Текст книги "До ее смерти осталось сто дней (СИ)"

Автор книги: Mia_Levis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

В итоге, чтобы остыть и немного привести мысли в порядок, Малфой встал под холодный душ. Ледяные струи воды больно жалили разгоряченную кожу, но так хотя бы образ Гермионы размывался немного. Хотя вряд ли наваждение пропало надолго – в последнее время Грейнджер преследовала Драко постоянно: в мыслях, во снах. Мерлин, и как же это раздражало! Словно увлечься уродцем из бродячего цирка – нелепо и отвратительно. Но одно дело, если увлечение это угасает быстро, сменившись брезгливостью, и совсем другое – когда оно видоизменяется в манию, в острую болезненную зависимость. А ведь так и произошло, и даже грязная дурная кровь в жилах девчонки не останавливала, не остужала желания. Если бы она была хотя бы полукровкой… Мерзко, конечно, но все же не настолько. А так… Слишком уж это противоречило всем принципам, которые в Драко воспитали. Был, конечно, способ переступить через эти принципы и получить желанную разрядку – трахнуть ее там, на полу, беспомощную и заплаканную. Зажать рот ладонью, глуша крики, сломать отчаянное сопротивление – и взять таки желаемое. Так поступали многие Пожиратели, насилуя магглов и грязнокровных “волшебниц” – никто за это не упрекал. Наоборот, это считалось изысканным развлечением, действенным способом показать этим выскочкам их законное место. Но Драко не смог. Не захотел. Потому что не получал никакого удовольствия, потому что эти тихие мольбы и затравленный взгляд Грейнджер задевали что-то очень потаенное и глубокое в нем, пробуждая к жизни никому не нужное, позорное сострадание. Пора было признать – Малфой беспокоился о ней. Не из-за того, что ему велели охранять ее, не потому, что он хотел ее, а просто потому, что она не заслуживала смерти. Грязнокровка, подружка Поттера, девушка ущербного Уизли, всезнайка, выскочка, Гермиона Грейнджер – должна была прожить длинную и счастливую жизнь. Он хотел этого для нее, и вот это уж точно было настоящим предательством ценностей его семьи.

Малфой закрыл воду, устало понурил голову. Что уж тут поделаешь? Он оказался гораздо слабее, чем думал, позволив Грейнджер узнать его с другой стороны, с той, которую он безуспешно пытался вытравить из себя с тех пор, как принял метку. И теперь необходимо было исправить свою ошибку любой ценой. Первый шаг он уже сделал сегодня, стоило придерживаться избранного курса: быть грубым, отталкивающим, даже жестоким. Пусть она верит, пусть боится и тем самым сохранит стабильность в их жизнях, избегая любых контактов. Будет хорошо, если она запрется в своей комнате и просидит там до самого Рождества, освобождая Драко от необходимости следовать за ней хвостом. Это даст ему возможность сосредоточиться на другом – на попытке узнать правду, не вмешивая в рискованное предприятие саму Грейнджер. Если повезет, то, возможно, им даже удастся выжить – и ему, и Гермионе.

В комнате Драко пришлось еще раз осадить себя, титаническим усилием воли перебаривая желание все-таки проверить, как там Грейнджер. Мало ли, вздернется еще на люстре или как там эти примитивные магглы поступают в стрессовых ситуациях? А ему потом отвечай… Впрочем, Малфой знал, что эти опасения – глупость. Гриффиндорцы, будто сорняки у дороги, – нужно исколоть все руки и попотеть, чтобы вырвать их с корнем. Она, конечно, ревет, но, в конце-то концов, разве от слез умирают? Ничего, ей даже полезно. В следующий раз будет умнее.

Драко тяжело вздохнул, рассеяно осматривая спальню. Несмотря на поздний час, спать совершенно не хотелось, и Малфой уже подумывал спуститься в библиотеку и взять книгу. Он не был уверен, что сегодня его отвлечет от мыслей о Грейнджер даже самый замысловатый сюжет, но попробовать стоило. Всяко лучше, чем сидеть без дела, воспроизводя произошедшее снова и снова. Но до двери Драко не дошел: наступил на что-то и, опустив взгляд, потрясенно признал в находке письмо Дамблдора.

Кое-как расправив его, Малфой бегло пробежал строки глазами. Ничего важного написано не было: наоборот, создавалось впечатление, что старик просто-напросто давал понять, что пешку под именем “Гермиона Грейнджер” никак не должны интересовать комбинации более важных фигур. И, конечно, ей было трудно с этим смириться. Она, дурочка, искала какое-то объяснение, миссию в своем пребывании здесь. И не хотела верить, что добрый волшебник Альбус Дамблдор может сделать что-либо ей во вред. А вот Драко точно знал, что за добрыми глазами и чудаковатостью скрывается еще тот манипулятор. Иначе и быть не могло! Невозможно быть сильным волшебником, директором Школы Чародейства и Волшебства, одним из немногих реальных противников Темного Лорда и одновременно недалеким простаком. Этот образ – сказочка для грязнокровок, полукровок и нищего чистокровного сброда наподобие семейства Уизли. Но Драко был Малфоем, и всегда знал, что никакая власть не приобретается чистыми руками. Ни-ког-да! Дамблдор, конечно, был добрым волшебником и хотел победы для Гарри Поттера. Но он видел глобальную цель, боролся за благополучный итог войны. И был готов проигрывать битвы, теряя в них верных преданных бойцов – таких, как Грейнджер. У него тоже были пешки – и разменивал их он запросто. Возможно, директор и чувствовал угрызения совести, но вряд ли они были уж очень сильны.

Теперь Драко сомневался, планировалось ли вообще возвращение в школу Гермионы. Или же… Разозлить Поттера, дав ему еще один повод для мести, убрать девчонку – любопытную, упрямую – со своего пути, а заодно и скомпрометировать самого Малфоя – сколько зайцев можно было убить одним-единственным выстрелом. В случае, если Грейнджер не доживет до Рождества.

***

Драко не видел Гермиону уже трое суток. Каждый раз, проходя мимо ее комнаты – а делать это приходилось десятки раз на дню – он замирал напротив двери, поднимал руку, чтобы постучать, и отшатывался, злясь на собственное слабоволие. Сам же хотел, чтобы она не выходила! Да и домовые эльфы старательно докладывали о гостье: “спит, читает, смотрит в окно, читает, ест, спит”. Отчеты были однообразны, впрочем, неудивительно. Что можно делать в четырех стенах спальни? Даже книги из библиотеки она попросила принести эльфа, хотя раньше могла часами с благоговением ходить между огромных, от пола до потолка, книжных полок, набирая себе такую стопку, за которой и головы ее не было видно.

Сегодня утром Нарцисса спросила, все ли хорошо с “мисс Грейнджер” и смотрела на Драко так пристально, что тому стало неловко. Не хватало ему проблем, так еще мама в последнее время горячо интересовалась судьбой их гостьи, которую еще совсем недавно упорно не замечала. Удалось отшутиться, но все же ситуация накалялась, раз даже обычно хладнокровная Нарцисса начала интересоваться окружающим.

– Сегодня на ужин придут Паркинсоны, – сменила тему мама, чопорно складывая руки на коленях.

– Да? Хорошая новость, – равнодушно протянул Драко. Гости его сейчас интересовали меньше всего, это казалось пиром во время чумы – неуклюжей попыткой веселиться, когда Смерть уже стоит на пороге.

– И Пэнси придет, – добавила Нарцисса.

– Что? Зачем? А как же школа?

– Ее забрали на несколько дней домой. Завтра прибудет Лорд, она приглашена, – мама поджала губы и нервно поправила на плечах шаль. Драко неверяще подался вперед, чувствуя, как пересохло горло. Не может этого быть! Ладно он, Драко, но Пэнси! Зачем она понадобилась Волдеморту? Конечно, рано или поздно она тоже была обязана принять метку, но не сейчас же! Какую пользу она принесет – нестабильная, не умеющая держать себя в руках?

– Не может этого быть, – озвучил справедливые сомнения он, пристально всматриваясь в глаза Нарциссы, пытаясь найти в ее взгляде знак, что это просто ошибка, безосновательное опасение.

– Ты же знаешь, у нее нет выбора.

– Ей всего шестнадцать! Зачем она Лорду?

– Я не знаю, Драко, я не знаю. Может, это еще ничего не значит. Мало ли… – не слишком уверенно предположила Нарцисса. Ну, да, конечно, будет Волдеморт призывать школьницу для приятной светской беседы, а как же… Хотя понять его планы становилось все сложнее – ладно бы, кто-то из парней: Нотт или Забини. Но Паркинсон… Какая в ней вообще польза? Да она же выдаст себя сразу же и провалит любое, даже самое простое, задание. А уж если побывает на одной из кровавых вылазок Пожирателей, то и вовсе схлопочет нервный срыв.

Драко никогда не пытался дать определение их с Пэнси отношениям. За него это еще много лет назад сделали их отцы, решив, что союз двух знатных семей – чудесная сделка. Так что с самого раннего детства они оба росли с четким пониманием того, что сразу же после окончания школы поженятся. Конечно, они не любили друг друга. Что за ерунда? Какие же чистокровные пары строят свои отношения на таком убогом фундаменте, как чувства? Разве что идиоты Уизли, которые потом по заслуге и вели нищее существование, питаясь своей любовью и выступая посмешищем для всего уважающего себя магического сообщества. Поэтому ни у Драко, ни и у Пэнси никогда не было возражений – они спокойно приняли решение родителей. Паркинсон, как хорошо воспитанная волшебница, никогда не закатывала сцен ревности, ничего не требовала, и за это со временем заслужила от Малфоя если и не дружеские отношения, то хотя бы приятельские. Они находили общий язык – этого было более, чем достаточно!

– Драко! – позвала Нарцисса, вынуждая мыслями вернуться в гостиную.

– Извини, мама, ты что-то сказала?

– Да. Мисс Грейнджер сегодня не стоит выходить из комнаты. Паркинсоны не знают о том, что она здесь и будет лучше, если и не узнают. Понимаешь?

– Да, конечно. Я попрошу предупредить ее, – ответил Драко. На самом деле это было совершенно ненужной предосторожностью – вряд ли Грейнджер сегодня высунет нос из комнаты. Но посвящать во все эти тонкости Нарциссу не было никакого желания.

Время до ужина тянулось мучительно медленно. Малфой пытался читать, потом бесцельно побродил по окрестностям, но ничего не спасало от навязчивых тяжелых мыслей. Мало ему было проблем с Грейнджер, так теперь еще и Пэнси… Надо же было всему навалиться одновременно. Кое-как дотерпев до сумерек, Драко вернулся в дом, переоделся к ужину и велел эльфу предупредить Гермиону о сегодняшних гостях. О причинах, по которым он не сделал этого сам, Малфой пытался не думать. Сейчас важнее всего было разобраться с проблемами Пэнси.

Когда Драко спустился на первый этаж, гости уже стояли в холле в компании его родителей. Улыбчивые, успешные, счастливые – спектакль был в самом разгаре. Пришлось тоже скривиться в подобии улыбки, отыгрывая свою роль.

Пэнси была напряженной, не участвовала в беседе и вообще, казалось, находилась не здесь. Драко сидел напротив и иногда, когда ее лицо застывало неподвижной маской, легко толкал ее ногой под столом. Всякий раз после этого она виновато улыбалась и кусала губу, давая понять, что не в силах контролировать себя. Малфой ее не винил: слишком свежи были его собственные воспоминания о тех кошмарных днях накануне принятия метки. Пережить такое он не пожелал бы и врагу, а тем более не хотел такой участи для Пэнси. Впрочем, реально помочь он был не в силах, разве что выслушать и дать несколько лживых заверений, что, мол, “все обязательно будет хорошо”.

– Отец, мистер Паркинсон, с вашего разрешения мы с Пэнси ненадолго покинем вас, – в конце концов, произнес Драко, в очередной раз поймав несчастный, будто у потерянного ребенка, взгляд своей невесты.

– Да, конечно, – Люциус кивнул, расплываясь в фальшивой улыбке. Мерлин, как же надоели эти спектакли! Обсуждать перемены погоды в такой момент – ну, не глупость ли? Впрочем, сохранять хорошую мину при плохой игре – было одной из традиций чистокровных. Поэтому Драко тоже улыбнулся, кивнул собравшимся и, подхватив несчастную Пэнси под локоть, вышел с ней в холл.

– Драко, он вызвал меня… вызвал… зачем? – залепетала Паркинсон, сразу же за порогом начиная захлебываться слезами.

– Тшшш, возьми себя в руки! – прикрикнул Драко, едва не волоча ее по коридору. Они уже миновали библиотеку и почти свернули к черной лестнице, когда позади послышался стук, будто что-то уронили. А еще через мгновение неразборчивое ворчание Грейнджер. Пэнси резко дернулась, разворачиваясь, а Малфой как-то обреченно подумал, что это уже чересчур: одни сплошные проблемы и конца-края им не видно.

Комментарий к Часть 24

Ребятки, спасибо за комментарии! Я очень-очень вам благодарна!

========== Часть 25 ==========

– Грейнджер? – потрясенно выдохнула Паркинсон. Если бы ситуация не была такой неловкой, то Гермиона, вполне возможно, даже смогла бы посмеяться над выражением ее лица – такой ужас на нем отразился. На Драко за спиной Пэнси смотреть было боязно – он наверняка в ярости. Но кто же знал, что так получится? Выскользнуть из комнаты всего на минуточку, спуститься по боковой лестнице, подгадать то время, когда все должны были находиться в столовой, и все же наткнуться на тех, кого видеть желала меньше всего – ну, не ирония ли? – Драко, что она здесь делает? Она же уехала к родителям…

– Извините, я пойду, – под нос пробормотала Грейнджер, пытаясь прошмыгнуть мимо доселе молчавшего Малфоя и трещавшей без умолку Паркинсон. Ей это почти удалось, но Пэнси все же очнулась, дернулась, обхватывая цепкими пальцами локоть Гермионы.

– Тебя никто не отпускал! – прошипела Пэнси.

– А мне и не надо, чтобы меня отпускали! – злость, вскипавшая в Гермионе уже долгие недели, в тот момент почти вырвалась наружу. Паркинсон, видимо, предположила, будто Грейнджер здесь пленница, а значит, ею позволено командовать. И доказать обратное хотелось в то же мгновение – ударить эту слизеринскую гадину, стереть с ее бледной физиономии это мерзкое выражение превосходства. И, возможно, Гермиона так бы и поступила – что ей было терять, в конце-то концов? – если бы в их перебранку не вмешался Драко.

– Уймитесь! Обе! – Малфой сжал запястье Паркинсон и не терпящим возражений тоном потребовал: – Отпусти ее, Пэнси.

– Но, Драко…

– Живо! – зло стиснув зубы, выдавил Малфой. Гермиона зябко поежилась, чудесно осознавая, что ярость его направлена отнюдь не на одну Паркинсон. Но тон Драко пугающе подействовал не только на Грейнджер. Пэнси тоже стушевалась, разжимая наконец-то пальцы и неловко отступая на несколько шагов. – Грейнджер, иди к себе. И, БУДЬ ДОБРА, не выходи сегодня больше.

– С удовольствием, – неразборчиво пробормотала Гермиона и, прижав книги к груди, быстро скрылась за ближайшим поворотом.

– Извини, не стоило устраивать сцену. Просто ее присутствие здесь… Я до сих пор до конца не верю, что это не сон, – тихо прошептала Пэнси, а потом подошла к Драко вплотную, уткнувшись лбом ему в плечо.

– Не сон… к сожалению, – тяжело вздохнув, произнес Малфой. Обнял слизеринку за дрожащие плечи, осторожно поглаживая по спине. Да уж, не таким образом он хотел поделиться с Пэнси этим секретом. Не сейчас, когда у нее есть намного более серьезные причины для волнения, чем нахождение в Малфой-мэноре ненавистной гриффиндорки. – Это длинная история.

– Расскажешь? – равнодушие в голосе Паркинсон не было напускным. Она действительно не была чрезмерно любопытной и зачастую отличалась деликатностью – качества, ценимые Драко в ней больше всего.

– Разве что в общих чертах. Не хочу вдаваться в подробности. Не сегодня, – ответил Малфой, отстраняясь и выдерживая на себе пристальный взгляд. Пэнси была неглупа и, вероятно, такой ответ ее насторожил, но вида она не подала.

– Хорошо. Пойдем?

– Да, – согласно кивнув, Драко взял ее за руку и повел по тускло освещенному коридору. Больше на их пути никто не встретился.

***

– Поэтому я вернулся сюда. Это, если можно так сказать, моя работа, – закончив рассказ, Малфой откинулся на спинку кресла. Конечно, многие факты о пребывании Грейнджер здесь он опустил. Он доверял Пэнси, но чрезмерно откровенничать все равно было опасно.

– Непонятно… Защищать ее здесь? Под боком у Лорда? Ну, не глупость ли? Тебе не кажется, что это как-то странно? – Паркинсон задумчиво прикусила губу и принялась накручивать локон на палец.

– Кажется. Здесь действительно что-то нечисто, но что можно поделать? Остается только ждать. Возможно, вскоре все решится, до Рождества ведь недолго осталось, – пожал плечами Драко.

– Да, недолго, – задумчиво протянула Пэнси. На несколько минут в гостиной установилась тишина – каждый из них был погружен в собственные мысли. Но вскоре Паркинсон зябко передернула плечами и, будто очнувшись, спросила: – Как ты с ней ладишь?

– С переменным успехом, – недовольно проворчал Малфой. Его отношения с Грейнджер – не то, что он был готов обсуждать с кем-либо. Слишком уж они противоречиво выглядели даже в его собственном представлении, а о реакции Пэнси на его откровения думать и вовсе не хотелось. Да, она спокойно относилась к его интрижкам и проявляла невиданную мудрость, не устраивая сцен ревности. Но одно дело – одноразовый секс с какой-то чистокровной слизеринкой, и совсем другое – его навязчивое влечение к грязнокровной гриффиндорке.

– Не представляю, как ты справляешься, – вздохнув, заметила Пэнси.

– Со временем ко всему привыкаешь, – невесело усмехнулся Драко и на всякий случай прибавил: – Ты же понимаешь, что о присутствии здесь Грейнджер распространяться не стоит? Даже твоим родителям лучше не знать. Спокойнее спать будут.

– Конечно, понимаю, – серьезно кивнула Паркинсон и, поднявшись, перебралась к Малфою на колени. Уткнулась носом ему в шею и произнесла шепотом: – Я скучала по тебе.

– Я тоже, – ответил он, хотя для них обоих было очевидно, что с его стороны эта фраза – лишь дань вежливости. Впрочем, никто и не ждал от их союза истинных чувств – все это было глупостью. Главное, что они неплохо находили общий язык, этого казалось вполне достаточно для брака. – Давай закроем эту тему. У нас есть и более серьезные проблемы, тебе не кажется?

– Да… – Пэнси вздрогнула, пряча лицо у Драко на плече. Совсем девчонка же, разве можно такой, как она, принимать метку?

– Возможно, это что-то другое. Не нужно волноваться раньше времени.

– Драко, ты сам в это не веришь. Вызывал бы меня Лорд просто поболтать? Я же знала, что это произойдет: рано или поздно. Но не думала, что настолько скоро, – Малфой не стал ее переубеждать. Зачем давать ложную надежду и тешить себя необоснованными иллюзиями?

– Ты справишься, Пэнси, вот увидишь, – тихо уверил ее Драко. В конце концов, выхода у нее не было. Ни у кого из них. С самого детства все было решено и спланировано на годы вперед. Может, иногда и хотелось взбунтоваться, заявить, что это их жизни, и они имеют право распоряжаться ими самостоятельно. Но разве это привело бы к каким-то положительным результатам?

– Мне страшно, – онемевшими непослушными губами произнесла Пэнси. Она знала, как Драко не любит чужую слабость, как раздражает его необходимость утешать кого-то, но этим вечером чувствовала, что он не осудит ее.

– Я знаю, – просто ответил Малфой. – Я буду там. Рядом. Ты справишься, вот увидишь.

– Да, справлюсь…

Еще несколько минут Паркинсон позволила себе эту слабость – сидела, слушая биение сердца Драко, и пряча лицо в изгибе его плеча. В его руках ей было спокойно. Возможно, она даже любила его настолько, насколько умела.

Только бой часов, возвестивших о том, что уже одиннадцать, заставил Пэнси вздрогнуть. Родители явно будут недовольны столь долгой задержкой, поэтому она суетливо поднялась на ноги, нервно пригладила волосы и, бросив на все сидящего в кресле Малфоя беглый взгляд, произнесла:

– Проводишь меня в столовую? Не думала, что уже настолько поздно.

– Хорошо. Не торопись так. Если бы они спешили, то позвали бы тебя. Думаю, им было что обсудить и без нашего присутствия, – успокоил ее Драко. На языке вертелись разные ободряющие фразы, но все они были слишком банальны и так и остались непроизнесенными.

Через полчаса Паркинсоны покинули Малфой-Мэнор. Временное умиротворение, обретенное Пэнси в гостиной, исчезло без следа: она вновь прятала дикий неосмысленный взгляд, кусала тонкие бескровные губы и, кажется, почти не слышала обращенных к ней слов, отвечая автоматически. Увы, никто не был в силах ей помочь, поэтому делали вид, что не замечали ее состояния.

– Ну, наконец-то. Гости иногда ужасно утомляют, – заметил Люциус, когда Малфои остались одни. – Пойду-ка я, выпью еще немного. Вряд ли сейчас удастся заснуть.

С этими словами он скрылся в своем кабинете. Драко тоже хотелось как можно скорее уединиться: навязчивая мысль увидеть Грейнджер засела в голове еще тогда, в коридоре, когда они с Пэнси столкнулись с ней. Желание увидеть, как она будет оправдываться, с каждым мгновением становилось все непреодолимее, но, увы, Нарциссе на это было глубоко плевать.

– Драко, задержись ненадолго, пожалуйста, – попросила она, как только тот попытался пожелать ей доброй ночи. – Давай присядем.

Ничего не оставалось: пришлось повиноваться. Нарцисса несколько мгновений рассматривала свои руки, чинно сложенные на коленях. Потом, будто очнувшись, подняла на сына взгляд и прямо спросила:

– Думаешь, она справится? – кто такая “она” уточнять не было необходимости.

– У нее нет выбора, мама, – тяжело вздохнув, ответил Драко.

– Да, ты прав. Никакого выбора, – горькая улыбка на мгновение тронула ее губы. В такие моменты Нарцисса казалась старше своих лет, и у Драко сжималось сердце. Если бы можно было забрать хоть частичку маминых тревог, но разве это в его силах? – Ладно, поздно уже. Еще и мигрень разыгралась. Я пойду к себе, милый. Доброй ночи.

– Доброй, – ответил Драко, провожая Нарциссу взглядом. Она держалась прямо, с гордо поднятой головой, как и подобало истинной чистокровной волшебнице. Оставалось лишь надеяться, что ее сил хватит надолго и все эти невзгоды не сломают ее.

Часы показывали почти полночь, когда Малфой наконец-то поднялся на второй этаж и, стремительно преодолев коридор, остановился перед дверью в спальню Грейнджер. Несколько секунд он сомневался, стоит ли беспокоить ее: поздно уже, она, возможно, спала. Да и вообще – их отношения после последнего инцидента были очень напряженными, Драко не был уверен, что стоит усугублять.

Но увидеть ее хотелось так неимоверно, что он все же рискнул: коротко постучал, прислушиваясь к звукам в комнате. Сначала не слышалось ни единого звука, Малфой даже подумывал отправиться к себе. Но потом раздались торопливые шаги, и Грейнджер резко распахнула дверь. Взгляд был ясным, волосы более-менее в порядке – она, как Драко и ожидал, не спала.

– Что тебе нужно? – не слишком-то вежливо спросила Гермиона. Она боялась, он чувствовал. Но пыталась прикрыть свой страх напускной дерзостью. У Поттера, видимо, научилась.

– Скажи мне, Грейнджер, – лениво растягивая слова и поистине наслаждаясь всей этой ситуацией, спросил Малфой, – почему тебе так сложно не попадать в идиотское положение? Не надоело?

– Ну, уж извини, что я иногда покидаю комнату. Можешь меня замуровать, чтобы наверняка быть уверенным, что мы нигде не столкнемся, – сердито выпалила Гермиона.

– Тебе что не передавали, что у нас гости? – проигнорировав ее колкость, спросил Драко.

– Передавали. Я же не знала, что вы с Паркинсон решите покинуть столовую и побродить по дому. Что, кстати, ты ей сказал? – полюбопытствовала Грейнджер. Малфой с удовольствием заметил, что она хорошо держится – намного лучше, чем он предполагал после инцидента в его комнате.

– Вкратце объяснил ситуацию, – отмахнулся он и задал тот вопрос, который, Драко надеялся, сможет выбить ее из равновесия: – Так и будем разговаривать на пороге? Может, впустишь в комнату?

– Нет! – резко ответила Гермиона, скрестив руки на груди. В одной ладони она крепко сжимала палочку, и Малфой с веселым удивлением хмыкнул.

– Грейнджер, мы же с тобой спали в одной кровати, помнишь?

– Я предпочитаю об этом забыть. И, надеюсь, ты тоже. Доброй ночи, – с этими словами она резко захлопнула дверь перед лицом Малфоя. Это оказалось настолько неожиданно, что несколько секунд Драко просто потрясенно пялился на деревянную поверхность. А когда очнулся и дернул за ручку, оказалось, что дверь заперта.

– Да уж, очень содержательный диалог, – проворчал Малфой, резко развернувшись на носках и направившись к себе в комнату. Он чувствовал себя разочарованным. Эта холодная отстраненность Грейнджер не нравилась ему, хотя, стоило признать, он сам был виноват. Разве не этого он добивался?

========== Часть 26 ==========

На следующий вечер Пэнси приняла метку. Драко неотрывно наблюдал, как на ее молочно-белой коже проступали чернильные уродливые узоры и сам, кажется, ощущал болезненное жжение на предплечье. Он опасался, что Пэнси не справится, ее внешний вид и душевное состояние по-настоящему пугали. Но пока она держалась достойно; только дышала часто и тяжело, таким образом, видимо, пытаясь справиться с болью.

Вскоре все закончилось, Волдеморт поздравил Пэнси с “вступлением в ряды Пожирателей”, коснулся ее гладкой щеки своими скрюченными пальцами. Драко передернуло от отвращения, но он все же смог сохранить равнодушное выражение лица. Вокруг раздались тихие поздравления – в основном, неискренние, конечно. Какой человек в здравом уме поздравлял бы шестнадцатилетнюю девчонку с тем, что она стала бесправной рабой на всю оставшуюся жизнь? Но Темный Лорд ждал от них всех этих слов, и каждый здесь умел лукавить – в большей или меньшей степени. Драко, вероятно, все еще не научился искусству притворства в полной мере, потому что говорить эти нелепые, отвратительные поздравления не стал, а лишь молча сжал ее ледяные пальцы, когда Пэнси наконец-то отошла от Волдеморта и присоединилась к кругу Пожирателей. Она сжала ладонь Малфоя в ответ, но совсем слабо – сил на большее у нее, видимо, не осталось.

Еще минут через десять Волдеморт отпустил присутствующих, попросив задержаться лишь Снейпа и Люциуса. При других обстоятельствах Драко бы не находил себе места, желая поскорее узнать причину, по которой Темный Лорд решил обсудить что-то с его отцом и крестным, но сегодня ему было не до этого. Он подхватил Пэнси под локоть и вывел в холл. Она тяжело переступала с ноги на ногу, и Драко старался быть начеку, чтобы подхватить ее, если она все же лишится чувств. Буквально через полминуты к ним присоединились родители Пэнси – они по очереди молча обняли ее. Мистер Паркинсон никогда не нравился Драко и сейчас негативное впечатление лишь усугубилось – кажется, он действительно гордился тем, что его дочь примкнула к рядам Пожирателей. Гордился тем, что Пэнси стала очередной пешкой, которой наверняка предназначена роль пушечного мяса… А вот ее мать явно волновалась и не зря; с сегодняшнего дня жизнь Пэнси больше не принадлежала ей.

– Мы не будем дожидаться твоего отца, Драко, – пробасил мистер Паркинсон. – Попрощайся с ним за нас.

– Как скажете, – пробормотал Малфой, ища взглядом мать. Пэнси едва стояла на ногах и, кажется, не совсем воспринимала окружающую реальность. Драко хотел, чтобы Нарцисса убедила ее родителей оставить дочь на ночь в Малфой-Мэноре. И ей так будет лучше, – с отцом и даже матерью Пэнси была не очень близка – и самому Драко спокойнее, если он сможет проследить за ее состоянием хотя бы до утра.

Нарцисса стояла возле лестницы, о чем-то переговариваясь с Беллой, но тоже часто осматривала холл, изредка кивая Пожирателям, которые проходили в библиотеку, где находился камин. Раньше Нарцисса не допустила бы, чтобы посторонние вот так запросто шастали по Мэнору, их родному дому, но это было раньше… А теперь, когда Волдеморт здесь стал частым гостем, и такие ночные собрания Пожирателей под этой крышей случались все чаще и чаще, она больше не видела смысла следить за каждым шагом непрошенных гостей. Теперь у Нарциссы были дела и поважнее, чем уход за Малфой-мэнором. Но бдительности она все же не теряла, поэтому вскоре поймала взгляд Драко и, коротко кивнув сестре, направилась в их направлении.

– …если вернешься в Хогвартс на следующей неделе, – Малфой разобрал лишь конец фразы миссис Паркинсон. Она говорила какую-то ерунду, пытаясь, видимо, за бессмысленной болтовней спрятать тревогу от дочери и мужа или же и вовсе убедить саму себя, что сегодняшнее принятие Пэнси метки – совсем не трагическое, а радостное событие. Ее не слушал никто, но она предпочитала делать вид, что не замечает этого.

– Ладно, довольно, пора домой, – терпение мистера Паркинсона все же лопнуло: он перебил жену посередине очередной фразы и, покосившись на дверь в кабинет Люциуса, добавил: – Пэнси, пойдем.

Пэнси вздрогнула, но все же разжала пальцы, которые все это время судорожно сжимала на предплечье Драко. Было видно, как не хочется ей домой. После принятия метки она остро нуждалась в поддержке, в компании хотя бы кого-то, кто не обманывал бы ее пустыми обещаниями, а был бы с ней честен. И Пэнси отлично понимала, что от родителей ни поддержки, ни понимания она не получит… Ее мать была слишком безвольной, а отец никогда бы не снизошел до проблем дочери.

– Мистер Паркинсон, пускай Пэнси переночует здесь, – вмешался Драко. Нарцисса как раз подошла ближе и услышала последнюю фразу сына.

– Действительно, не стоит в таком состоянии ей пользоваться каминной сетью, – поддержала Нарцисса. Мистер Паркинсон, кажется, планировал возразить, недовольно поджал губы, окинул Пэнси цепким взглядом и, замявшись мгновение, все же уступил.

– Ладно, пусть остается. Нарцисса, проводишь нас?

– Конечно. Идемте. Драко, проводи Пэнси в ее спальню.

– Хорошо, мама, – согласно кивнул Драко и, сухо попрощавшись с четой Паркинсонов, он подхватил Пэнси под локоть и повел к широкой лестнице.

У нее здесь действительно была “своя” комната, как-никак, Пэнси считалась официальной невестой Драко. Но находились их спальни далеко – то ли случайно, то ли как дань приличиям. Какова бы ни была причина, но сегодня Малфой даже не подумал вести Пэнси в гостевую комнату. Ей нельзя было оставаться одной.

Они молча прошли по коридору – мимо спальни Грейнджер. Драко не видел ее со вчерашнего вечера, когда она нагло захлопнула двери у него перед носом. Сегодня он несколько раз порывался поговорить с ней, но в последний момент отдергивал себя – стоило тогда устраивать тот спектакль с ее запугиванием, добиваться, чтобы она как можно реже попадалась ему на глаза, если потом самому же искать с ней встречи? К сожалению, насколько бы ни были разумны эти доводы, но окончательно избавиться от желания увидеть Грейнджер ему не удавалось, поэтому проблемы с Пэнси в некотором роде были кстати, как бы цинично это ни звучало. Заботясь о Паркинсон, Малфой мог быть уверен, что хотя бы ненадолго отвлечется от навязчивых мыслей о Грейнджер.