Текст книги "Мечников. Сквозь песок и ветер (СИ)"

Автор книги: Мариус Драконовски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Я в этот момент передвигал по просьбе Кати ее кровать подальше от окна, чтобы с утра ядреное солнце не светило в глаза.

– Угу, – машинально отозвался я, – пахнет.

– Значит здесь будет пахнуть моим уютом, – проговорила она из-за спины.

– Будет, – снова согласился я, подсовывая плоский камешек под ножку кровати, чтобы не шаталась.

Прежде, чем голос Ады раздался снова, ее сладковатый запах стал особенно выраженным, что значит стоит она прямо за спиной. Развернувшись, я глянул на нее сверху вниз, а блондинка заулыбалась загадочно и широко.

– Какой ты чуткий, – проговорила она. – Угадал, что я сзади.

– Топала громко, – нашелся я.

– Вообще-то я на носочках подошла, – усмехнулась девушка, игриво накручивая локон на палец. – В прошлый раз нам помешали. Может, закончим, что начали?

– Может и закончим, – любопытства ради ответил я.

С девушками проблем у меня никогда не было, но вот так напрямую они обычно себя не предлагали. Кроме шпилек. С этими понятно, но Ада, как выяснил Миха, не из них, и по-человечески интересно, куда ее занесет.

Шагнув ко мне вплотную, Ада потянулась к моим штанам, но дверь в комнату открылась, на пороге возник Миха, взмыленный и взъерошенный.

– Вы чо тут делаете? – вдохнул он в запале. – Андрей, пошли со мной. Там драка. Надо подсобить.

Губы Ады кисло скривились, а я хмыкнул и, пожав плечами, метнулся за Михой.

Драку на постоялом дворе мы усмиряли впятером. Я, Миха, рудый и еще двое активных постояльцев. Зачинщиками оказались передышавшие кислорода кочевники, которых после мы благополучно сдали комендантам.

Еще пара дней прошли спокойно, я уже начал обвыкаться и замечать, что Катя освоилась. Миха тем более. Этот вообще будто родился на постоялом дворе Рудого. Что означало – мне пора идти дальше, поскольку срок жизни пчеломатки, пусть даже в сохранном артефакте, ограничен.

Уйти решил вечером, нацарапав мелком на металлической табличке прощальную объяснительную для Михи и Кати. Постарался, чтобы они поняли – делаю я это в целях их же безопасности. За мной и так хвост из служебников, которые давно не появлялись, и не ясно хорошо это или нет. Полюс возложенная Никифором миссия, конец которой смутен и непрогляден. Им здесь безопасней, чем со мной.

Это я и постарался уложить в несколько предложений на табличке, которую оставил на столе. После чего вышел из комнаты, бесшумно затворив дверь.

По коридору тоже двигался тихо, чтобы не беспокоить постояльцев. Когда проходил мимо дверей комнаты Ады, пахнуло привычной сладостью ее тела, с которым у меня не сложилось, возможно, к счастью. Я бы прошел и дальше, не услышь, как она с кем-то перешептывается. Замедлившись, механически прислушался.

– Да, все так, – разобрал я негромкий быстрый шепот. – Трое. Возможно все. Один точно. Вторая под вопросом, но кажется тоже да. Третий непонятно. Но вам же и двоих более, чем достаточно. Верно?

Глава 13

В голове запульсировало, я прислушался и заглянул в дверную щель. В полумраке комнаты Ада склонилась над смартфоном, к задней стенке которого прикреплен прямоугольный артефакт связи. Судя по тому, как активно переливается зеленью его ядро, сеанс коммуникации в самом разгаре. Лицо Аделаиды подсвечено купоросным цветом, черты от него резкие, а кожа неестественно бледная.

– Да говорю же, – продолжила кому-то сообщать она в смартфон, – один стопроцентно с геном-мутантом.

Мне пришлось сильно напрячь слух, чтобы разобрать голос из динамика.

– Уверенны, что это они?

– Вы говорили, про девушку и двух парней, – ответила Ада. – Думаете часто такая компания путешествует в поездах через пустыню?

– Такое возможно, – нехотя отозвался голос из динамика. – Но, учитывая информацию, это скорее всего они.

– Я в этом уверена.

– Задержите их как можно дольше, – последовал приказ из динамика. – Нам потребуется некоторое время, чтобы добраться из Красного града в Рязна град.

С охоткой закивав, Ада усмехнулась:

– Да они уже обжились. Никуда не денутся.

– Оазис-Техно рассчитывает на вас, Аделаида, – произнесли ей в ответ.

На что блондинка проговорила без запинки:

– Знаю. Надеюсь, вы не забудете о своих обещаниях. Я собираюсь восстановить материнский постоялый двор и расквитаться с долгами.

– Если трое окажутся теми, кого мы ищем, и мы их заберем, вам выплатят всю оговоренную сумму, – сообщили из динамика.

– Это точно они.

По мере течения разговора, по позвоночнику у меня тек холодок, а в голове разгоралась обжигающая мысль – Ада нас предала. Продала. Лютецкому. Сомнений в том, что она говорит с его служебниками нет, лишь они разговаривают сухими чеканными формулировками.

Я попятился обратно к комнате, торопливо обдумывая план действий. Рязна град больше не безопасен, а с учетом интереса Алексея Лютецкого ко всем троим, не безопасно будет в любом граде, до которого он может дотянуться. То есть до любого. Оставлять Катю и Миху здесь нельзя. Для чего мы им нужны – непонятно, но было бы неплохо выяснить.

С этими мыслями я толкнул дверь. Катя в простой ночной рубахе, такая домашняя и уютная, таращилась на исписанную мелом табличкой в руках. Когда шагнул внутрь, обернулась на меня с круглыми глазами и растерянным взглядом. Губы приоткрылись, она выдохнула:

– Ты нас бросил?.. Почему?

Миха храпел на кровати, закинув руки за голову, во всю луженую глотку так, что дрожали стены. Я метнулся к нему и с силой потряс за локоть.

– Вставай. Уходим, – скомандовал я коротко.

Когда детина разлепил веки, недовольно чмокая губами, я прыгнул к сумке Кати и сгреб в нее все, что стояло на столе.

Миха, переворачиваясь, сладко пробормотал:

– Еще рано. Еще пять минуточек…

Я сунул оторопевшей Кате ее сумку в руки и быстро проговорил приглушенно:

– Одевайтесь. Бегом. Сюда едут служебники.

Катя охнула, едва не выронив сумку, а Миха сперва пытался устроиться поуютнее, пряча пальцы подмышки, но через пару секунд резко открыл глаза и подскочил.

– Что значит «служебники»? Почему?

– Ада нас продала, – сообщил я и схватил его рюкзак, а затем перебросил детине.

Тот поймал на лету и тупо посмотрел на него, потом проморгался, сонная пелена спала, он в миг затолкал в него сухпаек со стола и закинул на спину.

– Вот швора, а? – сокрушенно выговорил Миха и покачал головой. – А такая красивая девка.

– Согласен. Зачем только Лютецкому это надо? – бросил я, подбежав к окну и осторожно выглядывая.

Там темнеет, Рязна град живет привычной жизнью. Которая из дневной превращается в ночную, а значит комендантов на улицах станет меньше. Это, с одной стороны, хорошо – меньше шансов нарваться на их проверку. С другой всякое отребье любит вылезать именно ночью.

– Катя, ты готова? – спросил я, краем глаза косясь на нее.

Та каким-то чудом умудрилась незаметно и быстро переодеться в дорожные штаны, рубашку и курточку.

– Готова, – сообщила она негромко и надела через плечо сумку.

Слева приблизился Миха и тоже заглянул в окно. Там над тротуарами уже зажглись дрожжевые фонари. В Красном граде используют солнечные панели и арт-аккумы, так светит ярче и дольше. Но для Рязна града это дорого. Дрожжевые хоть и бледнее, но светят стабильно и не требуют дополнительного бюджета.

– Какой план, командир? – спросил негромко Миха, и я дернулся.

– Да какой я командир.

– Внимательный, – отозвался Миха.

Командиром быть не хотелось, но, если до них доберутся служебники, едва ли будут в игрушки играть. Одно дело оставить их в Рязна граде жить спокойно и мирно, другое – бросить на расправу служебникам, которым не пойми что надо.

Миха поглядел на тротуар за окном, по которому в даль уходит одинокий прохожий и спросил:

– А чего эти служебники гонятся-то?

– Знал бы сам, сказал бы, – ответил я. – Выясним. Не просто так этим ищейкам приспичило гнать через пустыню. Надо бежать.

Убедившись, что улица достаточно опустела, мы покинули комнату и на носочках двинулись по коридору. Катя держится позади меня, по запаху чувствую, как дрожит и волнуется. Когда проходили мимо комнаты Ады, дверь уже оказалась закрытой. Значит либо легла спать, либо спустилась в столовую. Лучше бы первое.

– Хорошо бы через черный ход, – шепотом предложил Миха. – Ну, тот, на кухне, через который картоху привозят.

– Знаю я, где черный ход, – таким же шепотом отозвался я, осторожно ступая на бетонные ступеньки.

Миха позади отозвался:

– Кто вас оазисных знает, может у вас черный ход другое означает.

– Миха, тут девушка, – напомнил я.

Он хмыкнул.

– Да она в «Медном ковчеге» такого понаслушалась. Поди не завянет.

– А если завянет?

– Ну тогда я виноват.

– То-то и оно, – отозвался я и очень медленно наклонился, выглядывая из-под перил.

В столовой пусто, только один постоялец засиделся в дальнем углу. Вернее заснул, что понятно по тому, как он, откинувшись на спинку, громогласно храпит. За барной стойкой пусто.

– Рудого нет, – сообщил я. – Двигаем.

Под рулады постояльца мы беззвучно спустились по лестнице и нырнули под нее в двери кухни. От густых запахов заныло в носу, я покривился, в таком облаке захочешь – ничего не учуешь. Но в кухне тоже пусто и тихо, что радует. В желтоватом свете дрожжевой лампы в середине помещения блестит столешница и посуда, в окне зияет темнота. Дверь второго выхода прикрыта, но замка нет, значит, не запирают.

– Отлично, – скомандовал я. – Нужен транспорт. Миха, если найдем дрезину, заведешь?

– Легко, – с уверенностью ответил детина.

Кивнув, я двинулся вперед, но едва сделал пару шагов, как Катя положила мне пальцы на локоть и прошептала:

– Кто-то идет.

Мы с Михой переглянулись. Он пожал плечами, похоже тоже ничего не услышал. Я принюхался, но сквозь тяжелые кухонные запахи ничего не разобрал.

Задачу поинтересоваться, откуда Катя знает, что кто-то идет, отложил в загашник, потому что задняя дверь открылась, и в кухню шагнул Рудый с арбалетом в руках. Стрела нацелилась прямиком мне в грудь, я застыл, перекрывая собой Катю, Миха позади тихо выругался, а губы Рудого расползлись в ухмылке.

– Это куда вы, гости дорогие, намылились на ночь глядя? – спросил он буднично.

– Да воздухом решили подышать, – ответил я, косясь на большой ковш на столешнице, которым можно заслониться от арбалета.

– Воздух – это хорошо, – согласился Рудый. – Но прогулку придется отложить.

– Не хотелось бы.

Он сдвинул плечами.

– Не все идет, как вам хочется. Присаживайтесь, чего стоите? В ногах правды нет.

– Ее и в табуретках нет, – отозвался я мрачно и под прицелом арбалета медленно оперся задом на край табуретки.

Остальным тоже пришлось прижать филе к стульям: Михе позади меня, а Кате в углу сразу за дверью. Внешне я постарался выглядеть смирным, но сам быстро продумывал план атаки. Все-таки нас двое парней, скрутить Рудого возможность есть, главное его обезоружить. И в этом загвоздка – какой бы ни была моя реакция, арбалетная стрела быстрее. Насколько Рудый хороший стрелок не известно, может мазила, а может ас. Если увернусь, он промажет, но надеяться на случай тоже рискованно. Так что оптимально подождать момента и напасть сбоку.

Повисло молчаливое ожидание, но, когда я приготовился его нарушить, с нарочно лучистой улыбкой в кухню шагнула Ада.

– О, а вот и вы, – пропела она. – Что же вы, гости дорогие, платите черной неблагодарностью за гостеприимство? Решили смыться?

Рудый хмыкнул, не опуская арбалета.

– Погулять, говорят, собрались.

– Рекомендую повременить с прогулками, – елейно отозвалась блондинка. – Когда приедут служебники, тогда и прокатитесь.

Она обошла широкий стол и оперлась ладонью на него.

– Ты Мечников. Верно? – поинтересовалась Ада и взяла из подставки длинный овощной тесак. – Жаль, что у нас ничего не получилось.

– Закономерно, – ответил я.

Она театрально вскинула брови.

– И почему?

– Ты нас предала.

– Ой, ну зачем такие громкие слова? – хмыкнула блондинка, проводя пальцем по блестящей поверхности тесака. – Ты пойми, Мечников, в бизнесе нужно быть все время на чеку.

Краем глаза я следил за Рудым. Он все еще держит на прицеле меня, догадался, что я невольный лидер группы и, если обезвредить меня, остальные растеряются. Пусть не на долго, но этого достаточно, чтобы самострельный арбалет перезарядился.

– Почему ты нас сдала Лютовскому? – спросил я прямо, незаметно придвинувшись к большому ковшу.

Томно вздохнув, Аделаида откинула светлые волосы за спину и ответила:

– Понимаешь, Мечников, девушке в наше время нужно крутиться, чтобы не остаться с голым задом. За тебя объявлена награда в пятьсот тысяч рубов. Я же не могла упустить такой шанс. А за твоих спутников еще по пятьсот накинут. Я восстановлю постоялый двор маман. Будет лучше «Медного ковчега».

– Только из-за рубов? – спросил я, придвигаясь к ковшу еще ближе.

Она пожала плечами.

– Ничего личного, Мечников. В другой жизни мы начали бы совсем с другого.

– Я бы предпочел с тобой не начинать ни в какой жизни, – отозвался я.

Надув пухлые губы, Аделаида проговорила:

– Не будь таким букой. Рудый, отведи их в чулан и запри на амбарный замок. А то знаю я таких. Дай только щель, выскользнут. Служебники прибудут не раньше полуночи. Даже с их артефактами против времени не попрешь.

Кивком рудый приказал нам подняться и указал стрелой арбалета, чтобы двигались к небольшой двери справа от шкафа, у которого сидит Катя.

Выбраться из чулана, стены которого обычно делают из листов металла, почти невозможно. Я послал Михе быстрый взгляд, тот коротко и едва заметно кивнул. После чего мы оба действовали быстро и слажено. Я рванул вперед и, швырнув в Рудого ковшиком. Тут же резко ударил вверх по руке и очень вовремя, потому что он нажал на спусковой крючок. Стрела сорвалась и, просвистев, с глухим звуком воткнулась в стык между металлическими пластинами стены.

– Они нужны живыми! – завопила Ада и кинулась на меня с скалкой, которую схватила с крючка, но я отмахнулся, вышибив ее из рук.

Миха подоспел в момент, когда Рудый вывернулся и с хищным оскалом выбросил мне в лицо кулак. Увернуться я успел, но не до конца, и костяшки пробороздили по скуле.

– Швора гнилая! – проревел он, когда Миха сцепил его руки в замок за спиной.

Лицо засаднило, я мазнул по нему ладонью, в эту секунду перед глазами мелькнул ботинок с массивными песочными протекторами, он пропнул меня в живот, но не сильно, поскольку я успел отпрыгнуть.

– Слизь верблюжья! – выругался Рудый снова, дергаясь в тщетных попытках вырваться из стального захвата детины. – Пусти, урод!

– Я вообще-то красивый, – обиделся Миха и сдавил его руки с такой силой, что в плечах Рудого хрустнуло.

Он зло захрипел, справа взвизгнуло. Оглянулся. Там Катя отчаянно сражается с Аделаидой, которая вооружена скалкой, но Катя вцепилась блондинке в руки, и девушки визжат и двигаются в каком-то замысловатом танце. Я дернулся вперед на помощь, в процессе прикидывая, как растащить сцепившихся кошек и не огрести самому, но Катя изловчилась и с силой пнула Аду в грудь. Блондинка отлетела, загремев в стеллаж с посудой.

– Ого, – впечатлился я.

Сдув со лба прилипшую прядь, Катя вытерла лицо локтем, в руке у нее осталась скалка.

– Я говорила, что гибкая, – гордо сообщила она.

– Сражен и побежден, – отозвался я с жаром.

Миха продолжал держать Рудого. Тот сопротивляться перестал, только смотрит ястребом из-под бровей и раздувает ноздри. Такому только дай слабину – кинется и порвет, как загнанный в угол зверь.

Быстро пошарив по стеллажам, я нашел веревку. Рудого связывали долго и нудно, он хоть и сухой, но дури в нем достаточно для пятиминутного сопротивления двум противникам. Только после того, как Миха крепко его пнул, тот немного успокоился, его удалось посадить на табуретку и привязать к ней.

– Вот сейчас и поговорим, – сообщил я.

После чего вытащили из завалов кастрюль Аделаиду. Блондинка изобразила обморок, но веки дергаются, а горло ходит вверх-вниз от глотков.

Я проговорил, усаживая ее на стул:

– Плохая из тебя актриса.

С неохотой она все же разлепила веки, Миха крепко стянул ей руки за спинкой стула и сокрушенно вздохнул.

– Эх, не в такой момент я бы тебя связывал, не в такой…

Она дернулась и зашипела на него, как песчаная гюрза.

– Руки от меня убрал! Животное!

Снова вздохнув еще горестней, Миха покачал головой и проговорил:

– Такая фигуристая. А во рту яд. Эх, Аделаида, у нас были бы такие красивые дети.

– Дети?! – взвизгнула блондинка с сардонической улыбкой. – Ты себя в зеркало видел? Где я, и где ты!

Миха пожал плечами с видом мудрствующего принятия.

– Я тут. А ты иди-ка в… Пустыню.

Приложив к ушибленной щеке холодный ковшик, я сел на табуретку напротив нее и проговорил:

– С брачными игрищами потом. Ты расскажи, зачем мы Лютецкому.

Подняв на меня полный презрения взгляд, Ада скривила губы.

– Думаешь, великий Лютецкий посвящает всех в свои планы?

– Ну, – пожимая плечами, отозвался, – я предположил, что ты какая-то особенная и знаешь больше других. Но, похоже, ты…

– …Обычная жадная тварь, – закончила Катя, подойдя слева, и сложила руки под грудью.

– Вам, девочкам, виднее, – проговорил я. – Значит, говорить не будешь?

Глаза Аделаиды сузились, губы попытались сжаться в полоску, но это сложно, они пухлые.

– Если бы я что-то знала, с чего мне вам рассказывать, – хмыкнула она. – Рубов с этого не заработать. А служебники Лютецкого предложили то, чего не предлагал никто. Так почему я не должна ему доверять?

Я предположил мирно:

– Может потому, что он со своим Оазис-Техно подмял под себя остатки мира после коллапса и не пытается его восстановить?

– Так может нечего восстанавливать? – усмехнулась Ада.

– Двойные у тебя стандарты. Ада, – заметил я. – Тогда и постоялый двор твоей маман надо под снос пустить. Так?

– Это другое…

– Почему? Ситуация та же, только масштабы другие. Для восстановления нужны рубы. Они у него есть. Но вместо этого Лютецкий всеми силами удерживает власть. А теперь еще гоняется за нами. Зачем?

Судя по наморщившемуся лбу в голове, блондинки зашевелились какие-то мысли, несколько мгновений она молчала, потом ответила:

– Не знаю. По кочевникам ходит слух, что Лютецкий разыскивает Андрея Мечникова и его спутников. Для чего – не знаю. Награда большая.

Ада замолчала, уронив голову, а мы втроем переглянулись. Яснее не стало. Разве что служебники как-то узнали про пчеломатку, но Никифор не тот человек, который проболтался бы о последней надежде человечества. Если информация о ней дойдет до Лютецкого его рвение станет значительнее. Но и сейчас вопросов не меньше.

– Понятно, – в итоге произнес я, поднимаясь. – Они больше ничего не скажут. Уходим.

Рудый, все это время хищно скалился и смотрел на меня зло.

Он проговорил:

– Вы не убежите. Служебники уже на подъезде. Они догонят. Вы даже из города не выйдете незамеченными. Ворота уже закрыты.

Глава 14

Уход из города это осложняло. Но оставаться на постоялом дворе значит добровольно сдаться в руки служебникам. Поэтому мы покинули его, как и собирались, через кухонную дверь. Ночная, живительная прохлада защекотала лицо, мы двинулись по брусчатому тротуару вдоль домов вниз по улице.

– У тебя есть конкретный план? – просил Миха, двигаясь справа, бесшумно для такого громилы. – Куда идем-то?

– Подальше от постоялого двора, – сообщил я. – Там нас будут искать в первую очередь.

Катя, которая не отстает с левого бока, проговорила:

– Но Рудый прав, ворота закрыты. Как выйти за стену?

Выбраться за стену действительно задача не из легких. В Красном граде стена охраняется хорошо, пустынные твари к ней подходят редко, но все же бывает.

Прикидывая на ходу варианты, я проговорил:

– Это не всё. Трое путников в пустыне – легкая добыча. Нам нужна хотя бы дрезина. Не весть что, но лучше, чем пешком по барханам.

– Ну допустим дрезину мы добудем, – с охотой проговорил Миха. – С этим справлюсь.

– Значит ищем песчаную дрезину, – констатировал я, и мы свернули с основной дороги.

Что очень вовремя: едва скрылись за углом ветер принес резкий запах металла, дрезинного масла и пота. Катя встрепенулась и развернула голову, прислушиваясь к чему-то.

– Кажется, это за нами, – оглянувшись, произнесла она.

Улица все еще пуста, из признаков только запах, но едва ли Катя так же чутко различает ароматы. И все же насторожилась она не меньше моего.

– Чутко, – похвалил я и жестом указал всем бежать.

Мы рванули вниз по ночному тротуару. Дрожжевые лампы освещают плохо, несколько раз Катя спотыкалась, пришлось ловить, чтобы не загремела, не стесала чистое личико и не потратила драгоценное время. Когда добежали до очередного поворота в самом конце улицы, позади послышались голоса:

– Они не ушли далеко… Оцепите кварталы… Брать живыми…

Цапнув брюнетку за руку, я рванул быстрее за угол дома, куда освещение дрожжевого фонаря не достает, и бросил на бегу:

– Шевелим булками.

– Они перекроют улицы, – пыхтя рядом, отозвался Миха. – Я, конечно, биться горазд, но вдвоем…

– Втроем! – пискнула Катя.

Послышался снисходительный смешок Михи, он продолжил, сопя:

– Ну… Даже если втроем. Все равно не сдюжим. Их, поди, целая толпа.

По запаху, который услужливо приносит ветерок сверху, и так понятно, что преследователей гораздо больше, чем трое. Навскидку человек восемь. И это все, чтобы поймать нас. Много чести, однако.

– Не сдюжим, – согласился я, на бегу кивая. – И времени на тактику нет.

– Куда мы тогда бежим? – окончательно потерялся детина.

Мы свернули еще раз, тротуар стал широким, но освещенным только с одной стороны. Пришлось перебежать на другую сторону в темноту.

Брусчатка повела в направлении большого пустого пространства, вроде площади или поля, над которым на фоне звездного неба едва заметно покачиваются громадные черные пузыри. Попытался присмотреться, но кошачьего зрения у меня нет. Принюхался. Пузыри с подветренной стороны, но кое-что в воздухе все же уловил: тканный материал и газ. Сперва не понял, что это, потом дошло, я указал на пузыри и скомандовал:

– Туда.

Как загнанные верблюды мы пронеслись через неосвещенную территорию. Черные пузыри росли, а когда приблизились к первому, Катя изумленно охнула:

– Это что?!

Бросившись к корзине из плотных веревок снизу пузыря, я наклонил его, насколько смог, и пояснил быстро:

– Воздушный шар. Аэростат.

Катя чуть попятилась.

– Я туда не полезу.

На это Миха схватил ее, как ребенка и, пока она дрыгала ногами, запихнул в корзину, а сам спросил, перелезая через край:

– Ты как догадался?

– Один из комендантов в поезде говорил про праздник аэростатов, – ответил я и влез следом, быстро отцепляя веревку, удерживающую корзину.

Та качнулась и стала плавно, бесшумно подниматься в воздух. Миха упал на уплотненное чем-то дно корзины и впечатленно покивал.

– Ну ты головастый, – сказал он.

Катя его восторга не разделяла, она забилась в угол и поджала колени с круглыми перепуганными глазами. Шар продолжал неспешно подниматься. Внизу оставалась темнота, едва подсвеченная дрожжевыми фонарями, стены домов, в которых кое-где светятся окна, быстро уползли вниз, и проступили темные крыши. Они стали плавно отдаляться, и через несколько минут мы поднялись над Рязна градом.

С высоты ночью он выглядит темным полотном с россыпью бледно золотистых искр внутри, которая оцеплена светящимся кругом огней. Это увешанная фонарями стена града. А за ней бескрайняя темнота, из которой поднимается теплый пустынный воздух. Аэростат поднимался в звездное небо все так же неспешно и беззвучно, я принюхивался, но запахов дрезинного масла и металла нет, значит еще не додумались, в каком направлении мы убежали.

– Ну, пошли дела, – заключил я и, покачиваясь, шагнул к горелке, под которой малиновым светится шар артефакта-аккумулятора.

– Думаешь, не хватятся? – спросил Миха, поднявшись и выглянув за край корзины, за которой поплыла бесконечная темная бездна. – Дергай за вон тот рычаг. Такие горелки я нутром чую.

– Хватятся, – ответил я убежденно и потянул за один рычагов горелки, довольно замысловатой, без Михи пришлось бы дергать все наугад. Из форсунки пыхнуло пламенем, газом запахло разительнее, а шар полетел в небо резвее. – Но к этому моменту мы будем далеко.

– Хе-хе, не найдут?

– А вот это спорно. У Лютецкого везде люди, а его руки длиннее, чем думаешь.

С интересом заглядывая за край, Миха покивал с пониманием.

– И Ада туда же. Кто бы подумал, а? Вроде такая участливая, а вот тебе на те, получите.

– Продала нас за рубы, – согласился я и снова подпустил огня в горелке. – Но ее мотивы я понять могу, они хоть и гадкие, но логичные.

– А мотивы Лютецкого? – оглянувшись на меня, спросил Миха.

– Вот именно, – согласился я. – Зачем мы ему? Зачем ему я? Я ничего у него не украл. Чертежей с собой нет. Какая от меня ценность?

Шар все быстрее поднимался, Рязна град превратился в поблескивающее темное пятно с неровными краями, а ветер понес нас в сторону. Судя по расположению, на северо-восток.

Миха предположил:

– Пчелы?

Я покривился.

– Не знает он про пчел. Знал бы, мы дальше «Медного ковчега» не шагнули бы. Отрядом служебников не обошлось бы. Он всю армию натравил бы. Тут будто что-то штатное, но ценное. Я знаю, как работает Лютецкий. Методично, сильно и без уступок.

Со дна корзины донесся тихий голос Кати:

– Хочешь сказать, он не отстанет?

– Если даже до Рязна града дошла информация о нас, уверен, что не отстанет, – ответил я и опустился на дно корзины. Теперь рядом с лицом висят грузы с песком, пахнет веревками и пустыней.

– Ты поэтому нас бросил? – еще тише спросила Катя и подняла на меня глаза, которые при звездном освещении кажутся больше и блестят.

Опустившись, Миха тоже с вниманием на меня посмотрел. Пришлось отвечать.

– Я счел, что без меня вам будет безопаснее, – начал я. – На мне теперь груз ответственности и бесконечная дорога в поисках места, которым грезит Никифор. Не знаю, существует ли оно, но у меня в рюкзаке артефакт с последними на земле пчелами. У меня нет выбора, я должен искать. Но у вас выбор есть. Вы не обязаны тащиться за мной неизвестно куда и искать мифическую землю. У вас был шанс на спокойную жизнь. Я не хотел его вас лишать.

Выразительно посмотрев на Катю, я вздохнул, закончив объяснение. Повисла пауза, только слышно, как подвывает в вышине ветер и поскрипывают тросы аэростата. Небо чистое, звезды в нем рассыпаны крупные, как разжиревшие сияющие блохи.

Через минуту, Катя проговорила негромко, подтягивая к груди колени:

– Ты не можешь за нас решать.

Я хмыкнул.

– Серьезно? Тебе хотелось всю жизнь носиться по барханам и весям?

– А может это мой выбор, – решительно выговорила она и выпрямилась, выкатывая грудь, от чего рубашка на ней эффектно натянулась, это даже в полумраке видно. – Может я мечтала сделать что-то важное, а не только петь на постоялом дворе. Думаешь я просто так оттуда сбежала в багажнике дрезины? Уперла у служебников артефакт? Сцепилась с Адой? Нет уж, Мечников, не просто. И больше ты от нас так легко не отделаешься. Да, Миха?

Обернувшись на детину, она выразительно посмотрела. Тот сидит задумчивый. Локти на коленях, голова чуть наклонена, а по лбу ходят морщины.

Еще немного он помолчал, затем ответил:

– Катерина права. Мы с тобой до конца.

– Уверен? – не поверил я. – Люди обычно стремятся туда, где спокойнее и понятнее. А я иду совсем в другую сторону. Вам туда надо?

Миха кивнул упрямо, а Катя сунула пальцы подмышки и съежилась, поскольку поднялись мы уже на высоту, где воздух прохладнее.

– Ты еще не понял, Мечников? – произнесла она. – Мы команда. Куда один, туда и все.

Детина утвердительно хмыкнул и развел руками, вроде не поспоришь. Опекун учил всегда рассчитывать на себя и не брать больше, чем можешь потянуть. Вариант с командой не рассматривал никогда, поскольку отвечать за себя одно, а за других совсем иное. Но остаться одиночкой не позволили обстоятельства. Да и, если не кривить душой, с ними лучше, чем без них.

– Ну и тебя и рожа, – хохотнув, произнес Миха.

Я улыбнулся на одну сторону и хмыкнул.

– Нормальная у меня рожа.

– Ага. Будто тащишь судьбу всего мира.

– Ну, вообще так и есть, – заметил я, извернув руку и похлопав себя по рюкзаку. – Забыл?

Миха покривился.

– Такое забудешь. У тебя план есть? Или просто летим, куда ветер несет?

– На аэростате примерно так и выходит, – сообщил я. – У него же нет руля.

Вздрогнув, Катя съёжилась еще сильнее и проговорила:

– Ой, мамочки… Значит, нас несет неизвестно куда?

Я повернул к ней голову.

– Катенька, неизвестно куда нас несет с момента, как Никифор сунул мне в рюкзак артефакт с пчелами. А сейчас мы вполне конкретно летим на воздушном шаре на северо-восток.

– Как ты понял? – удивился Миха. – Ну, что на северо-восток.

– У стен града обычно делают четверо ворот, – пояснил я. – Рядом с теми, к которым мы прибыли, железная дорога. Прибыли мы с юга, значит они южные. Когда бежали по улице, мы двигались на запад, а когда стали подниматься в воздух, я прикинул обстановку и понял, в каком направлении движемся.

Миха с одобрением покивал и сказал:

– А что на северо-востоке, знаешь?

Пришлось честно пожать плечами.

– На этаже обучения я много чего читал, – ответил я. – Официальные карты говорят, что за бывшей столицей только Ново град. Но это восточнее. Больше ничего, кроме разрозненных постоялых дворов и одиноких ферм нет.

– Засада…

– Потому я и говорил Никифору, что вся эта история с Печорой сказки и сплетни, – проговорил я. – Будь там хоть что-то, на картах это было бы отмечено.

– Значит мы и правда летим невесть куда, – заключил Миха озадаченно и добавил, сразу повеселев: – Зато не скучно. Вдруг и правда чего найдем.

Я усмехнулся.

– Приключений на филейную область.

Катя шевельнулась.

– А я верю, – сказала она. – Никифор умный человек. Он бы не отправил пчеломатку, не зная наверняка, что Печора действительно есть.

– Верить не возбраняется, – согласился я, – только куда эта вера нас заведет? Вот вопрос. В общем, предлагаю всем подремать, сейчас мы все равно ничего не решим, внизу тьма, приземляться опасно. Ну и улетим подальше от Рязна града.

Одобрительно покивав, Миха перевернулся и пошарил по углам корзины. В одном из них нашел, три газовых баллона, какие-то тюки и тряпье, мой чуткий нос определил запахи грибов и соли. Что-то напевая под нос, детина подсунул один из тюков под себя, два других кинул нам, а сам разорвал могучими руками тряпье. Одной частью накрылся, а другой кусок протянул нам со словами:

– Холодно. Во сне озябнем. На высоте даже в жару можно оледенеть. Это даже мне известно. Вы подползайте под бок. Если скучимся, будет теплее.

В логике Михи противоречий я не нашел и, положив рядом тюк, откинулся на него полусидя. Катя продолжала сидеть в углу, сжавшись в маленький дрожащий комочек.

– Иди сюда, – проговорил я негромко и откинул правую руку, чтобы она пристроилась к боку.