Текст книги "Комбатанты (СИ)"

Автор книги: Майский День

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Я хотел тебя порадовать.

Он кивнул.

– И спасибо, что постарался не расстраивать своеволием. Это приятно.

Я растрогался от такого признания.

– Ари, я понимаю, что с одного учебника не сделаюсь образованным, как и от одного наказания умным, но я действительно хочу стать лучше, чем был, и такое намерение всегда идёт в зачёт.

Он с моими выкладками не спорил, лишь предупредил:

– Будь осторожен.

– Ты тоже. Если что выдёргивай меня оттуда без боязни.

– Поехали!

Сам процесс не представлял для меня трудности. Поскольку такое путешествие в прошлое ничего в нём изменить не может, способности к нему не блокируются даже в детстве. Я совершил немало вылазок за информацией и всегда благополучно возвращался. Мне ведь не требовалось погружаться в глубину веков, а прыжок на несколько дней и по времени занимал секунды.

Многие не способны сохранить хладнокровие, когда события начинают развиваться вспять, это ведь довольно серьёзная нагрузка на психику. Иногда стоит закрыть глаза и положиться на чувство времени, которое у наших рас развито отлично. Я предосторожностей не принимал, здесь в замкнутом пространстве солнце не покатится по небу в другую сторону, ветер не подует от листьев, а люди, которые появятся вскоре, пусть и примутся бегать задом наперёд, мою психику этим не колыхнут с привычного ей места. Мало что может её качественно потревожить.

Я даже речь смогу понять, пусть слова и фразы произносятся с конца, это кстати совсем неплохо, потому что поможет мне запомнить каждую мелочь, когда я вернусь в нужную мне точку бытия и запущу течение моего личного времени в нужную сторону.

Ага, вот пошло! Это предотлётная суета, охранники уже бегают, таскают имущество. Пять шишек даже здесь палец о палец не ударили, не добавив этим уважения к себе. Впрочем, я постарался избавиться от непродуктивных эмоций и просто запоминать, никак происходящее не оценивая.

Затем сразу появились чужие. Вид их был уже мне привычен, потому не отвлекал, а потом я понял и как они проникли внутрь, не всполошив охрану – просто усыпили людей. Не газ, а некое излучение, вибрации, это полезно, надо запомнить. Зато, когда экранировали салон от его воздействия, распорядители сразу очнулись и начался тот самый разговор.

Я остановил погружение в прошлое и превратил себя в записывающий прибор, чтобы не упустить ни единой мелочи, всё припомнить, когда дело дойдёт до расплаты, а оно непременно до этого доберётся. Доведём!

Глава 11

Я сразу привыкла жить иначе. И прежде не особо горячая, обнаружила в себе осторожную расчётливость зверька, который существует среди больших хищников и потому должен быть или миленьким, или умным. Меня пугало всё, что происходило вокруг, страшил Игорь, его непонятная истеричная горячность, незнакомое напряжение, которое я чувствовала и не могла себе объяснить.

Главенство прежнего руководства приняли без восторга, но достаточно спокойно. Ропот не выходил за рамки ворчания, да и тот утих, когда заявленный план слегка подкорректировали и на строительство стены пошла лишь часть ресурсов и усилий, а остальное вернулось в привычный ритм.

Муж заговорил было о том, что его супруге не стоит корчевать вместе со всеми пни или таскать стройматериалы, но я возразила. Привыкла, мол, быть с людьми, они поддерживали в трудную минуту и негоже теперь поворачиваться спиной. Почти сразу Игорь согласился со мной, принял доводы, а это случалось нечасто. Моему демократизму надлежало демонстрировать всем, что распорядители не добиваются привилегий. Я поморщилась от формулировок, но про себя, а вслух выразила удовлетворение.

Поначалу он ненавязчиво присматривал за мной, но я поводов для ревности не давала, трудиться старалась в компании Дилси и Ланки. Игорь, должно быть, решил, что может мне доверять. К несчастью и сам он амуры не крутил, то ли остерегался испортить репутацию, то ли гулял, но хорошо скрывал это. Я вообще не представляла, как смогу его подловить.

Иногда меня ужасали собственная расчётливость и беспринципность, то, как стараюсь найти выгодную позицию для расторжения брака, но потом я успокаивалась. Не брак и был, так, странное сожительство двух чужих людей. Главное таблетки принимать регулярно, чтобы не появилось на свет дитя, которое свяжет со мной нелюбимого мужчину.

Я по-прежнему мечтала о ребёнке, но отец его… не могла представить рядом с собой Игоря, да и любого другого мужчину ковчега, а вспоминала синие волосы и оранжевые глаза с вертикальными зрачками. Глупо, нелепо, смешно, но я страстно хотел малыша от этого чуда с крыльями, хотя и не могла себе представить, как смогу родить такое странное существо, это если допустить, что удастся забеременеть.

Иногда мне казалось, был шанс понести от той пылкой любви в диких зарослях, и я начинала жалеть о том, что пила таблетки и вполне возможно загубила уже завязавшуюся во мне жизнь. В такие минуты хотелось плакать, и я мечтала про себя, чтобы синекрылый пришёл опять. Я бы хоть спросила, есть ли у меня надежда.

Гулять по памятным местам теперь не удавалось, но купаясь в озере после работы, я вглядывалась в зелёную стену противоположного берега: не мелькнут ли среди листвы яркие перья?

И вот однажды мне показалось, нет не то чтобы я увидела в лесу нечто необычное, скорее услышала зов. Поначалу решила, что это глупость, мерещится от жары и усталости всякая дребедень, потому что ведь не бывает сверхъестественных явлений, но потом появилась другая здравая мысль: мой синекрылый приятель сам по себе существо необыкновенное, так почему нет?

Если это и не призыв, то ничего страшного – всего лишь прогуляюсь. Я быстро ополоснулась, сделала вид, что иду к модулям, а сама свернула в заросли, благо вокруг озера сохранилась полоса нетронутого леса и побежала вдоль берега, точно зная, куда надо идти.

Я спешила, поскольку озеро было довольно большим, но до места не добралась, гораздо раньше из-за кустов вышел Мерцур и поймал меня в объятия. Что я ощутила даже не знаю. Словно попала домой. Его сильные руки, шёлк одеяния, слабый скрип-шелест перьев, запах, который я не могла бы назвать, но накрепко запомнила. Я прильнула к нему, ощущая твёрдые мышцы груди, горячее дыхание на своей шее.

– Сирень! – прошептал он и облапил уже по-настоящему.

Как же сладко, когда держат вот так: крепко и бережно, уверенно и без тени принуждения, когда сознаёшь себя не только желанной, но и равной. Почему слабея в его руках, я чувствовала себя такой сильной?

– Мерцур, я тебя ждала!

И опять всё было: взаимный жар, быстрая нежность. Я спешила добраться до его тела, кажется, даже больше, чем он до моего. Быть собой, брать что хочешь, отдавать то, что хотят от тебя, не стесняться и не стыдиться любого порыва, потому что всё происходящее прекрасно и правильно. Как он сумел меня этому научить? Когда успел? Впрочем, он же сверхъестественный, ему всё можно.

Наверное, происходящее между нами казалось мне сном, мечтой, взрослой, но сказкой. Даже если так, я не хотела разбираться в деталях, да и в целом – тоже. После лет заточения внутри корабля, на прекрасной свежей планете я хотела жить. Как змея, сбросив старую кожу, я норовила новую отрастить другой: ярче и лучше. Разве не за этим все мы пустились вдаль?

Когда мы потом лежали, обнимая друг друга и лениво ласкаясь, я подумала, что все переселенцы разделились на два лагеря. Одни хотели принести и посадить здесь прошлые законы, другие начать всё с чистого листа. Пока ещё ни те, ни эти не осознали до конца всю силу своих устремлений, но рано или поздно более многочисленная группа должна была победить. Не потому ли так нервничают руководители? Их вера устарела, однажды они полностью перестанут быть нужны.

– Сирень, нам надо поговорить, – сказал Мерцур. – Боюсь, это очень серьёзно.

– Хорошо!

Он бережно поцеловал куда-то в висок, пощекотав губами бровь и слегка отстранился, вероятно, желая придать своим словам больший вес. Я не возражала. Рядом с ним наступала правильность, в неё удачно вписывалась любая деталь.

– Ты не спрашивала, кто я такой, я не объяснял, но пришло время признаться. Я не ангел, как ты меня называла, я один из богов вашего нового мира. Нас двое: я – тёмный, есть ещё светлый, я познакомлю тебя с ним позднее. Нас посылают к людям, чтобы помочь им обрести ту веру, что наиболее подходит в данный момент. Вероятно, вы нуждаетесь в этом на новом месте.

– Разве Бог не един? – спросила я.

– Разные воззрения друг другу не мешают, – ответил он. – Я сам агностик. Религия – это способ постижения действительности, один из многих, так что не требуй, чтобы она объясняла всё. Нас двоих направили помочь вам освоиться на этой планете, и мы честно готовились делать свою работу, но нашлись другие претенденты на ваш новый дом.

– То есть?

Переход от философских построений к недоброй практической сути меня напугал. Стало холодно, и я теснее прижалась к горячему телу рядом. Оранжевые глаза глядели серьёзно, почти скорбно.

– На орбите болтается корабль иной цивилизации, он больше и мощнее вашего, у него есть пушки, а ещё их боги сильнее чем мы с напарником.

Короткая речь прозвучала нелепо, хотя исчерпывающе. Поверила я Мерцуру сразу, так не лгут, только осознать суровость событий удалось не вдруг.

– Они хотят войны?

– Уничтожить вас всех – для них не проблема, так они и намеревались поступить вначале, но потом решили действовать рациональнее. Землян хотят превратить в рабов, сберечь для грязных работ, а со временем низвести до положения домашних животных. Современные технологии позволяют довольно быстро лишать воли к сопротивлению. Насколько я понимаю, сама процедура у них уже отработана, причём не на моделях, а в реальной жизни.

Мы помолчали. Вечность, хотя скорее всего, прошло не больше минуты.

– Ситуация очень сложная, – сказал Мерцур. – Я пока не знаю, что тут можно сделать, но я не хочу сдаваться просто так. Если люди готовы бороться с неблагоприятными обстоятельствами, вместе мы придумаем, как поступить.

– Готовы!

Мысль о том, что моя и без того относительная свобода может превратиться в безоговорочное подчинение подхлестнула словно кнутом. Я поняла, что действительно способна драться, и немало найдётся других людей, на которых сможет положиться этот синекрылый бог.

– У тебя есть устройство, способное записать звук? – спросил он.

– Конечно!

Я достала коммуникатор и протянула Мерцуру, показав где нажать, чтобы заработала функция фиксации.

– Прости, если тебе будет неприятно, – сказал он. – Я подслушал некоторые разговоры и естественно могу передать их дословно, копируя голоса и интонации. Покажешь эту запись тем, кому доверяешь. Нам всем очень нужна ваша человеческая сообразительность и отвага.

Следующий час был, наверное, самым сложным в моей жизни. Фрагменты бесед, (проходные моменты, как я поняла, Мерцур опускал), буквально рвали сердце и не только потому, что среди прочих я слышала и хорошо знакомый голос мужа. Осознавать, что всё происходит так просто, одни люди продают других как скот и не испытывают при этом заметных моральных терзаний – вот что казалось самым страшным. Отправляясь в путешествие к новым прекрасным землям, разве мы понимали, как хрупка ткань нашего существования? Разве мыслили, что страшное прошлое никуда не делось, и слишком много сохранилось в некоторых из нас той тьмы, что в прежние времена омрачала образ человечества.

Я прижималась к Мерцуру, вдыхала его запах и лишь поэтому могла держать себя в руках. Это сильное существо рядом давало надежду. Если нам на подмогу послали таких хороших богов, значит, и мы не безнадежно плохи.

Расставание получилось грустным. Мерцур помогал мне одеться, сам-то мигом вновь оказался пристойно облачён, и делал это так заботливо, что я едва не пала духом: показалось, что у нас происходит виноватое прощание, он счёл свой долг выполненным и теперь уйдёт, но едва я требовательно заглянула в глаза, как он, обняв крыльями уверенно кивнул.

– Выход есть, Сирень, надо лишь не сдаваться и думать.

– А ты можешь уничтожить их пушки? Ну, чтобы хоть немного сравнять шансы?

– Это вмешательство в суверенные дела чужого народа. В ответ их боги сотрут с лица планеты половину вашего лагеря. Страшную войну начать очень легко, прекратить потом сложно. Если мы четверо вмешаемся в ткань событий как разрушительная сила, проблема отпадёт сама собой потому что некому и ничего будет делить.

Ответ, пусть жёсткий, но честный меня как ни странно успокоил. С некоторых пор ложь стала ненавистна.

Мерцур поцеловал на прощанье, нежно погладил синим крылом, и я побежала обратно в лагерь, надеясь, что отсутствие моё не выдалось слишком долгим и муж ничего не заподозрит.

Игорь обычно много времени проводил в модуле, который превратили в офис, на строительстве почти не бывал, так что я не очень сильно волновалась из-за задержки, но едва переступив порог квартиры поняла, что супруг дома. Обоняние моё в последнее время заметно обострилось, и я сразу уловила знакомый запах, такой сильный и насыщенный, какой бывает лишь в присутствии его источника.

Муж сидел в кабинете, я свернула к спальне, чтобы спрятать коммуникатор и переодеться, но не успела, он вышел, притворив за собой дверь и заступил дорогу.

– Где ты была?

– Погуляла немного, погода чудесная, да и места здесь красивые, а на работе так устаёшь, хочется иногда просто побыть наедине с этим миром.

Я болтала всякую чушь, стараясь чтобы голос звучал спокойно и чуть легкомысленно, как бывает, когда хорошо отдохнёшь.

Игорь сверлил недоверчивым и странно сосредоточенным взглядом.

– Одна?

– Конечно!

И не врала ведь. С Мерцуром мы не гуляли. Я не могла понять, почему муж так рассержен, неужели кто-то видел меня и доложил? Но если застукали с крылатым существом, похожим на синего ангела неужели рискнули бы рассказать об этом? Подобная кляуза как-то не вызывала доверия, скорее можно было нарваться на насмешки.

– Ты прекрасно знаешь, что нельзя гулять одной! Здесь опасно.

– Ну что ты, такой спокойный мир.

– Я запрещаю тебе уходить из лагеря без сопровождения. Планета гораздо суровее, чем ты можешь себе представить, так что все будут соблюдать требуемую осторожность.

Затем, чтобы вернее превратить нас в стадо животных? Злость, поднявшаяся из глубины души, толкнула в грудь, жаром обдала лицо, мне показалось, что щёки покраснели, но проверить я, естественно не могла.

– Хорошо, – сказала я. – Как скажешь.

Надо изображать послушание, потому что изложенное Мерцуром, наполняло меня такой ненавистью к мужу и его продажным приятелям, что в глазах темнело, я боялась себя выдать.

Я свернула в столовую, раз дорогу в спальню муж мне преграждал, подошла к рабочему столу, намереваясь приготовить ужин. Игорь не желал питаться из общего котла, и, хотя днём вынужден был это делать, по вечерам требовал индивидуальную еду.

Я думала, что вопрос исчерпан, но не тут-то было. Муж пошёл следом за мной.

– Дай твой коммуникатор!

– Зачем? – очень натурально удивилась я.

– Кажется он барахлит, сигнал на пульт шёл очень странно. Я проверю и распоряжусь, чтобы починили.

Лишь теперь я сообразила, что отследить меня по прибору не составляло труда. Не знаю, действительно ли телефон работал с помехами, когда Мерцур был рядом или муж искал предлог, чтобы проверить историю моих переговоров и сообщений, но я, конечно, заподозрила последнее.

В другой момент отдала бы, поскольку скрывать мне было почти нечего, но только не сейчас. Драгоценную запись я намеревалась отстаивать до последнего.

– Ага, давай после ужина. Очень есть хочется, да и ты, наверное, проголодался.

– Ну вот пока ты готовишь, я этим и займусь.

Неужели нас выследили, и Игорю нужна именно запись? Конечно, Мерцур способен наговорить весь текст ещё раз, почему-то я была в этом уверена, но проблема не в уникальности материала, а в его секретности. Если Игорь узнает о моей осведомлённости, он тут же доложит своим хозяевам, и они обрушат на нас мощь неведомого оружия. До такой ли степени им нужны рабы, чтобы заморачиваться с придумыванием новых планов?

Меня муж точно прибьёт. Я почему-то нисколько не сомневалась в том, что он вполне способен на такой поступок. Если будет уверен, что кроме меня о заговоре никто не знает, придушит и заявит, что сама повесилась, или несчастный случай устроит.

С этим человеком я прожила несколько лет, а теперь увидела бездну в нём, страшную пропасть, куда можно сгинуть без остатка.

Наверное, в глазах моих что-то отразилось, одна из этих чудовищных мыслей, потому что Игорь зло прищурился и шагнул ближе, нетерпеливо протягивая раскрытую ладонь.

– Дай сюда!

Я инстинктивно попятилась, лихорадочно соображая, как мне незаметно спрятать прибор и сказать, что я его потеряла или забыла на стройке.

Увы, стоя на виду, я не могла забраться в карман и незаметно утаить искомое, потому отступила ещё на шаг и сказала:

– Нет!

Пусть думает, что у меня любовник, пусть наорёт, задушит ревностью, но я не отдам столь важные для нас сведения в его руки.

– Не могу, я его где-то оставила, сейчас сбегаю на стройку, наверное, он лежит там.

Я попыталась проскочить мимо мужа, но он опять с проворством, какого я в нём не подозревала заступил дорогу, ладони жадно зашарили по телу, отыскивая нужный карман. От неожиданности и гнева я оттолкнула Игоря, и вновь рванула к двери, когда он меня ударил.

Бок обожгло болью, дыхание сбилось и из горла вместо крика вырвалось странное кваканье.

Удивилась я, наверное, больше чем испугалась. Игорь никогда меня не бил, но ведь прежде он и человеком был другим, не видела я у него таких мёртвых злобных глаз, безобразного оскала.

От удара меня согнуло, но я не упала, постаралась выпрямиться, бежать дальше, но его кулак снова врезался в то же самое место и ярость от того, что бил он расчётливо, так чтобы не оставить заметных следов, но при этом навредить, помогла мне и теперь устоять на ногах.

Прежде и я бы, наверное, заплакала, упала, надеясь разжалобить супруга. Или просто сдалась, но теперь во мне пробудилась воля к сопротивлению. Я слабо ткнула его куда-то в грудь, понимая, что лишь разозлю, навлеку на себя ещё больший гнев и действительно – злая усмешка на лице стала шире. Глядя на этого чужого мне человека, я вдруг поняла, что на кону не синяки и ссадины, а вся жизнь. Этот незнакомый Игорь готов на любую подлость. Если я сейчас умру, то не помогу другим людям, и ребёночек, о котором я так мечтала, никогда не появится на свет.

Не знаю, откуда взялись силы. Что-то произошло с самим пространством. Я видела, как сжимается и вновь устремляется к моему животу кулак мужчины, всё происходило медленно как во сне. Чувства погасли, осталось лишь расчётливое равнодушие.

Почему-то я могла двигаться быстрее, чем Игорь, хотя тоже как под водой, и я воспользовалась случаем. Пальцы сжали спинку стула, прежняя я даже не смогла бы его поднять, тем более одной рукой, но новая женщина во мне была готова драться за своё будущее. Стул взлетел в воздух, словно вздыбленный ветром и обрушился на голову супруга. С проснувшейся вновь холодной радостью я увидела изумление в его глазах, а потом красная струйка скользнула по лбу, а взгляд поплыл.

Игорь рухнул на пол, а я отскочила в сторону и запоздало взвизгнула.

Глава 12

Вот не тому учат в академии! Ладно я, прогульщик, но и Ари не знал, как правильно построить хороший заговор. О связи с людьми не договорились, да и не понимали, как это следует правильно делать, пароли не придумали, явки не определили. Хорошо хоть я догадался сделать запись своих воспоминаний, точнее того что подслушал. Сирень мне поверила. Кажется, у неё был личный мотив, и я начал догадываться – какой. Запах другого мужчины на женщине почувствовал сразу, но не мне ведь предъявлять претензии: это я ему рога наставляю, а не наоборот. Дама решает кого миловать, а кого выставлять за дверь, я всегда безоговорочно соглашаюсь, как вылетать, так и оставаться.

Я бы не взволновался, но ощущая тревогу Сирень, и сам был слегка на взводе, так что Аргус, посмотрев на меня с бесконечным удивлением ничего не сказал, но остался рядом.

На следующий день после моего, частью делового, частью любовного свидания, мы с предвечерним сидели под своим деревом и разглядывали человеческий лагерь. Тревожным он не выглядел, люди работали как обычно, хотя подругу свою я среди других строителей не разглядел. Я приблизил картинку, отрегулировав зрение – опять ничего. Проникнуть в лагерь? Я знаю, где она живёт – сама мне сказала. Переместиться туда будет несложно. Проверю только всё ли с ней в порядке и сразу вернусь.

Впрочем, светлый вмешался и удержал меня от поспешного шага.

– А если тебя увидят? Получится совсем не та религия, на которую мы уповаем.

Вечно его волнуют какие-то странные вещи.

– Да об этом я и вообще не беспокоюсь! – отмахнулся от него. – Поверить не могу что нас отправляют к людям с такой ерундой, да ещё и учат этому несколько долгих циклов. Тут хватило бы пары заповедей и одного пинка.

Не следовало, конечно, демонстрировать всю глубину своего невежества, но светлый не рассердился и даже укоризненным взглядом не пожаловал. Вздохнул и помрачнел – вероятно, и у него пошла работа мысли. Это хорошо, потому что на свою я не особенно рассчитывал. Ари сказал, без особой, впрочем, уверенности:

– Допускаю, мы многого ещё не понимаем, хотя и у меня иногда появляются сомнения, особенно с учётом того, что я-то действительно учился. Я верил, что принесу свет и благополучие в души, а выяснилось…

Он не договорил и неопределённо взмахнул рукой.

– Мы всё исправим, – ответил я. От злости словно подросли клыки, и удовлетворённо провёл по ним языком. – Не берусь ничего обещать по поводу света, не моя это специальность, но воля дороже. Вот что надо ценить в первую очередь, а там и благополучие подтянется.

– Я с тобой, – коротко ответил предвечерний.

Повезло мне с товарищем.

Мы ещё долго болтали бы о разной чепухе, но потом заметили, что от человеческой массы отделился мужчина и пошёл в наше сторону, а чуть позднее женщина с другого участка строительства так же незаметно скользнула в заросли. То есть нам с нашего возвышенного положения наблюдать за ними было несложно, а вот соплеменники могли и совсем потери не узреть.

– Кажется, люди быстрее нас с тобой сообразили, где у нас явки! – сказал я, вспомнив, что упоминал это приметное дерево в беседе с Сирень. – Причешись, у нас гости.

Светлый машинально провёл ладонью по волосам, заинтересованно вглядываясь в густо поросший кустарником склон. Уже три человека спешили к нам, аккуратно пробираясь к подножию обрыва.

Нас люди замечают, только если мы сами этого хотим, так что могли себе позволить торчать на самом виду незримыми призраками, но проводить совещание в этом привлекательном месте явно не стоило. Я прикинул точку, где все трое визитёров неизбежно сойдутся (если не заблудятся, что тоже исключить нельзя) и предложил светлому встретить делегацию в ней.

Мы дружно переместились на небольшую полянку под сень другого лесного великана, который был меньше нашего любимого, зато хорошо укрыт от праздных взоров.

– Не напугаем мы их если покажемся оба? – озабоченно спросил Ари.

Всё ещё пёкся о душевном равновесии подопечных? А информация, которой мы их ошарашили не так давно, что, шокирует меньше?

– Крылья только сложи, не разворачивай картинно, а то тебя на гербе нарисуют, – предостерёг я. – Они любят крылатых бестий в этом плане использовать.

Аргус послушался, хотя мне показалось, что он не возражал против славы.

Первым на полянку вышел мужчина. Точнее, практически выпал, продравшись сквозь густые заросли. Оказавшись на сравнительно открытом месте (подлеска под крупным деревом не было) он ошеломлённо огляделся и конечно же узрел нас, красивых. Ари остался на ногах, а я сел, элегантно разместив крылья в полуразвёрнутом виде. Особо тут не поэкспериментируешь, поскольку иначе они мешают.

Для начала человек выдал несколько слов, как мне показалось, слегка нецензурных, но ни спасаться в панике бегством, ни падать ниц и не подумал, широко шагая, подошёл ближе и остановился. Грудь его вздымалась, не от волнения и трепета – запыхался, ползя вверх по склону.

– Фигасе! – сказал он. – Никогда бы не подумал, что у вас действительно есть крылья. Этот момент почему-то казался мне несерьёзным.

Я вежливо шелестнул перьями.

– Можешь проверить. Они действительно растут у нас на спине, хотя летаем мы так себе. Прошу, присаживайся…

– Михаил меня зовут.

– Вы тот капитан, что принял на себя руководство переселенцами и отлично справлялся с обязанностями, пока не вернулись ваши генералы, – сказал Аргус.

Человек внимательно посмотрел на моего сообразительного товарища и сдержано кивнул. Я уточнил:

– Девушки тоже примут участие в переговорах?

– Дилси и Ланка должны подойти.

– А Сирень не сможет?

Я замер, задав этот вопрос, тревога никак не отпускала, хотя держался я молодцом: в меру величественно, в меру приветливо.

– Нет, она не придёт, – ответил Михаил.

Я едва не треснул его крылом по башке, чтобы попытаться выбить нужные сведения, но на своё счастье он продолжил, хотя не без секундного колебания:

– Её муж, а он один из пяти распорядителей, хотел отнять коммуникатор с записью той беседы. Оснований полагать, что он знал о ней пока нет, приревновал что ли, тут наши мнения расходятся. Пришлось его угомонить. Сейчас он в больнице без сознания, но Рене, как вы понимаете, приходится изображать заботливую супругу и сидеть подле него.

– Она не пострадала?

Михаил уставился глаза в глаза, не смущаясь моих вертикальных зрачков, и, кажется, понял куда больше чем я сказал сейчас и намеревался сообщить в дальнейшем. Сообразительный мужик попался, я решил, что приятно будет иметь с ним дело.

– Игорь ударил Рену, ей пришлось защищаться, но она справилась, всё хорошо. Серьёзных повреждений он ей не причинил, врач осматривал тот, которому мы полностью доверяем.

Недаром меня трепала тревога! При мысли, что женщину, которая дарила мне ласки и доверие, посмели обидеть, не только встопорщились перья на лопатках, но и клыки опять напомнили о себе болезненной пульсацией. Хотя, чему там дёргаться, это же кость… На самом деле я так разъярился, что с трудом удержал себя в рамках допустимого. Так мне казалось, но воздух со свистом пролетел сквозь стиснутые зубы, и лицо, наверное, несколько утратило бесстрастную красоту. Аргус бережно опустил своё крыло поверх моих, стремясь успокоить, а Михаил одобрительно кивнул. Сразу понял в чью сторону направлен мой гнев.

– Всё под контролем, Мерцур. Врач – близкая подруга Рены, подержит пока пострадавшего под наркозом, а потом посмотрим, что делать.

– Я могу помочь!

Голос звучал свирепо, внутри рокотал гнев.

– Голову оторвать? Так рано вроде.

– Нет. Подчистить воспоминания, снизить агрессивность.

Тоже запрещённые методики, светлый тревожно переступил с ноги на ногу, не желая осаживать меня при постороннем, но и удерживаться от косвенного упрёка не считая нужным.

– Мы справимся, – сказал Михаил.

Тут как раз и девушки выбрались из зарослей, они в отличие от мужчины не ломились напрямик. Михаил нас познакомил и не дав даже обеим сторонам толком разглядеть друг друга, сразу перешёл к делу.

– Времени у нас мало, давай по существу. Расскажи, что за орудия у нашего противника, сколько их, какой мощности?

– Ну ты спросил! Я в этом не разбираюсь.

Все трое поглядели на меня с отчётливым разочарованием, синхронно перевели взгляды на Аргуса, который от такого внимания смутился и порозовел. Пришлось идти ему на выручку:

– Я могу нарисовать то, что успел запомнить. Заглянул в корабль чужих буквально на одно мгновение, так что досконально не разобрался, но что увидел, передам точно.

Михаил протянул блокнот, но я сам создал рабочую поверхность и принялся водить по ней пальцем. Трудно передать то, что не понимаешь. Видишь детали, их конфигурацию и расположение друг относительно друга, но не знаешь, что существенно, что второстепенно. Лучше бы нас военному делу учили, а не философии, глядишь, и я бы меньше уроков прогуливал. Интересные и полезные знания ведь и получать приятно.

Люди поначалу следили за моими художествами как за вознёй ребёнка в песочнице. Должно быть, происходящее казалось им несерьёзным. Первой ухватила что-то знакомое в создаваемом мной хаосе Дилси. Она насторожилась, пересела ближе, обменялась короткими фразами с подругой. Потом и Михаил склонился над рисунком заинтересованно, теребя нижнюю губу.

– Посмотри, это похоже? – спросил он, достав небольшой планшет и выводя на экран схему какого-то устройства.

– Да, очень, – ответил я.

Теперь, когда я видел, как нужно рисовать эту вещь правильно, сразу определил отличия, да и ракурс, который будет понятен людям. Я мигом изобразил всё что надо, и на меня едва ли не впервые посмотрели с уважением.

– Универсальное орудие – так это называется у нас, – пояснила Дилси, словно я мог её понять. – Преобразователь и накопитель иные, но похоже, что принцип действия тот же. Уничтожить их довольно сложно, но если…

– Нельзя! – перебил Аргус. – Акт агрессии приведёт к войне и взаимному уничтожению.

– А то, что они делают, это не война? – сердито осведомилась Ланка.

– Нет. Это неблаговидные действия.

– То есть, если мы попробуем их захватить и обратить в рабство, это тоже прокатит как мирное преобразование? – спросил Михаил.

– Не совсем. Важно, что ваши руководители дали согласие стать под руку чужих, насколько оно было свободным доказать сложно, по сути дела происходящее можно охарактеризовать как добровольную ассимиляцию.

Вот хорошо, что я ничему не учился, а то сейчас тоже бредятину бы нёс, и компрометировал перед смертными весь наш вечный род. Пусть он светлый, а я тёмный – людям всё равно. Они видят крылья. Я кашлянул, чтобы переключить внимание аудитории на себя и сказал то, что считал важным.

– Прибить этих чужаков по отдельности или вместе с их пушками – труда не составит, но припечатают нас за это по полной программе, а у их богов тогда руки окажутся развязаны, а они пока сильнее нас с Ари. Действовать можно только хитростью. Надлежит придумать план, который поможет вышвырнуть этих ребят на их историческую родину или куда-нибудь ещё дальше.

– И так, чтобы это выглядело поступком доброй воли?

– Верно, Михаил! Они могучи, потому мы должны быть умны.

Вот это проняло, я видел, как заблестели глаза. Когда люди надеются на себя, а не на других они жуть как изобретательны, я в них верил. Теперь все трое склонились надо моими каракулями и принялись вникать, иногда соглашаясь друг с другом, а иногда ожесточённо споря. Пошла работа, а не пустая болтовня о том, кто прав, а кто виноват. Проблема эта ведь в принципе неразрешима, потому что нет во вселенной единого мерила добра.