Текст книги "Ржавый рассвет (СИ)"

Автор книги: Майский День

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Он вздохнул, становясь отчасти прежним добродушным Джерри, с которым я познакомился, кажется, целую вечность назад.

– Борис, я никоим образом не настаиваю. Ты – отец, Грейс – мать, вы много перенесли и сейчас боитесь за своего ребёнка. Это понятно теперь даже мне.

Я кивнул.

– Джеральд, я не сомневаюсь, что ты защитишь её, обеспечишь физическую безопасность, но она совсем дитя, что станет с её психическим здоровьем, юным, неопытным ещё разумом. Девочке и так досталось сполна, я не уверен, что она нормально перенесла бомбардировку твоего дома, хотя и делает вид, что всё в порядке.

– Боря, она не делает вид, она приспосабливается, ты не понимаешь свою дочь так как вижу её я. У неё действительно всё в порядке, потому что существует где-то внутри предохранитель подобный тем, что получают при обращении вампиры. Нельзя выжить, если психовать по любому поводу или лить слёзы над каждой жертвой.

– Хочешь сказать, что мой ребёнок уже не человек?

– Этого я не знаю и не мне об этом судить, но необычные дети настолько важное и серьёзное для всех нас явление, что я готов развязать войну со страной, гражданином которой являюсь, чтобы их защитить. Ты, наверное, догадываешься, что мне и так жилось неплохо, и уж если я пошёл на серьёзный шаг, то есть для того веские причины. Мне не нравилось рабство, но я с ним мирился, полагая, что однажды благоразумие и милосердие одержат верх, и воцарятся правильные законы. Я ошибался, Борис. Выгоды работорговли продолжали превалировать над благоразумием и честью. Благодать сама по себе ниоткуда на нас не свалилась. Ну так возьмём её сами. Прямо сейчас.

Я молчал, не хотел спорить, потому что и возразить было нечего, кроме одного: я отчаянно боялся за дочку, которой мог лишиться уже не один раз. Разум отключился стучало только сердце.

Джеральд, кажется, понимал моё состояние, потому и позвал сюда, а не пришёл в нашу каюту. Хотел вначале договориться с тем, кого лучше успел узнать и кого, видимо, считал основным противником – так я рассуждал. По-моему, на Грейс он полагался больше, чем на меня, но уверенности я не испытывал.

– Разумеется, мы можем забрать свои корабли и детишек, что успели вытащить из беды, и отправиться к иным землям. Я знаю много планет, где Адмирала Тёмные Крылья, как и его флот, примут с распростёртыми объятиями и ещё больше миров, где сам смогу диктовать условия, но почему мы должны оставлять за спиной собственный дом? Мы сроднились с ним, а ты появился тут на свет. Это наша земля, и я ещё даже не получил страховые деньги за разрушенное поместье и сожжённый флаер.

Против воли я улыбнулся его словам. Прав был этот вампир, а я нет.

– Что ты конкретно хочешь?

– Виола будет работать только со мной и ни с кем больше, у нас уже установился контакт, и я смогу прикрыть её от избыточных переживаний. Безопасность обеспечу. Флагман защищён лучше любого корабля в эскадре, а адмиральская рубка – самое надёжное место на флагмане. Получится у нас партнёрство или нет, я не знаю, но уверен, что, работая вдвоём, мы вчистую сделаем мою службу прогнозов, и уж королевскую – тем более. Ты пойми, нанесение точечных и точных ударов в правильно выбранный момент деморализуют противника гораздо быстрее, чем массовая зачистка территорий.

Я молчал, не зная, что сказать, но Джеральд и не требовал немедленного ответа:

– Возвращайся к девочкам. Выход на позицию произойдёт примерно через сутки: приблизительно столько времени понадобится политикам на трескотню и враньё, за это время постарайтесь принять решение, но заранее скажу тебе, что каким бы оно не оказалось, я обеспечу защиту всем вам – это само собой разумеется.

– Ещё раз спасибо, Джеральд!

– Да не за что. Надо быстренько отвоевать войну, а то я соскучился по моим ребятишкам. В сущности, приватиры самые мирные люди во вселенной. Вся их деятельность направлена на то, чтобы лишить сражающиеся стороны материальных ресурсов и тем предотвратить дальнейшее кровопролитие.

Я не улыбнулся его шутке, если то была шутка, затем прежний юноша в красивом мундире проводил меня обратно в каюту, только теперь я едва замечал происходящее вокруг, слишком озабоченный тем, что варилось у меня внутри.

Глава 20 Джеральд

Навалилось столько дел, что я не сразу выбрал время для того, чтобы поговорить с Борисом. Впрочем, поскольку людям требовались еда и сон, виноват точно был не я. Мы чудно пообщались, ушёл он в шоковом состоянии, но я не слишком переживал о результатах эскапады.

Экипаж радовался возвращению любимого адмирала, но у вампиров эмоции проскакивают быстро, все постепенно занялись делом, я остался один. Отдав все нужные распоряжения, я был уверен, что выполнят их как следует, потому мог себе позволить немного тишины.

Ностальгически затуманенным взором я окинул просторную рубку. В воспоминаниях она выглядела скромнее, впрочем, и была тоже, поскольку мой первый корабль давно износился и ушёл на покой. Сейчас я находился на новеньком «Свежем ветре», хотя он сохранил экипаж и дух непокорства, так что вполне заменял старый.

Ребята сберегли и часть прежней обстановки, а рабочее кресло, хоть и являло собой микс всех технических новинок, всё равно вызывало тёплые чувства, и я сентиментально погладил ладонью подлокотник.

Я только раз покидал свою рубку с тех пор как поднял на «Свежем ветре» адмиральский вымпел. В одной нехорошей заварушке корабль потрепало так, что пришлось отправить его в ремонт. Досталось нам тогда по полной программе, и я перешёл на борт «Шторма», поскольку, хоть сражение и закончилось, война-то всё равно продолжалась. Шли незабвенные старые времена!

Впрочем, когда имеешь дело с людьми, они всегда одинаковы. Эти существа просто не могут жить без того, чтобы не потрепать друг другу флоты и нервы.

Я откинулся на высокую спинку и позволил себе немного слабости. Боль так и не ушла, терзала меня, временами набрасываясь с особым ожесточением, а иногда коварно притихая. Я не поддавался на провокации, не радовался передышкам, хотя прежде-то их и совсем не случалось. Вот и теперь огненные змеи впились в мозг, словно пытались высосать мысли. Невеликая их ждала пожива, надо признать, ну да и ладно.

Пальцы привычно нащупали жетон, тот самый, что попал ко мне вместе с детьми. Таскать его в кармане вошло в обычай с тех пор, как болезнь привязалась всерьёз. Я прижал металлический кружок к виску и попытался убедить себя, что это помогает. От боли следовало отстраняться, смотреть на неё с некоторого удаления, словно она голограмма и существует отдельно от организма, хоть и похожа на оригинал. Пусть постоит в сторонке.

Я вспомнил, как мелкий хулиган раскрутил мой медальон и поразил воображение Бориса портретом бывшего капитана Весёлого Дяди Роджера. Кажется, это пошло на пользу взаимопониманию, раз помогло человеку избавиться от страхов, что его терзали, прояснить истину. Как же часто нам не хватает младенческой интуиции, чтобы понять друг друга и перестать сражаться.

Боль притихла, и я уже собрался убрать жетон обратно в карман, когда меня поразила простая мысль. Если подвеска, носимая в память прошлых битв, заключала в себе секрет, то почему мы с Борисом решили, что медалька содержит лишь записку с именами? Вдруг бумажка – всего лишь отвлекающий маневр, обманка, призванная убедить всякого, что тайника нет? Да я осматривал жетон, но достаточно ли внимательно? Я ведь был рассержен и разочарован.

Теперь, убедив себя, что есть ещё надежда поиграть в приключение, я изучил своё сокровище внимательно. Быть может интуиция ещё раньше подсказала, что вещь ценнее, чем казалась вначале, потому я и носил её с собой, не бросив даже в разбомблённом доме? Приведя в действие пружину замка, я почти сразу обнаружил, что у неё есть дополнительный обратный ход и едва не застонал от досады. Секрет оказался на самом виду, наверное, потому я его и не разглядел с первой попытки. Вот же носитель! Да, он выглядит как декоративный элемент, но как только я дослал на место нужный блок, палец сразу ощутил слабую вибрацию энергонакопителя.

Эти хранилища преобразовывали механическую силу, обеспечивая нужный импульс, потому им не требовались аккумуляторы, которые легко обнаружить.

Внутри у меня, а не у жетона что-то дрогнуло, боль и та не то чтобы отступила, но как-то стёрлась. Я понял, что боюсь включать запись. Почему-то до сих пор не особенно задумывался о том, что у моих детишек есть ведь родители, вполне возможно, живые и рассчитывавшие однажды вернуть своих отпрысков. Захотел поверить в то, что они мои насовсем и поверил, а действительность могла обмануть. Да, конечно, я в состоянии отсудить имущество, но вот стану ли это делать? Если в минуту смертельной опасности кто-то доверил моему попечению две человеческие личинки, это ещё не значит, что допустимо воспользоваться ситуацией. Даже на войне иногда приходится делать странные вещи, например, притворяться, что не видишь врага, и тихо уходить в туман. В мирное время недоразумения тоже встречаются.

Я обругал себя слизняком и трусом, благо слышать этого никто не мог, и уверенно, как и положено адмиралу самого мощного в этом уголке Галактики флота, запустил запись на просмотр.

В первую секунду у меня от изумления слегка отвисла челюсть. Не знаю, что я ожидал увидеть, но никак не старика в инвалидном кресле. Мужчина с глубокими бухтами залысин в седых волосах, старческими пятнами и веснушками на морщинистой коже, выцветшими от времени радужками усталых глаз сидел довольно прямо, словно готовился стать в строй на пороге вечности. Дряблые веки на миг опустились, снова поднялись, дрогнули утратившие тургор губы.

– Джеральд, если ты смотришь эту запись, значит, меня уже нет, вполне вероятно, давно нет на свете…

Если я не выпал из кресла, то лишь потому, что это физически было невозможно. Я узнал говорившего. Словно исчезли все приметы глубокой дряхлости, и оба мы вновь оказалась молоды горды и амбициозны. Много лет назад, на горьком рубеже гремевших тогда войн. Капитан проклятого рейдера смотрел на меня из прошлого. Человек, который может ещё что-то мне сказать, но я уже не сумею ответить. Круг замкнулся, хотя так, кажется, допустимо говорить только об окружности.

– Мне недолго осталось и, хотя к старости люди становятся сентиментальными, я обращаюсь к тебе не затем, чтобы вспомнить былые времена. Впрочем, отвлекусь, чтобы поблагодарить за давний момент. Мы оба понимаем, о чём идёт речь. Я тогда родился вновь, ну и экипаж, конечно, тоже, хотя большинство моих ребят никогда ничего не узнало.

– Да не за что! – сказал я.

Вдруг загробный мир всё же есть, и он меня услышит, хотя не приведи судьба, конечно.

Разумеется, я не забыл тот случай, когда рейдер оказался прямиком под нашими пушками, недавно об этом думал, словно чувствовал, как придётся кстати. Интересно, что мои ребята ни слова против не сказали, когда я отдал приказ уходить. Наверное, всем скучно было жить без нормального противника, единственно гоняясь за бестолковыми транспортами. Мы развлекались ещё довольно долго и оба уцелели в горниле сражений, хотя и не знали точно, кого в этом винить: удачу или друг друга.

– Как-то и я настиг твой «Свежий ветер», когда он подбитый ковылял с поля боя. Все говорили, что у тебя есть собственная ремонтная база, и сомневаться в этом не приходилось. Два эсминца сопровождения не смогли бы защитить раненый флагман, но я не стал его атаковать. Сам понимаешь, хотел однажды вернуть долг.

Да, это я тоже помнил. Когда ребята доложили, что рейдер у них на хвосте, я ведь уже простился со своим кораблём. «Шторм», конечно, был не хуже «Свежего ветра», но любовь есть любовь, я прикипел к родной посудине, и, когда опасность миновала, вздохнул с облегчением, мысленно сказав себе, что мы квиты.

Призрак из прошлого продолжал:

– Мы славно воевали, и я был бы не против познакомиться, когда превратности твоего своеволия однажды поставили нас в одну команду. Не довелось, но почему ты не пришёл ко мне, едва наступили мирные времена? Я знаю, что ты появлялся рядом. Просто почувствовал, ощутил затылком свежесть ветра. Жена тогда испугалась и требовала, чтобы я обратился в полицию, но я не думал, что ты намерен причинить мне вред, напротив, надеялся, что сойдёмся однажды и поболтаем о прежних годах. Жаль, ты так и не решился.

Он усмехнулся и закашлял от усилия. Я едва не протянул изображению платок, настолько всё происходящее казалось достоверным.

– Впрочем, и я ведь не набрался храбрости заявиться в твоё недешёвое поместье. Почему-то побоялся, что не пустишь на порог, хотя чего нам было делить после того, как мой рейдер поставили на прикол, а твои корабли принялись шастать по Галактике, вполне уверенно чувствуя себя и в мирной жизни. Думаю, обоих нас обуяла гордыня, но пора и освободится от этого непродуктивного чувства. Что скажешь, приватир?

– Я не против.

Он кивнул уверенно, словно услышал ответ. В принципе, ничего удивительного, мы ведь хорошо друг друга понимали. Я ждал продолжения, точнее, того момента, когда капитан перейдёт к делу, ради которого и заготовил эту запись. Лирические отступления, по всей видимости, закончились. Старый враг не обманул ожиданий.

– Ну что было, то прошло, Адмирал Тёмные Крылья, Джеральд Тенебрис-Алис, лорд Вентум!

Он хитро усмехнулся, и я по-доброму оскалился в ответ. Всё про меня выведал, но ведь никому не сказал. Почти. Дальнейшие слова подтвердили догадку.

– Сообразив, что скоро умру, я открыл своим детям и внукам твоё имя, наказав не разглашать его, но в случае нужды, крайней нужды, прийти к тебе за помощью. Я уже не смогу расплатиться за эту услугу, но думаю, ты не будешь в претензии. Прощай, Джеральд, и, если что, не держи на меня зла.

Запись кончилась. Я машинально закрыл жетон и убрал его в карман. Старый противник едва не переоценил мою сообразительность, но может быть, дело заключалось в том, что я не слишком хотел знать, откуда взялись и почему достались именно мне дети, к которым успел привязаться. Вот теперь я в курсе, и что со всем этим делать?

Конечно, я не обижу младенцев и, разумеется, верну их родителям, но останется в сердце ещё одна пустота, а их и без того скопилось много, и я уже точно не утону в пучине с таким воздушным шариком в груди. А раз не сгину, то и похоронные песни реветь незачем.

Я отсалютовал тому месту, где ещё недавно реял образ былого врага, так и не ставшего другом и прошептал куплеты давней песенки. Громко петь постеснялся, хотя кто бы меня услышал здесь, в царственном уединении адмиральской рубки:

Не желайте того, чего нет, всё постигнуть, поверьте, немыслимо.

Ведь пожалует «Ржавый рассвет» и предъявит последнюю истину.

Много лет и ещё больше зим я тащусь по житейской равнине

Ну судьбою никто не храним, всех подстрелят – на середине.

Даже если игру одолел, как козырная карта сюжета,

Не гордись тем, что сделать успел: похвальба – неприлично же это.

Среди равных мне равного нет, но любого накроет бессилье.

И придёт ко мне «Ржавый рассвет», и спалит мои тёмные крылья.

А грустно, что нет настоящего врага, есть лишь планета, которую надо немного почистить, чтобы она расцвела. Свернуть шею игреневому жеребчику – этот точно заслужил, а в целом просто навести порядок. Спасибо капитану «Ржавого рассвета» за то, что мы всё же встретились и поговорили, хотя мне не особо давали вставить реплику в беседу. За доверие – отдельный поклон и ещё за простую мысль, что пусть из врагов в друзья – самый приятный и правильный.

Я думал о том, как буду сражаться с настоящим злом, а то, которое прежде мы считали истинным, незримо, но надёжно окажется на нашей стороне.

Потом меня слегка затошнило от неудержимой пафосности своих мыслей, я включил внешнюю связь и отдал необходимые распоряжения. Выполнили их моментально.

Борис всё ещё размышлял над сделанным его семье предложением, наивно полагая, как видно, что я прям целые сутки ему для этого отпущу, потому я забрал заказ в нашей походной мастерской и отправился в человеческую каюту. У меня на борту имелось несколько таких, потому что в прежние времена советники, случалось, поднимались на борт, чтобы отрегулировать моменты взаимодействия. Еда конечно, лежала не с тех времён, но запас всего необходимого по привычке пополняли время от времени.

Я стукнул из вежливости в дверь и уверенно переступил порог. Борис ожидаемо нахмурился, его добропорядочность временами поражала моё беспечное воображение.

– Мы ещё ничего не решили! – сказал он, хотя по прямому взгляду Грейс и хитро блестящим глазёнкам юного монстра я сразу понял, чьё мнение тут одержит верх.

Из Бориса получалась отличная наседка, но политиком он был средним.

– Ну ты ведь понял, что про сутки я пошутил. Вредно так долго думать, голова изнашивается.

Он озабоченно нахмурился, как видно переживая из-за моих проблем, но я уже так привык прятать боль, что не выдал себя ничем. То есть, я на это надеялся.

– Борис, я понимаю твои тревоги, у меня у самого теперь есть дети.

Внутри что-то трепыхнулось, но я привычно задавил грусть, сейчас не ко времени было объяснять тонкости аренды младенцев и продолжал вполне уверенно:

– Суть в том, что нельзя растить новых ребят по старым принципам, если мы не хотим задавить в зародыше то новое, что они несут в этот мир.

Красиво сказал, надо будет запомнить.

– Я сделаю всё возможное, чтобы уберечь Виолу не только от физической опасности, но и от психологической травмы, да и не вижу особого повода для волнений. У твоей дочери есть не только сила, но и пластичность, а ещё у неё есть форма, которую она сможет надеть, став полноправным членом экипажа «Свежего ветра». Никогда ещё в судовой роли не было смертных, но пора отказываться от старых традиций, потому что меняется жизнь, другими становятся люди, и даже вампиры иногда стряхивают с себя пыль веков, чтобы быть современнее и чище.

Борис смотрел на меня свирепо, я ему улыбнулся.

– Нам ведь тоже приходится нелегко в этой текучей реальности, но мы стараемся выглядеть как вы, жить в согласии с человеческими ритмами, разговаривать так, чтобы никто не отличил нас от людей по досадным ошибкам и анахронизмам. Учимся даже фразы строить по моде эпохи. Пойми, Борис, только глупцы держатся за хлам. У людей, конечно, в процессе эволюции выживают в основном дураки, просто потому, что их больше, они сильны массой и прикормленной средой обитания, а вот вампиру приходится быть умным и пластичным. Если помнишь, ты сам не заподозрил моей сути, пока не стало слишком поздно.

Он хмуро отвёл взгляд и вздохнул, но решал тут, как выяснилось, не он.

– Форма? – звонким от волнения голосом спросила Мышь. – У меня будет красивый мундир, такой, как у тебя?

Я хитро улыбнулся в ответ и выпростал свёрток из-за спины. Ребята постарались. Трудилась, конечно, в основном, машина. Тряпки вечно рвутся, изнашиваются, даже теперь, когда их непонятно из чего делают, так что маленький специальный цех был на борту каждого из моих кораблей, именно потому команды преобразились так быстро.

Необыкновенной девочкой или нет была Виола, но при виде аккуратного элегантного мундирчика, сшитого на её размер, она повела себя как настоящее ничуть не новое дитя. Схватила вещи и запрыгала от счастья прежде чем начать их внимательно рассматривать и теребить отделку.

Грейс посмотрела на меня, потом на мужа и увела дочку в спальню переодеваться, я так полагаю. Женщина не может не примерить то, что, как ей кажется, на неё налезет, а в некоторых отношениях девочки сразу рождаются взрослыми в отличии от мальчишек.

Я не возражал. Я сочувственно кивнул Борису и вздохнул чисто для порядка, но он меня, кажется, раскусил.

– Ты, похоже, умеешь всегда добиваться своей цели, Джерри.

– Ну и?

– Это единственное, что сейчас радует, поскольку даёт надёжную гарантию всем нам.

– А я что говорил!

И мы как добрые друзья уселись рядом на диван, чтобы выразить должное восхищение, когда Мышь в новом качестве гордо выйдет на подиум.

Глава 21 Джеральд

Работа, кстати, шла полным ходом. Если я вроде бы без дела болтался по кораблю, это ещё не значит, что мы тихо сидели в засаде. Я уже говорил, что дипломат из меня никакой: врать не умею, а если умею, то плохо, зато этим искусством хорошо владеют иные мои советники. Как вы понимаете, в таком святом деле как торговля без лёгкого уклонения от истины не проживёшь, так что мой помощник по коммерческим делам имел отличные соответствующие навыки. Королевство по сути своей тоже товар, и я не сомневался, что ребята сделают всё возможное. Я связал их с Виктором, а дальше эта бригада рыла канавы уже самостоятельно.

В глубине души я надеялся, что наше предприятие вообще обойдётся без кровопролития. Политики поплюют друг в друга ядовитой слюной, а потом найдут передового монарха, готового к нужным нашему делу реформам – и дело с концом. Народ радостно примет перемены, а я вернусь на планету и начну присматривать новый дом. Старый восстанавливать не тянуло: я подозревал, что репутация моя в том квартале подпорчена безвозвратно.

Тем не менее, к бою я готовился всерьёз. Война – дело непростое, и выигрывают в ней упорные, а не бравые. Приобретя солидный опыт, я, как никто другой, наверное, это понимал, потому, когда Мышь вышла к нам, сияя гордостью и довольством, я сразу предложил ей пойти и потренироваться.

Борис и Грейс допускали свойственную родителям ошибку: пугались необычного в своём ребёнке, страшились за его благополучие, инстинктивно стремились притормозить чудо. Люди радуются, когда их сын или дочь решает ещё в пелёнках интегральные уравнения или рисует картины маслом, восторгаются выученными километровыми поэмами, но вот дитя, способное разглядеть всех насквозь, их пугает и вынуждает задать себе сакральный вопрос: да за что же нам всё это досталось?

По мне, так просить пощады было уже поздно, и дар следовало развивать, даже если он причинит кому-то неудобство. Ребёнку и так трудно существовать в этом сложном мире. Держать пар его таланта в закрытом котле, значит, спровоцировать беду, а не благополучие. Я не считал, что совершаю ошибку, привлекая девочку к живому делу, да и Виола со мной соглашалась.

Видели бы вы, как она шла рядом по кораблю: советник, полноправный член экипажа, и мои вампиры приветствовали маленькую человеческую девочку со всей невозмутимой серьёзностью. В боевой рубке уже поставили дополнительное кресло, взрослое, конечно, других на борту просто не имелось, но я сумел подогнать его так, чтобы Мышь могла расположиться с комфортом.

– Пока мы просто потренируемся, – сказал я, показывая, как пользоваться ресурсом сиденья – такие вещи надо знать назубок. – Нам предстоит отладить взаимодействие, научиться понимать друг друга и задачу.

Виола серьёзно кивнула. Её глаза жадно блестели и ни тени страха я в них не увидел. Кто-то скажет, что я бессовестно пытался лишить ребёнка детства, но я так не думал. Никуда от нас не девается эта прекрасная пора, и современная война вполне похожа на игру, если не вести мордобой собственноручно, конечно.

Я ностальгически вздохнул по старым временам, когда лично ходил в атаку. Оценил азарт, который пьянил куда сильнее мерзкого сваша и не оставлял дурных последствий, ну кроме проломленного черепа, конечно, но это ведь заживает. То есть я немного скучал по беззаветной одержимости абордажа, но от воздержания точно не ломало. Рабочая рубка тоже давало немало острых ощущений. Убедившись, что Виола вполне освоилась на позиции, я включил первый слой восприятия.

Объекты обычно обозначают цветом, светом, формой, размером, пульсацией и номерами. Для непосвящённого – тот ещё хаос, но я был уверен, что девочка сориентируется быстро. Дети невероятно восприимчивы, а виртуальные игры, которыми они развлекаются, дают изрядный опыт.

Для начала я задействовал позиции наших кораблей, каждого коснулся, о каждом рассказал, испытывая невероятную нежность к любой из сияющих в боевом пространстве точек. На мои деньги строились эти суда, я нанимал экипажи. Многих людей уже не было с нами, их короткий век давал так мало, зато вампиров я сумел сберечь почти всех. Опыт и ум (не постесняюсь этого слова) давали мне изрядное преимущество, но я не достиг бы высот в своём ремесле, не обладай помимо прочего развитой интуицией. Не просто так ведь мы с Виолой нашли общий язык: таланты наши проистекали из одного примерно источника.

Мышь глотала информацию с почти вампирской скоростью. Наверное, только в юном возрасте знания впитываются так полноценно и быстро, вскоре мы перешили к последующим слоям, и лишь с невероятным трудом я вспомнил, что ребёнку требуется как еда, так и отдых. Ругая себя старым бессердечным вампиром, я отвёл девочку к родителям и попросил её не рассказывать им слишком много. Не только затем, чтобы поменьше бранились, но и в силу общей секретности данных. Война есть война, это вам всё-таки не игрушки.

Вернувшись в рубку, я включил дипломатический канал и похвалил себя за то, что не делал этого при ребёнке. От вежливого мир-дружба-взаимопонимание так быстро перешли к сам-дурак, что я диву дался. Быть может, и на дипломатической стезе мне светили лавры, а я до сих пор неправильно понимал суть этого развлечения?

Переговоры кипели страстями. Правящий монарх категорически отказался уступить трон или пойти навстречу реформаторам. Я просто не узнавал благодушного и благожелательного человека, которого мы посещали совсем недавно. Плевался он грубыми словами похлеще своих дипломатов. Думаю, ему не давало покоя соображение, что он держал зачинщика бунта в своих руках, но не придавил вовремя все компоненты опасного состояния. Моё славное прозвище всплыло, конечно, а король знал, кто я такой, потому что приказы о награждениях хранились в его архивах. Представляю, сколько нехороших слов досталось тому, кто всего-то-навсего кинул мне титул с барского плеча.

Ну и ладно.

Просмотрев запись, я понял, что битвы избежать не удалось, а раз так, то следовало наносить удар в самый подходящий момент. Я переговорил с помощниками, капитанами, Виктором и принял на себя долг и ответственность. Невеликий груз для того, кто привык.

Понимаете, проще всего было послать парочку проворных вампиров и прибить короля в его бункере, чтобы не разбазаривал наши будущие ресурсы и не подвергал опасности людей и вампиров, но после прогремевшего скандала такой путь выглядел проигрышным. Мы бы вошли в историю как убийцы, а не борцы за светлое будущее, поставили себя в невыгодную позицию, я не хотел подкладывать такую свинью будущему монарху. Сам заварил эту кашу, значит должен выдать годный продукт, а не то, что без жалости сливают в канализацию.

Иногда приходится убивать. Я отдал приказ о смене построения. Королевский флот гордо реял в пространстве, вселяя робость в каждого, кто не имел с ним дела, но мне-то приходилось. Я знал не только их сильные стороны – слабости тоже, а вот они мои – нет.

Приватиры сражаются совсем не так, как регулярные части. Наша цель не распылить противника в труху, а захватить по возможности целым, лишь слегка побитым, потому и тактика, когда мы вступаем в открытый бой, резко отличается от прямолинейных действий военных. Орудия наши против тяжёлых калибров регулярного флота были, пожалуй, слабоваты, зато маневренностью и скоростью мы врага превосходили, да и новинки у меня внедрялись гораздо быстрее и разумнее, чем в армии, потому что между солдатом и его ружьём не стояла толпа чиновников.

Если вы думаете, что за годы торговли команды мои разленились, то и это неверно. Тренировками и маневрами я никогда не пренебрегал, и потом, если в нашей части Галактики было тихо, то на ней свет клином не сошёлся. Хаживал я в походы и после того, как осел на этой планете, не распространялся только об этом, поскольку, видите ли, теперь нашу работу решили считать не вполне респектабельным занятием.

Я в своих силах был уверен, потому в очередной раз отогнав в сторону боль, с которой вёл отдельную камерную войну, сосредоточился на главной задаче.

С точки зрения армии мы представляли сейчас собой почти идеальную мишень, но на самом деле осуществляли давно отработанный трюк, который назывался: подойди ко мне сам, что я за тобой гоняться должен? Иногда очень выгодно, когда противник считает тебя расхлябанной пиратской вольницей.

Наблюдая за перемещениями судов, я ощущал, как внутри зарождается трепетное ощущение боя, растекается по жилам славный вдохновенный огонь. Я связался с человеческой каютой и предложил Виоле вернуться в рубку. Прошло достаточно времени, она наверняка успела отдохнуть, а если и нет, то у нас тут уже заварилась каша и с минуты на минуту наступала пора хлебать её каждому, кто обзавёлся ложкой.

С родителями я и разговаривать не стал, во-первых, ругани уже наслушался сегодня на столетие вперёд, во-вторых, Виола теперь находилась под моим покровительством, а не их, так что опоздали они выражать своё мнение нехорошими словами. Ничего, наведём на планете порядок и отправим детишек учиться, причём не только талантливых, но вообще всех. Перенаселение у нас видите ли! Да ничто так не сокращает рождаемость как благополучие и обеспеченность (а не вампиры, как вы подумали). Я-то знал: ни у одного из моих богатеньких соседей семеро по лавкам не сидело.

Виола примчалась сияющая и довольная. Сама, без сопровождения, как свой на борту человек, отчего сердце её, несомненно, наполнилось гордостью. Я подсадил в кресло, проверил защиту и занял своё. Мы с девочкой посмотрели друг на друга.

– Ни о чём не думай, – сказал я. – Враги, друзья, война, потери, приобретения – это моя забота. Ты просто смотри в будущее, проверяй его на достоверность, а я пойду за тобой и переведу нашу общую добычу на доступный капитанам язык.

– Я тоже так хочу!

– А вот для этого ещё многому предстоит научиться. Займёмся этим позднее. Сейчас мы должны отстоять свою планету.

– Потом ты выгонишь меня с корабля?

Не ко времени пришлись эти разборки, ну да ребячье в своём напарнике тоже надлежало учитывать. Я догадывался, как отчаянно девочка боится вновь оказаться среди тех, для кого она была всего лишь соплячкой, вообразившей о себе невесть что, вернуться в скучную обыденность из мира настоящих серьёзных дел.

– Я так не поступаю. Каждый, кто приходит в экипаж, дорог мне и ценен. Виола, тебе придётся вернуться в школу, чтобы получить образование и развить свой дар, мы организуем такие учебные заведения, где все дети смогут чувствовать себя нужными и полезными, но ты останешься членом экипажа «Свежего ветра», просто получишь отпуск на нужное время.