Текст книги "Флейта (СИ)"

Автор книги: Melara-sama

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Я лежал и не мог решить, что мне делать, как он теперь будет относиться ко мне, как мне самому относиться ко всему этому.

Через минут двадцать одеяло зашуршало и Шел несмело придвинулся ко мне.

– Тони, ты спишь?

Логично было бы не отвечать и, возможно, он уснет и забудет на некоторое время о своих страхах, но потом я вспомнил о ночных кошмарах и тихо ответил:

– Нет.

Мышонок вздохнул и уткнулся мне плечо.

– Прости. Я не должен был скрывать, я ведь знал, что ты не они и захочешь не просто так трахать меня. Я знал, но сознательно пошел на это, думал, мне будет легче, если это будешь ты. И я смогу забыть, что было со мной на протяжении всего времени, что я был в приюте. Я должен был рассказать тебе, но я не могу рассказать о себе такие вещи. Ты ненавидишь меня?

– Шел, это не так. Просто я понял, что с тобой у меня не получится как со всеми, ты другой. Слишком ранимый и, наверное, слишком сильный. А эти два качества почти не совместимы, поэтому нужно будет учиться и тебе и мне.

– Тони… я могу сделать тебе минет. Как ответную услугу. – Прерывисто выдохнул он. Я улыбнулся и обнял его за талию, прижимая к себе.

– Потом, хорошо? Как только мы научимся быть откровенными друг с другом. – Я прижал его сильнее. – И как только ты научишься не уплывать неизвестно куда, когда я в тебе.

Он вздохнул и вжался в меня.

– Я кончил.

Я сначала не понял.

– Что?

– Я кончил, я раньше никогда не кончал в таком состоянии. – Тихо признался он. А я уставился немигающим взглядом в потолок.

– Мышонок, а давай ты мне расскажешь, как долго ты находился у этого «Доро»?

– Это не он.

– Хорошо, кто тогда?

– Неважно, но я хочу, чтобы ты забыл об этом.

– Интересно, и как мне это сделать, если каждый раз, как только я буду заходить дальше минета, ты будешь уплывать в свой далекий спасительный мирок?

Он вздохнул.

– Прости.

– Так, ладно, я понимаю. Слышишь, и не злюсь, но завтра у нас действительно сложный день. Нужно еще залететь к Марселю в салон и сделать что-нибудь с твоими волосами, а потом нужно передать тебя в руки Кота и Майлза, они оденут тебя в клуб…

– А ты сам не можешь? Одеть меня в клуб.

Отклонение от прежней темы пошло ему на пользу, он задышал ровнее и начал медленно гладить меня рукой по животу. А еще голос стал более звонкий, хотя он и шептал, но чувствовалось, что он успокоился.

– Я одену тебя под себя, а этого нам не нужно, нужен посторонний свежий взгляд, и чтобы ты органично смотрелся в группе и не выделялся особо как мое наваждение.

– Я твое наваждение?

– Да. – Нежно в его волосы ответил я. Он как-то блаженно вздохнул.

– Я хочу тату. – Вдруг сказал он.

– О! Это к Марсу, он обожает эти нательные рисунки.

– А почему у тебя нет? Ни пирсинга, ни тату?

– Пирсинг есть, я просто постоянно забываю о нем. А тату, ну, мой отец не приемлет этого, наверное, это единственное, в чем я с ним согласен.

– Я хочу тату на шее.

– Какую? – я понимал, что он пытается отвлечься, и хоть было поздно, я не мог ему отказать в этой малости.

– Летучую мышку. – Тихо рассмеялся он.

– Я бы предпочел шелковую ленту над соском…

– Ты…

– Я.

– Извращенец.

Тихо и спокойно, а потом я почувствовал, как его тело расслабляется и он выдыхает. Уснул.

Немного полежав, я тоже прикрыл глаза и не почувствовал, как уплываю в сон, последней мыслью было то, что я должен быть нежнее, но вот для чего – я так и не понял.

Глава 9. В общество с дрожью в пальцах, но гордо поднятой головой.

– Да, я хочу именно этого.

– Ты же понимаешь, Мираж, для тебя все что угодно.

– Понимаю.

– Когда встретимся, я бы не отказался от твоего разноцветного взгляда очень близко… – попытка хорошая, но я как обычно бы отбрил.

– Ты помогаешь мне узнать то, что я хочу. А я никому, ни одной душе, не рассказываю о твоем маленьком увлечении. – Уверенно и немного растягивая слова, проговорил я. На том конце была гробовая тишина. Потом раздался смех.

– Ты страшный человек, Мираж. Ладно. Как имя объекта?

– Это тебе тоже предстоит узнать. Настоящего имени нет даже в документах. Те люди, которые его усыновили и отдали его в приют через несколько лет, назвали его Колин. Но я сомневаюсь, что мальчик на него отзывался. Сейчас его зовут Шел, но это не имя.

– Шел. Хм… ты взял на себя как всегда очень трудную ношу, твой отец должен бы тобой гордиться, если бы знал, чем ты занимаешься, Энтони. – Уже совершенно по-другому проговорил мой собеседник. – Я еще не забыл ту историю с Бетом и Котом.

– Давай не будем об этом. Когда можно ждать результаты?

– Через пару дней. И, Энтони, я все равно возьму с тебя плату… – опять немного развязно.

– Ты бы уже определился, что тебе нужно, а то и деньги не получишь.

– Мираж во всей красе своей. – Ехидно и гудки. Я отбросил мобильник.

Не знаю, вправе ли я делать это, или лучше дождаться, пока Шел сам расскажет мне. Я ведь просто хочу знать о нем немного, пусть это будет только имя и причина, по которой он снова оказался в приюте. Я знаю, мне принесут всю подноготную, но я не буду читать ту информацию полностью. Мне достаточно знать только имя моего мышонка.

Мне принесли чашку чая и тарелку с тарталетками, я улыбнулся девушке, и она зашлась краской, я отвернулся. Салон, в котором я сидел, принадлежал моему очень хорошему другу. Марсель – великий мастер своего дела. Он относится к внешности, как к самому большому подарку Судьбы. Увидев Шела, он только и смог, что закатить глаза к потолку и невнятно сказать «Помоги мне, Боже, этот мальчик конфетка», и увел непонимающего ничего мышонка за собой. Я здесь уже два часа, и если через десять минут они не появятся, то мы опоздаем на интервью.

Ханна все же моя спасительница.

Мои мысли плавно двигались в ту сторону, в которую я бы не хотел, я сделал глоток из чашки и так застыл.

Из двери напротив вышел мой мышонок. Хотя назвать его мышонком теперь язык не повернется.

За ним вылетел, приплясывая, Марсель.

– Ну, скажи мне! Говори правду! – немного нервно. А я пожирал глазами виденье.

– Потрясающе.

– И все? Это два часа непрерывной работы!

– Шел, тебе нравится?

Он кивнул, длинная прядь волос закрыла один глаз. Несколько сережек в ухе и тату на шее. Глаза немного подведены. Все это я уловил кадрами.

Марсель покрасил его волосы лишь оттеняя натуральный цвет. И получилась такая медово-шоколадная палитра.

Мой мышонок был потрясающе красив и выглядел как рок-звезда. Собственно, он так и должен был выглядеть, но я только сейчас понял, что он действительно конфетка.

– Марсель, ты чудо.

– Вот это я понимаю, похвала от самого Миража! Не забудь выписать мне чек, – он еще раз обошел вокруг Шела и поправил прядь волос, я еле сдержал рычание. Достал чековую книжку и подписал чек, резко оторвал и вручил Марселю. Он удивленно моргнул, а потом понимающе улыбнулся. И чего, интересно?

Я мягко взял Шела за руку и потащил из этого места.

– Что случилось? Плохо, да? Я сказал ему, что он переборщил…

– Нет. Выглядишь ты просто потрясающе, мышонок. Мы просто немного опаздываем, а это неприемлемо. Сделал тату? – садясь в машину и заводя мотор, спросил я. Сейчас я мог видеть только длинную челку и тату в виде летучей мышки на шее, чуть ниже ушка, но выше ключицы. Шел провел по ней тонким пальцем, на ногтях маникюр. Да, Марсель получил неограненный алмаз и сделал ему прекрасную оправу. Все остальное предстоит сделать мне.

– Она временная, Марсель сказал, продержится неделю, можно мне потом сделать такую же, только настоящую?

– Шел, мышонок, я уже говорил, этот вопрос ты реши с Марсом.

– Я у тебя как у фронт-мена группы спрашиваю. – Улыбнулся он, поворачиваясь ко мне.

– Ну, если так, можно.

– Спасибо!

Я как раз остановился около здания, где нас ждали ребята, когда он прижался ко мне и тихо прошептал:

– У тебя было такое лицо, Мираж, просто словами не передать.

Я хмыкнул и резко повернулся, захватил его губы в мимолетный плен.

– Ты прекрасен. А теперь послушай и постарайся запомнить.

Он кивнул.

– Я уже утром тебе говорил, у нас сегодня интервью и я впервые представлю тебя публике. Это может быть как раздевание в рентген-кабинете. Но я прошу не нервничать и не показывать свой страх. Иначе тебя сожрут, и даже я не смогу помочь.

Он снова кивнул.

– Я успокою и обниму, но только позже, уже за пределами аудитории. Но ты должен помнить о том, что ты один из нас и, ни в коем случае, не показывать всего себя.

– Тони, я помню. И ты забываешь, что я не маленький мышонок.

Я улыбнулся и еще раз поцеловал его.

Когда мы подходили к аудитории программы, я сначала хотел просто интервью, но Ханна сказала, что фото в журнале или газете будет мало, и договорилась о небольшой получасовой программе, Шел схватил меня за руку. Его пальчики подрагивали.

– Не волнуйся.

Около двери стояли наши ребята.

– Вы чуть не опоздали! Где бы записать! – воскликнул Кот, а потом уставился на Шела. – Ну ничего себе… Шел, а кто тебя охранять будет?

Мышонок непонимающе смотрел на Кота.

– Он хочет сказать, Шел, что ты прекрасно выглядишь. – Улыбнулся Бет. – И я с ним согласен.

– Да, нам понадобится больше охраны, Мираж. – Тоже улыбаясь, проговорил Майлз. Марс молчал.

– Марс? – тихо позвал его Шел.

– Я просто не нахожу слов, вот и все. Сногсшибательный эффект, я бы сказал.

Шел опустил голову чтобы скрыть улыбку.

– Так. О! Вы уже готовы? Тогда прошу… – я напоследок сжал его пальчики и отпустил руку. Мы вошли в студию…

– Шел, все прошло хорошо. – Тихо сказал я в маленькое ушко.

– Нет, я же видел ее губы в такой кривой ехидной усмешке, она ведь теперь считает меня совершенно глупым.

Я обнял его и прижал к себе. Мы стояли около машины, ребята уже разъехались, а я понял, что мой мышонок находится на грани.

– Конечно, как ей еще на тебя смотреть? Ты ведь выглядишь как мальчишка, но с таким выражением лица, что она никак не могла понять, сколько тебе лет, а ее инстинкты трубили, что она упускает сенсацию. Поэтому и вопросы такие задавала.

– Не в вопросах дело, Тони, я уже на третьей минуте этого бесконечного прессинга хотел забраться к тебе на колени! – он поднял на меня несчастные глаза. – А что будет на концерте? Я просто убегу за кулисы?

– Нет, не убежишь, скажу Майлзу, пусть привяжет тебя веревками и приклеит суперклеем.

Из черных глаз сразу ушла паника, и он улыбнулся.

– Вот. А насчет концерта – ты сразу поймешь разницу между улицей и сценой, но главное не в разнице, а в том, что ты даришь свою музыку. И неважно – толпе прохожих или толпе фанатов. Это просто люди, пришедшие слушать, как играет твоя душа. – Я смотрел, как в его глазах рождается понимание. И он кивает, а потом чуть привстает и накрывает мои губы. Я улыбаюсь в поцелуе. Мягко и не спеша ласкаю его.

– О! Мираж, ты ли это?

Я нехотя оторвался от желанных губ, чтобы повернуться и узреть нахальную морду моего самого ярого поклонника. Лучше б сдох, честно.

– Привет, птица. Не ожидал, что в мое первое интервью после трех месяцев ты испортишь мне настроение своим появлением.

– Как всегда! – воскликнул блондин. – Хотя я смотрю, твое первое появление после трех месяцев ты празднуешь около своей машины, и в прекрасной компании. Уже. – Нагло ухмыльнулся он.

– Позволь тебе представить, мой новый музыкант – Шел. Шел, этот тип – Ворон, самое странное направление в музыке, которое только может быть, но не это его самая страшная беда, поверь.

– Да ладно тебе, Мираж, ты, между прочим, тоже используешь элементы этого направления в музыке.

– Я использую его с умом, а ты как попало.

– Милый у тебя мальчик-пополнение. – Он попытался протянуть руку к Шелу, я почти рыкнул.

– Руки, птица.

– О! Фаворы-фаворы… – засмеялся он.

– Это невежливо, лезть в частную жизнь окружающих людей. – Спокойно произнес Шел. Ворон округлил глаза, а потом, с какой-то даже отеческой улыбкой произнес:

– Первый день в шоу-бизнесе? Понятно. Послушай бесплатный совет, малыш: здесь нет частной жизни, если ты ступил на эту тропу, и тебя не ведут за ручку, то ты рано или поздно окажешься под перекрестным огнем камер, а они умеют оголять тайны и раскапывать самые страшные секреты. Но это все может и обойти тебя, раз ты у нас маленькая слабость самого Миража. – На последнем он заржал и, отсалютовав нам рукой в митенке, удалился.

– Кто это? – тихо спросил Шел.

– Назойливая блонда. – Меланхолично ответил я. – Солист кошмарной группы «Engrais», я даже не смогу сказать, в каком стиле они играют, но эти шоу меня иногда вдохновляют на тексты моих песен. Только не говори ему, он раздуется и будет трубить повсюду, что он моя Муза.

– Он забавный, – хихикнул Шел.

– Нет, он страшный и ужасно приставучий. Но, чтобы я о нем лично не думал, он прав.

– В том, что ты ведешь меня за ручку? – улыбнулся Шел и поднял наши сплетенные ладони, а я удивленно смотрел на это, я даже не заметил, когда взял его руку.

– И в этом тоже, Мыш. Поедем домой, а то еще надо собраться в клуб.

– Поедем. – Тихо ответил он, прижимаясь к моему плечу. – Мне нравится быть твоей маленькой слабостью.

Я не ответил.

Зачем, если я сам пока не могу понять, что происходит со мной, и что я ощущаю, когда в моих объятиях это сексуальное существо. Наверное, стоит уже признаться самому себе, что внутри становиться тепло, и это тепло связано именно с ним. Загадочный. Вроде открытый, милый, стеснительный, и в то же время сексуальный и развратный, игривый.

Я испытывал однажды такое чувство. В далеком детстве, там, где у меня все было, и я никогда не нуждался, играл в самые дорогие игрушки и ел все что хотел. Не мучился от голода и холода. Там у меня была мечта.

Я и сейчас мечтаю. Но сейчас мои желания отличаются от того, о чем я мечтал в детстве. Я мечтал о друге. Не об игрушках, не об одежде от кутюр, не о чем-то подобном, а о друге. Чтобы можно было играть и делиться. Он появился у меня поздно, мне было семь, это было как затмение, я боялся отпустить его от себя, боялся, что ему будет плохо, постоянно бегал в соседское имение к нему. И однажды ранним весенним утром его мама сказала, что его больше нет. Мне было двенадцать. Я тогда не знал, что такое лейкемия.

А через год меня отправили в школу для мальчиков. И там горе потери немного притупилось, стало легче дышать. Но я навсегда запомнил тусклые карие глаза моего единственного друга, который всегда понимал меня. Может быть, из-за этого я так хотел дружбы Терри, может быть, из-за этого я создал группу из детдомовских ребят. Чтобы хоть они не нуждались и были счастливы. И возможно, я хочу быть с Шелом не потому, что он так сильно напоминает мне моего умершего от страшной болезни друга, а потому что… хочу опять почувствовать себя нужным, желанным. Его.

Мне страшно признаться самому себе, что этот мальчик одним взглядом заставляет меня плавиться. Заставляет быть тем, кем я был тогда, в свои семь. Заставляет делиться…

Я улыбнулся.

– Что? – непонимающе спросил Шел.

– Вспомнил кое-что. Не голодный?

– Нет. Мы же завтракали.

– Завтраком ты назвал горелые тосты Кота?

Шел засмеялся.

– Нет, сырники Бета.

– А, ну тогда ладно. Надо в магазин еще заехать и позвонить в службу охраны, чтобы прислали парней. Сколько ж дел…

– Помочь? – искренне спросил он.

– Да, – кивнул я, и затормозил около гипермаркета. Достал с заднего сидения очки и кепку. Надел. – Будет быстрее, если мы разделимся. Я по овощам и фруктам, ты в мясной. Бери все что понравится по дороге к нему.

Он тоже кивнул и надел очки. Ему, конечно, еще не надо скрываться, но мышонку безумно они шли.

Через сорок минут мы вошли в студию, ребята носились с лаком и фенами, Кот красил ногти черным лаком и одновременно с этим глаза.

– Это что? – испуганно спросил Шел.

– А это «L'iris noir» готовится к выходу в свет! – воскликнул я. Мимо пробегал Марс, схватил совершенно потерявшегося Шел за локоть и потащил наверх.

– Тони?

– Нормально все, он тебе поможет собраться.

– Ладно! – услышал я уже сверху.

Занес продукты на кухню и убрал утренний бардак, который, конечно, никто не удосужился прибрать. Аделаида была на работе с Ханной. Мне утром Ханна сообщила, что девочка очень смышленая, и она берет ее в штат. Я вздохнул с облегчением. Конечно, я мог в приказном порядке заставить Ханну взять Ад в штат, но лучше, когда оно все приходит как бы со стороны, но кажется, что она сама приняла решение. Женщины.

Я поднялся к себе и принял душ, взглянул на себя в зеркало и сглотнул. Есть еще одна проблема, о которой знает пока только Бетховен. И хорошо, что так. Не только Коту придется тяжело на предстоящем концерте. Я печально улыбнулся и качнул головой. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Нужно устроить Шелу дебют. А там потом посмотрим.

Через час в комнату постучали, я как раз надел последний браслет и пытался вставить пирсинг в язык.

Я обернулся и снова завис.

На нем были черные джинсы и обтягивающая как вторая кожа футболка, высокие сапоги, явно принадлежащие Коту, и митенки, также на запястьях были кожаные напульсники. Волосы решили не трогать, потому что пока еще держалась укладка Марселя, а вот сережки в милых маленьких ушках были другие. Черные висюльки в форме крестов. Я убрал руки и улыбнулся.

– Ну, как?

– Ты задавал этот вопрос, и я ответил на него утром. Прекрасно. Не поможешь мне?

– Чем?

– Вставь мне штангу.

Он подошел и удивленно посмотрел на меня, взял пирсинг.

– У тебя проколот язык?

– Да. – Я открыл рот и высунул язык, он аккуратно вставил штангу с первой попытки и вдруг вжался в меня. В сапогах он был чуть выше. И мне даже не нужно было наклоняться, я захватил его губы в поцелуй. Благодаря за помощь. Он был такой податливый сейчас, совершенно не робко проскользнул язычком в мой рот, коснулся штанги и застонал.

– Вкусно. – Оторвался он от моих губ.

– Я часто забываю ее.

– Теперь не забудешь о том, что мне нравится. – Улыбнулся мышонок. Я прикусил ему мочку ушка повыше проколотых недавно дырочек и отступил.

– Теперь нет. Ребята готовы?

– Да, они прислали меня сообщить тебе, что, цитирую: «Мы ожидаем тебя, о Величество».

– Стукни, пожалуйста, Кота от моего имени. – Засмеялся я.

Клуб встретил нас громкой музыкой и табачным дымом, хотя это место было не совсем обычным, здесь часто выступали звезды и звездульки. И его хозяин был мой старый знакомый. Почему я выбрал именно это место? Потому что тут, еще ко всему прочему, тусуется вся богема.

На Шела смотрели оценивающе, на меня как обычно, Кот растворился в толпе фанаток, остальные также занялись своими делами. Два огромных шкафа, именуемые в быту охрана Господина, не отставали от нас.

Шел нервно теребил напульсник.

– Шел, успокойся. – Наклонился я к нему. Наш столик был свободен всегда, вот к нему я и продвигался. Не здороваясь ни с кем и не останавливаясь. Он шел за мной с гордо поднятой головой и с непроницаемым взглядом. Но я знал, пальчики на руках моего мышонка судорожно сжаты и дрожат.

– Почему мы не остановились и ты не говорил ни с кем? – садясь за столик, спросил он. Я вальяжно развалился на диванчике насыщенного серого цвета.

– Потому что здесь так не принято. Кому интересно – сами подойдут и спросят, и поверь, интересно всем, поэтому не пройдет и часа, как все здесь будут знать кто ты.

– Я?

– Шел, мышонок мой, ты сегодня у нас звезда вечера. – Спокойно уведомил его я. Он сидел с ошарашенным лицом и смотрел на толпу вокруг. Я нежно перехватил дрожащие пальчики и сжал.

Малыш, это шоу-бизнес.

Глава 10. Мышонок и первый шаг.

Через полчаса мой мышонок был раздражен. Я даже немного удивился, но потом понял – внимания Шел не любит. Вообще.

Вот и сейчас к нам подошел очередной любопытный и склонился к нему.

– Приветствую такую красоту в нашем логове. – И хотел протянуть ручки к моему мышонку, я уже открыл рот для того чтобы отбрить, как услышал сдавленное.

– Руки уберите.

Я хмыкнул.

– Мираж, это что же за чудо такое? В газетках пишут – твой новый любовник… – с наглой мордой сообщил Корбин, продюсер одной из певиц, как же ее там зовут, да и неважно. Шел даже ухом не повел на явную провокацию, а я как всегда кровожадно улыбнулся и мягко положил руку Шелу на плечо.

– Шел, мы ведь любовники? –

Он повернулся немного и с точно такой же улыбкой ответил:

– В твоих мечтах, Мираж. – Корбин вопросительно поднял бровь.

– Что? Я не знаю как ты, но я – со своими музыкантами не сплю. И еще, почитай что ли, вечерний выпуск газеток.

Корбин ухмыльнулся и, развернувшись, пошагал к своей певичке, обнял ее за талию и тут же засосал.

– Это нормально? – тихо спросил меня Шел.

– Нормально, не обращай внимания. Пойми, Шел, мне не важно, что они думают обо мне, но тебя я проведу в мир шоу-бизнеса только твоим талантом. Мы не любовники, ты вообще у меня традиционной ориентации.

Он лишь кивал на мои слова и мило улыбался.

– Но если я увижу хоть одни взгляд в сторону…

– Он улыбнулся шире.

– Мираааж… – пропели рядом, я снова скривился. – Какой у тебя мальчик! И откуда такой взялся?

– Миранда, крошка, а где твой муженек, опять по мальчикам, а ты в одиночестве?

Шатенка сморщилась.

– Мираж, ты всегда такой зануда.

Она протянула руку Шелу.

– Миранда Моро, журналист.

– Шел. – Пожал он руку этой акуле и грозе всех геев и лесбиянок в тусовке. Миранда сверкнула глазами.

– Мира, он не по твоей части.

– Я знаю, Мираж, все твои секреты, и то, что ты постоянно все пытаешься скрыть, но знаешь, я ведь не слепая и отлично умею разбираться в людях. – Она мило улыбнулась. – И благодари моего спутника, что уговорил меня сегодня прийти сюда как гостье, а не как журналистке. И еще… – она наклонилась, показывая грудь в декольте, неплохую такую грудь, – …если ты не знаешь, твой мальчик стопроцентный гей.

И упорхнула, я улыбнулся. На самом деле это не страшно, потому что, если Миранда Моро не сказала это во всеуслышание, то этого пока никто не узнает.

– Хочешь коктейль? – спросил я притихшего парня. Он кивнул.

– Шел, расслабься, будет еще много разных людей, если будешь нервничать из-за каждого – надолго тебя не хватит.

– Как ты так держишься?

– Я их всех ненавижу. – Просто ответил я и встал. – Посиди, я сейчас принесу нам выпить, да и ребят найду, а то они уже слишком загулялись.

Я лавировал среди толпы, конечно, коктейль можно было заказать, но тут я преследовал другую цель. Он должен научиться общаться с ними один на один, потому что может настать момент, когда меня не будет рядом.

Я понимаю, он не обычный изнеженный мальчик, я понимаю, что он прошел многое, даже больше, чем все мы тут вместе взятые. И возможно, что этот урок ему не нужен, но мне нужно посмотреть, на что он способен.

Около бара я увидел Майлза с милой рыжей крошкой и не сразу узнал в ней Ад. Да, за какие-то сутки девушка изменилась. И сейчас была похожа на юную нимфу, а не на прожженную шлюшку.

– Привет. – Поздоровался я с ней. Мы не виделись с того момента, как я отослал ее к Ханне, и я даже не знал, что она тоже собралась сегодня в клуб.

– Привет. – Ответила она, и я заметил, как Рей убирает руку с ее талии.

– С кем ты здесь? – я показал бармену два пальца и он подошел. – «Дьюк тюлип» и бутылку Martini Brut.

Бармен кивнул и поставил передо мной пару фужеров под шампанское.

– Я с Ханной, она сказала, сегодня ты тоже будешь здесь, я не хотела идти, но она настояла. Девушка немного покраснела, а я лишь ухмыльнулся и посмотрел на Рея. Он смотрел на меня серьезно и покачал головой, я хмыкнул.

– Смотри сам и решай тоже. Я мешать не буду. И, Аделаида, предупреждаю один раз, испортишь мне репутацию Майлза, я не пощажу – закопаю. – Я подхватил бутылку, два бокала, коктейль и пошел обратно к нашим диванчикам.

Когда я подошел, я просто остолбенел. Шел сидел в окружении нескольких девушек и мило улыбаясь что-то рассказывал, но глаза такие, что даже мне стало холодно. Многие разочарованно вздыхали и вставали, шли обратно к своим папикам. Другие же продолжали расспрашивать, и он, улыбаясь, отвечал.

Я приземлился на диванчик рядом с ним, на освободившееся место, поставил бутылку шампанского и бокалы, протянул ему коктейль. Девушек сдуло.

– Они так тебя боятся?

– Репутация у меня очень милая, вот и боятся.

– Ты же говорил, что это только слухи. – Он сделал глоток. – О, вкусно!

– Знал, что тебе понравится. Да, слухи, но они верят, что я садист и обожаю привязывать своих любовников и любовниц и бить их розгами… и тушить об их беззащитные тела окурки.

– Фу, Мир, как ты мог допустить такие слухи? – он повернулся ко мне и засмеялся. Недалеко от нас какая-то девица удрученно вздохнула. Да, малышки, он смеется только для меня. И вообще – он мой.

– Шел, мне все равно. Тот, кто ищет приключений – всегда их найдет, а тот, кому не хватает острых ощущений – ищет их в объятиях слухов. Так и живем.

Он снова улыбнулся.

– Мне не нравится здесь. – Проговорил он, все также улыбаясь.

– Мне тоже. Единственный из нас, кто действительно ловит кайф от того – это Кот.

– Ему нравятся такие сборища глупых дурочек со старыми дядьками и парнями, которые отличаются от дурочек только членом?

Я рассмеялся.

– Именно! Потанцуешь со мной?

– Ты серьезно? – он отставил бокал и удивленно посмотрел на меня.

– Мы пришли сюда развлекаться. – Ответил я ему.

– А я думал, шокировать публику и представить им меня…

– Именно! – снова воскликнул я и встал, схватил его за руку и потащил в гущу толпы. Шокировать и эпатировать у нас умеют все, особенно Терри Грант-Стоун. Но мы тоже не просто так зовемся «Мираж».

Немного плавно и покачивая бедрами, я обнял его, положил руки на плечи, и мы задвигались. Мне нравилось, что Шел чувствует ритм, это и отличает настоящих музыкантов. Чувство ритма. Он прижался ко мне и качнул бедрами в мой пах, в толпе этого никто не заметил, но я очень хорошо ощутил. Он был возбужден, глаза блестят, губы приоткрыты.

– Нравится?

– Да, я давно не ощущал себя настолько живым. – Он прикусил губу.

– Шел, я обещаю, что чувства вернутся, и ты сможешь просто смеяться и радоваться жизни.

– Спасибо, Мираж.

Я крутанул его и под последние аккорды песни прижал к себе.

– Не за что.

Остальной вечер прошел тихо, нет, подходили, спрашивали, знакомились, но уже никто не делал предположений и не вешал ярлыков. Шел расслаблялся с каждой минутой все больше, а когда закончилась бутылка шампанского, потащил Марса танцевать.

Правда, Марс вернулся без него.

– Где Шел? – Марс улыбнулся.

– Мираж, ему тоже нужно выпустить то, что ты в него влил. – Смеясь, ответил он. Не очень это хорошо, что он пошел в туалет один, я встал и велел ребятам быть готовым к отходу. Мне уже поднадоело здесь.

Неприятности всегда там, где их совсем не ждешь.

Я открыл дверь и сразу увидел его, моего мышонка прижимал к стене один из бас-гитаристов Ворона. Целовал несдержанно в шею, Шел упирался ему в плечи, но был меньше, этот бугай что-то лепетал ему между поцелуями.

– Прости, что помешал, Курт, но отпусти его уже и дай вздохнуть.

Курт отлетел от моего мышонка.

Мне всегда было интересно, что классного в том, чтоб вечно ходить под кайфом.

– Шел? – я протянул руку, мальчишка схватился за мои пальцы, руки дрожат, в глазах паника. Но не плачет. Привык не плакать.

Я повернулся к гитаристу, он стоял и непонимающе смотрел на Шела.

– Парень? Ах, ты… *…* и не поймешь, *…*! – лексикон богатый.

– Курт, передай Ворону, что у меня к нему очень серьезный разговор. – Ответил я на его тираду. Он лишь кивнул, в таком угаре, в котором находился этот человек, вообще странно, что он что-то понял.

Мы вышли в зал, мышонок молчал и потирал шею, на которой был немаленький засос.

– Времени мало, нужно было лучше объяснить тебе, что такое клуб, в котором гуляют звезды.

– Я уже и так понял, это место, где нельзя сходить в туалет, тебя обязательно прижмут к стене. – Он передернул плечами. – Он спутал меня с девчонкой.

– Это его не извиняет.

Мы завернули за угол к выходу, здесь было темно, и это было здорово, я встал спиной к проходу и прижал Шела к себе. Он уткнулся носом мне в ключицу и засопел.

– Ненужно было уходить одному. – Тихо проговорил он. – Марс хотел меня проводить, но я отказался. А когда этот бугай прижал меня к стене, я испугался. И…

– И? – я гладил его по хрупкой спинке, он не плакал, просто был в жуткой панике.

– И я звал тебя. – В шею прошептал он. Я улыбнулся и почувствовал что-то сродни торжеству.

– И я пришел. – Немного наклоняясь, проговорил я и впился в его губы, коротко, но сильно. Отстранился.

– Поехали, ребята нас уже ждут.

Приехали домой и разбрелись по комнатам. Завтра у нас репетиция в зале «Оракула». Поэтому нужно отдохнуть, было достаточно поздно, но я не мог уснуть, Ад позвонила и сказала, что сегодня домой не придет и останется ночевать у Ханны, и я вдруг понял, что моя постель слишком большая и холодная.

Промучившись почти час, я не выдержал и встал, вышел в коридор и в темноте налетел на тонкое тело.

– Ой! – послышался сдавленный шепот с пола. – Тони?

– Шел, ты почему не в постели? – недоуменно спросил я.

– А ты? – также с пола, спросил он. Я наклонился и подхватил его на руки. Повернулся и занес в свою комнату, положил на кровать. – Тони? – снова немного шокированно.

– Мне было скучно, и я решил, что ты скрасишь мой досуг.

– Сейчас ночь, Тони, и ты все время сам говоришь, что ночью нужно спать.

Я не включал свет, я и так прекрасно видел в темноте, он улыбался и нашарил уголок одеяла, потянул его на себя, укрылся.

– Да, тогда, может, скрасишь мне ночь?

Он тихо рассмеялся.

– Не мог уснуть без меня? – несмешливо, и мне нравится, что он так разговаривает со мной, мне нравится, что его тонкие пальцы, кроме того, что нащупали край одеяла, нежно погладили мою ладонь. Я наклонился и мягко накрыл его губы.

– Соскучился. – Прошептал я в приоткрытый ротик. Он блаженно вздохнул и потянул меня на себя.

– Тони, я тоже не мог уснуть, кровать казалась слишком большой, и я долго собирался с силами и придумывал предлог, чтобы постучаться к тебе. – Часто зашептал он. Я лег рядом и обнял его.

– Не думай в следующий раз. Я понимаю, будет сложно, по причине того, что на публику мы должны будем играть, но пока так лучше, для них для всех ты – темная лошадка, и они не знают, что от тебя ожидать. Но я хочу, чтобы дома ты не скрывал то, что хочешь. Ребята тоже играют роли, я не придумывал им типажи, они придумали их сами, но это необходимо. Чтобы у тебя оставался шанс на личную жизнь, чтобы ты мог просто встать утром в боксерах и почесать живот, не думая о камерах и репортерах. Понимаешь?

– Да.

– Шел, ты не устал? – немного интимно в его маленькое ушко, я сразу понял, что он уловил эту перемену, но меня обрадовало то, что он не напрягся.

– Нет. И шампанское до сих пор бурлит в крови…

– Если ты хочешь…

– Я не знаю.

Я вздохнул и накрыл его собой, сильно поцеловал в приоткрытые губы, сразу проникая в ротик, не давая ему и шанса на сопротивление. А он и не сопротивлялся. Застонал.