Текст книги "Ловец (СИ)"

Автор книги: maryana_yadova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Благодаря моим воспоминаниям мы никогда не расставались, Эмиль. Но ты еще можешь уничтожить меня – теперь тебе достаточно найти другого Ловца: не сновидца, а хакера, который смог бы отыскать, вычленить и ликвидировать программу по имени «Артур». Новая задача, мой дорогой, разве это не прекрасно? Ты всегда любил сложные задачи.

Тут повисла пауза, затем что-то пискнуло, и голограмма Артура начала гаснуть, его силуэт пару мгновений слабо светился на фоне вновь проявившегося вокруг ночного моря, а потом исчез совсем. Файл самоуничтожился, вслед за этим ошибку выдала и страница аккаунта, сообщив, что ее больше не существует.

Антон встал, повернулся и медленно зашагал по берегу, старательно пиная носком ботинка мелкие камешки. Ни за какие сокровища мира не пожелал бы он сейчас увидеть лица своих напарников.

Ему казалось, он будет так много думать, о стольких вещах размышлять, когда все закончится – как бы ни закончилось. Однако теперь мыслей никаких у него не было, кроме того, что произошло то, ради чего рассказываются все истории на свете.

Огни вдали погасали один за другим, и берег моря постепенно погружался в полную темноту, только на одном из причалов мелькали два маленьких красных огонька сигарет.

Антон постоял, глядя на засыпавший город, и пошел обратно, к двум мужчинам, которые молча курили в ночи.

Эпилог

Я больше не верю в то, что есть что-то еще,

а глаза с той стороны прицела ясны.

Господи, спаси мою душу

– я начинаю движение в сторону весны. 

(с, БГ).

В официальную резиденцию королевы следовало являться в официальном же виде. Задрав подбородок вверх, Имс стоял навытяжку, ровно в центре ковра в кабинете герцога Нортумберленда, и жесткий высокий воротник темно-синего мундира, весь расшитый серебряным шнуром, немилосердно царапал ему шею и пережимал горло. Рукам в перчатках было жарко, ладони вспотели, и от этого было еще противнее.

– Не старайтесь просверлить меня глазами, Норфолк, – медленно сказал герцог, в упор рассматривая Имса тяжелым немигающим взглядом. – Вы что же, думаете, вам станет легче, если я сейчас магическим образом испарюсь прямо на ваших глазах от угрызений совести? Глупости. Я не сентиментальная девица, и вы тоже, насколько я знаю. Мы разведчики. И оба немаленькие лица в секретной службе империи, между прочим. И вы, и я обязаны помнить: тот, кто строит козни против нас, угрожает не только нам, но чему-то большему. И когда представилась такая великолепная возможность, когда вы оказались в роли живца, я обязан был выжать из ситуации максимум пользы.

– Вот как? – зло сказал Имс. – То есть весь этот спектакль потребовался исключительно в интересах империи?

– Мне хотелось посмотреть, на что вы способны в критической ситуации, – без тени сожаления проговорил Нортумберленд. – В действительно критической для вас ситуации.

– Не буду я на вас работать, – сказал Имс.

– Да будете, куда вы денетесь, – махнул рукой Нортумберленд. – Что вас злит больше: что вами сыграли втемную или что вас заставили заново переживать юношеские эмоции? И не надо скрипеть зубами, Эмиль – даже когда вы были ребенком, это на меня не действовало.

Имс сузил глаза. Раз уж герцогу Нортумберленду было угодно перейти на родственный тон...

– Это называется «подстава», дядя, – едко сказал Имс. – Вы очень бережете своих людей.

– Ты переживешь и это, мальчик, – Нортумберленд грузно опустился в кресло за огромным столом. – И ты служишь не мне – ты служишь империи. Помнится, это был твой осознанный выбор, не так ли? Это не первая ситуация, когда тебя использовали без твоего ведома, и не последняя. Такова жизнь воина: идти туда, куда прикажут, не задавая вопросов.

– Если бы я хотел жить по приказу, я пошел бы в армию, – строптиво возразил Имс.

– Ты выбрал службу гораздо более тяжелую и интересную, чем армия, – слабая улыбка мелькнула на губах старого герцога. – Ты хорошо знаешь правила. Ты согласился по ним играть, не стоит беситься из-за дел давно минувших дней. Игроки нашего уровня не поддаются эмоциям.

Он закашлялся и кивнул на дверь позади Имса.

– Можешь идти, Эмиль.

– Есть, сэр, – гаркнул Имс, повернулся кругом и деревянной дерганой походкой прошагал к выходу.

– Жду вас в понедельник на утреннее совещание, – бросило ему в спину начальство. – Из Гонолулу поступила весьма примечательная информация...

– Не дождетесь, – буркнул Имс себе под нос.

Он хотел было хлопнуть за собой дверью, но десятифутовые тяжеленные створки из столетнего дуба медленно и бесшумно сошлись у него за спиной, равнодушные к его порывам.

Зато он от души грохнул дверцей фамильного роллс-ройса, и от удара серебряная фигурка богини Ники на капоте дрогнула, как в ознобе.

– Домой, – приказал Имс навигационной системе.

Считается, что если оставить за собой последнее слово, возникает приятное и легкое чувство победы. Иллюзия, конечно, но врут, что помогает. И можно притворяться, что полегчало.

Нет, в самом деле помогает, говорят.

***

У порога, в подъездной аллее, свистел в голых ветвях ветер, гонял по гравию желтые листья. Имс прошел в холл, швырнул перчатки на столик и стал подниматься по лестнице наверх, на ходу расстегивая непослушными пальцами жесткие петли мундира.

В спальне было холодно. В выстуженную комнату через распахнутое настежь окно дул все тот же промозглый ветер. Имс, наконец, избавился от парадных одежд, швыряя вещи как попало на кровать и кресла, отыскал на полках гардеробной старые вытертые джинсы и толстый твидовый свитер, натянул на себя, обмотался шарфом и почувствовал облегчение. Как будто старые уютные вещи могли послужить ему утешением.

Как будто он нуждался в утешении.

– Где Том и Тони? – спросил он в пространство.

Тут же отозвался «Северус», проскрипел с отчетливым неодобрением:

– Мистер Спасский в библиотеке, читает. Мистер Хиддлс на большой веранде.

– Что его понесло туда в такой ветрище? – недовольно буркнул Имс и, нахохлившись, направился на веранду.

«Северус» на вопрос отвечать не стал, сочтя его риторическим.

***

Том, действительно, оказался на веранде. Сидел в огромном плетеном кресле, задрав ноги на балюстраду и завернувшись в древний меховой плащ, который принадлежал кому-то из предков-Норфолков и который Том как-то откопал на чердаке в старинных сундуках. Ветер раздул облака, и на бледном осеннем небе тускло блестело выцветшее солнце. Том, тонувший в темных мехах, со своими рыжими волосами и медной бородкой казался сошедшим с одного из портретов времен Ренессанса, которыми были увешаны все парадные помещения в родовом гнезде Норфолков.

Имс присел на балюстраду, вытащил сигареты, прикурил, уставившись в прозрачный парк за лужайкой. Деревья выглядели так, словно кто-то нарисовал их тушью поверх акварели. Где-то в лишенных листьев кронах раскаркались вороны. Пахло прелью и розами из розария как раз под балюстрадой.

– Ну, как прошло? – спросил Том.

– Как всегда, – нехотя ответил Имс, делая глубокую затяжку. – Что Тони?

– Весь день его не видел, – Том пожал плечами. – Вроде сидит в библиотеке.

Помолчали.

– Совещание в понедельник утром? – поинтересовался Том.

– Да.

– Пойдешь?

– Ну а ты как думаешь?

Том усмехнулся, посмотрел на Имса искоса.

– Переживаешь? – спросил нейтральным тоном.

– Нет, – соврал Имс.

– Переживаешь, – убежденно сказал Том и принялся зябко кутаться в плащ.

Имс рассматривал его, склонив голову набок.

– А ты? – спросил он вдруг и, кажется, неожиданно застал Тома врасплох.

– Я? – ненатурально удивился тот. – С чего бы это?

Вороны заткнулись или улетели, и даже ветер притих. Имс швырнул недокуренную сигарету прямо в розы.

– Поди сюда, – велел он Тому.

– Зачем это? – Том подозрительно уставился на него и демонстративно заложил ногу за ногу.

– Я тебя прошу, подойди, – сказал Имс.

Том вздохнул, встал, выпутавшись из плаща, под мехами на нем оказалась тонкая кожаная курточка и легкая синяя майка. Неудивительно, что он кутался на ветру – кожа тотчас же порозовела от контраста тепла и холода, и Имс мог бы поклясться, что спина и бока покрылись мурашками. Том поежился и недовольно нахмурился. Между бровями, над носом, залегли две короткие складки.

– Ну, что ты хотел? – спросил Том, делая шаг к Имсу.

Имс сгреб его за курточку, притянул вплотную и, обхватив рукой за затылок, прижал лицом к себе в шею. Вырываться Том не пытался, стоял, упершись ладонями Имсу в грудь.

– Ну что ты, – пробормотал он, чувствуя, как Том вздрагивает под руками. – Замерз?

– Эмиль, у тебя не тянет вот тут? – прошептал Том и сильно ткнул Имса в грудь пальцем.

– Тянет, – признался Имс. – Иногда.

– Что будет, когда ты и меня оставишь? – спросил Том. – Когда тебе придет пора идти дальше?

– Ничего не будет, – вздохнул Имс. – Вот, Томми, в родном мире Антона говорят: «Лучше синица в руке, чем журавль в небе». Я везунчик, Томми, ты же знаешь, мне выпало два шанса поймать журавля. Первый я упустил, или журавль оказался не тот, что надо, но второй не упущу ни за что. Поэтому ничего не будет. Я никуда не уйду, ты никуда не уйдешь, и все останется так, как есть. И я тебя прошу – забудь ты про Артура.

– А ты? Ты забудешь?

– В том смысле, который ты имеешь в виду, – да. Мне его очень жаль, мне грустно думать о том, куда он сам себя загнал, но он так хотел сам. Это его дорога. Но не моя. Он всегда считал, что жизнь вторична. А я нет. Виртуальность, чистый разум, не отягощенный ничем, полет духа в немыслимые дали, чистые краски, не разбавленные примесями эмоции – все это хорошо. В книжках. В кино. В сказках. Это путь гения, наверное, и я искренне считаю и всегда считал Артура гением. Но гении одиноки, и в этом одиночестве они жестоки, как боги, и так же, как боги, требуют жертв. Артур готов был жертвовать собой ради любви, он считал, что жертва – это квинтэссенция любви. А я – нет. Я не хочу жертвовать собой и никем – я хочу просто любить настоящего человека. Живого.

Том долго не отвечал.

Потом сказал глухо, выдыхая Имсу в шею:

– Ты мне в любви объясняешься, Имс?

– А это похоже на объяснение в любви? – усмехнулся Имс, отодвинул от себя Тома на расстояние вытянутых рук и заглянул ему в лицо. Глаза у Тома были сине-зеленые, прозрачные, как морская вода, а ресницы слиплись мокрыми острыми стрелками.

Том кивнул.

Тогда Имс снова прижал его к себе, запустив озябшие пальцы под куртку и вызвав этим негодующий вопль.

– Ну, значит, так и есть, – сказал он.

***

– Что здесь происходит? – на лице Спасского было написано такое изумление, что Имс, наблюдавший за ним в огромном зеркале, установленном рядом с окнами гостиной, рассмеялся.

– Нравится? – спросил Том, медленно поворачиваясь вокруг оси, чтобы Антон мог лучше рассмотреть, как отменно сидят на нем темно-красный камзол и светло-серые замшевые рейтузы.

– Вы что, к маскараду готовитесь? – спросил Антон.

– К охоте, – сказал Имс и недовольно поморщился, двигая плечами. Пиджак был узковат.

– У нас завтра гости, – поведал Антону Том. – Охота на лис, традиционная английская забава. Слышал о таком?

– Слышал, – машинально ответил Спасский, все так же оторопело разглядывая Имса. – Ее же отменили.

– Ну, где отменили, а где не отменили, – самодовольно резюмировал Имс, стаскивая пиджак и примериваясь к другому, алому с черным.

– Имс сделался широковат, – печальным тоном сообщил Том Антону. –Пришлось заказывать новый костюм для охоты.

Он подхватил из коробки новенький хлыст и плюхнулся в кресло, забавляясь им, как игрушкой.

Имсу было отлично видно, как Спасский покраснел и отвернулся от Тома. Том подмигнул Имсу и сделал кистью красивый жест: мол, давай, вперед. Хлыст рассекал воздух со свистом, который Имс назвал бы будоражащим.

– Вы что, серьезно? Вы собираетесь охотиться?

– А почему бы и нет? – спросил Имс хладнокровно. – Я надеюсь, ты не из «зеленых»? В моем лесу расплодились лисы. Санитарные нормы, все такое – надо сокращать численность. Все законно.

– При чем тут закон? – вскипел Антон. – Вы на самом деле собираетесь развлекаться?

Лицо у него потеряло розовый оттенок смущения и приобрело густой темный цвет праведного возмущения.

– А почему бы и нет? – снова спросил Имс.

Нарыв зрел последние дни, с тех пор, как они все прослушали послание Артура, и пора было этот нарыв вскрывать, чтобы не допустить осложнений. Том оказался прав: почему-то известие об охоте и гостях, сопровождавшееся примеркой вороха охотничьих костюмов, окончательно вывело Тони из себя.

– Господи, у меня даже слов нет! – рявкнул Антон. – Как ты можешь? После всего, что произошло... Имс, я всегда знал, что ты циничная сволочь, но чтобы вот так!

– Интересно, а что ты ожидал? – Имс прищурился. – Что после того, как я узнал, что мое собственное начальство крутило у меня за спиной свои интриги и использовало меня, как шахматную фигуру, я надену халат и засяду в библиотеке, размышляя о несовершенстве мира? Что для меня новость, что в государстве между различными ведомствами идет глухая борьба, в которой все средства хороши? Что я запрусь от тоски в спальне и буду неделями валяться в темноте от того, что мой бывший любовник переиграл меня еще прежде, чем я узнал, в какой, собственно, игре я вынужден принимать участие? Что меня смертельно сразит известие о том, что он решил покончить со своим физическим существованием в подтверждение собственных теорий – и потому, что не мог получить всего, чего хотел здесь? Конкретно меня?

Имс перевел дух и мысленно просчитал от нуля до десяти. Потом снова до десяти, и еще раз – до двадцати.

Спасский смотрел на него так, будто перед ним из моря вылезла Годзилла и топала по гостиной туда и сюда, оставляя на ковре мокрые следы.

– Пора взрослеть, мальчик, – сказал Имс мягко. – Я служу не начальству, а своей стране. Интриги интригами, но все-таки есть цель. Она простая – защитить мир. Вот только пути к этой цели ведут все как один сложные. С этим ничего не поделать, так что надо решать, делать выбор – да или нет. Хочешь ты этого или нет. Я – хочу. И как могу, как мы можем, – он взглянул на Тома, – мы идем к этой цели. Криво, больно, через кровь и грязь, но идем.

– Но это не моя страна, – бросил Антон, который, кажется, услышал только первые слова Имса. – И если ты думаешь...

– Я ничего не думаю, – устало сказал Имс. – Я решаю, подходит мне человек или нет. Ты мне подходишь. Тебе не приходило в голову, Антон, что все это время тебе самым поразительным, нечеловеческим образом везло? Повезло покинуть мир, где через несколько лет ты либо погиб бы в неминуемых катастрофах, либо, если бы твой мир пошел по другому пути, ты так и доживал бы свой век в редакции, глотая пыль. Спал бы со своей равнодушной женой и только бы и мечтал перед сном о несбыточном, а потом перестал бы даже мечтать. Но как ты сказал – это не твоя страна. Это даже не твой мир и, очевидно, не твоя война. Повторюсь – ты мне подходишь. Но дальше – решай сам. Я не могу тебя удерживать. Выбор за тобой.

– Я хочу уйти, – прошептал Антон, и, если бы в гостиной не царила абсолютная тишина, наступившая после слов Имса, его никто бы не услышал.

– Ты в своем праве, – пожал плечами Имс и обратился к Тому: – Этот пиджак, кажется, подходит. Хочешь, сходим на конюшню и прокатимся на пробу?

Том легко поднялся с дивана, похлопал себя хлыстом по голенищу сапога и сказал:

– Конечно, хочу. До утра понедельника мало времени, и я хочу оторваться на всю катушку. А то на совещании в понедельник, как пить дать, опять обрадуют каким-нибудь заданием, и времени опять ни на что не останется.

Имс пошел прочь, но услышал, как Том, проходя мимо насупленного Спасского, проговорил своим самым сладким голосом:

– На твоем месте я бы задержался с уходом хотя бы до воскресного вечера – Эмиль пригласил Нину. Хотя она тоже очень любит охотиться, как ты знаешь, так что будет ли у тебя шанс с ней пообщаться... не знаю, не знаю.

***

В конюшне Имс молча набросил седло на коня, застегнул подпруги, расправил уздечку. Рядом сопел Том, занимаясь тем же самым. В тепле конюшни ожидание тревожно пахло сеном, свежим навозом и лошадиным потом.

– Как думаешь... – не выдержал Имс.

– Подождем еще, – отрезал Том. – Я уверен, что...

– Черт, а что, если он уйдет?

– Перестань психовать! Куда он уйдет? Уйти и сожалеть всю жизнь о потерянных возможностях? Имс! Я все понимаю, это твой первый ученик, и ты сильно нервничаешь, но не надо сходить с ума. Дай парню простор, Имс, я тебя просто не узнаю.

– Что-то никто меня не узнает в последнее время, – злобно буркнул Имс, пиная сено в деннике.

Лошадь рядом с ним всхрапнула, не понимая, отчего сердится хозяин.

– Не нервируй лошадей, – тут же влез Том.

В светлом прямоугольном проеме в торце конюшни появилась длинная тень. Имс сощурился, пытаясь разглядеть, кто там стоит.

– Том, кажется, ты забыл новый хлыст в гостиной, – сказала тень голосом Спасского. – Я его тебе принес.

– Ну, я же тебе говорил! – прошипел рядом Том и тут же откликнулся громко: – Антон, пройди сюда, мы в четвертом деннике. Спасибо, но мой хлыст у меня с собой. О, и хлыст Имса тоже на месте. Наверное, ты нашел тот, что мы купили для тебя.

– Я не знаю правил охоты на лис, – сказал хмуро Спасский, подходя к стойлу и упорно не глядя на Имса.

– Все очень и очень просто, – бодро оповестил его Том. – Я тебе сейчас все расскажу, уверен, ты моментально освоишься.

Спасский повертел в руках хлыст, поднял голову и взглянул Имсу в глаза.

– Все у тебя получится, – сказал Имс и хлопнул Антона по плечу.

Охота обещала быть интересной.

The end.