Текст книги "Снег на песке (СИ)"
Автор книги: Мурзель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)
Глава 41
Из открытого окна доносились бодрые птичьи голоса. Бьянка вынырнула из уютного сна и обнаружила, что лежит в постели, забросив руку и ногу на возлюбленного. Сонно улыбнувшись, она вдохнула терпкий, вкусный мужской запах и поцеловала прохладное плечо. Амрен повернул голову.
– С добрым утром, красавица, – его губы нежно коснулись ее лба.
– И тебя, счастье мое. Давно не спишь?
– Да вот пытаюсь сообразить, как нам спасти твою сестру.
– И как успехи? – оживилась она.
– Знаешь, я тут подумал – зачем нам все усложнять? Я ведь могу просто встретиться с братом и предложить выкупить у него Мию.
Бьянка опешила.
– Выкупить? Так просто? И ты думаешь, он согласится?
– Денег у него, конечно, куры не клюют, но ведь он все-таки мой брат.
– А он знает, что ты жив?
– Нет.
– Нет? – приподнявшись на локте, Бьянка встревожено вгляделась в его лицо. – Так может и не стоит ему об этом знать? Мало ли что ему в голову взбредет, вдруг он захочет тебя убить?
Амрен ласково убрал за ухо прядку, которая упала ей на глаза.
– Не думаю. Мы были близкими друзьями.
– Но разве ты для него не соперник? Ты ведь старше.
– Старшинство не играет роли, да я и не собираюсь претендовать на трон. Тем более, у него еще куча братьев кроме меня.
Бьянка прижалась щекой к его груди.
– Нет. Мне все это не нравится. Я не хочу, чтобы ты рисковал. Давай лучше, как в прошлый раз, залезем к нему во дворец и похитим сестру.
Амрен тяжело вздохнул.
– Боюсь, так просто не выйдет. Я ни разу не был в том дворце и понятия не имею, как нам туда попасть. Поверь мне, так будет проще и безопаснее.
Некоторое время они молчали. Бьянка обдумывала слова возлюбленного. Что-то в его плане вызывало тревогу. Не зря же Амрен скрывался все эти годы. И теперь ради нее, ради спасения ее сестры, он собирается выйти из тени. И так уже этот Вакиль знает что он жив. А если пронюхает еще больше народу, чем это может для него обернуться? Единственное, что немного успокаивает – это надежда на то, что чем быстрее они освободят Мию, тем быстрее отсюда уедут. Вчера Амрен так и не ответил, поедет ли с ней в Хейдерон, но скорей всего она сумеет его уговорить – а там уж он точно будет в безопасности.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Давай попробуем. А как ты собираешься с ним встретиться? Разве тебя так просто пустят во дворец?
– Вряд ли, – ответил Амрен. – Но у меня есть одна идея.
– Какая?
– В детстве мы с Селимом любили проказничать. Однажды мы стащили у нашего учителя указку и подсунули вместо нее дохлую змею.
Бьянка хмыкнула.
– И что он на это сказал?
– Визжал, как гиена в брачный сезон, – усмехнулся Амрен. – В общем, я пошлю Селиму записку, в которой упомяну этот случай. Если она окажется в чужих руках, то никто ни о чем не догадается, а вот брат поймет, что это действительно я.
– Это ты хорошо придумал.
– Я попрошу его о встрече где-нибудь за пределами дворца, чтобы больше никому не попадаться на глаза.
– Думаешь, он согласится?
– Посмотрим.
Бьянка помедлила. Сомнение острыми коготками неприятно скреблось на душе.
– Я пойду с тобой, – твердо заявила она.
– Нет, – мотнул головой Амрен.
– Пойду.
– Не пойдешь.
– Пойду.
– Не спорь, женщина!
– Пфф! – Бьянка возмущенно ткнула его кулаком под ребра. – Еще раз такое услышу – и ты узнаешь, как у нас в Хейдероне жены вправляют мозги нерадивым мужьям.
Он притворно нахмурил брови.
– Да ты злюка, как я погляжу.
– Еще какая! И я пойду с тобой. Это не обсуждается.
Амрен закатил глаза и вздохнул так тяжело, словно вся мировая скорбь навалилась ему на плечи.
– Вот же послал Бурхан на мою голову…
***
В раскаленном воздухе витали одуряющие запахи жареного мяса, специй и фруктов. Амрен и Бьянка с трудом пробирались сквозь густую шумную толпу – Селим назначил встречу в одном из домов на краю рыночной площади. Двенадцать лет Амрен не видел своего брата. Интересно, сильно ли он изменился с тех пор?
Несмотря на соперничество их матерей, братья любили друг друга. Или, по крайней мере, Амрену так казалось. С самого юного возраста Селим отличался редким честолюбием. Во всех забавах, будь то игра в догонялки или поединок на деревянных мечах, он стремился взять верх и дико бесился, когда проигрывал. Амрену часто приходилось поддаваться, иначе тот дулся потом несколько дней. Селим никогда не упускал случая показать свое превосходство над самым младшим из их троицы – Хамудом.
– Он же слабее, зачем ты его обижаешь? – спрашивал Амрен, когда Хамуд после очередных обидных насмешек убегал в слезах жаловаться своей матери.
– Слабым не место в нашей династии, – с презрением бросал Селим. – Чтобы тебя уважали – нужно быть сильным.
– Сильным, но не жестоким, – возражал Амрен.
– Опять ты за свое, – отмахивался брат. – Забыл, что говорит наш отец-повелитель: «Тот, кто любит тебя, предаст, ибо любовь проходит. Тот же, кто боится тебя, останется верным до конца, ибо страх это самое сильное из чувств».
Амрену отчего-то вспомнилось, как султан впервые взял их с собой на охоту. Они с Селимом долго преследовали джейрана, и наконец им удалось загнать его в густые заросли песчаной акации. Животное намертво запуталось в цепких ветвях и не могло сдвинуться с места. Братья подъехали ближе. Амрен натянул тетиву, но тут газель повернула увенчанную гнутыми рожками голову и печально взглянула на него огромными блестящими глазами. Сердце дрогнуло. Амрен не смог переступить ту грань, что отделяет прекрасное грациозное создание от бесформенной груды окровавленного мяса. Он опустил лук.
Селим удивленно взглянул на него, но в следующий миг с пониманием улыбнулся:
– Правильно, брат, зачем портить стрелу? Позволь мне…
С этими словами он спешился, подошел к животному, на ходу вынимая кинжал, и одним махом перерезал ему горло. Газель коротко взвизгнула и забилась в конвульсиях, орошая песок мелкой россыпью алых капель…
Одним словом, Селим не был ангелом, но с тех пор и Амрену пришлось убить множество джейранов, а еще больше – людей. Но не смотря ни на что, братья дружили, и Амрен надеялся, что в память о той дружбе, Селим и сейчас пойдет ему навстречу.
Пестрые ряды прилавков закончились, и впереди показался небольшой двухэтажный дом из светло-желтого камня. Вход охраняло двое гвардейцев – по всей видимости, брат уже там. Амрен и Бьянка подошли поближе.
– Стоять! Кто вы такие? – сурово поинтересовался один из стражей.
– Принц Селим ожидает нас, – ответил Амрен.
Солдат окинул их внимательным взглядом.
– Хорошо. Сдайте оружие и можете войти.
Амрен и Бьянка переглянулись. Заметив беспокойство в глазах возлюбленной, он ободряюще улыбнулся ей краешком губ.
Отцепив от пояса кинжал он протянул его гвардейцу. Бьянка последовала его примеру. Стражники тщательно проверили, нет ли у них под одеждой скрытого оружия, затем позволили им войти.
После уличного зноя внутри было свежо и прохладно. Полуденный свет проникал сквозь закрытые ажурные ставни, наполняя пространство мозаикой солнечных бликов.
Первым делом Амрен оглянулся по сторонам. Вдоль стен, вытянувшись в струнку, стояло пятеро гвардейцев. Где-то на задворках сознания шевельнулась тревога. Это меры предосторожности, или?..
В следующий момент он увидел брата. Тот вальяжно развалился на бархатном диване в дальнем конце комнаты. Амрен запомнил его подростком, а сейчас перед ним сидел молодой мужчина. Его черты утратили детскую мягкость и стали более резкими, но жгучие черные глаза, орлиный нос и насмешливо изогнутые губы ничуть не изменились за прошедшие годы.
Селим поднял взгляд и улыбнулся. Тонкие крылья носа раздулись, придавая лицу хищное выражение. Ленивым движением руки он приказал Амрену подойти, а Бьянке – оставаться у входа. Странно, но он совершенно не выглядел удивленным.
Амрен сделал пару шагов и поклонился.
– Здравствуй, брат, – сказал он.
– Амрен? – на лице Селима заиграла самодовольная усмешка. – Какая встреча! Что привело тебя сюда?
– Кажется, ты совсем не удивлен меня видеть? – заметил тот.
Улыбка Селима стала еще шире.
– Нет, мой дорогой брат, ведь я давно слежу за тобой.
Амрен напрягся.
– Следишь? – переспросил он.
– Конечно. Ничто в этом городе не происходит без моего ведома. Никому от меня не спрятаться. Даже тебе.
Амрену резко разонравилась вся эта ситуация. Он тайком бросил взгляд по сторонам. Стражники у стен словно чего-то выжидали. Все это явно не к добру!
– Но как ты узнал, что я жив? – спросил он, лихорадочно соображая, как выпутаться из этой передряги.
– Мир тесен, дорогой брат, а Мирсадин – большая деревня.
– Что ты хочешь этим сказать?
Селим небрежно взял со столика бокал с темно-красным напитком.
– Несколько месяцев назад я увидел тебя на базаре, – он сделал глоток.
– На базаре?
– Да. Я хожу иногда по рынку в простой одежде, слушаю, о чем люди болтают. И вот как-то раз в одной кофейне я увидел тебя.
Амрен быстро провел кончиком языка по пересохшим губам. Надо же было так глупо засветиться!
– И что ты сделал? – поинтересовался он.
– Сперва я подумал, что обознался, ведь прошло уже столько лет. Я велел своим людям проследить за тобой.
– Зачем?
– Чтобы убедиться, что это именно ты, все ведь давно считали тебя погибшим. Мой человек поговорил с кое-кем из твоей банды. Ты ведь иногда ходишь в баню вместе со всеми? Он спросил, нет ли у тебя на животе особой татуировки… в виде солнца.
Кровь ударила в голову. Значит какая-то подлая гиена разболтала его секрет!
– С кем ты говорил? – жестко спросил Амрен.
– Неважно. Предатель всегда найдется, вопрос лишь в цене.
И тут до Амрена дошло. Покушения, неудачи, проваленные задания…
– Погоди… наемные убийцы – это твоих рук дело?
Селим снисходительно улыбнулся.
– Наконец-то ты догадался, брат. Да, все это устраивал я. Точнее, способы разрабатывал твой человек, а я лишь предоставлял ему нужные средства.
– Ибрагим… – сквозь зубы процедил Амрен.
– Да, кажется его звали именно так, – небрежно кивнул Селим. – Не имеет значения. До сих пор ему не везло, но сейчас ты сам загнал себя в ловушку.
В жилах вспыхнул огонь. Идиот! Как он сразу не догадался!
– Но почему ты хочешь меня убить? – Амрен до боли сжал кулаки.
– Подумай сам – зачем мне соперник?
– Я тебе не соперник. Мне не нужен трон.
– Ты-то сам себе веришь? Кто в здравом уме откажется от такой власти? Откуда мне знать, что когда наш повелитель умрет… да продлит Бурхан его годы… ты не поднимешь восстание?
– Что за бред? Я не собираюсь этого делать.
– Неважно. Помнишь, как говорил наш отец: «Раздави змею, пока она не отрастила зубы». Зачем мне рисковать, если можно уничтожить угрозу в самом зародыше?
Амрен стиснул челюсти. Проклятый тщеславный ублюдок! Неужели ради власти он готов убить родного брата?
– Почему же ты не напал на меня в открытую, трусливый пес? – с презрением бросил он.
– Зачем? – поднял брови тот. – А вдруг повелитель узнал бы о том, что я убил его сына?
– Но ведь он сам приказал меня казнить, когда мы с матерью сбежали из гарема.
Отставив бокал, Селим лениво откинулся на спинку дивана.
– Да, это так. Но в последнее время он начал слишком часто о тебе вспоминать. Годы сделали его сентиментальным. А вдруг бы он помиловал тебя, ты ведь раньше был его любимчиком. Поэтому я хотел решить все по-тихому. До сих пор тебе везло, но сегодня сам Бурхан направил тебя в мои сети… Ты, кажется, собирался о чем-то поговорить? У тебя есть возможность высказаться перед смертью.
– Предатель! – сплюнул Амрен. – Ты же поклялся!
– Чего стоит детская клятва по сравнению с будущим нашей династии, – надменно бросил Селим. – Ну что ж, раз тебе больше нечего сказать… На колени! Стража! Убить его!
Позади испуганно вскрикнула Бьянка. Амрен оглянулся. Здоровенный гвардеец заломил ей руки за спину, не давая пошелохнуться. Амрен рванулся к ней, но тут кто-то схватил его сзади за горло. Врешь, не возьмешь! Он вскинул руки и за шиворот перебросил нападавшего через себя. Тот врезался головой в пол, что-то хрустнуло в его шее, и он затих.
В тот же миг двое стражников вцепились Амрену под локти, а третий набросил на шею удавку. В последний момент он успел просунуть пальцы под шнур, не давая затянуть петлю. Сучьи выродки! Он резко запрокинул голову и впечатался затылком в переносицу врага. Тот отшатнулся. Амрен выдернул веревку из его рук и отшвырнул ее в сторону.
– Держите его! – заорал Селим. – Я сам его прикончу!
Он бросился на Амрена, но тот повис на удерживающих его стражниках и с силой пнул брата ногами в живот. Селим отлетел к дивану и скорчился на полу.
Амрен вырвал руку из захвата и двинул локтем в зубы первому палачу. Второму вцепился в предплечье, поднырнул под него и перебросил через бедро. Удар носком сапога в висок заставил врага неподвижно вытянуться на полу. Вот тебе, мразь!
В следующий момент мощный толчок в спину сбил его с ног. Амрен больно пропахал носом ковер. Проклятье! Сверху навалилась тяжелая туша, на шею снова набросили веревку. Амрен неистово брыкался, но массивный убийца намертво придавил его к полу, неумолимо затягивая петлю.
Амрен боролся изо всех сил, пальцы судорожно цеплялись за удавку, тщетно пытаясь ослабить ее, но с каждой секундой шнур все сильнее и сильнее врезался в горло. Легкие загорелись от невозможности сделать вдох, сердце барабанами загрохотало в ушах.
Нет! Только не так!
– Селим, – надсадным хрипом вырвалось из глотки.
– Хватит возиться! – просипел тот. – Прикончи его!
Рот наполнился привкусом крови, перед глазами замелькали огненные круги. Мир начал погружаться в серую вязкую мглу… Бьянка, прости… Это конец…
Глава 42
Все произошло за считанные секунды, но каждый миг намертво отпечатался в ее памяти. Вот беседа двух братьев принимает опасный оборот. Бьянка осознает, что они с Амреном в западне. Она лихорадочно озирается по сторонам в поисках спасения, но тут ей грубо заламывают руки за спину, да так больно, что на глазах выступают слезы. Вот на Амрена наваливается куча стражников. Короткая яростная схватка, каким-то чудом ему удается их раскидать, но тут схвативший Бьянку громила с силой швыряет ее об угол. Удар, искры из глаз. Она сползает на пол. В ушах – гулкий звон, во рту – кровь от прикушенного языка. Хочется свернуться калачиком и больше не шевелиться. Нет… она должна… помочь… Цепляясь за стену, она кое-как поднимается на ноги. Раскалывается голова, подгибаются колени. Помочь… Амрену…
Спотыкаясь о стражников на полу, Бьянка долго, невыносимо долго, словно в кошмарном сне, бредет к двум сцепившимся телам. Ватными руками хватает убийцу за шиворот, пытается оттащить… Все равно что двигать гору… Со всей мочи лупит кулаками по спине… Он даже этого не замечает.
Хрип Амрена разрывает ей сердце. Ладони лихорадочно шарят по одежде палача, в тщетных попытках хоть за что-нибудь зацепиться… Что это? Рукоять! Пальцы накрепко смыкаются вокруг холодной стали. Бьянка рывком выхватывает кинжал из ножен гвардейца. Стремительный взмах и лезвие легко, почти без сопротивления, пронзает толстое сукно и входит в мягкую плоть. Получи, мразь! Еще! Еще и еще! Яростно, зло, хаотично. Оставь Амрена в покое, паршивый ублюдок! С кинжала капает кровь, алые брызги летят во все стороны…
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем убийца ослабил хватку. Когда он наконец обмяк, Бьянке с огромным трудом удалось спихнуть тяжелую тушу с Амрена. Тот ничком лежал на ковре. Вставай! Очнись! Только не умирай! Несколько мучительно долгих секунд он не подавал признаков жизни, затем судорожно втянул воздух ртом и закашлялся. Хвала Ньоруну, живой!
Она обхватила его подмышками и кое-как поставила на ноги. Сзади послышалась возня – стражники начали приходить в себя.
– Бежим! – Бьянка вцепилась в его руку и потащила за дверь.
Они выскочили на улицу. К ним бросились гвардейцы, на ходу вытаскивая сабли. Амрен впечатал кулак в зубы одному из них, Бьянка врезала коленом в пах другому. Пока те корчились на земле, беглецы смешались с толпой и растворились в лабиринте домов и кривых переулков.
***
Добравшись до убежища, Амрен первым делом велел усилить охрану.
– Думаешь, Селим нападет на тебя здесь? – встревожено спросила Бьянка, когда они вошли в покои.
– Если бы он мог, то давно бы уже это сделал. Но осторожность не повредит, – он повернулся к ней и взял ее ладони в свои. – Ты вся дрожишь. Прости меня, идиота, я должен был это предвидеть.
Он притянул ее к себе. Бьянка порывисто уткнулась носом в его плечо. Теперь, когда опасность миновала, ее начало трясти. Петля вокруг шеи любимого человека, его надсадный хрип – это был самый жуткий момент в ее жизни.
– Я до смерти перепугалась, – призналась она.
– Прости. Я осел, – он ласково погладил ее по волосам. – Клянусь, больше такого не повторится.
– Одного не пойму, почему они так упорно пытались тебя задушить? У них ведь были сабли и кинжалы.
– Традиции у нас такие, – Амрен потер шею, вокруг которой яркой лентой багровел след от веревки. – Закон запрещает проливать кровь членов династии. Если бы кто-то из них зарезал меня у всех на глазах, его должны были бы казнить. Поэтому принцев обычно душат шелковым шнуром.
– «Душат принцев»? – недоуменно переспросила Бьянка. – И часто у вас такое бывает?
С тяжелым вздохом Амрен опустился на диван. Она присела рядом.
– Знаешь, какой первый приказ отдает новый султан, едва взойдя на престол? – спросил он.
– Какой?
– Он велит казнить всех своих братьев, включая грудных младенцев. Даже беременных наложниц суют в мешки и бросают в море.
Бьянка ошеломленно уставилась на него.
– Что, правда?!
– Увы. Таковы наши традиции.
– С ума сойти! А если султан вскоре помрет, кому тогда достанется трон?
– Обычно к тому времени у него уже есть наследники. А если нет, то он убивает братьев после того, как у него рождается первый сын.
– Жуть какая! – содрогнулась Бьянка.
– Согласен, – кивнул Амрен. – Когда мой отец стал падишахом, из дворца вынесли восемь гробов. И вот, зная обо всем этом, я, идиот, отчего-то решил, что ко мне это не относится. Мы ведь с Селимом поклялись друг другу, что если кто-то из нас станет султаном, то он ни за что не казнит своих братьев. Теперь я убедился, чего стоят его клятвы, ишак безмозглый. И ты могла пострадать из-за моей глупости.
Бьянка прильнула к нему.
– Не бери в голову, любимый. Слава Ньоруну, все обошлось. Зато теперь ты знаешь, кто на самом деле хочет тебя убить.
– Теперь знаю, – Амрен печально вздохнул.
Бьянка с беспокойством вгляделась в его лицо. Опущенные уголки рта, резкая морщина между бровями – он казался очень подавленным.
– Тебе нехорошо? – она прижалась губами к его виску. Кожа была соленой и влажной от проступившей испарины.
– Нет, все нормально, – ответил он. – Просто… нахлынули воспоминания.
– Плохие?
– Да…
– Поделишься?
Амрен поднял на нее измученный взгляд. Белки глаз были красными из-за лопнувших сосудов. У Бьянки сжалось сердце.
– Да, думаю пришло время все тебе рассказать… погоди секунду.
Поднявшись с дивана, он подошел к настенному шкафчику и достал из него бутылку.
– Принести чего-нибудь к вину?
– Не нужно, – Бьянка мотнула головой.
Амрен уселся рядом и наполнил бокалы.
– Как ты знаешь, моя мать родом из Хейдерона, – начал он свой рассказ. – Совсем юной она попала в гарем моего отца – тогда он еще был не султаном, а всего лишь наследником. До меня у него рождались только девочки, так что я – его первый сын.
Лучи заходящего солнца пробивались сквозь ажурные ставни и золотистыми бликами играли на лице возлюбленного. Бьянка пригубила вино. Сладкая густая жидкость медленно потекла в горло, оставляя во рту приятное виноградное послевкусие. Гораздо лучше той бурды, что им наливали тогда в кабаке.
– Наверняка он очень обрадовался твоему рождению? – предположила она.
– Еще бы, – хмыкнул Амрен. – Правда к матери он вскоре остыл. У него начали появляться новые фаворитки, и одна из них – мать Селима – задумала стать главной.
– И ей это удалось? – Бьянка снова сделала глоток.
– Да. Интриги, козни – и в конце концов большинство в гареме приняло ее сторону. Если отец всерьез увлекался какой-нибудь наложницей, то Зухра делала все для того, чтобы ее устранить.
– Каким образом?
– Яд, кислота, кинжал – способов целая куча, и Зухра ничем не гнушалась. У нее было полно прихлебателей: евнухи, служанки, другие рабыни – почти все плясали под ее дудку.
– И как же к этому относился султан?
– Перед ним она строила из себя невинную овечку и в итоге всегда выходила сухой из воды.
– Да уж, – Бьянка допила вино. – А что же твоя мать?
– Она сразу поняла, откуда ветер дует, и старалась лишний раз не высовываться, – Амрен снова наполнил бокалы. – Она видела, насколько опасна Зухра, и решила отойти в сторону, не бороться за внимание отца. До поры до времени Зухра ее не трогала, ведь одно дело – избавиться от простой рабыни, а другое – покуситься на мать наследника.
Амрен отпил из бокала, и на его нижней губе осталась рубиновая капелька вина. Потянувшись к любимому, Бьянка ткнулась в его прохладный сладкий рот. Он нежно поцеловал ее, затем продолжил рассказ.
– Когда у Зухры родился Селим, она захотела посадить на трон именно его. Несколько раз она покушалась на мою жизнь, но мать была настороже. Она даже сама готовила мне еду, чтобы мне не подсыпали яд. Однажды, когда я был еще совсем мал, служанка Зухры попыталась задушить меня подушкой, но ее поймали, и на допросе она призналась, кто ее подослал.
– Ну и дела! – Бьянка возмущенно покачала головой. – Надеюсь, эту гадину наказали как следует!
– Служанку казнили, – Амрен наполнил опустевшие бокалы.
– А Зухру?
– Ей, как обычно, все сошло с рук. Она будто околдовала отца, он верил лишь ей одной. Даже если он и догадывался, что у нее рыльце в пушку, то каждый раз прощал ее.
– Вот стерва! – с негодованием бросила Бьянка.
– После того случая она надолго затаилась, сделала вид, будто смирилась с тем, что повелитель считает главным наследником меня, а не Селима. Она позволила нам общаться. Мы с ним даже сдружились… как я думал, наивный осел, – Амрен горько усмехнулся.
– А у нее были другие дети? – спросила она.
– Три дочери. Поначалу, когда ее власть в гареме не была такой сильной, некоторые наложницы успели родить султану еще нескольких сыновей. Я уже говорил, что у меня есть и другие братья.
– А она не пыталась тоже от них избавиться?
– Пыталась, конечно. Двое умерли совсем крохами. Никто не знает от чего, но скорей всего не обошлось без ее вмешательства. А еще я помню, как в гареме время от времени раздавали сладости в честь того, что очередная наложница забеременела, а вскоре после этого она или куда-то исчезала, или у нее был выкидыш, или с ней происходил несчастный случай.
– Кошмар, бедные женщины!
– Да, такая вот она, райская жизнь в гареме, – Амрен допил вино.
– И что было дальше?
– Так продолжалось до тех пор, пока мне не стукнуло четырнадцать. Я считался почти взрослым. Через пару месяцев мне бы уже начали собирать собственный гарем. Но тут мать совершила ужасную ошибку.
Амрен осекся, и по его лицу словно пробежала тень. Очевидно, ему было нелегко об этом говорить.
– Погоди, принесу вторую бутылку, – он поднялся с дивана.
Откинувшись на спинку, Бьянка задумчиво уставилась в потолок. На фоне густой фиолетовой тени трепетали оранжевые отблески свечей. От выпитого вина немного кружилась голова. Бьянка на удивление живо представила все то, о чем рассказал Амрен. Сотни женщин, запертые в гареме, которым позволено любить лишь одного единственного мужчину. Призрачная надежда на счастье вынуждает бороться за его внимание всеми доступными способами. Но даже добившись желаемого, нельзя ни на секунду расслабиться, ведь на пятки уже наступают другие… Да уж. Не позавидуешь такой судьбе.
Вернулся Амрен и снова наполнил бокалы. На этот раз вино было терпким и вязким, слегка било в нос и оставляло душистое послевкусие недозрелого винограда.
– Твоя мать совершила ошибку? – переспросила Бьянка, когда они сделали по глотку.
– Она… влюбилась в одного евнуха… – запинаясь, проговорил Амрен. Слова давались ему с явным трудом. – Изменила отцу.
– С евнухом?! – Бьянка непонимающе уставилась на него. – Как? Ведь они же…
Она замялась, не зная, как закончить свою мысль. Ей приходилось читать, что в Алькантаре некоторых рабов лишают мужского естества, чтобы они не посягали на охраняемых ими женщин. Но, разумеется, большую часть подробностей авторы стыдливо умалчивали.
– Как бы тебе объяснить, – смутился Амрен. – Мне не раз приходилось видеть, как мерин покрывает кобылу… Но, честно говоря, я не знаю, и не хочу знать, как далеко они с матерью заходили. Передо мной они не отчитывались.
Колеблющиеся огоньки свечей расплывались перед глазами, но в голове было на удивление ясно. В принципе нет ничего удивительного в том, что молодая здоровая женщина влюбилась в мужчину, даже несмотря на его увечье.
– И ты знал об их связи? – спросила она.
– Конечно нет, – ответил Амрен. – До того самого момента, когда мать примчалась ко мне среди ночи и сказала, что надо бежать.
– Почему? Что произошло?
– Оказывается, Зухра давно за ними следила, и в тот вечер застукала их на горячем.
– В постели?
– Нет, – горько усмехнулся Амрен. – Они встречались в саду, обнимались, целовались… точно не знаю. Но и этого более чем достаточно.
Бьянка недоуменно взглянула на него.
– А разве нельзя было все отрицать? У этой Зухры ведь не было доказательств?
– К сожалению были. Этот осел хранил у себя любовные письма матери, и Зухре удалось их стащить. На следующий день султан как раз возвращался с охоты, и она бы тотчас ему донесла. Нас бы казнили без лишних разговоров.
– «Вас»? И тебя?
– И меня.
– А ты тут причем?
– Измена падишаху – тяжкое преступление. Меня, как сына прелюбодейки, тоже бы не пощадили.
– Какой бред! – Бьянка чуть не поперхнулась вином от возмущения. – Дети не отвечают за проступки родителей.
– У нас отвечают, – пожал плечами Амрен.
– Да уж, – вздохнула она. – И что было дальше?
– В ту ночь мы сбежали. Пробрались через тот потайной ход – я, мать и ее любовник. Мы спрятались в городе у его брата и ждали подходящего случая чтобы уехать… – он судорожно отхлебнул из бокала. – Но через пару дней в его дом ворвались стражники…
Бьянка напряженно вглядывалась в его лицо. В призрачном мерцании свечей оно казалось отстраненно чужим. Темные провалы глаз, блестящий от пота лоб… Воздух в комнате будто сгустился от напряжения.
– Они схватили их, а мне удалось бежать, – Амрен осекся.
Повисло тягостное молчание. Грудь Амрена тяжело вздымалась в такт его дыханию, а зрачки, ни на чем не останавливаясь, беспорядочно метались по сторонам.
– Что султан сделал с ними? – тихо спросила Бьянка.
– Казнь состоялась на следующий день. Любовника матери бросили в кипящее масло. А ее… – он шумно сглотнул.
У него затряслись руки. Отставив бокал, Бьянка притянула Амрена к себе.
– Не надо, – сказала она, укачивая его словно ребенка. – Не говори, если это так больно.
– Он приказал заживо содрать с нее кожу, – еле слышно прошептал он.
Ее словно ударили под дых, разом вышибив весь воздух из легких. Обжигающий мороз пробежал вдоль позвоночника, рот распахнулся в беззвучном крике. Она крепко прижала Амрена к груди.
– Это было на рыночной площади, – хрипло заговорил он. – Как она кричала… Эти крики до сих пор снятся мне по ночам. Ее привязали к столбу и оставили умирать. Ночью я зарезал стражников и подобрался к ней. Она была еще жива. Вся в крови… Я видел каждый мускул, видел, как пульсируют вены… Она умоляла меня избавить ее от страданий.
– И что ты сделал?
Он сдавленно всхлипнул.
– Я убил ее. Вонзил кинжал в ее сердце. Ты понимаешь, Бьянка, я убил свою мать!
Ее прошиб ледяной пот, горло сдавило мучительным спазмом. Она притянула Амрена к себе, а он крепко, до боли, обхватил ее руками, тычась в нее, будто слепой котенок. Его плечи вздрагивали, он рыдал у нее на груди, и ее сердце разрывалось на части. Проклятые жестокие традиции! За что? Он не заслужил такого! Хотелось кричать, но она была в состоянии лишь плакать, в полной мере разделяя с ним его горе.
– Ты не убил ее, – наконец через силу выговорила она. – Ты облегчил ее муки. Ты не мог сделать для нее большего.
Амрен судорожно вздохнул.
– Я не знаю… – его голос дрожал. – Я столько лет винил себя в ее смерти, в том, что не смог всего этого предотвратить.
– Но что бы ты сделал? Ты ведь даже не знал об их связи.
– Может, если бы я был к ней внимательнее, я бы заметил… Уговорил ее одуматься, порвать с ним, пока не поздно…
– И она бы тебя послушала?
– Не знаю… Думаю, нет. Она сама прекрасно понимала, чем ей это грозит.
– Значит, ты ни в чем не виноват.
– Может быть… не знаю… Я испытал такую боль, что дал себе слово ни к кому не привязываться, никого больше не любить… Столько лет я жил как в тумане. Но появилась ты… Ты чем-то напомнила мне ее. Тот же акцент… те же глаза… Я возродился рядом с тобой.
Бьянка крепко прижала его к груди. Жгучие слезы текли по ее щекам. Весь сегодняшний день стал для нее сильнейшим потрясением. Она чуть не потеряла любимого, и если бы он погиб, она бы тоже умерла вместе с ним. А сейчас он обнажил перед ней душу, и это откровение будто сделало их единым целым, заставляя ее как наяву ощущать его боль, и переживать то, что пережил он.
Амрен успокаивался в ее объятиях, его дыхание стало ровнее, напряжение отпускало.
– Но что было дальше? – наконец спросила она. – Что ты делал потом?
– Прости, что-то я раскис, – шмыгнув носом, он отстранился и подлил в бокалы вина. – Всю ночь я просидел возле нее, а наутро пришли новые стражники и напали на меня. Я похитил лошадь одного из них и сбежал, но они кинулись за мной и загнали глубоко в пустыню.
Бьянка сделала небольшой глоток. Она уже выпила слишком много, и на этот раз вино показалось неприятно крепким. Ее передернуло.
– Много их было?
– Да. По дороге еще и городские стражники подписались. Уйти мне все-таки удалось, но я заблудился. Лошадь сдохла, и я оказался один посреди пустыни без капли воды.
Бьянка вздрогнула, вспомнив, какие мучения она испытала среди раскаленных песков.
– И что потом? Как тебе удалось выжить?
– Я уже потерял сознание, но тут на меня наткнулся Абдул. Он отнес меня в свое племя, и я остался с ними, мне ведь было все равно больше некуда идти. Два года мы кочевали в пустыне, но потом я все-таки решил вернуться в город.
– Почему? Тебе было плохо с ними?
– После того, что случилось с матерью, хуже быть уже не могло. Нет. С ними было спокойно. Предсказуемо. Днем мы спали, ночью передвигались. Они научили меня выживать в пустыне, находить воду, ориентироваться по звездам.
– А почему ты ушел?
– Мне стало скучно. Дни как песчинки похожи друг на друга, а вокруг одни барханы да верблюды. Мне надоело. Я пытался научить этих людей читать и писать, но им это было не нужно. Только Абдул интересовался тем, что происходит вокруг, и когда я решил уйти, он отправился вместе со мной.
