Текст книги "Сделка 2 (СИ)"

Автор книги: Mia Kenzo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Это был один из заказчиков, который и “подкинул” мне этих ребят на пробу. Однако, запроси он “небольшие скидки” по проекту, обращение к нему обойдётся в тридорого.

– Хорошо, – мой собеседник любезно снизил цену вдвое. – Но надбавка всё равно полагается.

– Я думаю, мы решим этот вопрос. В действительности, я звонила по другому дельцу, более весёлому, но… сначала рассчитаемся.

– Что за дельце? – встрепенулся бугай.

– Я перезвоню позже.

– Не забудьте!

– Будьте уверены, – бисер кончился. Я поняла, что если продолжу вязать защиту, потеряю инициативу. Нужна открытая игра. Даже не Фура, а школьная математика: минус на минус… Я попытаю эту рулетку.

– Рита… Ты не хочешь пригласить отца пообедать?

– Мир перевернулся? – поразилась она. – Откуда ветер перемен? Ты же букету место в урне пригревала!

– Ну, придётся найти вазу, – пространно согласилась я. – Нагревать будешь сама. Только не мои нервы, пожалуйста.

– И что? Ты сделаешь обед? – хитро ухмыльнулась Рита.

– Нет, конечно. Закажем из ресторана. Но я сделаю укладку.

– Да от тебя просто веет домашним очагом, теплом и уютом!

Я вряд ли готова была согласиться, что её отец – персона не только исключительной важности, но глубоко приятный мне человек, чтобы шла на такие жертвы.

– Для тебя, сделаю как-нибудь яичницу, – мне казалось, очень даже компромисс.

– А для моего отца – нет?

– Ты прекрасно знаешь, что я не готовлю принципиально! – недовольно пыхнула я. – Это значит, по принципу. Что тут ещё не понятного?!… Я похожа на домохозяйку?

– Катя-заказчица тоже не похожа, но это её не смущало.

– Вот пусть она и готовит. А я не собираюсь даже часа своей жизни проводить за плитой. Это принцип. Я не мЕчу в жёны, чтобы вытирать за муженьком.

– Как ты питалась? Не всегда же тебе были доступны рестораны.

– Есть много женщин, которым нравится готовка.

– Ну да?! – саркастично вскинула на меня брови Рита.

Рита встречала отца на пороге. Я отвернулась, пока она его чмокала. Что за традиция, целовать отца в губы? Я стояла чуть поодаль, обняв себя руками, но не скрещивая их. Папаша исподлобья следил за моим лицом, и я ответила ему прямым взглядом. Он снял куртку. Как будто неуверенно держал её за петельку, озираясь на зеркала встроенного шкафа-гардеробной и не сразу обнаруживая в другой стороне гостевые крючки, оказавшиеся несколько позади него.

– Давайте, – дипломатично перехватила я куртку, раздвигая дверь импровизированной гардеробной. Пристрою уж на плечики-вешалку.

Еда из ресторана уже ждала момента истины на тарелках коллекционного сервиза. Мы расселись вокруг стола. Папаша ненароком оглядел кухню, занеся над блюдом нож с вилкой. Что высматривает? Разумеется, мы успели помыть сковороды, кастрюли, поварёшки,… или что там ещё? Рома отпробовал кушанье и сделал глоток вина.

– Прекрасно готовите, – похвалил он. – Неплохой… выбор вина. Прямо как в ресторане.

Рита лукаво ухмыльнулась, пряча губы за салфеткой.

– Почему вы решили, что именно я? – непроницаемо отозвалась я. – Ваша дочь отлично готовит.

– Ты хотел сказать, неплохой компотик?… – поддела Рита отца, дожевав кусок.

– Компотик восхитительный! – весело подхватил Рома и обратился мне: – Не настолько сбалансированно. Мы любим остренько.

Надо было заказать в мексиканском. И побольше Табаско. Красного. “Индивидуально в эту тарелку”, – гипнотизировала я посуду перед папашей.

– Могу принести текилу или ром, – предупредительно вызвалась я.

Ритин отец с секунду задержал на блюде огорчённый взгляд. Степенно осанистый, словно прилежный ученик за партой, сейчас он напоминал скорее большого ребёнка, нежели человека с известной дороги. Однако этот тихоня резво пробил по мою честь все данные. Рома мотнул головой.

– Нет, не стоит, – вежливо отказался он. – Мы хорошо сидим. Лучше расскажите о себе.

– Пап, только без занудства, – попросила Рита.

– Мы просто общаемся, солнышко, – мягко заверил отец.

– Что конкретно вас интересует? – спросила я, слегка отодвинув тарелку и совмещая руки в “замок” над столом. – Вы уже догадались, что я не совсем сослуживица…

Издали донёсся приглушённая трель ритиного мобильного.

– Оставлю вас, – она спешно отёрла салфеткой губы и упорхнула.

– Отрадно, что хоть из одной фирмы, – папаша отхлебнул из бокала. – Она – мой смысл, – откинулся он на спинку стула, вытянув руки перед собой и устремив светящийся взор на дверной проём. – Мне до себя давно дела нет. Только, чтобы Она была счастлива.

А. Какой самоотверженный. Только ж*пу свою прикрывал, когда жареным запахло.

– И отправили свой смысл к деду… Видно, чтобы стать ещё ближе,… после нужного воспитания.

– Ни черта ты не знаешь, что было и чего не было! – хищно процедил он. – Ты понятия не имеешь, через что я прошёл!

Ага. Пил. Дела мутные разворачивал. Водил дядю Колю и дядю Витю. Чего я не знаю, так это – какого ещё Васю. Перед кем икру мечит?

– Понятно, – сурово подбоченился он, читая достаточно по моему красноречивому молчанию. – Разговора не получилось.

– У меня проблема, – обмолвила я без долгих введений, время терять не хотелось.

– Да ну?! – съехидствовал он. – И неужто ты решила обратиться ко мне?

– Если честно, не уверена, сможешь ли уладить, – невозмутимо перешла я на “ты”. – С ребятами не с теми связалась.

Папаша следил за входом.

– Под кем они? – спросил он.

Я назвала, кого знала. Заодно упоминула, что могу организовать встречу.

– М, – многозначно проронил он.

– Крутые?

Он в упор посмотрел на меня. Всё говорило о том, что не по адресу я. Внезапный лучик озарил его правый глаз под синхронно взведённой густой бровью. Мне почудилось, я уже видела этого зверя. В других глазах.

– Смотря, с кем, – уже открыто ухмыльнулся он. – Сильно досадили?

– Пожалуй, – я подумала об отрезанном пальце. – Да.

– Так “да” или “пожалуй”? – сверлил он меня взглядом. – Это разные вещи.

– Да, – утвердилась я. Это был принцип.

– Хорошо. Я не буду допытываться, что и как. Твои личные причины. Но на одном условии.

– Каком? – напряглась я.

Он выдержал паузу. Конечно, я не рассчитывала, что обойдётся без этого. Возможное счастье его дочки со мной – не цена.

– Тебе не идёт эта пошлость, – выразил он. – Избавься от неё.

– В плане? – озадачилась я. – Я имею в виду, про что именно… ты?

– “Связалась”, “ребята”… Ты зря делишь людей. Подбираешь какой-то лексикон. Смотрится вульгарно и глупо. Совсем не твой уровень.

– Хочешь сказать, нет никакого сленга? – недоверчиво поинтересовалась я.

– Дело не в этом… Это всё довольно, – помял он губы в задумчивости, размазывая воздух рукой, будто масло по хлебу, что служило, вероятно, символом размытости. – Утрированно. Попробуй быть просто собой. Тем более, ты этого достойна.

– Что ж, спасибо за комплимент. Приму к сведению.

– Нет, ты не поняла, – опроверг он, большим и указательным пальцами упруго обводя по полуседой и очевидно колючей щетине с двух сторон по бокам от губ, линии, которые вполне могли бы быть продолжением когда-то существовавших усов; он мне напоминал загрубелого горца. – Я не так молод, чтобы заигрывать с тобой. Не к сведению. Это – моё условие.

Рита обозначилась на пороге.

– По работе, – отрапортовалась она, присаживаясь на своё место. – Что я пропустила?

– По работе – в субботу? – удивилась я.

– А что?

– Нет, ничего… – повела я плечами, придерживая в узде нравоучительный тон, и деликатно заметила: – Но я бы остереглась отвечать по рабочим вопросам, учитывая, что у тебя нет перед собой бумаг.

– Они иногда не требуются.

***

– Чему я тебя учила? – критически причитала Катерина, резко стругая морковь, стоя спиной ко мне. – Никогда не делай шаг, если не знаешь хода отступления!… Кто мне вернёт отрезанный палец?!

В меру худощавая, с остатками минувшей привлекательности, она была в обтягивающем спортивном костюме и с эластичной повязкой вокруг головы, точно только что с пробежки, хотя я знала, это не так. Нож в её руке агрессивно клацал по доске. Мюнхгаузен впрыгнул мне на плечи, заставляя выпрямиться на угловом диване.

– Скажи спасибо, что не руку, – процедила я.

Катя гневно обернулась ко мне, но взгляд её будто затормозился и вмиг сменился выражением мяклой жалости. От того ли, что метаморфоза произошла столь стремильно, или от того, что порыв весеннего ветерка колыхнул штору, я ощутила веяние пророчества:

– Однажды ты потеряешь больше и не сможешь вернуть, – изрекла она.

– И кто его приучил лезть на шею!?… – риторически поджала я губы, щипая пристраивающегося наглеца за пальцы и принуждая соскочить восвояси с моего пиджака. – У меня встреча сегодня. Опять эта волосня останется.

Кот поднял хвост и начал обтираться о ножку стола.

– Муся, иди от этой глухой бессердечной!…

– Я всё слышу, между прочим.

– Но не видишь. Те копии рукописей, которые ты прислала через Лёшу… Ритины? Ты хоть что-то поняла?

– Я читала урывками, – призналась я.

– Урывками? – возмутилась женщина. – Как же тебе углядеть то, что между строк?

Я не успела найтись с ответом, как кухню посетил Лёша, шаркая тапочками, чем очень напомнил своего отца, и демонстративно игнорируя моё присутствие, как когда-то в отрочестве.

– И что? Вся эта шумиха из-за какой-то девчонки? – скосил он на стопу бумаги. – Вы, верно, шутите?

Этот вопрос его явно волновал в первую очередь. На несколько мгновений воцарилась пауза. Казалось, Катя предоставляла мне слово, но не дождавшись, сказала:

– Иногда девчонки умеют гнуть сталь.

– Что-то слышал про такое! – фыркнул Лёша. – Только не замечал, чтобы Рита ложки ломала.

“А вот другие железяки…”, – подумала я.

– Да если б и могла, – продолжил Лёша. – Какой прок от этого навыка?

– Сталь – это оружие, – проговорила его мать. – А величайшее оружие – человеческий фактор.

Лёша нахмурился. Он собирался, было, вернуться к ложкам, но Катерина его прервала:

– Коллективная бессознательная память и её первообразы, архетипы, вплетены в жизни людей изнутри, – заявила она, сметая нарезанную морковь в кастрюлю, откуда доносился запах тушёного мяса. – Каждый исполняет свою роль, даже не подозревая об этом. В религии это – предназначение. Господин Юнг был прав, архетипы врождённы. А не заложены в раннем детстве, чего придерживается классическая психология. Наука лишь недавно пришла к тому, что генетическая память передаёт опыт как минимум ста лет. До-олго отрицала. Другие Знания – интуиция, эзотерика, магия, религия – говорят об этом испокон веков. Предрассудки и искривления общества практически неискоренимы. Они имеют намного более глубокую основу, чем воля отдельных личностей.

– А как же свобода выбора? – удивился её сын, хрустя оставленными специально для него кусками свежей моркови. – Вроде и в Библии про это есть.

– Дай мне тоже, – протянула я руку в направлении Лёши. Скрепя сердце, он отсыпал несколько кусочков от своего богатства.

– Дар свободы выбора, в означенном ключе, зачастую бесплоден, – отвечала, тем временем, Катя. – Но он, в самом деле, есть.

– Немного не поняла про архетипы, – обмолвила я. – Так что же это? Роли?

– Вот уж, от Пушкина до Шекспира один шаг, – вставил Лёша.

– Можно называть и так. Архетипы – первообразы, – повторила женщина. – Коллективного, Бессознательного. Они отражены в сказках, мифах, кино и даже рекламе. Для примера: драконы, совершающие набеги на деревни и ворующие принцесс; и горе-герои, которые попадаются первым в лапы; и белые рыцари, наконец, побеждающие чудище и спасающие красавиц. Любую информацию, людей на своём пути мы воспринимаем в связи с архетипом. Выделяем важное для нашей роли и отбрасываем бесполезное. Существуют архетипы Рода. Направленные на выживание, они хранят огромную энергию, подобно нефти в природе. Но чтобы получить Силу Рода, нужно развязать кармические узлы, спрятанные в ситуациях и процессах прошлого, за пределами рефлексий нашего сознания…

– Это ты посмеялась? Как можно добраться до обращённых в пыль фактов?

– Отнюдь. Некоторые техники позволяют накладывать архетип одного человека на другого, – так говорила Катерина. – А некоторые люди, с нарушенной заслонкой между подсознанием и разумом, просто читают их и могут перенимать…

– Ма-ам, – запротестовал Лёша. – К чему всё это? Неужто ты ведёшь к тому, чтобы оправдать её через какие-то архетипы? Что произошло, что?! Вы скажете мне, наконец?

Вряд ли Катя, с которой я как-никак делила жизнь на протяжении многих лет, была тем чудовищем. В этой сказке всё перевернулось, и рыцари скрепляли сделки с драконами.

– Она была взрослой, – сказала Катерина. – Клянусь тебе!… Да, возможно, я не должна была…

Комок подступил к горлу, в висках загудело, я снова теряла контроль.

– Рита?… – бухнуло в Лёшу. – Ушам своим не верю…

– Знаю, Валя, ты не помнишь, – затараторила Катя, отступая на шаг поодаль. – Но это было с твоей матерью в детстве, с её старшим братом. Ты хранишь эту память, ты презираешь мужчин, хотя они не сделали ничего дурного в твоей собственной жизни. Это родовое проклятье, с отпечатком насилия. Ты не сотрёшь его, вымещаясь на мне!

========== Часть 6 ==========

***

Лариса буквально парила по офису, окрылённая торжеством справедливости, словно эфиопская овечка, позвенькивающая колокольчиком в неудержимых прыжках по лугу. Сегодня я отправила её на объект в сопровождении шофёра. По всей видимости, он успешно завершил фланжировку подрядчиков. Его кирпичное лицо я подбирала долго и неслучайно.

Боря, шедший по коридору с отрешённой пуленепробиваемостью, на пару секунд тормознул. Я как раз заканчивала разговор по телефону и стремилась поделиться распекавшим меня возмущением. Боря задрал кверху указательный палец и неуверенно наклонил его в сторону траектории только что исчезнувшей Ларисы.

– Водила? – удивлённо осведомился он.

– М-г, – кивнула я, одновременно попрощавшись в трубку.

– Молодец, – лаконично похвалил Боря, проходя в свой кабинет.

Что-то здесь не так. Я шустро последовала за ним. Он сел за стол и хлопнул папкой, суетливо выпростанной из стопки, перед собой.

– Можешь себе представить, – начала я. – Арсен разрисовал не ту стену и решил свалить на нас: якобы ошибки в чертежах, что-то невовремя ему дали… Вот тебе и фрукт!

– Вроде тамошний прораб, Петрович, тоже ягода с кислицой, – отметил Боря, разворачивая папку. – Того же поля.

– Арсен – таланливый мастер и, к тому же, тонкий психотрёп. Я намекнула заказчику, что он взрослый мальчик, должен бы думать своей головой, а не слушать всех подряд… – я кивнула на его вопросительный взгляд. – Похоже, он верит Арсену.

– Он бандит, не вникать же ему в экспликации и планы. Знаешь, наверное, нам пора… – Боря многозначительно моргнул, усиливая смысл недосказанного.

– Да, – подытожила я. – Интерьерка, конечно, обломится, но с этим бурьяном урожая не жди, ещё должниками останемся.

– Что ж, пусть выбирает, мы или они.

Мы помолчали некоторое время. Я выжидательно смотрела на Борю.

– Было бы интересно, – его голос в начале фразы надломился сипотой, и он прочистил горло. – Кто из них кого подставит: Арсен Петровича, или наоборот.

– Что у тебя? – вкрадчиво спросила я, пытаясь проникнуть щупальцами закадычности сквозь нагромождённые стены.

Он понимал, что отпираться бесполезно, но откровенничать не спешил.

– Ладно, – спустя минуту, сказала я. – Захочешь рассказать… или просто общества – ты знаешь, где меня найти.

Боря, со свойственной галантностью, проводил меня до порога.

– Ненавижу этот промозглый ветер! – громогласно возвестилось пришествие Тани, вероятно, считающей своё изречение весьма социально значимым для всего коллектива. – Когда уже лето?!

– Стиль восьмедесятых? – тихо изумилась я набок к её мужу. – Она записалась в клуб почитателей Пугачёвы?

– Валя, но-но! – укоризненно поцокал на меня Боря, однако любопытсвующе выглядывая из-за двери и старательно глуша каверзный регот. – Причешется, и всё будет в порядке.

– Возможно, ей стоит подумать о более короткой стрижке. Зачем она вообще так поздно?

– Мигрень.

– Серьёзно? Выходных и понедельника не хватило? – фыркнула я. – Смысл приезжать к шапочному разбору? Всё, Борь, меня нет. Труба зовёт.

***

К вечеру Рита принесла кофе. Вчера после работы мы отлично поужинали в одном из близких к офису ресторанчиков. Напротив её красного сухого я брала капучино. Он не лучшим образом сказался на моём сне, и вместо нежных воспоминаний благочинного свидания оставил послевкусие полуночных летучих голландцев с лицом Катерины и приведённой ею коротконогой рыжей дворняжки с покрасневшими белкАми, которую она напрасно пыталась вручить мне на заботу. Катя смотрела на меня теми же печальными собачьими глазами, в которых царила душещипательная смесь беспомощности и обречённости, провоцирующая назойливость совестных угрызений. Я проснулась задолго до звонка будильника и ещё изрядно проворочилась, тщётно взбивая подушки и обещаясь сократить кофе.

– Спасибо, милая, – я приняла чашку с дымящимся напитком.

– Опять без перерывов? – слегка пожурила Рита.

Она была облачена в недлинную, но довольно строгую тёмно-серую юбку с широким поясом; белую блузку с воланами вдоль застёжек и кокеткой, придающей объём небольшой груди. Признаться, меня завела мысль о её чулках, и, как бы я не старалась выгнать поганой метлой неловкое плотское пробуждение, требовательная пульсация начала движение внизу живота, рисуя непрошенные узоры слияния.

– На пределе, – потянула я плечи вверх, разминая затёкшие мышцы. – Что там Лариса? Довольна?

– Не то слово! Они на пару с Леной празднуют тортиком и отжигают перлы по всем правилам Высшей Лиги, – Рита состроила уморительную рожицу. – Перед нами, простыми батраками. Всю диету ты им спалила: только с утра была шарманка про лишний вес.

– Кошмар! – несбалансированно хохотнула я.

Рита самодовольно улыбнулась нервному огоньку моих глаз, присаживаясь полубоком к столу и складывая ногу на ногу. Одна её рука, согнутая в локте, поместилась плашмя перед женщиной, выполняя роль некой опоры и, одновременно, барьера – между нами. Вторая, правая, была больше отдалена по радиусу тела, и лишь её пясть оказалась на столе.

– Слишком много заказов, – посерьёзнела я.

– Это ведь хорошо, – немудрёно маркировала Рита.

– Не всё так просто, – я мимолётно оглядела окат её плеча, скользнув к округлости груди, и тотчас вернулась к лицу. – Отказывать мы не можем – перестанут обращаться и советовать другим. Новые работники – время. Ты ещё сыщи их, толковых.

– Вот, где нужна секретарша.

Рита житейски переложила взор на стакан для письменных принадлежностей и, чуть приподняв кисть правой руки, рассеянно обвела его край кончиками пальцев. Я охотнически стерегла её вдумчивый профиль, чувственную линию припухлых губ, упрямый изгиб разлатых бровей, тенистые чернильные ресницы над умопомрачительной глубиной глаз. Кажется, она совершенно не отдавала отчёт в эротизме своих действий.

– Лена будет отбирать кандидатов и проводить предварительные интервью, – заключила я.

– Ага, – усмехнулась Рита, одаривая меня брызгами круто мотнувшегося веселящегося взгляда. – Она давно мнит себя выше других, теперь корону и с пушкой не отнимешь!

– Ты ревнуешь? – шуточно поддела я. – Нужно признать, Елена подкованная, имеет неплохой стаж и высокие планки.

– Ну, конечно! Её же отец Архитектор, – передразнила Рита, ударяя по последнему слову, будто плетью.

А кому поручить? Тебе? Чтобы набрала подружек для клубов?

– Я и говорю: хорошие планки.

Рита, похоже, проглотила моё объяснение и обратилась в другом ключе:

– На самом деле, я пришла попросить отгул на пятницу.

– Это что, месть? – озадаченно поёжилась я. – Или кофе изначально был взяткой?

– Ни то, ни другое, – возразила Рита. – Отгул мне нужен в любом случае.

– По какому поводу?

– Семейные обстоятельства.

– Какие? – напорствовала я, ширмуясь апатичным тоном.

– Личное, – не раскалывалась Рита.

Меня неприятно задело её скрытничество. Я вспомнила, что Сергей посещал Борю с аналогичной просьбой. Не нужно семь пядей во лбу, чтобы связать А с Б.

– Ты никогда не брала отгулы по семейным обстоятельствам, – деликатно закинула удочку я.

– Сейчас беру.

Ни в бровь, ни в глаз.

– Рита, – я выдержала многозначительную паузу. – У нас сейчас огромная нехватка рук, какие отгулы?

– Я отработаю в следующую субботу.

– Естесственно!… – повела я глазами в пользу саморазумеющегося и твёрдо заявила: – Только нет. Ты нужна в эту пятницу.

– Какого чёрта, Валя?! – вспыхнула Рита. – Дашь ты мне этот отгул или нет, меня всё равно не будет!

– Ты знаешь, чем это грозит? – спустила я нарастающую злость в шлюз хладнокровия.

Рита подвела руку ко лбу и словно в бессилии приоткрыла рот, поматывая головой, будто мул, которого пытаются прельстить луком вместо моркови при восхождении на Синайскую гору.

– Да делай, что хочешь, – наконец, изрекла она. – Плевать я хотела на то, чем это грозит. У моего отца операция. И знаешь, что? А не пойти ли тебе на все четыре и подальше?!…

– Ты сразу не могла сказать про операцию?! – наперекор собственным принципам, я сорвалась на повышенные тона. – Зачем делать из всего тайну? Почему я должна всё клещами из тебя вытягивать?!

– Тебе слово “личное” вообще о чём-то говорит?! – Рита резко поднялась. – У меня для тебя новости. Это значит “ЛИЧНОЕ”.

Хлопнула дверь. Ты за стеной. А я ненавижу твой кофе, вдруг ставший горьким.

Я закрыла лицо руками. Во мне всё пропружинило от детского желания вернуть её на место и немедленно. Извиниться? Но за что? Ведь я права, права же. Она могла объяснить по-человечески. “У неё мало опыта. Нужно быть терпеливой и великодушной”, – закрался кроткий голосок. “Ради Бога! Кому эти геройства?!… Она не изменится”. Ещё пару мгновений я думала о серьёзности операции и успела взвесить факт запланированности, прежде, чем обнаружить, что не одна.

– Что это с ней? – Боря возник в кабинете, как снег на голову.

– Просила отгул.

– И ты не дала? – в его глазах загорелись глумливые искорки.

– У её отца операция.

– Даже так? Отца? – по-прежнему ехидствовал Боря, располагаясь на стуле. – Веско. А завтра начнутся двоюродные и троюродные тёти. Операцию делают отцу, а не ей. Ничего, переживёт.

Его бы мысли да в другие уши.

– Ты не понял, я дала отгул, – опровергла я. – Ты бы и на похороны не отпустил?

– Так дадим и Сергею. Мало ли, какие у него обстоятельства. Всем дадим!…

– Здесь исключительный случай, – перебила я его.

– Тебе, конечно, виднее, – нехотя ретировался Боря. – Но я на твоём месте назло бы не дал. Лишний раз покумекает, когда будет городить очередное шоу.

Я не стала сообщать, что она всё равно не придёт, дала бы я этот чёртов отгул, или нет.

– Смотри, как бы она от рук не отбилась, – словно читая мои мысли, обмолвил Боря.

Не то, чтобы я явно была не в духе. Но только этой подтанцовки на раскалённых углях мне не хватало. И да, мои дУхи видывали времена получше.

– Не учи учёного, – сухо отразила я.

– Она беременна, – Боря сказал это без подготовки, без всяких вступлений, как гром среди ясного неба.

Я почему-то знала, что это не о Рите. И даже не о Тане. Боря выдохнул, неловко набрал орехов в щепоть и быстро закусил, будто только что хлебнул уксуса.

– Опа… – обескураженно проронила я. – Что собираешься делать?

– Проблема, в общем-то, не в том… Она уверена, что я ей изменяю, – Боря заронил руку в пиалку и взял ещё горсть орешков с сухофруктами.

– У тебя жена. Вестимо, ты с ней не в шашки играешь.

– Якобы у меня есть кто-то ещё… в фирме. “Стервозная блондинка”… Никого не напоминает?

– Теряюсь в догадках.

Боря пристально посмотрел на меня и утвердительно покачал головой.

– Разве?… – скептически изрекла я. – Блондинка в офисе не я одна.

– А-ха, – по-прежнему покачал головой Боря. – Таких ещё поискать.

– Кто ещё про неё знает? Не могла ли твоя птичка, та, что пирожки в клювике носит, попутать адресат?

– Не пойму, ты что, сидишь издеваешься? – Боря некомфортно перемялся на стуле, навалился с локтями на стол и приблизился ко мне. – Никто не в курсе, кроме тебя. Если только… какая-нибудь её подруга не оказалась в засланцах.

Заговорщицкий импульс вкупе с хорошо знакомой манерой бойцовской нахрапистости, – манерой, которая выдавала в Боре хищника, такого же, как я сама, активного и способного к исполнению угроз; не раз порождавшей типичный отпечаток смятения в мужчинах, много превосходящих его собственную весовую категорию, – могли тронуть струну робости в ком-то другом, но не во мне.

Недавно мы нанимали только Светлану.

– Брось, Борь, – убедительно отмахнулась я. – Кому это надо? Скорее, “стервозная блондинка” – фантом чьего-то воображения.

– Возможно, ты права.

– Выходит… – заключила я. – Ты хочешь этого ребёнка, раз тебя волнуют эти вопросы. Ты представляешь, что будет, если ты уйдёшь от Тани?

– Именно это я прекрасно представляю… – он возвратился к своей маниакальной тенденции объесть меня на орешки. – Не хочу терять девочек. Да и к Тане привык… Я даже “отцом на выходные” не могу стать.

– Единственное, что ты можешь – обеспечить финансово.

– Я так и сказал… Теперь ей решать, – он задумчиво потёр подборок. – Когда же мы это теряем? Что перестаём доверять друг другу?

Какая он всё-таки душка – просто прелесть. У девушки вся жизнь впереди. Не сидеть же ей в липовых лаврах любовницы, с ребёнком на руках, теряя лучшие годы. Я допила кофе до последней капли и кинула беглый взгляд в днище чашки, вспоминая давешнее зарекательство.

– Мы и себе порядком верить не можем.

– Женщины… – красноречиво вздохнул Боря. – Мужик сказал – мужик сделал.

– Петух, может быть, хорошо кукарекает, но яйца всё же несёт курица, – процитировала я Тэтчер и уточнила: – Это некая Маргарет.

– Да мы бы с радостью рожали!

– Дело не в “рожали”, – я передёрнула плечами. – Да и когда? В свободное от Тани время? Ты меня извини, но такая “мама к выходным” – это уж совсем грустно.

Я бы усмехнулась откровенной несуразице, если бы Боря в очередной раз не посягнул на мои орешки.

– Ну-ка, посмотри на меня, роженница, – я ловко подцепила пальцами его подбородок и, фиксируя его лицо напротив, остро примерилась к зрачкам. – Ты под чем, так, на минуточку?

– Дурь, – спасибо, хоть избавил от кривляний целкой. – Уже выветрилась.

Я не испытывала ни малейшего желания нудеть и рассыпаться нравоучениями, но скрывать неприятность его поведения тоже не собиралась.

– Послушай, я тебе не нянька, – задала я ритмичный тон. – Но давай договоримся, чтоб я тебя больше таким не видела. По крайней мере, на работе. Виски – и тот лучше.

– Остался только он. Ты ненавидишь виски.

– И что? Тебе же он нравится, – отмела я алогизм. – Куда ты успел спустить коньяк?

– Не поверишь, – флюидально рассекретничался Боря. – Похмелял заказчика.

– Жуть, – не сдержалась от смешка я. – Мужики.

– …На рогах пришёл на “утреннюю” встречу, в два часа дня, – завораживающе вещал Боря.

– Сорок градусов – не жесковато для опохмела?

– А другого не было! – задорно растопырил он в обе стороны руки ладонями вверх, словно взывал ману свыше.

Тут я уже расхохоталась. Настолько он был великолепен с этим коктейлем сокрушительной невинности и дьявольской злорадности. Отирая невольно проступившую слезу, я постаралась, чтобы голос не сбивался на смех:

– Представляешь, если по странным стечениям обсоятельств, мужчинам бы открылась способность рожать? Вряд ли они сказали бы “спасибо”.

– Это точно, – с готовностью капитулировал Боря.

Видимо, его необдуманное изволение к родам испарилось в тот же миг, как он его воспринял чуточку ближе, чем отвлечённую гипотезу.

– Почему ты решил раскрыться? Это влияние “дури”, или… – я засомневалась, стоит ли озвучивать вслух предположение, подозревал ли он меня в причастности к его проблемам с ревнивой дамой. – …что-то ещё?

Он куце помотал головой в знак отрицания.

– В конце концов, мы ж с тобой не Арсен с Петровичем, – просто объяснил Боря.

***

– Без этого, – увернулась я от поцелуя в губы.

Длинноволосая брюнетка, на три четверти головы выше меня, глянцево ухоженная и с бархатной белёсой кожей, щёки которой сейчас подёрнуло румянцем страсти, согласно переключилась к моей шее и оголённым островкам плеч, полуприкрытых распахнутой рубашкой. Она уже вовсю раздевала меня. Её руки сновали тут и там. Тело откликалось на прикосновения, жаркие дуновения дыхания, влажные поцелуи.

– Ого… Да ты просто лава… – поразилась женщина прежде, чем я успела отвести её руку, слишком ретиво проникшую к интимной зоне за расстёгнутой ширинкой. – А так и не скажешь. Кто же тебя так взбудоражил?…

– И без рук, – мягко осекла я, сцепив пальцы на её запястье, скорее, просяще, чем агрессивно. – Просто сделай это.

Мне не надо было говорить большего. Мы синхронно передислоцировались в спальню, руководствуясь лишь обоюдными подсказками тел. Чуть старше меня, она без слов угадывала, в каком я состоянии, и что мне нужно на данный момент. Под ласками её опытного рта я извивалась по кровати, с звериным удовольствием высвобождаясь из крепких тисков самообладания, выдержки и расчётливости. Ритина сексуальность, наваждением приследовавшая меня непрекращающимися фантазиями, ударяла в полчища гормонов куда ощутимее, чем крепчающая мякоть чужого языка. Я утопала в фатальной какофонии образов, вымышленного осязания, пикантных и недосягаемых сцен. Безумие дошло до того, что я готова была отречься от глаз, чтобы видеть её; от рук – чтобы касаться её; от ног – чтобы изнемогать от неё. Огромная птица Рух, колыхая и сотрясая воздух мощными крыльями, сдавила мой кислород, так жадно хватаемый ртом. Ослеплённая и ошарашенная внутренним взрывом, я всё ещё прижимала к себе голову случайной любовницы. Когда последние волны откатили, я укрылась одеялом, всё ещё грузно дыша и с затуманенными полуприкрытыми глазами. Взгляд прояснился почти сразу.

– Не хотелось бы, чтобы остались недомолвки… – попыталась я расставить точки над “i”.

– Валь, мы взрослые люди, – она прервала меня. – Я всё поняла ещё тогда, когда вместо обещанного ужина в ресторане, ты потащила меня в гости. Явно, что не внезапная страсть ко мне, обуявшая тебя через пару лет интернет-общения и редких дружеских встреч, толкнула тебя на это… Выходит, её зовут Рита? Ты шептала это имя, прижимая меня плотнее.

– Тебе показалось.

– Ты громко шептала. Я бы даже сказала, ты стонала это имя.

Я бы даже сказала, что молилась на это имя… Но я ничего не хотела говорить. Она полулежала на боку рядом, возвышаясь надо мной и наблюдая за сменами моего лица. Я прислонилась щекой к её руке.

– Надеюсь, ты не передумала насчёт Новой Зеландии, – она внимательно смотрела на меня. – Тебе нужно бы уже поторопиться с билетами.

– Сначала посмотрю, как ты там устроишься, – изменнически и бесстыже уклонилась я.