Текст книги "Забытая история (СИ)"

Автор книги: Medea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Да, ты прав. Я и не подумала. Бери, что нужно, – сестра дала мне чемоданчик с лекарствами.

Я вошел в комнату Ангелики. Девочка уже переоделась в ночную рубашку, но о ссадинах и не подумала. Она лежала на кровати, отвернувшись к стене, и, похоже, плакала.

“Она очень хорошая, и такая самостоятельная, просто еще маленькая” – мысленно сказал я сестре.

– Гели, – я сел рядом с девочкой и осторожно погладил ее по голове.

– Дядя, мы победили. Я так ждала этого. А мама не понимает, – сказала она грустно.

– Зато я понимаю! – ответил я. – Расскажи мне об этом.

– Уже не хочу, – сказала Гели, но повернулась ко мне.

– Твое право, – я улыбнулся ей. – А чего хочешь?

– Чтобы мама так не делала…

– Она обещала мне, что это не повторится. Думаю, она поняла свою ошибку. А теперь нам надо обработать твои ссадины…

Девочка кивнула.

Я достал лекарства и осмотрел ее ноги:

– Ничего страшного, нужно только совсем немного потерпеть, – сказал я, обрабатывая царапины на ее ножках. – По заборам, небось, лазила?

– Да. И упала, – девочка указала на ссадину на локте.

– Да, это уже серьезно, – сказал я, осмотрев ее локоть. – Будет больно, и понадобится повязка…

– Делай что нужно…

– Хорошо. Плач, если захочешь. Это нормально…

Девочка кивнула.

Я осторожно промыл рану, а после посыпал лекарством:

– Так быстрее заживет, – сказал я, взяв бинт.

– Знаю, – улыбнулась Гели.

Я забинтовал ее локоть.

– Еще есть что-нибудь?

– Нет.

– Значит, все, умница моя, – похвалил я племянницу.

“Даже не пикнула, хотя было очень больно” – подумал я.

Гели прижалась ко мне:

– Побудь со мной…

– Конечно, маленькая, – ответил я, и девочка доверчиво положила голову мне на колени. – А ведь я помню тебя совсем крошечной…

– Мама говорит, мне надо повзрослеть…

– Придет время – повзрослеешь, – я улыбнулся ей, поглаживая ее по голове.

– Мама сказала, меня никто замуж не возьмет…

– Она преувеличивает. Ты замечательная девушка…

– А ты взял бы меня в жены? – неожиданно спросила она.

– Малышка, я ведь твой дядя. Мне и не разрешат. Но, поверь, найдется тот, кто полюбит тебя…

– А вдруг мама права? И тогда…

– Поверь, не права. Она просто сердится, ей твой поступок не понравился…

Я рассказывал ей что-то, пока девочка не уснула. После сидел, боясь шевельнуться, чтобы не разбудить ее.

Чуть позже зашла Ангела.

– Спит уже? А я хотела извиниться, – сказала она.

– Завтра поговорите, – ответил я. – Не обижай ее, у тебя самая замечательная дочь…

– Спасибо. Как бы теперь постелить ей? Придется будить…

– Нет. Не надо, – я взял Гели на руки. – Пусть спит…

Сестра быстро постелила постель, и я положил девочку в кровать.

– Совсем как маленькую, – ласково улыбнулась Ангела, целуя дочь.

– Она всегда будет нашей маленькой…

– Я все удивляюсь: внешне она – копия Паулы. А характер твой, – заметила сестра. – Что в ней от отца – ума не приложу…

– Его терпение. И его упрямство, – ответил я. – Ты запретила ей играть с мальчишками – все равно бежит к ним…

– Кто бы говорил! – тихо засмеялась сестра.

Я тоже поцеловал девочку, и мы вышли из ее комнаты…

– Гели, я люблю тебя, – я обращался к ней, как будто она могла меня слышать. – Я не хочу жить без тебя, но здесь у меня осталось одно дело. Малышка, я должен отомстить. То, что они сделали с тобой, не может остаться безнаказанным. А потом мы будем вместе. Я уйду за тобой, – я коснулся ее фотографии. – Прости меня. Я должен уходить, котенок. Я люблю тебя.

Я вернулся к друзьям.

– Отправляемся домой, – Шрек и Гоффман промолчали. – Теперь начинается борьба. И эта борьба приведет меня к цели, – сказал я, сев в автомобиль.

Я заказал несколько портретов Ангелики. Теперь ее портрет висел в моей спальне, рядом с портретом мамы. Две самые дорогие мне женщины. Судьба отняла их у меня слишком рано. Теперь у меня остались только воспоминания о них…

Комнату Гели я приказал не трогать. Только ставить цветы на ее стол. Каждый день новый букет. Она очень любила цветы, а я слишком редко дарил ей их. Хотя мог бы покупать букет каждый день.

Ее комната стала для меня своеобразным мемориалом. Она как будто снова была рядом. Не удивительно, что мне так казалось: вещи сохранили ее запах. Я закрывал глаза, и видел мою девочку. Иногда мне даже казалось, что я слышу ее смех…

С этой комнатой было связано так много воспоминаний. Самые важные события произошли именно здесь. Именно в этой комнате я сделал ей предложение, в этой комнате мы обсуждали, как назовем нашего малыша… Здесь же я утешал ее, когда она потеряла ребенка.

Да, с этим местом было связано многое. Как и со всей моей квартирой. Я вдруг поймал себя на мысли, что не буду менять обстановку. Все было слишком дорого сердцу, все вещи напоминали о ней.

Ангела отговаривала меня, говорила, что не стоит создавать культ умершей. Я не слушал ее. Иногда казалось, что она совсем не любила мою девочку: как может мать говорить так? Потом я понимал: она говорит это ради меня. Ради своего любимого брата. Но все же я так и не смог изменить хоть что-то. Избавиться от того, к чем прикасалась моя любимая, казалось кощунством. Она стала для меня святой…

В тот раз я тоже был в ее комнате. Рассматривал женские мелочи в ее шкатулке. Все эти украшения, казалось, теперь померкли, потухли, как глаза умирающего. Они были безжизненны и холодны.

Вообще-то она редко носила украшения. Говорила, что они ей мешают, и что не всегда есть время выбирать их. Но все равно покупала всякие милые безделушки. О, женщины, их так сложно понять! Наверное, именно за это мы так любим их.

Также в шкатулке я нашел ее духи. Почти полный флакончик. Этот запах… ее запах. Я капнул духи себе на руку: пусть ее запах будет со мной. Хоть какое-то время.

Я подошел к тому месту, где нашли ее. Пятна крови до сих пор сохранились на полу: их невозможно было вывести. Наверное, они останутся тут навсегда, как напоминание о трагедии, случившейся здесь. Я присел рядом с этим местом:

– Гели. Значит здесь, на холодном полу, и прошли последние минуты твоей недолгой жизни? – я произнес это вслух. Мне показывали фотографии, сделанные полицией на месте происшествия. Я никогда не забуду ее лицо: на нем смешались боль и ужас. Боль и ужас… те, кто сделал это, должны пережить то же самое!

Я заметил небольшую тетрадь, спрятанную под сундук. Я достал ее и открыл на первой попавшейся странице:

«…Морис говорит, что осталось совсем не долго. Он любит меня, и собирается жениться! Я так счастлива…»

Морис…

Черное пятно ее биографии. Ошибка юности, о которой моя малышка так жалела. Она была для него очередным приключением, он для нее – надеждой, любовью. Она доверилась ему, поверила его словам, не зная этого человека. Я же знал, на что был способен этот хитрец. Но даже и предположить не мог, что он посмеет приблизится к Гели.

Он играл с женщинами. Завоевывал их, а после терял интерес. И вот, его жертвой стала моя малышка. Когда я узнал об их отношениях, я чуть не убил Мориса. Но Гели остановила меня, попросила оставить все как есть. Я так и сделал: лишь приказал ему не приближаться к нам…

Вспомнилось, как однажды Гели рассказала мне об их отношениях. Поначалу она говорила неохотно, смущаясь. После ее было не остановить.

Я обнял ее, но Гели отстранила меня и села на край кровати:

– Не могу поверить, что это случилось со мной. Я так ему доверяла…

– Малыш, успокойся, – я провел рукой по ее волосам. – Я не виню тебя. Я ведь уже не раз говорил тебе об этом. Морис и все что с ним связано – это прошлое. Его больше нет…

– Есть, – она тяжело вздохнула. – Альф, я должна была быть внимательнее. Но мне так хотелось быть любимой, – она ненадолго замолчала. – Он говорил, что настоящие отношения чистыми не бывают…

– Узнаю Мориса, – прокомментировал я. – У него всегда была пара-тройка подружек, и со всеми – «настоящая любовь». И, конечно, все нужно попробовать до свадьбы. Девочка моя, – зря я сказал ей об этом! Гели была в шоке. Я обнял ее: – Котенок, им он не делал предложения. Возможно, ты ему действительно понравилась…

– Нет, – она даже не взглянула на меня. – Удачная партия, не больше. Что до отношений: я не хотела переходить за рамки дозволенного. Ты ведь знаешь, я хотела чтобы все было красиво. Но ему удалось уговорить меня. Он говорил, что все в жизни нужно попробовать, – она закрыла лицо руками.

– Гели, тебя так просто обмануть, – она прижалась ко мне. – Моя доверчивая девочка…

– Он тоже называл меня так. Я, и правда, слишком доверчива. Я верила ему. Боже мой, какая же грязь! Ведь я думала, что люблю его. Он обо мне даже и не думал. Все делал для себя. А я думала, что так и должно быть. Я ведь не знала, что может быть по-другому! – последние слова она почти выкрикнула. Я коснулся ее волос, и это немного успокоило малышку. – Он говорил, что все – предрассудки. Что нужно узнать друг друга, даже в этом смысле. Но почему именно я?

– Гели, – я прижал ее к себе, поцеловал в макушку. – Ты уверенна, что хочешь услышать это? Тебе может быть тяжело…

Она кивнула.

– Маленькая моя, все мужчины проходят через это. Завлечь, признаться в любви, стать единственным… схема всегда одна. Обычно для этих игр выбирают вдов, или одиноких дам, не надеющихся на замужество. Или же расстроенных, разочарованных в жизни, переживших что-то тяжелое. Как в твоем случае, – я снова поцеловал ее. – Ты так ждала любви, вот и попала в эту ловушку…

– Альф, неужели и ты?

– Да. В молодые годы я играл с женщинами. Играл, точно так же, как Морис с тобой, – я думал, что Гели оттолкнет меня, но она почти не отреагировала на это. – Хотя много женщин у меня никогда не было. В молодости я боялся случайных связей, после пришло понимание. На фронте у меня было две женщины, которым я признавался в любви. Но не любил ни одну. После войны я вдруг понял, насколько это подло. Позже, уже став знаменитым, я чуть было снова не поддался этому искушению. Молодые девушки, зачастую еще девочки, готовы на все, лишь бы быть со мной. Морис удивлялся, почему я не воспользуюсь их доверием…

– Это правда?

– Да. Может, я и разочарую тебя, но именно это – правда.

– Ничего, я понимаю. Неужели все так просто?

– Очень просто. Даже слишком просто. Это огромное искушение для молодых парней. Девушка в отчаянии, или вдова, не знающая любви, или женщина, терпящая измены мужа легко попадаются на эту удочку. Все, что им нужно – пара душевных бесед, признание в любви. Может быть букет цветов. Назовешь их самыми лучшими, скажешь, что ничего такого не испытывал – и все, девушка сдалась. Такова женская природа. Сейчас я думаю, что играть с этим было подло…

– Ты изменился, – Гели улыбнулась мне. – И это главное. А что было со мной? Игра?

– Нет, котенок, конечно нет. Ты была такой маленькой, наивной, доброй. И удивительно красивой. В тебя нельзя было не влюбиться. Я никогда не думал играть с тобой. Тебя я полюбил, и не мог с собой справиться. Я любил тебя слишком сильно, чтобы поиграть и забыть. Бросил я тебя только потому, что не хотел разрушить твою жизнь. Ты спрашивала, почему я долгое время не хотел близких отношений с тобой. Я не проверял тебя, а боялся, что ты решишь, что тебя снова обманули. Я люблю тебя, и сделаю для тебя все…

– Спасибо. А когда ты понял, что любовь ко мне – это серьезно?

– Когда мы расстались. Мне так тебя не хватало. Только ты, маленькая моя, только ты нужна мне. Ты мне веришь? – я осторожно погладил ее по голове. Гели улыбнулась.

– Да. Я тоже очень тебя люблю. Только не предавай меня. Второго раза я не переживу…

– Забудь это, как страшный сон. Как будто этого никогда не было, – я обнял ее, как будто закрыл от всего мира. – Я знаю, тебе тяжело. Но прошлое не изменить. Надо перевернуть эту страницу, оставить ее в прошлом. И больше никогда к этому не возвращаться…

– Мне уже двадцать два…

– Не уже, а всего двадцать два. Ты совсем молодая девушка, вся жизнь впереди. Все в молодости делают ошибки. Теперь нужно найти в себе силы, чтобы двигаться дальше…

– В этом возрасте многие уже обзаводятся детьми…

– Понятно. Ты хочешь нормальной жизни. Вполне нормальное желание. Я не могу тебе этого дать, прости. Но я сделаю все, чтобы ты была счастлива.

– Я могу быть счастлива только с тобой. Альф, откуда ты узнал, что я рассказала Морису о ребенке?

– В тот день я ездил к нему, и этот дурень сам себя выдал. Если бы ты не попросила сдерживать себя – убил бы его на месте! – я поцеловал ее. – Тебе лучше?

– Да, спасибо. С тобой так хорошо. Как будто ничего больше не существует. Есть только ты и я…

– Наверное, это судьба. Наш брак был заключен на небесах. Тебя предали, поиграли, а я был таким игроком. Мы кое-чему научились, прежде чем наши отношения стали настолько серьезными. А ведь ты совсем не изменилась с тех пор, как мы поняли, что любим друг друга. Такая же милая, добрая, нежная. Ты именно та, что мне нужна. Маленькая, я не хочу, чтобы ты плакала, – я набросил одеяло ей на плечи. – Ты становишься такой трогательной, хочется защитить тебя, закрыть от всех, согреть. Но все же лучше улыбайся, котенок, – вместо ответа, Гели улыбнулась мне.

«А ведь жалобы других девушек меня бы раздражали…» – подумал я, прижимая ее к себе. За свою жизнь я успел разочароваться в женщинах и перестал верить в любовь. И вот, появилась она. Женщина, ради которой я готов на все. «Жизнь дает мне шанс, и я не имею права им не воспользоваться» – я осторожно поцеловал ее: «Теперь только ты, Гели, только ты…».

«Она смогла понять меня. Или же любила так сильно, что не обратила на это внимания?» – подумал я, вспомнив тот случай.

Я перевернул несколько страниц:

«…Сегодня я впервые почувствовала, как шевелится мой малыш. Это чувство нельзя сравнить ни с чем. Внутри меня растет новая жизнь, наша дорогая, желанная и долгожданная малышка.

Я сказала новость Альфу. Он был счастлив…»

Ее дневник. Она записывала сюда свои мысли. Я не знал, имею ли я право читать это, но все же переворачивал страницы.

На последней странице надпись была почти не разборчива, на бумаге были следы крови. Но все же мне удалось разобрать:

«Его привела змея…»

Змеей Гели называла нашу служанку Элен. Она специально не назвала ее по имени: чтобы понял только я. Значит, малышка хотела, чтобы я нашел дневник?

Первым желанием было убить Элен. Задушить собственными руками. Отомстить за боль, причиненную моей маленькой девочке! Но одно меня останавливало: она может вывести нас на след убийцы. Тогда они оба будут наказаны!

Я еще долго сидел в комнате Ангелики: читал дневник. Она начала писать его в семнадцать лет, когда мы расстались. Ей было не с кем поговорить: наши отношения были тайной, и дневник стал ее другом.

«Я снова проплакала весь день. Как он мог? Почему это случилось именно со мной? – наверное, я никогда не справлюсь с этими мыслями.

Ведь я люблю его. А он не любил, он притворялся! И это мой дядя…»

Бедная моя! Ты так страдала. А я ушел, захлопнув дверь, даже не подарив надежды. Хотя сам не раз представлял себе, как мы будем жить вместе…

Вспомнилась наша первая ночь, проведенная только вдвоем.

Ангела уезжала в город и хотела взять с собой детей. Но Гели не захотела ехать: сослалась на то, что у нее нет настроения.

– Ты останешься с этой капризулей? – улыбаясь, спросила сестра. Мне показалось, что она давно догадалась о том, что связывает меня и Гели. – Одну ее на три дня я не оставлю.

– Без проблем, – ответил я, взглянув на Гели. Девушка подмигнула мне. – Что я в городе не видел?

Так мы остались только вдвоем.

Впервые мы могли дать волю нашим чувствам. Обнимать ее, и не делать вид, что мы просто друзья – как же я мечтал об этом! А теперь я мог ласкать ее, целовать, сколько мне вздумается…

– Вот оно, счастье, – прошептала она, сидя у меня на коленях.

Тогда это звучало настолько наивно. Но все же, я любил ее не меньше…

Вечером она пришла ко мне в комнату:

– Можно я посижу с тобой? – спросила она.

Я повернулся к Гели. Она была такая трогательная, милая. Уже готовая ко сну, она пришла, накинув себе на плечи одеяло.

– Конечно, если тебе интересно. Я хочу дорисовать картину…

– Конечно, интересно, – Гели посмотрела на набросок. – Ты рисуешь с фотографий, и они оживают, – улыбнулась она.

– Спасибо. Сейчас я закончу…

Гели села на мою кровать. Я стоял к ней спиной, и не мог видеть ее.

Малышка рассказывала мне о чем-то, смеялась. Я старался отвечать ей, хотя и был очень занят. Но ее голос, само ее присутствие рядом стоило намного дороже, чем картина.

– Ты сказал маме, что вряд ли чего-то не видел в городе, – заметила она.

– Конечно вряд ли. Я очень много путешествию. Рассказать, как и куда?

– Конечно!

Я рассказывал ей, где был в молодости. После про войну. И про партийные командировки. Я оглянулся, чтобы посмотреть на нее, и заметил, что моя девочка уже уснула:

– Наверное, я утомил тебя, – заметил я, улыбнувшись.

Я выключил свет и лег рядом с ней. Я прижал Гели к себе.

Это было невероятно. Ее шелковая ночная рубашка была столь тонка, как будто на Ангелике совершенно не было одежды. Я чувствовал ее тело, ее запах, и это сводило меня с ума. Но я не посмел перейти установленных границ…

Утром я проснулся раньше Ангелики. Я посмотрел на нее: в утренних солнечных лучах она казалась совсем хрупкой. Ее кожа казалась ровной и мягкой, как у младенца…

Я подвинулся поближе к ней и осторожно положил ее голову себе на руку. Гели улыбнулась во сне.

– Я тебя люблю, – прошептал я и осторожно поцеловал ее. Гели открыла глаза:

– Альф…

Она повернулась ко мне и улыбнулась. Я обнял ее:

– Солнышко мое, – я снова поцеловал ее. – Как поспала?

– Хорошо…

Неожиданно Гели отстранилась от меня:

– Альф, неужели…

– Что случилось, маленькая? – я не понял, в чем причина ее испуга.

– Но почему я ничего не помню? – Гели была растеряна. – Не может же так быть, чтобы я все забыла… – я понял, о чем она говорит.

– Потому, что ничего такого не было. Ты уснула здесь, у меня на кровати, и я просто лег рядом, – Гели виновато улыбнулась. – А ты уж решила, что я воспользовался этим?

Девушка покраснела:

– Вообще-то да…

– Запомни, я не сделаю этого. Пока ты сама не захочешь. Это решать только тебе, маленькая. Иди ко мне…

Гели прижалась ко мне:

– Я очень испугалась. Я хочу, чтобы все было так, как положено, после помолвки и свадьбы…

– Я понимаю, – «Ведь я не могу поступить иначе» – подумал я. – Твое доверие мне важнее, чем пара часов удовольствия. Понимаешь, важнее? – я взял ее руку и поцеловал ее пальчики. – Но ласкать-то тебя мне можно?

– Конечно…

Я поцеловал ее шею. Гели улыбнулась:

– Мне так это нравится…

– Расслабься, котенок. Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Не бойся ничего, мне ты можешь доверять.

– А я и не боюсь…

Я расстегнул ее ночную рубашку и освободил ее плечи. Я осторожно прикасался к ней, целовал ее плечи, шею, грудь, ласкал ее…

– Мне очень хорошо с тобой…

– А мне с тобой. Ты сводишь меня с ума! – и почему она решила, что я воспользуюсь ею? Ведь мы уже так долго вместе. Неужели она еще не поняла этого? – От тебя так приятно пахнет, милая. Будь моя воля – не отпустил бы тебя…

– Ведь мы будем вместе, да? – она взяла мое лицо в свои руки

– Конечно, котенок, – я лег, и она снова прижалась ко мне. – Столько, сколько позволит судьба. А что случилось?

– Ничего. Просто я вдруг поняла, что хочу ребенка только от тебя…

Я засмеялся. И только потом понял, что зря: малышка говорила это абсолютно серьезно. О, женщины, как же сложно иногда вас понять! Или же это мы, мужчины, отказываем вам в понимании?

Три дня только вдвоем…

Разве до встречи с ней я не воспользовался бы таким шансом? Ведь я мог позволить себе все что угодно, и вряд ли она смогла бы мне отказать. Но я любил ее слишком сильно, чтобы поступить с ней так жестоко.

Ведь уже тогда я понимал, что наши отношения не смогут продлиться вечно. Она была так молода, так свежа и так наивна. Тогда я думал, что не достоин этой красавицы. Но она думала совсем иначе…

«…Становится легче. Надеюсь, совсем скоро я смогу забыть его, и первая любовь станет не больше, чем глупым увлечением молодости…»

Как я мог? Я тоже задавал себе этот вопрос. Теперь я винил себя еще в том, что не уволил Марию. Сколько раз малышка просила меня об этом! Быть может, тогда и Элен не удалось бы так быстро войти в доверие…

«Эта служанка пугает меня. Зачем она ходит по дому с ножом? Может, она ненормальная? Иногда мне кажется, что Мария хочет убить меня. Я боюсь ее, боюсь оставаться с ней наедине.

Альф не хочет увольнять ее: говорит, что она справляется с работой, и что обещал другу помочь его родственнице. Неужели нельзя перевести ее в другое место? Я очень боюсь за себя и моего малыша. Альф считает, что причина страха – моя беременность…»

Я вышел из комнаты и закрыл дверь на ключ. Дневник я забрал с собой: его я спрятал в моем кабинете. Никто не должен узнать, что я догадался, кто виноват в смерти моего ангела.

Я запер ящик стола, сел на диван: тот самый, который так любила Ангелика. Я взял со стола ее фото:

– Девочка моя, простишь ли? Если нет – я пойму. Я, идиот, не понял, о чем ты мне говорила, – обратился я к ней. На фото Ангелике было всего шестнадцать. Милая, юная девушка. Ее улыбка была такой искренней, настоящей! Этого невозможно подделать!

И снова воспоминания.

Вспомнился один из наших вечеров. Тогда она ждала меня, здесь, в кабинете, и случайно задремала на диване.

«Какая же она нежная. Как ребенок. И в то же время – взрослая, по-настоящему красивая девушка» – подумал я, сев рядом с ней. Я наклонился к ней, и еле коснувшись поцеловал ее ресницы. Она приоткрыла глаза:

– Ты мне снишься? – Гели улыбнулась.

– Если и так – это самый лучший сон. И он снится нам обоим, – я обнял ее. – Ты чудо!

Я ласкал ее, целовал ее лицо, плечи, шею. Я видел, что ей нравится. Я расстегнул пуговицу на ее блузке, вторую…

– Альф, – прошептала она.

– Да, милая, – я посмотрел ей в глаза.

– Альф, ты любишь меня? – «И почему женщины задают этот вопрос в такой момент? Неужели и так не понятно, как я люблю ее? Неужели она думает, что о нелюбимых женщинах я заботился точно так же? Что я думал о них каждый миг моей жизни, что я заботился, прежде всего, о них. Нет, так я вел себя только с ней! Почему она не понимает?» – подумал я, глядя на нее. Похоже, она и правда хотела получить ответ.

– Конечно, люблю, моя королева! Очень люблю! Милая…

Ночью, когда Гели уже уснула, я снова вспомнил мою реакцию на ее вопрос. По сути, чего такого она спросила? Всего лишь хотела услышать, что я люблю ее. И зачем было сердиться? Слава Богу, я вовремя опомнился.

– Я очень люблю тебя, – прошептал я, глядя на мою девочку, уснувшую у меня на плече. – И буду говорить тебе это всегда, когда ты захочешь…

«Моя маленькая! Я должен был говорить тебе намного больше теплых слов, намного чаще быть с тобой! Я слишком привык к тому, что ты рядом, перестал ценить каждый миг, проведенный с тобой. Как можно было сердиться на тебя, мой ангел?» – подумал я, коснувшись фотографии. Если бы она могла услышать меня!

Дверь открылась. Я даже не посмотрел на вошедшего: сейчас меня никто не интересовал.

– Дядя, я хочу поговорить с тобой, – а ведь этого гостя я не ожидал!

Это был Лео, младший брат Ангелики. Мы не общались уже лет шесть: с того самого дня, когда он пришел ко мне и рассказал о том, что Гели хотела покончить с собой.

– Проходи. Я выслушаю тебя, – сейчас мне не хотелось говорить ни о чем, но пусть мальчик выговорится. Хуже мне уже не станет, а ему может стать легче.

Лео сел рядом со мной и взглянул на фото в моих руках:

– Сестренка! Как же мне ее не хватает. Я до сих пор не верю в то, что случилось.

– Я тоже, – я был удивлен, что Лео не набросился на меня. Я ожидал от него чего угодно, но не сочувствия. – Это я виноват. Следовало позволить ей уехать…

– Я много думал об этом, – Лео помедлил. – Ты не виноват, дядя. Ты ничего не смог бы поделать. Они мстили тебе и не оставили бы ее в покое, даже в Австрии.

– Не следовало возобновлять отношения…

– Почему ты так говоришь? Разве ты жалеешь о времени, проведенном с ней? – Лео улыбнулся мне. Как будто знал, о чем я думал все это время. – Она тоже ни секунды не жалела, – он положил руку мне на плече. – Дядя, она очень любила тебя. Так, как не любила никого другого. Она просила меня помириться с тобой, но я не мог простить тебе тот случай. Да не только это: я очень ревновал ее к тебе. Не хотел, чтобы сестренка уезжала. Теперь я понимаю, насколько был не прав…

Я посмотрел ему в глаза. Такие же, как у Гели…

– Я понимаю тебя. Ты был ребенком. Спасибо, Лео. Ты мне очень помог.

Мы пожали друг другу руки.

– Теперь будем друзьями? – спросил он.

Я лишь кивнул.

Гели так хотела, чтобы мы стали друзьями! Но мы не хотели общаться. Если бы мы помирились раньше, она была бы немного счастливее. Счастье не может быть вечным. Жизнь состоит из моментов, и наша цель – сделать так, чтобы у наших близких было как можно больше счастливых моментов…

– Лео, ведь ты знал Гели дольше меня. Расскажи о ней. Какой она была в детстве, что любила…

Лео улыбнулся.

– Она была очень смелой. Как-то мы со школой ездили в лес на экскурсию. Мы остановились на привал у озера. Все побоялись заходить: вода была холодной, а Гели единственная из всех прыгнула в воду, – он улыбнулся: наверное, вспомнил те счастливые дни. – Мы с завистью смотрели на нее. Друзья говорили, что хотели бы иметь такую смелую сестру. Такая мелочь, но этот случай очень дорог моему сердцу.

– Мне дорого все, что связано с ней, – ответил я. Да и могло бы что – то быть не дорого мне? – Сегодня мне вспомнилось, как я готовился к митингу. Я прочел ей речь, которую она не одобрила. Она хотела исправить ее. Обещала две – три фразы, а сама почти переписала. Тогда я посмеялся над ней, но все же прочел ее вариант: хотел сделать ей приятное. Я сделал совсем немного дополнений: она не любила расовую теорию, и ни разу не вспомнила об этом. Успех был ошеломляющим.

– Да, моя сестра знала, что нужно людям. И была на удивление искренней. Но ей не всегда верили: мало кто верил в то, что вы были вместе. Когда ты стал знаменитым, она говорила подругам, что встречалась с тобой. Разумеется, умалчивала о том, что ты – наш дядя. Подруги не верили. Каково же было их удивление, когда вы возобновили отношения!

– Она очень обиделась на меня за то, что я отправил охранников на ее встречу с одноклассниками. Ее не поняли, над ней посмеялись…

– Позавидовали, – поправил меня Лео. – Я был на той встрече. Они подшучивали над ней, спрашивали, неужели она теперь принцесса. Ты же знаешь, это не могло не смутить Гели, – Лео улыбнулся своим мыслям. – А ведь по-настоящему смеялись только те, кто когда-то считал себя лучше нее, лучше нас. Ее одноклассница, Валькирия, часто посмеивалась над Гели. Говорила, что она должна стать изящнее, научиться кокетничать и одеваться чуть более откровенно, начать краситься. И только тогда у нее появится любимый. Валькирия была богатой, но не популярной. А Гели очень многие любили, вот она и отыгрывалась. И на встрече в том числе: спрашивала что-то про теорию. Про охранников. Про тебя: изменял ли ты Ангелике…

– А Гели как всегда восприняла ее слова как возможную правду. Моя наивная малышка! Ведь я любил ее именно за то, что она совсем не умела кокетничать. За то, что она всегда была искренней со мной. Я знал ни одну сотню женщин, пол жизни потративших на одежду, прически и макияжи, но Гели все равно нравилась мне больше. Ни один макияж не может затмить ее естественную красоту. И она понимала это. Но, иногда, не верила собственным же мыслям, – «Маленькая, как бы мне сейчас хотелось обнять тебя!» – подумал я, глядя на фотографию.

– Узнаю мою сестру, – улыбнулся Лео. – Уверенна в себе, и тут же прислушивается к другим. Она хотела бы нравится всем. Но не собиралась подлизываться к людям…

В тот день Лео рассказал мне еще многое. Оказывается, я почти ничего не знал о детстве Ангелики: она не любила говорить об этом. Я и не спрашивал: мое-то детство сложно было назвать счастливым. Думал, вдруг и она не хочет вспоминать о чем – то.

Лео ушел поздно вечером. Я предлагал ему переночевать у меня: не следует выходить из дома так поздно, но он отказался, сославшись на учебу. Мы пожали друг другу руки:

– Лео, если что будет нужно – только обратись.

– Спасибо, но я хочу добиться всего самостоятельно.

– Не упрямься, мой мальчик, – сказал я на это. – Теперь ты – единственный мой наследник. У меня не будет детей, у Паулы тоже вряд ли. Ты будешь главой семьи после моей смерти, и мой долг помочь тебе устроить свою жизнь. Но ты прав, вмешиваться я не буду! Свой путь выбирай сам, а я помогу, что бы ты не выбрал.

– Спасибо, дядя. Не знаю, смогу ли я быть полезен, но ты тоже можешь на меня рассчитывать…

– Если бы у нас с Гели был сын, он был бы похож на тебя, – заметил я. – Видя твои фото, многие принимают тебя за моего сына. Говорят, что мы похожи…

– Я знаю. Даже те, кто не знал, что мы родственники, говорили так, – он еще раз пожал мне руку. – Но не может же быть сыном брат жены?

– И заодно племянник.

– Все сложно…

Я понимал, что должен помочь детям Ангелы. Хотя бы в память о нашей маленькой Гели. Она бы оценила этот поступок. Тем более Лео рос без отца: мальчик, воспитанный женщинами, вряд ли чего добьется в жизни самостоятельно. Поэтому я просто не имею права не вмешаться. Я сделаю все, чтобы он стал достойным главой нашей семьи.

Я решил провести некоторое время в загородном доме. Там было проще скрыться от чужих глаз. Газеты до сих пор сочиняли различные версии смерти Гели, и люди не могли не интересоваться мною. В отличие от моих сторонников, простые обыватели, казалось, были разочарованны. Они явно ожидали, что слухи о моей смерти подтвердятся.

Я не сердился на них: людям хочется романтических историй, и обязательно с трагическим концом. Одной смерти им было мало.

В этот раз я попросил Шрека ехать помедленнее: спешить теперь было некуда. В машине можно было подумать о чем-то своем. Шрек и Гоффман, решившие составить мне компанию, учтиво молчали.

Я обратил внимание на автомобиль, ехавший нам навстречу. Машин было очень мало, и два новеньких кабриолета, вдруг встретившиеся на трассе, можно было назвать чудом.

Крыша автомобиля была опущена, можно было увидеть людей, ехавших в нем. Это были два молодых человека, одетых в охотничьи куртки:

– Интересно, на кого они охотились? – удивился Шрек.

Я присмотрелся и увидел на заднем сидении подстреленного орла.

– А вот он, трофей, – прокомментировал я.

Когда мы были на месте, первым делом я взглянул на гору напротив нашего дома. Орлов, живших там, не было видно.

Позже я понял, что убит был один из этих орлов. Я приказал найти браконьеров, сделавших это: охота на орлов была запрещена в нашей местности. Это было не сложно: ведь я помнил, как выглядели эти молодые люди. Браконьеры получили свой срок, об этом я позаботился.