Текст книги "Ржавый рассвет (СИ)"

Автор книги: Майский День

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Ничего ещё не кончилось, могут и поубивать, – вздохнул я.

– Интуиция подсказывает, что наши враги связались не с тем вампиром, так что будем надеяться на лучшее. Мышь раньше нас просчитала за кем стоит настоящая сила.

Я и сам понимал, что поговорить полезно не откладывая, но останавливали не приличия, а обыкновенный страх. Джеральд имел полное право отказать в моей просьбе. Он ведь надеялся вызволить своих ребят, а значит, по-прежнему нуждался в няньке и воспитателе. Если я его устраивал, а по всему выходило, что так, то с какой стати ему было утруждать себя хлопотами в поисках нового слуги?

Всё же я набрался храбрости и подошёл к вампиру, выбрав момент, когда он просто сидел в кресле. Грейс увела Мышь в маленький садик посмотреть на цветочки, так что нам никто не мешал. Я кинулся в разговор как в холодную воду:

– Джеральд, прости, что отвлекаю, но я хочу спросить тебя, позволишь ли мне выкупиться на волю? Всей суммы у нас с женой сейчас нет, но мы заработаем деньги. Скажи сколько нужно, и готов ли ты меня отпустить на этих условиях?

Он несколько мгновений просто разглядывал меня всё с тем же отрешённым выражением лица, потом шевельнулся и сел прямее.

– Борис, все бумаги уже оформлены, лежат у моего поверенного. Просто я считаю, что сейчас тебе безопаснее оставаться моей собственностью, а когда наведём порядок – ты будешь свободен.

– Но мы не накопили ещё…

Он перебил:

– Оставь деньги на приданное Мыши. Найдёт же она однажды ненормального, готового рискнуть на честный брак. По мне так ты сполна отработал всю сумму, выручив меня в трудную минуту.

– Спасибо! – пробормотал я.

– Да не за что.

Я застыл столбом, слишком ошеломлённый, чтобы уйти просто так, а потом, спохватившись, подумал, что не теми проблемами забил свою голову. Шла борьба, а я оставался от неё в стороне.

– Джерри, ты говорил, что бывших приватиров не бывает, только я не вдруг понял, что значат эти слова. Твои ребята – это ведь тоже каперы. Это они помогают тебе сейчас? Да, но в сети писали, что команда капитана Весёлого Дяди Роджера состояла только из вампиров, а сейчас день, или с тех пор у тебя завелись и смертные подчинённые?

Вывалил сразу всё, что мог вспомнить. Он спокойно кивнул.

– Борис, всё верно. Я начинал свой славный путь как капитан Весёлый Дядя Роджер, но человеческие войны шли долго, а предприимчивость старого вампира никуда не девалась, так что постепенно я обзавёлся целой эскадрой кораблей. Под моим началом стали служить не только обращённые, но и люди.

Я смотрел на него, не в силах будучи справиться с изумлением. Такой небольшой по размеру вампир, а сколько в нём сюрпризов.

– И как же тебя звали в новом качестве?

– Адмирал Тёмные Крылья, – сказал Джеральд и улыбнулся, словно на миг или насовсем его отпустила боль, даже клыки ушли в дёсны.

В эту минуту я подумал, что теперь мы точно победим. Прошлое и будущее стояли на нашей стороне – такое у меня возникло впечатление.

Глава 16 Джеральд

Помню, когда мне обломки шлема перемешало с осколками черепа, а мозг свисал набок, норовя совсем покинуть законное место обитания, возникла плодотворная дискуссия о том, что с этим всем делать. Вампиры иногда ведут себя так, словно они идиоты. Я и сам смеялся, слушая как Бэри предлагает избавиться от лишнего: мозг – это, мол, в основном вода: долить из-под крана и будет как новенький.

Боль терзала и тогда, но я терпел и потому что верил в возможности регенерации, и потому, что команда на меня смотрела, а капитану надлежит выглядеть браво. Сейчас меня никто не видел, кроме людей, вести себя с достоинством перед которыми особой нужды не было, но я поднял планку повыше и старательно задирал нос. Тренировался на будущее.

Сон не помог. Ломало меня по-прежнему, хотя страдания вроде бы не усилились. Следовало и за это быть благодарным. Проснувшись и обнаружив, что отдых не принёс облегчения, я сначала пришёл в отчаяние, а потом приказал себе смириться с тем, что есть. Негоже ведь, чтобы все эти надменные Тенебрис-Алисы принялись плеваться в своих комфортабельных гробах от того, что у них такой незадачливый родственничек. Надлежит беречь честь семьи, прочие забытые людьми, но ноющие в душе вампира ценности. Кроме того, адмиралам ведь приходится командовать не только другими, но и собой тоже. Не нравится – иди в матросы. Меня всё устраивало. Я поставил задачу не думать о боли, принять её как часть сущего и жить дальше. Если она теперь навсегда – значит так тому и быть, если отпустит – избавления явится приятным сюрпризом.

Принять решение оказалось, конечно, намного проще, чем его выполнить. Сколько не отгоняй от себя коварные мыслишки о том, что блаженство совсем рядом, доступно и дёшево, надо лишь позволить его себе, они всё равно проберутся в череп и примутся булькать там содержащейся в мозге водой. Если у кого-то сейчас возникли сомнения, спешу сообщить, что из крана мы её всё-таки не доливали, осталась та, что была обеспечена эволюцией.

Я сосредоточился на работе. Мои агенты уже нарыли нужную инфу, то есть выяснили, где находится место, куда свозили отнятых разными способами детей. Днём предстояло действовать людям. Я не собирался устраивать локальную войну, то есть пока не собирался, поэтому привлёк к делу не только своих ребят, но и комиссию от правительства.

Чиновникам серьёзного повода для разбирательств не нужно, только помаши денежкой перед их носом, и они твои. Люди в смысле, и плата так быстро исчезнет из рук, что успевай сберечь пальцы.

Я собирался вести игру осторожно, потому что опасался за жизнь мелких, вот и начал атаку днём, когда вампиры не слишком активны и не рискнут влезать в драку, особенно тот молодняк, что окопался в клубе.

Комиссия прибыла на место с помпой и с ребятами из моих команд, которые горели рвением не только потому, что я хорошо платил, но и гневаясь на мерзавцев, торгующих младенцами. Пираты вообще сентиментальны, хотя кто бы мог подумать.

Я сидел в своей гостиной, как и положено главнокомандующему, принимал доклады и сводки с места действия. Иногда Борис отвлекал беседой, но вёл себя не слишком назойливо. Общество Виолы нравилось мне гораздо больше. Она с разговорами не приставала, тихо устраивалась рядом, смотрела на экран или на меня. В её присутствии и боль казалась немного менее назойливой чем обычно.

Иногда, когда в информационном потоке наступал перерыв, а Борис не выносил мозг несущественными мелочами, я пытался думать о том, куда вообще катится наша планета с такими унизительными порядками. Рассудите сами: что-то неладное происходит в обществе если на защиту вдов и сирот становятся приватиры, те, кто в сущности, должен этих вдов и сирот штамповать.

На фоне гуляющей по нервам боли ситуация казалась особенно грустной, а планы по её приведению к относительному порядку формировались предельно кровожадные. Я развлекался.

Захват протекал по плану, ну с небольшими отклонениями, без которых и жизнь не в радость, так что вскоре мне доложили, что контроль над объектом установлен полный, хотя в процессе задушевных бесед с персоналом выявилась ещё одна подозрительная точка. Туда сразу выслали отряд, и я ждал скорого доклада о новой победе.

Люди в моём доме ещё неоднократно поели, от душного запаха пищи хотелось столько же раз застрелиться, сколько он гулял по дому, чтобы боль усилилась и отвлекла немного от гастрономических извращений человечества. Я понял, что понемногу втягиваюсь в новую форму существования вампира и всерьёз испугался подсесть на ломку больше чем на наркотик. Впрочем, это всё звучало пустячно.

Когда полномасштабная операция в целом завершилась, день клонился к вечеру. Я потянулся, устав от сидения на одном месте и решил, что старею. На корабле сутками бывало не вылезал из рабочего кресла, и любая работа шла на ура. Я осторожно встал и покачался с носков на пятки, разгоняя кровь по телу и прислушиваясь к скрипу закостеневших мышц и закаменевших костей. Ничего не отвалилось и ладно.

Мышь сидела в уголке рядом с лестницей и оттуда наблюдала за мной как маленький хищник. Я улыбнулся ей, обнаружил, что уже могу контролировать выброс рабочих зубов и решил, что самое время отчаливать в клуб. Едва успел подумать о ближайших планах, как человеческий монстр поспешил с непрошенными высказываниями:

– Ты ведь не пойдёшь опять в то плохое заведение?

– Не лезь в мою голову, мне самому там мало места! – ответил я сурово.

Она завозилась, особенно незначительная на вид на фоне массивной мебели:

– Сейчас вечер, а ты ведь именно в начале ночи пил сваш, у тебя наступает такое опасное время, когда особенно хочется того, чего лишился.

Что за дети пошли: меньше суток здесь, а уже всё знает. Я сперва грешил на парапсихологию, но потом догадался, что девочка подслушала, скорее всего, разговоры взрослых.

– Я постараюсь удержаться от соблазна, – заверил её серьёзно.

– Можно мне с тобой?

В ночной клуб, где стриптиз и другие извращённые представления – с восьмилетним ребёнком? После такого наркозависимость мне уже не пригодится: ей негде станет жить. Хотя, если подумать, при наших законах не прибьют, оштрафуют разве что.

– Дитя! – сказал я. – Отвали! Хочешь, чтобы я на тебе женился, веди себя как хорошая девочка, потому что плохих у меня и так в каждом пучке – пригоршня.

– Быть правильной сейчас опасно, – бросило мне в спину монструозное создание.

Я содрогнулся.

Когда переодевшись на выход, спустился вниз, ребёнка уже нигде не было. Я нашёл Бориса, предупредил, что временно исчезаю и передал ему командование гарнизоном, а потом вызвал такси и отчалил, провожаемый ещё одним встревоженным взглядом.

Грустно, что меня считают слабым, печально, что сам я иногда полагаю себя не таким сильным как следовало, но в клубе я должен был разобраться лично. Стоило, конечно, мне шевельнуть бровью, и от сего заведения осталась бы груда битого розового кирпича, но я отложил массовую зачистку на потом. В конце концов люди и вампиры, что приходили туда развлекаться, не отвечали за махинации Долиша, Миранды и Ивы. С последней я особо хотел побеседовать, как уже упоминал, прежде считал её другом, думал, что она хорошо ко мне относится и испытал нечто вроде разочарования, когда она без тени сомнения примкнула к моим врагам.

Мой флаер так и торчал на стоянке возле клуба, я окинул его внимательным взглядом, но ближе не подошёл. Была у меня мысль днём послать за ним ребят, которые его неустанно чинили после моих рискованных посадок, но я её отмёл как опасную.

По раннему времени народ ещё не собрался. Охранник зыркнул на меня, но ничего не предпринял, я благодушно кивнул и зашёл в бар. Ноги сами понесли к привычному месту возле дальнего конца стойки, но потом я спохватился, сочтя эту позицию стратегически ошибочной и сел ближе к выходу.

За стойкой работал бармен-человек, иногда я его здесь видел. Знал ли он, кто я такой, уверенно сказать не мог.

– Виски, – попросил я. – Двойной.

Человек кивнул, не поднимая глаз и поставил передо мной стакан с коричневой жидкостью.

Я заказал неинтересный мне спиртной напиток, чтобы не выделяться из публики, посмотреть по сторонам прежде, чем начать действовать. Виски и сваш по цвету почти не отличаются друг от друга, поэтому я в первую секунду не заметил подвоха, но наш наркотик плотнее человеческого, а бармен, двигая ко мне стакан, всколыхнул содержимое.

Я заворожённо смотрел, как покачивается, скользя по прозрачным стенкам, сияющий надеждой яд. Теперь и запах уловил. Он знакомо пробрался в ноздри.

Только что считал себя сильным и неуязвимым, как накрыло до темноты в глазах, до почти полной потери ориентации в пространстве. В горле вспыхнул огонь, в голове забились колокольчики. Ладони заледенели, а в груди заворочался, растекаясь по телу жар. Мир отодвинулся, распался на фрагменты, пальцы вцепились в прохладное стекло. Я ощущал каждое мгновение вечностью. Боль рубила мою жизнь как топор дерево. Я сломался и осыпался в прах, но вынырнув из небытия в бытие, обнаружил, что всё ещё сжимаю стакан ладонью, а к губам его так и не поднёс.

Я осторожно выдохнул воздух, а потом попытался запустить слух, который временно отказал мне почти напрочь. Злость сметала остатки влечения, но я держал себя в руках и никого не пришиб. Бармена счёл невиновным, он лишь сделал то, что ему велели, убивать его не следовало. Я и не намеревался.

Одолею хворь. Соберу себя из частей в целое, думая о том, как злобно матерятся кто в склепах, кто в обветшавших замках славные отморозки, то есть отпрыски, замечательного рода Тенебрис-Алис, сделаю всё, чтобы в очередной раз показать им фигу. Справлюсь.

Уши очень вовремя доложили, что сюда топают мои враги, а нос сморщился от запаха их тел. Азотнокислое серебро это вам не святая водица, действует гораздо дольше и с большей гарантией. Регенерация конечно сработала, отмылись нарушители чужого жизненного пространства от едкой влаги, но неприятное жжение в пострадавших местах, как я знал, сохраняется надолго. Так им и надо, не мне же одному мучиться.

Первой шагала Миранда и при виде стакана плотно сжатого моей ладонью её лицо просияло радостью. И вот эту женщину я желал в постель? Ну уж нет, слишком дороги мне мои простыни.

– Джерри, а мы-то гадали, куда ты пропал!

Долиш злобно кривился за её спиной, а Ива выглядела встревоженной и несчастной. Когда и кто из них успел кивнуть бармену, чтобы выметался и запер за собой дверь, я уловить не успел. Два или три посетителя, что пришли раньше, уже исчезли. Тем лучше, меня устраивало, что разговор пойдёт только в заинтересованном кругу.

– Улаживал кое-какие дела. Уладил. Теперь вот пришёл разобраться с вами.

– Джерри, дорогой, выпей, расслабься!

Миранда, змея такая, шагнула ближе, приторно улыбаясь и вознамерилась лапнуть меня за коленку. Ценя своё тело не меньше чем простыни, я отодвинулся вместе с табуретом и сказал:

– Не подходи ко мне! Вас двоих это тоже касается.

Долиш оскалился, а Ива глянула на меня и опустила глаза. Личико Миранды сделалось чуть постнее. Я продолжал:

– Вы поступили со мной подло, но я сам во всём виноват, так что без претензий. Поговорим и разойдёмся.

– О чём? – спросил Долиш. – Это ты нарушил обязательства! Мы же обо всём условились.

Беседовать с ними резко расхотелось, я поглядел на Иву, и она, почувствовав, подняла глаза.

– Я думал, мы друзья, а ты подлила отраву в моё питьё. Зачем, Ив?

– Да потому, что она влюблена в тебя по уши, а ты ничего не замечал и вместо того, чтобы бегать за ней, волочился за мной! – воскликнула Миранда.

Вот никогда не думал, что она такая дура, но проболталась кстати. У меня действительно открылись глаза. Объяснение получили многие вещи, прежде остававшиеся неясными.

– Ива, почему ты мне ничего не сказала? У нас могло получиться. Не думала же ты, что я влюблён в твою подружку, которая чулок надевает вместо платья и думает, что этого достаточно для завоевания мужчины.

Миранда взрычала что-то и кинулась на меня. Женщин я обычно не бью, но всегда ведь можно сделать исключение. Уклонившись от когтистого выпада, я перехватил запястье, развернул дамочку кругом и толкнул на Долиша. Он с ней спит, вот пусть он её и ловит.

Лишь произведя эту гуманную расправу, я понял, что выпустил проклятый стакан из пальцев, сумел расстаться с соблазном. На мгновение эта мысль наполнила меня восторгом, даже боль слегка утихла. Ива, видимо, заметила, что вся доза осталась внутри: как бармен она разбиралась в таких вещах, и лицо её озарилось радостью. Взгляд перебегал со сваша на меня, и она расцветала на глазах, наверное, правда, когда-то меня любила. Допускаю, что мог ответить на её чувство, но глагол я не колеблясь поставил в прошедшее время. Это всё завершилось. Я не собираю и не склеиваю осколки, если конечно, разбита не моя голова.

Миранда выпутывалась из объятий Долиша, норовя, как видно, снова на меня напасть, но у красавчика Роджера мозгов оказалось на удивление больше, чем у подруги, он её старательно удерживал. Они мне надоели. Словно страницу перелистнул и правильно сделал. Слишком долго я занимался вздором.

– А ну вас совсем! – сказал я, уже и не особенно злясь.

Должен был сделать ещё одну вещь, обязал себя решиться. Я вновь потянулся к стакану, плотно облепил его пальцами. Гладкое стекло так уютно чувствовало себя в ладони. Я не смотрел на подельников, но услышал, как все трое замерли, вероятно, не сводя с меня взглядов, полных надежд.

– Нет! – прошептала Ива.

Я услышал, но не обратил внимания, неспешно поднёс пойло к лицу и сделал вид, что вдыхаю аромат, хотя на самом деле не рискнул, не хотел, чтобы миазмы зла коснулись меня даже краем.

– Ну и гадость вы тут подаёте! – сказал я не без злорадства, а потом вернул стакан на стойку и ушёл, вынеся по пути дверь, поскольку глупый человек её действительно запер.

Радость так громко пела внутри, что почти заглушила непрерывную боль. Я шёл и улыбался. Реальность вокруг расцвела розами. Встречные от меня шарахались, хотя наверняка я представлял собой прекрасное, умиротворяющее зрелище. Вот только глаза, оказывается горели так, словно кто-то взорвал внутри черепа атомную бомбу. Я обнаружил этот эффект глянув в зеркало в вестибюле, и даже полюбовался немного своим авантажным отражением.

Наверное, я одержал сейчас самую важную победу в моей жизни: прикоснулся к соблазну и отверг его. Поверил в то, что боль непременно уберётся из моего тела. Понял, что должен делать дальше.

Флаер торчал на стоянке почти в полном одиночестве, большинство посетителей, нагрузившись, предпочитало пользоваться такси. Я подошёл к своей машине, а затем обогнул её, так чтобы она загородила меня, укрыла от обзора со стороны клуба. Вот не верил я в то, что никто не касался моей собственности. Я различал стёршиеся, но запахи присутствия, почти видел отпечатки пальцев на ручке двери.

Вместо того, чтобы забраться на водительское место, я отошёл ещё дальше за ограждение и нажал на карманном пульте кнопку дистанционного запуска двигателя.

Целую секунду я верил в лучшее, но взрыв вымел из головы непродуктивные сомнения. Бомба. Надо же как пошленько. Вампиры теперь ничем не отличаются от смертных.

Я горько улыбнулся звёздным небесам и, не обращая внимания на крики людей и вопли сирен, пошёл своей дорогой, ни разу даже не оглянувшись на пылающий костром флаер.

А зачем? Он ведь был по всем правилам застрахован. Премия полностью восполняла понесённый убыток. Превратности жизни приватира научили меня помнить, что вещи бывают так же ненадёжны как люди.

Глава 17 Борис

Джеральд вернулся под утро. Я настоял, чтобы Грейс легла с Мышью, а сам устроился в крайней спальне, прислушивался к происходящему в доме и вне него, а ещё время от времени вставал и ходил проверять всё ли включено как надо. Как вампир просочился в дом, я не слышал, видимо, дремал, а отправившись на очередной обход обнаружил его в гостиной. Он мирно сидел в кресле, уютно утонув в мягких глубинах и вытянув ноги. Я вздрогнул.

– Джерри? Где тебя носило?

– В клубе был.

Я испуганно вгляделся в сосредоточенное задумчивое лицо, но признаков опьянения не заметил.

– Зачем пошёл в это злачное место? Там же начало твоих бед! Ты пил?

– Боря, не будь занудой. Я совершенно трезв. Я даже не подрался ни с кем и вынес всего одну дверь. Просто она на дороге стояла и оказалась заперта.

Он извлёк из кармана знакомый жетон и приложил к виску.

– Болит?

– Да.

– Так пошёл бы наверх и лёг спать. Ломать какое-то время будет, но если ты продержишься…

– Я размышляю. Сядь, не мельтеши. Я хочу с тобой поговорить.

– Ребята? Элинор и Эдвард? С ними что-нибудь? Ты их нашёл?

– С детьми всё в порядке. Они теперь в надёжном месте. Все, кого мы смогли разыскать.

Джеральд изъяснялся так, словно под его началом трудилась целая армия, я постеснялся спросить, много ли людей и вампиров он способен поставить под ружьё и отправить решать те или иные задачи.

– Мои малыши в безопасности, ты получил свою дочку, казалось бы, добро восторжествовало, и можно расслабиться, но мне не даёт покоя одна мысль. Боря, мы не прогнали зло совсем, и оно по-прежнему стоит за порогом. Тот, на кого работает Долиш притихнет на время, но потом вновь примется зарабатывать на беззащитных людях. Я знаю, кто это, я бы его прибил, это осуществить не сложно, но ведь появится новый злодей. Хлебное место пусто не бывает. Пока правила на планете таковы, каковы они есть, каждый следующий день придётся проживать под знаком опасности. Ты вон в моём суперзащищённом доме и то не спишь, дёргаешься, страшась врагов.

– Я за тебя переживал.

Он кивнул, словно признавая за мной такое право. Забавно он выглядел и пугающе одновременно. В глазах горел тёмный настойчивый огонь.

– И это тоже. Почему ты нервничаешь из-за вампира, которого одолеть совсем непросто? Потому что кто-то удосужился притащить в наш мир эту дрянь. Сваш. Мерзкое пойло, что превращает обращённых в людишек.

– Это было грубо.

– Я в курсе. А ну-ка встань!

– Я только что сел.

– Делай что тебе говорят!

Он полыхнул взглядом, и я повиновался раньше, чем успел сообразить, почему. Не удивляло теперь, что другие его слушались. Джеральд велел пройтись, повернуться, оглядывая меня, словно заново собрался купить.

– А ты ничего. Представительный. Кланяться, если не умеешь, я научу. Жена твоя – очаровашка, дочка – чудо, так что я возьму вас с собой во дворец.

Я не сразу понял, о чём идёт речь, но быстро сообразил, что тащить нас к вампирскому правителю нет никакого смысла, значит, Джерри намерен явиться к королю. Меня его планы не только сбили с толку, но и напугали.

– Джерри, ты в своём уме? Или нашёл зелье позабористее прежнего?

Он вскочил так резко, что я от неожиданности упал бы на пол, не окажись позади меня дивана.

– Без разговоров, смертный! Марш в постель. Днём ты мне понадобишься трезвый, благообразный и в хорошей форме.

Миг, и его уже не было рядом, судя по сквознячку, утёк к себе наверх. Перемены в нём пугали и интриговали. Я верил, что Джеральд меня освободил, хотя вольной ещё не видел, но понимал, что выйти из-под его влияния так просто уже не получится. Как он там отзывался о плохих порядках? Бред, но если он запросто вхож во дворец нашего монарха, вполне вероятно, что связи его куда убедительнее, чем казалось мне вначале. Я счёл за благо повиноваться разумным приказам и лёг.

Сразу после завтрака началась дрессировка. Как видно попасть на приём было недостаточно, следовало выучить правильные движения и слова. Куда можно ступить, а куда нет, когда и о чём дозволяется вести беседу, как отвечать на вопросы и почему важно ни в коем случае не задавать их самому. Джеральд, похоже, знал этикет назубок, а когда я рискнул поинтересоваться, откуда произошла такая осведомлённость, он лишь поморщился и ответил, что раз ему пожаловали титул за заслуги перед отечеством, то пришлось выучить и эту хрень, в основном для того, чтобы знать, как правильно и успешно шокировать дворцовую публику, когда придёт на то нужда или охота.

Голова шла кругом от его речей и намерений.

– То есть каперов ещё и награждали? – уточнил я.

– А что оставалось делать тем, кому мы помогали выиграть войну? – непонятно усмехнулся Джеральд, потом рыкнул на меня и велел усердно тренироваться, а не приставать с глупостями.

У Грейс всё получалось отлично, Мышь и то увлеклась делом, которое в другое время сочла бы пустым. Наверное, для всех нас подобные визит обещал стать незаурядным событием.

На что Джерри рассчитывает, я не знал, он сам затронул эту тему.

– Как я сказал, мне не нравятся порядки у нас на планете. Однажды бесчеловечные законны способны обернуться немалой бедой. Пообщаемся с монархом, выясним его мнение на этот счёт. Я хочу, чтобы он своими глазами увидел тех, кто пострадал от творящихся в его государстве безобразий.

Мне затея казалась зряшней, но против визита я ничего не имел: как любого простого человека мучило любопытство, да и девчонки воодушевились.

В надлежащее время подали шикарный флаер, наёмный я так понял. Про судьбу своего собственного Джерри умолчал, но чутьё подсказывало мне, что она была печальной. От вампира пахло немного гарью, когда он вернулся, хотя вполне вероятно, что он сжёг клуб, а не собственный летательный аппарат.

Разодетые и взволнованные, мы как три золушки отправились на бал, хотя, когда прибыли, почудилось, что оказались на вокзале. Строгие люди в красивой униформе с непроницаемым выражением на благообразных лицах обращались с нами как с багажом, допрашивали, распределяли, только что не клеили ярлыки.

Джерри, как мне кажется, эта канитель скорее забавляла, нежели раздражала. Он великолепно справлялся с терзавшей его болью, я, пожалуй, поверил бы что она отступила, не трогай он иногда бессознательно то голову, то горло. Мышь временами смотрела на него так серьёзно, словно опасалась за крепость благих намерений, но упрямый вампир, как видно, твёрдо решил совладать со всем самостоятельно.

Когда нас попытались вежливо оттеснить, чтобы пропустить кого-то без очереди, Джеральд выпростал из-под рукава массивный золотой браслет с броскими знаками, выложенными драгоценными камнями, и отношение мгновенно изменилось, теперь уже нас стремились выдвинуть вперёд.

– А ещё говорят, что от титула нет никакого прока, – шепнул мне Джеральд. – Поучительное зрелище, правда?

Глаза вампира смеялись, и это веселье маскировало огонь, что я узрел ночью, но не гасило совсем. Почему люди ещё не разбегались от него было для меня загадкой, пока я не обратил внимание на то, как тщательно он избегает смотреть им в лицо. Он не хотел пугать публику раньше определённого часа или просто не мог ничего поделать с разгулявшимся темпераментом.

Я решил, не отвлекаясь, насмотреться впрок местных диковинок, поскольку предполагал, что вряд ли ещё когда-то окажусь во дворце.

Обстановка поразила и разочаровала одновременно. Декор выглядел помпезным и пересыщенным, картины казались чересчур большими, а вазы на мой взгляд, вообще поставили напрасно. Люди боялись их задеть и повредить, из-за чего иногда возникали недоразумения, которые как раз и могли привести к поломке дорогой утвари.

Грейс и Мышь тоже добросовестно озирались, иногда обмениваясь мнениями. Дочь позволяла матери держать себя за руку, что уже показывало, насколько неуверенно она себя здесь чувствует.

Меня удивило, что Джеральд тоже внимательно изучал обстановку. Я-то предполагал, что во дворце он бывает часто.

– Деньги считаю, – сказал он в ответ на мой вопрос, но что это значит не уточнил.

Нас пригласили в кабинет монарха.

Как нам ещё дома объяснил Джеральд, бывают приёмы парадные, когда гости вваливаются всей толпой, а король делает вид, что ему это приятно, и бывают деловые, когда визитёры представляют на суждение властелина свои проекты и мнения, а он делает вид, что ему это интересно. Мы попали как раз на последний. Джеральд объяснил, что именно, как и почему станет говорить он сам, а в нашу задачу входило создание внятного второго плана.

Монарх был невзрачным мужчиной, казавшимся тучнее, рыхлее и зауряднее самого себя на парадных портретах. Несмотря на некоторую будничность происходящего, я оробел, Грейс, судя по всему, тоже, и лишь наша дочь взирала на всё вокруг с отрешённым, но очень острым вниманием.

Она получала и впитывала информацию, и прозвище монстр, которое дал её Джеральд вслед за почти всеми нашими бывшими соседями, сейчас смотрелось как нельзя более уместным.

Вампир держался на том уровне почтения, который благословлял его титул, то есть довольно просто. Он внятно изложил обстоятельства дела, не называя никаких имён и не уточняя последствий, просто выразил озабоченность происходящими событиями. Не знаю даже, почему он пошёл с этим сам, вероятно, человек умеющий преподносить вещи под правильным углом зрения оказался бы более удачным ходатаем. Наверняка у Джерри отыскались бы и такие знакомые.

Признаться, я всё же рассчитывал хоть на какой-то отклик и был разочарован и расстроен, когда его не последовало. То есть государь выразил благодарность лорду Вентусу, особо отметил его преданность правящему дому и радение за благо отечества, и слова звучали довольно искренне, вот только в глазах не проснулось подлинного интереса.

У нас вообще ничего не спросили, лишь Мыши монарх улыбнулся издали, да и то натянуто. Должно быть, дети, которых приходилось трепать за щёчку на публике, наскучили величеству сверх всякой меры.

Так мы и ушли ни с чем. Джеральд выглядел задумчивым, но не расстроенным. Роскошный флаер улетел без нас, а мы отправились домой на такси. Не глядя набрав адрес, вампир расслабился на сидении, растёкся по нему телом, как видно нелегко ему давалась непрестанная борьба с болью. Я прикидывал, как начать разговор так, чтобы никого не обидеть. Мышь затруднений не испытывала.

– Ты ведь знал, что ему всё равно и ничего из этой затеи не получится! – заявила она сурово.

Джеральд улыбнулся, язык вспучило под губами, словно вампир заталкивал им обратно лезущие из дёсен клыки.

– Разумеется, Виола! Беспокой его разгул противодетной преступности, принял бы меры. Я всегда так делаю, когда возникают заботы, не вижу почему у других мозг должен быть устроен иначе?

– Тогда зачем мы ездили? – спросил я.

– Наверное, я хотел убедиться в правильности принятого решения, да и время свободное нашлось.

– А нам ты скажешь, что собираешься предпринять?

– Давай дома поговорим. Я устал и намерен для начала как следует отдохнуть.

Я решил, что это справедливо. Вампир спокойно лежал в кресле, а внутри, наверное, плыл на волнах нешуточного страдания. Я и представить не мог, что он чувствует, но случалось прежде видеть, как страшно раздавливает зависимых людей абстиненция. Бороться с тем, что сам в себя подселил – нелёгкая задача и как конкретно решал её вампир, я не знал, но его уверенность чувствовал, и она постепенно передавалась мне.

Когда мы приехали, Джеральд вытек из машины странной манерой неравномерно загустевшего студня, поморщился и снова приложил к виску жетон, пока его другую ладонь исследовал сканер замка.

Грейс поглядела на нас обоих и увела Мышь на кухню готовить обед. Поскольку дочка ушла без возражений, я понял, что мне дали добро на продолжение разговора.

Джеральд уселся за пульт в гостиной и принялся изучать поступившие в наше отсутствие сообщения. Коротко глянув в мою сторону он как будто не возразил против того, что я с ним остался и, пока я размышлял, как бы половчее сформулировать вопрос, чтобы поменьше мучить и без того страдающего вампира, заговорил сам:

– Борис, ты свободен уйти, но ты остаёшься, потому что понимаешь: за порогом может ждать как счастливая безоблачная жизнь, так и новый виток неприятностей. Мы об этом уже говорили, не так ли?