Текст книги "Мечников. Сквозь песок и ветер (СИ)"

Автор книги: Мариус Драконовски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 22

Несколько раз мир перевернулся, в ушах звенел сдавленный крик Васы, что-то орали служебники, резко пахло гарью и копотью. Потом резкая боль в плече, и вращение прекратилось. Сквозь звон в ушах я расслышал крики и приказы служебников. Глаза застелила муть, пришлось сильно проморгаться, чтобы вернуть резкость.

Когда она появилась, повертел головой. Мы лежим вверх ногами, ремней безопасности никто нам застегнуть не дал, так что спиной я уперся частично в спинку сидения, частично в потолок. В плечо давит кусок рамы от дрезины, оттуда и боль. Служебников впереди нет, зато лобовое стекло выбито, Васа рядом примерно в таком же положении, что и я, глаза закрыты.

В груди ёкнуло, я потрепал ее за плечо.

– Васа, живая? Очнись. Надо выбираться.

На то, что она придет в себя, я не рассчитывал – мы довольно активно вертелись, и с тревогой всматривался в лицо воительницы, которая нарушила приказ бати и пошла мне помогать. Но девушка разлепила веки почти сразу, и я с облегчением выдохнул.

Она покривилась, прикасаясь к макушке, и спросила хрипло:

– Что случилось?

– Бункер взорвался, мы перевернулись. Вылезаем.

Извернувшись, я выбил ногами дверь дрезины и выполз на траву, после чего помог вылезти воительнице. Вокруг полно перевернутых дрезин, все дымится, служебники кто бежит куда-то, кто хромает, отдавая короткие приказы. Вдали оранжевым заревом полыхают руины, а в небо поднимаются черно-серые клубы дыма, смешиваясь с рваными суровыми тучами.

– Надо уходить, пока они не очухались, – скомандовал я и шагнул в сторону.

Васа, послушно двинулась следом, но едва мы дернулись, за спиной щелкнули рычаги арбалетов и затворов, а я с досадой выдохнул и выругался про себя.

– Не так быстро, – раздался хриплый обозленный голос, и запах дикого банана, пробившись сквозь дым и гарь, запоздало долетел с ветерком.

Медленно развернулись. Лютецкий в окружении преданного отряда служебников стоит в десятке метров. Белый костюм испачкан грязью и травяным соком, на щеке ссадина, лицо искривлено яростью, глаза сужены.

– Как от тебя много проблем, Мечников. Думаешь, теперь я позволю тебе уйти? – прошипел он. – Ты разрушил одну из моих северных баз, поставил под удар создание артефактов, и мешаешь мне взять в руки мир.

Несмотря на ситуацию, в груди у меня заликовала злая радость.

Я скривил губы в довольной ухмылке и проговорил:

– Я старался.

– Я тебя раздавлю, как блоху, а из крови сделаю артефакт для автоматона, – с ненавистью сказал Лютецкий. – Будет твой ресурс до конца вечности чистить мусор на дорогах.

– Зато больше ты ничего не получишь, – с злой иронией отозвался я и оскалился в ответ.

По лбу потекло горячее, видимо рассек его, пока крутился в дрезине. Я вытер его тыльной стороной ладони, на коже остались кровавые разводы.

Физиономия Лютецкого скривилась сильнее, он выдавил яростно:

– Я вытащу из тебя информацию. Ты не представляешь, как я изобретателен.

На это я только криво усмехнулся. После известий об артефактах и ресурсах, из которых их делают, его изобретательность вне сомнений. Но это меня уже не волнует, потому что со стороны папоротникового леса потянуло резким, мускусным запахом. Полоса запаха настолько широкая, что принадлежать она может либо кому-то большому, либо толпе.

Выдохнув натужно и глубоко, я ответил, покачав головой:

– Пошел ты к шворе, Лютецкий.

Его рот хищно скривился.

– Для тебя – господин Лютецкий, – произнес он.

В эту секунду земля загудела, запах стал невыносимым, служебники тоже заметили неладное и завертели головами, время от времени поглядывая на главу Оазис-Техно. Тот со злым недовольством шагнул вперед и произнес резко:

– Что еще за дрянь?

Гул превратился в грохот, теперь я различил знакомые запахи, перемешанные с совсем неизвестными, но такими же резкими и сильными. Через пару секунд папоротники затрещали, в стороны брызнули ветки, а из спорового леса с грохотом вывалились на пустошь твари.

Разные. Папоротниковых медведей я узнал, они вырвались парой, хотя мои познания о медведях говорят, что они вообще-то не парные звери. Лютого крота не заметил, за то три громадные четырехкопытные твари с витиеватыми рогами в каких-то грибах, рванули в нашу сторону очень бодро. За ними твари, похожие на свиней, но больше в три раза, в шерсти и мхе, а из пастей торчат бивни в локоть.

– Это еще что? – со злостью выдавил Лютецкий и выхватил у одного из служебников атомат.

Васа предупредила его:

– Я бы не стала этого делать.

– Закрой рот. Говорить будешь, когда спросят, – рявкнул он и навел дуло на одного из папоротниковых медведей.

Раздалась оглушительная очередь, один из медведей на бегу споткнулся и кубарем покатился вперед. Лютецкий со злорадным смехом стал палить по остальным тварям.

– Стреляйте! – приказал он служебникам.

Те повиновались, а мы, пользуясь общей занятостью незаметно попятились.

– Оружие остановит тварей? – спросил я негромко.

Васа покривилась, качая головой.

– Шкуру папоротникового медведя самострел не пробивает. Надо стрелять в пасть или глаз, – ответила она. – А от грибных лосей мы стараемся держаться подальше. Они просто отбитые. Прут, даже если ранены. Да и ранить их тоже не просто. У всех тварей тут шкура крепкая.

– Значит, пальба против них без толку.

Васа кивнула.

– А вот разозлит точно. Я предупреждала, шум их привлечет. Они знают, что шум издают люди, а люди – это еда, потому как простая добыча, по сравнению с лесными тварями. Это раньше звери человека боялись. Но твари не такие.

– Уходим, – скомандовал я, чувствуя, как вместе с землей под ногами от грохота дрожит нутро.

Мы дернулись в сторону, но ушли не далеко, потому что грибные лоси заревели и синхронно развернулись в нашу сторону. Вернее, не только в нашу, здесь как раз и Лютецкий, и кучка его служебников яростно отстреливаются из автоматов и самострелов, чем этим только привлекают тварей. Те локомотивами несутся на нас, из-под копыт летят комья земли и травы, воздух дрожит от рева, а почва трясется, как при дроблении бетона. Еще и пахнет соответственно.

Пришлось развернуться и бежать, а когда за спиной рев и грохот стали невыносимыми, наобум сигануть изо всех сил через поваленный ствол древесного папоротника. Яму прямо за ним я увидел уже в полете, пришлось быстро группироваться. В траву я свалился собранным клубком и перекувыркнувшись, застыл, прикрыв голову руками.

– Твою ж швору… – шипел я.

Земля продолжала гудеть. Надо мной проносились массивные туши, перекрывая свет, а воздух колыхался потоками запахов и холода. Сверху сыпалась земля и трава с копыт тварей. Только когда шум понесся дальше, я поднял голову и огляделся.

Я лежу в небольшом котловане, заросшим пыреем так густо, что над травой торчит только моя голова. Ствол папоротника вверху на краю ямы, грибным лосям ее перепрыгнуть легко, не то, что людям.

– Васа, – негромко позвал я.

Рядом в траве зашуршало, через секунду из нее показалась растрепанная рыжеватая голова с испачканным в грязи лицом. Девушка отплевалась и вытерла мордашку ладонью.

– Думала растопчут, – призналась она, вытаскивая изо рта травинку.

Осторожно, чтобы не высовываться за края ямы и оставаться незаметным, я поднялся.

– Они только топчут?

Васа тоже встала, пригнувшись за бревном.

– Ну, потопчут, потом сожрут, – ответила она, выглядывая из-за него. – У них зубы такие, что трудно мясо отрывать, а вот жевать могут долго и вдумчиво.

Чтобы не стать обедом для тварей, мы поторопились вылезти из ямы, пригибаясь и таясь. Служебники продолжали отстреливаться от тварей, причем вполне успешно: одного грибного лося им удалось обезвредить, он громадной тушей неподвижно лежит среди перевернутых дрезин. Остальной табун, который перелетел яму, пошел на разворот, значит скоро вернется для новой атаки. Два папоротниковых медведя ревут, раздирая одну из дрезин, видимо, никогда не видели такого и не понимают, что это не еда.

Лютецкого с его приближенной охраной нигде не видно. Одно из двух: их либо сожрали, либо смогли сбежать. Я кивнул на папоротниковый лес со словами:

– Добежим до зарослей, сможем скрыться.

– А служебники? – спросила она.

– Их армия сильно поредела. Скорее всего, сосредоточенны на том, чтобы самим выбраться. Бункера нет, геолокация потеряна. Если они отсюда и выберутся, то вернуться не смогут.

Васа кивнула, и мы припустили в сторону зарослей папоротников, с опаской поглядывая на гигантских медведей с зеленой шерстью, которые стали терять интерес к металлической и такой невкусной дрезине. Служебники взяли их в кольцо, перекрикиваются, отдают команды друг другу и пытаются их обезвредить. Стрелять прекратили, поняли, видимо, что этим только злят тварей. Вместо этого раскидали по кругу квадратные артефакты с горящей красным сердцевиной и быстро сигнализируют руками.

– Будут брать в сетку, – сообщил я на бегу, а когда Васа вопросительно покосилась, пояснил: – Артефакты удержания. Образуют силовую сетку. Через нее не пройдет и папоротниковый медведь.

– Ловко, – впечатлилась Васа. – Странно, что нас они в такую не посадили.

– Энергии много жрет, – объяснил я, часто дыша, потому как от запахов во рту и в носу пересохло и свербит. – Ресурсозатратные артефакты.

К этому моменту грибные лоси набрали скорость и, гремя копытами, с яростным ревом помчались через войско служебников. Воздух заполнился криками, автоматными очередями и рыком голодных, разозленных тварей. Я не оглядывался, чтобы не терять времени и не смотреть на то, что происходит: обоняние и так картинку рисует вполне конкретную, а звуки ее дополняют. Благодаря им я знаю, что один из лосей несется прямиком за нами.

– Васа, сзади! – проорал я.

На бегу воительница оглянулась, после чего выругалась совсем не по-девичьи и припустила так, что пришлось догонять.

– Надо разделиться! – крикнул я.

Она кивнула, и мы кинулись в рассыпную. Надежда на то, что тварь растеряется и впадет в ступор, имелась, но шансов на то, что она побежит за мной больше. Так и случилось: грибной лось с ревом ломанулся за мной, как за более сочным и мясистым. Настигал быстро. С холодком на спине и жаром в груди я понимал, что уйти не успею. Вариант со стеной папоротника, которая может задержать тварь рассыпался, как песчаный замок, когда я ворвался в заросли, а лось вломился следом.

Тупой удар пришелся плашмя в спину. Мне повезло, тварь ударила не рогами, а лбом, который по твердости, как бетон. Меня подкинуло в воздух и перевернуло через голову, мир крутанулся, мелькая зелеными и серо-голубыми полосами. Упал я больно на живот на что-то жесткое, шерстистое и колючее. Оно резко двигалось. Через секунду понял – я на спине твари. Тварь это чувствует и дергается, пытаясь меня сбросить.

– Смердя тебе в дышло! – выругался я и схватился обеими руками за рога, но тут же с шипением одернул ладони.

Рога оказались колючими и склизкими от грибной жижи, которая сочится из мелких шляпок на коротких ножках по всем рогам твари.

– Швора! – проорал я, вытирая ладони о бедра.

Грибному лосю тем временем все меньше нравилось, что я на нем верхом. Он стал скакать, резко забирая вправо и влево в попытке меня скинуть. Пришлось обхватить, насколько хватило рук, его массивную шею и вцепиться в колючую шерсть, потому как сцепить пальцы не хватило длины рук.

Поняв, что в капкане, тварь вскинула голову и трубно взревела, а затем рванула сквозь папоротники, ломая и снося заросли, как бешеный таран.

Перед глазами замелькало с такой скоростью, что мир превратился с зеленые полосы. По лицу больно хлестало, нос и рот заполнили запахи мускусных грибов от лося и соков папоротников. Не знаю, сколько мы так неслись, но в какой-то момент лосю надоело, он, пробороздив копытами рыхлую землю, резко сменил на правление и помчался обратно. По инерции меня сместило на его бок, пришлось цепляться ногами, чтобы не свалиться.

Он, ревя и хрипя, носился со мной на спине туда-сюда несколько раз, пока, уронив голову, не затормозил настолько резко, что меня сорвало с его спины. Я полетел вперед через голову и с хрустом упал лицом в густые заросли папоротников. Перевернуться успел в момент, когда массивные копыта мелькнули над головой. Я быстро откатился влево, а туда, где лежал секунду назад, обрушились две парнокопытные кувалды.

– Тварюка! – крикнул я, пытаясь перекатить дальше, но лось громыхнул копытами слева, комья земли брызгами обрушились мне на лицо.

Уворачиваться и перекатываться я только успевал, пока не изогнулся и не вытащил из кармана нож. Оружие не самое мощное против такой громадины, но лучше, чем с голыми руками. Тварь нависла надо мной громадной, оскаленной мордой, с зубов закапала слюна, тягучей струей спустившись до самой травы возле правого виска. Со слов Васы, у грибных лосей клыков нет, и это правда, но острые лопаты и массивные маляры размером с кулак не лучше.

Чувствуя скорую победу и обед, тварь утробно зарычала и наклонила ко мне пасть, медленно ее раскрывая. Видимо, готовится откусить голову. Кортизол в крови взвинтил пульс до небес, в груди запекло, а в висках застучало гулко и сильно.

Я проорал охрипшим голосом, понимая, что это могут быть последние слова:

– Ну давай! Ну!

Тварь взревела и рванула пасть по мне. Дальше действовала на инстинктах: резко развернулся на плече, пропустив твариную пасть, а когда та с ревом впилась зубами в землю, с хрустом всадил лезвие в его полный ненависти и безумия глаз. Тварь взревела, огромная голова на секунду вскинулась, а через секунду вся туша осела и с гулким грохотом повалилась на землю.

Сердце колотилось, как у загнанного зверя. Придавило мне только ноги, так что выбраться из-под туши получилось самостоятельно. Шатаясь, я поднялся, стискивая пальцами рукоять ножа, который достался мне от опекуна, и уставился на тушу. Если расскажу, что удалось победить лося-людоеда голыми руками с одним только ножом – никто не поверит.

Какое-то время я стоял и смотрел на громадную тушу, грудная клетка ходила ходуном, и я сам пыхтел, как лось. Потом поковылял на заплетающихся ногах в сторону. Нужно найти Васу и уходить дальше в глубь леса. Диверсию можно считать успешной, бункер разрушен, Лютецкий не получил информацию, еще и понес потери. Остается замести следы, чтобы даже при большом желании он не смог найти точку отсчета.

Я пробежал пару десятков метров и вывалился на небольшую поляну, с которой вправо и влево уходят две тропинки, очевидно людские, потому как звери здесь таких размеров, что тропинки для них маловаты. Издалека тянет мускусом, железом, слышны крики и рычание, пустошь достаточно далеко, чтобы незаметно уйти.

Прикрыв глаза, я медленно и глубоко втянул воздух, прислушиваясь ко всем изменениям в запахах. Картинка перед глазами начала проступать быстро и выпукло: справа начинаются заросли древовидных папоротников, они тянутся далеко на север. За спиной какая-то лужа, может пруд, но вода стоячая, потому как пахнет водорослями. Впереди обычные папоротники, но высокие и густые, туда будет легче уходить, если сбивать со следа. А слева…

От запаха слева шерсть на руках встала дыбом: немного земляной, мягкий и знакомый, он перемешан с металлическим привкусом и диким бананом.

– Да ладно… – не поверив своему носу, прошептал я.

Резко открыв глаза, тут же перехватил удобнее нож, и согнул колени в изготовительной позиции. В эту секунду в зарослях захрустело, и на поляну вывалился Лютецкий вместе с Васой, которую держит локтевым захватом за шею. В другой руке короткий самострел, который он упирает девушке в бок. Белый костюм посерел и в пятнах грязи, на щеке кровоподтек, а в глазах холодная ярость.

Он оскалился в ухмылке и прямо посмотрел на меня.

– Далеко собрался, Мечников? – спросил он хрипло.

В груди заклокотало. Кулаки, в одном из которых нож, сжались. Глядя на бледную, но храбро сцепившую губы Васу в его лапах, я рефлекторно дернулся вперед, но Лютецкий покачал головой, цокая и кривясь злорадно.

– Еще шаг, и я продырявлю твою подругу насквозь.

Пришлось застыть, хотя пальцы продолжают в бессильной ярости сжимать рукоять.

Лютецкий взглядом указал на клинок.

– Брось нож, – с напускным дружелюбием проговорил он. – Вдруг поранишь кого-нибудь. А ведь нам это не нужно. Верно?

Для подтверждения серьезности намерений Лютецкий ткнул Васу острием в бок, воительница скривилась и зашипела от боли, но мне послала полный решимости взгляд.

– Не слушай его, – процедила девушка, за что получила новый тычок стрелой.

От безвыходности я скрипнул зубами и разжал пальцы, нож с тихим шелестом упал в траву, а губы Лютецкого растянулись в злорадной улыбке.

– Вот так гораздо лучше, – сказал он. – Сейчас мы пройдем к моему шаттлу и улетим. А потом ты и твоя подруга мне расскажете все, что знаете об этих землях и тех, кто здесь живет. А если кто-то из вас попытается препятствовать, я убью эту очаровательную аборигенку. Ты хорошо меня понял, Мечников?

Будь я один, кинулся бы на него, может и успел бы увернуться от стрелы Лютецекого. Но рисковать девушкой не могу, поэтому сцепив зубы, кивнул. Лютецкий, довольно ухмыляясь, сделала знак головой, из зарослей высыпало с десяток служебников, а я утвердился в верности решения не нападать. Даже если бы добрался до этого, в грязном костюме, то против отряда служебников в ближнем бою мне точно не выстоять. В яростном бессилии я сжал и разжал кулаки – он загнал нас в угол, и вариантов, где мы оба выживаем я пока продумать не могу.

Судя по удовлетворенному оскалу, Лютецкий это тоже понимает. Он кивком указал на заросли позади себя, я принюхался: ненавязчивый, но уловимый, если напрячься, запах дрезинного масла смешивается с запахами травы и папоротникового сока.

– Шагай, Мечников, – приказал он и предупредил служебников: – Держите его на прицеле. Он даже один опасней, чем все, кого вы встречали.

Такое определение даже польстило, но по мне, мои заслуги Лютецкий преувеличил. Впрочем, если я заставил его переться на дикий север в неизведанные земли, может в чем-то он и прав. Только сейчас все мои способности делу не помогают и нас с ни в чем не виноватой Васой тащат к шаттлу, чтобы потом допросить, препарировать и прибить. Мне нужна лишь секунда, момент, чтобы рвануть в сторону, а дальше из засады атаковать Лютецкого. Но этой секунды нет, и я молчу и скриплю зубами.

Больнее всего смотреть на Васу, которая стоически выносит тычки стрелой и захват за шею.

– Помягче с девушкой, – выдавил я сквозь зубы и, за неимением другого, с яростью впился в Лютецкого взглядом.

Тот хмыкнул.

– Не нравится? Учту. Использую при допросе.

Отступая к зарослям папоротника, он поволок Васу туда, откуда тянет дрезинным топливом. Я все еще под прицелами, так что пришлось двинуться следом. До самого шаттла вариантов атаковать не подвернулось – служебники держатся на расстоянии и не спускают с меня прицелов. В голову стали закрадываться нехорошие мысли, потому что с каждым шагом к навороченной дрезине Лютецкого шансы на побег тают, как холодец под полуденным пеклом.

По моим прикидкам, нас снова затолкают на заднее сидение шаттла, тогда можно устроить потасовку и воспользоваться моментом. Один раз это уже сработало. Но когда Лютецкий открыл дверь дрезины и начал пропихивать внутрь воительницу, запах воздуха поменялся.

Глубоко вдохнув, я четко различил знакомый мятный аромат, но смешан он с чем-то незнакомым, терпким и немного горьковатым. Запах идет из-за спины, то есть с севера. Мотор глухо ударился в грудную клетку, тело напряглось от одной мысли, что Катя, вместо того чтобы быть за десятки километров отсюда, вернулась и пытается помочь.

Если бы служебники и Лютецкий обладали моим обонянием, они заметили бы изменения в лесу. Но у них только артефакты. Поэтому, когда страшный хруст сотряс воздух, я успел упасть на землю и предупредить Васу.

– Вниз!

Но рухнули не только мы: Лютецкий отслеживал каждое мое движение и тоже пригнулся. В эту секунду громадный ствол папоротника пронесся над нами и смел служебников, как кегли. Послышались крики, хруст веток, а ствол покатился куда-то по уклону в заросли.

Момента хватило, чтобы я с силой пнул крепкой подошвой Лютецкого по лицу. Тот вскрикнул, пальцы разжались, и самострел из его хватки вывалился, а самого Лютецкого откинуло. Он ударился спиной о нижний край шаттла и, болезненно зашипев, схватился за лицо.

– Быстрее! – окликнул я Васу и пригнувшись рванул в сторону.

Та моментально перекатилась по траве и последовала за мной. Я пропустил ее вперед – кем бы ни был тот, кто отправил по воздуху бревно, если с ними Катя, значит он наш союзник.

Пригибаясь, я бежал, иногда поднимая голову. Тогда перед лицом быстро двигается крепкий, обтянутый кожей зад Васы. До папоротников осталось пять шагов, когда за ногу что-то дернуло, и я рухнул на землю. В ту же секунду Васа нырнула в заросли, а я быстро перевернулся на спину.

Успел вовремя, потому что в лицо полетел крепкий кулак, от которого я увернулся влево и послал в ответ хук в левую, залитую кровью, щеку Лютецкого. Удар у меня обычно крепкий, я рассчитывал, что, если не вырублю, так оглушу. Но Лютецкий только дернул головой и, зло оскалившись покрасневшими зубами, повернулся ко мне.

– Думаешь, меня просто так одолеть? – процедил он сквозь безумную улыбку и навалился мне локтем на горло.

Лютецкий не выглядел тяжелым, но по ощущениям на меня насел разожравшийся верблюд. Дыхание сдавило, я уперся руками его в плечо и локоть, пытаясь снизить давление. Но Лютецкий только скалится и глухо смеется, будто ему ничего не стоит мне прямо сейчас сломать шею.

– Что? – прохрипел он победно. – Алексей Лютецкий не такой слабак?

Он расстегнул под пиджаком на груди рубашку. Там на стальной цепочке небольшой ромбовидный артефакт, его сердцевина испускает яркий травяной свет.

– Получил из одного мутанта, – злорадно произнес он. – Из тебя я тоже возьму самое лучшее. И из твоих приятелей, когда найду. А я найду.

Он надавил мне на шею, по виду несильно, но у меня в голове загремело, шум в ушах превратился в рев, перед глазами поплыли пятна. Я задыхался, хрипя и ударяя кулаками по лицу Лютецкого. Но то будто сделалось стальным: ни царапины. Даже не дернулся ни разу.

От нехватки кислорода соображать стало трудно, я просто бил наугад, пока в голове не трепыхнулась здравая мысль, и я тут же перевел ее в действие: ухватился за цепочку на шее Лютецкого и рванул на себя. Рассчитывал, что та порвется, но в ответ получил лишь его победный хохот.

– Идиот. Это чистая сталь. Ее не порвать руками, – бросил он.

– Эт смотря какими, – сквозь грохот крови в ушах донесся до меня низкий голос из-за его спины.

Резкий щелчок, и цепь с шеи Лютецкого упала мне на живот. В немом молчании он поднял на меня взгляд. И впервые в глазах этого человека я увидел страх. Кулак мой решил быстрее головы, что делать, потому как моментально полетел ему с правой стороны в лицо. Удар, хруст, и Лютецкий отлетел на пару метров в траву, где неподвижно затих.

Только тогда грохот в ушах стал стихать, зрение из тоннельного стало нормальным, и я увидел перед собой Миху с улыбкой во все тридцать два белесых зуба. На плече ножницы по металлу, размером в полметра.

Он протянул мне широченную ладонь и проговорил:

– Ну ты любитель поваляться, я смотрю.

Ухватившись за его лапу, я поднялся. В голове все еще гудит, мир плывет, но быстро обретает привычные очертания. Терпкий запах разлился по поляне, заполнил лес, я ощутил, как он потек вокруг по зарослям, утстремляясь куда-то дальше, в сторону, где бревно унесло служебников.

– Как понимаю, ты не один, – проговорил я, отплевываясь густой сукровицей.

– А то, – бодро отозвался Миха и покосился в папоротники.

Оттуда высунулась аккуратная мордашка Кати. Вся миниатюрная, но личико решительное. Увидев меня, она ящеркой выскочила из зарослей и рванула ко мне, а когда добежала, повисла на шее.

Обняв, я прижал ее к себе, а Катя прошептала:

– Я так перепугалась. Думала, не успеем.

Следом из папоротников вышла Васа и высокий, крепкий мужчина в одежде сплошь из эластичной кожи, настолько тугой, что видно, как на руках, будто сытые удавы, перекатываются узлы мышц. Волосы коротко острижены, взгляд строгий, но без враждебности. И пахнет от него терпко.

На мой вопросительной взгляд Миха проговорил:

– Я говорил, что сам справишься. Но Катерина всем мозги проела, кричала, что тебе нужно помочь.

– Всем это кому? – уточнил я, продолжая держать одной рукой Катю, а другой вытирая лицо.

Катя проговорила негромко:

– Мы добрались до Северных скал, но дальше пройти не смогли. Там был силовой барьер. Если бы не он, то ничего бы не вышло.

Она кивнула на подошедшего мужчину, который на полголовы выше нас всех. Осмотрел он меня быстро, но спокойно.

– Катя предупреждала, что ты отчаянный. Но чтоб в одиночку против армии… – проговорил он спокойно с хорошим выговором.

– Ну, не совсем в одиночку, – отозвался я и кивнул на Васу, которая стоит позади мужчины, грудь все еще ходит ходуном, но взгляды бросает на Миху прямые и теплые.

Детина заметил и расплылся в улыбке, а щеки непривычно окрасились в розовый. Катя проговорила:

– На Северных скалах барьер, чужакам туда хода нет.

Мужчина кивнул и проговорил, протянув мне открытую ладонь:

– Вы не чужаки. Вы из наших. Я Елис Беговой, командир боевого отряда измененных. Усилена физическая выносливость, умение лазать, прыжки.

– Андрей Мечников, – немного обалдев, ответил я, пожимая руку. – Усилено обоняние.

– Добро пожаловать, Андрей Мечников, – поприветствовал Елис.

Катя высунулась из под моего плеча и вскинулась и указала мне за спину.

– Ой, – выкрикнула она, – это же вояки командира Бора.

Мы оглянулись. Трое затянутых в кожанные доспехи воина подняли Лютецкого. Руки ему связали, голова свесилась, а ноги вяло тащатся по траве в жалкой попытке шурудить.

Васа довольно хмыкнула:

– Батя отправил разведотряд за мной, а они нашли Лютецкого. Теперь мир точно от него в безопасности.

Васа подошла к соплеменниками что-то долго им объясняла.

Елис, глядя на это, проговорил со смешком:

– Уходим. А то сейчас тут их станет много.

Стоя посреди поляны в лесу папоротников где-то далеко на севере, где о песке только слышали, я обнимал теплую Катю и укладывал по полкам мысли. Не верилось, что я не только добрался на край мира и привел сюда друзей, но и встретил себе подобных, и обезвредил Лютецкого. Мотор в груди стучал быстро, но уже не только от боя. Теперь там бьется радость победы.

Небо над головой расчистилось, тучи уползли на юг, кто знает, может они принесут в пустыню долгожданную влагу. А нет, так мы позаботимся об этом.

Я обернулся на Миху, который все еще широко улыбается воительнице и незаметно поигрывает мускулами.

– Слушай, Миха, – проговорил я, – ты же мог этими ножницами Лютецкому голову отхватить.

Детина кивнул.

– Мог.

– Так чего не отхватил?

– Это был твой бой, Мечников, – с неожиданной глубокомысленностью ответил он. – Я просто помог тебе победить.