Текст книги "Свет очей моих (ЛП)"

Автор книги: mydogwatson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Всё под контролем, – неохотно ответил он.

– Надеюсь, – отозвалась она, глядя не на него, а на Джона. Затем она кивнула и оставила их.

Подошёл официант, принял их заказ, и Шерлок не выпускал руку Джона из своей.

***

Ужин и вино оставили у Джона чувство удовлетворения, а восхитительная парижская ночь, казалось, наступила специально для них, так что долгая прогулка была тем, что нужно. Они выбрали тихую, усаженную деревьями сторону улицы, и Шерлок взял Джона за руку, пока они гуляли под луной.

Джон тихо рассмеялся.

– Что? – спросил Шерлок.

– Кто бы поверил, что Шерлок Холмс такой романтик?

– Если ты кому-нибудь расскажешь, – прошептал Шерлок Джону на ухо, – мне придётся убить тебя, медленно.

Джон покачал головой.

– О, я не собираюсь делиться с кем-то ещё даже малой частью тебя. Оказывается, я гораздо больший собственник, чем думал.

Шерлок сжал его руку сильней.

Спустя долгое время они очутились на Мосту Искусств, смотрели на воду и время от времени целовались.

– Однажды, – сказал Шерлок, – я стоял на этом или каком-то другом мосту и подумывал броситься в воду.

Джон ничего не ответил, не вполне уверенный, что сможет выдавить хоть слово сквозь комок в горле.

– Но затем я вспомнил взгляд пары карих глаз, и даже если это был всего лишь сон, я не смог прыгнуть. Так что ты спас меня, ещё до того как познакомился со мной.

Джон запустил руку в непослушные кудряшки и втянул Шерлока в поцелуй.

– Как я уже говорил раньше, ты был ангелом, приглядывавшим за мной.

Спустя минуту, оба вздохнули и разъединились, снова обратив взгляд на воду.

Шерлок заговорил первым.

– Я скучаю по Лондону. Что думаешь о том, чтобы вернуться?

Как только Джон услышал эти слова, то понял, как сам сильно скучал по Лондону. Лишь одна вещь заставила его засомневаться.

– Там у нас не будет такой свободы, – тихо отозвался он. – Наши отношения станут более… сдержанными.

– Знаю, – согласился Шерлок. – Но мы будем вместе, и это всё, что имеет значение.

Джон кивнул.

– И нам понадобится квартира.

Шерлок усмехнулся.

– Одна из наших бывших экономок удачно вышла замуж, за исключением одной маленькой детали: её муж оказался серийным убийцей. Когда его посадили, она получила неплохое наследство в центре Лондона, с квартирой на сдачу. Это было бы идеально.

– А она…? – Джон не закончил свой вопрос.

– Миссис Хадсон любит меня и тебя полюбит тоже, особенно из-за того, что ты делаешь меня счастливым.

Джон прижался к Шерлоку, и тот сразу же обнял его.

– Тогда давай отправимся в Лондон.

Шерлок кивнул.

– В Лондон. Домой.

========== Глава 28. Расплата болью ==========

Как известно, кое-что назревало, и вот оно произошло.

За каждое мгновение счастья

Мы платим болью.

– Эмили Дикинсон

Следующая неделя была чрезвычайно занятой, потому что они планировали переезд в Лондон.

Шерлок закончил заказной потрет мелкого правительственного чиновника (который также работал на немцев), а Джон сосредоточился на первом черновике своего романа перед последней встречей с Майклом в Париже. Он ещё раз ходил к Мэри, но так как она уже объявила о том, что теперь живёт с американским фотографом по имени Эдвард, Шерлок решил, что она действительно порвала с Джоном. А вскоре они собирались переехать в другую страну, так что всё это не имело значения.

Добавьте к этому сборы, бронирование билетов, организацию финансовой стороны с отправкой автомобиля Шерлока, и большую часть ночей они просто падали в кровать, обменявшись сонными поцелуями, и отключались, обнявшись скорее как два уставших ребёнка, чем как любовники.

Шерлок как всегда проснулся первым. Утро обещало тёплый, ясный день, пролив свет сквозь кое-как задвинутые занавески. Он всегда наслаждался этими тихими минутами в постели с Джоном, так как они дарили возможность добавить больше деталей к его до нелепости обширной коллекции. Факты о Джоне Хэмише Уотсоне уже переполнили залитую солнцем гостиную, в которой те хранились, и теперь медленно, но верно они подступали к соседнему балкону.

Шерлок чуял, что никогда не перестанет добавлять детали к портрету Джона, который создал у себя в голове. Неожиданно это умилило его.

К примеру, этим утром он довольно сильно увлёкся шрамом Джона на плече. Не то чтобы он не устраивал всестороннее изучение раньше, разумеется, но всегда было что-то новое. Он невесомо пробежался кончиками пальцев по сморщенной линии, испытывая странную смесь горечи, что Джон пострадал, и признательности, что из-за ранения он попал в госпитальную палатку в тот день давным-давно. Шерлоку не нравилось размышлять о том, какой бы стала его жизнь, если бы в ней не появился Джон. Если у него вообще была бы жизнь.

Он наклонился ближе и коснулся шрама губами в утешении и почитании одновременно.

– Утро, любимый, – пробормотал Джон. Изредка утром, ещё не встав с постели, они обменивались подобными ласковыми прозвищами, бывшими в обиходе между ними.

– Доброе утро, мой дорогой, – ответил Шерлок в своей небрежно изысканной манере. – Не хотел будить тебя.

– Всё в порядке, – Джон повернулся лицом к нему, притягивая Шерлока к себе на грудь. – Такое чувство, будто я не говорил с тобой тысячу лет.

– Знаю. Но всего лишь через два дня мы будем на пути домой.

Губы Джона растянулись в слабой улыбке.

– Домой. Как замечательно звучит. От миссис Хадсон есть новости?

– Да. Я получил письмо. Она в восторге, что мы переедем в квартиру, ей не терпится познакомиться с тобой, но она предупредила меня, что, несмотря на её прошлую должность в моей семье, она определённо больше не будет нашей экономкой.

Джон рассмеялся.

– А затем в следующей строчке спросила, какие у тебя любимые печенья, чтобы испечь их к твоему приезду.

Они обменялись долгим взглядом, а затем Джон опустил голову и прижался губами к губам Шерлока. Тот слегка вздохнул, прежде чем погрузил язык в рот Джона, раболепно поклоняясь теплу, влажности и даже лёгкому кислому привкусу после сна. Поцелуи продолжались и продолжались пока, наконец, никто из них не мог больше игнорировать острого давления в других частях тела.

– Как ты хочешь меня? – выдохнул Джон Шерлоку в ухо.

О, это был хороший вопрос. Шерлок хотел, чтобы его взяли, и хотел взять сам. Он хотел облизывать и пробовать на вкус. Он хотел, чтобы Джон полностью завладел им, и хотел завладеть Джоном в ответ. Он сгорал от желания.

Спустя долгую минуту Шерлок отстранился из объятий и повернулся так, что они легли головами к ногам, бок о бок. Он услышал быстрый вдох Джона, а затем одновременно они оба взяли изнывающий член в ожидающий рот.

Шерлок любил и обожал вкус и ощущение члена Джона во рту, сосать его, облизывать и заглатывать. Тишину комнаты нарушал только влажный звук их совместных действий. После нескольких дней без какого-либо настоящего контакта, они оба были на грани и более, чем готовы, так что весь процесс занял не так много времени. Шерлок глотал и глотал, и думал, что может принять ещё больше, если Джон предложит. Он всегда принимал так много всего – наслаждения, секса, любви – сколько Джон хотел дать, словно всегда чувствовал, что его ответных предложений всегда мало, чтобы выразить все его чувства.

Несколько минут они просто тяжело дышали, а потом Шерлок повернулся обратно и снова поцеловал Джона, намного медленнее и нежнее. Джон смахнул намокшие от пота кудряшки и улыбнулся.

– Я люблю тебя, – сказал он.

Шерлок кивнул.

– Знаю, – ответил он. – «Люблю» – недостаточное слово, чтобы выразить всё, что я к тебе чувствую.

Джон снова обнял его, и они долгое время просто лежали.

***

Шерлок сделал несколько завершающих мазков к портрету государственного чиновника (предателя? шпиона?), когда Джон зашёл в студию, одной рукой поправляя свой галстук, а другой – сжимая большой конверт.

– Что ж, лучше я пойду, – сказал он. – Какое облегчение вручить эти страницы Майклу. Я уверен, он переживал, что я вообще никогда не закончу.

– Это очень хорошая книга, – рассеянно заметил Шерлок, всё ещё сосредоточив большую часть внимания на близко посаженных глазах француза на холсте.

Джон замер, надевая пиджак.

– Ты читал её?

– Ахх, – Шерлок наконец посмотрел на него, но лишь поднял бровь.

– Ох, ну, конечно, читал, – Джон подошёл и поцеловал Шерлока в щёку. А затем, смущаясь, спросил: – Ты правда думаешь, что она хорошая?

– Я только что так и сказал, Джон, – Шерлок понял, что картина окончена и отошёл от мольберта. – Мальчик – Маркус, это, разумеется, ты.

– Да. В некотором роде.

Шерлок поднял руку и пробежался пальцами по волосам Джона, наслаждаясь мягкостью прядей. Затем он пригладил вихры обратно.

– У меня такое чувство, что я узнал тебя лучше после прочтения этой истории.

Джон улыбнулся ему.

– Никто никогда не знал меня так, как ты. И не узнает. – Он помолчал, прежде чем прочистил горло и отошёл. – Почему бы нам не устроить праздничный обед, когда я вернусь? – предложил он. – В каком-нибудь особенном месте.

– Это будет наш прощальный обед с Парижем, – проговорил Шерлок. – Давай встретимся в «Maxim’s»? Там будет удобно?

– Там будет великолепно, – Джон улыбнулся ему, а затем ушёл, сбегая по лестнице и насвистывая весёлую мелодию.

Шерлок усмехнулся, в основном из-за своего дурацкого порыва тоже засвистеть.

Глупость.

***

«Maxim’s» полнился мягким гулом разговоров и тихим стуком серебра о фарфор. Шерлок заказал бутылку превосходного шабли и от души наслаждался терпким привкусом свежескошенной травы.

Но второй бокал не так сильно искрился на языке. Отсутствие наслаждения было связано совершенно не с вином, а с тем, что было почти два, а Джон всё ещё не пришёл.

Джон не опаздывал. Никогда. Если по какой-то причине он задерживался, Шерлок знал, что тот послал бы записку или позвонил бы в «Maxim’s», чтобы предупредить.

Шерлок задумался, что если это он ошибся со временем или местом? Но он торопливо отмёл эту мысль и сделал ещё один глоток внезапно ухудшившегося вина.

Возможно, встреча со Стэмфордом прошла плохо, и Джон отправился домой хандрить. Иногда Джон поддавался настроению, и если Стэмфорд раскритиковал книгу, или кусок, который прочитал, Джон мог… но, нет, в этом совершенно не было смысла. Книга была отличной, и Шерлок был рад признать это. Настолько, что почти впал в глупую ревность, читая, как Джон описывал отношения с другим. Даже если всё произошло давно и было не больше, чем мальчишеской влюблённостью, которую он принял как данность, Шерлок чувствовал, как во время чтения в нём медленно разгоралась ревность.

Шерлок снова посмотрел на часы. Уже 2:30.

Может, Джон заболел и пошёл домой, собираясь сообщить Шерлоку, но болезнь одолела его, и он не смог ни позвонить, ни послать записку.

Шерлок проглотил внезапный комок в горле. Был единственный логичный выход – пойти домой и посмотреть, там ли Джон – хандрящий или мучающийся расстройством желудка. Он расплатился за вино и нетерпеливым взмахом вызвал такси до дома. Во время поездки, он убедил себя, что конечно Джон ждёт его приезда. Всё остальное не имело смысла.

Когда такси остановилось, и Шерлок бросил деньги водителю, то увидел конверт, приклеенный к двери. К несчастью жена пекаря была прикована к постели после рождения третьего ребёнка, и, разумеется, не могла бы рассказать ему, кто приходил.

Было слегка удивительно увидеть на конверте имя Джона, а не своё, но Шерлок без колебаний раскрыл его. Послание внутри было коротким, но, тем не менее, ударило ножом в самое сердце.

«Джон.

Я обеспокоен, что ты не пришёл на нашу встречу утром,

потому что на тебя не похоже не приходить без предупреждения.

Пожалуйста, дай мне знать, что с тобой всё в порядке, и когда

мы сможем встретиться».

Она была подписана росчерком Стэмфорда.

Теперь не осталось никаких сомнений. С Джоном что-то случилось.

Шерлок испугался как никогда в жизни, и в то же время испытал некоторое смирение. Как будто он всегда знал, что однажды Джон исчезнет.

Он понятия не имел, сколько времени он простоял на тротуаре, держа проклятую записку в руке. Автомобильный сигнал вернул его в реальность. Он открыл дверь и стал подниматься по лестнице. Казалось, каждый шаг приближал его к неизвестности и злому року.

Как только Шерлок вошёл в студию, то понял, что окно в дальнем конце комнаты открыто. Оно вело к импровизированному пожарному выходу, установленному домовладельцем, из-за легковоспламеняющихся жидкостей, которые Шерлок держал под рукой. Секунду спустя он увидел свёрток, оставленный в центре стола.

Он медленно подошёл к нему и коснулся рукописи Джона, заляпанной кровью. Он дотронулся двумя пальцами до свёртка, а затем посмотрел на кровь на своей коже.

Шерлок едва успел добежать до раковины, когда его желудок сжался и расстался с вином, которым он наслаждался, и чаем, выпитым на завтрак.

Шерлоку потребовалось всего несколько секунд, чтобы распрямиться над жестяной раковиной. Он промочил рот и лицо чуть тёплой водой, пытаясь понять, что делать дальше. Его мысли всё ещё бешено крутились, словно разум полностью принадлежал другому человеку.

Но, в конце концов, только одна прорезала хаос – ясная и острая, это самое последнее, что он бы предположил, однако она сразу же стало единственной, имевшей смысл.

Он осторожно сложил окровавленные страницы в свой кожаный саквояж и покинул студию.

***

Лишь немногие знали о существовании Вестминстерского клуба, маленького островка Империи, скрытого за неприметной дверью старинного каменного здания рядом с Триумфальной Аркой. Шерлок показал карточку, которой до этого никогда не пользовался, и вздохнул с облегчением, когда его незамедлительно впустили. До этой секунды он даже не задумывался, был ли вообще его брат в Париже. Одетый во фрак служащий проводил его по застеленному ковром коридору в маленькую комнату в задней части здания.

Майкрофт был там и увлечённо беседовал с двумя мужчинами.

Шерлок понадеялся, что его внешность не выдаст бушующую панику, которая всё ещё бурлила внутри, но когда Майкрофт заметил Шерлока, то его глаза слегка расширились. Он тут же тихо бросил несколько слов, и мужчины бесшумно выскользнули из комнаты, прикрыв дверь за собой.

– Что случилось с Уотсоном? – сразу же спросил Майкрофт, когда они остались наедине.

Шерлок рухнул в одно из опустевших кресел и ничего не отвечал некоторое время.

Майкрофт нетерпеливо взмахнул.

– Возьми себя в руки, Шерлок, – резко сказал он.

– Как ты узнал…?

– А что ещё может привести тебя в такое состояние? Вот почему я всегда предостерегал тебя от создания глубоких личных привязанностей.

Шерлок лишь слегка покачал головой. Затем открыл саквояж, вытащил рукопись и положил её на маленький столик перед креслом Майкрофта.

– Роман Джона, – хрипло прошептал он. – Джон исчез, а это осталось в студии.

По крайней мере, Майкрофт не отчитал его за очевидность.

– Ты же знаешь, кто это?

– Конечно, знаю, – ответил Шерлок жёстко. – И если ты скажешь «я же говорил», я убью тебя на месте.

– Я и не собирался так говорить, – ответил Майкрофт мягко.

Внезапно Шерлок выпрыгнул из кресла и начал расхаживать по маленькой комнате, запустив обе руки в волосы.

– Это моя вина, – сказал он. – Я играл в глупую игру с Мориарти, а теперь Джон… Джона нет.

Как будто он ушёл. Просто ушёл.

Майкрофт лишь слегка поёрзал в кресле, что означало, что ему неудобно говорить то, что он собрался сказать.

– Поскольку, брат мой, ты далёк от безупречности, я также должен признать некоторую ответственность.

Шерлок остановился и уставился на него.

– Что ты наделал?

Если Майкрофт решил признать даже малейшую вину, значит, он совершил нечто поистине ужасное.

– Мои оперативники могли раскрыть Мориарти незначительную информацию. В попытке расширить наши знания о его международных связях.

Даже когда Майкрофт говорил, они оба понимали, что это слабое оправдание тому, что он сделал.

Шерлок вспомнил, почему ему никогда не стоило на самом деле доверять своему брату. Даже – а, может быть, особенно – когда он хотел достать ублюдка. Как теперь.

– Информацию обо мне? О Джоне?

Майкрофт отвёл взгляд.

– Будь ты проклят, Майкрофт. Я убью тебя.

Прошла минута, прежде чем Майкрофт смог напустить на себя свой привычный холодный вид.

– Возможно, ты предпочтёшь отложить это до тех пор, пока мы не найдём твоего… Уотсона.

– Моего любовника, – сказал Шерлок низким, сдавленным голосом. – Джон – мой любовник. – Затем, казалось, он впал в прострацию. – Я должен вернуть его, Майкрофт, – прошептал он. Его голос звучал тихо, лицо исказила боль, но глаза блестели стальной решимостью. – Чего бы это ни стоило.

***

Что-то не так.

Это первое, что подумал Джон, и хотя мысль была расплывчатой и бесполезной, он не сомневался в её правдивости. Что-то пошло совершенно не так.

На самом деле, многое.

Секунду спустя он понял, что, блять, абсолютно всё пошло не так в этом грёбаном мире.

Он слегка удивился, как легко вернулся в режим солдата, не впав в панику, даже когда в уме прикинул количество сложностей, с которыми столкнулся.

Ноги были связаны в лодыжках.

Руки связаны за спиной, что очень нехорошо сказалось на плече, если кому-то было до этого дело.

В черепе звучал барабанный бой.

Во рту стоял привкус крови.

Всё это он принял к сведению, не открывая глаз.

В голове плавал единственный вопрос: какого чёрта с ним произошло?

– Рано или поздно вам придётся открыть глаза, мистер Уотсон, – проговорил незнакомый голос.

Незнакомый, да, но не неузнаваемый – такой акцент он слышал в окопах.

Джон медленно поднял веки, моргнул несколько раз, и, наконец, сфокусировался на блондине крепкого сложения в штанах и куртке цвета хаки. Ему потребовалось пару секунд, чтобы заговорить, пытаясь выработать достаточно слюны во рту. Она всё ещё отдавала кровью.

– Ты проделал… долгий путь из Родезии*.

Мужчина коротко усмехнулся.

– Ты должно быть умнее, чем я думал.

Джон сплюнул кровь.

– У вас преимущество передо мной, сэр.

– Ах, английский джентльмен. Невозмутимый. Что ж, раз уж в этом нет вреда, я скажу вам своё имя – Моран. Себастьян Моран.

– Отлично. А теперь, мистер Моран, возможно, вы можете рассказать мне, почему я здесь нахожусь?

– Не моё дело, к сожалению. Вам придётся подождать босса. Я всего лишь нянька до его прибытия.

Джон на самом деле не собирался закрывать глаза, но внезапно держать их открытыми оказалось слишком трудно. В комнате на время воцарилась тишина, её нарушал только Моран, натачивая нож. В конце концов, Джон снова открыл глаза.

– Мориарти, разумеется, – сказал он горько.

Как они могли не догадываться, что этот человек выкинет что-то подобное? А может, Шерлок знал, в конце концов, он знал всё. Джон правда хотел разозлиться на надменного паршивца, который в самом деле полагал, что может контролировать вселенную. Получить столик в шикарном ресторане – это одно, контролировать безумного преступника – совершенно другое. Так что, да, Джон хотел рассердиться, потому что он оказался в этой… ситуации, но затем задумался о том, каково сейчас Шерлоку. Шерлок любил его и нуждался в нём, и понимание, что он потерял Джона, сломает его.

Как бы нелепо это ни было, но в тот миг Джон переживал за Шерлока больше, чем за себя.

Наконец, дверь в комнату открылась.

– Так, так, мистер Уотсон, как мило с вашей стороны присоединиться к нам. Я так давно хотел с вами поболтать, – Джеймс Мориарти встал прямо перед ним, как всегда самодовольный и одетый с иголочки. – Нам будет так весело! – захихикал он.

Джон вздохнул и снова позволил глазам закрыться.

***

Шерлок прекратил бушевать, перестал ругаться с Майкрофтом и всеми, кто заходили в комнату, унял свои безумные расхаживания.

Он знал, что Майкрофт вполне вероятно скучал по предыдущей драматизации, потому что теперь Шерлок не делал вообще ничего. Почти час назад он плюхнулся на кожаный диван, откинул голову и уставился в потолок. Он не двигался и не произнёс ни слова с тех пор.

– Шерлок, – тихо позвал Майкрофт. Это всё, что он сказал, но очевидно он вспоминал реакцию Шерлока на смерть отца много лет назад. Он молчал четыре дня. А он даже не особо любил отца и не без оснований. Ещё хуже Шерлок отреагировал на смерть семейной собаки. Мамуля консультировалась у доктора по поводу его молчания, затянувшегося на две недели. Шерлок отлично понимал, что Майкрофт вспоминал все эти истории.

– Скажи мне что-нибудь, Майкрофт, – наконец заговорил он, не обращая внимания на его вздох облегчения. – Скажи, какая польза от тебя и твоих миньонов, если вы не можете помочь мне сейчас? Всю свою жизнь я мирился с тобой и твоим вмешательством, потому что глубоко в душе всегда считал, что ты защитишь меня при необходимости. Защитишь то, что важно для меня.

– Я так и делал. В меру своих возможностей.

Шерлок наконец наклонился вперёд и посмотрел на Майкрофта.

– И я знаю, что это по большей части моя вина. Я действительно понимаю это. Но ты – мой брат. И всё же, полагаю, на самом деле, я всегда был лишь пешкой в твоей игре.

– Неправда, – казалось, Майкрофт на секунду позволил гневу взять над собой верх. – Я предупреждал тебя о нём. Я знал, что делал, но я предупреждал тебя.

Шерлок устало кивнул.

– Я собираюсь домой, – глухо сказал он.

– И зачем?

– Чтобы ждать, разумеется. Мориарти свяжется со мной.

– А затем ты свяжешься со мной, так?

Шерлок одарил его слабой и холодной улыбкой.

– Да, конечно, – он взял своё пальто и ушёл.

Он просто проигнорировал двух мужчин, забравшихся с ним на задние сидения автомобиля. Должно быть в знак того, что Майкрофт всё ещё главный. Как будто кто-то сомневался. Он оставил мужчин в машине и взбежал по лестнице, желая побыть в одиночестве.

Как только он оказался в студии, он налил себе бренди и уселся ждать.

Комментарий к Глава 28. Расплата болью

*Роде́зия – непризнанное государство, существовавшее с 1965 по 1979 годы и располагавшееся в Южной Африке на территории колонии Южная Родезия и современного государства Зимбабве.

Южная Родезия провозгласила свою независимость от Великобритании в 1965 году после референдума, прошедшего в ноябре 1964 года, на котором подавляющее большинство (более 90 %) белых (англ.)русск. избирателей высказалось за независимость. Сперва колония рассчитывала стать независимым британским доминионом, но в 1970 году, после того как мировое сообщество по призыву Великобритании отказалось признать независимость Родезии, была провозглашена республика. У власти находилась партия белых родезийских националистов Родезийский фронт во главе с Яном Смитом.

В 1979 году, после затяжной гражданской войны, к власти пришли националистические военизированные группировки коренного чёрного населения. Название было изменено сперва на Зимбабве-Родезия, а затем на Зимбабве. Также произошла смена всех государственных символов. Великобритания и другие государства признали независимость Зимбабве в 1980 году.

Родезия получила своё название в честь Сесиля Джона Родса – английского колониста и бизнесмена, идеолога британской экспансионистской политики в Африке конца XIX века.

========== Глава 29. Покажите мне героя ==========

Джон в плену, а Шерлок должно быть сошёл с ума

Покажите мне героя, и я

Напишу трагедию для вас

– Ф. Скотт Фитцджеральд

Слишком больно.

Пожалуйста, дайте мне умереть.

Пусть все заткнутся. Все, кому больно, кто истекает кровью и умирает. Если бы я мог поднять руки, я бы закрыл уши, чтобы не слышать их. Я бы зажал нос, чтобы запах смерти перестал душить меня.

Так больно.

Джон рывком проснулся от кошмара, почти сразу осознав, что он больше не в палаточном госпитале. Война давным-давно закончилась и зеленоглазый ангел, которого он тогда видел, принадлежал теперь ему.

Он почти улыбнулся.

– Как жаль, что мы не поговорили тогда, – пробормотал Джон. – Столько лет прошло впустую.

Кто-то неприятно рассмеялся.

Джон не обратил внимания.

– Я скучал по тебе всё это время, – продолжил он. – И когда я снова встретил тебя, казалось, сон стал явью.

– Фу, – отозвался тот же неприятный голос. – Не знаю, сколько ещё выдержу слушать это. Сантименты. Как Холмс выносит их?

– Судьба. Я подумал, что это судьба. Или чёртова удача. В мире так много людей, а нам удалось встретиться дважды? Мы не верим в чудеса, но…

– О, господи боже, пожалуйста, заткнись. У меня кровь из ушей пошла.

– Шерлок?

Внезапно рука больно сжала его волосы и рванула назад.

– Нет здесь Холмса. Он больше не твой. И на самом деле никогда и не был. Вместе с ним я стану непобедимым. Он заслуживает большего, чем ты когда-либо мог предложить. Он заслуживает меня. Ты только тянешь его вниз, превращаешь в посредственность.

Джон на миг полностью осознал, где он, и посмотрел на Мориарти. Без раздумий он плюнул ему в лицо.

– Ублюдок, – ответил Мориарти.

А затем на висок Джона опустился кулак (не Мориарти), и Джон вновь погрузился в черноту.

***

Они никогда на самом деле не обсуждали это. В любом случае ни разу с шестнадцатилетия Шерлока. Та давняя беседа состоялась за чаем (Эрл Грей от «Twining’s») и прелестными светло-розовыми пирожными из крошечной французской кондитерской в Кингсбридже.

Весьма цивилизованно.

Мамуля, Майкрофт. Шерлок собственной персоной, хотя и без желания.

И, разумеется, знаменитый доктор из Вены.

Шерлоку было не привыкать к докторам, всемирно известным или каким ещё, так что он знал, как устроить свои длинные конечности на плюшевом кресле в гостиной Мамули. Как принять такое выражение лица, чтобы даже самому наблюдательному взгляду (Ну, кроме Мамули. И Майкрофта, чёрт бы его побрал.) не было видно ни единой эмоции, кроме невероятной скуки.

Он отпил чай и раскрошил пирожное в розовую кучку, когда разговор перешёл с его склонности к навязчивым идеям на более странные вещи о его хорошо известной невозможности общаться с ровесниками. Даже Майкрофт слегка фыркнул на это.

– Конечно, его ум весьма удивителен, – заявил доктор успокаивающим голосом.

Шерлок на секунду забылся и поднял бровь.

Доктор не заметил, потому что обращался к Мамуле.

– Мы использовали совершенно новый тест, миссис Холмс, разработанный в Швейцарии. Ваш сын превзошёл все ожидания.

– Ох, действительно, я превзошёл, – неспешно пробормотал Шерлок, аккуратно поставив чашку на стол. – Я смог узнать предмет, когда он касался моей руки. Я смог идеально повторить предложение из пятидесяти слов.

Доктор вздохнул.

Шерлок улыбнулся.

– На самом деле, я повторил его на четырёх языках.

– Да, так и было.

– Позёр, – пробормотал Майкрофт.

– Это то, чем я живу, – Шерлок глянул на Мамулю. – о, и давайте не забывать, что я мог бы стричь купоны.

На секунду в комнате воцарилась тишина.

Наконец, доктор перемешал записи.

– И его художественные возможности экстраординарны.

– Неудивительно, – кисло отозвался Шерлок. – Я экстраординарный художник.

– Как бы то ни было, – упорно продолжал доктор, – как это часто бывает, люди с артистической натурой вырабатывают нежелательные черты характера, которые как вы знаете, находятся в поле моего особого интереса.

Мамуля наконец поддалась тревоге, которую скрывала с завидным самообладанием.

– Но мой сын… он…? – Казалось, она не могла произнести слово.

Шерлок встал, разгладив свой серый шерстяной жилет.

– Моя мать хочет знать, не безумен ли её младший сын, – любезно закончил он.

Майкрофт фыркнул.

– О, нет, я совсем не это имел в виду, – поспешно заверил доктор. Затем он пустился в пространные объяснения, во время которых Мамуля время от времени кивала.

Шерлок подошёл к французскому окну и посмотрел в сад, потеряв интерес даже к притворству, что ему нет дела.

В беспрецедентном проявлении братской солидарности Майкрофт присоединился к нему. Они не говорили и даже не смотрели друг на друга.

Меньше чем через два года Майкрофт отправил его на войну.

***

Шерлок никогда не боялся сойти с ума. Ни когда Мамуля послала его на проверку. Ни когда его окружало безумие войны. Ни когда он был заложником кокаина.

Он просто принял возможность, как данность, и занимался своими делами.

А затем в его жизни появился Джон, и Шерлок со спокойной уверенностью признал, что единственное, что низвергнет его во тьму – это, если Джона больше не будет.

Два лакея Майкрофта доставили его обратно в квартиру, с приказом оставаться внутри, пока Мориарти не выйдет на связь. Шерлок видел из окна студии, как они вышли из машины, но знал, что они отойдут далеко. Один останется перед зданием, а второй позади – очевидно.

Майкрофт не доверил ему выйти на связь, когда придёт время.

Майкрофт не был идиотом.

Оказавшись в одиночестве, Шерлок задался вопросом, что если это и есть тот день, когда монстры вышли из тьмы, чтобы забрать его. Он уже знал, что когда они явятся, он встретит их с распростёртыми руками.

Квартира всюду носила следы присутствия Джона. Рубашка, небрежно брошенная на кресло. Вазочка с его любимым двухслойным мармеладом всё ещё стояла на столе в кухне. Запах его мыла витал в воздухе.

Шерлок расхаживал по студии из одного конца в другой, снова и снова, чувствуя, словно невидимые насекомые ползают по всему телу. В голове барабаном звучала мантра.

ДЖОНДЖОНДЖОНДЖОНДЖОНДЖОНДЖОНДЖОНДЖОН

Внезапно он остановился в углу комнаты. Рукой он развернул мольберт и уставился на лицо Джеймса Мориарти. Шерлок понял, что на самом деле никогда ни к кому не испытывал ненависть. Не такую, похожую на взрыв жгучей желчи внутри. В его действиях не было импульсивности, потому что Шерлок Холмс, даже переполненный горящей ненавистью и стоящий на краю бездны, оставался человеком рассудка. И логики. Поэтому, когда он протянул руку и взял мастихин, то прекрасно знал, что собирался делать дальше.

Первый порез прошёлся от верхнего левого угла к нижнему правому. Следующий начался в верхнем правом и спустился вниз, образуя крест.

Затем Шерлок поднял холст с мольберта и ударил об край металлической столешницы. Один раз. Второй. Третий. И остановился лишь, когда на полу остались щепки подрамника и обрывки холста. Его дыхание сорвалось на хрип, когда он запинал обломки обратно в угол.

Был только один человек, которого он ненавидел также сильно, как Мориарти, и, разумеется, это был он сам. Потому что огромная часть вины за эту катастрофу лежала на нём.

Не в силах находиться в студии, он зашёл в спальню и сел на кровать, которая почему-то оказалась так и не заправленной. Ранним утром они занимались любовью мягко, нежно, ласково, как подобало занимающемуся рассвету. После всего Джон держал его, тихо нашёптывая сентиментальные глупости, и теперь, когда Шерлок подумал, что скорее всего больше никогда не услышит их, его сердце ускорилось.

Он взял подушку Джона и прижал к лицу.

Шерлок не плакал. Он просто вдыхал.

Спустя несколько минут, он осторожно положил её на место, накрыв мягким покрывалом, чтобы постель снова была готова.