Текст книги "До ее смерти осталось сто дней (СИ)"

Автор книги: Mia_Levis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Но Гермиона все же нашла в себе силы не изменить собственное решение. Она не могла оставаться в Мэноре – потому что именно там погибала она настоящая, потому что она чувствовала, что нужна здесь.

– До свидания, профессор.

– Да-да, до свидания, – пробормотал директор. – Драко Малфой теперь тоже останется здесь.

Это звучало как утверждение, а не вопрос, но Гермиона все равно ответила:

– Предполагаю, что да. Вы ведь отправили его домой в качестве компании для меня…

И тут Гермиона осеклась: почему она никогда прежде не задумывалась, каким странным был этот повод? Уж если Малфои принимали у себя чужую магглорожденную гриффиндорку и хотели немного облегчить ее пребывание у себя, то какой был смысл ей навязывать Драко, с которым они терпеть друг друга не могли? Да, он должен был присматривать за ней, – так говорили – но и в неприятности она попадала зачастую из-за него. То следила за ним, то пыталась понять…

– Профессор, – тихо начала она, – эта угроза… Она касается только меня или…

– Я не знаю, мисс Грейнджер, – неопределенно пожал плечами Дамблдор. – Все могло измениться, в это время сложно делать прогнозы. А я, к сожалению, не могу предсказывать будущее.

Гермиона кивнула и вышла – понимала, что больше ничего не узнает. Теперь тревога стала мучительнее вдвойне: она бы хотела не беспокоиться о Драко, но не могла. Погруженная в свои размышления, она почти не смотрела по сторонам, хотя раньше думала, что после возвращения будет с восторгом рассматривать каждый коридор Хогвартса. Иногда ей встречались знакомые – они удивленно пялились ей вслед, но пока приходили в себя, Гермиона успевала пройти мимо, сухо кивнув. Ей сейчас не до болтовни – у нее осталось две недели, чтобы размотать запутанный клубок тайн.

***

– Гермиона, – улыбка Гарри была такой искренней, а объятия такими крепкими, что Гермиона и сама невольно заулыбалась. Как же она, оказывается, соскучилась! – Мы тебя не ждали еще две недели. Все хорошо?

– Да, не переживай, – отмахнулась Грейнджер. – Лучше скажи, как ваши дела? Где Рон?

– Рон… – стушевался Гарри. Продолжать не было необходимости, по его реакции все стало ясно. Но он все же виновато, словно заранее извиняясь за свое лукавство, сморщился и сказал: – Бродит где-то.

– С Браун? – хмыкнула Грейнджер. Гарри отвел взгляд – он, бедный, сейчас разрывался между двумя друзьями. – Ладно, Гарри, не бери в голову. Это не главное сейчас. Давай сядем?

– Хорошо.

Они опустились в кресла возле камина. Жар огня согревал, накатывала сонливость и несколько минут они оба молчали – их никогда не тяготила тишина.

– Я не вернусь в Малфой-Мэнор. По крайней мере, до тех пор, пока профессор Дамблдор не объяснит мне, какой в этом смысл, – заговорила Гермиона. Гарри взглянул на нее внимательно, а потом понимающе кивнул.

– Что-то затевается, – тихо произнес он. – На каникулах. Возможно, как раз на Рождество. Дамблдор попросил меня остаться, я согласился.

– Даже этого он мне не сказал! – воскликнула Гермиона. – То есть, тебе можно рисковать, а мне что – отсиживаться где-то? Из-за того, что он почему-то решил, что в Хогвартсе я могу погибнуть.

– Герми, тебе бы и правда не рисковать. Я бы не хотел, чтобы с тобой что-то случилось, – после смерти Сириуса Гарри стал осторожнее. Он все так же рисковал собственной жизнью, но Гермиона замечала, как он беспокоился о ней и семье Уизли – слишком мало осталось у него близких, слишком болезненно и свежо было воспоминание о потере.

– Гарри, я там не могу больше, понимаешь? – смотря в огонь, прошептала Гермиона. – Я слышала, видела, как там умирали люди. В последний раз это была девушка, маглорожденная. Они ее…

Гермиона всхлипнула, обняла себя за плечи. Эти переживания с Драко помогали ей отвлечься последние дни, но теперь воспоминания о той кошмарной ночи навалились вновь. Гарри подошел к ее креслу, кое-как втиснулся рядом, обнимая ее и укладывая головой на свое плечо – было тесно, но зато тепло и спокойно.

– Все, Герми, все. Успокойся. Этот ублюдок Малфой… Как вы уживались? Он ведь тоже в Хогвартсе, ты знаешь? Я спрашивал у него о тебе, но от него разве добьешься?

– Все хорошо, Гарри. Правда. Драко Малфой может быть нормальным.

Поттер недоверчиво хмыкнул, но спорить не стал. Если бы тут был Рон, то наверняка бы возмущался оттого, что Гермиона дала такую лояльную характеристику их главному школьному врагу. Но Гарри понимал, что сейчас это не главное.

– Ты рассказывала Дамблдору об этом?

– Мне кажется, что он и без меня все прекрасно осознает, – отмахнулась Гермиона. – Гарри, я хочу узнать, что он скрывает. Мне кажется, я имею право знать, если это касается меня.

– Имеешь, – кивнул Гарри. – Но я сомневаюсь, что у Дамблдора удастся что-то узнать.

– Так что же нам делать? – вздохнув, безнадежно поинтересовалась Гермиона. Как же невообразимо она устала!

– Придумаем что-то, – уверенно заявил Гарри. – Я тоже считаю, что мы имеем право владеть информацией.

Они поговорили еще несколько минут – и тут наконец-то вернулся Рон. Он не сразу заметил их: что-то шумно рассказывал, смеялся. Лаванда Браун тоже хихикала, то и дело порывалась обнимать Рона. Гарри возле Гермионы напрягся, демонстративно покашлял, привлекая внимание.

Рон взглянул на него, улыбка освещала его лицо еще несколько секунд. А потом, когда он понял, что Гарри не один, она угасла, съежилась так быстро, словно тлеющий в пламени бумажный лист.

– Гермиона? – тихо произнес Рон. Лаванда настороженно выглядывала из-за его плеча, и Гермионе вдруг захотелось смеяться. Они пялились на нее так, будто ожидали взрыва, истерики, опасались, что вот сейчас она достанет волшебную палочку и проклянет их.

– Привет, Рон, – мягко произнесла Гермиона. Странно, но и его она была рада видеть – ее милого, неловкого Рона. Он вытянулся, раздался в плечах – квиддич явно пошел ему на пользу.

– Привет. Как ты?..

– Я пойду, – вклинилась Браун. Надо же – какие-то представления о тактичности были и у нее. – Спокойной ночи. И… с возвращением, Грейнджер.

Гермиона только улыбнулась скупо и холодно – еще одно малфоевское умение – и кивнула. Гарри удивленно хмыкнул и покосился на Грейнджер, одним взглядом спрашивая, стоит ли ему оставить их с Роном наедине. Гермиона отрицательно покачала головой; сейчас ей не хотелось разбираться в личных вопросах. Хотя этот разговор и был неминуем…

***

– В Малфой-Мэноре завтрак гораздо позже, – подавив зевок, пожаловалась Гермиона. Они медленно двигались в столовую в общем потоке галдящих учеников. На Гермиону то и дело обращали внимание: еще бы, после исчезновения на несколько месяцев некоторые и вовсе стали сомневаться, что она вернется. Но с расспросами никто не лез – по крайней мере, пока.

– Этот выскочка, кстати, тоже здесь, – произнес Рон, вертя головой из стороны в сторону. Кого он высматривал – Драко или Лаванду? – Гермиона не знала и не стремилась узнать.

– Я знаю.

– Так ты вернешься вместе с ним? – поинтересовался Рон.

– Нет, я же говорила. Пока я собираюсь остаться в Хогвартсе. Столько упустила.

– Не думаю, что все так плохо. Ты же и в Мэноре только и делала, что училась, – в голосе Рона сквозило какое-то легкое пренебрежение. Вряд ли он это осознавал, просто действительно считал, что Гермиона корпела над учебниками, в то время как в школе бурлила жизнь – учеба, квиддич, свобода без ее постоянного контроля. А еще война, конечно! Как же можно было забыть о грядущей войне и их в ней непосредственном участии?

“Не только училась”, – с какой-то необъяснимой злостью подумала Гермиона. Но не сказала ничего – сдержалась.

В столовой Грейнджер стоило невообразимых усилий, чтобы не бросить ни единого, даже мимолетного взгляда на слизеринский стол. Она стойко держалась: разговаривала с Гарри, улыбалась – выглядела вполне счастливой и спокойной. Но внутри – как же все переворачивалось у нее в душе! Ведь она чувствовала его взгляд – так же, как чувствуешь непреодолимое приближение бури. Словно ее било током – слабыми и частыми разрядами. Она пыталась поддерживать разговор, но, ответив несколько раз невпопад, замолчала и принялась без аппетита поглощать содержимое тарелки. Вкуса она не чувствовала, но встать и уйти сейчас, когда все только расселись – нет, на это она точно не могла решиться!

– Малфой так смотрит на тебя, – прошептал Гарри, склонившись к ее плечу. Его глаза за стеклами очков выражали… сочувствие? Но почему? Неужто выражение ее лица выдает все эмоции?

– Да? – удивление получилось уж слишком наигранным. Гермиона как можно безразличнее пожала плечами и принялась с удвоенной энергией расчленять собственный завтрак.

Но, вопреки ожиданиям, Драко не подошел к Грейнджер ни после завтрака, ни потом. Она посещала занятия, отвечала на вопросы друзей и преподавателей, улыбалась, улыбалась, улыбалась, но буря внутри не утихала. Гермиона не хотела признаваться в этом и сама себе, но она ожидала от Драко большего, чем испепеляющий взгляд! В какой-то момент ей ведь искренне начало казаться, что она ему интересна! Наивная, глупая девчонка…

– Так и знал, что найду вас здесь.

Они с Гарри как раз шли из библиотеки, когда в коридоре их перехватил Рон. Он весь день был словно на иголках, посматривал на Гермиону подозрительно. Пытался, видимо, понять, насколько много ей известно о его интрижке с Лавандой Браун. И вот сейчас он решился на серьезный разговор; Гермиона все еще могла читать все его эмоции, как открытую книгу.

– Да, еле вытащил ее оттуда, – улыбнулся Гарри. – По библиотеке она соскучилась больше, чем по всем нам вместе взятым.

– Неправда, – шутливо пихнув Гарри в плечо, хмыкнула Гермиона.

– Ясно, – неуверенно улыбнулся Рон. Он покосился на Гарри, и тот, сославшись на какие-то срочные дела, поспешил оставить их наедине. И когда только успел стать таким понятливым?

– Пойдем в гостиную?

– Давай тут посидим, – поспешно попросил Рон. – Вон там, например.

Он указал на широкий подоконник в конце коридора. Там в такое время никто не ходил. Гермиона безразлично пожала плечами – она-то прекрасно понимала, что это стремление затаиться продиктовано чувством вины, которое испытывал Рон. Ему не хотелось, чтобы две его “девушки” пересеклись в гостиной Гриффиндора в такой ответственный момент.

– Так какой все-таки у нас план? – поинтересовался Рон, когда они сели рядом. Их бедра почти соприкасались, но только почти – и этот крошечный дюйм тоже был красноречивым знаком для них обоих.

– Попытаться выяснить о планах Дамблдора и выжить, – улыбнулась Грейнджер. Рон посмотрел на нее удивленно – он не ожидал такого легкомысленного ответа от всегда рациональной Гермионы.

– Хороший план, – в конце концов, пробормотал он. – Разве ты не боишься?

– Боюсь? Чего?

– Оставаться здесь в канун Рождества, – пояснил Рон. – Мы переживаем о тебе, Герми. Я и Гарри.

– Ох, Рон… Я не самоубийца и не собираюсь нарочно рисковать собственной жизнью. Но и спасаться так, вслепую… Не хочу. Мне кажется, что знать о собственной судьбе я уж точно имею право. Может, впереди меня ждет что-то хуже смерти, как знать?

– Значит, нужно расколоть Дамблдора, – тяжело вздохнув, заключил Рон. Они оба осознавали, насколько это нереально. Но пока у них не было других идей.

– Ты еще ни разу не поцеловал меня, – спустя несколько минут произнесла Гермиона. За окном стремительно рождалась ночь, в полумраке почти не было видно, как смущенно заалели роновы щеки. Может, он и не смутился – как много воды утекло с тех пор, как они впервые неуклюже поцеловались, а потом, красные, прятали друг от друга взгляд. Словно это было в какой-то другой жизни. Жизни до Малфоя.

Рон все же поцеловал ее. Его ладонь осторожно легла на затылок Грейнджер, дыхание обожгло кожу, а потом его губы – теперь уже умелые губы! – накрыли ее удивленно приоткрывшийся рот. Если бы Гермиона верила, что сможет сохранить эти отношения, она бы спросила его, где и с кем он научился так целоваться. Возможно, устроила бы скандал. Но она понимала, что этот поцелуй – последний. И пользовалась этим, чтобы понять – понять, испытывает ли она те же самые эмоции от чужих, не малфоевских губ.

Гермиона ответила на поцелуй. Со всей исследовательской решимостью, на которую была способна. Она приоткрыла рот, позволяя Рону углубить поцелуй, обняла его за плечи. Квиддич явно пошел ему на пользу – мышцы под ее пальцами были твердые.

Рон был нежным и целоваться с ним оказалось приятно. Но чего-то все равно не хватало или – быть может – Гермионе просто казалось так.

Когда Рон наконец-то отстранился, Грейнджер улыбнулась ему и ласково провела костяшками пальцев по его щеке. Было в этом жесте что-то тоскливое и тревожное, потому что Рон нахмурился, перехватил ее руку за запястье.

– Герми…

– Я не хочу тебя терять, Рон, – перебила его Гермиона. Она была спокойна, пульс под пальцами Рона бился размеренно. – Ты и Гарри – мои лучшие друзья. Но наши с тобой отношения… Мне кажется, мы поторопились или просто спутали дружеские чувства с чем-то другим.

Рон долго молчал, Гермиона не торопила его. Впервые за последние сутки между ними пропала неловкость и молчание было уютным.

– Я не люблю Лаванду, – зачем-то признался Рон.

– Но ведь она нравится тебе?

– Да… Нет… Наверное. Я не знаю, Гермиона! Тебя не было, а она… Ну, после моей первой игры…

– Не объясняй, – предупреждающе подняв руку, попросила Гермиона. Она не ревновала, нет, но была уязвлена. Кому понравится знать, что он заменим?

– Я никогда не хотел сделать тебе больно, – виновато пробормотал Рон.

– Я знаю.

Гермиона верила ему. Рон Уизли – большой ребенок – не лгал ей. А если бы и лгал, то чем же она лучше? Он хотя бы не закрутил роман с врагом.

– Пойдем? Нужно еще с Гарри поговорить, может, он что-то придумал.

– Иди, я скоро, – Гермиона ободряюще потрепала Рона по плечу и улыбнулась. Он в ответ не улыбнулся, но кивнул и послушно побрел по коридору, слегка ссутулившись.

Ничего, все пройдет. Они снова научатся шутить, бороться плечом к плечу, радоваться совместным и личным победам и поддерживать в моменты разочарований – снова станут хорошими друзьями. А отношения эти забудутся, канут в реку Времени, будто их и не было. И пускай у них не будет дюжины рыжеволосых детишек и шумных праздников – Гермиона знала, что поступила верно.

Она не помнила, сколько просидела вот так – минуту или целый час. За окном медленно текла зимняя ночь, и Гермионе вдруг непреодолимо захотелось выйти наружу – дышать морозным воздухом, глядеть на чернильное небо и не думать ни о чем, не бояться ничего… Но она была в Хогвартсе и ее ограничивали правила. Какая жизненная ирония: нигде она не могла познать свободы. В Малфой-Мэноре ее сдерживал страх, здесь – школьный устав. И даже дома от любых глупостей ее ограждала забота родителей, их вера в нее.

Родители… Гермиона не позволяла себе думать о них. По легенде она, как лучшая ученица Хогвартса, уехала на несколько месяцев в другую магическую школу и не могла им писать. Как же легко было обмануть магглов… Они ею гордились, а Гермиона считала, что поступает, как хорошая дочь, потому что бережет их от лишних тревог. А теперь ей вдруг подумалось, что если она умрет, то даже не попрощается, не скажет им в последний раз, насколько сильно любит их. Нужно было написать им – как можно скорее. Пока у нее еще есть время…

– Что, Грейнджер, нашла уголок, где можно пореветь?

Гермиона вздрогнула, но тут же расслабилась: она ведь ждала этого разговора. Надеялась на него. И этот ехидный малфоевский тон был уже так привычен и ожидаем, что не мог ни обидеть, ни напугать.

– Малфой, неужто в огромном Хогвартсе ты не нашел другого места и других людей для общения. Удивительно.

– Не язви, Грейнджер. Тебе не идет. Ну, давай, говори!

– Что тебе сказать, Малфой? – склонив голову к плечу, поинтересовалась Гермиона. Как же хорошо, что в этом уголке было темно: по лицу Грейнджер ничего не получалось прочитать. Разве что лихорадочно блестящие глаза выдавали ее волнение, которое все увеличивалось – с каждым шагом Малфоя, который медленно приближался к ее убежищу.

– Что ты делаешь здесь? Не смогла и дня без меня прожить?

– Не льсти себе, – фыркнула Гермиона.

– А все-таки? – уже серьезно спросил Драко – в его голосе послышались раздраженные нотки. Мерлин, да он, оказывается, был зол! Пытался скрыть свою ярость за сарказмом и издевками, но Гермиона все равно ощущала его эмоции – кожей чувствовала.

– Я решила вернуться, потому что мне надоело жить в неведении, – пожав плечами, ответила Гермиона. – Такой ответ тебя устраивает?

– Нет, Грейнджер, не устраивает. Это я что же, впустую потерял несколько месяцев жизни? Мучился, чтобы ты сдохла здесь и на меня потом все косились?

– Не преувеличивай, Малфой. Ты свободен от всех обязательств, можешь наверстывать упущенное.

Гермиона сердито поджала губы – как же Малфой ее раздражал! Лучше бы он к ней не лез, оставил ее в покое, дал забыть все…

Но Драко, конечно, поступил наоборот. Подошел совсем близко, уперся ладонями в стекло, заключая Гермиону в плен. Склонился к ней – между их губами оставался призрачный дюйм и Гермиона каждой клеточкой тела, всем своим существом, тянулась к нему. Но губы его были крепко сжаты – только это удерживало ее от безрассудного порыва.

– Ты рассказала Уизли о нас? – вкрадчивым шепотом, будто змей-искуситель, спросил он. – Он знает, что я трахнул тебя и тебе понравилось? Знает, как ты стонала мое имя, Грейнджер?

– Ты пытаешься напугать меня, Малфой? – ухмыльнулась Гермиона. Какой же гремучий коктейль сейчас плескался у нее внутри: злость, страсть и что-то еще, название чему она не знала. – Ты действительно считаешь, что это мне стоит бояться? Это же ты у нас чистокровный…

Договорить ей Драко не дал. Поцеловал. Гермиона больно ударилась затылком: стекло за ее спиной мелко задрожало. Но это было неважно – весь мир перестал существовать. Как же она соскучилась по его губам, как ей хотелось, чтобы мгновение это длилось вечно – и пускай за стенами война, пускай в венах разная кровь, пускай ожидания близких не будут оправданы. Как же все это мелочно и неважно…

Но Драко вдруг отстранился – так резко, что Гермиона, инстинктивно потянувшаяся следом, едва не упала. Она хотела спросить, что произошло, но слова замерли на губах, непроизнесенные. Они были не одни.

Комментарий к Часть 29

Всем, кто дождался, спасибо! С Наступающим!

========== Часть 30 ==========

– По пятьдесят баллов с Гриффиндора и Слизерина. И завтра явитесь ко мне на отработку к восьми, – сухо произнес Снейп. Его непроницаемый взгляд не выражал ни единой эмоции, но Гермиона все равно зябко поежилась. Хуже ситуации и представить себе было нельзя! – А теперь разошлись по факультетам. Живее.

Драко молча кивнул, бросил на Гермиону предостерегающий взгляд и зашагал вслед за Снейпом. Вскоре их фигуры поглотила тьма. Грейнджер устало выдохнула, приложила на мгновение прохладные руки к разгоряченным щекам и медленно зашагала по коридорам. Вообще-то она была старостой – и Малфой тоже – и они имели гораздо больше прав, но распространялись ли эти права на тайные поцелуи в темных углах – это уже совершенно иной вопрос. Многое бы сейчас Гермиона отдала за то, чтобы узнать, что происходит у Снейпа в голове. Что думает он о странных взаимоотношениях своего крестника и гриффиндорской выскочки? Что скажет, а вернее соврет ему Драко? Но проникнуть в мысли Снейпа она не могла, а спрашивать у Малфоя – да лучше язык себе откусить!

Друзья ждали ее в гостиной: Рон неловко прятал взгляд, а Гарри же ободряюще и немного виновато улыбнулся – видимо, уже успел узнать об их с Роном формальном расставании. Но улыбка быстро погасла, словно в пламя холодной воды плеснули.

– Все хорошо?

– Снейпу попалась. Снял пятьдесят баллов, – пробормотала Гермиона, плюхаясь в глубокое кресло. Пламя камина приятно согревало озябшее тело. Если бы и душу так же просто было согреть…

– Он что же, забыл, что ты староста? – взъелся Рон. – Нужно завтра потребовать у него вернуть баллы. Нельзя это так просто оставлять!

Его вспыльчивая реакция была несколько наигранной, но Гермиона все равно улыбнулась, молча благодаря его за поддержку. Вот это старый, добрый Рон…

– Брось, Рон. Я даже не знаю, исполняю ли все еще обязанности. Кроме того, я была не одна.

– А с кем? – настороженно нахмурившись, поинтересовался Гарри.

– С Малфоем. Мы… поругались.

В конце концов, это была правда. Не полная, но все же…

– Он что, цеплялся к тебе? – подобрался Рон. Сегодня он явно стремился произвести впечатление героя – замаливал вину.

– Нет-нет, пустяк какой-то, не бери в голову, – поспешила отмахнуться Гермиона.

– А с него-то он баллы снял? – спросил Гарри. Он смотрел на пламя, огненные блики плясали на стеклах его очков. В тот момент Гермиона ясно поняла, что он не верит ей, но не будет ни спрашивать, ни обличать во лжи. Ее Гарри вырос. Все они выросли.

– Да. Слизерин тоже пострадал. Какое-то чувство справедливости свойственно даже Снейпу. Назначил на завтра отработку для нас обоих.

– Только этого еще не хватало! – проворчал Рон.

– Брось, переживу. У меня было время привыкнуть к компании Малфоя, – беспечно отмахнулась Гермиона. Рон пожал плечами – поверил, а вот Гарри взглянул проницательно, и Грейнджер не выдержала – отвела взгляд. Неужели она так изменилась, что это бросается в глаза? И если да, то в чем?

***

– Расскажи мне. Ты же все знаешь, – произнес Драко, когда они спустились по винтовой лестнице в подземелье.

– Я знаю не больше твоего, – откликнулся Снейп. Вот что Драко в нем ценил, так это то, что он никогда не стремился притворяться, будто не понимает, о чем идет речь. Роль простака Снейпу явно была не к лицу. – Но ваше возвращение – глупость. Это точно.

– Я собирался обратно в Мэнор, ты же знаешь, – поморщился Малфой.

– Но теперь передумал, – утвердительно процедил Снейп. Его голос то почти полностью терялся в ветвистых коридорах, то отдавался эхом от влажных стен – и у Драко создавалось ощущение, что он говорит с целой толпой. Видимо, он просто отвык от Хогвартса и слизеринских подземелий.

– Да. Какой смысл возвращаться, если Грейнджер здесь?

– Резонно.

Драко показалось, или в голосе Снейпа действительно прозвучала ирония. С ним никогда нельзя быть уверенным на все сто…

– По поводу того, что ты видел…

– Я не спрашивал, – прервал его Снейп. – Ты уже не ребенок, Драко. Это твой выбор.

– Но, послушай… – порывисто воскликнул Малфой и тут же прикусил язык. Его голос еще несколько секунд звонко отражался от стен – и затих. Что бы он сказал? Что это просто временное помешательство, юношеские эксперименты, что отчаяние и скука толкнули его в постель грязнокровки? Сейчас точно было не время и не место, да и вообще… Думать о Грейнджер сейчас не хотелось – она и так не давала ему спать по ночам. Въелась под кожу, словно самая стойкая грязь, еще одна позорная метка, жуткое клеймо. Драко встряхнул головой и стиснул зубы, заставляя себя вернуться в реальность. – Ну, а все же? Дамблдор доверяет тебе. Неужто он не поделился хоть какими-то сведениями?

– Нет, – резко ответил Снейп.

– Помоги мне, – тихо произнес Драко. Он знал, что не имеет права просить, ведь Снейп и так помогал ему множество раз, порой рискуя собственной жизнью. Чего только стоило задание Волдеморта, которое он взял на себя! А ведь Драко даже не поинтересовался, как продвигается дело. Но, в конце-то концов, совесть не была семейной чертой Малфоев – кому, как не Снейпу, знать об этом.

– Послушай, Драко, – резко обернувшись, произнес Северус, – единственное, что тебе стоит уяснить, так это то, что и ты, и Грейнджер – это всего лишь незначительные пешки на шахматной доске. Если Дамблдор позволил сейчас вам остаться в Хогвартсе, значит вы ему не очень-то и мешаете.

– То есть, он решился рисковать жизнью Грейнджер, правильно я понимаю? Ради каких-то своих целей, да?

– Нет. Ради личных целей – никогда. Но во имя всеобщего блага и торжества добра, – Снейп зло усмехнулся, словно произносить эти слова ему было противно, – он бы пожертвовал кем угодно. Даже Поттером или собой. Что уж тут говорить о тебе и Грейнджер? А теперь иди спать, Драко. Уже давно был отбой.

И, не дав Малфою возможности вставить хоть слово, Снейп резко развернулся и стремительно скрылся в ближайшем коридоре.

Драко действительно устал: весь день исподтишка следить за Грейнджер – еще то занятьице! Но в гостиной его ждала Пэнси. По выражению ее лица Драко сразу понял, что настроена она решительно и легко отделаться от нее не удастся.

– Я уж думала, что ты будешь трахать ее до самого утра, – хмыкнула Пэнси и демонстративно потянулась – ровно настолько, чтобы ткань обтянула пышную грудь. В чем Пэнси нельзя было отказать, так это в фигуре: ладные бедра и аппетитная задница вряд ли оставляли равнодушными хоть кого-то во всем Хогвартсе. По сравнению с ней Грейнджер была совсем костлявой. Ох, черт, опять эта Грейнджер!

– Кого? – равнодушно произнес Малфой.

– Люси, Кэти, Мари – откуда я знаю, кто был в этот раз? – надувшись, произнесла Пэнси. Она была в одном из тех своих игривых настроений, когда готова была благосклонно послушать пикантные подробности об очередной интрижке Драко. Что было хуже – это или показушная ревность – Малфой до сих пор не решил.

– Гермиона, – произнес он, опускаясь в кресло.

Пэнси в ответ залилась смехом.

“Знала бы ты, подруга, что я не шучу”, – подумал он, но вслух ничего не произнес. Вскоре смех затих, а еще через несколько секунд Пэнси уселась на Драко сверху. Под мантией на ней, конечно, ничего не было. Не впервые она уже дожидалась его вот так, как будто ей становилось легче оттого, что она была последней, с кем Драко провел минувшую ночь.

– А все же? – прошептала она, щекоча теплым дыханием чувствительную кожу у него на шее.

– Ни с кем, Паркинсон. Зачем мне кто-то, если у меня есть ты?

Она грустно усмехнулась. Наверное, эта почти издевка была уж чересчур жестокой, но милосердие – это тоже не Малфоевская черта. Впрочем, Пэнси сразу же выбросила неприятные слова из головы. Она терлась об него, будто кошка, целовала в подбородок и скулы, языком обводила контур губ. Драко лениво откинулся назад, отдавая ей инициативу. Пэнси не нужно было подсказывать, это тебе не девственница-Грейнджер с перепуганными глазами на пол-лица.

Драко даже сквозь ткань брюк чувствовал теплую плоть Пэнси. Та уже задрала мантию до талии и внизу она уже наверняка была влажной. И, конечно, Драко реагировал на нее – кто бы остался равнодушен? Но с какой-то внутренней досадой Малфой осознал, что ему бы хотелось, чтобы на месте Паркинсон была Грейнджер. Ох, как же он сейчас жалел, что в ту их единственную ночь не усадил Гермиону сверху.

Пускай ее пальцы так уверенно не гладили бы его, и вряд ли бы скромняге Грейнджер хватило решимости так откровенно и вызывающе смотреть Драко в глаза. Но она бы дышала тяжело и часто, и ее рыжеватые ресницы дрожали бы при каждом его движении. Она бы не сразу нашла правильный темп, и ее бы Драко держал за бедра, помогая и подсказывая. Оставляя метки на ее светлой коже и сцеловывая робкие стоны с ее искусанных губ. А с Пэнси ему было привычно – вроде бы и хорошо, но все равно не совсем полноценно. И что с этим делать Драко не знал.

***

– Здравствуйте, профессор Снейп, – голос Гермионы оставался спокойным, хотя внутри БУШЕВАЛА неистовая буря.

Малфой уже был здесь, сидел на стуле – прямой и отчужденный – и даже не взглянул на нее.

– Мисс Грейнджер, – сухо кивнул Снейп. Ни взглядом, ни жестом, ни словом он не дал понять, что помнит о вчерашнем инциденте. – Теперь, когда вы оба здесь, я могу дать вам задание. Сегодня вам необходимо навести порядок в вон тех двух шкафах, – Снейп указал рукой в необходимом направлении, не отрывая взгляд от свитка очередного ученика. – Вытрете пыль, помоете пустую посуду, расставите зелья в соответствии со списком, который я дал вам, мистер Малфой. Ясно?

– Да, – в разнобой пробормотали Гермиона и Драко.

– Приступайте, – велел Снейп, низко склонившись над столом.

Гермиона тяжело вздохнула, осматривая фронт работ. Иногда ей казалось, что лучше бы Снейп ушел, потому что поговорить с Драко в его присутствии явно не удастся, но потом она с ужасом представляла эту беседу и сразу же меняла мнение. Им с Малфоем вообще бы не стоило пересекаться, забыть все, что произошло – и дело с концом!

Стоило отдать Драко должное: работал он споро и уверенно, обошелся без каких-либо капризов, а в зельях разбирался уж точно не хуже самой Гермионы.

– Ты не передумала? – как бы между прочим спросил Драко, спустя какое-то время. Гермиона скосила на него взгляд и отрицательно покачала головой: нет, возвращаться она не собиралась. – Как хочешь.

– Перестань, Малфой. Живи себе спокойно, возвращайся к старым привычкам. Все закончилось, ты должен быть рад еще сильнее, чем я.

– Конечно, я же просрал несколько месяцев своей жизни. Я просто счастлив, – протянул Драко.

– Так наверстывай, – прошипела Гермиона и отошла к другому шкафу – от греха подальше. Она больше не позволит ему причинять ей боль – ни за что!

Работы было еще очень много, когда Снейп неожиданно отпустил ее. Про Малфоя он не сказал ничего.

– Но, сэр, мы не закончили.

– Мисс Грейнджер, вы слышали меня? Отработка закончена. Вы свободны.

Драко стоял к ней спиной. Он сгорбился и, Гермионе показалось, тяжело дышал. И тут она поняла – это метка! Что же еще?

– Драко, ты идешь? – тихо позвала она его, хотя знала, что нет – не идет, и что не ответит. Ей так хотелось сейчас подойти: просто убедиться, что все в порядке, что он справляется. Ну, почему даже здесь, в Хогвартсе, его не оставят в покое?

– Мисс Грейнджер, вы хотите ходить на отработки ежедневно, до конца учебы? Я могу вам это устроить, – в голосе Снейпа послышались холодные, металлические нотки.

– Нет, сэр, – поджав губы, ответила Гермиона. – До свидания.

Как же тяжело ей вначале давался каждый шаг! Ноги будто вязли в болотной тине, не слушались – и приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы не замереть на месте. Все ее существо, каждая клетка в измученном теле жаждали вернуться назад – туда, где она была не нужна, где ее не ждали, но где осталась частичка ее души. Наверное, не лучшая, но разве думаешь об этом, когда все внутри рвется на части?

Но что – что?! – она могла поделать, чем помочь? Гермиона еще никогда не чувствовала себя такой одинокой. К кому она могла пойти с этими тревогами? Уж не к Гарри и Рону – они бы никогда не смогли понять. У них все было предельно просто: черное – всегда черно, без каких-либо условий и оговорок. Некому ей было высказать свои страхи, не на кого рассчитывать, и Гермионе хотелось кричать от отчаянья. В этом разорванном на две половины мире она стояла где-то посередине и, видит Бог, не существовало более невыгодного положения.