Текст книги "Тебя больше нет (СИ)"
Автор книги: Mother Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 38 страниц)
Гермиона слушала и ей было впервые жаль Малфоя. Даже он не заслуживал такого. На него и так много свалилось за последние годы. Сейчас перед ней стоял тот же мальчик, которого она знала. Только взрослый. Девушка хотела его обнять и сказать, что все хорошо, но не решалась.
– Драко, я готова принять твои извинения, думаю, Гарри и Рон когда-нибудь тоже смогут тебя простить, – произнесла она. А потом, будто что-то вспомнила, добавила. – Видимо, профессор Снейп в последнюю неделю все пытался найти для него противоядие.
– Да, Северус в последнее время пытался поддерживать в нем жизнь, но отец не хотел бороться. Ему было стыдно перед всем миром. Особенно перед мамой, – Драко откашлялся. – Впрочем, это уже неважно. Мне кажется, Северус ждет тебя. Еще раз прости. Было приятно тебя встретить. Прощай, Гермиона.
– Пока, Драко, – отозвалась гриффиндорка. – Быть может, еще увидимся.
– Быть может, – ответил Малфой и покинул кабинет зельеварения.
Оставшись снова одна, девушка не знала, что ей делать. Гермиона помнила, что Люциус Малфой был близкий другом Северуса Снейпа. Стоит ли ей вообще идти к нему или лучше тихо уйти, оставив зельевара наедине с собой.
Гермиона Грейнджер приняла, возможно, неправильно решение, когда молча, без стука, вошла в лабораторию. Зельевар сидел в кресле с бокалом вина и сигаретой.
– Мисс Грейнджер, – он знал, что это была она. – Сегодня вы можете быть свободны.
Но гриффиндорка не собиралась уходить. Она сделала несколько шагов по направлению к нему.
– Какое из этих пяти слов вам было непонятно? – почти срываясь на крик, спросил Снейп.
– Профессор, мне жаль, что так произошло, – дрожащим голосом произнесла Гермиона.
Зельевар встал и подошел к ней, залпом выпивая вино и бросая бокал в стену.
– Мне не нужна ваша жалость, Грейнджер! – он был вне себя от ярости. – Вы жалкая лицемерка. Вы, наверное, радуетесь, что такой человек, как Люциус, мертв.
– Это не так! – крикнула в ответ Гермиона, напуганная поведением профессора. – Я знаю, что вы потеряли близкого для вас человека.
– Да что ты знаешь? – пренебрежительно сказал зельевар, усаживаясь обратно в кресло.
Девушка растерянным взглядом посмотрела в пол, а потом, видимо набравшись смелости, встала перед профессором и произнесла.
– Я знаю, что такое терять близких. Я видела своими глазами, как умерли Фред Уизли, Тонкс и Люпин. Я потеряла родителей, стерев им память. Не вы один столкнулись с этим. Вы считаете, что никто не в состоянии пережить такую утрату. Вы до сих пор оплакиваете смерть Лили Поттер, когда все уже давно смирились с этим. Не думайте, что никто не может понять вас. Перестаньте держать все это в себе. Прекратите думать, что весь мир обернулся против вас!
Снейп растеряно смотрел на гриффиндорку. Да что себе позволяет эта девчонка! Он резко поднялся из кресла, выбросив тлеющий окурок куда-то на каменный пол.
– Не смей произносить имя Лили Эванс такими тоном!
Раздался хлопок. Щека девушки запылала жгучей болью. От удара она потеряла равновесие и упала на пол. Гермиона в ужасе распахнула глаза и со страхом посмотрела на Северуса Снейпа. Сейчас она действительно его боялась.
Поняв, что натворил, зельевар ошалело глядел на лежащую перед ним Гермиону Грейнджер, из глаз которой крупными, как у ребенка, каплями катились слезы. Он упал перед ней на колени.
– Прости меня, Гермиона, – прошептал он. – Я… Я не знаю, что со мной происходит.
Зельевар закрыл лицо руками и разрыдался. Перед гриффиндоркой сейчас был обычный человек из плоти и крови, а не каменное изваяние, которым он обычно прикидывался. Наконец-то профессор дал волю тем чувствам, которые давно в себе запечатал. Гермиона, забыв про боль, подползла к нему и осторожно коснулась его плеча. Мужчина вздрогнул от прикосновения, но не отстранился. Девушка набралась решимости и прижала его к себе. Северус Снейп принял ее объятия.
========== Глава 38 ==========
– После смерти Лили Люциус был единственным человеком, который не отвернулся от меня, – сказал Снейп, стоя у стола и нарезая ингредиенты для очередного заказа. За окнами была уже глубокая ночь. Яркая луна светила своим холодным светом, смешиваясь с пламенем камина и факелов. Но ни зельевар, ни Гермиона не замечали этого. Он сейчас нуждался в ней, а она в нем. – Конечно, он не поддерживал мое влечение к ней, но и не бросил. Мне тогда казалось, что все кончено, что моя жизнь закончилась вместе с ее. Какое-то время я прожил в Малфой-маноре. Люциус был добр ко мне. Он терпеливо выслушивал меня и пытался утешить, ни разу не упомянув, что Лили была маглорожденной.
Гермиона грустно смотрела на Северуса Снейпа, уже давно потеряв счет времени. После сцены посреди лаборатории зельевар не произнес ни слова до этой минуты. Оплакивая свою утрату, он цеплялся за ее мантию, как ребенок, не желавший отпускать мать на работу или в магазин. Девушка в тот момент поняла, что не оставит его больше никогда. Лед треснул, а значит скоро начнется оттепель и появятся подснежники.
– Но я его предал. За его доброту я оплатил тем, что переспал с Нарциссой. В один из таких дней, когда Люциус отправился на матч по квиддичу вместе с маленьким Драко (мне всегда казалось странным, что Люциус возит сына по таким мероприятиям с пеленок), Цисси пришла в мою комнату. Так же, как и вы в ночь Хэллоуина. Он пришла и, не говоря ни слова, поцеловала меня. В тот момент я готов был ответить на нежность любой женщины, даже если бы это была заправская шлюха. Я был подавлен. После этого наши встречи стали чаще. Я не мог смотреть Люциусу в глаза, но и не мог перестать трахать его жену, – зельевар рассказывал это все Гермионе, будто они старые друзья. – Однажды я пришел в его кабинет и рассказал всю правду. Он молча выслушал и, не говоря ни слова, покинул кабинет, оставив меня наедине с собой. Я сразу принял решение покинуть Малфой-манор, о чем вечером сообщил во время ужина. Но у Люциуса были другие планы на этот счет.
Глава семьи попросил Дору-Нору, одну из их служанок, отвести Драко в его комнату и накормить там. Люциус молчал до тех пор, пока на втором этаже не закрылась дверь в спальню сына. Как я помню, Нарцисса тогда была напугана и удивлена одновременно. Я готовился к тому, что наша дружба с Малфоем-старшим закончится здесь, за обеденным столом.
«Нарцисса, позволь спросить, тебе всего хватает в этой жизни, в этом доме?» – Люциус к общему удивлению был спокоен и невозмутим.
Его жена посмотрела на меня, а потом перевела взгляд на мужа и дрожащим голосом ответила:
«Да, конечно, но к чему такие вопросы, дорогой?», – мне казалось, что в тот момент она больше боялась того, что он не выражает никаких эмоций.
«Тогда скажи мне на милость, какого Мерлина ты потеряла в штанах нашего дорогого гостя?», – Люциус продолжал есть и пить вино, как ни в чем не бывало, в то время как я и Нарцисса даже не притронулись к еде. – «Тебе мало моего члена или тебя не устраивает размер, или, в конце концов, я тебя плохо вылизываю и трахаю?».
«Я не понимаю тебя, Люциус», – Нарцисса была готова разреветься, в то время как я предпочел молчать.
«Ты все прекрасно понимаешь, дорогая женушка. Ты наверняка уже забыла, из какого дерьма я тебя вытащил?».
Цисси молчала, я чувствовал, что она вот-вот заплачет. Ее глаза покраснели, а губы дрожали.
«Ты забыла, как ты после школы решила поэкспериментировать и пошла работать в бордель к фрау Крюгер, но, когда твое помешательство закончилось, она тебя не отпустила, а заставляла ублажать похотливых мужланов за просто так? Потом мне пришлось вытаскивать тебя из этой дыры. Ты это забыла, неблагодарная шлюха?», – Малфой язвил, что я даже был готов уже вступиться за нее, – «Что, старые привычки берут верх?».
«Люциус, хватит, ты перегибаешь палку. Она все же твоя жена!», – я не мог не вмешаться.
«Северус, брось. Я сомневаюсь, что ты сам на нее залез. Этой суке никогда не хватает одного мужика, она не может не изменять. Ей нравится, когда ее пускают по кругу», – к тому моменту он уже раздобрел от вина. – «Даже если ты оттрахал мою жену, ты не перестаешь быть моим другом. Все бабы по своей натуре конченные бляди».
После этого я покинул поместье. Мне казалось, что нашей многолетней дружбе конец, и слова Малфоя – пьяный бред, но это оказалось не так. Он стал меньше доверять жене, но не мне. Я всегда был в курсе того, что происходило с ним. Я ни разу не выдал его Министерству. Даже на последнем суде пытался вытащить его из сложившейся ситуации. Я заботился о Драко, пока он учился здесь. Я пытался ему помочь до последнего. У нас часто возникали разногласия, но он ни разу не назвал меня предателем или отступником, ни разу не сдал меня Волдеморту. Он всегда оставался верен нашей дружбе.
Гермиона к этому моменту закончила варить Костерост и подошла к зельевару. Она больше не испытывала страха перед ним. Девушка обняла его со спины, от чего Снейп снова вздрогнул и замер. Ему было непривычно снова чувствовать тепло человеческой души.
– Северус, – прошептала Гермиона Грейнджер, уткнувшись в спину зельевара. Гриффиндорка понимала, что в спокойные минуты Снейп не позволял ей переходить на такое общение. – Северус, мне действительно жаль, что Люциус Малфой мертв. Да, у меня не было к нему уважения. Можно сказать, что я испытывала к нему ненависть. Но я никогда не желала ему смерти.
Зельевар осторожно высвободился из объятий девушки и повернулся к ней. Он нежно коснулся ее щеки и посмотрел в карие глаза, в которых отражался подрагивающий огонек факела. Гермиона стояла перед ним растрепанная, с посыпавшейся местами тушью под глазами, в растянутом свитере канареечного цвета, у которого были закатаны рукава. В джинсах, которые стали ей на размер больше. Ему захотелось ее тепла. Впервые в жизни он желала объятий другой. Другой гриффиндорки, которая еще полгода назад вызывала в нем раздражение.
– Северус, я… – начала было девушка.
– Тише, – одними губами сказал зельевар и поцеловал ее.
Все было понятно без слов.
Он целовал ее так, как целовал бы взрослую женщину. Поцелуй был чувственным, напористым и требовательным. Гермиона забыла уже, кто она такая, что тут делает и вообще, почему это происходит. Она наслаждалась прикосновениями зельевара. Тянущее приятное ощущение вспыхнуло внизу живота. Девушка тихо застонала в объятиях Снейпа.
Рука зельевара скользнула ей в джинсы, но она его даже не остановила. Сейчас девушка чувствовала, что на этот раз готова.
– Ты трогала себя до меня? – продолжая целовать девушку, прошептал Северус.
– Да, – простонала та, ощущая, как пальцы зельевара нащупали ее клитор и начали медленно его ласкать. Он это делал так умело, что девушка не смогла сдержать стонов, которые заглушали стены лаборатории. Гермиона вцепилась в руки профессора и, отстранившись от губ, облокотилась лбом о его грудь. Она тихонько двигала бедрами в такт его движениям, приближая момент невозврата.
Почувствовав, что гриффиндорка скоро кончит, Северус Снейп вытащил руку. Гермиона, не понимая, что произошло, открыла глаза и умоляюще взглянула на зельевара. Тот, сохраняя маску спокойствия на лице, небрежно стянул с нее свитер, под которым ничего не оказалось, и расстегнул ее джинсы, а потом посадил на стол. Она все еще была в замешательстве. Вот, сейчас это произойдет.
Зельевар встал между ее ног и снова поцеловал. Тело девушки горело, от его прикосновений и поцелуев кружилась голова. Потом губы скользнули ниже, накрывая обжигающими поцелуями шею, ключицы… Вот она уже облокотилась на стол, позволяя ему двигаться еще ниже. Снейп на секунду замер, разглядывая набухшие бутоны ее сосков. Она вся его, она в его власти. Она слишком для него хороша, чтобы это случилось именно сейчас. Но как быть с ним? О себе он не думал, ему нравилось смотреть на обрамленное страстью лицо Гермионы, на то, как она тает от его прикосновений.
Глаза девушки просили не останавливаться. Тогда он лизнул ее сосок и сжал руками бедра, инстинктивно прижимая к своему паху. Огонек внизу ее живота продолжал распаляться. Только бы он не останавливался. И зельевар не останавливался. Рисовал круги языком на груди и животе, заставляя ее трепетать. Снейп не отстранился и тогда, когда стягивал с нее джинсы и трусики.
Гермиона Грейнджер снова была перед ним обнаженной. Она тяжело дышала, смотря на него со смущением и испугом.
– Северус, будь, пожалуйста, осторожен, – тихо прошептала девушка, когда он раздвинул ее длинные ноги и провел пальцем между половыми губами лишенных волос.
– Не бойся, тебе понравится, – ответил Снейп, нежно улыбаясь. Он тоже боялся. Боялся ей навредить.
Вдруг, неожиданно для Гермионы, он присел и придерживая ее ноги руками, раздвинул их еще шире.
– Ты прекрасна, – с чувством произнес Северус Снейп и поцеловал ее там. Гермиона Грейнджер распахнула глаза. Эти чувства были для нее новы. Девушка понимала, что он собирается делать, но и это было для нее в первый раз.
Когда он коснулся лона языком, по ее телу прошел мощный электрический разряд, выбивший все пробки из системы жизнеобеспечения. Момент невозврата стал приближаться с неистовой быстротой. Он вцепилась руками в другой край стола, откуда на пол полетели колбочки, склянки и мензурки, с дребезгом разбиваясь о каменные плиты.
Девушка тихо постанывала и выгибалась. Снейп продолжал вылизывать ее, надавливая языком на набухший клитор. Он держал ноги девушки раздвинутыми, не позволяя сводить их. Зельевар знал, что еще несколько секунд и…
Цунами, накрывшее ее с головой, могло бы громким криком обрушиться на нее, но она прикрыла рот ладонью, пытаясь его заглушить. Гермиона выгнулась и подергивание ее бедер оповестило зельевара о том, что она кончила. Северус Снейп встал с колен, все еще держа ее ноги, и лег сверху, впиваясь поцелуям и помогая ей сдержать стоны оргазма.
– Северус, возьми меня, прошу тебя, – с отчаяньем прошептала Гермиона Грейнджер, отстраняясь от его губ. Она чувствовала, что он ее жаждет, ощущая возбужденный член через ткань брюк. – Пожалуйста.
– Не сейчас, – смотря на нее, бархатным голосом ответил зельевар.
– Но как же ты? – не унималась девушка, пытаясь расстегнуть его рубашку.
– Как-нибудь справлюсь, – сказал мужчина, убирая ее руки и поднося к губам для поцелуя.
Потом поцеловал ее в лоб и отошел. Северус Снейп зажег сигарету и сел в кресло. Поняв, что продолжения не будет, Гермиона соскользнула на пол и начала одеваться. Ее терзали странные сомнения. Почему он с ней играет?
– Северус, ты меня не хочешь? – спросила она, стоя в свитере, который прикрывал уже надетые трусики.
– Мисс Грейнджер, уже глубокая ночь, вам пора возвращаться в башню Гриффиндора. Не думаю, что директор будет довольна тем, что вы все еще находитесь у меня. Одно дело, когда вы здесь пребываете до вечера, а другое, когда проводите тут ночь. Границы официального нахождения вас в данном пространстве начинают размываться.
Снова мисс Грейнджер? Как быстро он перестал быть Северусом и снова превратился в профессора Снейпа.
– Так значит мы снова на ВЫ? – озабочено спросила она.
– О чем вы, мисс Грейнджер? – вопросом на вопрос ответил зельевар.
Девушка промолчала, натягивая джинсы. Почему он это делает? Снова будет оправдываться белладонной или придумает что-то другое. Она подошла к двери, проходя мимо Снейпа, и сняла с вешалки свою мантию.
– Профессор Снейп, я готова идти, – сказала она с грустью в голосе.
– Сегодня можете воспользоваться моим камином. Я настроил сеть на случай необходимости, – кинул ей зельевар, поднимаясь с кресла.
Гермиона Грейнджер подошла к камину и зачерпнула горсть пепла из чашки, стоявшей на полке. Она собиралась уже войти в него, как зельевар подошёл, убрал локон ее волос за ухо и поцеловал в лоб.
– Пожалуйста, береги себя, – прошептал он, вдыхая запах волос. У нее был такой же цветочный аромат, как у Лили.
Ответом ему была лишь зеленая вспышка света, которая поглотила гриффиндорку.
========== Глава 39 ==========
Оказавшись в гостиной своего факультета, Гермиона Грейнджер не пошла в спальню, а села на диван. Ей совершенно не хотелось спать. В камине тлели угли, создавая атмосферу мрака и пустоты. Девушка обдумывала последние часы, проведенные в лаборатории. Да, конечно, Снейп был прав – между студенткой и преподавателем не может быть никаких отношений, кроме «я даю тебе знания, а ты их принимаешь», но почему ее так тянет к нему, от чего она даже забыла о правилах, которые пыталась соблюдать?..
– Так создан мир: что живо, то умрет. И вслед за жизнью в вечность попадает, – раздался голос Беллатрисы в Сознанье девушки.
– Ты знаешь Шекспира? – удивилась Гермиона.
– Конечно, его знают не только маглы. Этот пройдоха был магом-неудачником, практически сквибом. Он и прославился лишь тем, что очень часто писал свои произведения, как этот ваш, как там его. Ну тот, который смахивает на женоподобное полено?
– Локхард?
– Да, Локхард. Шекспир часто применял Обливэйт, чтобы пересказать услышанное.
– Но к чему эта цитата из Гамлета? – спросила Гермиона у ведьмы, которая сегодня как-то спокойно себя вела – отвечала на вопросы и не язвила.
– Этот трус – Люциус – мертв. Не думала, что меня это огорчит. А еще я не знала, что моя сестренка такая потаскушка. Наверняка она продолжает спать с Северусом, – Грейнджер ошибалась – Беллатриса на первый взгляд казалось спокойной, на деле все еще пыталась издеваться. Сейчас она смеялась, понимая, что Гермионе неприятно такое слышать.
– Это была ошибка его молодости, – немного повысив голос, сказала девушка.
– Наивная грязнокровка. Ты думаешь, что я при жизни не замечала, как она на него смотрит, как касается его? А я все думала, что-то какая-то у них дружба странная. Нарцисса же так любила Люциуса, что каждая их ссора заканчивалась тем, что «Беллатриса, я не знаю, что мне делать?». Как думаешь, какого было мне это слушать, лежа на холодном зассаном полу камеры Азкабана, когда дементоры несколько раз в день приходят и пируют твоими воспоминаниями. Да и потом, когда Лорд меня забрал, она использовала меня, как жилетку.
– Нет, это все твои догадки, он не мог так поступать! – Гермиона обняла колени и уперлась в них лбом, а Беллатриса все продолжала над ней измываться.
– Так ты еще не знаешь? Снейп был домашней шлюшкой, когда Лорд устраивал оргии. Северус был самым лучшим любовником и, как мне помнится, его услугами пользовались не только женщины, – в голосе ведьмы слышалось лукавство. – Сегодня, играя с ним в порочные игры, ты не задумалась о том, почему он не трахнул тебя и не позволил расстегнуть на себе рубашку?
– Это не твое дело! – крикнула Гермиона. Она забыла, что Беллатриса, пока от нее не избавились, всегда будет третьим лишним и невольным свидетелем ее чувств, отношений и переживаний.
Беллатриса громко рассмеялась.
– На его теле слишком много шрамов, оставшихся, увы, не от битв и дуэлей. Лорду нравились не только убийства, но и истязания сексуального характера. Снейп был его любимой зверушкой, актером-жертвой. Лорд всегда был главным зрителем, когда на Северуса надевали ошейник.
– Нет, нет, нет. Это все ложь! – гриффиндорка отказывалась верить словам этой сумасшедшей ведьмы, она всегда норовила все испортить.
– Правда не всегда бывает приятной, Грейнджер. Правда может тебя и изуродовать!
Лестрейндж смеялась. Смех становился все громче и громче, разрывая сознание Гермионы.
– Прекрати! – в отчаянье крикнула девушка, по инерции затыкая уши ладонями.
И все исчезло. Наступила тишина. Только угли потрескивали в камине.
***
– Конечно, это не мое дело, но позволь мне узнать, почему ты не ночевала в своей постели, а легла спать на диване? – поинтересовалась Джинни, когда они сидели и завтракали.
– Просто я сильно устала, – ответила Гермиона Грейнджер, виновато улыбаясь.
Джинни Уизли посмотрела на нее недоверчиво.
– Я ушла из гостиной без десяти двенадцать – тебя еще не было. Знаешь, как я переживала, не найдя тебя в Трех метлах? Спасибо профессору Спраут – она сказала, что тебя отпустила. Потом ты меня заставила понервничать, когда не вернулась к полуночи. Ты точно была у Снейпа? – рыжая никак не могла остановить свой поток порицаний.
– Да, я точно была у Снейпа, можешь его спросить. Хотя я сомневаюсь, что он с тобой вообще это будет обсуждать, – ответила Грейнджер, намазывая тост маслом.
Уизли нахмурила лоб и хотела спросить что-то еще, но передумала. Спустя минут десять она все же задала вопрос:
– Гермиона, у тебя с ним что-то есть?
– Ты о чем? – изобразив на лице удивление, ответила девушка.
– Ты пришла после полуночи – не думаю, что Снейп настолько непунктуален. Так что же происходит?
– Я уснула в лаборатории, скорее всего, Северус поздно спохватился. Вот и получилось, что я пришла после полуночи, – с уверенностью в голосе ответила Гермиона.
Джинни поморщилась – ей было удивительно, странно и непонятно, почему Гермиона от нее скрывает то, что уже очевидно. Почему она вдруг Снейпа называет по имени… Если с Йоргенсеном было все понятно, то тогда что между ней и зельеваром? Рыжая решила пока что больше не донимать подругу вопросами. Было ясно, что она никогда не признается в их отношениях с профессором зельеварения.
***
Профессор Флитвик был радостным и возбужденным – сегодня урок был посвящен бытовым чарам Силентиум, позволяющими создавать тишину в определенной области. Звуки не проникают внутрь этой области и не выходят за ее пределы. Гермиона вспомнила, как создавала эти чары еще совсем недавно в лесу. Всего год назад. Что значит год для вечности? Пустой звук.
Сейчас ее мысли путались. В сознании всплывала ночь, которую она провела с зельеваром. О том ярком новом физическом ощущении, будто ты в невесомости летишь сквозь мириады звезд.
– А что, если использовать это заклинание на Флитвике? – заговорщически прошептала Гермионе Джинни.
– Это так не работает, – ответила девушка, устало смотря на профессора. – Единственное, что ты сможешь сделать – отгородиться от него этим заклинанием.
Гермиона Грейнджер скрестила руки на груди, продолжая слушать профессора заклинаний, который рассказывал то, что она уже знала. Как бы там ни было, но она должна была полагаться во время экзамена на материалы, которые дают Флитвик и учебник.
– Не может быть! – вдруг к всеобщей неожиданности заверещал профессор. Было всегда забавно смотреть, когда он так ярко выражает свои эмоции. Видимо сейчас он был удивлен, рад и поражен одновременно. – Мисс Уизли, у вас получилось!
Гермиона повернулась к подруге. Та была окружена магическим сиянием, еле уловимым для человеческого глаза. И как этот подслеповатый коротышка смог углядеть? Джинни ошалело смотрела по сторонам, не понимая, что происходит – она так и не опустила палочку. Девушка не слышала, что же ей говорит профессор. Рыжая была охвачена шоком и радостью.
– Мисс Уизли! – крикнул профессор заклинаний. – Попробуйте что-нибудь сказать!
Все еще не понимая, чего от нее хотят, она указала на уши и видимо сказала, что ничего не слышит.
– ВЕЛИКОЛЕПНО! – проорал Флитвик. От переполняющего восхищения он подпрыгнул на своих книжках и свалился на пол. Поднимаясь и поправляя съехавшие очки, он тихонько добавил: – Пятнадцать очков Гриффиндору.
***
После последнего урока Гермиона пошла полюбоваться предзакатным пейзажем, который открывался из окон акведука. Ей хотелось побыть одной и подумать над тем, что уже произошло и все еще может произойти. После того, как все узнали, что никто из живых ее не хочет убить, то бдительный контроль быстро ослаб. Это давало преимущество, чтобы случайно куда-то уйти и побыть одной. Дул тихий ветерок, но это мало беспокоило.
Она смотрела вдаль невидящим взглядом, когда ее окликнул голос профессора Йоргенсена:
– Эй, бесстрашная мисс Грейнджер! – он рассмеялся своим звонким добродушным смехом.
– Привет, Эйб, – улыбнулась в ответ девушка.
Йоргенсен встал рядом с ней и тоже посмотрел вдаль на уходящее за горизонт солнце.
– Все в порядке, Гермиона? – поинтересовался он невзначай. – Сегодня ты выглядишь какой-то более озабоченной, чем обычно.
Девушка облокотилась на деревянные перила и посмотрела вниз на каменное ущелье. Она не торопилась отвечать. Гриффиндорка обдумывала вопрос, на который, возможно, Йоргенсен мог бы дать ответ, как взрослый человек с опытом.
– Эйб, можно задать тебе вопрос? – поинтересовалась она, щуря взгляд.
Йоргенсен усмехнулся и ответил:
– Так значит, не все в порядке. Конечно, задавай.
– У тебя не было никогда таких отношений, в которых человек с тобой играет? В том смысле, что вы вроде как вместе на какое-то время, но потом резкая перемена в настроении и ты снова формальность, – она задала этот вопрос без капли смущения, это выглядело, как обреченность.
– Смотря кто игрушка, а кто любитель игр, – ответил профессор Йоргенсен, немного удивившись.
– Распределение ролей не имеет значения, – гриффиндорка понимала, что спрашивает об этом у мужчины, который, возможно, и не был в такой ситуации.
– В Лондоне я встречался с невероятно красивой девушкой с большими выразительными зелеными глазами. Я уже и не помню, как ее зовут, но эти глаза отпечатались в моей памяти. Не буду скрывать – она была игрушкой в моих руках. Наверное, мы провели с ней десятки безумных ночей, но я ей так и не смог дать того, чего она хотела, – сказал Эйб, снимая резинку со своих волос, растрепывая их.
Он стал отдаленно напоминать покойного Люциуса Малфоя. Девушка впервые видела Йоргенсена таким. Таким необычным. Эйб не расставался со своим конским хвостом, казалось, никогда. Увидев взгляд девушки, он пояснил:
– Иногда голова начинает болеть. Только никому не говори, а то тогда мне придется отстреливать сов с письмами от школьниц, – сказал и снова усмехнулся. – Ладно, вернемся к твоему вопросу. Когда мы проводили время с этой девушкой, она в какой-то степени получала всего меня, мое внимание, но с рассветом я становился мистером Йоргенсеном, ликвидатором заклинаний мирового уровня, а она одной из моих коллег-подчиненных. Мы растворялись в уличной толпе, покидая мою квартиру или ее комнату в общежитии. Ей казалось, что мы вроде как пара, но на самом же деле это был просто секс. Удовлетворение инстинктивных потребностей за редким просмотром магловских фильмов и совместным принятием душа.
– Вот как? – Гермиону это несколько разозлило, но она не показала виду.
– Да, я понимаю, что ты думаешь. Что я жестоко с ней обходился, играя с ее чувствами в угоду себе, но не мог по-другому. Я слишком сильно злился на Рен. Единственное, что не мог себе простить, так это то, что позволил той зеленоглазой красавице в меня влюбиться. А я, дурак, Абрахам Йоргенсен, даже не запомнил ее имени.
Гермиона Грейнджер посмотрела на него проникновенным взглядом и тихо произнесла:
– Ты не дурак, Эйб. Ты человек, который запутался в своих чувствах, – кажется, она нашла ответ на свой вопрос, не получив его напрямую.
– Может и так, но это мне не давало никакого права селить в ней надежду на место под солнцем рядом со мной, – вздохнул он и засунул руки в карманы брюк.
Между ними повисло молчание, каждый думал о чем-то своем. Гермиона собиралась было уже попрощаться и вернуться в замок, как Йоргенсен вдруг произнес:
– Гермиона, теперь я могу задать вопрос тебе?
– Да, конечно, – ответила гриффиндорка.
– Ты явно меня не просто так спрашивала. Кто он? – его вопрос был ожидаем, по этой причине девушка даже не удивилась.
– Это не важно, – она печально улыбнулась.
– Ты же знаешь, что правила запрещают какие-либо сексуальные контакты в стенах школы, – озабоченно сказал профессор. В его глазах читалась то ли ревность, то ли возмущение.
– А я разве говорила, что с кем-то сплю, профессор Йоргенсен? – это был, наверное, самый верный такт общения после подобного объяснения.
– Слова одни скрывают часто слова другие, – только и сказал Эйб.
– И вновь Шекспир, – саркастично сказал девушка.
– Ты знала?
– Да, в моем доме очень много книг его авторства: «Гамлет», «Макбет», «Король Лир», «Много шума из него». Как это ни парадоксально, но вы действительно сейчас хотите создать много шума из ничего.
– Прости, я просто должен был убедиться не только как профессор, но и как друг, – извиняющимся тоном сказал Йоргенсен.
– Я все еще могу пойти покормить единорога яблоками в теплый солнечный денек, – фыркнула она, вспоминая слова Снейпа.
Абрахам Йорегнсен грустно опустил взгляд. Подождав несколько секунд, Гермиона резко развернулась, махнув каштановыми волосами, и ушла обратно в замок.
***
Когда она вошла в лабораторию, Северус Снейп разливал Усыпляющее зелье по флаконам. Он даже не обратил на нее внимания, когда Гермиона сняла свою мантию и повесила на вешалку.
– Вот так в наглую? – спросил зельевар. – Вы думаете, что я оценю то, что вы прогуливаете Астрономию?
– Нет, я просто…
– Вы просто решили, что ваша заносчивость и благодушное расположение преподавательского состава позволит прогуливать уроки? Знаете, это затягивает. В начале это один урок, а потом вы просто забывает, устаете, ленитесь. Это называется прогул.
Гриффиндорка виновато посмотрела в пол и, набравшись смелости, произнесла тихим, немного напуганным голосом:
– Северус, я просто хотела тебя увидеть.
Зельевар впервые посмотрел на нее с того момента, как она переступила порог лаборатории. Ему была приятна и в то же время отвратительна та мысль, что кто-то хочет его просто увидеть. Почему именно она? Гермиона подняла на него глаза, в которых читалось неясное понимание происходящего.
– Мисс Грейнджер, – начал Снейп, облокотившись руками о стол, на котором стояли уже готовые флаконы с зельем. – На сегодня и завтра вы можете быть свободны.
– Нет, я не хочу, – испуганно произнесла она.
– Я знаю, что ваше зелье уже закончилось, поэтому сварил его за вас, – делая вид, что не слышит ее, произнес зельевар.
– Пожалуйста, профессор Снейп, я не буду вам мешать, – взмолилась она.
– Сегодня вечером я отправлюсь в Малфой-манор, – продолжил игнорировать ее Снейп. – Мне нужно помочь Драко и Нарциссе подготовиться к похоронам. Похороны завтра.
– Понятно, – сказала девушка, поджав губы. – Быть может, я могу поехать с вами?
Северус Снейп посмотрел удивленным взглядом. Это девчонка вообще понимает, что она хочет поехать не на курорт, а на похороны человека, семья которого считает ее и этих двух идиотов – ее друзей – виновниками всех их проблем?!
– Мисс Грейнджер, я не думаю, что это целесообразно. Сомневаюсь, что Нарцисса оценит ваши соболезнования, – сказал он ровным тоном, который поставил точку в этом разговоре.
После этого профессор зельеварения подвинул флаконы со снотворным ближе к краю стола, намекая, что гриффиндорка должна их забрать и покинуть его кабинет. Когда она подошла к столу и взяла первый флакон, зельевар посмотрел на нее, накрыл своей ладонью ее и тихо сказал:
