Текст книги "Лицо под маской (СИ)"

Автор книги: Martann

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– А еще? – спросила я, совершенно зачарованная этим рассказом.

– Ну-у… На рыбном рынке возле Риальто часто появляется синьора Фальи, кухарка из Ка’Морозини. Она ищет редкую рыбу, которую больше не ловят. Если вдруг такую рыбу привезут на продажу, синьора Фальи сможет уйти. Мастерская Farfalla Argenta, что на calle Borgolocco, приютила старого мастера Касконе. Он не смог расстаться с масками, и теперь присматривает за нынешними мастерами, а иногда даже исправляет то, что они сделали неправильно. В старом порту, на Римембранца, можно встретить трех капитанов. Когда-то они были лучшими друзьями и соперниками на море, и в посмертии остаются рядом с тем местом, где когда-то стояли их галеоны.

Услышав про старый порт, я навострила уши.

– Знаешь, Джулия… А ведь, пожалуй, ты и в самом деле могла бы мне помочь!

– В чем?

– Вот слушай…

Рассказывая о Джокере и о наших находках в подземелье под старым портом, я посматривала на часы.

– Ты куда-то торопишься? – перебила меня девочка.

– Нет, просто сейчас уже должна вернуться мэтр Сонгхи.

– Сейчас проверим!

Невольно я открыла рот: привидение тонкой голубоватой струйкой втянулось в вентиляционное отверстие, чтобы через пару секунд вновь предстать передо мной девочкой в голубом платье.

– Вот это да… – пробормотала я.

– В бесплотном существовании есть свои удобства, – хмыкнула она. – Немного, но есть. Пока что твоя знакомая разговаривает с настоятельницей, так что еще минут десять не появится. Так и что, вы не нашли, где теперь логово этого Джокера?

– Нет. Конечно, мы надеемся, что он вернется в свое подземелье, но, похоже, что-то его насторожило.

– Что-то! Да старый порт аж гудел от того, сколько там было магов из Службы безопасности. Понятное дело, твой враг об этом узнал сразу же.

– Ну… жаль. Это было бы проще всего. Еще мы решили попытаться выманить его в день приема в Ка’Виченте…

– Я поняла, – вновь перебила меня Джулия. – Ты хочешь, чтобы я попробовала поговорить с другими, кто живет в Серениссиме.

– Если это возможно, – осторожно подтвердила я.

Призрак покружился по комнате, стараясь не задевать рукопись, все еще лежащую на столе. Я вспомнила неприятное ощущение от прикосновения призрака: что-то холодное и влажное… Наконец девочка остановилась передо мной и торжественно произнесла:

– Попробую. Ничего не обещаю, потому что, видишь ли, вовсе не все бестелесные сущности хорошо относятся к живущим… Да и вообще – после смерти никто не становится умнее, добрее или талантливее. Он всего лишь узнает много нового, но во многом знании многие печали.

– Даже для призраков? – спросила я глупо.

– Особенно для нас… – Джулия пожала плечами. – Но, тем не менее, я попробую что-то узнать. Преступления, совершенные живыми, загрязняют ту среду, в которой существуем мы.

Мы помолчали.

– Вот только как мне с тобой связаться? – спросил призрак деловито. – Где ты точно будешь в ближайшее время?

– Завтра утром, к одиннадцати, поеду в Ка’Контарини…

– Это еще хуже! В твой дом меня просто не пропускает, а там развеет на подходе!

– Ну, давай я появлюсь где-то в городе. В храме Великой Матери?

– Да, это возможно… Знаешь, где находится госпиталь Заниполо? Там рядом собор Заниполо, ну, посвященный Джованни и Паоло. И еще замечательный конный памятник мессеру Коллеоне…

– Поняла. Во сколько?

– А какая разница? – она рассмеялась. – Для нас не существует времени в вашем понимании! Ты приходи, и я появлюсь с тобой одновременно. О, твоя некромантка приближается, я исчезаю!

Дверь, действительно, отворилась, и на пороге показалась мэтр Сонгхи.

– Прошу прощения, я задержалась, – извинилась она. – А у вас, я смотрю, была… встреча?

– Да, – ответила я, снимая с рук забытые белые перчатки. – Одна моя юная знакомая заглядывала поздороваться.

В Ка’Контарини я не задержалась: синьор Лоредано чувствовал себя совсем хорошо и уже вполне мог съехать из больничной палаты, если бы… если бы кто-то мог утверждать, что появление на публике для него безопасно. Услышав от Пьетро предложение провести еще пару недель под усиленной охраной, он только рассмеялся:

– По крайней мере, теперь у меня есть время, чтобы узнать, что же происходило в моем городе последние пять лет!

– Синьор Лоредано, – спросила я, – снять маску с Карло нам удалось без приключений. С вами она, если можно так выразиться, больше сроднилась.

– Естественно, – согласился он. – Я прожил с этой штукой на лице больше пяти лет! И, тем не менее, теперь хотел бы с ней расстаться. Вы возьметесь за операцию, моя дорогая?

– Почту за честь, – коротко ответила я.

– Вот и прекрасно! Как говорит доктор Тедески, я полностью восстановлюсь примерно через три-четыре недели. Как вы смотрите на начало мая?

Интересно получается: это ведь я хирург, и я должна была бы вести разговор! Но не прошло и минуты, как опытный политик перехватил у меня весло, и лодка пошла по тому пути, который был интересн синьору Лоредано. Да, теперь я понимаю, он был хорошим правителем для Серениссимы…

Когда мы вышли. Пьетро спросил:

– У вас есть немного времени, Нора?

Я взглянула на часы: половина первого.

– Вообще-то у меня встреча рядом с госпиталем, и хотелось еще перекусить где-нибудь…

– Встреча! – неожиданно воскликнул он довольно громко. – Встреча! Мы с вами пятьдесят раз обсуждали меры безопасности, но вы отправляетесь на встречу в тьма знает, какой район города, даже не подумав предупредить Стражу или СМБ!

– А чем плохо это место? – удивилась я.

– Да там в двух шагах старые доходные дома, наполовину брошенные, наполовину заселенные неизвестно кем! Лоредано собирался очистить этот район, как раз в тот день, когда он исчез, в Совете нобилей должны были голосовать за этот законопроект.

Тут он замолчал, и мы переглянулись.

– Так, может быть, там и нужно искать новое логово Джокера? – медленно произнесла я.

– Все может быть, – спокойно ответил Пьетро, уже справившийся со своей вспышкой. – Ну, вот что. Пропустить встречу вы не можете?

– Могу перенести на более позднее время, – пожала я плечами, подумав, что призрачная Джулия не зря мне говорила о своем особом восприятии времени.

– Вот и хорошо. Тогда предлагаю сделать так: вы пообедаете с нами, потом я отвезу вас на вашу встречу и побуду в сторонке, пригляжу. До воскресенья вы постараетесь не выходить из Ка’Виченте без особой надобности, а во вторник мы сядем и попробуем все вместе сложить кусочки мозаики во что-то понятное.

– Лучше в понедельник.

– Почему?

– Потому, что какие-то детали этой самой картинки – у госпожи Редфилд, а она вряд ли сможет остаться слишком надолго.

За обедом я встретилась, наконец, с самим главой клана Контарини, мессером Джакомо. Конечно, я видела его раньше – на двух или трех балах во время карнавала, да и вчера на похоронах. Но вот разговаривала впервые. И разговор за обедом, как ни странно, пошел не о врагах или проблемах, а о живописи. Начал его Пьетро:

– Мы выяснили, кто был автором принадлежащего вам портрета Лауры Виченте, – сказал он, запивая ризотто с каракатицей белым Orvieto.

– И кто же?

– Практически неизвестный художник, Алессандро Цукарелли. Он был учеником Тьеполо – Джованни Баттисты, продолжателя традиций этой семьи. К сожалению, Алессандро очень недолго работал, хотя, как говорят, в жанре портрета он мог бы превзойти и Джованни Беллини, но…

– Но? Пьетро, вы уже достаточно сгустили интригу!

Рассказчик довольно рассмеялся и кивнул лакею, чтобы тот забрал тарелку.

– Да? Ладно, тогда я продолжаю. Цукарелли был не только живописцем, но и магом, как многие великие. Он уехал учиться в Лютецию, в тамошнюю магическую Академию, и погиб на дуэли с таким же студентом. Все, что осталось в мастерской школы Тьеполо – несколько набросков к портретам венецианцев, жанровые сценки и две законченных работы. Портреты самого Тьеполо и неизвестной девушки в костюме рыбачки.

– То есть, у меня третья его законченная работа?

– Получается так…

Нам принесли жареную мерлузу, и все замолчали, ожидая, пока мажордом в белых перчатках ловко отделит филе от костей и разложит по тарелкам. Вино также сменили, и рыбу сопровождало ароматное Mardzemino, плотное и чуть зеленоватое.

– Мне кажется несправедливым, когда столь талантливые люди так рано уходят, – грустно сказала Маргарег Контарини. – Думаю, руководству такого рода учебных заведений давно следовало бы поднять вопрос запрета магических дуэлей!

– Вы неправы, дорогая, – покачал головой мессере Джакомо. – Сейчас магические дуэли проводятся на специальных полигонах, под защитным куполом, с обязательным медицинским и магическим контролем. А если их официально запретить, то ведь драться не перестанут! Так ведь, Нора?

– Думаю, да. Запрет – это вообще признание собственной неспособности справиться с проблемой…

Мороженое со взбитой клубникой завершило обед, и мы с Пьетро отправились к храму, посвященному двум основателям церкви Великой Матери, святым Джованни и Паоло, Санти-Заниполо в произношении истинных венецианцев. В гондоле, задвинув занавески от невесть откуда взявшегося пронзительного ветра, мой спутник спросил:

– Так все-таки, с кем вы хотите повидаться, Нора? К чему мне быть готовым?

– Всего лишь с одним маленьким призраком, – улыбнулась я. – Мы познакомились у графини Боттарди, а вчера встретились вновь. Может быть, Джулия расскажет нам что-то новое о нашем Джокере. Знаете, Пьетро, он мне просто до тьмы надоел!

– Джокер?

– Да! – меня прорвало. – Ну, просто неприлично для мужчины быть таким занудой! Он мстит, видите ли, своей семье и всем на свете. Месть нужна лишь глупцам и сумасшедшим, не понимающим ее последствий. Я поняла бы, если бы он был искателем приключений, пиратом, авантюристом, но месть – это так непродуктивно!

– Авантюристом… – Пьетро усмехнулся и неожиданно начал читать:

Не поминай Дюма, узнав авантюриста.

Увы! Сей рыцарь пал до низменных страстей,

И ужас, как далек от царственного свиста

Над океанами терзаемых снастей.

Уж не фехтует он. Верхом в ночи не скачет.

Не шутит под огнем, на голову свою.

А трусит, мелко мстит, от ненависти плачет…

По трупам – ходит ли? О да! Но не в бою.

Неведомы ему и той морали крохи,

Что знали хитрецы напудренной эпохи:

Он даже дерзостью их вольной пренебрег,

И наглостью берет (нарочно спутав слово).

Ах! Добродетели падение не ново:

Новее наблюдать, как низко пал порок. *

*) Стихотворение Новеллы Матвеевой.

– Новее наблюдать, как низко пал порок, – повторила я зачарованно.

Под сводами храма было тихо и прохладно. Контарини осмотрелся и сказал негромко:

– До вечерней службы еще далеко, так что никого не должно быть. Но все-таки, мне кажется, нам лучше ждать в одной из боковых капелл… Да хоть вот там!

Он потянул меня вправо, и через мгновение мы уже устраивались на скамье в полутемной небольшой комнатке, где были, кроме трех рядов сидений, только мраморный алтарь да семисвечник.

– И что мы теперь делаем? – шепнул Пьетро мне прямо в ухо.

– Ждем, – ответила я.

В молчании мы ждали; я все повторяла про себя строки понравившегося мне стихотворения, затверживая их наизусть. Наконец моей левой руки коснулся влажный холод, и детский голос прозвучал в голове:

– Ты пришла не одна!

– Извини, – произнесла я, оглядываясь. – Это мой друг, Пьетро Контарини, познакомься, Джулия.

Слегка светящийся силуэт девочки появился рядом со мной, она чуть проплыла по воздуху и остановилась прямо перед Пьетро.

– Граф Контарини?

– Да, синьорина, – он поднялся со скамьи и слегка поклонился.

– И ты, в самом деле, друг Норы?

– Безусловно. Мы опасаемся, что на нее могут напасть или похитить. Поэтому даже на такую встречу я не отпустил ее одну.

– Понятно…

Судя по тону, она что-то обдумывала. Вот интересно, чем думает призрачная сущность? Мозгов-то у нее нет! Я поспешно прихлопнула эту мысль: не дай боги, что-то отразится на моей излишне выразительной физиономии!

– Хорошо, – решительно сказала Джулия. – Расскажу вам обоим, что же мне удалось узнать. Только…

Она оглянулась и внезапно исчезла. И неудивительно: со стороны главного нефа к нам подходил один из служителей храма, немолодой мужчина в темно-синем балахоне, подпоясанном веревкой.

– Доброго вам дня, дети! – доброжелательно сказал он.

– Доброго дня, – в один голос отозвались мы.

– Вы чего-то ищете здесь, в храме?

– Нет, брат, – Пьетро вновь встал. – Мы зашли, чтобы успокоить сердца короткой молитвой, и уже уходим.

Сделав несколько шагов к дверям, я тихо сказала:

– Джулия, мы ждем тебя у причала, в гондоле.

В кабине лодки призрак появился сразу же, стоило нам усесться. Она явно была недовольна:

– Я и забыла, какие эти святые братья любопытные! Вот попадись такому, свяжет заклинанием, и сиди у него в клетке, отвечай на вопросы!

– Ну, здесь-то безопасно?

– Да, вроде бы… – она осмотрелась с подозрительным видом. – Только от причала не отходите, на текущей воде я долго держаться не смогу! Развеет!

– А как же ты сюда добиралась от Сан-Эразмо? – полюбопытствовала я.

– Ну, есть способы… – туманно ответила девочка.

Надо сказать, что я стала постепенно воспринимать Джулию почти как обычного ребенка, ну, просто несколько странной окраски и с нестандартными привычками. Так что допытываться не стала, а перешла к делу:

– Ну, как, тебе удалось узнать что-нибудь от… других?

– Кое-что удалось, – таинственным голосом ответила она. – Как я тебе говорила, у меня есть знакомый, мастер Касконе из мастерской Farfalla Argenta… Вот он рассказал, что заметил странный, грязный отсвет над одним домом невдалеке от мастерской. Старик присматривал за подмастерьем, а тот шел, оглядывался, а потом выждал момента, когда никого рядом не было, и шмыгнул в дверь этого заброшенного здания. Мастер Касконе за ним не пошел, очень уж оттуда скверно тянуло, но стал дожидаться, что будет. Так вот, он видел, как на маленькую rio позади этого дома подошла гондола и туда сел мужчина в маске Джокера. Сейчас ведь не карнавал, мало кто носит маску просто так, среди дня…

– И что же тот подмастерье? – спросила я.

– Вот! Вот это почти самое главное! Подмастерье больше не появлялся в Farfalla Argenta, а его тетка приходила к хозяину и скандалила, что мальчишку не отпускают домой!

– Скажите, синьорина, ваш друг сможет показать этот дом?

– Вам – нет, он очень боится магов, – важно ответила девочка. – А мне покажет. Только, чур, чтобы никого больше не было!

– Только я, никого больше. Я даже не пойду внутрь, просто пойму, что это за здание.

– Договорились. Дальше рассказывать? – хитро прищурилась она.

– То есть, это не все?

– Вовсе нет! Еще я поговорила с серой монахиней, сестрой Терезой, которая живет на колокольне Санти-Заниполо. Она, конечно, очень напугана, этот противный старикашка, с которым вы там разговаривали, давно от нее хочет избавиться. И с вами встречаться отказалась наотрез. Но мне Терезита рассказала, что в квартале вокруг Calle Foscarini собирается всякий сброд…

– Ну, там никто другой никогда и не бывал! – перебил Пьетро.

– Э, нет! Раньше там жили нищие, пара воровских кабаков была, перекупщики… а сейчас их никого нет, словно ветром сдуло! Терезита говорит, те, кто теперь в этом квартале обитает, пахнут темной магией и кровью.

– И много их там? – обманчиво спокойным голосом Контарини можно было замораживать рыбу.

– Не знаю. Но они все чего-то ждут. И к ним часто приходит человек в маске Джокера.

– Ясно. Спасибо, Джулия. Это очень важная информация, – Пьетро посмотрел на меня, потом вновь спросил у девочки. – Скажи, есть ли что-то, что мы можем для тебя сделать?

Ее глаза внезапно заблестели, будто налились слезами.

– Что же ты можешь для меня сделать? Накормить мороженым? Подарить пони? Освободить от занятий алгеброй? – она покачала головой. – Ну, разве что скажи этому злобному старику, чтобы он перестал преследовать сестру Терезу.

Честно говоря, у меня перехватило горло, но я проглотила комок и спросила у Контарини:

– А мы можем сделать так, чтобы Джулия могла приходить в Ка’Виченте?

Тот пожал плечами:

– Сегодня же внесу изменения в охранную сеть, не вопрос.

– Ну, вот, – сказала я, обращаясь к призраку. – Жду тебя в гости.

Контарини попросил меня подождать еще минуту и пошел снова в храм; вернулся он довольно скоро и сказал маленькому призраку:

– Отец Чезаре и его причт обещали оставить в покое твою подругу.

– Спасибо! – в голосе девочки прозвучала признательность, и ее силуэт медленно растаял в воздухе.

Гондола закачалась на волнах, и я с законной гордостью спросила у Пьетро:

– Полезная информация, ведь так?

Он слегка поморщился, и я насторожилась: кажется, сейчас мне докажут, что я принесла бы куда больше пользы, сидя дома, не встревая в приключения и не отвлекая высокопоставленных нобилей от их важных занятий. Но Контарини сказал совсем другое:

– Полезная. Ты молодец. Конечно, магбезопасность так или иначе пытается использовать неживые сущности для получения информации, но те не слишком настроены на сотрудничество…

Где-то на грани слышимости раздался детский смешок, но это ведь мне показалось?

– Только я советую тебе оставить защиту на спальне, – добавил Пьетро.

– Тогда и на кухне, потому что я не готова лишиться Джузеппины, а она, как мне кажется, женщина нервная… И на комнатах кухарки и синьоры Пальдини.

– Ну, в этом случае проще будет открыть доступ в кабинет и гостиную. И хватит. Так пойдет?

– Вполне. И что теперь? – поинтересовалась я, когда лодка вывернула из узкой боковой rio на простор Гранд Канала.

– В каком смысле? – не понял меня мой спутник.

– Будете сторожить тот дом рядом с Farfalla Argenta и очищать квартал, о котором рассказала Джулия?

– Я передам информацию Джан-Марко и его коллеге из городской Стражи. Дальше уже их дело. Свадьба эта, конечно, добавляет нам веселья…

ЧАСТЬ 8. La maschera cade.

Свадьба, как справедливо выразился Пьетро Контарини, добавила веселья и мне. Всю пятницу и утро субботы я убила на примерки туалетов, репетицию церемонии, написание речи и остальные, не менее удивительные действия. Соваться сейчас в Ка’Контарини было рискованно, меня бы смыло волной подготовки к Великому Событию. Поэтому я по коммуникатору связалась с доктором Тедески и обсудила с ним состояние синьора Лоредано (стабильно улучшающееся), новые назначения препаратов (поддерживающие сердце и улучшающие кровоснабжение), диету (легкая и питательная, прием пищи шесть раз в день), и прочие животрепещущие подробности.

Джан-Баттиста появился у меня в пятницу вечером, выпил чашку кофе и уснул в моем кабинете, в кресле у камина… Посмотрев на его умиротворенное лицо, я принесла из гардеробной теплый плед и укрыла его. Потом села напротив с келимасом в бокале, вытянула ноги к огню и задумалась. Последние недели – да, собственно, с момента приезда сюда, в Венецию – я плыла по течению. А вот сейчас поняла, что нужно решить, чего же я хочу дальше. Вроде бы, вариантов много, но на самом деле – всего три. Первый – вернуться в Бостон. Там у меня есть клиника, работа и, наверное, там меня ждет новый брак, устроенный матушкой и ее светскими знакомыми. Я представила себе эту жизнь и содрогнулась. Н-да, расслабилась я здесь, на воде…

Второй вариант – попутешествовать по королевствам Союза и осесть где-нибудь в хорошем месте. В Лютеции, например. Лавиния сосватает мне особняк на берегу Сены, и… И что? Не то, чтобы я опасалась начинать все сначала, но смысла в этом нету никакого.

Наконец, третий вариант: остаться в Серениссиме и принять на долгое время этот образ жизни. Здесь у меня есть дом, клан и мужчина, и это очень много. Наверное, даже больше, чем было когда-либо в жизни… Джан-Баттиста пошевелился под пледом, попытался повернуться на бок и, естественно, проснулся. Не сдержавшись, я рассмеялась, глядя, как он моргает и протирает глаза.

– Вот тьма, так расслабился, что задремал. Ты на меня действуешь расслабляющее!

– Так это же хорошо!

– Наверное. Но не сейчас. Вот когда треклятый Джокер будет найден и посажен в антимагическую камеру в Пьомби, тогда…

– Тогда немедленно найдется новая проблема, которую некому будет решать, кроме синьора юриста! Идем-ка, спать всяко удобнее в кровати.

– Нет, – он еще раз потер глаза. – Надо домой плыть. У меня примерно три сотни документов, которые я должен прочесть и дать по ним ответ не позднее понедельника. И я не говорю о брачном контракте, который дорогие молодожены должны подписать перед началом свадебной церемонии!

– А что, его тоже ты составляешь? – удивилась я. – Неужели у Контарини нет своего солиситора?

– Есть, – неохотно ответил Джан-Баттиста. – Конечно, у них целая небольшая армия юристов, но я лучше. Поэтому составленный ими брачный контракт я уже трижды возвращал со своими замечаниями на переделку. В четвертый раз я запихну его в глотку Гаспари, генералу этой армии.

– Бедный, бедный, – я сочувственно погладила его по плечу. – Хочешь глоток келимаса на дорожку?

– Давай! Все равно еще работать, так хоть какое-то удовольствие получу.

Подав ему бокал, я снова устроилась в кресле.

– Слушай, а какие, собственно говоря, могут быть проблемы с контрактом в данном случае? У Беатриче нет ничего, о чем бы стоило говорить…

– Вот именно! Поэтому в контракте должны быть строго обозначены ее вдовья доля в случае смерти Карло, повышение сумм по мере появления детей, условия расторжения брака… В общем, восемнадцать страниц мелким шрифтом.

– Что-то мне подсказывает, что они не станут этого читать…

В ответ Джан-Баттиста только фыркнул.

Лавинию в субботу днем привез на своем катере Джан-Марко. Высадил у водного подъезда Ка’Виченте. помахал мне рукой и умчался, не заходя.

Вид у госпожи Редфилд был, честно говоря, вымотанный: круги под глазами, бледность, взгляд слегка расфокусированный… Посмотрев на все это, я отправила ее отмокать в ванную, отнесла туда бокал просекко и попросила Джузеппину приготовить по-быстрому что-то полегче и посытней. Кухарка только хмыкнула оскорбленно. Когда Лавиния, кутаясь в длинный шелковый халат, появилась в моем будуаре, на столике под серебряным колпаком ее уже ждала телячья печень с изюмом и орешками. После ванны, еды и вина в лице женщины появились краски, и она, откладывая вилку, призналась:

– Пожалуй, ты спасла мне жизнь. Ну, или, как минимум, облегчила ее весьма существенно.

– Рада служить, – ответила я, салютуя бокалом.

– И, знаешь, пожалуй, мне придется просить тебя выручить меня еще раз… – Лавиния выглядела несколько смущенной. – Я вдруг поняла, что мне решительно не в чем идти на эту свадьбу… Вчера у меня была минута, я перекопала свой гардероб, и, представь себе, нашла всего два платья.

– Могу себе представить, – расхохоталась я. – Из них одно, наверное, академическая мантия, а другое ты заказывала, чтобы отправиться в королевский дворец на бал в честь Перелома года.

– Ну, почти что так, – поморщилась она. – В тот раз я получала из рук его величества орден Почетного легиона. Но в любом случае, они оба не для свадьбы. Конечно, моя роль тут никакая, и все же будет неловко…

– Пойдем, посмотрим, что можно найти в моих закромах.

Перекопав гардеробную, мы несколько приуныли. Те несколько вечерних платьев, которые понравились Лавинии, решительно плохо на ней сидели.

– Ну, ладно, – махнула она рукой. – Буду держаться в задних рядах, ничего страшного.

– Нет, погоди! Мы еще не пускали в ход тяжелую артиллерию, – я взяла коммуникатор и набрала знакомый номер. – Синьора Флавиа? Здравствуйте…

В десять утра «Istiophorus» ждал нас внизу. Массимо, непривычно серьезный, помог нам обеим шагнуть в катер и стартовал. Через пару минут Лавиния сказала:

– Да, теперь я понимаю, почему ты все-таки купила катер.

– Ну, довольно долго я считала, что никогда больше не стану спешить, – ответила я. – Во всяком случае, пока живу в Венеции. Но знаешь, когда на тебя надвигается окованный железом нос чужой лодки, а твоя неспешная гондола уподобляется черепахе, это стимулирует.

– О, да! Смотри-ка, какую глухую защиту наложили на Ка’Контарини! – воскликнула она, посмотрев в окно.

Включив магическое зрение, я последовала ее примеру и рассмотрела радужный колпак абсолютного щита, закрывающего водный подъезд клановой резиденции.

Маги на входе, хотя и знали нас в лицо, все же проверили слепки аур и лишь тогда пропустили внутрь. Мне показалось, что в доме подозрительно тихо, и продолжало казаться, пока мы поднялись на три ступеньки по лестнице. На четвертой ступеньке на меня обрушился вихрь шелка, кружев, хохота и слез: Франческа, Чинция, Оливия…

– Идем скорее! – Франческа схватила меня за руку и потащила наверх. – Беатриче сидит в своей спальне и плачет, Маргарет в истерике, а если она разобьет мои любимые вазы, в истерику впаду уже я!

– Маргарет в истерике? – я беспомощно оглянулась на Лавинию.

Она рассмеялась и махнула рукой.

– Иди-иди, ты сегодня на женской половине. А я разыщу Джан-Марко, и мы еще раз просмотрим защиту.

Когда Чинция и Франческа привели меня в комнату невесты, та уже не плакала, а сосредоточенно рассматривала в зеркале кончик собственного носа.

– Мне кажется, или вот тут собирается вскочить прыщик? – спросила она задумчиво.

Женщина, сидевшая в углу на банкетке с чашкой кофе, возвела очи горе:

– Беатриче, дорогая! Я второй день занимаюсь только и исключительно твоим лицом, и могу сказать определенно, что вот именно тут ничего вскакивать не будет. А сейчас мы закончим макияж, и прекраснее тебя не найдется невесты на территории Лация! О, вот госпожа Хемилтон-Дайер тебе скажет все о твоем лице.

Девушка в белом кружевном платье вскочила и бросилась мне на шею.

– Нора! Ну, наконец-то!

Негромкий стук в дверь прервал многоголосое щебетание; заглянула девочка лет пятнадцати, нашла меня глазами и таинственно поманила к двери:

– Синьора Хемилтон-Дайер, Карло хотел переговорить с вами до начала церемонии.

Я оглянулась на стайку женщин вокруг невесты: да, вполне могу выйти на несколько минут.

Карло ждал меня в одной из малых гостиных.

– Синьора Хемилтон-Дайер! – он изящно склонился к моей руке.

– Карло, покажись же!

Да, выглядел он отлично. Старинный камзол, темно-синий, шитый серебром, облегал стройную фигуру и широкие плечи, у горла и на манжетах пенились драгоценные кружева. Но главное – лицо! Оно было совсем живым, появились морщинки в углах глаз, и губы расплывались в улыбке.

– Ну, замечательно! – сказала я. – Выглядишь счастливым.

– Так и есть, – вновь улыбнулся он. – Но… я хотел рассказать. Сегодня утром… даже не знаю, проснулся я уже, или это был еще сон, но я внезапно вспомнил одну вещь. Не уверен, что это важно, а вдруг? Я ведь уеду сегодня, а через двадцать минут дадут сигнал к началу, и уже ни на минуту меня не оставят одного.

– Рассказывай, – твердо сказала я. – Если это неважно, мы с тобой просто все забудем.

– Я… Ну, Пьетро рассказывал вам, я одно время несколько… пошел вразнос. Ну, приятели, выпивка, игра, всякое другое… У нас была компания, мы надевали кошачьи маски и шлялись по городу, задирая прохожих, туристов в особенности.

– «Иметь наглость ньяги», да-да.

– Не сразу я понял, что шутки становятся все злее и опаснее для окружающих, – он вздохнул и потер лоб. – Тогда мы уже не столько пили, сколько… эээ…

– Принимали разные препараты, расширяющие сознание. Иначе говоря, дополнили круг веселья порошком черного лотоса, таблетками «пурпурное сердце» и пыльцой гевернии, – жестко уточнила я.

– Ну, да. Так вот, однажды я неожиданно пришел в себя и понял, что сижу на скамье… мраморная скамья возле какого-то заброшенного дома. Рядом стоит мой приятель Франко, в его руках нож, а у ног лежит тело. Мертвая женщина, или умирающая, не знаю. А с другой стороны кривляется и хихикает высокий мужчина в маске Джокера, и твердит: «Добей ее, мальчик, добей, попробуй, как это сладко!».

– Дальше!

– Дальше… я протрезвел, как-то вот сразу. Оттолкнул Джокера, попытался нащупать пульс у жертвы, но я не слишком это умею. Ну, вот, а потом удар по голове… Снова я открыл глаза на той же скамье, только уже в одиночестве. Никаких следов произошедшего не было, да и тело исчезло. Я бы вообще подумал, что все это был какой-то сон, наркотическое видение, вот только утром обнаружил на рукаве своей рубашки пятно крови.

– А Франко?

– Я больше его не видел. Он не был из числа нобилей, кажется, даже и вообще не венецианец. Про себя я решил твердо, что с этой компанией должен порвать. И, словно в награду, через пару дней познакомился с Беатриче.

– Скажи, а через какое время ты получил маску?

– Через шестьдесят два дня, – ответил он мрачно. – Проснулся утром, а лица-то у меня и нет… Вы думаете, это Джокер?

– Возможно… Очень даже возможно…

В глубокой задумчивости я простилась с Карло и вернулась к счастливой невесте.

Мне было известно, что сегодня все церемонии будут проходить здесь, в Ка’Контарини. В общем-то, это было весьма мудрое решение: пустая свадебная барка отправится в положенный путь по Гранд Каналу, все равно видеть невесту никому не положено до бракосочетания. И, если Джокер решит напасть, то пострадает лишь скорлупка от ореха.

Не знаю, я не психиатр, но мне казалось, что в такой ситуации – среди бела дня, на Гранд Канале, на глазах у сотен и тысяч зевак, зная о неусыпном внимании безопасников – может решиться действовать только полный идиот. А наш противник, несомненно, сумасшедший и весьма злонамерен, но в глупости его обвинить никак нельзя.

Тем не менее, решение перенести все мероприятия, официальные, полуофициальные и вовсе даже частные, в крепость под названием Ка’Контарини, я сочла мудрым. План был таков: сперва жених и невеста должны прочесть и подписать брачный контракт, затем церемония посвящения этого брака богам и испрашивание благословения, и, наконец, прием. Примерно в середине приема молодожены должны были исчезнуть из бального зала, переодеться и порталом отправиться туда, где будут проводить свой медовый месяц.

Со стороны Контарини подпись Карло заверил мессере Джакомо, сторону Беатриче представляла я. Происходило все это в библиотеке, и двенадцать нобилей, по шесть с каждой стороны, стояли за нашими спинами и внимательно следили за процессом. Когда подписи были поставлены, синьор Джакометти, секретарь Совета двенадцати, хорошо поставленным голосом провозгласил:

– Контракт подписан и заверен гражданами Светлейшей Республики Венеция, и любой, кто посмеет оспорить или нарушить его, будет судим по законам Республики!

«Однако. Вовремя же мной было получено венецианское гражданство…» – пронеслось у меня в голове.

В молельне Ка’Контарини уже ждала жрица Ниалы – после некоторых споров Карло и Беатриче решили заключить брак под рукой этой богини. По традиции, были подготовлены две отдельные комнаты, примыкающие к молельне, для того, чтобы жених и невеста могли еще раз подумать, взвесить и. может быть, высказать последние сомнения в компании самых близких людей. Беатриче сделала шаг к комнате справа, оглянулась и потянула за руку меня.