Текст книги "Флейта (СИ)"

Автор книги: Melara-sama

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Я покажу, что бывает по-другому, малыш. – Мягко проговорил я в волосы, пахнущие лимоном. – Будет хорошо…

Он был возбужден, сильно, и неосознанно уже сам терся об мою руку. Тихо застонал.

– Энтони…

– Все дома, а сейчас я хочу покормить тебя чем-нибудь экзотическим.

Когда я чуть отодвинулся, он округлил глаза и, открыв дверцу машины, выхватил с заднего сидения куртку. Прикрылся.

– Пойдем?

– Мираж, ты искуситель… рррр! – зарычал он, но, поправив под курткой ширинку, вскинул голову и улыбнулся. Ярко. Так, что я несколько секунд просто любовался этой улыбкой.

Мой малыш.

Глава 7. Первый контакт.

В ресторанчике он растерянно просматривал меню и краснел с каждым пунктом все больше.

– Это похоже на ругательства. – Заключил он, откладывая папку с меню, официант рядом с нами пытался держать лицо. А мне это было не нужно, и я безмятежно улыбался.

– Так какое из этих ругательств тебе понравилось больше всего?

Он пожал плечами.

– Главное, чтобы туда не подмешали рыбу. У меня на нее аллергия. – Прошептал он, косясь на официанта.

– Значит, рыбу не подмешают.

Я быстро продиктовал парню что хочу, исключительно на французском, и он, сияя улыбкой, ушел за аперитивом.

Шел все так же был слегка смущен. Этот легкий румянец невероятно красил его, делал каким-то неземным. А черные глаза, поблескивающие в неровном свете ресторанного освещения, были гипнотическими. И я понимал, что думаю только об одном. О его обещании мне.

– Тони, ты безупречно говоришь по-французски. – Улыбнулся он.

– У меня был очень строгий учитель.

– Красиво звучит... – он снова смутился.

– Кроме родного английского и французского, я владею немецким и итальянским… бегло говорю на корейском. – Он приоткрыл губы.

– Серьезно?

– Моим образованием занимался отец, он не мог допустить, чтобы его единственный сын был неучем.

– А где ты учился?

Любопытство в темных глазах мне нравилось, и даже то, что тема мне не нравилась, беспокоило не сильно.

– Abingdon school, школа-пансион для мальчиков.

– Пансион. – Задумчиво проговорил он. – То есть, ты там и жил?

– Да.

Он вдруг улыбнулся и тихо спросил:

– Для мальчиков, так вот откуда ноги растут?

– Ноги моей неопределенности в предпочтениях растут не оттуда. Там было скучно. Хотя, музыкальный класс мне нравился. У меня всегда был прекрасный голос, и преподаватель по вокалу, нанятый моей матерью, всегда был в восторге. – Я интригующе помолчал и продолжил. – Вот его ноги на моих плечах я помню прекрасно.

Шел вспыхнул.

– Мммм, а я просто случайно зашел в музыкальный класс, и первое, что мне попалось в руки, была флейта. С тех пор я с ней не расстаюсь.

– Почему ты только сейчас решил пойти в студию?

– Сам не знаю, просто подумал, что даже такие самоучки как я кому-то нужны, а тот человек, посмотрев на меня, даже не стал разговаривать и посоветовал пойти поиграть на улице, для начала. Я не расстроился, а вот у лифта, как подумал, что придется возвращаться ни с чем обратно, в убогую серую комнатку… – он замолчал, потому что нам принесли бутылку вина. Официант налил немного в бокал и подал мне, я сделал глоток. И кивнул. Он разлил вино по бокалам, удалился.

– Ты мне не расскажешь, почему тебя вернули в приют? – я знал, что не стоит задавать этот вопрос, но возможно именно сейчас он мне ответит.

– Это не лучшая тема для разговора, Тони. – Он не был искусен в плетении светской беседы, он просто сказал, что не хочет мне рассказывать, как умел. Я приподнял бокал с красной, как кровь, жидкостью и произнес:

– За знакомство. И за его продолжение.

– Так двусмысленно.

Но моего бокала чуть коснулся и отпил. Сморщил аккуратный носик и отставил бокал на столик. – Никогда не думал, что оно такое…

– Какое?

– Я думал оно вкусное, сладкое…

– Хорошо, давай возьму тебе что-то вкусное и сладкое.

– Нет. – Покачал он головой. – Я допью.

– Шел, вообще не обязательно его допивать. А то ты не сможешь выполнить свое обещание.

Он сразу понял, о чем я говорю, опустил глаза и убрал дрожащие руки под стол. Милый.

– Почему ты стесняешься? Я имею в виду, при твоей жизни это как-то странно. – Он нахмурился.

– Я сам не пойму, если честно. Я когда понял, кто ты, сразу смутился и продолжаю смущаться от каждого твоего слова. Мне все кажется, что ты набросишься на меня… Прости.

Я тихо рассмеялся.

– Газеты, я уже говорил, не всегда пишут правду. А то, что пишут о звездах шоу-бизнеса – это вообще большой салатник, где свежих и натуральных вещей очень мало.

– Ты принимаешь наркотики? – выпалил он.

– Хм… иногда я курю, но последнее время заменил все на табак. Сигареты тоже вредны, но зато меньше хлопот. А потом, есть причина, почему в «L'iris noir» есть правило – никаких сильных наркотиков.

– И почему? – с опять разгоревшимся любопытством спросил он. Я решил попробовать сыграть на его любопытстве.

– Я отвечу тебе, но ты мне потом тоже расскажешь то, что я хочу знать. – Он молчал долго, нам успели принести первое блюдо.

– Ладно. – Беря вилку для салата в руку, сдался он.

– Другую вилку, малыш.

Снова румянец и вопросительный взгляд, я мягко подвинул ему нужную.

– Спасибо.

– У Бета была зависимость, мы еле вытащили его два года назад. Теперь серьезным наркотикам он предпочитает книги и музыку.

– Ты так просто об этом говоришь мне, совершенно чужому человеку? – он даже вилку отложил.

– Ты член группы, и это значит семья. Тебе противно?

– Нет. Просто он выглядит совершенно нормальным…

– Если бы ты видел его совсем недавно, полгода назад, ты так бы не сказал.

– Тони, а это нормально? Ну, я хочу сказать, что вот он, бывший наркоман, кстати, я не верю, что они бывают бывшими, а его знает в лицо полземного шара?

– Мы пытались это скрыть, как могли, так что это только в кругу группы. Тебя это шокирует? – я смотрел на него внимательно, он облизал губы.

– Я пробовал.

Я нахмурился, а он тут же замотал головой.

– Нет, не тяжелые, курил, но мне совершенно не понравилось, и я просто не понимаю, что может быть в этом хорошего… вот.

– Давай договоримся, никаких наркотиков, если трудно, не выдерживаешь ритма, устал, просто приди ко мне, и мы все это устраним. Пообещай мне, Шел.

– Обещаю. – Тихо, но твердо прошептал он.

– А теперь ешь.

Он снова взял вилку и наколол кусочек.

– Надеюсь то, что ты заказал, не было раньше обезьяньими мозгами?

– Это нет, но, между прочим, мозги мартышек – деликатес.

Шел скривился.

– Ужас.

– Шел, не думай, что я не задам свой вопрос. – Шкодливо сверкнул глазами.

– Я уже понял, что ты из тех людей, которые никогда не забывают. Спрашивай, но перед этим я хочу кое-что сказать: позволь мне не отвечать на слишком личный вопрос. Ладно?

Я смотрел на него, на его лице была улыбка, еле заметная, почти прозрачная. И очень серьезный взгляд черных глаз.

– Хорошо, но за это ты мне, опять-таки, будешь должен. – Я приподнял бокал и отсалютовал им. Он сосредоточился и смотрел на меня внимательно. – Я, за время нашего знакомства, тоже понял, что ты не ответишь на вопрос о своем настоящем имени. Не скажешь слишком много, но в то же время ответишь честно. Что ты, пройдя столько, до сих пор не разучился краснеть и твое смущение делает тебя все еще живым. Ты обожаешь музыку, но никогда не слышал нас – мне обидно. Но не это главное… сейчас для меня главное понять, почему ты такой?

Он непонимающе открыл ротик.

– Какой?

– Привлекающий внимание. Ты не представляешь, чего мне стоило это произнести.

– Я привлек твое внимание?

Я кивнул в ответ.

– Я не думал, что могу кому-то просто понравиться.

– А я уже давно не жду. – Одними губами прошептал я. – Так почему тебя отдали обратно в приют? – Он рассмеялся.

– Мираж!

– Я хочу знать.

Шел немного погрустнел, потом вздохнул.

– На самом деле, я сам не до конца понял, почему они от меня отказались. Они не могли иметь детей и сначала относились ко мне очень хорошо. Но со временем любовь прошла. Странно, правда? Родительская любовь оказалась ложью, как и вся моя жизнь – серой и монохромной. Я хоть и был маленький, но так и не смог называть их мамой и папой. И даже не плакал при переезде в приют, только флейту сжимал. Она мне всегда была рада и не предавала никогда.

Я встал и взял его за руку, потянул в туалетные комнаты. Как только за нами закрылась дверь, я обнял его.

– Тихо. Я понимаю, что не нужно было настаивать, но мне необходимо было знать. А вот почему ты скрываешь от Андре этот факт? – он уткнулся лицом мне в плечо и глухо проговорил:

– Я не хочу, чтобы он считал меня неспособным, то есть, недостойным родительской любви.

– Шел, что за ерунда? Если они сначала взяли тебя, потом отдали – проблема у этих людей. Не у тебя, Мышка.

– Теперь я стал Мышкой. Расту.

Я улыбнулся в его волосы.

– Умойся, не стоит давать репортерам еще повод облить меня и моих ребят.

– Разве здесь есть репортеры? – удивился Шел, отстраняясь и подходя к раковине.

– О! Ты не заметил ту крашеную особу за столиком у окошка?

– Я не обращал внимания…

Я плавно подошел к нему сзади, и когда он выпрямился, обнял и чуть прижался. Он смотрел в зеркало, на щеках снова был румянец, но вот глаза меня поразили. Черные. Бархатные, манящие. Он меня хотел. Возможно, еще сам не понял этого, но хотел. Я немного повернул его к себе и властно накрыл губы. Он не сопротивлялся и раскрылся охотно, удивительно. Я не скажу, что он слишком доверчив, значит, каким-то своим поступком я заслужил доверие. Знать бы еще, что я сделал, чтобы двигаться в этом же направлении.

Он робко погладил мой язык и подался вперед, обнял за шею. А я понял, что если мы хотим поиграть немного вечером, то сейчас самое время прекратить давить на его бедра. Он вдруг тихо, интимно, немного протяжно застонал мне в рот. Такой тихий звук, приятный. И мальчишка в моих руках вкусный.

Я нехотя оторвался от его припухших губок и поцеловал в висок.

– Пойдем, доедим наш ужин и поедем в студию, мне еще кое-что нужно сделать, а потом я весь твой.

Черные глаза в свете дневной лампы опять были с золотыми искорками, как теплый кофе. Мальчишка был как пьяный сейчас, только кивнул на мое предложение, но руки чуть сильнее сжались на шее.

– Шел?

– Знаешь, я, кажется, улетаю от тебя.

Я улыбнулся.

– Главное держись поближе и все будет хорошо.

Он тихо фыркнул.

Мы вернулись в зал. Журналистка сверкала глазами и что-то усиленно строчила в блокноте. Я могу даже частично представить текст этого шедевра. «У Миража новый любовник!» – сенсация месяца.

Я завез Шела в студию, поставил машину в гараж и направился к соседям. Я всегда выполняю свои обещания. Я обещал Мышу кофе, и я его добуду. Жаль, конечно, что у нас здесь нет магазинов, хотя можно заехать в бар и заказать кофе, да и вообще можно было купить в городе отличный кофе. Но я преследую сейчас две цели: первая – это обещание Шелу, а вторая – это кареглазая и красноволосая рептилия.

Как только я открыл дверь в студию, на меня налетел Марс. Я успел потрепать собаку по холке, когда в коридор вылетел Лоф с криком:

– Марс, съешь его!

Пес и ухом не повел, а наоборот, завилял хвостом.

– Твой пес меня любит, кстати, у тебя тушь потекла, куколка.

– Это не тушь, разноглазая сволочь! Это у меня на тебя аллергия так выражается!

– На меня тушь течет? Ва!

– Миражжж! – Лоф развернулся и, схватив неподъемного пса на руки, пошел с ним вглубь студии.

– Марио, а где Терри? – крикнул я ему в спину.

– На кухне он. – Буркнул с дивана Бисквит. – Чего вы орете?

– Привет, Роберт. Пока Роберт.

– Пока. И я Робер, – И он снова надел наушники и улегся на диван с ноутбуком.

А я прошел на кухню, планировка здесь была точно такая же, как у нас, так что заблудиться я не мог. Терри был тут один, чему я был несказанно рад. Он что-то резал и аккуратно укладывал на тарелку. Я подошел и обнял его со спины, он вздрогнул и обернулся, в глазах паника.

– Эй, привет. – Мягко проговорил я. Грант выдохнул.

– Энтони, не делай так больше, у меня в руках нож.

– Прости, не буду больше подкрадываться и нападать на тебя так неожиданно. – Он улыбнулся, улыбка Змея это как разряд в тысячу вольт прямо в член.

– Что привело тебя к нам? – он отложил нож и не вырывался, знает, что если начнет упираться, я только больше завожусь. Вот почему-то с Шелом это не проходит, если он не хочет – я отступаю. Странно.

– Хочу выкрасть у вас жизненно важный продукт.

Змей округлил глаза.

– Ты же не пьешь кофе?!

– Зато ты пьешь и не спишь, вон какие синяки под глазами…

Он попытался отстраниться, я прижал крепче.

– Так что, если у тебя не будет нескольких банок, это тебе не повредит. И Даниэль скажет мне спасибо.

– Ради кого ты хочешь лишить меня моего любимого кофе? Хотя подожди, дай я угадаю. Такой милый мальчик с черными глазами… – ехидина моя, точнее не моя.

– Так дашь?

Он улыбнулся, и я отпустил его. Змей достал две банки и поставил на стол рядом с тарелкой, на которой были несколько бутербродов. И я понял, что наверху его ждет муж.

– Вот домушник недоделанный.

– Спасибо, ты меня спас. – Я смотрел на него и не мог поверить, что-то было не так. Он нравился мне, но уже совсем по-другому. Я зацепился за эту мысль.

– Терри, а как ты думаешь, Шел – это «что-то другое»? – уже от двери спросил я.

Он внимательно посмотрел на меня и тихо проговорил:

– Если щемит сердце, если хочется прижать и не отпускать, если хочется защищать и от его присутствия светло как днем и тепло как от камина… То это именно то.

– Почти.

Мы рассмеялись, и я вышел из кухни, покинул их студию. Стремительно добежал до своей и влетел в холл.

Он стоял в холле и разговаривал с Марсом. Улыбался. И мне стало светло как днем от его улыбки. Я медленно подошел к ним и, не думая, схватил моего Мышонка на руки, перед этим вручив две банки кофе ошарашенному Марсу, и понес к лестнице. Он только взвизгнул, но тут же застыл в моих руках.

– Тони? Тони! Что ты творишь?

– Хочу твое обещания, прямо сейчас. – Интимно проговорил я в маленькое ушко. Он уткнулся прохладным носом мне в шею. А я чувствовал себя как ребенок перед Рождеством. Подарки мне! Мой легкий подарок обхватил меня за шею и тихо сопел, пока я взбегал по лестнице и преодолевал длинный коридор.

Толкнул дверь в свою комнату, мягко опустил его на пол, прикрыл дверь. Наверное, у меня горели глаза, но я был возбужден, прямо как мальчишка на первом свидании.

Он стоял, опустив голову.

– Тони, это было так грубо и невежливо, схватить меня при Андре и прерывать наш разговор. – Отчитал меня мой Рождественский подарок.

– Шел, солнышко, они уже давно все поняли, и стесняться тут некого.

– Не в стеснении дело.

Я вздохнул и подошел к нему, обнял.

– Скажи, что просто не хочешь, я пойму. – Мне стало тоскливо, я видимо слишком расслабился, поняв, что мальчик мне отвечает, пусть робко, но отклик есть.

Он приподнял голову и я остолбенел. В черных глазах было столько страсти, что можно было сгореть заживо.

– Я знаю, что ты видишь сейчас. – Хрипло проговорил он. – Я боюсь, что это приведет к тому, к чему я еще не совсем готов.

– Я обещаю, что не возьму тебя. – Серьезно ответил я.

Он вздохнул. Взял меня за руку, подвел к кровати, посадил, подошел к центру, включил его и я завис.

Посреди моей комнаты стояло существо. Существо, сотворенное из искорок секса. Он плавно двигался под медленный ритм, я даже не смог уловить, какая музыка играла. Медленно, неспешно он снял футболку, откинул. В глаза не смотрел, но мне пока это было ненужно. Я облокотился на локти и пожирал его глазами. Медленное покачивание бедрами, чуть быстрее, под музыку. Гибкое стройное тело. Быстрое движение – и ремень упал на пол у его ног. Еще – и расстегнута ширинка, характерное движение бедрами, и я прикусил язык, чтобы не застонать. Сильнее. Черт!

Он развернулся ко мне спиной и плавно вытек из джинсов. Остался только в носках и боксерах. Дышит тяжело, потому что и боится и возбужден. Я облизнул губы, и в тот момент, когда он стянул боксеры и наклонился снять носки, я не выдержал и встал с кровати.

Он был прекрасен со спины – изящный, соблазнительный. Я медленно подошел к нему и обнял за плечи.

– Не думал, что ты способен на такое откровенное шоу. – Поцелуй в плечо. Он молчит. Дыхание сбилось настолько, что, когда он начал отвечать, ему приходилось делать судорожные вдохи.

– Я, если честно, тоже. Тони… я…

– Я обещал.

– Я помню. – Он медленно повернулся, и я отступил на шаг. Что я там обещал, малыш?

Он такой хрупкий, тонкая талия, темные вишенки сосков, плоский животик. И ровный стоящий член. Я сглатываю слюну. Мой.

Протягиваю руку и мягко глажу кожу на боку, немного с нажимом по бедру. Он отвернулся от меня и прикусил губу. Я делаю еще полшага и целую в плечо мое сексуально существо. Он хочет. Хочет меня.

Мягко, лишь губами и кончиками пальцев по шее. Потом к ключицам, по соскам… одному влажная ласка, другому немного грубая. Сжимаю. И вырываю из него стон.

Тихий, еле ощутимый.

Не спеша опускаюсь на колени. Губами по плоскому впалому животику, по маленькой выступаюшей косточке рядом. Пальцами нежно вдоль бедер. Он выдохнул. А я словно схожу с ума от близости. Никогда так не ощущал себя, никогда так не хотел преклоняться. Опускаю голову и целую головку его члена.

– Тони! – удивленно простонал Шел.

А я придерживаю его за бедра и резко, почти на всю длину себе в рот эту потрясающую эрекцию. Никогда никому не хотел так отсосать…

Он зашелся криком и прикрыл рот ладошками, но все равно было слышно этот прекрасный звук.

Несколько скользящих движений вверх-вниз, и мой мальчик кончает, тихо скуля. Я выпиваю и обнимаю его за талию, утыкаюсь ему в живот. Так хорошо.

Он дрожит и вдруг мягко запутывает руки в моих волосах. А я понимаю, что за тридцать лет впервые счастлив просто обнимая.

Глава 8. Ответная услуга.

– Тони? – тихо, на грани слышимости.

– Прости, я напугал тебя? – не хочу отпускать его, не хочу, чтобы в его глазах был испуг.

– Нет.

– Замерз? – перебираю в уме еще тысячи причин, по которым он может меня оттолкнуть.

– Нет, просто не ожидал, что ты захочешь сделать такое, ведь я…

Не хочу, чтобы он договорил, приподнимаюсь и целую его. Немного грубо, потому что я неудовлетворен, хочу еще. Трахаю его языком, он пытается ответить, но я полностью подчиняю его, он вскрикивает в поцелуе, когда я беру его на руки и несу на кровать. Мой. Сегодня весь мой.

Опускаю его на покрывало и скидываю свою футболку, черный взгляд становиться затравленным. Я улыбаюсь и ложусь рядом, прикрывая его пах своей футболкой. Не хочу его пугать.

– Шел, я же говорил, что не возьму тебя, я обещал. Почему ты боишься? – опять кончиками пальцев нежно касаюсь обиженного сосочка. Не могу отказать себе в удовольствии касаться его кожи.

– Ты бы видел свои глаза, Мираж. Не задавал бы вопросов. – Хрипло ответил он. Я улыбнулся и подтянулся к нему, навис сверху и прямо в губы.

– Хочу тебя, и тебе это известно, Мыш.

Шел приоткрыл губы, но ничего не произнес. А медленно, кончиком языка по верхней припухшей губке, потом также медленно по нижней. Я с жадностью смотрел на это действо.

– Еще одно шоу для меня? Теперь это танцы языка?

– Нет. – Смеется в ответ. – Это соблазнение.

Я тоже тихо и хрипло смеюсь. Вот же ребенок, сам видит, что со мной делает, и продолжает сводить меня с ума.

– Дай мне язычок.

Он беспрекословно подчинился и высунул язычок. Я гладил его своим и смотрел в темные глаза. Они становились еще чернее, насыщенней и, что странно, в них становилось больше искорок. Золотых искорок страсти. Известно ли мальчишке подо мной, что его страсть золотая? Вряд ли ему хоть кто-то говорил подобное. Продолжаю мягко ласкать его, обхватываю язык губами, посасываю. Он стонет, тихо-тихо.

– Мне нравится, как ты стонешь, мышонок.

Смутился сразу, глаза прикрыл, щеки порозовели, и от наглого соблазнителя ничего не осталось.

– А еще, мне нравятся твои глаза, ты знаешь, что они потрясающе красивы?

– Тони, не нужно вот этого. – Немного надрывно, но тут же замолчал, когда я мягко поцеловал его в плечо.

– Так знаешь?

– Нет. – Ответил он и сделал попытку встать с кровати.

– Ты очень красивое создание, Шел. И спасибо, что позволил мне увидеть тебя полностью, прикоснуться.

Он замер. А я встал с кровати и, забрав футболку, пошел в ванную. Придется мне сегодня обойтись рукой.

Может, конечно, стоило съездить в клуб и подцепить кого-нибудь, но почему-то именно сегодня совершенно этого не хотелось. Да и завтра вставать в такую рань, нужно утроить Шелу дебют. И конечно, стоит дать опровержение той статейке, которая выйдет утром в светских хрониках. А еще нужно обязательно…

А вот что нужно, я не додумал, услышав странный звук. Я обернулся уже от двери в ванную.

Шел сидел на краю кровати и плакал.

Я вернулся к нему и присел на корточки около съежившейся фигурки.

– Что случилось? Я сделал тебе больно?

– Нет. Я не ожидал, что ты просто отсосешь мне и уйдешь… и будешь, конечно, заниматься онанизмом в ванной. – Всхлипнул он.

– Шел, во-первых, я не просто отсосал, а получил удовольствие, слушая твои приглушенные стоны. Во-вторых, я иду не дрочить, а принять душ, чтобы освежиться, потому что мне нужно будет сделать несколько звонков и назначить кучу встреч на завтра. И, в-третьих, я тебя все еще хочу, и так как я мальчик взрослый, то смогу подождать столько, сколько нужно. Я уже много раз это говорил, мышонок. – Я смахнул его слезы своей футболкой и чмокнул в носик. Этот аромат лимона, не перебиваемый даже моим шампунем, сведет меня с ума.

– То есть, если бы тебе было меньше, я бы давно уже стонал под тобой? – как он может так задать вопрос, что у меня все сжимается внутри.

– Нет, – твердо сказал я и хотел уже встать, когда Шел соскользнул с кровати и оказался на коленях.

– Я тоже, слышишь, тоже тебя хочу.

Я не шевелился, только смотрел в черные бездонные глаза и тонул. Только сейчас осознал, что давно уже не могу вынырнуть из пучины под названием «Шелковый Мыш», тону все глубже с каждым вздохом. – Тони…

– Если сейчас не замолчишь, я не смогу сдержать свое обещание. – На грани слышимости произнес я. Задыхаясь.

Он кивнул и быстро вскочил, подхватил свои вещи и вылетел в коридор, мгновение спустя хлопнула дверь напротив. Я улыбнулся и встал с пола.

Все равно придется дрочить…

Вечер прошел довольно продуктивно, я договорился с одним небольшим клубом через несколько дней дать там небольшой концерт с дебютом нового музыканта.

Кот выдержит, от силы часа полтора интенсивной игры, но этого должно хватить. Несколько песен из старых альбомов, одну из нового и одну с флейтой.

Вполне для возвращения через три месяца.

Я как раз закончил разговаривать и взглянул на часы. Было полпервого, не успел договориться о завтрашнем интервью. Ладно, для этого у меня всегда есть незаменимая палочка-выручалочка – Ханна. Только сейчас ее лучше не беспокоить. Я вздохнул и встал с кровати, чтобы разобрать ее ко сну.

И поймал себя на том, что улыбаюсь, он был такой податливый и страстный. Как я вообще удержался?

В дверь тихо постучали.

– Да?

– Тони… – в проем приоткрытой двери просунулась голова Марса. – … внизу на диване спит Шел, потому что три часа назад вернулась вымотанная Аделаида и снова заняла его комнату, я понимаю, что спать вместе они не будут, но он где-то спал прошлой ночью. А завтра сложный день. – Совершенно спокойно проговорил он. Я про себя чертыхнулся, он, видимо, испугался настолько, что решил вообще не приходить на ночь, а я за переговорами совершенно забыл о времени.

– Так, у меня для тебя задание. – Марс кивнул, показывая, что слушает. – Найди квартиру недалеко от офиса Ханны, не слишком маленькую, но и не хоромы, обставь и помоги переехать Ад. Два дня. – Закончил я.

– Хорошо, сделаю. Давно пора. – С этими словами он вышел, оставив дверь приоткрытой. Я вздохнул и пошел вниз за своим мышонком.

Он спал, уютно свернувшись калачиком, в одежде, тонкая рука свисала с дивана и трогательно касалась тонкими пальчиками пола. Я присел на край дивана рядом с ним и просто несколько минут смотрел. Шел, видимо, почувствовал, что не один, а может и не спал слишком крепко и услышал меня.

Он приоткрыл глаза и повернулся в мою сторону.

– Тони?

– Привет, почему лег здесь?

– Я не хотел тебя беспокоить, ты работал, а я бы мешался под ногами.

– Если бы пришел, то быстренько получил бы задание и спокойно мог остаться в комнате.

– Задание? – немного испуганно. Я вздохнул.

– Конечно, убрал бы пыль на моих книжных полках, пропылесосил мой любимый коврик… – Он засмеялся, тихо, боясь разбудить остальных, хотя они еще не спали.

– У тебя нет книжных полок.

– А библиотека?

– Тони… пойдем спать, ты выглядишь усталым. – Нежно, и сам встал с дивана.

– Пойдем. А то завтра будет тяжелый день, у нас до обеда интервью, а после, вечером, пойдем на вечеринку в «Оракул». Так что отдохнуть нам нужно. – Я прикрыл рот рукой, не в силах сдержать зевок. Он улыбнулся и взял меня за руку.

Мы поднялись в мою комнату, он быстро умылся и надел вчерашнюю пижаму, прямо при мне. Я был счастлив, что не нужно закрывать глаза или уходить в ванную, и просто насладился зрелищем.

Когда я скинул джинсы и потянулся за пижамными штанами, мою руку перехватили.

– Шел, нужно спать, иначе завтра перед походом в клуб мы будем не в форме…

– Я просто тоже хочу посмотреть на тебя.

– Почему твоя смелость активизируется только в ночное время?

– Не знаю. – Он обошел меня и встал напротив, улыбнулся.

Его глаза блестели, и он, почти как я несколько часов назад, дотронулся кончиками пальцев до моего пресса. Прошелся медленно до низа живота, миновал член и дотронулся до бедра. Вздохнул.

– Ты сложен как Аполлон. – Уже двумя руками по плечам, по предплечьям и кистям. Я не дышал. Только бы не спугнуть это внезапное проявления любопытства. Он опустил взгляд на мою эрекцию.

– Я не железный, малыш. – Я не видел его лица, он был все же ниже меня, да и волосы закрывали его очаровательный румянец. Хватка на моем запястье стала сильнее, и он медленно кивнул сам себе и сел на колени, руки не дрожали, когда он обхватил мою эрекцию пальцами и приоткрыл ротик. Я смотрел и не мог поверить.

Медленно, мучительно медленно его губы сомкнулись на моем члене. Тепло и влажно. Он сделал глотательное движение, и я простонал. Нежно, стараясь не пугать его, я запустил руку в мягкие каштановые пряди.

Глаза прикрыл и задышал тяжело, я заметил, как он украдкой вжал руку в свой пах.

– Шел, мое ты нежное существо… – я отстранил его, и вот теперь увидел отчетливо: он не покраснел, не застеснялся, он просто сейчас впадет в истерику.

– Так плохо?

Я рыкнул и подхватил мальчишку.

– Прекрасно, я тоже немного устал, так что давай ляжем.

Он удивился, и я, кстати, тоже, потому что он был напряжен и не собирался плакать. А вид такой, видимо, был по причине того, что он не привык проявлять инициативу. Я упал на кровать вместе с ним и впился в податливые губы, они сразу раскрылись. Мы целовались, и Шел вдруг с несдержанным стоном потерся о мой пах. Я порвал его пижамную рубашку, стягивая ее с белых плеч, укусил за сосок, Шел вскрикнул от мимолетной боли, я тут же зализал его, даря успокоение.

Распаляясь с каждой минутой все больше, я нетерпеливо перевернул нас и оказался сверху, стянул с него штаны, он опять тихо стонал и извивался подо мной.

Глаза цвета кофе горели и были черные-черные, лихорадочные движения рук, срывающийся голос – все это вело к одному. И, похоже, остановиться мы не сможем. Я не смогу.

Я совершенно не мягко раздвинул его ноги и удивился – он не сопротивлялся, а только приподнял попку и положил, попытался подложить, под нее подушку. Я задышал еще чаще. Не говоря ни слова, дотянулся до тумбочки и вытащил из нее презервативы и лубрикант. Он не дрожал, не сопротивлялся. Только кусал губы.

– Тони… я хочу, только, пожалуйста… не сдерживайся. Я хочу посмотреть на теб… – договорить он не смог, я заткнул его рот поцелуем, совершенно не нежным и мягким, а грубым и всепоглощающим, подчиняющим. Заставляющим моих бывших любовников вспоминать обо мне еще долгие недели после секса. Он вскрикнул, а я легким, отработанным движением надел презерватив на свой сверхвозбужденный член, и помог подсунуть подушку под его поясницу. Эта поза мне не очень нравилась, но когда под тобой вот такое сексуальное сокровище, все равно, в какой позе ты будешь доставлять ему удовольствие.

Открыл банку я тоже быстро, захватил достаточное количество прозрачной субстанции и удивительно мягко нанес ее на промежность моего мышонка. Он все так же тихо постанывал и поддерживал руками ножки.

На периферии сознания я понимал, что нельзя было так рано допускать близости, но мое внутреннее жадное существо хотело его прямо сейчас.

Я легко проскользнул смазанными пальцами в несопротивляющееся тело и внимательно посмотрел на реакцию Шела. Как бы я не хотел его, больно делать своей Шелковой мышке я не желал.

Он смотрел мне в глаза, и я увидел, как по виску из прекрасных глаз медленно прокладывают себе дорожку слезы.

Я наклонился и прикусил местечко под соском, маленькими укусами по шее, второй рукой немного сжал попку. Он был горячий внутри и скользкий от смазки, податливый. Но я видел, он осознал только что, к чему привело его желание ответной услуги.

И испугался, но приучен не зажиматься, для собственного же блага. Я рычал про себя, ведь было видно, что он уже несколько минут как не здесь, где-то далеко, но только не со мной в одной постели.

– Шел, прошу тебя, Шел…

Но он уже не отвечал, а лишь тихо поскуливал. Я убрал пальцы, так как в них вообще не было необходимости, и плавно вошел в него.

– Что мне сделать, чтобы ты реагировал правильно? – тихо зашептал я в его волосы, все так же пахнущие лимоном. – Что?

Он не отвечал. Мое желание не уходило, но я понимал, что делаю все не так. Что этой близости хочу только я, а мой любовник в этом не участвует совершенно, лишь подчиняется моей прихоти. Было больно, от этого и от того, что я в нем, но ничего не могу сделать. Близости нет, а трахать тело я еще не научился.

Я выскользнул из него и снова, как несколько часов назад, взял в рот восхитительный член. Пару движений – и он кончил мне в рот со сдавленным вскриком. Я отстранился и сел, снял презерватив и натянул пижамные штаны.

Чувствовал я себя при этом как насильник.

Тонкая фигурка на кровати продолжала лежать и беззвучно плакать.

Я сходил в ванную и принес полотенце, смоченное водой, обтер его промежность, легко стирая следы лубриканта. Аккуратно убрал подушку и надел на него пижамные штаны. Приподнял и положил на кровать, накрыл одеялом.

Член просил ласки, но я велел ему заткнуться и лег рядом с дрожащим мальчишкой.

Лег и понял, что о сексе с ним придется забыть. Или же я совершенный дурак и нечего не понимаю в людях, или же мальчик скрыл очень многое. Скорее второе.