Текст книги "Шелковый песок (СИ)"

Автор книги: MarLen-Mor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Нет!!! – завопил Золотко. – Это не та нога!!!

– Так, больной, вы уже бредите и не отдаете себе ни в чем отчета: вдруг вы перепутали, поэтому проверить надо все полностью... вплоть до... – рука Хатриана потянулась по колену вверх, – вдруг еще что заболело...

– Ооо... – Золотке начинало нравиться обследование, – у меня действительно еще кое-где болит...

– Так-так, рассказывайте все, больной, не стесняйтесь... – Хатриан уже еле скрывал смех.

– Нууу... – протянул Золотко, – вы почти что на верном пути...

– Так, слово «почти» лекаря не устраивает, тут важна точность... направьте меня, больной.

– Повыше... еще повыше... правее... еще... вооот... дааа...

– О, больной, да у вас тут запущенный случай... такую опухоль придется лечить долго и со вкусом...

– Вылечите меня, пожалуйста, милый целитель... со вкусом... аах... я буду вам таааак благодарен...

– Как? – Хатриан заинтересованно замер.

– Оооочень, – протяжно выдал Золотко, и Хатриан сдавленно выдохнул. – Все! – простонал Золотко, – лечимся без перерыва на обед!

Маленький вредина быстро входил во вкус лекарского искусства, и вскоре лечить начал уже сам...

Глава 27.

*** Рияд – столица Харидана. Дворец нияра.

Пять дней пролетели, словно одно мгновение. Хатриан не хотел расставаться с Золоткой даже на минуту. Теперь и у Ксара работы уменьшилось: Хатриан сам помогал мыться Золотке и расчесывал его тоже сам. Еще Ксар заметил, что Хатриан был спокоен и счастлив только тогда, когда Золотко находился в прямой досягаемости, а еще лучше, если и прикасался к нему. Эти прикосновения были очень важны для харида: ощущая их, он успокаивался и мог уже думать о чем-то еще, кроме солнечного мальчика. Но дела государства не ждали. Поэтому на всех заседаниях и совещаниях, приемах купцов и тех, кто жаждал правосудия, Золотко теперь сидел на ручке кресла нияра, а рука харида бессменно находилась на колене Золотки.

Хатриан расставался с Золоткой только в часы нападений нагов... и как не умолял его золотой мальчик взять вместе с собой на войну, это было единственным неисполнимым желанием Золотки. На время отсутствия нияра Ксару надлежало ни на миг не выпускать Золотку из виду, а в дверях, охраняя сокровище Хатриана, вставала стража аж из четырех харидов.

Вот и сейчас нияр уехал, оставив Золотку сходить с ума от страха. Ксар уже отчаялся увести его с террасы, выходившей на ворота, или хотя бы снять с парапета, на который тот уселся, отчаялся и сам плюхнулся рядом в плетеное кресло.

– Ненавижу эту войну, и кто только ее придумал... С чего она вообще началась-то? – Золотко вопросительно взглянул на Ксара.

– Мы появились тут около пяти сотен лет назад. Призванные, мы оказались в центре пустыни, без капли воды, на солнце, выжигающем наши глаза, с кожей, словно горящей в огне... – Ксар замолчал, пытаясь успокоиться, – а посреди пустыни, на голом песке, раскинув крылья, лежал Спящий, окруженный голубой полыхающей сферой, и там, где сфера соприкасалась с песком, тот был оплавлен в стекло. Но все это мы разглядели значительно позже... Приказ Призывающего был однозначен и прост – охранять Спящего и не допускать к нему никого... Тогда мы не смогли разглядеть Призывающего, просто были не в состоянии, а потом не нашли его... и нам пришлось жить тут. Пришлось, собрав всю силу, поднимать воду на поверхность, пришлось строить укрытия от солнца, пришлось помогать друг другу выживать тут. Около ста лет мы не воевали, и сейчас мне это кажется чудом. Нам удалось построить город вокруг Спящего, и это получилось намного проще, чем мы думали, когда обнаружилось, что вместе с водой мы подняли на поверхность и месторождение камней Силы, которые ценились у здешних магов. Все было хорошо: мы постепенно привыкали к жизни под солнцем, город разрастался, приходили люди, налаживалась торговля... но около четырех сотен лет назад оракул нагов, совсем еще молоденькая нагайна, вдруг изрекла предсказание, что народ нагов перестанет жить в вечном голоде и выйдет из пещер на свет солнца только тогда, когда проснется Спящий... И уже было наплевать, что потом эту нагайну похитили демоны – война началась. Началась, и длится по сей день, унося жизни и здоровье нагов и харидов.

– О... о... ора... оракул... похитили демоны...

Золотко сидел на парапете, белее снежных вершин.

– Золотко, что с тобой? – Ксар вскочил из кресла.

– А кто должен разбудить Спящего? Ты ведь что-то знаешь? Ведь если разбудить – прекратится война? – Золотко умоляюще заглядывал Ксару в глаза.

– Да, но это нереально... Разбудить Спящего должен поцелуй любимого, при любом другом раскладе он убьет первого, кто до него дотронется, а как только в зачарованном круге прольется кровь, то откроются Врата Смерти. Но даже если бы мы и нашли того, кто сможет его разбудить, сферу Смерти, окружающую Спящего, все равно пройти для живого нельзя... Так что, выхода нет: сначала умрут все хариды, а затем – все остальные, открыв Врата Смерти.

– Мама моя... как же так?

И Золотко мысленно дал себе зарок – всеми силами постараться и сделать так, чтобы Спящий проснулся без последствий...

*** Некрома, город некромантов. Дом мастера Морина.

Нэлан уже совсем отчаялся. Прошло пять дней, а ему до сих пор так и не удалось заглянуть под капюшон Первого. То, что изменения происходили, Нэлан не сомневался. Плащ, раньше висевший на Первом и выпиравший на суставах острыми углами, теперь разгладился, приобрел плавность линий, и там, под этим плотным материалом, происходило что-то интересное... Вот только Нэлану никто не спешил показывать, что же это было...

Нэлан вздохнул и пошел искать Первого: с недавних пор это стало делать все сложнее и сложнее. Первого теперь можно было встретить где угодно: у колодца с ведром воды, на самой верхотуре, ремонтирующим крышу, вскапывающим пустырь за домом...

Везде, где в хозяйстве требовалось приложить руки, там и был Первый. И еще Нэлан был ему безумно благодарен за то, что теперь ни отец, ни дед не курили в доме...

Так где же он? Найти Первого мгновенно мог только Пучок, но и этой бестии поблизости не наблюдалось.

Молоток нигде не стучал, никаких других шумов не было, и Нэлан вдруг заволновался...

А вдруг с ним что-то плохое приключилось, а вдруг его кто-нибудь обидел? Внутри поднялась какая-то волна отчаяния. А вдруг он его больше не увидит?

Нэлан вылетел из дома, не зная, куда бежать... и хорошо, что оглянулся...

На заднем дворе, на диване под навесом лежал Первый...

Что с ним? Как? Вдруг что-нибудь наколдовали вредное?

Нэлан бросился к Первому и, не добежав, затормозил. В объятиях Первого спокойно лежал Пучок, и как только тот увидел Нэлана, то попытался встать. Первый что-то проворчал и, посильнее стиснув Пучка, уткнулся в него капюшоном...

Так он что, спит? Скелет спит? Этого не может быть... Или уже не скелет?

Нэлан тихонько подошел к Первому и уставился на руку, видневшуюся из рукава плаща. Руку все еще скрывало дрожащее марево, но и так можно было разглядеть вполне сформировавшиеся мышцы с уже проступающей кожей.

А что же у него под капюшоном? Любопытство так и подталкивало Нэлана. Конечно, это нечестно, и по отношению к Первому просто гадко, но... увидеть так хотелось.

Нэлан шагнул вперед и, присев на корточки рядом с головой Первого, приподнял край капюшона...

Мышцы лица уже сформировались, брови, ресницы, губы... даже половина лица уже была покрыта кожей... Для любого другого такой вид был бы ужасен, но только не для выросшего в Некроме. Здесь с детских лет учились видеть красоту в любых ее проявлениях, живых или мертвых – без разницы.

И сейчас вид Первого у Нэлана не вызывал омерзения. Было просто интересно видеть открытые живые мышцы...

Но Нэлан не хотел смущать Первого, зная, что не все принимают точку зрения Некромы.

Вот только, раз Первый теперь спит, то он и есть, наверное, должен... Нэлан размечтался: вот проснется Первый, а Нэлан его позовет кушать... И что тогда? Он капюшон скинет? Что-то мечтать дальше не получалось... Ладно, была бы еда, а как накормить – дело десятое.

Уже стоя у плиты, Нэлан задумался. Когда-то дед сказал ему, что каждый некромант в ответе за того, кого он поднял, и вот теперь... Во-первых, Первому нужна его собственная одежда, во-вторых, ему нужна своя комната, а то, что он, как собака, на улице спит, и, наконец, его надо кормить и, наверное, еще что-то, что Нэлан пока упускает из виду, и по этому поводу надо будет с дедом поговорить...

Но и без этого Нэлан чувствовал, что для Первого он сделает все, что угодно, потому что и Первый, в свою очередь, заботился о Нэлане, заботился так ненавязчиво трогательно...

Утром его вода для умывания теперь всегда была теплая, возле кровати появился плетеный коврик, на который было тепло вставать босыми ногами, в отличие от холодных с ночи плит пола, в доме никто не курил, и когда он засыпал, Первый вытаскивал за шкирку из комнаты Пучка...

Вот и Нэлан теперь будет заботиться о Первом, и начать надо с покупки одежды.

Нэлан вошел в свою комнату и, взяв в руки копилку, хрястнул ее об стену...

*** Пустыня. По дороге в Некрому.

– Да что ж такое! – возмущался Ташер, глядя на Сильму, – ты можешь хоть тут не красоваться? Замотайся в платок и сиди тихо на верблюде, а то украдут, и будешь потом в кибитке жить...

Уверенная в себе и своей охране, Сильма весело рассмеялась.

– Как украдут – так и назад вернут, – проворчал Венс, вываливаясь из дремы, навеянной равномерным верблюжьим шагом, – да еще и приплатят, чтобы мы ее назад взяли. Я предлагаю сразу не соглашаться, подождать, пока больше дадут, – со всей серьезностью проговорил он, но, не выдержав под конец, хихикнул.

– Ну, и завидуй, – рассмеялась Сильма, – сам вон еле-еле уговорил барашка с тобой быть, – и, показав язык Вэнсу, отвернулась.

– Да не украдет ее никто, – Вэнс махнул рукой, косясь на Найда, – кому такая язва нужна...

– Да я...

– Сильма!

Шатари Рэй нахмурился, и Сильма, присмирев, начала заматываться в платок...

– Вот расскажи мне, пожалуйста, как у тебя так получается? Я тут ору, ору, и ничего, а ты только слово – и все... – Ташер расстроенно вздохнул.

– Иди ко мне, я тебе на ушко расскажу, у меня тут на верблюде места на двоих хватит... – соблазнял Шатари собственного супруга.

– С ума сошел – рассвет ведь уже, видно все... – но Ташер все равно улыбался от уха до уха.

– Ммм... – промурлыкал Шатари Рэй, вплотную подъезжая к супругу, – тебя только это смущает? Так скоро на день палатки поставим... – его рука легла на колено Ташера и двинулась выше... – не видно будет...

– Шатари... – выдохнул Ташер.

– Вот! – влезла Сильма, – а мне даже платок в темноте снять нельзя было...

– Кхм... – кашлянул подъехавший сзади Найд, – похоже, мы уже до привала доехали. Оазис...

Глава 28.

*** Рияд – столица Харидана. Дворец нияра.

Золотко, глубоко задумавшись, сидел на парапете террасы, выходившей на городские ворота. Сидел, пока возглас Ксара не привлек его внимание.

– Едут!

Хариды уже были около городских стен. Золотко встрепенулся и, спрыгнув с парапета на террасу, понесся вниз. Ксар еле успевал за ним.

Золотко выпутался из дворцовых коридоров тогда, когда хариды уже въезжали во двор, и, выйдя на верхнюю ступеньку лестницы, замер, дожидаясь нияра.

Хатриан с братом подъехали почти что к ступеням, Фарис первым спрыгнул с лошади и подошел к нияру. Золотко заволновался: обычно Фарис на людях не рвался помогать брату. Но Хатриан сам слез с лошади. Немного неуклюже. И это можно было бы списать на усталость, если бы не совершенно белые, плотно сжатые губы...

По лестнице он поднимался неестественно прямо, словно боялся сделать лишнее движение. Золотко уже шагнул вперед, но нияр, не видя его, развернулся к тем, кто стоял внизу, и вскинул вверх руку с зажатыми в кулаке... Что это было? Золотко рассмотрел только кучу каких-то веревок… наверное... на которых болтались разноцветные камушки, монетки, бусины, звериные клыки... Что это?

Хатриан потряс в воздухе сжатым кулаком, вся эта мишура зазвенела, и народ на площади восторженно завопил, а Хатриан, размахнувшись, бросил народу под ноги то, что держал в руке. В воздухе этот клубок распался на отдельные... ожерелья...

Золотко едва успел закрыть рот двумя руками, задавив рвавшийся наружу крик. Сколько их было? Двадцать? Тридцать? Пятьдесят? Сколько нагов сегодня погибло по вине его матери? И как долго ждать, когда кто-нибудь из нагов вот так же бросит под ноги толпе медальон Хатриана?

Страх, безнадежность, ужас потери – вот что испытывал сейчас Золотко. Хотелось убежать, спрятаться, забиться в темный угол и уверить себя, что ничего этого нет... и он уже почти развернулся... когда увидел, как Фарис встал перед Хатрианом, словно разговаривая с ним, а сам руками поддерживал брата. Увидел, как руки нияра судорожно вцепились в Фариса.

– Хатриан! – Золотко рванулся, обнимая и подставляя плечо.

Так милой семейной группой они и вошли в тень коридоров...

– Ксар! – закричал Фарис, не увидев его рядом.

– Я здесь...

Фарис вздрогнул, оглядываясь.

– Лекарство...

Ксар убежал, не ответив. А Хатриан шел... какой-то деревянной походкой, не реагируя ни на что, стараясь только поскорее пройти в свои покои... дыхание вырывалось с хрипом, а рука все сильнее впивалась в подставленное плечо.

Золотко боялся, что, если Хатриан упадет, он не удержит его, но был еще и Фарис...

На середине дороги их встретил запыхавшийся Ксар и, открыв принесенный флакон, принялся поить Хатриана прямо из него... Золотко унюхал знакомый запах трав... Лекарство? Так это – лекарство? А Хатриан так долго пьет его...

Золотко думал, что теперь они остановятся, но нияр упорно шел вперед. Они уже почти дошли, когда Хатриан вдруг споткнулся, рука, крепко сжимавшая Золоткино плечо, разжалась. Еще шаг – и Хатриан стал оседать на пол...

Фарис подхватил на руки уже потерявшего сознание брата, внес его в спальню и бережно уложил на кровать. В комнату уже вбегал целитель.

Он склонился над Хатрианом, Золотко зажмурился. «Тьма укрывающая, сделай так, чтобы все было хорошо, сделай так... сделай...», – молился он...

– Что? – спросил Фарис.

– Неделя, от силы дней десять... Он еще будет приходить в себя, но ненадолго... – лекарь вздохнул и сел рядом с кроватью.

Золотку всего трясло, он не понимал, что происходит, и боялся задавать вопросы. С одной стороны, он и не хотел ничего слышать, ведь если не пускать плохое в свою жизнь, может быть, оно не будет существовать? Но, с другой стороны, он должен знать, как помочь.

– Что произошло, Фарис?

– Просто наги поумнели... Мы попали в засаду, змеи собрали все свои силы, всё что было, и просто могли задавить нас численностью... Хатриан держал нашу защиту...

– Его ранили? – Золотко сам удивился, каким застывшим голосом он это спросил, словно внутри него самого от ужаса все покрывалось коркой льда.

– Нет...

– Тогда что? – воспрял духом Золотко.

– Все отдав для нашей защиты, его организм больше не может бороться с ядом... а лекарство... раньше оно помогало быстро...

Золотко, не понимая, глянул на Фариса и отшатнулся, увидев слезу на его щеке.

– Не хорони его – он еще живой, – сквозь зубы проговорил Золотко, – объясни мне, какой яд, откуда.

Про яды Золотко знал все, что возможно было узнать, пользуясь библиотеками нираахов и чиэрри.

– Яд нагов...

– Сегодня?

– Два месяца назад...

– Но это невозможно! Он бы уже умер!

– У нас повышенная регенерация, и лекарство... оно помогало...

Золотко стоял бледный, как привидение, и усиленно перебирал в памяти знания о ядах, но про этот там не было ничего... Яд каждого нага строго индивидуален, поэтому приготовить противоядие было невозможно... Существовал только один шанс из миллиона... противоядие мог выработать только тот наг, что отравил Хатриана. Но... Вдруг они убили его сегодня? Но даже если и нет, то тот, кто хотел смерти Хатриана, вряд ли захочет помочь. Фарис сказал, что сегодня они убили почти половину их войска... Наги будут мстить за смерть каждого, им нет резона спасать того, кто повинен в смерти их друзей. Значит... Значит, напрямую просить бесполезно...

Золотко не любил врать, всей его натуре горгона это было до отвращения противно и больно, словно вымораживать самого себя, но...

Он посмотрел на кровать, где среди подушек белое лицо Хатриана выделялось только черной повязкой и волосами...

Как, за такое малое время, этот харид стал ему так дорог? И сердце... оно болит... По телу Золотки прошла дрожь, захотелось сбросить с себя то чудовищное горе, что тяжестью давило на плечи, захотелось сорваться и выплеснуть в истерике, в слезах страх за того, кто был так дорог.

«А вот хрен тебе, – зло сквозь зубы пробормотал Золотко своему телу, – будешь делать то, что я скажу!», – и силой воли погасил зарождавшуюся истерику.

– Ксар! – Золотко обернулся, – мне нужно поговорить с тобой, – и, убедившись, что харид его видел, вышел в гостиную.

– Сегодня ты сказал мне, – начал Золотко, едва Ксара вошел следом, – что у нагов был оракул. Ты знаешь имя ее клана?

– Зачем тебе это... – начал Ксар.

– Отвечай!

Ксар даже и не подозревал, что Золоткин окрик может быть таким холодным и властным.

– Аш’шаас.

– Ты говорил, что наги живут недалеко. Сколько до них добираться?

– Я не позволю тебе...

– Замолчи, – голос у Золотки был такой, что Ксар замолчал сразу, – противоядие есть, но только у нагов. Чтобы спасти Хатриана, я должен ехать туда. Я не харид, и мне они ничего не сделают, – Золотко говорил уверенно, но вот сам он этой уверенности не испытывал вовсе...

– И его можно будет спасти? – в голосе Ксара просыпалась надежда.

– Да. Как только я вернусь... – и Золотко не сказал ни слова лжи: он или вернется с противоядием, или не вернется вовсе... никуда... – Так сколько времени добираться до нагов?

– Ночь и полдня, держись на самую высокую горную вершину на северо-западе, она приведет тебя ко входу в их пещеры...

– Мне нужен мой белый верблюд, на котором я приехал сюда, вода, еда, одежда для пустыни и одеяло. Поторопись, ночь не ждет.

И когда Ксар ушел, Золотко пошел разговаривать с Фарисом.

Этот разговор дался ему нелегко, Фарис ни в какую не хотел отпускать Золотку одного...

– Фарис, – Золотко с упрямой злобой посмотрел на него: для Золотки теперь тот, кто не давал ему спасти его любимого, был врагом, – ты хочешь, чтобы убили нас обоих? Ты этого хочешь?

– Я хочу, чтобы ты жил!

– Для чего? Плакать над его могилой? Ты сам знаешь, – Золотко сорвался на крик, – что у него нет сына – он умрет навсегда! Ты этого хочешь?! – Золотко стиснул зубы и вдохнул через нос. – Сейчас ты встанешь, – заговорил он, тихо шипя от ярости, – и проводишь меня до ворот, там ты прикажешь открыть их и пожелаешь мне доброго пути, а следующим днем вывесишь траурный флаг на башне в знак того, что нияр умер, – шипел Золотко сквозь зубы. – Мне это будет нужно. Понял? И как бы ты не противился, я спасу твоего брата!

– Да, – Фарис склонил голову, – я думал, ты мальчик. Я ошибся, пресветлый принц, ты – мужчина, – и харид преклонил колено перед Золоткой. – Я сделаю так, как ты хочешь.

– Хорошо, – Золотко, успокаиваясь, кивнул головой, – я только попрощаюсь с Хатрианом.

И подойдя к постели, Золотко опустился на колени. Он взял в ладони голову Хатриана и нежно поцеловал его в холодные губы.

– Я вернусь... я обязательно вернусь... я смогу... я сумею...

Глава 29.

*** Пустыня. Песок и еще раз песок...

Песок. Кругом только мертвый песок… и жара… Ночь давно уже кончилась, а Золотко все ехал и ехал. Он не стал останавливаться и пережидать жару, у него было только семь дней… Только семь, до десяти Золотко бы не рискнул тянуть… истерика хоть и отступила, но далеко не ушла: казалось, еще чуть-чуть – и Золотко сорвется…

Со всеми своими бедами и переживаниями Золотко всегда прибегал к матери, и она, все зная наперед, всегда его успокаивала. Золотке мама казалась всемогущей, а любая беда – просто ерундой, когда он уютно устраивался в ее объятиях.

И вот теперь, когда случилась не просто беда, когда горе грозило затопить рассудок, Золотко совершенно отчетливо понял, что никто ему помочь не в силах, кроме него самого. Слишком мало времени… слишком мало сил…

Но если он сейчас не будет сильным – Хатриан погибнет. И Золотко упрямо ехал вперед, наплевав на яркое солнце, от которого болели и слезились глаза, наплевав на иссушающую кожу жару, от которой дрожал и струился даже воздух – наплевав на все, времени было слишком мало…

Сначала казалось, что вершины вдалеке не приближаются совсем, потом они постепенно стали увеличиваться, и к полудню возле гор стало видно какое-то ограждение из камней, сначала показавшееся Золотке несерьезным, но по мере приближения росла и каменная стена…

И вскоре стало ясно, что перебраться через стену не удастся, нужно искать ворота.

Золотко нервничал – единственный наг, виденный им, была его мама, а как поведут себя другие хвостатые…

Вблизи стена в высоту оказалась почти в три человеческих роста. Сооружение было широкое, монументальное и охватывало большую площадь перед горами. Возможно, у них там даже город. Золотко задумался… и так, задумавшись, выехал к воротам…

– Разворачивай верблюда, тебе здесь нечего делать! – Золотко не сразу сообразил, что фраза прозвучала на языке нагов, он так привык разговаривать на нем с матерью, что воспринял все как само собой разумеющееся.

Со стены на него смотрели двое стражников.

– Я приехал… – начал Золотко.

– Как приехал, так и уедешь, – хохотнул стражник, – тут нечего делать двуногим.

– А моя мама говорила, что наги – гостеприимный народ.

– Моя мама мне тоже на ночь сказки рассказывала, – рассмеялся второй стражник.

– Понятно, – в Золотке уже закипала злость, – я приехал в гости к своим родичам из клана Аш’шаас, позови кого-нибудь из них.

– Змеиные кланы еще не разу ни опускались до родства с людьми!

– А кто тебе сказал, что я человек?

– Так что, я сам не вижу?

– В таком случае спускайся и рассмотри меня поближе, или ты боишься слабого человека?

– А вот и спустимся, – стражники предвкушали потеху, – у нас слишком мало развлечений, чтобы пренебрегать ими.

Когда они выползли из калитки в воротах, Золотко поразился тому, какие они большие, нагайна по сравнению с ними была очень миниатюрной. Зеленый и темно-синий хвосты поднимали пыль у них за спиной. Ветер трепал длинные темные волосы. Голые торсы блестели на солнце, и только бедра нагов были обвязаны широкой полосой ткани, скрепленной на боку брошью. Длинные свободные концы волочились по песку. На их шеях на кожаных шнурках блестели ожерелья, а копья стражники нацелили в землю, не принимая Золотку за противника...

Спрыгнув с верблюда, Золотко медленно размотал платок, снял его и бросил на седло.

– Ты смотри, какая куколка! – воскликнул один из нагов. – Пожалуй, мы пустим тебя в город, – рассмеялся он, – даже поцелуем и ночлегом обеспечим…

Наг не успел договорить гадости, рвавшиеся с его языка, а Золотко уже стоял в образе горгона, оскалив ядовитые зубы.

– Тебе моего поцелуя ждать, как восхода солнца на севере, – от ярости он почти рычал.

– Горгон! – воскликнули оба стражника одновременно, словно долго репетировали.

Золотко стоял, гордо подняв голову, но пафос момента портили змейки, которые, толкаясь, лезли вперед посмотреть на нагов.

Золотко, выгнув бровь, разглядывал стражников. Вроде, оскорблять и драться никто не спешил…

– Так вы позовете кого-нибудь из клана Аш’шаас?

– Да, конечно, – стражник с зеленым хвостом толкнул локтем обладателя темно-синего, и тот заспешил к воротам.

– Вы сказали, – страж опустил голову, – что клан Аш’шаас является вашим кровным?

– Да, вы правильно меня поняли, – Золотко чуть улыбнулся уголками губ, – моя мама родом из этого клана.

– Прямое родство… – стражник поднял изумленные глаза на Золотку, – но этого не может быть… мы бы знали о Вас, рождение в клане горгона нельзя скрыть…

– Вы так и будете держать меня тут, на солнце? – Золотко уже давно злился: время уходило… а эти… – Поднимай свой хвост и пошевеливайся, – змейки раздраженно зашипели.

– К сожалению, у нас нет разрешения впускать чужаков в город, но вы можете подождать ваших родственников в комнате ожиданий, – наг склонил голову, – прошу Вас следовать за мной.

Золотко двинулся за нагом, ведя в поводу верблюда и внимательно смотря под ноги. Ему не хотелось наступить на зеленый хвост и растянуться на виду у остальных нагов, которых появлялось на стене все больше. Верблюда пришлось оставить пока у ворот.

А за самими воротами был туннель, перекрытый еще одной дверью, но справа в стене наг открыл дверь и, приглашая, взмахнул рукой.

– Прошу.

Золотко шагнул в прохладный сумрак комнаты. Глаза после солнца еще не привыкли к тени, и поэтому он шел вперед почти на ощупь.

Звук за спиной заставил его обернуться, и он задохнулся от радости.

– Мама!

Золотой хвост, золото волос и украшений. Мама. Золотко, словно засветившись от счастья, рванулся вперед... и улыбка его увяла. Ослепленные солнцем глаза предали его. Да, перед ним стояла нагайна, но она не была его матерью, хотя похожа… очень…

– Простите, – смутился Золотко.

– Как зовут тебя, мальчик? – нагайна разглядывала его, не отрывая глаз.

– Золотко… то есть назвали-то меня Злат, но все зовут Золотко... А вы кто?

– Ну, если ты Злат, – нагайна улыбнулась, – то я, судя по всему, твоя бабушка Лисси.

– Ооо... – Золотко застыл на месте. – А мама что, говорила вам обо мне?

Золотко никогда не слышал о том, чтобы его мама связывалась со своей семьей... а если связывалась, то тогда весь его план должен был рухнуть...

У Золотки внутри тряслась каждая жилка, но внешне он продолжал оставаться спокойным.

– Да, она связалась с нами после твоего рождения, рассказала нам о тебе и своем муже, и мы были в курсе твоего вида, вот только она никак не отпускала тебя к нам в гости, говорила, что у вас там что-то произошло, и тебе сначала надо вырасти. Честно говоря, я думала, что она приукрашивает действительность, говоря о твоей красоте, любая мать видит в своем ребенке идеал. И еще я до сих пор так до конца и не верила, что она родила горгона... Прости, но горгоны почти что сказка... А около трех месяцев назад она сказала, что связываться больше не сможет, потому что ждет ребенка, и чтобы мы не волновались. А тут вдруг приезжаешь ты... Случилось что-то ужасное? Что-то с мамой?

Нагайна заволновалась, и Золотко поспешил ее успокоить.

– Нет, с мамой все в полном порядке... я надеюсь...

– Тогда с тобой... – но нагайна оборвала фразу, – идем, остальное расскажешь дома.

Нагайна развернулась и выползла за порог. Золотко потянулся следом. А на выходе из туннеля пораженно застыл.

За стеной действительно был город: каменные дома с широкими дверями, вместо окон – ажурная вязь каменных решеток. Ни цветочка, ни травинки – ничего, и только на площади высилось замысловатое сооружение неизвестного назначения. Каменный куб с ажурной металлической башней сверху, внутри какие-то цепи, шестеренки, из большой трубы в небо поднимался дым, наверху башни ветер крутил большие лопасти, и при этом там все пыхтело, двигалось и скрежетало...

– Что это? – Золотко завороженно застыл.

– Что? – нагайна остановилась, оглядываясь на Золотку, – а, это... – протянула она, – это просто механизм, вырабатывающий энергию.

– Энергию? – Золотко вытаращил глаза. – Это?

– Ну, да. Он заряжает камни Силы...

– Ооо... – Золотке вдруг вспомнился разговор с Ксаром про месторождение камней Силы... Хатриан... и сердце сразу сдавило болью...

– Что-то случилось?

– Нет, ничего, – Золотко смог взять себя в руки. – Какое сегодня число?

– Третий день Суховея.

– А?

– По человеческому календарю – пятнадцатый день месяца Плодов.

– Пятнадцатый... – Золотко сделал вид, что задумался, – мама сказала, что именно в пятнадцатый день умрет нияр харидов...

Глава 30.

*** Некрома, город некромантов. Дом мастера Морина.

– Первый!

Нэлан вышел из дома, под ногами сразу закрутился Пучок. Первый почти бегом показался из-за угла дома, но, увидев, что все в порядке, притормозил.

– Ну, и что ты встал? – Нэлан посмотрел, выгнув бровь. – Я хотел тебя позвать по магазинам пройтись, одежду купить...

Первый отчаянно замотал головой, отрицая, данное мероприятие.

– Ну, Первый, я же твоего размера не знаю... вот куплю сейчас что-нибудь, что на нос не налезет... Или ты голым ходить хочешь?

Первый задумался и опять отрицательно тряхнул головой.

– Первый, а ты говорить не пробовал? – и снова увидел то же движение. – А ты попробуй! Как тебя раньше звали?

– Д... До... Доорн... Дорн.

Первый говорил хрипло, словно учась заново, хотя почему словно... так и было, он учился заново.

Сначала учился верить, что больше не будет черного безвременья и раздирающей боли, потом учился верить, что его не выбросят из этого подобия жизни снова во тьму: пусть что угодно, пусть в таком виде, только не обратно... а потом учился верить, что, может быть... может быть, у него еще будет новая жизнь... учился, хотя до сих пор, даже наблюдая, как белые кости затягивает краснотой мышц, не верил этому...

Не верил, украдкой стоя перед зеркалом, не верил, наклоняясь над ведром воды, не верил, ловя свои отражения в оконных стеклах. Не верил, что снова примет человеческий облик.

И все же... все же... смотря в теплые шоколадные глаза Нэлана, верить хотелось.

– Дорн, – уже совсем уверенно повторил он и, подойдя к Нэлану, спросил. – Обязательно мерить одежду в магазине?

– Там для этого отдельная комната с зеркалом – закроешься, и тебя никто не увидит, – успокоил его Нэлан.

– Ладно, – вздохнул Дорн, – я потом заработаю и отдам тебе деньги...

Нэлан собирался уже возразить, но, посмотрев на Дорна, промолчал. У того не осталось ничего в этой жизни, ничего, кроме гордости, и эту гордость Нэлан ранить не хотел...

– Хорошо, – сказал он и развернулся, собираясь идти за деньгами.

Взгляд зацепился за серую крысу, которая ленивой походкой пробиралась с пустыря через двор.

– Крыса! – Нэлан оглянулся вокруг, ища, чем бы в нее кинуть.

Пучок, радостно булькнув, бросился вперед.

– Фу... гадость такую в рот... Пучок!

Животинка обернулась, явно не понимая хозяина, похлопала розовыми лепестками... из пасти свисал крысиный хвостик. Нэлан нахмурился. А Пучок, вдруг испугавшись, что у него отберут крысу, с шумом глотнул, втянув хвостик, словно макаронину, и облизался. Потом громко рыгнул и радостно хрюкнул.

– Ууй... – Нэлан скривился.

На загривке Пучка зазеленели свежие листочки, образуя небольшую гривку...

*** Город нагов – Наэш.

– Нияр умрет? – нагайна остановилась, замерев на месте. – Жди здесь... – и она заспешила назад к воротам и, переговорив о чем-то со стражником, вернулась. – Идем!