Текст книги "Ржавый рассвет (СИ)"
Автор книги: Майский День
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Быть может этот вампир, с ним что-то не так? Но о ядовитых представителях нашего вида я никогда не слышал, да и зачем нам такое с собой делать, если мы и без того достаточно вредные твари? Вкус его крови показался обычным, мне приходилось и раньше питаться недостаточно проворными упырями, хотя я, разумеется, сими достижениями не хвастал. Мало кому удалось прожить жизнь праведником, особенно после того, как во рту выросли клыки.
Я отыграл назад весь день и даже ночь, и лишь тогда смутное подозрение закралось в душу. Вспомнил последний стакан сваша в клубе и дрянь, которую мне потом накачали в вену, вспомнил, как Борис обзывал алкашом. Люди становились зависимыми от спиртного и других наркотиков, но почему вампиры решили, что святы и неуязвимы? Неужели я сам себе вырыл бездну, невинно пропуская стаканчик для удовольствия?
Ещё недавно подобное можно было предположить лишь в шутку, но теперь, когда боль выгрызала нутро, я понял, что пора жить всерьёз. Вот только я не представлял, что тут можно сделать.
Я решил поговорить с Борисом, он мог что-то знать о последствиях и методах лечения, раз так уверенно поставил мне диагноз, но лишь ступив за порог спальни понял, что людей на втором этаже нет. Поднимаясь сюда, я уловил их запах из гостевой комнаты, и ничего не имел против, лишь бы меня из собственной постели не выгоняли, только после еды они не вернулись. Разонравилась спальня? Так тут есть ещё три. Сидят внизу в гостиной? Нет их там.
Я дошёл до лестницы и потянул запахи. Боль здорово отвлекала, но всё же сосредоточился и определил, что все трое ушли в гарем. Я опять-таки ничего не имел против, возможно, с ребёнком там было удобнее. Лишь спустившись вниз и обнаружив запертую решётку, я понял, что они от меня спрятались.
Откуда-то узнали, что со мной неладно и приняли меры предосторожности, вот почему Борис смотрел так странно вместо того, чтобы беспечно радоваться спасению дочери.
Я доковылял до пульта и включил прослушивание записи. На картинку не смотрел, слишком болели глаза, но и нужды не было. Несколько фраз, от которых против воли ощерились клыки, и диагноз стал передо мной во всей своей омерзительной красе. Честно сказать, у меня подкосились ноги.
Глава 14 Джеральд
Я плюхнулся в ближайшее кресло и минуту, наверное, сидел, ничего не делая, тупо глядя в пространство. Когда ты вампир, ждёшь от судьбы разных подлянок, но вот такой – нет. Трясёшься перед светом и серебром, не ведая, что способны нагрянуть и иные напасти. Кто же знал – срабатывает как оправдание, но очень ненадолго.
Кулаки боли месили мозг как хозяйка тесто в квашне, и я никак не мог хоть на чём-то сосредоточиться. Ещё раз прокрутил запись, на этот раз щурясь и морщась, но смотрел на экран, используя все доступные оттенки информации. Кривляние Миранды даже не задело. Ну возомнила женщина себя неотразимой, такое часто случается, да и мужчины ничем не лучше, когда дело доходит до самомнения. Люби я эту вампиршу, возможно возмутился бы, только о нежных чувствах речи не шло, я ведь всего-навсего хотел затащить её в койку, да и то лишь потому что она всячески выставляла себя напоказ, а для старого арматора это звучит как на продажу. Обломилось, и ладно, нет в том беды, женщин на свете много, найдутся и сговорчивые.
Всё будет, если уйдёт эта невыносимая боль.
Сидеть измучился через считанные минуты, встал, но и ходить оказалось настоящей пыткой, даже подошвы отчаянно протестовали против того, что соприкасаются с полом. Я поймал себя на том, что ступаю каким-то нелепым балетным шагом и поднялся наверх, в спальню.
Люди, их страхи волнения и само присутствие под моей крышей не волновали совершенно. Я был сыт до тошноты и не вожделел их крови, так что Борис напрасно заперся в клетке, которая ещё так недавно казалась ему унижающей человеческое достоинство. Помимо прочего у меня, разумеется, имелся запасной ключ, да и вынести преграду я при большом желании нашёл бы способ.
Ладно, не мешают, и то хорошо.
Я вернулся в спальню, забрался в кресло, свернулся в комок, пытаясь хоть ненадолго укрыться от страданий, но ничего не помогало. Я и в людях такого не изведал. Нервы злобно копошились в своих гнёздах, дёргая комки беззащитных мышц, в брюхе ворочался жернов с острыми как бритва краями, голова казалась раздутой как шар и уже наполовину разложившейся, хотя запаха я и не улавливал. Зрение и слух притупились, только нос меня пока не подводил, хотя, ощущая запахи, я никак не мог сообразить, откуда они и зачем мне вообще нужны.
Несколько раз я поднимался, чтобы обозреть себя в зеркале – проверить, не начал ли действительно гнить, только каким-то особенным, специально для такого случая припасённым способом, но выглядел я как обычно, если не считать кислого выражения физиономии.
На третий или четвёртый подход, догадавшись заглянуть себе в глаза, я испугался по-настоящему. Я увидел ужас и растерянность – слабости, что прежде мне и не снились. Там, в глубине зрачков я уже не жил – я струсил и сдался. Личность просела до самого дна и отложилась во тьме мерзкой тиной. От мысли, что кто-то увидит меня таким ничтожным стало плохо, даже физическая боль слегка притупилась, чтобы дать дорогу душевной. Вместо приватира Джеральда Тенебрис-Алиса, я узрел перед собой пьяницу и размазню Джерри.
Так проходит слава людская, но я-то вампир, я не имею права пасовать перед чем бы то ни было.
Выход лежал на поверхности, но только устрашившись всерьёз я позволил себе размышлять о нём, как о предполагаемом действии, а не теоретической возможности. В таком тяжёлом состоянии я не мог придумать чего-либо стоящего, но я ведь знал, что со мной происходит и понимал, как на время вернуть себе человеческий облик. Опыт окружавших меня людей однозначно подсказывал, что надлежит предпринять. Я за долгую жизнь чего только не насмотрелся.
Не смейтесь и не осуждайте: мне требовалась ясность соображения, чтобы выбраться из трясины, куда я себя так неосмотрительно засунул. Мне нужна была доза. Всего одна, только сутки, или сколько там получится, покоя, за это время я смогу найти настоящий выход, если он конечно есть.
Я знал, что отыскать требуемое в этом городе не составит для меня труда. Были другие клубы, подпольные заведение, просто торговцы круглосуточно и навынос. Вращение сваша в природе было толком ещё не устаканено, но происходило весьма энергично. Его легальность то считалась признанной, то подвергалась сомнению, но добыть желанное зелье я сумел бы достаточно легко. Вампиры умеют задавать вопросы, когда им нужно получить ответ. Я мог выбраться в город и уже через час найти требуемое. Я даже вылез из кресла и прошёл в гардеробную, где ещё сохранился запах человека, бравшего для своих женщин какие-то вещи. Я ему, помнится, сам разрешил. Пока внутри оставался хоть один годный костюм, меня совершенно не волновала пропажа остальных.
Я уткнулся носом в тряпки, чувствуя себя совершенно неспособным найти рубашку и штаны, хотя бы немного подходящие друг к другу. Я любил хорошо одеться и знал в этом толк, а сейчас затруднился и с таким пустяком. Мне уже невыносимо плохо, что будет дальше? А если это не предел, вдруг происходящее со мной сейчас лишь начало? Пока я держусь на ногах и в состоянии почти полностью контролировать свои поступки, но не приведи судьба превратиться через сутки-двое в мерзкого слизня, который способен лишь скулить в вожделении дозы, ползать на карачках, вымаливая избавление от мук.
Схватив первую попавшуюся одежду, я потопал обратно в спальню, сел на кровать, вцепившись в слабо пахнущие мной тряпки, зарылся в них лицом. Меня трясло и весь разум сосредоточился на одном стремлении: уйти из дома и обрести наконец, успокоение. Я сознавал краем уцелевшего пока рассудка, что вряд ли способен в таком состоянии вести себя как следует, мелькнула даже мысль послать за отравой Бориса, но она же и отрезвила.
То есть, я готов унижаться перед человеком, вымаливать избавление из его рук? Да когда же такое было, чтобы Тенебрис-Алис низводил себя до состояния овоща? Я подумал о тех, кто ходил под моим знаменем и под ним побеждал, о тех, кто верил в мои удачу, упорство, расчётливый ум и возвращался с добычей. Эти люди и вампиры не узнали бы сейчас прежнего командира, и разве дело в отсутствии мундира и канонической пиратской причёски?
Я сдался после первого приступа? Подвёл своих ребят?
Одежда полетела куда-то в темноту, я отшвырнул её как мог далеко, скрежеща зубами от спазма в мышцах. Клыки вылезли на всю длину и страшно мешали, что само по себе показалось ужасным. Я забрался на кровать и попытался лежать на ней смирно, раз заснуть всё равно не мог.
Пока справился с накрывшей в одночасье бедой, но я ведь не знал, что будет со мной дальше. Невольно призадумался, есть у кого-то наработанный опыт лечения анонимных алкоголиков вампиров или мне предстоит стать первой жертвой? Впрочем, что мне до учёных материй, если, не доживу до ближайшего медпункта?
Нельзя ныть, это я усвоил твёрдо ещё в давние времена – всё равно не поможет, надо просто терпеть боль, как терпел её, когда плохо заживали слишком обширные раны, карабкаться из ямы, даже если стенки осыпаются, и раз за разом вновь обнаруживаешь себя на дне. Надо стиснуть клыки и существовать, протаскивать здравые мысли сквозь пульсирующую в голове боль и заросли туманного бреда, помнить, что бывало и хуже, а если нет, то будет.
Я улыбнулся безумию своего суждения, лицевые мышцы напомнили о себе каждая и весьма злобно, но я вытерпел и этот новый виток агрессии, а потом сквозь грохот, который создавала истерически бьющаяся в жилах кровь, долетел звук шагов, слабых почти невесомых, различимых лишь чутким вампирским ухом. Я потянул носом воздух – девчонка. Мало мне внутренних чудовищ, тут ещё внешнее тащится. Когда уже родители займутся приведением к должному ординару того, что произвели на свет?
Дверь спальни у меня как всегда осталась настежь распахнутой, так что и нужды вежливо стучать в неё не возникло. Девочка задержалась на пороге, вглядываясь в полумрак, а потом решительно вошла. В моей футболке, которая на ней сидела как платье, и босиком выглядела она забавно. Ножки тонкие и крепенькие одновременно торчали из-под подола.
– Чего тебе? – спросил я.
Звук моего голоса не иначе подсказал мелкой, что я не сплю, значит, она вправе меня тиранить, потому что она уже гораздо решительнее протопала к постели и остановилась рядом.
– Тебе плохо.
– Я в курсе, знаешь ли.
Вентиляция в спальне работала на полную катушку, мне казалось, что прохладный воздух облегчит страдания, но человеку сквозняк мог причинить вред, потому я выключил свежий ветер и сказал сердито, с трудом заставляя измученные челюсти двигаться в нужном режиме:
– Холодно здесь, заберись с ногами в кресло.
Она, на удивление, сразу послушалась, завернулась в плед, который я не помню уже когда и зачем бросил на спинку. Заговорила с тихим вздохом и взрослыми интонациями, которые звучали не то дико, не то смешно, учитывая прочие обстоятельства:
– Ты не думай, что раз я маленькая, то ничего не понимаю. Я многое видела, и то, что с тобой происходит – тоже. Раньше только у людей, но ведь и ты был когда-то человеком.
– Шла бы ты к родителям! – сказал я. – Проснутся нечаянно, увидят, что тебя нет, найдут несовершеннолетнюю девочку в спальне взрослого вампира-мужчины и прибьют нас обоих. Это ты понимаешь?
Она уверенно мотнула головой:
– Ты меня не обидишь, не старайся напугать, я не струшу, просто хочу помочь. Мне очень страшно за тебя, я видела, до чего доходят люди, когда у них нет дозы.
– Реально? А папе с мамой не приходило в голову, что зрелище это не для детских глаз?
Она хитро усмехнулась:
– Так не всё же рассказывают родителям.
Ну а чего иного я ожидал?
– Мелкий монстр!
– Ладно, ты тоже не слишком крупный!
Значит, то что оба мы – чудовища, её не волнует. Детскость и взрослость сплетались в причудливый венок, я от души пожалел её родителей.
– Ты меня защитил от тех плохих людей на Горке, а теперь тебе надо защититься от самого себя. Я не всегда знаю, что я могу, а чего нет, я просто сказать хочу.
– Ну, говори.
– Не думай, что вот один раз ты снова примешь это снадобье, просто чтобы на какое-то время стало легче, захочешь решить все дела и подготовиться к борьбе, а потом больше – никогда не повторишь. Так не бывает.
– Ты мои мысли что ли читаешь, нехорошая девочка?
– А и читать не надо! – ответила она опять со взрослой серьёзностью. – все одинаково думают. И ты. Только это неправильно. Нельзя поддаваться. Тут или вообще ни разу не притронешься к этому, или оно возьмёт тебя насовсем.
Вот ни от кого бы не стерпел поучений, не тот у меня нрав. Я готов мириться с чужими правилами, с чужими мнениями пока меня непосредственно не коснётся. Самому казалось странным, что слушаю мелкую девчонку, разговариваю с ней как со большой – и ничего. Быть может, дело заключалось в том, что она монстр, я монстр – где-то когда-то мы с ней существовали на равных. Две параллельные, но одинаково двинутые вселенные.
– Не поддавайся, Джеральд.
– Мне очень больно, – признался я, и ничего, легко далось.
– Это обязательно пройдёт, – убеждённо сказала девочка. – Когда твой яд поймёт, что ты сильнее него, он сам сдохнет.
Мне показалось, что потихоньку схожу с ума. На фоне терзавших меня мучений этот диалог казался полным бредом, и в тоже время я ведь в него втянулся и почти поверил, что человеческий ребёнок точно знает самую важную в данный момент истину. Боль отступит, если я удержу позицию. Так ведь всегда бывает, кто-то один просто обязан победить в любой войне. Да, я не слишком интересовался итогами человеческих сражений, поскольку всегда находилась сторона, готовая оплачивать мои услуги, но свои битвы знал назубок и внимательно изучал каждую, чтобы не допустить ошибок в следующей схватке.
Я вновь подумал о том, что себе могу простить слабость по доброте душевной, но команда этого не поймёт. Они привыкли видеть меня сильным, рассудительным и надёжным. Ради тех, кто до сих пор в меня верит, я должен терпеть боль и ждать избавления. Капитан проклятого рейдера и тот не счёл бы достойным противником нынешнего растёкшегося сиропом Джеральда. Я подумал об этом и вот теперь стало действительно стыдно. Можно иногда надеяться на снисхождение друзей, но враги подлинно показывают нашу прочность на излом. К их мнению следует прислушиваться с особым вниманием.
– Ладно, мелкая, если настаиваешь, я немного потерплю, но если боль не пройдёт, ты будешь виновата!
Удалось мне всё же уесть девчонку, она на миг застыла с открытым ртом. Думала, что это игра в одни ворота, а я тоже умею на детском языке разговаривать, может быть не хуже, чем она на взрослом.
Долго дуться она не стала, улыбнулась, показывая, что всё понимает и не сердится на глупого вампира, а потом сказала:
– Меня Виола зовут, а родители называют Мышь.
– Фиалка, значит? Не знал, что эти цветочки так ядовиты. Ну Мышь тебе больше подходит. Ты везде есть и быстро исчезаешь. Тебя трудно поймать.
– Я вырасту!
– Это, знаешь ли, тоже пугает, но пока ты ещё маленькая девочка, выбирайся из кресла и иди к родителям. Я не хочу, чтобы, проснувшись, они начали метаться по всему дому, круша мою мебель. Плед можешь взять с собой, у меня ещё есть.
Она насупилась, глядя исподлобья.
– А можно я останусь с тобой?
Я застонал.
– Дитя, это неприлично!
– Ну и что? Тебе трудно одному, надо чтобы кто-то побыл рядом. Я могу, мне легко. Спать всё равно скучно.
И не страшно ей? Вот ведь мелюзга настырная. Я устал бороться с человеческим чудовищем, и, если быть честным, её присутствие действительно приносило облегчение, пусть мнимое, но я-то был рад любому.
– Ладно, – согласился я.
Решил, что утром встану пораньше, пока люди ещё спят и отнесу детёныша в его кроватку, чтобы никто ничего не узнал, а то Борис опять начнёт ворчать, а мне это сейчас точно придётся не по нервам.
Мышь тут же выкарабкалась из кресла и забралась на мою постель, свернулась клубочком рядом, положила голову мне на плечо, деловито укуталась в плед. Полное безобразие! Я сначала застыл надгробным изваянием, а потом рискнул осторожно обнять маленькое тельце. Девочка удовлетворённо вздохнула и слегка повозилась, устраиваясь удобнее. Наверное, она спала вот так с кем-то из родителей.
– У тебя клыки, – сказала она спокойно. – Там на улице не видно было, а сейчас торчат. Такие большие.
– Мне больно, потому не могу их спрятать. Извини.
– Они тебе мешают разговаривать.
Это да, клыки больше гармонируют с рычанием. Я чуть повернул голову, вдохнул запах лохматой макушки. Сквозь безразличную ноту шампуня пробивался старый оттенок пыли, красок, угля – не смылся полностью за один раз. Я ждал ещё каких-то вопросов от не в меру любопытного создания, но дыхание девочки почти сразу выровнялось. Она заснула.
Боль моя никуда не ушла, всё так же настойчиво бродила по телу, терзая сознание и плоть, но приняв решение, я понял, что готов ответить на вызов, выдержать столько сколько понадобится и не сломаться, поверить, что однажды эта дрянь испугается и уйдёт, поскольку не струсил я.
Всё наладится, надо прислушиваться к тому, что говорят волшебные дети, им подарено чудо, превосходящее даже вампирское обращение, хотя это я, пожалуй, перегнул палку.
Сегодня плохо, но завтра станет лучше, а если и не станет, то я Тенебрис-Алис, а не башмак с помойки. Ради своей древней крови, ради ребят, служивших под моим началом, ради давно отчалившего в лучшие миры капитана проклятого рейдера, я выдержу и это.
Да, пафосно прозвучало, ну и пусть. Не вслух же я разорялся – никто не слышал. Жаль, не удастся поспать.
Едва я так подумал, как моментально провалился в небытие.
Глава 15 Борис
Солнышко заглянуло в комнату, разбудило. Я открыл глаза, зажмурился, а потом повернул голову. Грейс спала рядом, как обычно зарывшись в подушки и одеяло. Она всегда устраивала себе что-то вроде гнезда. Я обычно чувствую себя с утра тупым, но тут сразу вспомнил, что обе главные женщины моей жизни здесь, рядом, и от этой мысли внутри растеклось тепло. Чуть позднее пришло на ум, что благополучие наше зависит от непредсказуемого клыкастого наркомана, и я вздохнул.
Осторожно выбрался из постели, чтобы приготовить завтрак, пока девочки не встали. В доме царила тишина. Утро ещё только начиналось, и я понадеялся, что вампир проспит весь день как вроде бы им и положено. Мой правда шлялся, когда хотел, но ведь не в плохом же самочувствии?
Хотя, быть может, я накрутил себя сущей чепухой? Есть ли основания свято верить словам тех девиц? Вдруг не возникло никаких проблем, и жизнь продолжается в мажоре? Следовало мне сходить проведать Джеральда ночью, но я побоялся выбираться за пределы защиты, да и заснул честно говоря как брошенный в омут камень.
Я натянул штаны и на цыпочках вышел из спальни, свернул в другую, где раньше жили дети Джеральда, а теперь дрыхла наша Мышь. Тихонько приотворил дверь, заранее улыбаясь и стремясь лишь убедиться, что ребёнок спит как ему положено и не сбросил на пол одеяло.
Мыши в кроватке не было. В первую минуту я не испугался, решил, что дочка пошла в ванную комнату и даже выждал секунд тридцать прежде чем сунуть туда нос. Пусто. Вот теперь я забеспокоился всерьёз.
В первую очередь следовало проверить целость защиты, и я кинулся к решётке, что вела в дом, чтобы убедиться, что она на замке и только потом искать дочку в других комнатах гарема или в защищённом садике, куда она вполне могла отправиться с утра пораньше.
Сердце буквально оборвалось, когда я увидел незапертую лишь неплотно притворённую дверь. От страха я заметался по дому в нелепой надежде случайно наткнуться на свою непослушную дочь. Я её даже ругать не буду, когда найду лишь бы только всё обошлось, слишком страшно потерять её едва найдя заново. Лишь оббежав гостиную и кухню, я понял, что начинать следовало со второго этажа. Там таилась главная угроза. Я с ума сходил и пообещал себе, что, если вампир причинил ей вред – убью и пусть меня за это казнят, я готов был принять любую участь.
Прыгая через ступени, взбежал наверх. Дверь спальни Джеральда стояла как всегда настежь, и почему-то я подкрался к ней осторожно, сдерживая дыхание и стараясь ступать тихо. Чем мне это могло помочь, я не представлял, но логика просто не работала. Вообще.
Открывшаяся картина на миг совсем лишила сил, ослеплённый ужасом я не сразу и увидел, что дочка дышит, причём спокойно и размеренно. Свернувшись клубочком и безмятежно пристроив голову на плечо Джерри, она спала, а пальчики свободной руки цеплялись за отворот домашней куртки вампира.
Надо сказать, что сам кровосос не дышал вообще. Лицо выглядело фарфоровым как у куклы. Ладонь поверх пледа казалась изваянием. Я вдохнул выдохнул и шагнул в комнату, но последствия этого необдуманного поступка напугали едва не больше, чем всё происходящее до этого.
Джеральд оскалился и зарычал, негромко, но страшно. Веки чуть дрогнули, блеснули щёлочки приоткрытых глаз. Почему-то я подумал, что не знаю, какого они цвета. Не нашёл ничего умнее, кроме как выяснять несущественные детали. В начале знакомства всё в нём показалось мне серым, а потом как-то в голову не пришло присматриваться, зачем обеспокоился этим сейчас?
Я мирным жестом поднял ладони, показывая, что в них нет оружия и снова отступил за порог. Рычание стихло, хотя зубы не совсем скрылись под бледными полосками губ. Глаза продолжали слепо на меня смотреть.
Я совершенно не представлял, что дальше делать. Найти какое-то оружие или принести ведро воды, или чем ещё можно привести в чувство вампира? Мне запоздало пришло в голову, что он вёл себя так, словно боялся разбудить спящего ребёнка. Что, если я опять себя накручиваю, а у Джеральда и в мыслях не было ничего дурного. Своих ребят он ведь не обижал.
Внимательно присмотревшись к Мыши, я не заметил никакого урона. Щёчка мирно розовела, от дыхания чуть шевелился свалившийся на лицо локон. Картина выглядела бы необыкновенно мирной, не ютись моя дочь под боком пирата, вампира и наркомана. Впрочем, в последней позиции я мог и ошибиться.
– Хорошо, – пробормотал примирительно. – Ухожу.
Я развернулся, не зная пока, что делать дальше, и едва не скончался на месте, когда в спину прянул порыв ветра, и вампир внезапно обнаружился стоящим за плечом. Я бессильно прислонился к косяку.
Мышь покоилась в объятиях Джеральда и по-прежнему безмятежно спала, он ухитрился вскочить, переместиться так ловко, что даже не разбудил ребёнка.
– Ты ненормальный! – вырвалось не очень вежливое, но близкое к истине определение.
Мне было не до учтивости.
– Напугал? Мне так удобнее.
Я не рискнул уточнять, что он имел в виду. Джеральд продолжал:
– Возьми её и отнеси к матери, а то если она проснётся и всё это тут застанет, прибьёт ведь и тебя, и меня и будет в своём праве. Я хотел с утра пораньше распорядиться, да проспал.
– Зачем ты вообще её взял? – возмутился я вяло.
– Сама пришла. Поддержать страдающего вампира. Мы мило пообщались, а потом она захотела остаться. Я не обижал её, поверь.
Собственно говоря, безмятежный вид спящей Мыши, её мирное разморённое личико говорили сами за себя.
– Сейчас, – попросил я минутку отдыха. – Руки перестанут трястись.
– Борис, мне плохо, но я справляюсь. Не тревожься об этом.
Чувство вины уже перед ним взяло меня за горло.
– Прости, – сказал я искренне. – Это я должен был поддержать тебя в трудную минуту, хотя бы предупредить, что возможны проблемы, а я так растерялся, увидев вас вдвоём с Мышью, испугался за неё и за Грейс. Я просто забился в нору, а не должен был так поступать.
– Да ничего страшного, – сказал Джеральд. – Я прослушал запись и разобрался в ситуации. Держи девочку, она молодчина. И да: с тобой делить постель я бы не стал и не только потому, что жена приревнует.
Он передал Мышь так ловко, что она не проснулась, а потом решительно положил ладонь мне на плечо и развернул к выходу.
– Я подремлю, пока вы завтракаете. Воняет – жуть.
Через мгновение, я и моргнуть не успел, он уже снова лежал на постели. Сил, по крайней мере, этот вампир не утратил, проворства тоже.
Я осторожно спустился вниз, ноги всё ещё ощутимо подгибались, и отнёс Мышь в её комнату. Из пледа выпутывать не стал, побоялся растревожить. Ну да раз девочка здесь, то неизвестно откуда взявшаяся лишняя тряпка уже не будет иметь большого значения.
Пришлось посидеть немного, чтобы окончательно прийти в себя, а потом я всё же отправился готовить завтрак, сожалея, что причиняю этим неудобство и без того страдающему вампиру.
Мы ограничились кашей и молоком. Я поглядывал на Мышь сурово, она на меня с младенческой невинностью во взоре. Наша нестандартная дочь давно научилась изображать прелестное дитя с картинки и пользовалась этим на людях, а то и дома, если попадалась на какой-то шалости. Окружающие охотно верили игре, потому что людям нравится полагать, что дети – существа глупые, беспечные и нуждающиеся в непрестанном руководстве.
Мы пытались приучить дочь к школе, ей как раз исполнилось пять, но долго она в коллективе не продержалась, и в общем-то мы с Грейс её понимали. В унылом респектабельном предместье, где мы тогда жили, и дети вели себя скучно и тихо. Мышь их «младенческая» компания приводила в ярость. В конце концов мы перевели её на домашнее обучение, прикинув, что сможем уделять достаточно времени и посидеть с ней за электронными пособиями, но вскоре Мышь послала и нас, объявив, что отлично справится сама. И справлялась.
Грейс осталась на кухне, чтобы прибраться, воспользовавшись этим я увёл дочку в гостиную и спросил, стараясь выглядеть максимально строгим.
– Как ты могла пойти ночью одна к неадекватному вампиру?
– Он нормальный! – возразила она. – Только ему было очень плохо, так плохо, что я просто не могла остаться в стороне. Когда…
Она запнулась, как видно сообразив, что некоторые вещи не собиралась мне рассказывать.
– Что «когда»? – спросил я, ощущая обычную в таких случаях усталость.
Я очень любил свою дочь и не сомневался, что она моя, но временами посещала крамольная мысль, что её нам инопланетяне подбросили.
– Плохие дядьки хотели меня забрать, а Джерри их побил.
Несмотря на немалую продвинутость Мыши, понять, что она врёт, мне иногда удавалось, а здесь и гениальными аналитическими способностями обладать не стоило. Я хорошо помнил, как уверенно Джерри распорядился в том доме, где нас держали в заточении.
– Он их убил? И ты это видела?
– Я зажмурилась и читала стишок, а потом представила себе, что эти плохие дядьки – восставшие роботы и их надо выключить. Именно так ведь спасают мир?
Я понимал, что, вполне вероятно, у Джеральда не было возможности отойти в сторонку и подраться там, чтобы не травмировать чересчур решительными поступками психику ребёнка, но может быть, следовало действительно просто побить нападавших, я же помнил, как люди ползали, не в силах встать, от его мимолётных тычков. Впрочем, уже ведь ночь стояла на пороге, вполне вероятно, что там были не только люди, но и вампиры. Я вздохнул, понимая полную безнадёжность ситуации, а Мышь сказала:
– Папа, мы живём в жестоком мире, и надо просто принимать это в расчёт.
– Маленький монстр дело говорит!
Вампир возник рядом с нами вместе с порывом ветра, но я даже не вздрогнул – успел слегка приспособиться. Как видно ему действительно удобнее было передвигаться с привычной его породе, а не с человеческой скоростью. Мелькнула ещё мысль, что он таким звериным способом пытается убежать от боли. Вдруг после очередного рывка, страдание останется за спиной, устав преследовать свою измученную жертву?
В том, что вампиру плохо, я не сомневался. Его движения приобрели излишнюю плавность, веки, несмотря на полумрак в комнате оставались приопущенными, черты лица стали резче и жёстче.
– Джерри, чем мы можем тебе помочь?
– Пока ничем. Отдыхайте, займитесь собой. Сейчас день, да и я дома, так что не вижу, почему бы вам не заказать себе одежду и прочее? Пусть привезут сюда, даже если и не совсем то, что надо. Уверен, Грейс знает все нужные размеры.
– Мне нравится твоя футболка! – встряло в разговор взрослых дитя.
– Вот и оставь её себе, в ней удобно спать, но в рабочее время приличные девочки носят красивые платья, бантики, ну и всё такое.
– Штаны и футболку, как мальчики! – усмехнулась Мышь. – А если я буду носить платья, ты женишься на мне, когда я вырасту?
Я пришёл в ужас, но вампир лишь усмехнулся, показав так и не ушедшие в дёсны клыки.
– Ещё чего! Семейки монстров бывают только в фильмах, да и то в тех, которые маленьким девочкам смотреть не полагается.
– Ты отстал от жизни лет на триста, а то и пятьсот, – объяснил я вампиру.
– Не пугай меня, Борис! – ответил он.
Что бы там не терзало его внутри, держался он молодцом. Не знай я о его проблеме, сказал бы что вампира просто крепко разозлили, и он бережёт это ощущение, чтобы всем его врагам действительно досталось по полной.
Джеральд уселся за пульт и принялся общаться с кем-то, но поскольку я не понимал языка, на котором он говорит, то и подслушивать смысла не имело. Желая хоть чем-то быть полезным, я предложил Джеральду взять на себя заботу о доме, чтобы миссис Хилл держалась от греха подальше, пока ситуация не нормализуется.
– Буду очень благодарен! – серьёзно ответил мой хозяин и вновь углубился в работу.
Мы с Грейс принялись за дело. Мышь то вертелась рядом, то тихо сидела в гостиной, где Джеральд или общался с разными людьми, или задумчиво отдыхал, дожидаясь новых сообщений. Где-то явно шла бурная деятельность, и я переживал, что ничего не ведаю о её сути. Подброшенных вампиру ребятишек я знал всего ничего, но успел к ним привязаться и мечтал иногда о совсем невероятных вещах: вот бы жить всем вместе, одной дружной семьёй. Незаметно и Джеральд стал для меня не совсем чужим, хотя я по-прежнему не знал, какого цвета у него глаза.
Грейс к Мышкиному стремлению быть рядом с вампиром отнеслась на удивление спокойно, мне часто казалось, что она гораздо лучше меня понимает нашу дочь, только не говорит об этом, чтобы я не чувствовал себя отвергнутым. Я готов был даже допустить, что жена считает общение ребёнка и вампира полезным и для того, и для другого. Зря я, наверное, волновался ночью о том, что она вспылит, если обнаружит свою девочку в постели кровососа.
Когда мы закончили наводить чистоту и заказали все нужные вещи, Грейс настойчиво сказала:
– Выбери момент, когда он не слишком занят и поговори насчёт выкупа. Лучше с самого начала знать, что нас ждёт.