Текст книги "Снег на песке (СИ)"
Автор книги: Мурзель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
Они подошли к трупу. Присев на корточки, Амрен ухватился за торчащую из спины стрелу, и вытащил ее.
– Болт такой же, как и у тебя.
– Ну да, Омар ведь тоже снял колчан со стражника.
– Омар? – громко позвал Амрен.
– Слушаю, атаман, – отозвался тот с противоположной вышки.
– Ничего, – Амрен повернулся к Бьянке. – Омар на месте. Похоже, это был не он. Значит, в меня стрелял кто-то чужой.
– Но почему он был одет так же, как и мы?
– Ночь, – пожал плечами Амрен. – Это логично – одеться в черное. В общем, никому ничего не говори. Я сам с этим разберусь. Понятно?
– Да.
Атаман вернулся к остальным. Перед входом в здание стоял Джамиль. Наемники швыряли ему головы, а он ловил их и складывал в большой мешок, из которого на плиты уже натекла немаленькая лужа крови. Одна из голов покатилась по двору, оставляя за собой кровавый след. Мимо проходил Назир и пнул ее ногой.
Амрен дал ему подзатыльник.
– Имей уважение к покойным!
– К этим трусливым шакалам? – сплюнул подросток.
– Посмотрел бы я, как ты сражался бы с ними, если бы мы не застали их врасплох. Живо отнеси голову Джамилю!
Назир скорчил недовольную рожу, но покорно поднял голову за волосы и отнес ее заместителю.
– Ровно двадцать! – объявил тот.
– Больше никого не осталось? – поинтересовался Амрен. – Хорошо поищите, за каждую голову нам платят по двести золотых.
– А давайте отрежем головы у каких-нибудь бродяг, чтобы получить больше денег, – предложил Назир.
– Отличная идея! Начнем с тебя!
Глава 23
Из покоев Амрена доносились возмущенные вопли. Бьянка узнала голос Лейлы и застыла у двери, изо всех сил напрягая слух.
– Видеть тебя больше не хочу! Забирай свои подарки и убирайся из моей жизни! – громко визжала Лейла.
«Неужели они поссорились? Неужели эта стерва оставит Амрена в покое?» – затаив дыхание, Бьянка принялась с надеждой ловить каждое слово.
– О, Бурхан, пошли мне терпения! – голос Амрена звенел неподдельным отчаянием. – Да что не так, женщина?
– А ты не догадываешься?
– Да с тобой сам шайтан ногу сломит!
Повисла драматическая пауза.
«Интересно, и что этой дуре не понравилось?» – Бьянка просто сгорала от любопытства.
Наконец Лейла нарушила скорбное молчание:
– Жемчуг! – капризно заявила она.
– Что? – не понял Амрен.
– Ты. Подарил. Мне. Жемчуг, – чеканя каждое слово, выплюнула мегера.
«При чем тут жемчуг?» – удивилась Бьянка.
Амрен, по-видимому, тоже задался этим вопросом.
– И что с того? – поинтересовался он.
– А у самого додуматься ума не хватает? – голос Лейлы прямо-таки сочился ядом, словно у нее изо рта торчал раздвоенный язык.
– Нет, – с досадой ответил Амрен.
– Так я и знала! Если бы ты хоть капельку меня любил, ты бы догадался!
– Прости, я тупой! Не наделил меня Бурхан сообразительностью.
– Я не обязана тебе ничего объяснять!
«Какой же у нее противный визгливый голос!» – скривилась Бьянка.
– А ты, в виде исключения, постарайся! – с раздражением бросил Амрен.
После долгой паузы раздался исполненный праведного гнева ответ:
– Во-первых, жемчуг приносит слезы.
– Что за бред?
– Это не бред! А во-вторых, – голос Лейлы трагически дрогнул, – жемчуг носят только старухи. Я что, по-твоему, старая?
– Конечно нет, – поспешно заверил ее Амрен.
– Не ври мне! Объясни, почему ты даришь мне этот мерзкий жемчуг? На что ты пытаешься намекнуть?
– Ни на что! – в отчаянии завопил Амрен. – Я просто хотел сделать тебе подарок! Не надо искать во всем скрытый смысл!
Бьянка закатила глаза.
«Боже, что за дура?» – тяжелый вздох невольно вырвался из груди.
– Ты хоть понимаешь, как сильно ты задел мои чувства? – между тем верещала истеричка. – Ты оскорбил меня и обидел! За что мне все эти страдания?
– Прости, я не хотел тебя обидеть. Давай выбросим этот чертов жемчуг и не будем ссориться.
«Амрен, это не поможет, – сочувственно подумала Бьянка. – Актриса вошла в роль, и ее уже не остановить».
– Но ты меня обидел! – с пафосом заявила Лейла. – Скажи, ты и вправду считаешь меня старой?
– Нет! – с жаром возразил Амрен. – Ты вовсе не старая! Для своих тридцати ты очень хорошо сохранилась…
«Ой дураак…» – Бьянка в ужасе закрыла руками лицо.
В комнате на секунду воцарилась тишина. Затем послышалась звонкая пощечина.
– Что?! – от пронзительного вопля у Бьянки заложило уши. – «Хорошо сохранилась»?! Да как ты посмел?! Мерзавец! Негодяй! Как ты смеешь оскорблять меня!
– Да что ты несешь, женщина? – в сердцах заорал Амрен. – Я сделал тебе комплимент!
– Комплимент? – Лейла задохнулась от возмущения. – И ты называешь это комплиментом? Даже мой муж себе такого не позволяет!
– Ну и катись к своему мужу! Достала!
«Ура! Молодец! Гони ее к чертям собачьим!» – Бьянка радостно стиснула кулаки.
– Что? – взвизгнула Лейла.
– Ищи себе другого осла, который будет дарить тебе правильные подарки!
– Ну и найду!
– Вперед!
– Ты еще на коленях ко мне приползешь!
– Ну конечно. Ползу и спотыкаюсь.
– Вот увидишь, стоит мне выйти за порог – ко мне тут же выстроится очередь! Найду себе настоящего мужчину, а не такого барана как ты!
– Ага, давай, ищи!
– Ой, все!
Дверь резко распахнулась, едва не стукнув Бьянку по лбу. В галерею пулей вылетела разъяренная Лейла в развевающихся нежно-голубых одеждах. Скользнув глазами по Бьянке, словно по пустому месту, она собралась было помчаться дальше, но тут из-за двери послышался голос Амрена.
– Лейла, постой!
На лице красавицы мелькнула злорадная усмешка. Она подскочила к ничего не подозревающей Бьянке и впечатала ее в стену, впиваясь в губы хищным поцелуем. Ошарашенная Бьянка чуть не задохнулась от ударившего в нос облака приторных духов, а Лейла схватила ее ладони и положила их на свою пухлую задницу.
– М-м-м, – ошеломленно промычала Бьянка, пытаясь вырваться из цепких объятий.
В следующий миг Лейла отлетела куда-то в сторону, а на ее месте возникло искаженное яростью лицо Амрена.
– Ты что, мою женщину лапаешь, шакал?! – проревел он.
Последнее, что увидела Бьянка, был кулак, стремительно летящий в ее лицо.
***
– О-ох! – простонала Бьянка, медленно выныривая из небытия.
Сквозь густую пелену постепенно вырисовывалось склонившееся над ней лицо Амрена.
– Слава Бурхану, ты очнулся, – с облегчением пробормотал он, отнимая от ее скулы тряпку, смоченную, судя по запаху, в уксусе. – Я уж боялся, что пришиб тебя насмерть.
– А что случилось? – слабым голосом спросила она.
Амрен с виноватым видом почесал затылок.
– Да всё эти проклятые бабы, чтоб им провалиться! Все беды из-за них. Прости, дружище, я вел себя как баран.
– Соглашусь, – проворчала Бьянка, пытаясь сесть на кровати. – Ты баран. А еще – ишак и кретин.
В голове немного мутилось, но все же ей удалось придать себе вертикальное положение.
– Морду я тебе, конечно, знатно расквасил… – ухмыльнулся Амрен. – Еще чуть-чуть, и убил бы.
Встав с постели, Бьянка, пошатываясь, подошла к зеркалу. Левый глаз превратился в узкую щелку, а под ним, прямиком над шрамом, расплывался багровый синяк.
– Каков красавчик! – усмехнулась она. – Теперь все твои бабы – мои!
– Да забирай, достали они меня! От них одни неприятности, и на кой Бурхан их вообще сотворил?
– Не знаю. Вот у нас в Хейдероне бабы как бабы. Вполне нормальные.
– Да все они одинаковы, – отмахнулся Амрен. – Слушай, дружище, я должен загладить свою вину. Приглашаю тебя в одно уютное местечко, где готовят отличный шашлык. Выпивка и угощение – за мой счет.
– Выпивка? – удивилась Бьянка. – А разве ваша религия не запрещает спиртное?
– Так мы будем пить под крышей, – ухмыльнулся он. – Там Бурхан не увидит.
***
В мутном воздухе тускло мерцали свечи. Пара музыкантов в углу терзали лютню и флейту, пытаясь извлечь из них некое подобие ангалонского мотива. Амрен и Бьянка сидели за грубым деревянным столом, под которым уже перекатывалось несколько пустых бутылок.
– Вот что ты в ней нашел? – заплетающимся языком поинтересовалась Бьянка, пытаясь сфокусировать взор на лице собеседника. – Ик! Она же стрр… стерва!
– Самая настоящая, – согласился Амрен. – Еще вина?
– Наливай! – она махнула рукой. – Вот зачем она тебе? У нее же на уме одни тряпки. Она же тупая, как пробка.
– Согласен. Еще шашлыка?
– Накладывай! Она же истрр… истеричка. Все мозги тебе выела.
– Так все они одинаковы, – пожал плечами Амрен. – Дуру на дуру менять – только время терять.
– Нет, ну есть же нормальные бабы! – заявила Бьянка.
– Нету.
– Есть!
– Поверь мне, друг мой, они все одинаковые.
– Ну оглянись вокруг! Ну есть же!
Амрен принялся усиленно вертеть головой по сторонам, но вокруг сидели лишь суровые бородатые мужики, которые недобро уставились на него в ответ.
– Нету, – заключил он. – Еще вина?
– Наливай!
***
Остаток вечера отпечатался в памяти Бьянки лишь смутными урывками.
– Вот скаж-жи мне, мой друг Бен из Хер… Хрен… Хейдеррона – какое твое самое любимое черт… четверостишие у Ойяма? – заплетающимся языком спрашивает Амрен.
Подперев ладонью щеку, Бьянка надолго зависает. Она пытается вспомнить хоть строчку, но в голове кружится лишь серая муть.
– Сейчас, подожжи, вспомню…
– А мое вот это, – говорит Амрен и пьяно декламирует:
Приди, кр-расавица, на мое ложе,
Пускай я не богат, и не вельможа,
Но пламя в моих чреслах так пылает,
Что лишь с тобой соитье мне поможет.
– И кто б сомневался, – неодобрительно буркает Бьянка. – Одни соитья на уме.
– Ты говоришь так, будто в этом есть что-то плохое, – парирует Амрен.
– А мне нравится вот это, – раздается над ухом басовитый голос.
Бьянка поднимает голову и фокусирует взгляд на одном из суровых бородатых посетителей таверны. Тот стоит возле их столика, опираясь на него обеими руками.
Что значит счастье? Я пытаюсь разуметь.
Иду я к мудрецу: «Прошу ответь!»
Мудрец задумался надолго и ответил,
Что счастье – это жрать и не толстеть.
– О! – Бьянка глубокомысленно поднимает палец. – Вот это жиж… жизненно!
– А что вы скажете насчет вот этого?
Бьянка поворачивается в другую сторону и видит мужика еще бородатей и суровей предыдущего.
Скажи мне, о, мудрейший из врачей:
Как излечить мне насморк поскорей?
«Возьми микстуру – и пройдет все за неделю,
Иначе, будешь мучиться семь дней».
– Тоже вполне, – соглашается Бьянка, с трудом удерживаясь от того, чтобы не уронить лицо в тарелку с шашлыком.
Вот уже вся таверна ведет жаркую дискуссию о поэзии раннего Ойяма, но Бьянка уже не в состоянии следить за нитью разговора, а поэтому молча пялится на Амрена, подпирая рукой качающуюся голову.
***
– Все бабы – козлы! – пьяно всхлипывает Амрен у нее на груди.
– Абсолютно с тобой согласен, – подтверждает она, зарываясь носом в черные волосы. Ноздрям становится щекотно и она громко чихает.
– Бурхан пошли тебе здоровья! – говорит Амрен и снова утыкается в ее рубаху. – Не связывайся с бабами, дружище, они всю кровь из тебя выпьют!
– Ни за что! Никаких баб! – клятвенно уверяет она, крепче прижимая его к себе.
– Правильно! Как же меня достала эта дура! Жемчуг ей, видите ли, не нравится. Да я за него целое состояние отвалил!
– Идиотка, – поддакивает Бьянка.
– Пускай теперь ее рогоносец подарки ей дарит, а с меня довольно!
– Точно! Пусть катится на все четыре стороны! – Бьянка легонько целует висок. Бархат коротких волосков щекочет ей губы.
Амрен высвобождается из ее объятий и встает из-за стола.
– Пойдем!
– Куда?
– Поговорим с ней.
– Ты что? С ума сошел? Там же этот ее… Бухти… Бахтияр.
– Ничего, с ним мы тоже поговорим.
***
«Лейла – стерва!» – выводит Амрен куском извести на темно-синей двери.
«И шлюха», – дописывает Бьянка.
«И дура», – пишет Амрен.
«Старая».
– Эй! Что вы тут делаете? – раздается из окна грозный рык Бахтияра. – Негодяи! Я сейчас позову стражу! Стража! Сюда!
– Валим! – Амрен хватает Бьянку за руку, и они напролом продираются через розовые кусты.
Они мчатся по темным улицам, взлетают по ступеням, ныряют в подворотни. Миновав несколько кварталов, останавливаются и начинают с диким ржанием вытаскивать друг из друга шипы.
***
– А такую слышал? – спрашивает Бьянка и поет на хейдеронском:
На охоту мы пошли,
Кабана мы не нашли.
Мы под дубом улеглись
И как свиньи нажрались.
Раз стакан, два стакан…
Вдруг пожаловал кабан!
– Не-а, – мотает головой Амрен. – А что значит «как свиньи нажрались»?
– Это как мы с тобой, – хмыкает Бьянка. – Давай хором!
– Запевай!
Раз стакан, два стакан…
Вдруг пожаловал кабан!
– «Пажаляваль кхабан» – передразнивает Бьянка. – Ну и акцент у тебя!
Внезапно из темноты возникает патруль ночных стражников.
– Стоять! Именем Бурхана вы арестованы за пьянство и непотребное поведение в общественном месте!
– Бежим!
Амрен хватает Бьянку за руку, и они снова несутся что есть мочи по извилистым ночным переулкам.
***
– Ты это… иди, а я останусь здесь, – сонно бормочет Бьянка, сидя на ступенях в узком тупичке. – Хочу спать.
– Бен, поднимайся, пошли домой!
– Нет, – веки слипаются, голова падает на грудь. – Я немного посплю…
В следующий миг ее поднимают с земли и перекидывают через плечо. Тряска приводит ее в чувство. Она обнаруживает, что болтается верх тормашками, а перед глазами мельтешит задница, обтянутая белыми шароварами. А ничего так задница, годная! Так и хочется по ней шлепнуть. Бьянка протягивает руку, и размахивается, но в последний момент остатки разума все-таки удерживают ее от рокового шага…
***
– Больше не могу!
– Пей!
Амрен подносит к ее губам кружку. Бьянка, зажмуриваясь, проглатывает мерзкую подсоленную воду, а в следующий миг желудок сводит спазмом, и ее выворачивает в заботливо подставленный тазик. В носу больно щиплет, горло саднит, из глаз текут слезы. Но на этот раз из нее выходит уже почти чистая вода.
– Ладно, хватит с тебя, – Амрен вытирает ей рот полотенцем…
Бьянка лежит на кровати. Потолок вертится над ней как безумный, перед глазами мелькают цветные вспышки. Веки тяжело смыкаются, и она проваливается в небытие.
***
Во рту пересохло как в сердце пустыни, а голова гудела, будто в ней поселился осиный рой. Амрен с трудом разлепил веки. Кажется, вчера он слегка перебрал…
«Слегка»? Да он напился, как верблюд после недельного перехода!
Он приподнял голову. Комната расплывалась перед глазами, а окна уже полыхали зноем, проникающим сквозь тонкие занавески. Амрен обнаружил, что лежит на боку в своей постели и обнимает чье-то мирно посапывающее тело.
Кто это? Лейла, что ли вернулась? Да нет, на нее не похоже. Она бы никогда не пришла мириться первой, а после вчерашнего скандала без дорогущего подарка нечего и думать о новом свидании.
Подцепил какую-то бабенку по дороге домой? Амрен провел рукой по талии незнакомки. Стройненькая! Что-то она какая-то чересчур одетая, даже голова обмотана черной тряпкой. Да он и сам, похоже, завалился спать как был, в уличной одежде… А ничего так девочка, приятная. Ладонь скользнула ниже. Попка сочная, упругая… Надо бы разбудить ее и немного покувыркаться до завтрака.
Амрен приподнялся на локте, погладил хрупкое плечико. Куча одежды. Ничего, это не надолго. Как сладко она пахнет… Однозначно, пора ее будить!
– Доброе утро, красавица, – прошептал он ей на ухо, слегка прикасаясь губами к нежной персиковой щечке.
Длинные ресницы дрогнули, и прекрасная незнакомка повернула к нему лицо…
– Шайтан! – в ужасе завопил Амрен и отпрыгнул от постели шагов на пять. – Бен! Какого хера ты здесь делаешь?!
– Что? – заспанным голосом спросил тот.
– Ничего! Вставай и выметайся отсюда нахрен!
Бен лениво потянулся, зевнул, осмотрелся.
– Мы что, спали в одной кровати? – удивился он.
– Нет! – сердито отрезал Амрен. – Не вздумай никому проболтаться!
– Между нами что-то было?
– Еще одно слово, и я вышибу тебе все зубы! Вали отсюда! Бегом!
– Ну ты и грубиян, – проворчал Бен, неохотно поднимаясь с постели. – Неудивительно, что Лейла тебя бросила.
«Шайтан меня дери, что это было? – в ужасе думал Амрен, когда за Беном захлопнулась дверь. – У меня что, встал на мужика? Я что, из ЭТИХ? Нет, не может быть! Я не мужеложец, упаси меня Бурхан от смертного греха!
Нет, это был обычный утренний стояк, и я спросонья принял Бена за бабу. Кто ж виноват, что у него талия как у девушки… а задница… Да что за нахер! Опять встает!»
Глава 24
Некоторое время назад…
Когда охранники работорговца увели Бьянку, наступила очередь Мии. Пабло снял с нее вуаль и чадру и вытолкнул на середину зала.
Хасан подошел к ней вплотную, пристально вглядываясь в ее лицо.
– Хороша, – причмокнул он. – Невинна и чиста. Показывай.
Покрывала одно за другим слетели на пол. Мия дрожала от ужаса и стыда, пока работорговец осматривал и ощупывал ее. Его смуглое лицо светилось предвкушением огромной выручки, которую он надеялся получить за столь прелестную невольницу.
После долгого спора они с Умберто, наконец, сошлись на восьми сотнях золотых. Капитан и помощник ушли, радостно потирая руки, а Мие позволили одеться, а затем ее отвели в комнату на втором этаже.
Застыв у двери, Мия принялась настороженно осматриваться по сторонам. В помещении почти не было мебели, а на разложенных вдоль стен тюфяках сидели три девушки. Когда стражник задвинул засов, одна из них – яркая брюнетка – спросила по-алькантарски:
– Как тебя зовут?
– Мия.
– А меня – Сальма.
– А я – Мари, – представилась вторая пленница с длинными русыми волосами.
Третья девушка молчала, угрюмо забившись в угол.
– Откуда ты? – поинтересовалась Сальма.
– Из Хейдерона, – ответила Мия, ограничившись этой информацией. Сообщать о своем высоком происхождении не было никакого смысла. – А ты?
– Я – отсюда. Из деревушки неподалеку.
– А я из Мергании, – вклинилась Мари. – Ты говоришь по-мергански?
– Немного, – кивнула Мия.
– Здорово, – обрадовалась та, – а то я почти ничего не понимаю по-алькантарски. Как ты попала сюда?
Мия вздохнула.
– Меня похитили пираты, когда мы с сестрой купались в море.
– Меня тоже привезли сюда пираты, только мы плыли на корабле, а они напали на нас.
– Эй, о чем вы шепчетесь? – поинтересовалась Сальма, явно не поняв ни слова из их разговора.
– Рассказываем, как мы попали сюда, – Мия перешла на алькантарский. – А ты как здесь оказалась?
– Папаша продал меня за долги, – хмыкнула та. – Старый осел!
– Твой отец продал тебя? – изумилась Мия.
Сальма пожала плечами.
– Да. У него нас шестеро, на кой ему столько?
– Но как можно продать своего ребенка?
– За меня ему дали целых пять верблюдов, – не без гордости заявила Сальма. – Теперь он сможет водить караваны, чтобы прокормить моих братьев.
Мия и Мари удивленно переглянулись.
– То есть, он продал дочь, чтобы обеспечить сыновей?
– А что в этом такого? Сыновья – это надежда и гордость родителей, а дочь – отрезанный ломоть. Все равно, рано или поздно меня бы выдали замуж, и я бы видела родных в лучшем случае раз в неделю, и то, если муж разрешит.
– Но все-таки, наверное, лучше выйти замуж, чем стать рабыней? – с недоумением спросила Мия.
– Вовсе нет. Мой отец – погонщик верблюдов, и мужа мне нашел бы такого же. И какая участь меня бы ждала? Бедность и нищета. А ведь я молода и красива, и заслуживаю лучшей доли, чем быть заживо похороненной в пустыне.
– Но ведь ты будешь рабыней.
– Послушай, – снисходительно улыбнулась Сальма. – Мы с тобой сейчас находимся в доме господина Хасана. Это очень влиятельный человек, он поставляет рабов самым богатым и знатным людям. Меня купит какой-нибудь господин – а вдруг это будет сам падишах? Я буду жить в роскошном доме, есть вкусную еду, спать на мягких перинах. Нарожаю своему повелителю много детей… Кто знает, а вдруг именно я стану матерью будущего султана! Разве я могла бы мечтать о таком, если бы меня выдали замуж за бедняка?
Мия хмыкнула. В рассуждениях Сальмы определенно имелось зерно истины. Тот, кто вырос в нищете, будет искренне рад мягкой постели и сытной еде. Саму же Мию перспектива стать игрушкой в руках какого-нибудь богача совершенно не радовала. Она жаждала вернуться домой к семье, и ее очень беспокоило то, что их разлучили с Бьянкой. Даже на корабле в той ужасной ситуации Мия чувствовала себя спокойнее рядом со старшей сестрой. Та всегда приходила на выручку, всегда защищала ее. А вдруг они больше никогда не увидятся?
– Послушай, Сальма, вместе со мной была моя сестра, но ее увели раньше. Ты не знаешь, где она может быть?
– Наверное, в другой комнате, – предположила та.
– А как мне ее увидеть?
– Никак. Может, вы встретитесь на завтрашнем аукционе, но если вас купят разные хозяева, то вы больше никогда не увидитесь.
Мия похолодела.
– Нет! Как же так? Нас нельзя разлучать, мы ведь сестры! – из глаз брызнули слезы.
Мари взглянула на нее с искренним сочувствием, а Сальма хмыкнула.
– Забудь ее. Теперь ты рабыня, привыкай.
– Но я не хочу! Я не позволю продать себя!
– Пфф, Тереза вон тоже не хочет, – Сальма кивнула в сторону третьей девушки, которая все это время лежала на тюфяке лицом к стене. – Увидишь, что они с ней сделают.
– Кто «они»?
– Цепные псы Хасана.
– Они изобьют ее?
– Не думаю. Они же не дураки, портить товар.
– А что тогда?
– Найдутся другие способы… Так что не советую им противиться, только сделаешь хуже самой себе.
Мия вздрогнула и, ничего не сказав, улеглась на матрас.
***
На следующее утро девушкам принесли завтрак, а после в комнату вошли две служанки. Они причесали пленниц, подвели им глаза, подкрасили губы и щеки. Мия, Сальма и Мари покорно разрешили проделать с собой эти манипуляции, а Тереза не дала до себя дотронуться.
– Пошла прочь! – злобно прошипела она по-ангалонски, когда одна из прислужниц попыталась коснуться гребнем ее волос. – Я не позволю себя продать как какую-то вещь! Убирайтесь!
– Смирись, подруга, – бросила ей Сальма. – Ты все равно ничего не сможешь поделать.
Судя по всему, Тереза не понимала по-алькантарски. Мия решила поговорить с ней.
– Послушай, говорят, сопротивляться бесполезно, нас все равно продадут, хотим мы этого или нет, – по-ангалонски сказала она.
Девушка удивленно взглянула на Мию, в ее карих глазах загорелось упрямство.
– Переведи этим негодяям, что им не удастся меня продать! Лучше умереть!
– Но мы ничего не можем сделать! – попыталась урезонить ее Мия.
– Я не вещь, чтобы меня продавали! Я лучше убью себя!
– Зачем ты так говоришь?
– Потому что я не рабыня!
Стукнула дверь, и в комнату вошел Хасан. Узорчатый халат плотно облегал выпирающий живот, на голове красовался шелковый тюрбан. При виде хозяина служанки вытянулись по струнке, почтительно склонив головы.
– Встаньте и поклонитесь, – шепнула Сальма, следуя их примеру.
Мия и Мари послушались, а ангалонка продолжала неподвижно сидеть на матрасе, бездумно уставившись перед собой.
Хасан прошелся мимо пленниц, внимательно осматривая их. Судя по всему, увиденное порадовало его алчную душу. Затем он подошел к Терезе, а та даже не повернула головы в его сторону.
– Встань, – сказал он ей.
Девушка не шелохнулась.
– Он приказывает тебе подняться, – шепнула Мия, обеспокоенная тем, что Хасан может наказать Терезу за неподчинение.
– Скажи ему, пусть катится к черту, – сквозь зубы процедила та.
Мия лишь тяжело вздохнула. Хасан бросил на нее вопросительный взгляд, затем перевел его на Терезу.
– Ты что, оглохла? – сердито спросил он и повернулся к Мие. – Переведи ей, что если она будет упрямиться, то ей несдобровать!
– Пожалуйста, делай то, что он говорит, – Мия попыталась вразумить ангалонку. – Его лучше не злить.
– Нет, – отрезала та.
Хасан понял, что пленница не собирается подчиняться.
– Стража! – крикнул он, и на пороге возникли два дюжих молодца. – Вразумите эту непокорную! К началу аукциона она должна быть как шелковая.
Охранники схватили девушку и потащили ее к двери. Та отчаянно сопротивлялась, визжала и царапалась, но вырваться ей не удалось.
Когда ее вопли затихли в коридоре, Хасан вновь бегло осмотрел пленниц и сказал:
– Не будьте такими глупыми как ваша подруга, и тогда вы попадете в рай. Самые богатые и знатные мужчины съехались со всех концов Алькантара, чтобы купить себе наложниц. Если вы будете покорны и понравитесь им – то ваша жизнь станет сказочной и прекрасной. Сегодня вам всего лишь нужно будет мило улыбаться и принять красивую позу, когда вас разденут.
Мия вспыхнула при этих словах: в памяти всплыл вчерашний унизительный осмотр.
– А если будете противиться – то вас все равно продадут, но не богатым и благородным господам, а нищим грубым мужланам, и вы всю жизнь будут испытывать лишения и нужду, а то и вовсе – окажетесь в борделе. Так что, запомните, красавицы, от сегодняшнего аукциона зависит ваша дальнейшая судьба. А попадете вы в рай или в ад – решать только вам.
Бросив на девушек последний внимательный взгляд, Хасан удалился.
***
Через несколько часов снизу отчетливо послышалась музыка и мужские голоса – начались торги. Вскоре за пленницами пришли стражники и отвели их на первый этаж в небольшую комнату возле аукционного зала.
На диване, безучастно привалившись к спинке, сидела темноволосая девушка. Мия не сразу узнала в ней Терезу. Следов от побоев не было, но ее поведение выглядело пугающим. Она казалась вялой, заторможенной и почти ни на что не реагировала.
– Что с тобой? – спросила Мия, но Тереза даже не подняла головы.
– Скорей всего ее чем-то накачали, – предположила Сальма.
– Чем?
– Не знаю, гашишем, опием или чем-то еще, – Сальма пожала плечами. – Ну что ж, она сама виновата. Я слышала, покупатели не любят, когда девушка на торгах ведет себя как дохлая змея. Теперь она достанется какому-нибудь бедняку. А ведь ее предупреждали…
Мия подумала о сестре. А ведь Бьянка тоже так просто не даст себя продать. Неужели и ее накачают наркотиками? Где же она сейчас?
– А можно ли как-то узнать, кому продадут мою сестру? – спросила она у Сальмы.
Та не успела ничего сказать, как стоящий у стены охранник грозно рявкнул:
– Замолчите! Немедленно закройте рты!
Девушкам пришлось повиноваться.
***
Сам аукцион Мия запомнила плохо. Ее вытолкнули на середину большого зала, и она почти ослепла от сияния множества люстр. Вокруг площадки амфитеатром располагались сиденья, полностью занятые покупателями. Когда Мия оказалась в центре внимания, разговоры тут же утихли, и похотливые взгляды десятков самцов устремились к ней.
Она ошеломленно потупилась, но ее взяли за подбородок, вынуждая поднять голову. Множество блестящих темных глаз напряженно уставились на нее. По телу пробежала дрожь, кожа покрылась холодным потом.
Когда помощник Хасана одно за другим снимал с Мии покрывала, ей казалось, что она умрет от стыда. Работорговец что-то говорил, раздавались выкрики покупателей, но в ушах стоял непрерывный звон, заглушая все прочие звуки. Мия не различала лиц, но всем нутром ощущала волну вожделения и похоти, исходящую от собравшихся в зале мужчин. В голове не осталось ни одной мысли, душу затопил страх и осознание собственной беспомощности. Сейчас ее купит один из этих возбужденных сластолюбцев, и она превратится в его игрушку.
От испуга Мия даже не заметила, как закончился торг. На нее набросили чадру и вывели из зала. Еле волоча дрожащие ноги, она покорно шла за высоким полным мужчиной, а ее взгляд бездумно упирался в его обтянутую синим бархатом спину. Их сопровождала охрана, и гулкий стук сапог преследовал Мию по пятам.
На улице ждала карета, окна которой были забраны густой ажурной решеткой. Когда Мию усадили внутрь, то в полумраке она различила две женские фигуры. Было душно, и Мия отвернула с лица вуаль.
– Ты тоже здесь! – обрадовано сказала одна из девушек, и Мия узнала в ней Сальму. – И Мари с нами!
Вторая пленница показала лицо. Это действительно оказалась Мари. Неужели их троих купил один и тот же человек? Мия ощутила небольшое облегчение – хорошо, что она не осталась совсем одна.
– Какое счастье, – между тем вещала Сальма. – Бурхан услышал мои молитвы!
– Ты о чем? – недоуменно спросила Мия.
– Как это о чем? Ты знаешь, кто нас купил?
– Нет.
Сальма торжествующе уставилась на нее.
– Сам главный евнух!
– И что? – не поняла Мия.
– Ну ты и глупая, – покачала головой Сальма. – Да ведь это значит, что мы попадем в гарем самого султана! О, Бурхан, какая же я счастливая!
Вскоре к девушкам присоединились еще две пленницы, и карета отправилась в путь. Мерный стук копыт убаюкивал Мию. Она попыталась рассмотреть улицы, по которым их везли, но уже стемнело, и сквозь густую сетку на окне почти ничего нельзя было различить.
Через некоторое время они остановились. Послышались мужские голоса, затем раздался скрип ворот, и карета тронулась вновь. Проехав небольшое расстояние, экипаж снова остановился. Дверца распахнулась.
– На выход! – велел стражник, и девушки выбрались наружу.
