый своим видом, он вышел из студии и отправился в пункт назначения, который выбрал, даже не задумываясь.

Он пришёл в «Жорж Санд» и был рад застать Ирен одну без Салли. Ирен улыбнулась, когда он переступил порог. Она была из тех немногих людей, которые радовались его появлению.

– Привет, красавчик, – сказала она.

Как обычно он нахмурился на её озорное приветствие.

– Мне нужна книга, – коротко бросил он.

– Тогда тебе повезло, – ответила она. – Так вышло, что у меня есть тысячи томов прямо здесь.

Он едва сдержал вздох.

– Особая книга, – прояснил он.

Ирен кивнула, затем её алые губы растянулись в лукавой улыбке.

– О, позволь мне прикинуться тобой ненадолго, – сказала она. – Позволь мне… дедуцировать тебя.

Шерлок фыркнул, но ничего не сказал. Ирен сыграет в свои маленькие игры, неважно насколько они раздражающие.

Она прищурилась и изучила его.

– Высокий, кудрявый, стройный, с самыми красивыми глазами на свете и злым, злым языком.

– Ирен, – наконец сказал он со вздохом.

Она наклонилась под прилавок и достала книгу.

– Я вычислила, что ты хочешь эту книгу.

Он взял экземпляр «КАК СЛАВНО ПАЛИ ХРАБРЕЦЫ».

– Она даже подписана автором.

Шерлок открыл книгу на титульной странице. Там, аккуратно выведено имя Джона Х. Уотсона.

– Спасибо, – рассеянно сказал Шерлок, лишь смутно осознавая, что указательным пальцем обвёл подпись.

– Когда ты собираешься поговорить с ним, Шерлок? – тихо спросила Ирен, всё озорство исчезло из её голоса.

Он лишь пожал плечами, ненавидя ощущения неопределённости. Шерлок Холмс никогда не был неуверенным. Что ж, кроме тех случаев, когда он именно таким и был.

Ирен мягко положила ладонь ему на руку.

– Послушай, я не пытаюсь понять, что происходит между вами, но это доходит до смешного. – Она оживилась. – Этим вечером у нас вечеринка издательства. Новая американская поэтесса. Джон придёт, потому что его агент представляет поэтессу. Женщина, с которой он живёт, уехала из страны, так что он будет один.

Шерлок припомнил спутницу с прошлой вечеринки, и плевать он хотел, где она находилась, однако он смутно пожелал, чтобы женщина никогда не возвращалась. Он перевернул книгу и посмотрел на фото автора на задней обложке. Джон был одет в костюм и роговые очки. Он не улыбался.

Теперь Ирен вовсе не ласково хлопнула его по руке.

– Господи, Шерлок, не представляю, что творится в твоих грандиозных мозгах.

– Вероятно, оно и к лучшему, – пробормотал он.

– Приходи на вечеринку сегодня, и я представлю вас должным образом.

С одной стороны, нелепая задумка. Представить их друг другу? Зачем? Они уже очень близко знакомы, церемонии излишни. С другой стороны, он был вынужден признать, что они даже слова друг другу не сказали, и официальное знакомство казалось необходимым шагом, если они собирались развивать отношения. Чем они и обязаны заняться, конечно.

На секунду он задумался о том, как будет приятно на самом деле беседовать с Джоном Уотсоном, мысль пронзила его, она оказалась настолько жуткой, настолько неумолимо ужасной, что должно быть он побелел.

Ирен схватила его за руку.

– Шерлок? Что случилось?

Но у него пропал дар речи, потому слова могли воплотить идею в реальность. Вместо этого он высвободил руку и бросился прочь.

Ирен крикнула ему в спину:

– Сегодня вечером, Шерлок!

Он не обратил на неё внимания и удалился из магазина.

В голове всё ещё бился вопрос: что если Джон Уотсон не ощущает такое же чувство связи?

***

В итоге Джон решил, что пойти на вечеринку в книжный магазин будет лучше, чем сидеть дома в одиночестве, размышляя о вещах, о которых, несомненно, не стоило думать. И он обещал Майклу, что появится.

Он не стал думать, что, возможно, надевает костюм и идёт на вечеринку, до которой ему вовсе нет дела, только потому, что вероятно Шерлок Холмс будет там.

А если и так?

Джон никогда не считал себя трусом, хотя и не собирался отрицать, что иногда в окопах умирал от страха. Но страх никогда не мешал ему делать то, что нужно. Так что было неудобно признавать, что у него может и не хватить смелости подойти и заговорить с Шерлоком Холмсом. Просто нелепо. Когда вообще он боялся просто заговорить с кем-то? Ответ «никогда», и не было никаких причин бояться сейчас.

Но.

Они виделись дважды, и оба раза встречались глазами и цеплялись взглядами, удерживаемые, словно неким странным магнетизмом. Вероятно, за этим всем скрывалось нечто глубже, чем небольшой испуг.

К сожалению, Джон на самом деле даже не понимал, почему боялся, и это пугало больше всего.

Так получилось, что у него не осталось выбора.

Только он вошёл в переполненный книжный, как появилась Ирен, подхватила его под локоть и повела через зал.

– Какого? – спросил он.

– Заткнитесь, Джон, – ответила Ирен. – Я не вытерплю ещё один вечер, когда вы и Холмс пялитесь друг на друга как преданные щеночки. – Она помолчала и глянула на него. – Или, что там у вас происходит.

А кто, чёрт возьми, знает?

Джон, конечно, вслух ничего не сказал.

Прежде чем он успел заговорить, Ирен уже остановилась и подтолкнула его вперёд.

– Джон Уотсон, могу я представить вам Шерлока Холмса. Шерлок, это Джон. – Она подвинула его навстречу Джону. – Моё дело сделано. Теперь ты сам по себе. – Похоже, она смерила Холмса взглядом, прежде чем грациозно удалиться.

Джон стоял в полной неловкости, а затем (В основном по случайности. Скорей всего) его глаза встретились с глазами Холмса, и третий раз ничем не отличался от первых двух. Он подумал, что мог бы утонуть в этом взгляде с головой, и понял, что сделал бы это с удовольствием. Казалось, его мышцы действовали отдельно от мозга, потому что, не задумываясь, он протянул руку.

– Рад познакомиться с вами, мистер Холмс, – сказал он.

– Наконец-то, – ответил мужчина глубоким, низким голосом. – И, пожалуйста, Шерлок, конечно.

– Джон, – сказал он, желая уточнить, что Шерлок имел в виду. «Наконец-то». И в то же время, он смущался спросить. Он поколебался, но затем проговорил:

– «Наконец-то»?

Они всё ещё смотрели друг на друга.

Шерлок нахмурился.

– Не будь скучным и не притворяйся несведущим, Джон.

Хотел бы он притвориться, потому что, сказал он себе, это было… что ж, это сбивало с толку. Но Джон оставался честным мужчиной и не стал бы отрицать – хотя и не мог объяснить – свои чувства.

– Больничная палатка, – сказал он тихо. – Я всегда считал это только сном. Боль, лекарства… – Он тряхнул головой. – Думал, всё это лишь плод моего воображения.

Губы Шерлока сложились в нечто непохожее на улыбку.

– Я знал, что всё по-настоящему. Но… – Его взгляд на секунду затуманился, а затем снова прояснился. Джон подумал, что увидел удивление в его глазах, как если бы он не ожидал, что Джон всё ещё здесь и всё ещё смотрит на него. – Я не хотел думать об этом. Так что я закрыл воспоминания на чердаке и забыл о них. Кроме снов, разумеется.

Джон не понял часть про чердак, но это лишь малая часть того, что он не понял на сегодня, так что он не стал забивать себе голову.

Кто-то прошёл с подносом с бокалами вина. Джон взял один, вручил его Шерлоку, а затем взял второй для себя. Когда они оба сделали по глотку, Джон спросил:

– Почему ты не хотел думать об этом?

Похоже, Шерлок взвесил каждое слово, прежде чем ответить.

– Ты на самом деле хочешь узнать?

– Я же спросил, не так ли?

– Потому, что ты исчез. – Слова прозвучали ровно, как нечто непримечательное. А так же довольно пугающее.

Повисло долгое молчание. Вечеринка клубилась вокруг них, но Джон едва ли замечал.

Наконец, он вздохнул, немного обречённо.

– Мне снились твои глаза, – сказал Джон таким тихим голосом, как будто совершал постыдное признание. В чём не было смысла, потому что он не нёс ответственности за свой спящий разум. Ведь так?

– Тебе тоже?

– Тебе тоже?

Всё, чтобы ни сказал этот мужчина, было поразительным?

Шерлок пригладил свой вишнёво-красный жилет спереди.

– Здесь становится слишком скучно, как думаешь? Я бы с удовольствием прогулялся.

Джон задумался, но затем кивнул и произнёс:

– Дай, я скажу пару слов своему агенту.

– Хорошо. Но, пожалуйста, не копайся. – Слова прозвучали резко.

Джон с трудом пробирался сквозь шумную толпу, не обращая внимания на поддразнивающую улыбку Ирен и нахмуренные брови Салли, пока не дошёл до Майкла, который разговаривал с поэтессой, почётной гостьей, стройной, немного дёрганой молодой женщиной.

Пока Джон обсуждал встречу с Майклом на следующий день, его взгляд блуждал в поисках Шерлока, и потому что он смотрел, то увидел приближающегося огромного, очевидно пьяного мужчину. Всё ещё обмениваясь бессмысленными словами с Майклом, он видел, что мужчина схватил Шерлока за руку. Не похоже, чтобы Шерлок, был рад прикосновению, но затем Джон высмеял себя за догадку. В конце концов, он ничего не знал о Холмсе. Шерлоке. Как он мог знать, что ему нравится? Он рассеянно отвечал на реплики Майкла.

Шерлок уходил? Со стороны выглядело так, будто пьяный мужчина пытался оттащить его к задней части магазина.

Джон сразу понял, что Шерлок пытался избежать сцены, не сопротивляясь толчкам. Но затем его глаза встретились с глазами Джона, и тот тут же осознал, что Шерлок хотел прогуляться с ним, а не с этим мужланом. И если это лишь глупый каприз со стороны Джона, пусть. Он быстро пообещал Майклу выпить с ним кофе завтра, и поспешно попрощался.

Затем он поторопился и бросился через толпу вслед за Шерлоком, вниз по тёмному переходу, к двери, ведущую в переулок.

– Я же сказал тебе Тревор, – говорил Шерлок скучающим тоном. – Я больше не заинтересован в твоих предложениях.

– Тебе нужен и я, и мои «предложения», – хрипло ответил Тревор.

Хотя они оба были в одной весовой категории, Шерлоку всё уже удавалось смотреть сверху вниз на Тревора.

– Ты так ничего и не понял. Мне не были нужны наркотики. Я просто хотел их.

Джону совсем не нравился этот разговор.

– И ты всё ещё хочешь их.