Текст книги "Мечников. Сквозь песок и ветер (СИ)"

Автор книги: Мариус Драконовски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 11

Расставив широко ноги, Ада стояла на верхних полках сразу двух стеллажей, одна ее ладонь уперлась в потолок, другая облокотилась на колено, и выглядит, как разбойница. Внушительная грудь впечатляюще свесилась, чем на пару секунд сбила внимание.

– Тесно, – придя в себя, с задранной головой отозвался я. – Так тесно, аж переночевать негде.

– С этим попозже, – хмыкнула Ада. – А с остальным… Я вас выведу.

Мы с Михой переглянулись. Доверять женщине, принадлежность которой невозможно идентифицировать, рискованно, но еще рискованней оставаться здесь и ждать, пока коменданты обыщут багажный вагон.

Я кивнул.

– Твои предложения?

Улыбка девушки стала шире, ровные зубки сверкнули в бледном свете дрожжевых ламп.

– Лезьте сюда, – скомандовала она. – Только тихо.

– А там что?

– Люк на крыше, – пояснила она.

Вариант более рабочий, чем нападать на комендантов. Первым покарабкался Миха. Несмотря на его внушительную массу, вышло у него это проворно, как у многопудовой гориллы: методично, выверено и бесшумно.

– Ты где так лазать научился? – спросил я.

– А ты попробуй ветряки Никифора почини, – ответил сверху Миха негромко, с трудом разворачиваясь на узкой верхушке стеллажа.

Подсаживая Катю, я так же тихо продолжил:

– Часто ломались?

– Так ржавые же, – разводя руками, ответил детина.

Лезть по стеллажу у Кати получалось менее проворно, чем у Михи, пришлось толкать ее под колени и упругие бедра. Возмущаться она даже не пыталась, только зыркнула из-под соболиных бровей неоднозначно: то ли смутилась, то ли порадовалась. Когда она влезла наверх, Ада оглядела ее снисходительно сверху вниз и наклонилась ко мне, любезно протягивая руку.

От помощи я отказался и с легкостью вскарабкался наверх. На вершине стеллажа тесно, мы все оказались нос к носу. Ада выпрямила спину и, хмыкнув, поинтересовалась:

– Гордый?

– Самостоятельный, – поправил я и повертел головой, потому как коменданты внизу уже подкатили ступеньки и лезут в вагон. – Где люк?

Блондинка указала на потолок. Он выложен одинаковыми серыми квадратами из металла, ровными, стык в стык.

Я заметил нарочно миролюбиво:

– А ты шутница, как я посмотрю.

– Еще какая, – отозвалась Ада и, бесшумно пройдя по краю стеллажа, встала на цыпочки и надавила на одну из пластин.

Та негромко щелкнула и поддалась, после чего, блондинка сдвинула ее на выдвинувшихся салазках в бок. Открылся узкий проход, который легко пропустит стройную Катю. Михе же придется потрудиться.

– Выше второй люк, – сообщила Ада. – Но я до него не достану, если только подсадите.

Она мне ослепительно заулыбалась. Катя сбоку и держится за мой локоть. Вижу ее только краем глаза, но пахнет от нее мятой сильнее, чем обычно, значит напряжена или взволнована. А может и то, и другое. Тем не менее, подсадил бы я Аду незамедлительно, но Миха опередил: он шагнул вперед и одним махом поднял блондинку столбиком.

– Давай, – приказал он, – открывай свой люк.

Натянув благодарную улыбку, девушка уперлась одной ладонью ему в макушку, а второй пошарила вверху. К этому моменту комендант с морщинистым лицом и седыми волосами уже поднялся в вагон и двигает дрожжевым фонарем перед собой.

Пока я с тревогой косился на него и подтягивал испуганную Катю к себе, тот бросил коллегам через плечо:

– С этим праздником аэростатов все с ума посходили! Тут ни зги не видать! Нужен фонарь побольше.

Второй, моложавый и свежий, как весенняя картошка, ему посоветовал со ступенек, по которым поднимался:

– Включи освещение в вагоне.

– Не могу, – ответил пожилой, – проводник сказал, освещение только в пассажирских вагонах.

– Не может быть. Брешет.

– Брешет или нет, а света нет, – заключил пожилой комендант. – Хочешь разбираться с ним, иди и разбирайся.

Моложавый развернулся и стал спускаться обратно со словами:

– И пойду. Что за брехня? Света у него нет. На крыше поезда для чего солнечные панели? Артефакт-аккумулятор ему зачем?

Пожилой предположил терпеливо:

– Для езды ночью. Поезд поди разряжается быстрее дрезины, если без арт-аккума.

– Ничего не знаю, – не угомонялся моложавый, спрыгивая на бетонный перрон. – Свет должен быть.

После чего широкими шагами направился вдоль вагона, пока не скрылся. Тот, что остался внутри, покривился морщинистым ртом и продолжил шарить дрожжевым фонарем перед носом, по шагу продвигаясь вперед.

– Делать больше нечего, за проводниками бегать, – пробормотал он. – У них и зад в тепле, и заработки. Мне бы на диван, под плед виды созерцать, а я по багажным вагонам шастаю…

Пока я наблюдал за проводниками Ада справилась со вторым люком. Она тихо меня окликнула:

– Эй, красавчик, долго будешь коз считать?

Когда оглянулся, Миха уже выталкивал пышнозадую Аду в верх, не упуская шанса пощупать ее за бедра. По виду блондинка вроде не против, но, едва выбралась на крышу и заглянула сверху в люк, ее улыбка стала хищной, и она произнесла с нарочитой ласковостью:

– Миха, сладкий, еще раз так сделаешь, я тебе пальцы переломаю. Понятно?

Лицо детины вытянулось, будто он не при чем и понятия не имеет, о чем речь. Разведя руками, он выдохнул:

– А что я? Я вообще ничего.

– За зад меня тоже не ты лапал? – с той же нарочной любезностью поинтересовалась Ада.

– Так я не лапал, – с жаром заявил Миха. – Я оказывал незаменимую услугу. Коэффициент полезного действия вырабатывал.

– Ты со своим коэффициентом сходи в квартал шпилек, – предложила Ада. – А то он у тебя из штанов выпирает.

– Ничего не выпирает, – отозвался Миха, на всякий случай мельком опустив взгляд себе на передний шев штанов. – Я ж ради общего дела стараюсь. Тяжести поднимаю.

Глаза блондинки покруглели, как два блюдца, она выдохнула:

– То есть, я толстая?

Даже Катя, несмотря на очевидную неприязнь между девушками, в этот момент сокрушительно покачала головой, а я толкнул Миху под бок и сказал:

– Не время. Полезли.

Следующим под сердитыми взглядами Ады вылез Миха, потом вдвоем под ворчание блондинки в его адрес мы вытолкали Катю, следом выбрался я.

Нос очумел от запахов горячей смазки, раскаленного металла, озона, чемоданов и десятков людей разной конституции. Помотав головой, я потер лицо и помассировал крылья носа. После чего огляделся. Сверху вокзал просматривается во все стороны. Позади поезда несколько рельсовых полотен уходят в песчано-каменистую даль, с другой стороны локомотив теряется в широких квадратных воротах. Пока раннее утро, темно, и есть шанс пробраться в город по крышам вагонов незамеченными.

Кивком я указал вперед.

– Пригнулись и как мыши пошуршали.

– Мог бы и спасибо сказать, – заметила Ада.

– Я и сказал, – ответил я.

– Когда?

– Да вот только что, – с улыбкой отозвался я. – Спасибо.

Хихикнув, блондинка подсогнула колени и, оттопырив обтянутый штанами зад, направилась за Михой, который, как пустынный альфа-козел, ломанулся к носу поезда.

– Я ей не доверяю, – пробурчала Катя, проходя вперед меня.

Придерживая ее за локоть, я двинулся следом.

– Не доверяй, – посоветовал я.

Катя покосилась на меня через плечо, осторожно обходя заграждение солнечной панели.

– Ты мне не веришь, – с пониманием произнесла она. – Ада эффектная. И помогает. Но… Не знаю. Не нравится она мне.

– Ну… – заметил я, обходя загородку, – девушка она и правда красивая.

Катя не обернулась, но в утренней мгле ее плечи передернулись.

Мы двигались бесшумно. Внизу гомонили пассажиры, отдавали команды коменданты, кто-то куда-то бежал, гремели тележки и приставные ступеньки. Полоска света на горизонте ширилась, что значит шевелить ногами нужно активнее. Я поторопил Катю, а та фыркнула:

– Думаешь, коменданты полезут на крышу?

– Полезут, если увидят нас на ней, – ответил я, придерживая ее за руку, пока она перебиралась на следующий вагон. – А это произойдет, если не успеем до рассвета. Нас тут как на ладони будет видно.

– Успеем, – отозвалась девушка, – Все равно проводник им наплел с три короба.

– Откуда знаешь?

– Слышала.

– Когда успела? – удивился я, перепрыгнув следом.

Катя смахнула затянутые в хвост волосы за спину и ответила неоднозначно:

– Некоторые внимательно слушают, а не пялятся на всяких.

Прикидывая, когда это проводник успел наплести комендантам так, чтобы Катерина могла подслушать, я ответил:

– Ну почему на всяких. Я и не на всяких могу пялиться. Если есть на что.

На это Катя хмыкнула, вроде не довольно, но спину распрямила, а плечи расправила. Девушки создания неоднозначные, могут улыбаться, а потом зарядить по морде. А бывает наоборот, орет чего-то на своем птичьем, а после придет и приласкается. Главное не пытаться понять, а просто любить и защищать, потому что, как говорил опекун, если женщина тебя по-настоящему выбрала, она за тобой и на край пустыни поедет.

К носу поезда мы добрались, когда небо побледнело и обрело бирюзовые оттенки. У края локомотива ада с Михой о чем-то шепотом спорили.

– Если тебя увидят первым, могут появиться вопросы, – вещала Ада.

Миха перегородил ей путь и сказал:

– А если там будут коменданты, тебя, чего доброго, поймают. Придется за тебя вступаться, а это нас раскроет.

– Да с чего им меня ловить? Я в Рязна граде, как ящерка в песке, – изумилась блондинка. – Никто ко мне приставать не будет. Тем более сам посмотри.

Она кивнула вниз. Локомотив отдыхает в небольшом депо, впереди еще приличное расстояние до отбойника, чтобы при необходимости уместить весь состав. По краям полупустые перроны, время от времени пробегают носильщики и работники станции, но комендантов не видно. Судя по всему, все заняты пассажирскими вагонами.

Поправив рюкзак на спине, я проговорил:

– Поспорите потом. Спускаемся. Тихо, по одному и на правую сторону.

Обычно на таких локомотивах лестницы по обеим краям, но справа перрон ближе, а чуть дальше по диагонали широкие двери, скорее всего либо в город, либо еще куда. В любом случае, нам в первую очередь нужно покинуть перрон.

Под недовольные шепоты Ады и Михи, мы спустились с крыши поезда.

– Куда ведет та дверь? – спросил я.

Бросив на Миху сердитый взгляд, Ада ответила:

– На привокзальную площадь, конечно.

– Отлично. Там мы и затеряемся, – сказал я и, сделав знак рукой, чтобы следовали за мной, быстрыми перебежками двинулся к дверям.

До нее оставалось метра три, когда мой нос учуял спиртовой запах чужака, а Катя позади шепнула:

– Там кто-то идет.

Уточнить, как она это поняла не успел, дверь открылась и в вестибюль депо шагнул мужчина ростом на полторы головы выше меня, и с плечами шире Михиных. Судя по опухшему лицу, заплывшим глазам, которые косятся то в одну, то в другую сторону, пил этот бугай не томатный сок. Но на ногах стоит уверенно.

Сперва он посмотрел на Миху, затем на меня, а после перевел взгляд на Катю, которую я прячу за спиной, и прогудел басовито:

– Кто это у нас тут?

Я шагнул вперед, перегораживая Катю полностью.

– Мужик, иди куда шел.

Осоловелый взгляд бугая снова переполз на меня, понимание в глазах читается, но замедленное и недоброе.

– А я уже пришел. В шпилечную, – произнес он веско и попытался отодвинуть меня массивной ладонью.

С места я не сдвинулся, хотя устоять оказалось сложно – масса бугая такая, что зрелого козла поднимет, как пушинку. Сохраняя внешнее спокойствие, внутри я напрягся, кровь закипела, а мышцы налились.

– Ты дверью ошибся, – произнес я миролюбиво, но на бугая посмотрел прямо и с вызовом.

Тот глянул сверху вниз и с пренебрежением выдохнул, обдав меня зловонным дыханием. Затем сально осмотрел Аделаиду, которая прячется за Михой.

– Чет ты врешь мне, парень, – прогудел он, растягивая слова, – тут вон какие красотки. Значит шпилечная. Думаешь, мало заплачу? Да у меня вон сколько рубов!

Для наглядности бугай сунул пальцы в карман дырявых на колене штанов и вытащил раздутый кошелек, сообщив заплетающимся языком:

– Заработок был. Имею право расслабиться. Говори, сколько твои шпильки стоят. Возьму обеих. Меня на двоих хватит.

То, что потасовки не избежать, я догадывался, но опекун учил: «лучшая победа в драке – не допустить драки», так что еще раз попытался донести ему мысль словами.

– Повторяю тебе, – сжимая до хруста кулаки, проговорил я, – это не шпилечная. Оглянись.

Нехотя бугай покрутил головой, но надежда на его здравый смысл рассыпалась в песок, когда он, кривясь на одну сторону, фыркнул.

– Ну и чо? Я плачу. Давай своих девок.

С Михой мы успели переглянуться и обменяться сигналами до того, как бугай двинулся на меня, прогудев:

– Жадный?

Быстрым для такого увальня рывком он ухватил меня за ворот куртки, жесткая ткань натянулась подмышками.

Дальше все происходило молниеносно и на рефлексах, спасибо регулярным тренировкам: одной рукой я ухватил бугая за запястье и надавил на болевую. Тот заорал, его взгляд резко прояснился, а я другой рукой ударил снизу в локоть. Захват в миг ослаб. Пользуясь моментом, я шагнул вперед и резко развернулся всем корпусом, не выпуская запястья бугая, после чего рванул вниз. Что-то щелкнуло, а бугай заорал от боли:

– Шворааа!!!

Катя позади взвизгнула:

– Ты ему руку сломаешь!

– Только вывихну, – отозвался я, утаскивая бугая на пол. – Миха, вяжи его!

Подскочивший сзади детина выверенным движением вырубил бугая. Когда тот обмяк, Миха притащил откуда-то веревку, но Катя опять жалостливо проговорила, прижимая ладони то к груди, то ко рту:

– Вы его так и бросите в вывихнутой рукой?

Глядящая на все с круглыми глазами Ада зыркнула на нее и, потрепав воротничок рубашки, потому как вспотела от напряжения, что видно по крохотной капельке на шее, выдохнула:

– Он хотел нас обесчестить, а ты ему помочь хочешь?

– Человек был не в себе, – не успокаивалась Катя. – Нельзя его так бросать.

– Откуда такие берутся, – проворчала Ада и с недовольством покачала головой. – Мальчики, делайте, как считаете нужным. Я бы его вообще отпинала в какую-нибудь канаву.

На бугая мне в целом плевать, вывихнутая рука – не страшно, вправят в любом медпункте, в Рязна граде таких должно быть полно, как и в любом граде. Будет как новенький и даже не вспомнит про нас, учитывая его осоловелую морду. Но взгляд Кати такой, что я не смог игнорировать. Пришлось с Михой повозиться и вправлять бугаю руку прямо здесь.

Аделаида бегала вокруг и ворчливо причитала:

– Вы правда будете этим заниматься? У нас времени в обрез. А если сейчас коменданты придут?

– Тогда побежим, – ответил я, понимая, что Ада так-то права и играть с судьбой в данной ситуации рискованно.

Но когда увидел, с каким восхищением на меня смотрит Катя, мысленно махнул рукой: справимся. Главное уберечь рюкзак с пчелой и определить в безопасность Катю.

Из-за массы бугая вправление руки растянулось на несколько минут. Только после этого мы с Михой его отволокли в угол между башнями из паллетов. Вязать не стали, смысла нет, поскольку он и так в отключке. Но в себя прийти может в любой момент.

Я поторопил всех:

– Теперь уходим.

На этот раз дверь выхода из вестибюля депо пропустила нас без проблем, и мы вышли на залитую утренним солнцем привокзальную площадь Рязна града. От смеси запахов дрезинного масла, жареных лепешек, людских тел и массы другого в голове на секунду помутнело. Пришлось ею помотать и на несколько секунд зажать нос, чтобы привыкли рецепторы. Только тогда смог оглядеться.

Человейников, как в Красном граде нет, но есть башни до пяти этажей, каменные, с квадратными окошками, в которых золотится отражение рассвета. На тротуарах блестят отполированные сотнями ботинок камни, дороги тоже мощеные. Что понятно – камень доступен всегда и везде. Люди бегут кто куда, дрезины парят по своим делам, а вдалеке крутятся ветряные мельницы и на опорах сверкают солнечные панели. Между ними на трубах малиновым цветом переливаются артефакты-аккумуляторы в шаровой защите. Это от непогоды, чтобы ни зной, ни ветер не испортили.

Катя слева от меня зачарованно охнула:

– Как красиво.

– Еще бы, – отозвалась горделиво Ада по правую руку от Михи. – Это тебе не пустыня с перекати-полем.

Я спросил Катю:

– Нравится?

– Очень, – призналась она.

В груди засаднило, но я промолчал. Если так, то как бы ни хотелось взять ее с собой, здесь и придется ее оставить. Ласковую, мягкую и нежную, чтобы жила в комфорте и безопасности. Вместе с Михой, чтобы приглядывал, он ее давно знает и не оставит в беде. А Ада поможет по-женски. У женщин это происходит на каком-то особом языке.

Я вознамерился рвануть через площадь и поискать постоялый двор, но Ада мне перегородила путь пышной грудью.

– Погоди, красавчик.

Глава 12

Когда Аделаиде удалось привлечь внимание, она продолжила:

– Я не шутила, когда предлагала помощь.

Мимо пронеслась дрезина доставщика, у которого за спиной короб больше, чем он сам, воздух от них завихрился и волосы блондинки эффектно вскинулись.

– Ну допустим, – согласился я. – Что взамен?

Похлопав ресницами, Ада надула губы и сказала:

– По-твоему я не могу помочь просто так?

– По-моему нет, – усмехнулся я, поглядывая на ее выпяченное великолепие под рубашкой.

Расплывшись в улыбке, она ответила:

– А зря. После того, как вы храбро спасли нас от того верзилы, я просто не могу ответить черной неблагодарностью. Правда, Андрей, Миха, у меня есть возможность. Не откажите принять такую скромную благодарность.

То, что Катю она не упомянула, от моего внимания не ускользнуло, видимо полагает, что решений девушка не принимает. Что недалеко от правды, и все же я уточнил:

– Нас трое.

И указал на Катю, которая так очаровано глазеет по сторонам, что не заметила, как ее пытаются исключить из уравнения.

Ада закатила глаза.

– Ну конечно трое, – проговорила она, складывая руки под грудью. – Я умею считать. Так что? Будете стоять здесь или пойдете со мной туда, где есть еда и чистая постель?

Переглянувшись с Михой, я пару секунд подумал и кивнул. Помогать нам ее никто не заставлял, могла, как все, сойти с поезда и отправиться по своим делам. Это немного настораживает, но, с другой стороны, она рисковала, выводя нас из вагона через вентиляцию: если бы ее поймали с нами, тоже наказали бы.

Аделаида буквально расцвела, как помидорный куст.

– Ой, как я рада, – прощебетала она и повела нас через площадь.

Та быстро наполнялась народом, поскольку день занимался и люди шли по своим делам, спеша закончить их до наступления пекла. В граде, когда солнце в зените, никому не охота шастать под палящим зноем. Не понятно, где хуже: в пустыне, на безлюдных территориях, когда не знаешь, где добыть воды, или в граде среди раскаленных каменно-металлических зданий.

В Рязна граде я впервые, но принципы градоустройства и инфраструктуры везде примерно одинаковые, так что вокруг я посматривал с интересом, но без восторга. Чего не скажешь о Кате, которая невинной козочкой таращилась по сторонам и вертела головой, время от времени налетая на прохожих. Я только успевал ее дергать на себя. В конце концов взял за руку и крепко сжал.

– Будешь идти рядом, – сообщил я строго.

Щеки Кати порозовели, она покивала и посеменила сбоку, продолжая рассматривать град.

Миха шел с видом напускного безразличия и важности, спина прямая, широченные плечи расправлены, подбородок вперед. Но нет-нет, да покосится на особо вычурно построенную пятиэтажку, раскрашенную дрезину или девушку в юбке, едва прикрывающую бедра.

– Одеваются тут, как я посмотрю, не так, – проговорил он, провожая взглядом очередную девицу в мини, когда мы перешли на тротуар и двинулись вдоль площади.

Ада пожала плечами.

– В граде как-то попроще к этому относятся. Хочешь мини – надевай мини.

– И что? Не пристают? – удивился Миха. – Кочевники всякие или просто, ну… Ты поняла.

– Если надеваешь мини, надо уметь за себя постоять, – сообщила Ада бойко. – Я быстро это поняла. В Красном граде, говорят, служебники блюдут безопасность. Здесь немного иначе.

Я поинтересовался:

– Это как?

– Местные коменданты следят за порядком, – пояснила блондинка, – но ты и сам должен не лезть на рожон.

– Это везде так, – со знанием дела, отозвался Миха.

Ада неоднозначно покачала головой.

– Со своими нюансами, – сообщила она.

Мы повернули за угол, запахло выпечкой, вареной картошкой и тушеными помидорами. Значит где-то пекарня. Я втянул дразнящий запах, в желудке негромко квакнуло. Полноценно ел я еще у Никифора, в остальном сухпаек. А им не то, чтобы наешься до отвала.

Как я почесал на ходу живот, Катя заметила и нырнула пальцами в карман. После чего вытащила мешочек и протянула мне.

– Поешь, – предложила она негромко.

Хотел сказать, чтобы оставила сухпай себе, еще пригодится, но она так преданно на меня посмотрела, но не смог отказать.

– Спасибо, Катенька, – сказал я и вытянул из мешочка длинную сушеную картофелину с солью.

На лице брюнетки засветилась робкая улыбка, а я притянул ее поближе, чтобы не налетела на долговязого прохожего, и отправил картофелину в рот.

– Ты тоже пожуй, – предложил я.

– Я попозже. Обязательно.

Вышагивающая левее Ада поправила пышные волосы и произнесла значительно:

– Ничего, красавчик, сейчас дойдем и ты забудешь об этих сухих ошметках, как о страшном сне.

– Пожрать бы нормально, это да, – поддержал ее Миха. – Воды чистой.

– Будет тебе и то, и другое, – победно отозвалась Ада.

Зато Катя помрачнела и отвернулась, из-за чего споткнулась и едва не упала, но я успел подхватить.

– Спасибо, – негромко поблагодарила она. – Но я не такая беспомощная, как тебе кажется.

– Знаю, – ответил я. – Беспомощная бы не уперла у служебников артефакт и не ехала бы в багажнике дрезины.

Мы прошли еще минут десять, после чего повернули и оказались напротив двухэтажного здания из больших каменных блоков. На первом этаже невысокая дверь, над ней вывеска «Постоялый двор номер один», на втором – стекленые окна, что говорит: постоялый двор не бедствует. Впрочем, и Рязна град не на последнем месте в стране.

Ада довольно сообщила:

– Пришли.

Дверь на постоялый двор она толкнула по-свойски и вошла, как к себе домой. Людской гомон и гогот обрушился со всех сторон, характерные запахи кухни, пропотевшей одежды и смазки для дрезин защекотали ноздри. Я чихнул. На чих обернулась вся столовая, сразу затихло.

В минутной паузе пришлось миролюбиво поднять ладони и проговорить:

– Песок в нос попал.

Мое объяснение никого не впечатлило, народ остался на местах с суровой пытливостью взирать на меня, иногда переводя взгляд на Аду. Лишь когда блондинка широко шагнула вперед и приветственно помахала, расплываясь в лучезарной улыбке, напряжение немного спало.

– Всем привет! – возвестила она и кокетливо уперла кулачок в бок. – Аделаида, звезда Бетонного переулка, вернулась. Доставайте свои рубы, я привезла вам обалденных безделушек. Эй, Рудый, налей всем по кружке грибного кваса за счет заведения!

Присутствующие радостно грянули, поднимая пустые кружки, и с одобрением застучали кулаками по столешницам. Лица расплылись в довольных улыбках у всех кроме Рудого, который бармен в этой столовой. Сухотелый парень чуть старше меня, на загорелом теле расстегнутая жилетка, руки перетянуты узлами небольших, но выпуклых мышц. Лицо острое, масляно-темные глаза смотрят внимательно и цепко. Он больше похож на кочевника, чем на жителя града.

Пока приближались к стойке, бармен с надвинутыми бровями протирал полотенцем кружки и оценивающим взглядом ползал по нам, а когда подошли, сказал Аделаиде недовольно:

– Квас за всех будешь оплачивать сама.

Облокотившись на стойку, блондинка оттопырила зад и ответила:

– И оплачу. Скоро я вообще смогу оплатить все, что захочу.

– Навпаривала простакам своего мусора? – хмыкнул бармен, чуть смягчаясь. – Или задумал чего?

– Это все потом, – просияла Ада и обернулась к нам. – Знакомься, это мои новые друзья. Андрей, Михаил и… Катя.

Пока бармен с изумлением поднимал брови, она повернулась к нам и представила его:

– Это Рудый. Мой хороший приятель. Доверяйте ему так же, как мне.

Судя по в миг нахмурившемуся лбу, этот расклад рудому не понравился. На Аду он покосился недовольно, даже хищно, но она зыркнула так, что бармен только фыркнул, как раздраженный верблюд, и проговорил:

– Друзья Ады – мои друзья.

– Вот и прекрасно, – любезно прочирикала блондинка и постучала крепкими ноготками по столешнице. – Ты теперь барменом подрабатываешь? Чего за барной стойкой стоишь?

Сухое лицо Рудого исказилось в горделивой улыбке.

– Выкупил первый этаж. Теперь весь постоялый двор мой.

Ада просияла.

– Поздравляю! Это надо отметить!

– Отметим, когда долг мне вернешь, – хмыкнул Рудый, скользнув по ее груди выразительным взглядом.

Ада отмахнулась от него, как от прилипчивой пылинки, и отозвалась:

– Верну. Можешь не беспокоиться.

– А я и не беспокоюсь. Куда ты от меня денешься.

На месте блондинки я бы воспринял это как угрозу и напрягся, но та снова отмахнулась и, поправив волосы, сказала:

– Рудый, нашим друзьям нужно жилье и пища.

Продолжая натирать кружку, бармен оглядел нас с головы до ног, особое внимание уделил Кате, Миху осмотрел с настороженностью, что понятно – плечи и кулаки детины вызывают уважение. Сразу и не догадаешься, что пользуется он этими кулаками, как дите малое. На меня Рудый посмотрел вскользь, видимо решив, что опасности я не представляю.

Он отставил стакан и взялся за другой со словами:

– Отведи их наверх. Там есть свободная комната. За прокорм и проживание отработка. Девушка пускай по кухне помогает, верзила… Миха? Верно? На входе вышибалой. А третий… Андрей? Что умеешь, Андрей?

– Всего понемногу, – ответил я, прямо глядя на Рудого, чья деловая хватка полезна в ведении постоялого двора, но мне не понравилось, как вцепилась в нас. Впрочем, на дворы заходит разный народ, приходится держать нос по ветру, хвост арбалетом, а под столешницей – дубину. Или чего покрепче.

Так что позицию Рудого понять можно. Даром что рожа его не нравится, но кто знает, какой бы была моя физиономия, живи я его жизнью.

– Всего понемногу – это хорошо, – после небольшой паузы ответил Рудый. – Значит мне будешь на баре помогать. Мордой лица ты вроде вышел, девкам такие нравятся. Верно, я говорю, Ада?

Хихикнув, Ада охотно закивала, после чего отлипла от столешницы и направилась в сторону бетонных ступенек, приглашая за собой.

Комната, в которую она нас привела, удивила чистотой. Я рассчитывал увидеть здесь что-то чуть лучше козлятника, но три одноместные кровати, аккуратно застеленные простынями, коврики под ними на бетонном полу и занавески на окнах дали надежду, что не все так мрачно, как представлял.

– Располагайтесь, – прочирикала Ада и сделала пригласительный жест. – Я обычно живу в комнате с самого края у лестницы, напротив комнаты Рудого. Пока отдохните с дороги. Ну и, если что, заглядывайте. Я буду очень рада.

На последнем предложении она сделала акцент и ясно улыбнулась мне, после чего, вильнув вскинутым задом, развернулась и покинула комнату.

Довольный, как румяный чайник, Миха шагнул к ближней кровати бухнулся на нее, закинув за голову руки.

– А нормальная девка оказалась, – констатировал он и расплылся в улыбке. – Я-то думал, с такими… Ну… Вы поняли… Только шпильки бывают. А эта нет.

Молчаливая Катя засопела и прошла к дальней койке у окна. Заняв ее, она стала перекладывать девичьи вещи в сумке.

– Это еще проверить надо, – заметила она хмуро.

– А ты не ревнуй, – хохотнул Миха. – Ты все равно наша Катенька.

– Еще бы я ревновала, – фыркнула Катя, но щеки порозовели.

– Вот и не ревнуй, – снова усмехнулся детина. – Но Ада – огонь. Ох и помял бы я ей… Ой, Катенька, не слушай. Я говорю, Рязна град мне уже нравится.

Цокнув языком, Катя укоризненно покачала головой, пока я занимал кровать слева от входа, предварительно заперев дверь на ключ. Приличные девушки в таких разговорах обычно не участвуют, или участвуют, но делают вид, что очень смущаются или возмущаются. Хотя опыт подсказывает, это для вида, и темы ниже пояса им интересны не меньше нашего. А то и больше, если послушать сплетни девушек с этажа обучения.

После изматывающей дороги мы спали несколько часов к ряду. С Михой договорились просыпаться по очереди и проверять, все ли в порядке, поскольку Ада и Рудый вроде гостеприимны, но место незнакомое, лучше быть готовыми, чем не быть.

Но до самого вечера нас никто не трогал, только часам к шести в дверь негромко постучали, голос Ады сообщил, что поесть нам оставили в кухне. Катя спала, Миха при упоминании о еде, пришел в такое воодушевление, что ринулся к двери прямо с кровати.

– Я верблюда готов сожрать, – сообщил он, открывая дверь.

– Тогда я схожу, как ты вернешься, – ответил я. – Не хочу Катю оставлять одну.

Миха строго зыркнул на меня.

– Если чего удумаешь – не вздумай.

Я выпучился на него.

– С ума сдурел?

– Это я на всякий случай, – отозвался Миха. – Чтобы не повадно было.

– Лучше по сторонам смотри, – посоветовал я.

Когда Миха ушел, я вытащил из-за головы рюкзак и проверил сохранный артефакт. Пчеломатка с остальными пчелами в нем лежит так же безмятежно, как и в первый день. Если кто-то в Рязна граде узнает, что у меня в рюкзаке такое сокровище, охота начнется уже совсем на другом уровне. Сообщение между градам обеспечивается только артефактами связи, наверняка сразу найдется тот, кто доложит обо всем Лютецкому. А тогда Катя и Миха рядом со мной в безопасности не будут совсем. Так что правильнее всего мне быть от них подальше. Рязна град не такой громадный, как Красный град. Здесь Кате будет удобно.

Решив, что разведав подробнее обстановку, я оставлю Катю с Михой обживаться, я убрал артефакт в рюкзак.

Пара следующих дней прошли на удивление спокойно. За барной стойкой раздавать напитки, еду и кислородные баллоны оказалось, куда проще чертежей, которые я оформлял на этаже разработок в Оазис-Техно. Михе на дверях стоять понравилось, он выкатывал колесом грудь и раздувался от важности, как гусь, когда проверял документы у подозрительных гостей. Катя на кухне прижилась, две местные женщины быстро ее взяли под крыло. Она порывалась и здесь петь на сцене, но мы с Михой отговорили.

– Сперва нужно обосноваться, – убеждал я. – Если петь, то не на постоялом дворе, а где-то на нормальной сцене. А тут к тебя опять начнут цепляться кочевники и отребье. Мы-то с Михой отобьём. Но оно тебе надо? Не для такого ты, Катенька, создана.

С недовольным вздохом Катя согласилась. Что не удивительно: едва ли ей хотелось выступать перед мужиками, которые сально на нее смотрят.

Аделаида порхала вокруг нас, как бабочка, которых я никогда в живую не видел, но от опекуна наслышан об их окрасе и легкости. Она организовала нам разрешения на пребывание в городе, чтобы при встрече с комендантами не возникало вопросов, притащила к нам в комнату столик и несколько табуреток.

– Так уютнее, – сообщила она, расставляя их по какому-то только женщинам понятному принципу вокруг стола, пока Миха и Катя отсутствовали. – Уют же он с женской руки делается. И пахнет по-особому.