Текст книги "Ржавый рассвет (СИ)"

Автор книги: Майский День

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глаза девочки недоверчиво сощурились, а потом просияли и она кивнула. Я подумал, что Борис меня убьёт, но эту проблему следовало решать позднее и в рабочем порядке. Я уже говорил, что умён? Ну так не вредно повторить ещё раз. Адмирал Тёмные Крылья всегда следил за прогрессом и снимал пенки с его победно летящей вперёд волны. Кто сказал, что речь идёт только о технических новинках? Люди с новыми возможностями – тоже ценный ресурс. И не говорите мне, что я слизал идею у Долиша, он бы всё равно не сумел сделать что-то толковое, а кто победил – тот и прав.

Пока мы выясняли отношения, перестроения обеих сторон почти завершились. Виола кивнула мне, словно большая, и, судя по тому, как слегка расслабились черты её лица, погрузилась в ритуальный мир пространства. Я сделал то же самое. Боль злобно пискнула где-то в районе виска, но давить её жетоном сейчас было не время. Интересно, существует ли загробный мир и следит ли за мной старый противник? Сегодня мы окончательно стали на одну сторону, потому что за моей спиной мирно спали на борту транспортного судна наши общие дети.

Затем я отбросил всё малозначимое и погрузился в многомерное пространство боя.

Да, пушки ещё не стреляли, но мы с Виолой уже просчитывали грядущие залпы. Для того и сидели сейчас в самой защищённой части самого оберегаемого корабля – чтобы прогнозировать слабые и сильные импульсы противника, прозревать общую картину происходящего. Я чаще давал рекомендации, чем команды, потому что капитаны и сами отлично знали, как им надлежит действовать. Приватиры привыкли сражаться как в группе, так и в одиночку, не растеряются, даже если полетит связь. Работа у нас такая.

– Первое милосердие! – шепнул я в пространство вокруг планеты.

У нас существовал собственный язык и своя тайная система команд, так что тщательная прослушка эфира и поиски безупречных ключей к коду ещё не давали противнику никаких гарантий. Первое и последнее милосердие были единственными фразами, что шли открытым текстом. Ну, про последнее вы уже, наверное, догадались, а первое означало ударную волну пропаганды, что рушилась прямиком в насторожённые уши вояк.

Не знаю, насколько эффективно срабатывал этот слегка нечестный приём, но мы им изредка пользовались. Кто-то мог и задуматься, иных эта атака сбивала с толку, многих злила и выводила из себя. Как говорил один из моих советников: курочка по зёрнышку клюёт, а сжирает много. Я ему верил. Чем больше разнообразных средств применяешь в процессе приватизации, тем сочнее потом навар и послушнее пленники.

Нас с Виолой я от этой агрессии отключил, большинство моих капитанов никогда не слушало свои же говорильники, подозреваю, что и у противника находились умные люди, способные твёрдой рукой вырубить всю связь, чтобы избавить уши команды от лишних макаронных изделий.

Я не вмешивался в происходящее, ловя не вопли эфира, а тонкие движения в пространстве, почти невидимые, едва ощутимые нити будущего, которые ещё только прялись людской ненавистью и решимостью сражаться за победу. Виола ровно дышала, положив ладошки на колени, поскольку подлокотники оказались для неё высоки. Впервые рядом со мной находилось существо, которое не только достигло моего уровня, но поднялось выше, и я чувствовал тихий восторг от совместного плетения судеб и даже не ощущал зависти и горькой обиды, что смертному человеку достался дар больший, чем мне. Ну, почти не ощущал. Сами понимаете: существа, живущие столетиями, совсем без спеси обойтись не могут.

– Начинается! – шепнула Виола.

Я тоже уловил движение невесомого мира, его беззвучный хаос, который пока не складывался в чёткую картину, тот момент, когда ясно стало, что события двинулись, но ещё неизвестно – куда.

Нет в реальности пока лишь формулировались приказы, пальцы ещё только ложились на кнопки пусков, и я каждый раз чуть-чуть страшился, что не справлюсь и опоздаю поймать истину, она претворится в жизнь раньше, чем я её рассмотрю. Я хорош, но мир велик, и в одиночку против него работать сложно, зато теперь рядом сидела Виола, и я проникся сладкой уверенностью в успехе и, кажется, начал много лучше ориентироваться в том, что всем нам предстояло.

– Они собирают энергию, чтобы сразу ударить в наш флот, разметать!

Почти одновременно с ней я поймал ту же волну, в виртуальной теснине рубки сильнее завибрировали точки судов, которым грозила наибольшая опасность. Мои разноцветные огни мигали, прося подмоги, а сознание уже просчитывало потоки энергий, что через долгие века мгновений обрушит на нас враг.

Узор будущего стремительно разрастался. Иногда Виола вела меня за собой, иногда я её, а случалось мы шли плечом к плечу и единение разумов наполняло сердце упоением свершавшегося чуда.

Команды сами срывали с губ, я не столько отдавал приказы, сколько делился открывшимся знанием и понимал, что капитаны кораблей, все экипажи начинают жить в моём собственном времени, потому что я вывел их на цель чуть раньше, чем они сумели бы сделать это сами.

Так случалось всегда, потому эскадра Адмирала Тёмные Крылья росла, а не рассыпалась в прах. Мы горели будущим, а не прошлым, мы существовали не для боя, а для победы. Мы жили, когда иных настигала судьба.

Чуть раньше, чем губы командующего их флотом произнесли священное слово «залп!», мои капитаны уже знали, что произойдёт и сомкнули щиты обороны.

Чужого приказа я, естественно, не услышал, что мне была сумятица набитого бранью эфира? Я взлетел в собственную высь и всей сетью раскинутых вокруг планеты нервов, ощутил, как содрогнулось пространство.

Война началась.

Глава 22 Джеральд

Как только завязывается бой, сразу становится легче жить и работать. Подготовка выматывает, а после первого залпа расцветает в душе энтузиазм, потому что отыграть назад нельзя. Можно более ни о чём не думать, лишь дёргать в нужном месте раскинутые в пространстве и времени нити судьбы.

Я обо всём забыл от восторга, когда прямолинейный удар королевского флота нарвался на наш отработанный до блеска сложный щит. Мы с Виолой почти безупречно рассчитали траекторию огня, и вся сила, грамотно раскрученная нашими ловушками, полетела обратно.

Конечно сокрушить броню военного флота этот рикошет не мог, но вот качественно подпортить настроение, спровоцировать смущение и панику – вполне. Мы с первого удара (причём не нашего, заметьте) сломали боевой порядок вражьих кораблей, а уж что делать с каждым из них отдельно, мои капитаны знали назубок.

Столь милое сердцу стратегов линейное сражение сменилось хаосом пиратских атак.

Приватиры ринулись на поживу как стихия, довольно слаженная, но не на первый взгляд. Поделив добычу заранее, мы вгрызлись в неё одновременно десятками пастей.

От напряжения взрывалась голова, я с трудом удерживал ритм сражения в поле внимания, как ничто другое мне помогало знание родных тактик, потому что работали теперь только наши, а Виола растерялась: то ли напугал её царящий в пространстве бардак, то ли страх не справиться с задачей.

– Ничего, всё хорошо, – прошептал я, зная, что она услышит мой голос, поскольку мы уже сошлись плечом к плечу в виртуальном поле и разлучиться не могли. – Просто будь рядом, подбадривай меня, давай, если надо, пинка. Мы победим, сомнений быть не может. Я не проиграл ни одного сражения!

Потому что, как очень умный приватир, никогда не ввязывался в то, что могло прийтись мне не по зубам, но вслух это говорить не следовало, особенно сейчас: прозвучало бы непедагогично. Многие считают, что боевой дух и холодный расчёт – это разные вещи, но я вам скажу: они не правы, они просто не умеют считать.

Атака. Справа. Слева. Повремени, пропусти его залп под носовой бронёй, а ты ускорься. Разом! Взяли! Брось его, он готов, а вот тот – ещё нет.

Сотня огней слилась в моей башке в одну систему, и я едва держался в поле внимания, с трудом ухитряясь видеть всё сразу, а потом Виола подставила плечо, и её тихие, робкие пока посылы добавили мне отваги и присутствия духа. Ну и свободы воли – тоже. Вдвоём мы обрели новую силу.

Наши корабли, их корабли. Когда страдал от чужого огня кто-то из моей Кратной Бури, я ощущал физическую боль, прошивавшую беспомощно раскинутое в кресле тело. Я дрался за них потому, что они отчасти были мной. Бортовые компьютеры не успевали просчитать варианты, опаздывали и врали, мы с Виолой опережали их. Свои и чужие. На самом острие судьбы. Не всегда наш прогноз был безупречен, но число побед на фоне редких ошибок всё росло и росло.

Я видел, как отпадают, валясь беспомощно кто куда корабли королевского флота, противников становится меньше, а наша задача – проще. Мы с Виолой черпали свежий с пылу-жару опыт и уходили в будущее всё дальше и дальше. Приватиры побеждали и лишь идиот мог продолжать сражение, но чужой командир не сдавался, решив, как видно, погибнуть в этом бою.

Я ничего не имел против, но его стремление тащить за собой остальных мне не нравилось. Хочешь дохнуть – делай это в одиночку. Команды не виноваты, что начальник у них дурак. Король виноват, но с него мы тоже скоро спросим.

– Виола! – простонал я. – Прозрей его. Я не вижу!

– Сейчас! – откликнулась умная девочка.

Она погрузилась в свою задачу, а я подхватил огненный мир единственно на свои плечи. Показалось тяжко, но только на миг. Я уверено вёл сражение, когда вновь почувствовал нешуточный испуг моей напарницы. Совсем не детский. До отвращения взрослый.

– Что?

– Он не отдаст приказ.

Плачущий голос едва не вырвал меня из тенет сражения. Показалось, что самое важное сейчас – успокоить девочку, которую я привлёк к мерзкому кровавому делу. Она увидела нечто, тяжким грузом ложившееся на её ещё такое маленькое и некрепкое сердечко. Я был обязан биться сам, а не впутывать ребёнка. Хотя…

– Виола! – позвал я, а потом проскочил, на миг отвернувшись от мелькающих в пространстве кораблей, по уже проложенной в будущее дорожке, увидел гремящий финал, всё понял и тотчас отдал приказ:

– Флагман уничтожить! В пыль!

Я говорил на нашем языке и Мышь не могла понять моих слов, но она прозрела результат, и я ощутил, как съёжилась отважная воительница в большом не по размеру рабочем кресле, сразу став особенно маленькой.

Вероятно, упрямец, командовавший чужим флотом, уже достал моих ребят сверх меры, потому что приказ начали исполнять едва не раньше, чем я его отдал. В пыль так в пыль. Грянули разом сотни орудий. Треснула пошла волнами защита, сыпалась энергетическая броня, да так, что эсминец влезший в драку больших фрегатов отнесло прочь как листик. Я мысленно пообещал этому энтузиасту знатный выговор, а потом случилось то, что должно было случиться.

Мои корабли сделали разворот кувырком, как в регулярных частях не учат и синхронным ударом разнесли огромную посудину врага в мелкие дребезги.

Осколки разлетелись, неслышно сгорая на границах экранов, заполыхали взрывами ближние рубежи, а потом битва превратилась в избиение.

То ли моральный дух королевского флота оказался слишком сильно подпорчен гибелью флагмана, то ли отпустил другой страх, но противник начал массово сдаваться сам. Я понял умом и почувствовал сердцем, что мы справились.

Расслабляться не следовало, могли ещё ждать сюрпризы и подвохи, но ребята один за другим уволакивали пленные суда в тыловую ударную зону, рабочее пространство пустело, и я позволил себе глянуть на Виолу в реальном мире.

Она сидела в своём кресле закрыв глаза, дрожала как листик на ветру, и я забыл на миг обо всём, нагнулся, отдал силовой колпак и выдернул девочку, обнял, прижал к себе как там, в горящем доме, погладил по волосам, по спине.

– Всё было правильно! – сказал я. – Ты молодец, да мы размазали один корабль насовсем, вместе с его несчастной командой, но промедли мы, проклятый враг отдал бы приказ на автоматическое уничтожение всех своих судов. Людей погибло бы намного больше, да и наши экипажи могли пострадать. Ты всё сделала правильно, без тебя я бы не справился. Виола, умничка, отдай мне свою боль, я выдержу и не такое.

Она завозилась, отпрянула слегка, чтобы посмотреть мне в лицо.

– У него была эта кнопка и он хотел её нажать, я видела. Это правда могло взорвать все другие корабли?

Процветает ещё кое-где такой идиотизм. Будешь драться до последнего, когда к затылку приставят пушку, сунут бомбу за воротник. Наверняка капитаны знали, что их ждёт вслед за проявленной слабостью.

– Теперь, когда мы в курсе, сможем обезвредить заряды. Впрочем, полагаю, иные командиры и сами справились. Глупо погибать не хочет никто.

– Но почему заложены эти бомбы? За что? Корабли и люди. Они же свои.

Ну и вопросы рисовались у Мыши. Разумные, конечно, но я не знал, как правильно объяснить самые простые понятия, потому что люди навертели вокруг естественных вещей парсеки благостной лжи. Эх, Фиалка. Бедные, если подумать, её родители.

– Потому что приватиров считают чудовищами, которые едят маленьких детей. Вот так!

Я осторожно куснул ткань мундирчика и слегка потряс головой, словно намеревался кровожадно отхватить его часть. Виола фыркнула, не то рыдания пытаясь скрыть, не то смех, а потом ткнулась мордочкой в моё плечо и затихла. Вот и ладно.

Я вернулся к войне, которая шла потихоньку по своим привычным законам. Отдал приказ на обезвреживание всего, что ещё могло взорваться, понаблюдал за тем, как мои капитаны рачительно распоряжаются чужим флотом, улыбнулся про себя и только тогда впустил в наушники большой эфир.

Наша верхняя связь, которую мы поддерживали во время боя, пропускала лишь то, что требовалось для победы, а сейчас на меня хлынуло всё дерьмо из прорванной нами канализации. Я поспешно снизил до минимального уровень звука, чтобы не травмировать ненароком психику припавшего ко мне ребёнка. Мне хватало едва слышного шёпота.

Честное единоборство флотов завершилось, началась новая схватка переговорщиков. Вылавливая из происходящего лишь отдельные реплики, те, в которых содержался какой-никакой смысл, я параллельно дал запрос и выяснил насколько тяжёлые повреждения получили мои суда. Отделался наш флот сравнительно легко и, хотя несколько кораблей ожидал серьёзный ремонт, а одно, как я полагал, придётся совсем списать на слом, потери следовало считать незначительными. Списки погибших я решил просмотреть потом.

Я связался с Виктором и услышал голос настолько измученного человека, что всерьёз усомнился, кто из нас сражался, а кто сидел в тылу. Впрочем, там, на планете, тоже приходилось несладко. Сторонников смены власти едва не уничтожили. Король не хотел сдаваться, несмотря на то, что флот его оказался разбит, и тоже готов был увести с собой в могилу столько подданных, сколько сможет. Недаром его адмирал имел под рукой зловещую кнопку. Что за люди! Давно мне следовало сменить эту прогнившую власть, а не хлебать мерзкое зелье в убогом кабаке. О чём я только думал? Но сейчас не об этом.

– Виктор, успокойся! Дело поправимое. Наше преимущество на орбите уже полное, так что можем заняться планетой. Наводи на цель. Если что я и дворец могу превратить в отдельные кирпичики. Разгони только любопытных в разные стороны, чтобы не было лишних жертв.

Человек замялся, похоже, он не подозревал, что космические корабли способны вести бой и на планете, точнее поражать любые даже небольшие объекты. Многие не в курсе на свою голову, а мы в просветители не записывались. Зачем?

– Короля там нет, – ответил Виктор. – Голос его окреп, по интонациям я понял, что уже пошёл просчёт вариантов. – Он в одном из бункеров, только нам не удалось узнать, в котором именно. Успел улизнуть, слишком мало тут было наших.

– Так дай мне адреса всех убежищ, – предложил я любезно. – Могу накрыть сразу, могу поочерёдно. Игра такая: мы попали? Ещё не в вас? Тогда мы стреляем дальше.

Виктор опять помолчал, вполне вероятно, ему пришло в голову, что он привлёк на свою сторону силу, масштаба которой не прозрел до конца, но все мы лажаемся время от времени, так что не стоило делать из этого трагедию.

– Давай поочерёдно, – сказал он устало.

Хотелось, конечно, самому размяться, но должность не позволяла, я вздохнул для порядка и связал его напрямую с одним из капитанов. Пусть работают, а я пока вновь нырну в пространство, проверю как там дела.

Я сразу поймал нужную волну и почти без сопротивления вернулся в тот причудливый мир, где будущее отбрасывало свои тени. Виола, ощутив мой настрой, присоединилась. Она совсем пришла в себя, я снова ощущал её уверенность, совершенно восхитительную в таком маленьком существе. Ничего страшного в пространстве вокруг планеты больше не происходило. Мы рядышком, помогая друг другу, прошлись по ближайшим задачам и не обнаружили фатальных проблем.

До капитанов королевского флота уже дошло, что приватиры стремились по возможности вывести из строя корабли, а не уничтожить их вместе с экипажами. Рисковали, но дрались гуманно – ну так это выглядело со стороны. Многие офицеры активно помогали в разминировании. Пленников отправляли на одну из баз. Ребятам строго настрого было велено вести себя прилично и никого не бить если сами не попросят, так что я вскоре полагал вернуть экипажи на суда. Куда им деваться? Пойдут служить новому королю. Выдадим свеженькие погоны, мозги немного проветрим от накопившейся пыли и пустим всё остальное в дело.

Работа шла своим чередом, и вот теперь, наверное, следовало позвонить Борису и Грейс, успокоить их, сказать, что с их дочерью всё в порядке, но я пока не решался, потому что не был до конца уверен в последнем. Забывал, как мал жизненный опыт восьмилетней девочки, как нежна ещё не распустившаяся в полноценный цветок душа.

Мышь сидела тихо, я вдыхал её детский запах, угадывая в нём оттенки пережитого страха, но как начать беседу, не знал. Слушал переговоры, что велись вокруг, хотя почти не вникал в слова. Запоздало мучила взявшаяся непонятно откуда совесть. Как я вообще мог вовлекать ребёнка в настоящий бой? Решил, что она примет происходящее за игрушки? Она вовсе не глупа: умная, сообразительная, развитая не по годам, но всё равно только девочка. Мало было бомбёжки в доме (хотя и неплохо тогда развлеклись, скажите), так ещё вот это вот всё.

Какой из меня получится отец, если я творю сущее безобразие? Как я ещё младенцев Элинор и Эдварда не поставил в строй в качестве консультантов? Чудовище я, и правильно сделают родители этих детей, если заберут их у меня.

На душе стало так горько, что я вздохнул, почти застонал и прижал к себе чужого ребёнка, пока его тоже не отняли. Наверное, я не рассчитал силу, потому что Виола вскрикнула. Я испуганно разжал руки, и она едва не свалилась с моих колен. Вампир, конечно, своего не упустит, я подхватил падающее тельце вовремя.

– Прости. Я за тебя испугался. Посадить в твоё кресло?

Захочет ли она ещё считать его своим?

– Да.

– Как ты, напарник? – спросил я, чувствуя насколько жалкую улыбку изобразили мои губы.

Виола смотрела прямо перед собой, светлые брови хмурились, а я никак не мог понять, что происходит за этим слегка блестящим от подсохшей испарины лбом.

– Это тяжело, – сказал она внезапно. – Только когда взрослые воюют, они ведь всегда впутывают в это детей. Может быть, я здесь и одна такая, но эти мужчины, что погибли на кораблях, они же чьи-то папы.

И мамы. Я знал, что в королевском флоте служило немало женщин, но вслух информацией делиться не рискнул.

– Мы победили, Виола. Мы выиграли бы это сражение в любом случае, но без твоей помощи, куда больше девочек и мальчиков осталось бы без отцов. Ты своим талантом сберегла множество жизней. Война почти закончилась, и я от души надеюсь, что теперь никто не умрёт зря.

– Спасибо, Джерри.

– Вообще-то, – поправил я, – когда мы на вахте, меня следует называть адмирал, но на первый раз прощаю.

Маленький монстр поглядел на меня испуганно, хотя почти сразу выражение это сменилось чисто женским коварством, и девочка кротко хлопнула ресницами.

– Прости, адмирал! А когда мы поженимся, мне всегда можно будет называть тебя Джерри?

Мелкая интриганка! Опять она взялась за своё. Ну да ничего, у меня ещё минимум десять лет имеется в запасе, за это время я непременно куда-нибудь смоюсь. Космос большой.

– Посмотрим, – сказал я. – А сейчас твоя вахта закончилась, отправляйся к родителям и, будь другом, меня им не закладывай.

– Нельзя учить детей врать!

– Конечно обманывать не следует, а вот хранить военную тайну – положено. Ты записана в судовую роль, имеешь допуск, а твои папа и мама – нет. Порядок превыше всего.

– Слушаюсь, адмирал!

Я протянул ладонь и малявка от души шлёпнула по ней своей. Был бы я человеком, стало бы мне больно, а так всё обошлось. Главное, что кольцо мне на палец не надела. Я проводил взглядом несносное создание, дождался, когда за ним задвинется дверь, а потом позволил себе растечься в кресле амёбой. Не железный ведь, в самом деле, тоже изрядно вымотался.

Пальцы машинально нащупали в кармане жетон и привычно приложили его к виску, и что-то в этом знакомом алгоритме показалось мне странным. Я прислушался к себе, но совесть привычно уснула, и терзать меня, вроде, было больше некому. Боль ещё не выползла из углов, я привычно собрался с силами, чтобы встретить её презрительной (надеюсь), а не мученической гримасой, и ничего не случилось.

Голова показалась невероятно ясной, а тело незнакомым до полной новизны. Я робко шевельнулся в кресле, щёлкнул челюстью, растёр пальцами лоб. Отрава ушла из моего организма, оставила его совсем, сдалась как королевский флот, и я едва не осквернил боевую рубку несолидным в моём возрасте и звании ликующим воплем, радуясь ещё одной такой важной победе.