Текст книги "Шелковый песок (СИ)"

Автор книги: MarLen-Mor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Фарис, ты же знаешь, что я все равно уйду… – усмехнулся Золотко, – не отбирай у меня крохи сил еще и на борьбу с тобой…

– Я же хочу как лучше…

– Я понимаю… Но если хочешь как лучше, – Золотко посмотрел прямо в глаза Фарису, – тогда вели принести два бурдюка с водой и отпусти меня.

– Куда?.. – взвыл Фарис.

– Завтра к вечеру я вернусь…

– Скорей бы Хатриан встал, – бормотал Фарис, собирая Золотку в дорогу, – тогда бы у меня наконец-то началась спокойная жизнь…

Золотке пришлось снова скинуть рубашку и лететь, покидая город через стену, чтобы наги даже и не догадывались, что он уже был здесь…

*** Пустыня.

Мархош еще во время бури потерял следы горгона. Маленькая изворотливая дрянь умудрилась спрятаться. И где? В пустыне! На следующий день разведчики нашли в песках только останки белого верблюда… Это радовало, значит этот ублюдок тащится где-то один и без воды… К сегодняшнему дню он должен ослабеть так, что уйти от них не сможет. И все же разведчики пока его не нашли.

И каково же было ликование Мархоша, когда с гребня очередного бархана он увидел вдалеке одинокую фигурку, которая еле брела, уже ничего не соображая, в обратную от Рияда сторону… Так вот почему они его никак не могли найти – этот придурок в полубреду бродил, не приближаясь к городу… Но теперь-то…

Мархош, не позвав своих, рванул вниз, скользя по песку. Он сам поймает его! Двуногий недалеко, и это не займет много времени...

Змей торопился, но расстояние между ними почему-то не уменьшалось, вот только горгон увидел его и теперь часто оглядывался в его сторону. Мархош про себя ухмылялся: деться ослабевшему мальчишке было некуда – впереди один песок, помощи ждать не от кого и рассчитывать не на что…

Мархош с удовольствием занялся охотой и гнал Золотку все глубже в пустыню, не давая ему остановиться и отдышаться...

Казалось, Золотко выбивался из сил, но стоило Мархошу только сократить расстояние, как силы откуда-то брались, и мальчишка припускал вперед, но как только тормозил Мархош, и горгон останавливался перевести дыхание…

К вечеру, когда даже Мархош устал, мальчишка впервые упал на песок…

Глава 38.

*** Пустыня.

К вечеру, когда даже Мархош устал, мальчишка впервые упал на песок…

Маленький загнанный зверек, твой охотник не собьётся со следа, теперь его ничто не удержит!.. И речь тут уже шла не о противоядии... Противоядием он мог спокойно прикрывать все свои дела...

Мархош припустил, удваивая скорость, еще мгновение – и маленький ублюдок будет в его власти. Вот тогда он и припомнит его матери все насмешки, которые выслушал от юной нагайны, когда она, пользуясь неприкосновенностью Оракула, посмела отвергнуть его.

Теперь он сделает с ее сыном все, что захочет! А нагайна сама приползет к нему, умоляя взять ее... но она ему не нужна... теперь, после того, как ее тело осквернили демоны... а вот ее сын... он так похож на нее, но такой светлый, чистый... и еще слабый... это больше всего заводило Мархоша. Слабый... он не уйдет, им можно будет играть в свое удовольствие, его можно будет ломать... и долго ломать, судя по его танцу на стекле... и это была самая сладостная мечта. Сопротивление золотого человечка... горгона... и он будет только его. И ломать... долго... так, чтобы получать как можно больше удовольствия...

А его сладостная мечта уже рядом, стоит только руку протянуть. Мархош увеличил скорость и вытянул руки, готовясь схватить... но юркий мальчишка вывернулся и ящерицей скользнул по песку... Мархош взвыл и ускорился... звереныш тоже... Казалось, еще немного... Мархош полз на предельной скорости... Но почему так медленно?

Вдруг перед самым лицом полыхнуло что-то золотое, и мальчишка исчез... Что это? Мархош по инерции полз дальше, но понял, что его что-то держит... Его? Что? Песок... Песок?!! Нет! Зыбучий песок!!!

Мархош ворочался и рвался, но песок еще быстрее затягивал его тяжелое тело...

– Что, не нравится?

Откуда-то сверху прозвучал насмешливый голос. Наг задрал голову и увидел Золотку, зависшего над ним, словно стрекоза, на отсвечивающих солнцем крыльях. На крыльях!!!

Золотистые, кожистые, они широко распахнулись за спиной Золотки... Невероятно! Такого не бывает! Мархошу, привыкшему передвигаться только ползком, это казалось сказкой...

И все же... Его обманули! Заманили!!!

– Спускайся и дерись! – проревел он.

– Да конечно, – насмехался над ним маленький негодяй, – потом будешь всем рассказывать, что это был равный и честный бой. Именно о чести ты и думал, когда мне стекло под ноги бросал! Скотина!!! Ты еще скажи, что с честью Хатриана отравил! А, кстати, противоядие я ему уже дал...

– Ты не мог попасть в город!

– А караван работорговцев вы досматривали? Нет? – и Золотко беззаботно рассмеялся.

– Ненавижу!!!

– Взаимно! – Золотко с интересом разглядывал бесившегося нага, хвост которого постепенно затягивался в зыбучую трясину... – Я бы с удовольствием дал тебе захлебнуться песком, но, к сожалению, я обещал подарить твое ожерелье Хатриану... – проговорил Золотко, и его змейки почти одновременно плюнули ядом, целясь Мархошу в глаза...

Наг взвыл, пытаясь руками вытереть яд, но только делал себе еще хуже. Яд жег кожу, и наг в исступлении тер глаза, не замечая, что уже разрывает лицо своими когтями...

– Что, не нравится? Хатриану было хуже... Я сожалею, что дарю тебе быструю смерть... Лучше бы ты месяц помучился, – Золотко презрительно фыркнул, – но песок ждать не будет...

Минуты через две Мархош упал, по телу прошли судороги, и эта огромная махина, бывшая когда-то военным вождем, затихла, постепенно погружаясь в песчаную трясину. Золотко опустился ногами на спину громадного змея, лежащего сейчас тут, как остров...

Сняв в одно мгновение ожерелье, он опять взлетел, видя, как песок пожирает свою добычу...

*** Некрома, город некромантов. Дом мастера Морина.

Вечером, после всех объятий, знакомств и торжественного ужина пришло время устраивать гостей на ночлег…

Две гостевые комнаты были отданы мужским парам, а вот Сильму…

– Я могу отдать ей свою спальню, – улыбаясь, проговорил Нэлан.

– А сам-то ты куда денешься? – недоумевая, спросил Дорн.

– А к тебе разве нельзя?

Мальчишка очень старательно хлопал глазами, всем своим видом показывая наивность, и если бы он при этом так отчаянно не краснел, то ему можно было бы и поверить. Дорн едва сумел подавить улыбку.

– Ну, идем…

Нэлан встрепенулся, глаза вспыхнули предвкушением и радостью. И, подпрыгнув на месте, словно заяц, он унесся в темноту коридора... «Наверное, стелить постель, – подумал Дорн, – одну… другой там нет…»

– Счастливой ночи тебе, брат, – Шатари Рэй, мягко улыбаясь, чуть подтолкнул Дорна в спину, – ты это заслужил...

Дорн вошел в комнату и, не увидев Нэлана, удивленно застыл... он был уверен, что мальчик будет ждать его, и теперь растерялся...

Растерялся, пока сзади не услышал пыхтение. Дорн оглянулся и замер в изумлении...

Довольный, улыбающийся от уха до уха Нэлан стоял, прижимая к себе пятилитровую бутыль с растительным маслом...

Брови Дорна сами собой поползли вверх в изумлении...

– Нам это пригодится, – покровительственно улыбаясь, изрек Нэлан.

– Э... – только и смог произнести Дорн, пытаясь сдержать смех и не обидеть парнишку.

– А ты что, не знаешь ничего? – Нэлан пытался пристроить бутыль на хлипкий прикроватный столик. – Так я тебя научу... – он уже привык отвечать за Первого, и теперь...

– А ты откуда об этом знаешь? – нахмурился Дорн.

– Я читал! У деда такая библиотека... я, когда понял, что я... что мы... ну, что мне хочется... – и Нэлан сконфуженно замолк.

– Ааа... теоретик... – Дорн чуть не рассмеялся.

Он отобрал наконец-то у Нэлана бутыль, поставил ее на пол и, прижав мальчишку к себе, фыркнул в макушку...

А потом, вдохнув этот еще почти детский, чистый и невинный запах, уже не смог отодвинуться...

Он вдыхал еще и еще, прижимая к себе такое желанное, мягкое и расслабленное тело. Прижимал нежно и бережно: для него этот мальчишка был дороже любых драгоценностей, которых в мире было неисчислимое множество, а вот такой, теплый, сладкий, свой – был один... Для Дорна один... и отпускать Нэлана он был совсем не намерен ни сегодня, ни завтра – никогда!

Мальчишеские теплые ладони легли на спину...

– Знаешь, надо раздеться... так никто не делает... – проговорил Нэлан, с трудом сосредотачиваясь и вспоминая картинки в книге...

– Помоги... – Дорн подавил улыбку...

– Конечно!

Нэлан был добрый мальчик и помогал всегда с радостью, а уж помочь Дорну раздеться он был более чем готов...

Первый наблюдал, как мальчишка с упоением расстегивал мелкие пуговицы на его рубашке, прикусив от усердия кончик языка, и его совсем не смущало то, как они познакомились...

И вдруг Дорн совершенно отчетливо почувствовал себя живым. До этого все было будто в тумане, он верил и не верил, он просматривал эту жизнь, словно сон, как бы со стороны... но теперь со стороны не получалось. Нэлан возвращал его в эту реальность, насовсем отбирая у черной бездны. И Дорн вздохнул с облегчением. Да, он жив! Он хочет жить! И он будет жить! В бездну неуверенность! Он нужен! Теплые, карие глаза смотрели на него с участием...

– Не бойся, я знаю, что надо делать... я тебя научу... – Нэлан улыбался...

– Научи... Научи меня быть счастливым... у тебя получится, я знаю...

Нэлан смотрел в золотые глаза Первого, ясно осознавая, что сейчас они, вроде, говорят совершенно о разном, но идеально понимают друг друга...

А Дорн в глазах Нэлана кроме растерянности видел еще и безграничное доверие, и ожидание чуда... Но какого? Ведь сам Дорн видел чудо именно в Нэлане...

В черной страшной бездне ему казалось, что душа умерла, что никогда не собрать ее из обрывков, что никогда и никому не поверить снова... Но вот оно – чудо... жмется к нему, распахнув полы рубашки... и нет больше сомнений, нет недоверия, нет бездны... Есть только он и я... нет, не так – есть МЫ...

И Дорн нежно прижимал к себе свое спасение – того, без кого жизнь теряла всякий смысл...

Глава 39.

*** Некрома, город некромантов. Дом мастера Морина.

Каким восторгом отзывалось сердце Нэлана! Сейчас можно было смотреть в глаза Первого и не прятать своих чувств. Он всегда стеснялся того, что в свои семнадцать лет о плотской любви знал только из книг; ребята на улице, познавшие все уже в четырнадцать, подшучивали над ним, но Нэлану было все равно... ему было интересно, но...

Для того, чтобы брать самому, он был слишком стеснителен и мягок, а чтобы отдать себя другому... он не встретил такого человека, которому бы мог довериться полностью… не встретил, пока в их доме не появился Первый...

Довериться, но только ли? Оказалось, что он не может оторвать от него взгляд, следует за ним везде, как собачонка; замирая, ловит каждое его слово; застывает от внимательного взгляда... И боится... боится надоесть Дорну, не умея сдерживать себя... он пытался, честно... поминутно не заглядывать ему в глаза... пытался, но тосковал и все равно заглядывал...

Он восхищался Первым, восхищался так, как никогда и никем другим. Его восхищало все: умение Первого тихо и спокойно настоять на своем так, что даже обкурившиеся некроманты предпочитали послушаться, умение работать самому и заставить других работать рядом так, словно это само собой разумеется, и еще... еще помогать всем – спокойно и ненавязчиво, даже если и не просили, а просто он решил это сам...

В своих мечтах Нэлан уже давно переплел нить своей жизни с Дорном, в своих мечтах он не стеснялся и был очень смелым, он сам обнимал Первого и целовал его... Сам подходил к нему... в мечтах... только в мечтах...

А наяву он сдерживался, потому что стеснялся своих неуклюжих рук, не зная, куда их деть при разговоре; стеснялся своего маленького роста, стараясь встать на цыпочки; стеснялся того, что, пытаясь рассказать, чем полно его сердце, заикался и бледнел, замолкая или переводя разговор на другое...

Сдерживался… и не выдержал, закричал, когда незнакомец, так похожий на его Первого, ясно дал понять, что заберет Дорна с собой... Нэлан думал, что станет только хуже – но вот он замирает в руках у Первого, и от восторга кружится голова.

Дорн, рукой приподняв за подбородок голову Нэлана, заглянул тому глаза, давая последний шанс отказаться...

Но мальчишка, приподнявшись на цыпочки, уже тянулся к его губам...

– Мой... – выстонал душой Дорн, склоняясь в поцелуе...

Он целовал сладкие, еще никем не тронутые губы, а мальчишка все теснее прижимался к нему и, обхватив его за шею руками, уже почти вис на нем, слабея от бури чувств, что проносилась по телу.

Дорн подхватил свое сокровище на руки и, шагнув, поставил его на кровать... а сам встал рядом, уткнувшись в его грудь...

– А раздеться?

– Шшш... теоретик... сегодня я... немного покомандую...

Первый раздевал своего мальчика и целовал... своего спасителя и возлюбленного, своего бога и создателя... каждым поцелуем отдавая себя и забирая его в плен. Рубашка упала на пол... брюки скользнули вниз... простенькое, совсем не шелковое белье... но под ним... Дорн гладил открывающееся тело, не в силах оторваться от него, проводил и проводил руками сверху вниз, только бы ощущать ладонями этот жар его жизни, только не выпустить... Лаская, сжимал ягодицы и задыхался сам, слыша возле своего уха такое же рваное дыхание... И не было больше сил сдерживаться, да и не нужно было ... и, подхватив Нэлана, он уложил его на кровать...

Так быстро, как сейчас, Дорн не раздевался никогда... Нэлану показалось, что он только и успел моргнуть раза два, а уже...

Дорн терся о его тело, какое-то тихое урчание вибрировало в его груди, отдаваясь волнами удовольствия в Нэлане. Поцелуи и покусывания… Нэлан все выше задирал голову, давая доступ к своей шее… такая приятная слабость жаром разливалась по телу... такие странные чувства будила, такое томление… хотелось... хотелось не пойми чего... но так хотелось, что Нэлан застонал и доверчиво прижался горящим пахом к Первому...

– Сейчас, мой хороший... сейчас...

Маслом они все-таки воспользовались, и Нэлан доверчиво раздвинул ноги...

– Теоретик... – Дорн, не удержавшись, фыркнул ему в живот, но Нэлану было уже не до смеха...

Жаркая нега не отпускала, хотелось выгнуться под руками Дорна, хотелось ласкаться, тереться об него животом. И он... он делал все, что хотел... а руки Дорна гладили в совсем уже странных местах... хотя... если судить по книжкам – все было правильно, и Дорн готовил его сейчас для любви... для любви... странно это все... но тело жило само: двигалось, выгибалось и замирало от счастья... никакие мечты не могли сравниться с реальностью…

А Дорн... как он мог сдержаться, лаская юное тело того, кто отдавался с такой готовностью, кто так доверчиво льнул к его руками... Не выдержал: перевернул Нэлана и, запустив руку под живот, подтянул его вверх, и целовал худенькую спину, порыкивая и чуть царапая клыками, и урчал, вылизывая сзади шею, и прикусывал кожу между лопаток, и целовал выступающие позвонки, спускаясь все ниже, и проводил языком по впадине поясницы, и снова целовал… целовал, пьянея от одной возможности целовать...

Он вошел в Нэлана аккуратно и бережно; пережидая свое собственное желание сорваться в сумасшедшем танце страсти, застыл, сцепив зубы, давая Нэлану привыкнуть... но мальчишка сам толкнулся ему в пах... и Дорн зарычал, удерживая себя, но Нэлан нетерпеливо отстранился и опять толкнулся...

– Звериная мать... – и Дорн не удержался...

Он двигался, нависая над мальчишкой, скользнув рукой ему под живот и лаская стоящий мальчишеский член, еще не знавший такой ласки...

Нэлан задыхался от непривычных ощущений, сводивших с ума, выгибался под руками Дорна, стонал от легких укусов и терял голову в упоении, слыша рычание за спиной... а внутри все нарастало и нарастало напряжение... но хотелось не только слышать, хотелось видеть, и он повернулся назад, облизывая пересохшие губы...

Дорн поймал этот взгляд, затуманенный, молящий, жадно проследил глазами движение языка по губам... и... и не удержался, сорвался в страстный, горячий танец, выходом из которого для обоих стал только взрыв... Все чувства, словно спрессованные внутри, вдруг высвободились, ударяя по нервам, прокатываясь по телу и выгибая его мучительной волной наслаждения...

Нэлан, отдышавшись, открыл глаза, уже лежа на Дорне...

– Живой, хороший мой?

Сильные ладони гладили Нэлана вдоль спины...

– Живой... А ты?

– И я теперь живой!!!

*** Рияд – столица Харидана, дворец нияра. Спальня Хатриана.

Золотко из последних сил взмахнул крыльями, перелетая через перила террасы у спальни Хатриана. Но действие стимуляторов уже закончилось, и усталые мышцы свело судорогой. Он чуть-чуть не дотянул, и перила больно ударили по уставшим, истерзанным ногам... Золотко, заваливаясь вперед, уже готовился встретиться лицом с плитами пола, но сильные руки подхватили его на полпути, не давая упасть.

– Ксар! – Золотко вымученно улыбнулся.

– Я знал... Фарис сказал... я ждал... слава Тьме, успел... – Ксар все крепче прижимал к себе Золотку.

– Раздавишь... – только и пискнул тот.

– Я тебя сейчас в ванну, ты такой...

– Ты меня сейчас к Хатриану отнесешь, – Золотко больше не вырывался, силы совсем оставили его...

– Да... да-да, конечно, – и Ксар шагнул в спальню...

Хатриан, бледный, пошатывающийся, сидел на кровати, пытаясь встать...

– Не вставайте! – завопил Ксар, боясь, что нияр упадет. – Вот ваше сокровище, уже несу... – и он торопливо впихнул Золотку на руки Хатриану. – Я ванну готовить... – и вышел.

– Золотко… – еле прошелестело у того над ухом, а подрагивающие руки, в которые еще не вернулась такая привычная сила, не веря, ощупывали любимое тело…

– Хати... – Золотко развернулся, оседлав колени любимого, и вцепился в него руками. – Ты встал! – и он, замирая от счастья, обхватил нияра за шею, прижимая его к себе, гладил по волосам, лихорадочно целовал, куда только мог дотянуться, боясь закрыть глаза, боясь, что это неправда... а затем вдруг отстранился. – Не бросай меня так больше... – слезы уже капали из глаз... – Не бросай! – а сжатая в кулак рука уже лупила Хатриана по плечу... – Не бросай!!! Не бросааай! Не бросаааа... – а рука все била и била, наказывая за то, что не сказал, за то, что чуть не умер, за то, что хотел все сам... и за то, что Золотко сам чуть не умер, услышав о яде...

За судорожными всхлипываниями дальнейшие слова было уже не разобрать...

Золотко выплакивал все свое горе, всю свою боль, все то, что копилось в нем с того момента, как он подставил свое плечо Хатриану, теряющему сознание на ступенях лестницы.

Сейчас из души Золотки вместе со слезами исчезали весь страх и отчаяние, что копились там эти дни и невыносимой тяжестью грозили задавить его совсем…

И вот теперь, увидев Хатриана живого – пусть слабого, пусть – но живого, Золотко не выдержал… Сейчас рушились в его душе те стены, что он так тщательно возводил, защищая себя от своего же собственного обмана и чужой ненависти. Рушились и смывались слезами, очищая и возрождая душу. Отпуская ее с поводка долга, разрешая себе снова быть слабым. Быть слабым… в любимых руках – это так сладко…

И Золотко плакал, от всей души отдаваясь истерике, подвывая и размазывая по грязному лицу слезы. Он хватался за плечи Хатриана, тыкался в его голую грудь мокрым лицом и уже начинал икать... А харид только укачивал его, как ребенка, прижимая к себе все крепче...

Но все проходит... Вскоре и Золотко затих...

– Наплакался?

Хатриан осторожно целовал мокрые глаза, щеки, дрожащие губы...

– Да... – согласился Золотко и, хлюпнув носом, добавил, – все… больше не хочется... устал...

И пристроив голову на плече у Хатриана, он грязной рукой размазывал свои же слезы на груди у харида...

– Что это? – спросил нияр, когда его в очередной раз оцарапало то, что Золотко зажимал в кулаке.

– Ожерелье Мархоша... это тебе... подарок... – зевнул Золотко.

– Что?.. – Хатриан дернулся всем телом, но вскочить сил пока не хватило, и под руками Золотки он все же затих. – Дурной, безумный, любимый… – в испуге он целовал Золотку куда попало. – Как же так? Как? Рассказывай...

– Э, нет, – вздохнул Золотко, – сначала в ванну, потом есть и спааать … – Золотко завозился, устраивая голову на груди у Хатриана, и… совсем обессиленный, вдруг заснул...

Золотко… маленький, слабый… он встал против Мархоша и, бросив вызов этой огромной туше… победил его… Хатриан не сомневался в смерти Мархоша, живой наг ни за что не расстался бы с ожерельем… и сердце вновь стиснуло холодом страха, как тогда, когда мальчишка Ксара сообщил ему о нападении на Золотку… Так как же Золотко справился с Мархошем? Ответов не было…

Исчерпывающий ответ сопел, уткнувшись в него носом. Хатриан аккуратно повернул голову Золотки так, чтобы тому легче было дышать… Скоро придет Ксар и поможет ему уложить Золотку в постель… а пока еще есть время подержать на руках свое сокровище… Тихая улыбка тронула губы нияра… Он еще немного подержит его, не выпуская… еще немного…

И Хатриан, откинувшись на подушки, прижимал его к себе правой рукой, а левой перебирал ожерелье Мархоша...

Медальоны... он знал символ каждого Рода наизусть и спокойно определял на ощупь... Медальоны... они лучше надгробных человеческих камней рассказывали о несбывшихся надеждах... И каждый Род оборван... Не будет больше круга возрождения, не будет детей, не будет жизни... За что?

Призвавший, взяв на себя ответственность призвать их сюда, здесь их и бросил... Ни разу за все это время они не видели его, ни разу за все это время они не дождались смены... о них просто забыли... бросили умирать... Но был еще Спящий, и мир, который нужно было закрывать собой от Смерти... И они закрывали... оставляя после себя только Медальоны... Каждый из этих Медальонов отзывался в душе харида болью памяти... каждый из них омыт кровью... Теперь все Медальоны были у Хатриана...

Золотко даже не представлял, что он принес нияру... Эти двенадцать Медальонов смывали печать позора с душ харидов, словно двенадцать потерянных сыновей возвращая в семью. Заложники чести... Теперь честь была восстановлена.

Глава 40.

*** Некрома, город некромантов. Дом мастера Морина.

Лохматый и настороженный Дорн вышел из пустой спальни и оглянулся. Нэлана нигде не было, и что теперь ожидать от мальчика, он не знал… И где искать? Чуткий нос уловил аппетитные запахи с кухни, и Первый двинулся туда…

Еще на подходе Дорн услышал Нэлана. Среди звуков бульканья закипающего чайника, шипящего на сковородке масла и звона тарелок раздавалась песня… Чистый, звонкий мальчишеский голос, полный восторга жизни, распевал о любви какой-то пастушки к большому сильному дровосеку… Дорн слышал на улице эту песенку, вот только в последних строках куплета там, где воспевалась синь глаз, у Нэлана было золото…

И так проникновенно мальчик выводил эти строчки про золото любимых глаз… Дорн стоял и улыбался…

– Ой… – Нэлан, обернувшись, увидел Первого…

Дорн, ни слова не говоря, просто распахнул объятия… и мальчишка чуть не сшиб его с ног…

– Похоже, завтракать мы будем позже, если не успеем спасти уже приготовленное… – минуя парочку, Шатари Рэй быстро прошел на кухню, снял сковородку с огня, – успел…

Они завтракали в небольшой столовой, еле поместившись за столом, но никто не был притеснен и забыт, всем нашлось место, а вокруг стола еще носился Пучок и выпрашивал у изумленных гостей кусочки мяска…

– Уважаемые хозяева… – начал Ташер.

– Давай проще… – Морин скривился от такого официоза, – ведь ясно, что просить собрался, так и проси, чего тут расшаркиваться…

– Ааа… ну, да… – тряхнув головой, Ташер продолжил, – моего брата увезли в Рияд хариды, я боюсь, как бы они не сделали его рабом, и теперь отправляюсь найти его… Но мне нужен проводник в город со статусом «друг», который смог бы нас официально представить харидам и помог бы устроить аудиенцию у их правителя. Я думаю, тогда мы быстрее найдем Золотку…

– Золотку? – Морин встрепенулся. – А ты что, хочешь забрать его домой?

– Да, – Ташер кивнул. – А вы его видели или слышали о нем?

– Нет, – соврал, не моргнув глазом, Морин.

– Папа?.. – начал Гент, но, получив пинок под столом, замолчал…

– Что происходит? – спросил Ташер, насторожившись…

– Ничего, – Морин был совершенно невозмутим, – предлагаю вам в сопровождающие Нэлана: он вас и до города проводит, и во дворец проведет…

– Нет!!! – Дорн вскочил. Расстаться с Нэланом было выше его сил.

– А кто тогда? Я – старый и больной, Гент… – старик посмотрел на сына критически и только махнул рукой, – больше некому. А ты тоже собирайся с ними, заодно и с братом побудешь…

– Но город? Мы тут только оборону налаживать начали... я не могу ребят одних бросить… – он расстроено уставился на стол невидящим взглядом.

– Ташер, – начал Шатари Рэй, – а если ты тут оставишь с десяток Теней…

– Точно! – Ташер улыбнулся, – так и сделаем: ребят забираем с собой, а тут оставляем десять Теней. Для патрулирования города этого вполне достаточно, а если что случится, они дадут нам знать…

– Но… – заупрямился Дорн.

– Идем, – Шатари Рэй взял под руку брата, – я тебе покажу и расскажу, что такое Тени…

Вечером, когда солнце уже цеплялось краем малинового диска за горизонт, небольшой караван собирался в путь…

– Мы что, будем брать с собой в пустыню этот… букет?

Нэлан обернулся на слова Ташера и увидел весело крутящегося у всех под ногами Пучка.

– Брысь отсюда… – Ташер топнул ногой, пытаясь напугать Пучка. Тот в ответ, разинув пасть, улыбнулся, и Ташер, сразу потерявший всякую охоту топать, отшатнулся назад…

– Пучок, – Нэлан присел на корточки и строго погрозил тому пальцем, – ты остаешься дома…

Пучок на такое заявление, явно имея свое мнение, помотал головой, протестующее хрюкнув при этом.

– Там нет воды… – снова начал Нэлан…

Пучок уселся, задрав голову кверху, всем своим видом показывая, что ему абсолютно на нее наплевать… Нэлан беспомощно посмотрел на деда.

– Да возьми ты его, вам всего двенадцать часов ехать, не усохнет… – махнул рукой Морин.

– Вот-вот, – ехидно усмехнулся Ташер, – забирай, в случае чего будет чем кормить верблюдов...

Пучок, фыркнув, встопорщил листочки на гривке и показал длинный зеленый язык.

*** Рияд – столица Харидана, дворец нияра. Спальня Хатриана.

Золотко капризничал, все было не по его. Ванна была то слишком холодной, то невыносимо горячей, еда невкусная, одежда некрасивая… Только один раз глаза его загорелись радостью, когда Фарис принес назад пропавшие в караване работорговцев драгоценности, и он взял в руки мамино ожерелье...

А уж когда Золотко велел вынести из комнат все зеркала, Хатриан не на шутку заволновался…

Подозвав Золотку, он, сидя в кресле, затащил его к себе на колени.

– Что стряслось, мой хороший, сердце мое? Что ты мечешься? Ведь все хорошо…

– Хорошо, да? – Золотко обиженно засопел, а потом доверчиво прильнул к Хатриану и, набравшись смелости, тихо признался… – у меня нос обгорел… – слезы капнули хариду на руку, – с него кожа облазииит… – Золотко заскулил, уткнувшись в рубашку нияра, – я теперь некрасивыыый...

Хатриан облегченно вздохнул, но засмеяться не посмел, зная, что его возлюбленный воспримет это как смертельную обиду…

– Милый мой… милый, любимый мальчик… – Хатриан тихо целовал Золоткины глаза, обгоревший нос, щеки, – любимый мой, сердце мое… жеребенок… Ведь лекарь дал тебе мазь… он сказал, что через день все пройдет… – утешал Золотку Хатриан…

– Хатриан, а как давно ты называешь меня «жеребенок»? Я слышал это, в том ужасном зале… где я порезал ноги… Ведь это был ты? Правда, ты?

– Правда… Иногда, если очень сильно хочешь этого, можно дотянуться до своей Пары… а я хотел… и ближайший караван Зовом привел…

Золотко ничего не сказал, только сильнее стиснул Хатриана в объятиях, устраиваясь в кресле поудобней, и подставил губы под поцелуи…

– Ну вот, – еле оторвавшись от Золотки, Хатриан улыбался, – для меня ты и так самый красивый и самый желанный. – Он говорил, а сам целовал обгоревший многострадальный нос… – но раз мы разобрались с этим недоразумением, то у меня… – он нерешительно замялся, – раз уж я теперь буду жить… я хочу…

– Хати… – Золотко стал вдруг одномоментно серьезным, впервые увидев Хатриана таким нерешительным. – Случилось что-то ужасное? Мне опять надо куда-то ехать?

– Нет! – Хатриан прижал Золотку к себе в стремлении укрыть от всех невзгод, – нет. Наоборот, теперь я больше никуда тебя не отпущу… Я хочу, чтобы мы с тобой больше никогда не разлучались… Я хочу, чтобы ты стал моим супругом…

– Ты предлагаешь мне брачный союз?

– Да. Я предлагаю тебе мою жизнь, мою честь и мою любовь… Возьмешь ли ты их у слепого урода…

– Хати! – всполошился Золотко. – Ну, какой же ты урод?!! Ты самый красивый на свете, самый любимый, самый… мой!

– И тебе не мешают видеть мою красоту эти шрамы?

– Нет! – возмутился Золотко. – Это же совсем другое! Я же люблю не твое лицо, а тебя!

– А тебе не мешает разглядеть меня за шрамами твой обгорелый нос?

– А при чем тут нос? – опешил Золотко.

– При том, что я тоже люблю тебя, с каким бы носом ты ни был, – и Хатриан, усмехнувшись, вновь поцеловал Золотку.

– Ооо… – Золотко только хлопал глазами…

– Так ты согласен? – в голосе нияра явно слышалось напряжение.

Золотко вдохнул поглубже и…

– Да! Я стану твоим супругом, и я тоже отдаю тебе мою жизнь, мою честь и мою любовь…

Они еще целовались, когда от двери послышалось робкое покашливание.

– Нияр, – за порогом личных покоев стоял помощник Хатриана, – там делегация некромантов просит оказать им честь и принять их для важного разговора…

Глава 41.

*** Рияд – столица Харидана, дворец нияра. Зал совета.

– Нияр, – за порогом личных покоев стоял помощник Хатриана, – там делегация некромантов просит оказать им честь и принять их для важного разговора…

– Скажите, что я никого не принимаю…

– Ой, нет! – Золотко подскочил на месте, – наверное, это те некроманты, что встретились нам с Фарисом в пустыне, когда мы сюда ехали, я бы с Морином с удовольствием еще поболтал, интересный старик…

– Старик? – Хатриан хмыкнул, – ну, тогда ладно…

– А если бы он был молодым и красивым… – Золотко даже не договорил…

– Ты мой, Золотко, только мой… – нияр сжал его в объятиях, не собираясь отпускать.

– Твой, твой, – пискнул Золотко, – только подышать дай!

– Прости… – Хатриан сконфуженно отвернулся, – я… я даже сам не ожидал, что так будет... но когда дело касается тебя... я просто с ума схожу… и ничего не могу поделать с этим...

– Не переживай, – хмыкнул Золотко, – я тебя сам прибью, если кого рядом с тобой флиртующим застану! Так что ВСЕ наши чувства взаимны, – рассмеявшись, Золотко повернул к себе лицо Хартиана, взяв его в ладошки, и чмокнул в нос.