Текст книги "Шелковый песок (СИ)"

Автор книги: MarLen-Mor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Ты что? – всполошился Ксар. – Да что с тобой сегодня?

– Моя мама нагайна... – Золотко впервые за разговор посмотрел в глаза Ксару.

– Ты...

Глаза Ксара сделались в два раза больше, а потом в них мелькнул гнев, мелькнул и как-то заглох... Золотко тихо всхлипнул, отвернувшись.

– Я, когда поехал к вам, не знал, что у вас тут война, а потом я не стал говорить... Вы бы меня выгнали, да? Или убили... А мама моя не воюет, она вообще с нагами не жила больше трехсот лет... она ни в чем не виновата... и я...

– Золотко...

– Что?

– Посмотри на меня...

– Не могу... я теперь у вас предатель, да?

– Ты теперь у нас дурачок.

Ксар двумя руками повернул Золотку лицом к себе.

– Ксар... – ахнул Золотко, – ты снял платок...

Глава 20.

*** Рияд – столица Харидана. Покои Золотки.

– Ксар... – ахнул Золотко, – ты снял платок... Почему?

– Золотко, я никогда не встречал такого, как ты, – проговорил Ксар, и Золотко горделиво вскинул нос кверху, но Ксар продолжил, – нет, не по красоте... Красивых много, тот же Луман обещал любить вечно, но я еще не открыл глаза после ранения, как он уже собрал вещи и съехал из моих комнат... А вот ты... Я никогда не видел такую чистую душу... я нахамил тебе, обозвал, а ты... мало кто упустил бы случай поквитаться... Ты странный, да, но ты светлый и теплый, словно солнечный луч. И мне бы очень хотелось, чтобы ты стал моим другом.

– Ксар, но ведь как только Луман расскажет нияру обо мне, меня ждет... я даже не знаю, что меня ждет... а ты предлагаешь дружбу сейчас...

– Потому и предлагаю сейчас, что именно сейчас она тебе и будет нужна, как никогда. Поэтому, как только тебя домою, пойду искать Лумана, только я и сам не верю, что найду... Дворец слишком большой, а он прекрасно знает каждый его уголок...

– Тогда лучше не уходи, – попросил Золотко, – не оставляй меня одного, мне страшно... я боюсь, что меня прогонят, а я...

– Если тебя прогонят, я отвезу тебя к людям, не бойся, – утешил Ксар.

– Я не боюсь снова идти по пустыне, я остаться хочу! Я... нияр, он... и я... я только понял... – вздохнул Золотко.

– Так, может, Луман еще и не скажет?

– Ты сам-то веришь в это?

– Нет...

– Скажет, да еще и наизнанку все вывернет... Тут меньше, чем на казнь, и не заработаешь... Ты попроси тогда, чтобы меня убивали быстро и красиво... – всхлипнул Золотко, – я не хочу, чтобы мне отрубили голову, у меня тогда все волосы испачкаются... и на виселицу я не хочу, мне Ташер рассказывал, что у повешенного язык вываливается, а это жутко некрасиво, я просто не знаю, что делать, – Золотко поднял на Ксара глаза и спросил: – А ты что посоветуешь?

– Я? – хмыкнул Ксар на этот абсурд, – прекратить маяться дурью. Тебя еще никто убивать не собирался... И вообще, мало ли что Луман видел, может, ему померещилось. А что у тебя за второй облик?

– Вот.

И ветер, взметнув мокрые волосы, перевил их в косички. Змейки, недовольно откашливаясь, вынырнули из воды. Ксар отпрянул.

– Я что, такой некрасивый? – всполошился Золотко.

– Красивый, красивый, – успокоил его Ксар, – просто я змей не люблю... А так красивый, конечно, милый такой, смешной, косички эти, а потом змейки... А паршивки мне еще и языки показывают, – тут же наябедничал он.

– Это они просто смешат, чтобы ты их не боялся. Ведь ты же не боишься, что я тебя укушу? А они часть меня, не может же одна часть кусаться, а другая нет, – хихикнул Золотко.

– Ну вот, слава Спящему, повеселел, а то убиваться собрался... Слушай, а зачем тебе обязательно говорить, кто твоя мама? Скажи, что человек, и все...

– Нет. Она моя мама! И что бы ни случилось, я не откажусь от нее. Для меня она самая лучшая и самая красивая. Почему я должен врать? Одно дело просто не говорить, когда не спрашивают, и совсем другое, когда спросят – отречься...

– Ты маленький упрямый мальчишка!

– Да!

– Ладно, – вздохнул Ксар, – я бы тоже свою мать не бросил, но мы не выбирали Судьбу...

– А твоя мама, она...

– Она осталась за Гранью, там, в общем-то, неплохо, там просто все по-другому...

– Жалко... Ты, наверное, скучаешь ведь уже пятьсот лет не видел. Я вот свою маму около месяца не видел и то уже жутко соскучился... – Золотко вздохнул, – она мне по ночам снится... – и он посмотрел на Ксара такими невозможно печальными глазами...

– Эх, Золотко, какой же ты еще маленький... – и Ксар погладил его по голове, прямо по косичкам, и змейки в любопытстве тыкались в него носами и терлись о руку. – Надо же, – сказал Ксар, – а они теплые... – теперь он не боялся. – Ладно... давай мыться, а то вода остынет... – Ксар даже крякнул в расстройстве, – ты только змеек расплети, надо волосы вымыть...

Золотко, кивнув головой, угукнул и позволил себя вымыть...

Ксар уже давно вымыл его, вытер, уложил в постель, но Золотке не спалось. Он жмурился, но перед глазами все равно вставали картины одна хуже другой, сон не шел...

Золотко до безумия надеялся и молился, чтобы нияр вернулся домой целый и невредимый, и в то же время боялся его возвращения... Эти чувства разрывали Золотку, не давая ни минуты покоя.

В середине ночи совсем измучившемуся Золотке вдруг почудился какой-то шум...

Он вскочил и как был, в одних шортах и босой, выскочил за дверь, пронесся по коридору к гостиной, далее – на террасу, которая выходила к воротам, и стал свидетелем ошеломляющего зрелища – возвращения харидов домой.

В темноте ночи словно огромная огненная змея втягивалась в город: каждый харид ехал с факелом в руке... За крепостными стенами Рияда змея стала таять, расползаясь десятками змеек по переулкам, заполняя их светом и облегченным смехом встречающих. А Золотко, вытянувшись до предела, все стоял в темноте, пытаясь разглядеть того, о ком плакало сердце. Ну где же он? Где? Он все искал и искал нияра взглядом. Вдруг его ранили? Вдруг... Вот он! Рядом с Фарисом... Живой!

До дворца доехало только около двадцати всадников. Во дворе уже гомонило море встречающего народа. Эх, Золотко расстроился: вместо того, чтобы глазеть тут, надо было бы бежать одеваться и вниз встречать... Он уже собрался соваться с места, как взгляд зацепился за... Лумана. Эта гадина уже пробралась сквозь толпу и что-то говорила спешившемуся Хатриану... Теперь бежать вниз смысла не было... Золотко поплелся в свою комнату и принялся одеваться, ведь рано или поздно его позовут, и тогда... что тогда, Золотко не знал, и это незнание просто убивало.

Он оделся в плотную теплую одежду, взял платок, потому что подумал, вдруг его сразу отправят в тюрьму, и, может, это будет подвал... сырой и холодный... если нет, то раздеться-то он всегда успеет. Золотко собрался, вздохнул и уселся на кровать ждать...

В комнату вошел Ксар.

– Золотко, – Ксар подошел и сел на пол возле кровати, – не бойся, я с тобой.

Его рука крепко сжала ладонь Золотки, даря успокоение. Золотко чуть перевел дыхание.

Дверь ударилась о стену, Золотко вздрогнул всем телом и развернулся. В комнату вошел Хатриан, бледный, почти белые губы были сжаты в узкую полосу. За ним следом втянулись в комнату Фарис и Луман.

– Золотко! – Хатриан требовательно выставил руку вперед, словно приглашая взяться за нее. – Ты здесь?

– Да, – едва слышно проговорил Золотко.

Хатриан резко повернулся на голос.

– Подойди ко мне. Ну же! – его голос был полон нетерпения и еще чего-то, чего Золотко никак не мог понять...

Золотко встал, рядом поднялся Ксар, а Золотко еле подошел к Хатриану на ослабевших вдруг ногах. Но как только грудь его соприкоснулась с кончиками пальцев харида, тот рванул Золотку на себя, сгреб его, зажимая в объятиях, и застыл, уткнувшись в волосы лицом.

Золотко удивленно замер и все пытался скосить глаза, чтобы посмотреть на Фариса и хоть что-то понять.

– Ты не ранен? – вдруг всполошился Хатриан, размыкая объятия, и, не доверяя словам, принялся ощупывать Золотку руками.

– Ой!

– Что? – испугался Хатриан.

– Щекотно, – сознался Золотко.

И тогда Хатриан рассмеялся, прижимая Золотко к себе, и столько в его смехе было облегчения...

– Нияр, как вы можете! Я же рассказал вам... – раздался вдруг голос Лумана.

Все мышцы Хатриана вмиг закаменели, Золотко это очень отчетливо прочувствовал своими руками.

– Кому ты еще рассказывал? – голос у Хатриана был словно выстуженный, – говори!

– Никому...

– Это хорошо, сейчас ты спас жизнь своим друзьям...

– Но я-то ни в чем не виноват! – закричал Луман.

– Ты знаешь, мы редко давим на людей и не наказываем, в этом не было необходимости, Зовом управлять намного проще, но ты умудрился и тут стать первым... Фарис, я устал... брось на него заклятие безмолвия и посади в подвале на цепь... потом разберемся...

– Нет!!! Не надо! Я же ни в чем не виноват, это все он, он! – Луман бросился в ноги нияра. – Не надо!!!

– Фарис!

– Да, я сейчас...

Фарис, наконец-то очнувшись, вытянул руку по направлению к Луману, и крики разом стихли, а потом, подхватив брыкающегося парня и закинув его на плечо, Фарис вышел.

– А меня ты куда? – Золотко все никак не мог перестроиться...

– А тебя я с удовольствием бы оставил в своих объятиях, вот только мне пора уходить... Да и ты, наверное, замерз, иди в постель...

– Нет! – дернулся Золотко, – не уходи, ты только пришел... А потом, почему это я замерз?

– Но... ты так тепло одет...

– Это я в тюрьму собрался... – покраснев, признался Золотко, – а все говорят, что там холодно...

– Почему в тюрьму? – оторопел Хатриан.

– Ведь я же враг? Разве ты не должен меня ненавидеть?

– Ты просто невозможное чудо, – вздохнул харид, – да я чуть не умер, услышав о нападении, я чуть стены не посшибал, когда бежал сюда. А почему же ты, думая, что тебя посадят в тюрьму, не убежал? Ведь было время...

– Я не хотел уходить, – насупился Золотко, – я только испугался, но все равно остался... Я и сейчас боюсь...

– Чего ты боишься, Золотко? – голос харида стал завораживающе мягким.

– Я так и не сказал тебе, что моя мама нагайна, но я говорю, потому что больше не хочу бояться... А теперь можешь наказывать меня...

– Ты ни в чем не виноват, Золотко: ни ты, ни кто другой не волен в своем рождении...

– Правда?! – облегчение и радость так и рвались из Золотки.

– Правда, – Хатриан все гладил и гладил золото волос, – я никогда не обижу тебя, Золотко, я только прошу: что бы ни случилось, рассказывай мне все, иначе я не смогу помочь тебе вовремя... а для тебя я сделаю все...

– Хорошо... только от мамы я все равно не откажусь!

– И не надо. Ты больше не боишься?

– Теперь я не боюсь, ведь ты же меня не прогонишь?

– Нет.

– Я и сам не хотел уходить... и ты не уходи. Я слышал – ты устал... тебе бы в ванну... Хочешь, я помогу тебе вымыться? – вдруг неожиданно для самого себя спросил Золотко...

Глава 21.

*** Рияд – столица Харидана. Покои Золотки.

– Хочешь, я помогу тебе вымыться?

Хатриан не поверил своим ушам. И ему стало вмиг жарко, как только он представил Золоткины руки на своем теле.

– Хочу, – еще не веря собственному счастью, почти прохрипел он. – Или это очередная шутка?

– Нет, – проговорил Золотко, в ошеломлении осознавая, что именно он сам хочет увидеть харида без одежды, сам хочет дотронуться своей рукой до его кожи... но... нет, конечно же, он просто хочет помочь... потому что больше некому... только поэтому... поможет и уйдет... если прогонят.

– Идем ко мне, – и харид властно протянул Золотке руку.

– Входи.

В своих покоях, пока слуги наливали воду в ванну, Хатриан, усевшись на диван, скинул сапоги и, встав, босой подошел первым делом к столу, на котором стояли разные графины и графинчики. Аккуратно на ощупь выбрал самый маленький и налил в бокал. Золотко снова унюхал запах трав.

– Что это? – с любопытством спросил он.

– Тебе это не нужно, – с грустной улыбкой проговорил харид, – хочешь, я налью тебе вина?

– А компота нет?

– Нет, – даже не стараясь скрыть улыбку, проговорил Хатриан, – но с завтрашнего дня я буду держать тут только компот, а сейчас прикажу слуге принести...

Уже в ванной комнате харид собрал волосы на затылке и закрепил их двумя тонкими полированными палочками так, чтобы не намочить.

– А ты разве не будешь мыть голову? – сразу спросил Золотко.

– Нет.

Хатриану не хотелось при Золотке снимать повязку с глаз.

– Хорошо, – Золотко потупился, а потом, храбро шагнув вперед, спросил, – тебе помочь раздеться?

– Да... – выдохнул Хатриан, понимая, что купание становится все интересней.

Золотко, медленно расстёгивая каждую пуговицу верхнего одеяния харида, с ужасом замечал на нем и разрезы и почти не видные на черном брызги крови.

– Ты ранен? – всполошился Золотко.

– Нет. Ты увидел кровь на одежде? Это чужая...

– Но как? Фарис сказал, что ты только держишь защиту... – пролепетал Золотко, и заснувший было страх снова встрепенулся.

– Иногда этого мало...

А Золотко очнулся, уже крепко обнимая Хатриана и пряча лицо у него на груди. Хатриан ласково гладил его по спине, нежно целовал в макушку.

– Ой... – засмущался Золотко, слегка отодвигаясь, – ты устал, а я тут... давай, я все же тебя раздену...

Хатриан опустил руки, подставляясь под проворные пальцы Золотки. Тот быстро расстегнул верхнюю одежду и, сняв ее с нияра, отшвырнул к стене. Слуги потом уберут...

А руки уже сами разглаживали черный шелк рубашки, на ощупь находя пуговицы, сам же Золотко, не отрываясь, смотрел на губы харида, которые подрагивали словно он хотел что-то сказать и не мог, дыхание становилось все чаще, все выше приподнимая грудь, и под Золоткиными ладонями все сильнее билось сердце. Золотко прислушался: у него самого сердце колотилось так, что еще минута – и грудная клетка станет тесной для этого сумасшедшего танца. «Если сейчас так, то что будет, когда он меня поцелует? – задумался Золотко, – а ведь Ташер говорил, что должно быть еще и больно... и я, наверное, умру...» Золотко думал об этом, как-то отстраненно, словно не о себе; мысли о смерти проплывали, не цепляясь за сознание...

А вот сердце, оно уже нервно стучало где-то в горле... потому что Золотко вдруг обнаружил, что пуговицы кончились... и надо с этим что-то делать... решаться...

Он бы испугался, но харид стоял, не шевелясь...

И Золотко решился... потянул полы рубашки в разные стороны... и во все глаза смотрел, как обнажается смуглая кожа, как открывается взору мощная мужская грудь, как ползет черный шелк с плеч, как падает на пол...

Золотко и раньше видел обнаженные мужские торсы: на тренировках никто не обременял себя одеждой, но... все виденные им чиэрри были худые и жилистые, люди тоже не блистали выдающимися мышцами, а Ташер, будучи оборотнем, наверное, еще не заматерел и был пока стройным и гибким. Но вот только сейчас, глядя на харида, Золотко и понял, что до сих пор он еще не видел совершенства мужской красоты, не видел, пока не освободил из объемных тряпок это изумительное тело с темной синью чешуйчатой татуировки... Идеальное тело мощного хищника, которое слегка подрагивало под его руками, стоило только провести ладонями по груди, и Золотко бездумно обводил ладонями каждую рельефную мышцу. Сколько в этом было просто эстетического любования, а сколько чувственного удовольствия, Золотко не знал, но... Хатриан говорил, что устал, и вода остынет...

Золотко расстегнул черный пояс брюк и застыл в смущении.

– Дальше... не бойся... – прошептал харид.

Золотко на секунду застыл, застигнутый врасплох.

– А я и не боюсь! – гордо заявил он.

Наклоняясь и рывком стягивая брюки с харида, он почти носом уперся в высвобожденную восставшую плоть.

– Ой... – Золотку такое близкое знакомство смутило, и он отпрянул.

Хатриан так и стоял, не шевелясь... потом просто переступил ногами, откидывая брюки в сторону, и направился к ванне.

Но развернулся он неловко и пошел в ту сторону, где у ванны стоял столик с жидким мылом, маслами и ароматной солью.

– Подожди! – крикнул Золотко, – я проверю, не остыла ли вода, – и, подбежав к ванне, он принялся плескаться в ней рукой так, чтобы харид услышал...

Хатриан печально улыбнулся и пошел на звук. Он ненавидел свою беспомощность и отдал бы сейчас все, чтобы только не чувствовать себя таким уязвимым.

– Садись в воду, – проговорил Золотко, – я сейчас помогу, только скину верхнюю одежду, а то тут жарко и мокро...

У Хатриана комок стал в горле, и он прислушивался к звукам, стараясь понять, что именно сейчас снимает Золотко...

Уже сидя в ванне, харид пытался расслабиться, но каждое прикосновение узких ладоней вновь и вновь выводило его из равновесия. А Золотко осторожно водил мочалкой по мощным плечам и спине, с упоением отдаваясь этому новому для него занятию. Еще никогда он сам никого не мыл, и еще никогда кто-то, кто был настолько сильнее него, не вел себя настолько послушно. И Золотке это безумно нравилось, хотя он понимал, что это была лишь иллюзия, и он не сможет сделать с харидом все, что захочет, хотя... А вдруг сможет? Вскоре Золотко успокоился, осмелел и начал замечать, как отзывается тело Хатриана на его незамысловатые поглаживания: оно словно тянулось вслед за Золоткиными руками, не желая расставаться с лаской, и Золотко, смыв водой из ковшика мыло, в благодарность за послушание поцеловал нияра сзади в шею. Хатриан медленно опустил голову и повернул ее так, чтобы Золотке было удобнее. Золотко поцеловал еще, не раздумывая, а затем принялся мыть руки харида – мощные, с развитыми мышцами, они просто завораживали Золотку, он все представлял себе, как это будет, когда харид будет его ласкать...

К тому моменту, как Золотко все же помог нияру вымыться окончательно, его уже трясло, как в лихорадке... Золотко совсем не понимал, почему: вроде бы он ничего не боялся, не замерз... Так почему трясет?

Хатриан вышел из ванны, не одеваясь, только обернув бедра полотенцем, и, подхватив Золотку на руки, медленно, но верно пошел в спальню, осторожно прижимая к себе уткнувшегося ему в шею, словно обессиленного мальчишку, и так же осторожно опустился на кровать, не разжимая рук и целуя свое сокровище. Нетерпение сводило с ума, но испугать Золотку и все потерять он хотел еще меньше. И он медлил, зажимая себя тисками воли; медлил, когда Золотко перед ванной раздевал его, не позволяя себе даже пошевелиться, медлил, словно горя изнутри, когда Золотко мыл его, медлил и сейчас, давая своему сердцу хоть немного успокоиться, успокоиться и не сорваться...

А Золотко, ничего не понимая, расстроенно хлопал глазами... Его что, не хотят? Ташер рассказывал, что, сгорая от желания, люди набрасываются на своих любовников... а тут...

Наверное, с самим Золоткой что-то не то, и он начинал переживать все больше. Нет, с красотой-то все в порядке: Золотко с утра долго смотрел в зеркало и никаких изменений к худшему не обнаружил, но ведь Хатриан-то его не видит. Тогда в чем дело? Наверное, надо как-то дать понять нияру, что он не против? А как? И не против чего он? Золотко глубоко задумался и пропустил тот миг, когда Хатриан начал медленно целовать его.

А Хатриан ласкал молодое, жаркое тело, проводя по нему руками, ласкал длинные ноги, бедра... Так вот какие на нем шорты... Хатриан, улыбаясь, провел по ним ладонью, да, провоцировать такой малостью можно было с успехом. Провел и замер... малыш был возбужден! Маленький мой! Значит, я ему не противен! Тревога впервые отпустила харида. Золотко шевельнул бедрами, подставляясь под ладонь.

«Тьма всепрощающая, мать наша, дай мне силы не сорваться...» – начинал молиться Хатриан и забывал, с упоением целуя сладкие губы и одновременно пытаясь руками снять ту малость одежды, что еще задержалась на Золотке. И тот приподнялся, позволяя себя раздеть.

Великая Грань, как же хотелось развести эти стройные ноги и устроиться между ними, как же хотелось взять это молодое, нетронутое тело и забыться, любя его, но слишком уж сильные эмоции бушевали сейчас в душе, и он боялся причинить боль своей Паре. Он не хотел, чтобы Золотко в свой первый раз почувствовал ее, но и оторваться сейчас от мальчика он был не в состоянии. Пусть сегодняшняя ночь будет только для него...

И он ласкал Золотку руками, целовал, пробуждая его чувственность, играл языком с призывно торчащими сосками и спускался все ниже.

Золотко уже ничего не понимал – то ли сегодня стало неожиданно жарко ночью, то ли он заболел... все тело горело, словно в огне, но самый невыносимый жар стекал вниз и задерживался между ног... там уже все ныло, прося прикосновений, а Хатриан поцелуями спускался все ниже. Да. Туда... но Хатриан же не будет... Или будет? И Золотко вздрогнул, почувствовав на своем члене жаркие ласковые губы. Ох... вот это... но Ташер же говорил, что будет больно... ооо... было совсем не больно... Золотко даже не мог сказать, как это было. Он вдруг захлебнулся воздухом, когда язык Хатриана прошелся по всей длине члена и остановился, нежа его головку. Золотко только вздрагивал, никак не понимая своих чувств, не в силах разобраться в своих желаниях, и только выгибался, подставляясь под ласки, и, наконец, сообразил, что, подталкивая бедра вверх, получает то, что хочет. А огонь внизу все нарастал, и Золотко испугался, не зная чего ожидать, испугался и попытался вырваться, но его ласково, но настойчиво удержали на месте, гладили, ласкали, забирая в плен, и Золотко уже метался по кровати, комкая простыни. «Пусти...» – только и стонал он, не находя выхода и в тоже время не желая, чтобы его отпускали. И вот уже Золотко выгнулся, и губы приоткрылись, не в силах справиться со стоном, рвавшимся наружу. Хатриан отстранился и рукой довел Золотку до конца, пока мальчик не излился себе на живот. Харид, сняв с себя полотенце, аккуратно вытер Золотку. Тот в изнеможении лежал, не двигаясь; Хатриан пальцем провел по его губам и, уловив улыбку, больше ни о чем не спросив, просто накрыл одеялом.

– Спи, мое сердце, у тебя сегодня был очень долгий день.

Глава 22.

*** Некрома, город некромантов. Дом мастера Морина.

Шкряб, шкряб, шкряб... Нэлан, стоявший на кухне, недоуменно оглянулся, он даже и представить себе не мог, что было способно издавать подобный звук. Оглянулся и, взвизгнув, птицей взлетел на обеденный стол.

По полу ползло что-то несуразное... с первого взгляда похожее на засохший букет...

А ведь и верно! Похоже на тот перевитый веревочкой пучок душистых трав, который был у Первого в руках, когда Нэлан окатил его из ведра. Тогда, войдя в дом, Нэлан забрал у Первого завядшую вмиг траву и забросил ее в мусорное ведро, опять поставленное в свой законный угол.

И вот теперь пучок полз. Нэлан плюхнулся животом на стол и, устроившись поудобней, принялся наблюдать.

Пучок полз не просто так: завядшие травинки гнулись, не в силах его держать, и пучок, можно сказать, скользил по полу, ловко балансируя словно хвостом, далеко вытащенным из-под веревочки стебельком.

Вот, наконец, путешественник дополз до ведра с водой, стоявшего на кухне, и начал подниматься по свисающей сбоку ручке. Дополз и, перевалившись через край, тихо плюхнулся внутрь.

Нэлан застыл в замешательстве. И только странное «чавк, чавк, чавк...» вывело его из прострации. Вода в ведре убывала ошеломляющими темпами, а через край весело перла зелень.

Действительно – зелень. Молодые нежные побеги и листочки. Новые стебельки перевивались между собой, превращаясь в лапу... пять больших плотных листочков на конце лапы выглядели, как пальцы...

Можно было бы, конечно, умилиться, если бы из-под них хищным черным блеском не виднелись острейшие колючки.

Лапа, схватившись за край ведра, потянула вверх то, что бултыхалось в воде, хотя нет – теперь уже в пустом ведре...

Над краем ведра появился огромный бутон премилого розового цвета, который кое-как вылез из посудины со странным чпокающим звуком. Чуть выше, на тонких стебельках, были еще два зеленых бутона, розовеющих на концах. Вторая лапа легла на край ведра, и это невозможное создание попыталось подтянуться вверх, вот только край перевесил, и ведро вместе с зеленью гулко бухнуло об пол. В ведре что-то завозилось, и наружу показалось оно...

Создание состояло из перевитых побегов, четырех лап, колючего хвоста с пучком листьев, удлиненного тела, в середине перевитого веревочкой, и, собственно головы...

Нэлан тихо ахнул. Выползая на божий свет и стряхнув с лапы зацепившееся ручкой ведро, создание повернуло голову к Нэлану, и два бутона на тонких ножках вдруг раскрыли свои цветочки, похлопали лепестками, жмурясь от яркого света, и уставились на Нэлана золотистыми, яркими, блестящими серединками.

– Привет, Пучок... – почему-то шепотом сказал Нэлан.

Создание, словно собака завиляв хвостом, бросилось к столу. Нэлан не испугался, потому что собаки на столы не лазили...

Э... значит, создание не было собакой. Подтягиваясь на колючках, оно вмиг оказалось рядом с Нэланом и боднуло своим бутоном его в грудь, умильно заглядывая в глаза желтизной ромашковых серединок.

– Хороший... ээээ... Пучок... – Нэлан, нервно хихикнув, погладил создание между цветочков.

Создание покрутилось, ища место поудобней, и улеглось на столе, перед этим сладко зевнув...

Большой бутон распахнулся на пять лепестков, три из которых вместе были сверху, а два оставались внизу. Пучек продемонстрировал на их внутренней части шесть рядов острейших загнутых внутрь колючек, которые к наружному краю становились все больше. В «пасти» присутствовал и «язык» – длинный гибкий усик, сейчас облизывающий нижние лепестки, а дальше, вместо глазка ромашки, зеленела провалом глотка...

– Пааап! – разнеслось по всему дому.

*** Поместье Дома Теневого Пламени.

– А я сказал, что тебе лучше остаться тут! – Ташер безуспешно пытался переспорить Сильму.

– Нет, нет и нет! Не останусь! Вы собираетесь на подвиги, а меня с собой не берете. Это не честно! – девочка уже разозлилась и теперь порыкивала при разговоре. – Если вы меня не возьмете с собой, то я все равно поеду за вами! Одна! И тогда пусть вам будет хуже! Вы даже Вэнса с барашком берете с собой, а Вэнс сказал, что барашек маленький!

– Маленький?! – не выдержал Ташер. – Да ему шестьсот лет!

– Ничего не знаю, – надувшись, заявила Сильма, – раз Вэнс сказал «маленький» – значит, маленький...

– Шатари... – Ташер беспомощно посмотрел в глаза супругу.

– Поедет одна... это я тебе точно говорю, так что уж лучше взять...

– И ты... – Ташер вздохнул, смиряясь, – ладно, действительно лучше с нами, так хоть мы её защитить сможем.

– Прекрасно! – ничуть не сомневающаяся Сильма перестала притворяться и сияла, словно солнышко, – выезжаем завтра утром.

– Она еще и командует, – в отчаянии Ташер хлопнул себя по лбу ладонью.

– Да ладно тебе расстраиваться, – Шатари Рэй обнял супруга за плечи, притягивая к себе, – пусть себе покомандует, мы-то знаем, что здесь главный я!

– Вот, – Ташер наигранно нахмурился, – никто меня не любит...

И рассмеялся, подхваченный на руки...

*** Рияд – столица Харидана. Покои Хатриана.

Хатриан не спал, просто не мог заснуть, он не мог тратить попусту время, которого осталось так мало. Когда он услышал, что Золотко напал и убил четырех человек, он ни на секунду в это не поверил. Да, Золотко был ехидный, нахальный – какой угодно, но хладнокровным убийцей он не был. А если убил, значит, все еще хуже, значит, напали на него. Но четверо, четыре трупа... Сколько же их было? И что они хотели такой толпой сделать с тоненьким, худеньким мальчиком? Луман твердил, что Золотко горгон, клялся всем святым для него, что видел собственными глазами... Не может быть, горгонов не встречали уже очень давно, считается, что они вымерли. Золотко говорил, что его мама нагайна, но ведь он сам не наг. Так, может?.. Нет, этого не может быть... Когда-то горгоны жили и на темной стороне, и рыцари прекрасно с ними ладили, вот только со временем их становилось все меньше, они словно растворялись в этом мире, очень редко в парах с не себе подобными повторяя свои черты в детях. Хотя по характеру Золотко истинный горгон – нахальный, своевольный, гордый.

Вот только разве может горгона родить нагайна, хотя Золотке виднее, кто его мама, да и как знать, откуда они появились...

Хатриан все думал, а сам тихонько гладил по руке спящего рядом Золотку. Он наклонился поцеловать его и с удовольствием вдохнул запах: Золотко пах теперь по-другому – к запаху мальчика примешивался его запах, запах Хатриана, они смешивались и словно говорили, что Золотко теперь его...

Хатриан в отчаянии вздохнул: как же мало времени у него осталось, в лучшем случае месяц и все...

Еще две недели назад он мог спокойно уйти, закончив все дела и оставив управление городом на Фариса. Но сегодня ему отчаянно, до невыносимой боли хотелось жить. Жить, чтобы прижимать к груди свое счастье и слышать всем телом стук его сердца. Жить, чтобы, улыбаясь, говорить ему «доброе утро». Жить, чтобы вечером засыпать с ним в объятиях. Жить не для себя, а ради него. Хатриан уже проклинал себя за то, что не смог сдержаться. Ведь мальчик привыкает – Хатриан чувствовал, что Золотко искренен – и ему тоже будет больно, когда Хатриан уйдет...

Надо было перетерпеть и не тянуться к малышу. Но теперь уже поздно, теперь, познав Золоткины губы на вкус, Хатриан не сможет от них отказаться...

Наркотик, чистый, первозданный, достаточно было только дотронуться до него...

И Хатриан целовал – каждый пальчик на расслабленной руке, косточку запястья, теплую, размеренно бившуюся жилку, шелковистую кожу на сгибе локтя, плечо...

Так хотелось жить, чтобы просто не расставаться с ним...

Для Хатриана смерть не была потерей жизни – смерть была потерей Золотки...

Глава 23.

*** Рияд – столица Харидана. Покои Хатриана.

Рано утром Золотко проснулся от странного чувства... словно он снова дома, словно он маленький и заснул на руках у матери... Золотке было так тепло и уютно...

И... он, кажется, был в постели не один... память услужливо прокрутила у него в голове прошлый вечер. Хатриан! Это его руки так нежно гладили Золотку по спине, это его плечо так согревало Золоткину щеку, и это его Золотко сейчас обнимал руками и ногами...

Золотко приподнял голову, вглядываясь в лицо Хатриана.

– Привет! Ты уже проснулся?

– Да...

– Неправда! Я же чувствую...

– Ладно... я не спал, мне не хотелось уходить от тебя в сновидения...

– А я спал, – рассмеялся Золотко и потянулся, как кошка, поднимая руки вверх, обнимая Хатриана за шею и вытягиваясь всем своим гибким телом вдоль тела нияра.

– Золотко!

Харид подхватил его и, подтянув вверх, поцеловал. И не было нежности в этом поцелуе, была только страсть, всеобъемлющая и иссушающая, грозящая сорваться в безумие... И Золотке бы надо было испугаться... но именно сейчас ему вдруг показалось, что все встало на свои места, что все именно теперь и пошло так, как и должно было, что именно сейчас Хатриан искренен с ним абсолютно.