Текст книги "Флейта (СИ)"

Автор книги: Melara-sama

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Мой дядя Итон занимается не то что частным сыском, просто иногда работает на тех людей, которые хотят узнать что-то скрытое, я попросил его узнать о тебе.

Я увидел эту перемену сразу, он весь сжался и попытался оттолкнуть меня, но не справился и окунулся в ванную.

– Я бы рассказал, рано или поздно – но сам. – Прошипел он. Мне нравилось это, я просто сходил с ума. От податливого и нежного мышонка не осталось и следа. Он встал на колени по обе стороны от меня и, держась за бортики, пытался приподняться и только с третьей попытки понял, что я его держу за талию.

– Отпусти!

– Я слишком дорожу своей свободой, я слишком ценю все то, чего смог добиться, я не мог просто так пустить тебя в мой мир, не зная ничего или имея отрывочные сведенья. – Я говорил спокойно и смотрел в его темные, почти черные от гнева, глаза. – А рассказал тебе сейчас это все для того, чтобы ты не думал, что у меня есть от тебя секреты. Я рассказал тебе о своем друге детства, этого я не рассказывал никому, это моя боль, Ноэль.

– Не называй меня так! – воскликнул он. Шел тяжело дышал и утер злые слезы.

– Хорошо. – Я отпустил его талию. – Ты можешь сейчас уйти в свою комнату. Если желаешь этого.

– Нет, я просто не могу понять, для чего ты выпытал у меня подробности моей жизни, когда уже и так все знаешь. – Он смотрел на меня с вызовом, он так еще никогда на меня не смотрел. Заводило ужасно. Я же не люблю нежности, я обожаю, когда партнер может показать свои коготки, а этот мальчик сейчас мог, и мне это нравилось до дрожи в пальцах.

– Потому что мне нужна была правда, Шел. Правда, а не домыслы моего дяди.

– Он сказал тебе, что я шлюха, которая хочет выбраться в люди?! – и он просто сел мне на пах и закрыл лицо руками, разрыдался. А я обнял его и прижал к себе.

– Именно. Но я никогда не видел в тебе ничего подобного. Я обожаю, когда ты смущаешься, обожаю твою улыбку и блеск глаз. Мне нравится смотреть на тебя, когда ты играешь. И ты можешь мне не верить, но я обожаю твои слезы. Ты становишься таким беззащитным, что мне хочется защитить тебя от всего мира. Дать тебе все, в чем ты нуждаешься.

– Я нуждаюсь в твоей любви. – Всхлипнул он.

– Я отдам.

Шел вскинул голову и пораженно уставился на меня.

– Что?

– Я не могу это просто так сказать, сам понимаешь, люблю эффекты и слишком я стар для такого, да и не говорил никогда этих слов… всерьез. Я же экспрессивный, эпатажный Мираж, который просто с ума по тебе сходит, глупый ты мышонок.

– Правда?

Я улыбнулся на этот наивный вопрос. Несколько минут назад он был готов бежать от меня, а сейчас прижимается и почти мурчит.

– Я когда-нибудь тебя обманывал?

Он уже успокоился и прижался немного сильней, поерзал, устраиваясь.

– Так что придется немного подождать, мышонок.

– Сколько? – захихикал он в мою шею.

– Ну, не знаю… а вот если не перестанешь дергаться и елозить, я не смогу устоять и возьму тебя прямо тут.

– Возьми, Тони. – Интимно прошептал он. Я застыл и немного приподнял его лицо за подбородок. – Я серьезно, и я хочу, чтобы ты сделал это так, как привык.

– А к чему привык ты? – так же интимно прошептал я в его красные губы.

– Мне нравится быть с тобой.

Глаза напротив переливались и горели шоколадным огнем. И я слегка развел его половинки под водой и легко проскользнул туда пальчиками. Шел в моих руках выгнулся.

– Резинки в комнате.

Он дернулся и прикусил губу.

– Хорошо, я могу подождать немного…

Я улыбнулся и наклонился, захватил его губу зубами, оттянул.

– Я не могу.

– Тони!

Я рывком ворвался в его тело и замер.

– Ты с ума сошел, я же… мммнг…

– Мой, теперь навсегда, и все вместе, если что… двигайся! – было странно вдруг решить так. Я обычно никогда не спал без защиты, зачем все эти проблемы, но тут во мне как будто все перевернулось и захотелось почувствовать его всего, без преграды. Он задвигал бедрами и вскрикнул. А я пытался вытащить пробку из ванной, чтобы вода немного ушла, а так как мы ее не выключили, она продолжала набираться, и скоро мы затопим студию. Пробка поддалась, и я всецело отдался во власть мальчишки на моем члене. Он страстно и сильно сжимал меня в себе, двигался почти яростно.

– Ахааа... да! – я сжал его половинки и ушел под воду, выгибая спину, толкаясь в него сильней.

– Тони! – воскликнул мышонок.

– Все в порядке, все великолепно! – отплевываясь от воды, прохрипел я. Я легко привстал и облокотил его на стену. – Но так лучше…

Он обнял меня ногами и впился в губы, а я ловил его горячие, слегка припухшие от прошлых ласк губки, и плавился от счастья.

– Хорошо… – прохныкал он. Я ухмыльнулся.

– Может быть еще лучше, Мыш.

Он непонимающе посмотрел мне в глаза, а я слегка изменил угол вхождения. Я видел, как он задохнулся, как его глаза закатываются от удовольствия, как тело сначала напрягается, а потом расслабляется. Как он сжимается внутри от счастья. Ну кто ему хоть раз показал, как оно должно быть, как действительно нужно его любить. Ведь его только использовали и все.

– В сексе можно еще и получать, маленький, не только отдавать.

– Ааааахм, о ещеее… – все, что было написано на его лице – это восторг, и он двигался вместе со мной, хотя в этой позе было не так удобно. Но он умудрился обнимать меня ногами и одной рукой за шею, а второй облокачиваться на стену и отдаваться. А я входил в него на всю длину, врывался в это прекрасное тело, и я знаю, мои глаза горели.

– Тони, Тони… – часто-часто зашептал он, – …я больше не могу.

– Кончай.

Сильно, по самое основание, и вжал его в стену, прикусил плечико. Малыш вскрикнул и кончил. Мне пришлось выскользнуть из его расслабленного тела и ласкать себя рукой.

– Мммм... – Простонал я, когда этот мышонок подполз ко мне и обхватил мой член губами, задвигал головой, яростно помогая себе рукой.

– Шел, мой ты хороший маленький мышонок! Давай-давай!

Только кончая в его рот, я понял, что сорвался, и упал на колени, слизывая свою сперму с его губ. Прося этим прощение за грубость.

– Прости. Я не должен был так это делать.

– Все хорошо. – Он засмущался снова и тихо спросил:

– А что это было, мне стало в один момент так приятно… как будто прошило молнией по позвоночнику. А потом стало горячо.

– Ох, мое ты незнающее. – Я даже не знал, как объяснить ему, но через минуту мне пришла отличная идея.

– Привстань и облокотись на бортик.

Он подчинился. А я аккуратно ввел в него два пальца и нежно погладил бугорок простаты.

– Ой! – простонал он.

– Это простата, Мыш. От этой точки внутри тебя при сексе тебе становится приятней, не просто хорошо, а очень.

Я еще несколько раз скользнул по простате пальцами и убрал их. Шел тяжело дышал и медленно развернулся, я думал, он сейчас попросит меня поласкать его, но он расплакался и упал рядом со мной на колени. Я обнял его.

– Тони, как же так… я столько лет… и не знал о чем-то подобном… – он тихо плакал, а я лишь обнимал его. Что я мог сказать ему, что это вина его партнеров по сексу? Это так глупо звучит.

– Теперь знаешь и будет лучше, если знать ты это будешь только со мной. – Я даже не ожидал рычащих ноток в голосе, но они были.

– Да. – Твердо сказал мне мальчик в моих объятиях.

Было странно, я не чувствовал себя как-то не так от того, что в моих объятиях был несовершеннолетний парень. Он никогда не ассоциировался у меня с малолеткой. Он прошел слишком много, чтобы быть ребенком. Может, конечно, я просто успокаиваю свою совесть, но он нечто большее, чем просто ребенок в моих объятиях… любимый?

Я прикрыл глаза и открыл душ, сполоснул парня и себя, накрыл его полотенцем и вынес в комнату. Положил на кровать. Он лежал не стесняясь, и я снова, как много раз уже, залюбовался. Нежными линиями его тела, сосочками, руками с тонкими пальчиками, глазами, в которых был вопрос и нежность.

– Ты безупречен.

– Знаешь, я только сейчас понял кое-что. – Садясь и беря полотенце, тихо проговорил он. Он нежно начал вытирать меня, провел по бедру чуть влажной тканью.

– Что же?

– За эти две недели моей жизни в этом доме я узнал столько нового. От дружеских отношений до любви. От страха за кого-то другого до страсти. Мираж оказался лишь образом, который совершенно не соответствует действительности. Ты чуткий и нежный, благородный и очень сильный. – Он уткнулся мне в живот и тихо продолжил.

– Я так испугался тогда в клубе, когда ты стал таким отчужденным и насмешливо-дерзким. Я бы не смог быть с таким человеком… любить. Мне так хотелось, чтобы ты тоже чувствовал ко мне не только влечение. А сегодня я узнал, что ты потрясающий любовник, и я согласен подождать. Ты только скажи, что мне нужно делать, я все сделаю для тебя, Тони.

– Мышка моя, ты уже делаешь все.

– Правда?

Я улыбнулся и кивнул.

– А теперь, после такого насыщенного дня, нам нужно отдохнуть, мне кажется, что завтра прилетит Ворон.

– Ворон? – он отпрянул от меня и, смотря снизу вверх, с нотками металла спросил. – И зачем?

Я рассмеялся.

– Во-первых, я сам его пригласил на беседу, он проигнорировал меня сегодня, но завтра, я думаю, явится. А во-вторых, Ворон не в моем вкусе.

– А я?

– Шел, мышонок, что это ты сегодня напрашиваешься на комплименты?

Он погрустнел.

– Ты нравишься мне, Мыш.

С этим мы легли в постель, и я отрубился почти мгновенно, прижимая к себе, пожалуй, самое дорогое, что было в этом мире.

Утро, как ни странно, началось тихо и спокойно, я аккуратно встал, чтобы не потревожить Шела, и спустился на кухню, где было тоже очень тихо.

Заварил ему кофе и подогрел круассаны с шоколадом. Для себя чашку чая и гренки с сыром. Все это водрузил на поднос и пошел наверх.

И вот идя по лестнице, я вдруг остановился и завис…

Я поймал себя на странной мелодии, потом эта мелодия обросла словами, и я прикусил губу, чтобы не запеть. Лоф бы удавился. Я стоял в халате, посреди лестницы, с подносом в руках, на котором был завтрак для моего… и вот на этой мысли я точно понял, что это не симпатия и не влечение – это любовь. Та самая любовь, о которой Лоф поет свою балладу, та самая любовь, о которой я грезил, но боялся раскрыться для кого-то. Та любовь.

– Вот же… – я влетел по лестнице и остановился около своей двери. Дверь чуть дальше открылась, и в коридор вышел Марс, он уставился на меня с открытым ртом.

– Тони, ты себя видел в зеркало?

– Нет, а что?

– Ты похож на сверкающую лампочку. Что-то случилось?

Я улыбнулся шире.

– Да, Эндрю, но это я могу сказать только одному человеку.

– Тони… я, наверное, должен был сказать чуть раньше… – он стал серьезным и нахмурился. Но я не дал ему закончить.

– Марс, все, что я хотел – я уже знаю, и то, что не хотел – он рассказал мне сам. – Андре, шокированно смотрел на меня, а я открыл дверь и, балансируя подносом, вошел в комнату. Мой мышонок еще спал.

Я поставил поднос и подошел к музыкальному центру, нашел последний альбом «Baiser» и включил тот самый трек с балладой. Сильный, мелодичный голос Лофа плавно заполнил комнату. Я не фанат «Baiser», но иногда Лоф и Стоун выдают такое, что мне хочется вырвать свои зелено-синие пряди.

Я повернулся к проснувшемуся мышонку и, улыбаясь, тихо зашептал слова, делая медленные шаги в его сторону:

– Я люблю тебя. Я только что это понял. Как молния посреди голубого неба. И пусть она соединит нас навсегда. Прошьет насквозь. Твоя и моя любовь.

Дальше Лоф пел один, потому что Шел подскочил и, путаясь в одеяле, обнял меня и прямо в губы:

– Люблю тебя.

– И я люблю тебя, Шел. – Нужно было видеть его лицо, он смотрел на меня и пытался дать себе поверить, боролся за это со своей слишком взрослой рациональной сущностью. И я наклонился и накрыл его губы. Помогая решиться. Помогая самому себе и не отдавая отчета в том, что увяз в этих чувствах уже давно. С самого первого взгляда в эти необычные карие глаза. С самого первого поцелуя…

После бурного завтрака мы спустились вниз к ребятам.

– О! Я теперь точно знаю, кто съел круассаны! – воскликнул Кот. Я оглянулся на Шела, а он, смеясь, слизал у меня, видимо, шоколад с щеки. Все застыли, а я немного повернул голову и накрыл его губы.

– Ничего себе…

Я оторвался от сладких шоколадных губ и обратился к ребятам.

– У меня к вам очень серьезный разговор, мальчики.

Они тут же стали серьезными и расселись по своим местам. Кот, правда, немного дулся и бубнил.

– Что случилось, Тони? – спросил не выдержавший Бетховен.

– У нас будут очень напряженные две недели. Сначала фотосессия, я думаю, даже две, потом несколько интервью и выходов в свет, не по клубам, а именно те тусовки, на которых я, да и вы, не любим появляться. Дальше будет несколько концертов, два небольших и один полный, на два часа – не меньше. Поэтому мне нужна серьезная команда, собранная, та, которую я всегда уважал, и мы будем репетировать до седьмого пота… – я сглотнул и продолжил.

– Вопросы?

– К чему ты нас готовишь, папа? – немного насмешливо спросил Кот, но я по глазам Бетховена видел, знает он, к чему я их готовлю.

– Возможной… – начал, было, он. Но я качнул головой.

– Мне нужно, чтобы вы, ребята, были уверены в своем будущем, чтобы вы точно знали, хотите ли продолжать. Раньше я щадил вас, и мы не участвовали ни в чем подобном, держались особняком, но пора выводить вас в свет, в тот свет, в котором вы еще не купались. – Я говорил твердо, как всегда немного высокомерно, но вот улыбнуться не смог.

В этой комнате три человека знают, что это начало конца для «L'iris noir».

Глава 15. Самый сложный момент.

– Да, Тома, да.

Я уже полчаса не мог добиться от этого человека положительного ответа. Мне хотелось для Ноэля эксклюзива, а кто, кроме Тома, может сделать ему прекрасную фотосессию? Конечно, в нашем бизнесе много отличных фотохудожников, но Тома самый-самый.

– Боже! Ну, хорошо, скажи мне сам, чего ты хочешь, раз не денег? – я вытянул ноги и откинулся на спинку кресла. Гудела голова, и хотелось спать. Но еще больше хотелось в теплые объятия Шела. Ноэля.

Я про себя называл его именно этим именем. Он считает, что оно ему не подходит, но мне кажется, это имя как он сам. Такое же мягкое и нежное, милое, чистое.

– Да? Что? Тооома… ладно. Я согласен. Сделаешь все в лучшем виде, и потом я отдамся в твои руки. Отлично. – Я нажал на сброс и прикрыл глаза. Горло першило, нужно пополоскать или выпить микстуру.

Дверь приоткрылась, и в кабинет вошел Итон. Я везде узнаю этот дорогой запах сигарет вперемешку с такой же дорогой туалетной водой.

– Как переговоры? – наклоняясь надо мной, тихо спросил он.

– Тома невыносим. Сказал, что снимет мою группу и отдельно каждого только при условии, что я потом выступлю в роли его куколки на очередной его выставке. – Я не открывал глаза. Дядя провел рукой по моим волосам.

– Это хорошая цена.

– Зная Тома, он сделает из меня эльфа, и я буду красоваться чем-нибудь прозрачным, еле прикрывающим стратегически важные места… – устало выдохнул я. – Можно найти другого, но Тома профессионал в своем деле. Что там со строительством? – перешел я на такую же насущную тему, как и фотосет.

– Не думай хотя бы об этом, я сделаю все сам.

Я, наконец, открыл глаза.

– Выглядишь усталым. – Констатировал и так известный факт Итон. Я улыбнулся.

– Не только выгляжу.

– И голос хриплый, больше чем обычно. – Он достал из моей сумки флакон с микстурой и протянул мне, я уже профессионально открыл и сделал один глоток. Жидкость разлилась по гортани и как будто обволакивала ее шелком. Я вздохнул.

– Тебе нужно отдохнуть.

– Итон, мне некогда отдыхать. Мне столько нужно сделать.

– Я знаю, но если ты свалишься от усталости посреди концерта, который, кстати, будет через два дня, это не пойдет на пользу ни тебе, ни ребятам. – Немного хмурясь, проговорил дядя. Я поднял руку и провел по морщинке между его бровей. Он смотрел внимательно.

– Я устал. – Прошептал я.

– Горе ты мое непослушное. Иди сюда. – Итон аккуратно приподнял меня и пересел со мной на диванчик в углу кабинета.

– Поспи.

– Мне через час нужно быть в студии, у меня встреча с Вороном.

– Подождет твой Птах. – Тихо мне в висок, а я как будто в какой-то серой тине.

Я проснулся от легкого поглаживания по предплечью. Было тепло и уютно, как в детстве. Я улыбнулся.

– Привет. – Просипел я.

– Привет. – Раздался тихий голос Ноэля. Я распахнул глаза. Итон сидел на диванчике, я лежал у него на коленях, а Ноэль сидел рядом на полу. Дядя тоже спал.

– Я звонил, но твой телефон выключен. И потом Марс позвонил Ханне, и она сказала, что ты до сих пор тут. – Он закусил губу и покосился на Итона.

– Прости, я вырубился. – Притягивая его к себе, сказал я. Ноэль устроился на мне и еще тише прошептал:

– Кто это?

– Это Итон, мой дядя.

– А. – Глубокомысленно ответил мой мальчик. – А почему ты спишь на его коленях?

– Кто-то ревнует?

– Немножко.

– Не стоит. – Я чмокнул его в аккуратный носик.

– Надеюсь, я вам не мешаю, мальчики? – насмешливо спросил Итон.

Шел дернулся, но я удержал его.

– Конечно, нет, ты прекрасно играешь роль подушки.

– Ты выспался? – наклоняясь над нами, опять с насмешкой спросил он.

– Да. Спасибо.

Шел внимательно смотрел мне в глаза. А я перевел взгляд на часы и чертыхнулся.

– Я опаздываю на встречу с Вороном. Итон, где мой телефон?

– Я его отключил.

Я вздохнул и медленно сел, голова болела, и я скривился. Шел и Итон произнесли в один голос:

– Может отменить встречу? – переглянулись, нахмурились, и я не выдержал, засмеялся. Пересадил Шела на диван и встал, потянулся.

– Встречу отменять нельзя, мне нужно поговорить с Вороном, так, телефон… – Я нашел его на столе, включил и обнаружил, что Птах звонил мне пять раз. Набрал сам. Прослушал «безвкусный» римейк на одну из его песен и, наконец, услышал:

– Мираж, ты что себе позволяешь, звезда ты наша?!

– Очень много дел, закрутился. Но, как всегда, отчитываться не обязан, так что давай подъезжай к Ханне. Надеюсь, еще не забыл, где находится журнал, который тебя всегда поливает с ног до головы?

– О! Последняя статья, кстати, обо мне любимом, была просто шик, Мираж. Столько противоречивой информации, мои поклонники были в экстазе.

– Это какие такие поклонники? Три панка и твоя малолетняя сестра? – рассмеялся я. Краем глаза я заметил, как Итон и Шел о чем-то разговаривают, но тихо, чтобы не мешать мне. Ноэль хмурится, но по глазам можно сказать, что разговор его больше забавляет, а вот Итон веселится по полной.

– Ох, не завидуй мне, Миражик, у меня хотя бы в группе нет людей с традиционной ориентацией.

– Это достижение. И что, даже твоя ударница Лола – переодетый парень?

На том конце засмеялись.

– Ладно. Ты снова меня сделал. Я уже почти на месте, так что распахни свои объятия для меня, любимый. – Манерно пропел этот воробей и положил трубку. Я вздохнул и прикрыл лицо руками, потер. Я устал. Сильно, невыносимо, когда даже двигаться в тягость.

За эти недели я сделал так много, но все же еще недостаточно. Ребята только округляют глаза и разводят руками, когда я меняю планы за час до мероприятия.

Сегодня до обеда у меня было совещание с моей журналистской братией. Обсуждали статьи перед нашим концертом, встал вопрос о том, кто будет на разогреве. Сначала хотел предложить Терри, но у них там свои проблемы. С этим его сводным братом. Заодно помог решить ему эту проблему, подкинув пару идей Маку.

А потом я подумал о Вороне. Пусть наши стили полностью отличаются, но этот парень талантлив, и ему тоже нужно дать стартовую площадку и расширять аудиторию слушателей. Так почему бы не предложить ему сыграть пару песен на разогреве у Миража.

Ханна покрутила пальцем у виска и сказала, что это полная муть. А я не согласился. И пока мы все это обсуждали, я заметил одну интересную деталь. Аделаида и Ханна встречаются.

Девчонка полностью преобразилась, стала утонченной и в меру игривой. Таким нежным рыжим котеночком.

Я, если честно, даже не знал, что Ханне нравятся рыжие девочки, но был рад.

Меня обняли тонкие ручки.

– Устал?

– Да, жутко хочу в ванную с тобой. – Обнимая Шела и притягивая к себе, прошептал я в его волосы.

– Потерпи, и все будет, я даже сделаю тебе массаж. – Интимно прошептал он мне в ключицу. – Твой дядя невыносим. Он задавал мне вопросы, как будто я преступник, позарившийся на самое драгоценное в его жизни.

– О чем договорились?

– Я люблю тебя.

Я хмыкнул.

– А он твой дядя и все…

– О! – Я взглянул на Итона, который и не собирался покидать кабинет, тот ухмыльнулся. Защитник исчезающих видов.

В дверь бесцеремонно ввалился Ворон. Как всегда, в рванье и в черной косухе. Улыбается.

– Привет всем, Ворон прилетел.

– Садись, пернатый, и слушай внимательно, повторять по пять раз не буду.

Тот только хмыкнул и сел на диван рядом с дядей. Итон скривился, но так, чтобы не знающий его человек подумал, что он улыбается.

– Сначала я хотел высказать тебе за твоего парня, но потом подумал и решил, что ты мне отработаешь слезы моего Шела.

– Чего?

– Ворон, хороший мой Птах, я так понимаю, что твой немец тебе ничего не рассказал?

Отрицательное мотание головой.

– Прекрасно. Я тоже не буду рассказывать, захочешь, спросишь у него. Итак, отрабатывать будешь на следующем нашем концерте. Откроешь его.

Ворон вскочил и вдруг кинулся мне на шею, хорошо, Ноэль отошел от меня, как только это пернатое чудовище вошло.

– Мираж! Ты серьезно?

– Боже! Отцепись.

Но он только еще сильней обхватил меня за шею. От него пахло приятно, чему я был удивлен. И он улыбался. Если смыть с него всю это панковскую дрянь, он будет милым, но Ворон был таким. Хамоватым, дерзким и, в принципе, неплохим парнем.

– Мираж, ты хочешь, чтобы мы открыли твое выступление?

– Да, я, кажется, это и сказал.

Ворон отошел от меня на шаг.

– Мираж… спасибо! Я, честно сказать, сюда ехал в полном непонимании. И совершенно не ожидал, что ты предложишь мне это… это. Черт!

Я вздохнул и притянул к себе Ноэля.

Итон поднялся с дивана, на котором просидел все это время, и взял один из листков с планом концерта.

– Вот. Это то, что будет, репетиция состоится завтра. И, пожалуйста, отнеситесь к ней серьезно. – Он замолчал, потом посмотрел на меня, я качнул отрицательно головой. И Итон промолчал о том, что этот концерт для «L'iris noir» будет последним. Ворону незачем знать такие подробности раньше наших поклонников и моих ребят.

Ворон взял лист и бегло просмотрел, нахмурился.

– Четырнадцать песен? Четыре из них с флейтой… И одна со Змеем и Лофом? Что это? – внимательный взгляд на меня.

– Ты… – но он не договорил.

А я лишь улыбнулся. Каждый в шоу-бизнесе прекрасно знает, что такие масштабные концерты, такие приглашения означают одно – прощание.

Сегодня мне предстоит еще разговор с ребятами. Нужно это сделать, иначе будет нечестно по отношению к ним.

Мы попрощались с ошарашенным Вороном, который сильно сжимал в руке листок, и сели в машину Итона: он предложил подвезти, я не отказался.

– Нужно еще с Маком поговорить.

– О! Мак это у нас не Ворон, который рад и подтанцовке.

– Да, с Маком будет сложней, но я не зря помогал Змею, можно теперь взять свое. – Устало проговорил я. Этот почти часовой сон совершенно не взбодрил меня, а сделал еще более сонным.

– Сейчас приедем, и отдохнешь, Тони. – Прошептал Ноэль, сжимая мою руку.

– Нужно поговорить с ребятами, иначе Бет не выдержит и сам все им скажет. А это нехорошо совсем, я, в конце концов, не трус.

– Дело же не в трусости. Дело в том, что ты любишь нас, вот и все. – Он улыбнулся. А я, не стесняясь дяди, накрыл сладкие губы моего мышонка. Прижал к себе.

– Да, именно, и не хочу, чтобы вы бросали музыку.

– Без тебя «L'iris noir» не группа, Тони. – Прошептал он мне, смотря в глаза и печально улыбаясь.

Он прав. На все сто прав. Но как же больно осознавать это. Маленькие концерты я еле пережил. И то, если бы не Бетховен и Шел, в четыре руки поившие меня после каждой песни, я бы потерял голос уже тогда. Мы пережили поход в высшую тусовку. Было сложно, но лицо держать я своих мальчиков научил и горжусь ими.

Они никогда не разочаровывали меня, но, видимо, пришло время мне разочаровать их.

– Приехали. Энтони, после репетиции завтра заскочу за тобой, поедем, посмотрим макет того, что будет на земле ранчо.

– Хорошо. Спасибо Итон.

– За что? – удивленный взгляд в зеркало заднего вида.

– За все. – И я открыл дверь и вышел, повернулся и подал руку моему мальчику. Ноэль сначала немного смутился, а потом вложил свои теплые пальчики мне в ладонь.

После моего признания между нами ничего не изменилось или изменилось все. Мы вместе. Он мой. И, пожалуй, это самое главное. Его тепло, его искренность, его сверкающие счастьем глаза – все это дарит мне надежду на лучшее будущее.

Мы вошли в холл, в студии было тихо, с кухни привычно доносились голоса, но, почему-то, не крики или смех, а шепот.

Когда мы вошли, ребята замерли.

Я вздохнул и подтолкнул Ноэля к Бету. Облокотился о стену около двери и обвел их всех взглядом. Каждый смотрел серьезно, они ждали.

Марс – самый скрытный, пожалуй, из них.

Кот – балагур и бабник, но для друзей готовый на все.

Майлз – хороший друг, помощник, почти брат, которого у меня никогда не было.

Бетховен – запутавшийся котенок, но сумевший попросить помощи и принять ее.

Шел – часть команды, любимый. Мой.

По сути, они все мои. Я сделал их. Но теперь пора отпустить на свободу моих птенцов.

– Даже не думай! – вдруг прошептал Кот. В ярких зеленых глазах блеснули слезы, он закусил губу и отвернулся к окну.

– Мне нужно с вами серьезно поговорить. Так что прошу не перебивать меня. – Я вздохнул, Шел дернулся ко мне, но Бет удержал его. – Я благодарен вам всем за то, что вы были со мной на протяжении десяти лет, еще тогда, когда мы только начинали и были зелеными мальчишками, я благодарен вам за то, что вы относились ко мне не как к богатенькому баловню судьбы, а как к равному. И я благодарен вам, ребята, каждому по отдельности, за то, что мы всегда были не просто членами команды, а семьей. – Я замолчал. Кот рыкнул.

– Но пришло время расставаться.

– Да, почему, черт возьми?!! – прошипел Кот.

– Потому что моя карьера подходит к концу, Котенок.

В кухне было так тихо, что был слышен скрежет зубов Кота.

– Что это значит?

– Я теряю голос. – Тихо ответил я. Майлз и Марс вскочили со своих мест. Бет сморщился и прижал к себе Ноэля. Реакция Кота была однозначной, он просто сел на подоконник и, закусив губу, разревелся. Я оттолкнулся от стены и подошел к нему. Попытался обнять, но он выворачивался, отталкивал меня, а потом сам вжался.

– Это невозможно, папа! Ты всегда был такой сильный, ответственный, добрый, мой…

– Кот… – встрепенулся Марс.

– …папа. – Всхлипнул парень в моих руках. Я обнял его сильней и запустил руку в волосы.

– Знаю, и останусь им. Но ты, мой мальчик, должен вырасти, понимаешь?

– Черт, да не растут так быстро дети… – уже чуть насмешливо прохныкал он.

– Иногда обстоятельства сильнее нас, Кот. – Назидательно ответил ему Бетховен.

– Ты знал? – повернулся к нему шокированный Майлз.

– Знал. – Спокойно сказал Бет.

– Черт, что теперь делать? Как помочь? К врачу нужно! – затараторил Марс.

Я улыбнулся. Не о себе думают, а обо мне. Не о своей карьере беспокоятся, а о том, чтобы спасти мой голос. Я подтолкнул Кота к стулу и встал рядом с ним, держа за плечо.

– Я был у врача, и мне было сказано однозначно – либо карьера, либо голос.

– И ты, конечно, выбрал карьеру, не потому что так хотел сам, а потому что думал о нас? – Серьезно спросил Марс.

– Именно так он и думал. – Ответил на тираду Марса Бетховен. Я прикрыл глаза. Тонкая ручка моего любимого мальчика потянула меня на стул, я сел, Ноэль обнял меня за шею, уткнулся в волосы.

В кухне снова стало тихо.

– Тони, тебе отдохнуть надо, Шел, отведи, пожалуйста, его в комнату. – Вдруг проговорил удрученно Кот.

Я знаю, они расстроились не из-за того, что группа развалится после концерта, а из-за того, что я не смогу больше петь.

Мы с Ноэлем поднялись в нашу комнату, и он прикрыл дверь.

– Сначала в душ или массаж?

– Мышонок, посиди со мной.

Я сел на кровать и потянул Ноэля к себе.

– Как думаешь, что будет завтра на репетиции? Мне надо еще с Маком поговорить, и я забыл ребят предупредить, что послезавтра фотосессия у нас. – Я вздохнул. А Шел мягко уложил меня на покрывало и начал расстегивать пуговицы на подобии рубашки. Потом шнурки и кнопки. Я лежал и смотрел в потолок.

– Ноэль… – прошептал я, когда его горячие губы накрыли мой сосок.

Он остановился и посмотрел мне в глаза.

– Все будет хорошо. Ты правильно сделал, что сказал сейчас. И они эту новость узнали не на концерте. Все будет хорошо. – Повторил он, я верил. – Тебе так нравится это имя?

– Красивое имя, очень тебе подходит.

Он вздохнул и устроился на мне.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что поддерживаешь меня, того, кто не в состоянии сделать тебе карьеру.

– Тони, я же не из-за карьеры поехал с тобой, а из-за тебя самого. И если ты больше не будешь петь, это не изменит мое отношение к тебе. Хотя я очень люблю твой голос…

– А я люблю твою флейту, мышонок.

– Я уйду за тобой. – Твердо проговорил он.

А я вздохнул и обнял его. Как же тяжело. Как больно. Но если он будет со мной, будет легче. Легче осознавать действительность, ведь я не сказал самого главного ребятам.

Я так боюсь, просто боюсь.

Глава 16. Перед концертом.

– Мак, привет.

– Мираж, какими судьбами?

Он всегда мне нравился. Этот упертый, сильный, харизматичный мужик. Было даже время, когда я пытался склонить его к сексу. Но Мак оказался стопроцентным натуралом. Хотя с таким коллективом как у него – это очень странно.

– Мираж! Привет! – влетел на кухню студии Змей. Обнял. А я притянул эту рептилию к себе. И невольно подумал, что мой Ноэль изящнее.

– Привет, Змеюка. – Прошептал я устало. Терри отстранился и внимательно посмотрел на меня.

– Плохо выглядишь.

Я хмыкнул.

– Так что привело тебя? – снова спросил серьезный Мак.

– Хочу забрать свое. – Улыбаясь, ответил я. Он тут же переменился и стал совершенно другим человеком, тем, кого знают в тусовке. Деловым.

– Мак, расслабься. – Засмеялся Терри. – Энтони, ты имеешь в виду меня и Лофа?

– Именно.

Все же четырехчасовой сон мне мало помог, больше расслабило то, что Ноэль был рядом и нежно обнимал меня и сопел в плечо. Я даже, если честно, толком и не поспал, опять провалился в какую-то мутную тину.

– Это не проблема, когда тебе нужен этот дуэт?

– Завтра. Вживую, две песни.

Они переглянулись, а Терри нахмурился.

– Подожди. У тебя завтра концерт?

– Да.

Я отвернулся от них и посмотрел в окно, по мостовой к студии бежал мой мальчик. Он был так восхитителен сейчас, что я невольно улыбнулся.

– Энтони, что-то случилось? – уже встревоженно.

– Да. Но это моя проблема, моя и моей группы.

– Тони? – вбежал в кухню Ноэль, я обернулся. – Там у Кота истерика!