Текст книги "Теория Хайма (СИ)"
Автор книги: Мари Явь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
Глава 39
– Поверить не могу, ты чуть не угробил нас. – «Раньше времени» пронеслось в голове Ким, когда она прошла в свою одинокую квартиру, игнорируя темноту, кидая сумку на стоящее в углу кресло. – Еще бы чуть-чуть…
Пытаясь не показывать жуткое волнение, Ким поспешно прошла к окну, проклиная внезапную молчаливость мужчины. Странное дело, но после того ее признания (как жаль, но от него этих слов навряд ли дождешься), произнесенного тихо, но твердо с девизом в голове «нечего терять», Реиган вел себя крайне странно.
Мало того, что он вылетел на обочину, едва не собрав все фонари, так он с тех пор еще и ни одного слова не проронил. Ярость сменилась уже привычной мрачностью, но на этот раз в его взгляде распознавалось некое чувство… яркое, как сверхновая, возродившаяся в бесконечности вечного космоса.
Ким, оперлась ладонями на подоконник, пытаясь успокоить дикое сердце. Это скорее всего из-за той безумной гонки, из-за наркотического действия крови Древнего, а еще нескольких бокалов алкоголя. Эта дрожь губ и покалывание в ладонях вовсе не признак того, что она волнуется из-за собственных слов. Точно не из-за того, что несколько минут назад на полном серьезе произнесла слова, которые еще никогда не срывались с ее губ по отношению к мужчине.
Дура, это про нее. Даже остроумный Древний не нашел, что на это ответить.
За ее спиной гуляла немая тишина, отчего, кажется, стук ее сердца был очевиден для всех живших на расстоянии километра. Пытаясь привести себя в порядок, Ким цеплялась взглядом за предметы по ту сторону окна, освещенные единственным фонарем. Извечная музыка в стиле техно басами и ломаными приглушенными нотами расползалась по ее квартире. Было жарко, душно и обидно. Было страшно, а еще страшнее хотелось забыть обо всем. К сожалению, с этим ей никто не поможет.
Машина. Еще одна. Мусорные баки, стоящие на заднем дворе клуба. Неровная ограда. Кирпичная стена. Целующаяся парочка.
Отлично.
Закрыв глаза, Ким обреченно вздохнула. Кажется, судьба решила проводить ее в последний путь теплым, чистосердечным словом «неудачница».
Отведя взгляд в сторону, Ким все же вернула его обратно через несколько секунд. Страсть и беззаботность парня и девушки, думающие только друг о друге в данный момент, вызвали… зависть, на самом деле. Речь даже не о том, что они молодые, влюбленные, у которых вся жизнь впереди. Дело в том, что с ней никогда не происходило такого. Никакой безумной, всепоглощающей страсти, никаких душевных порывов. Кажется, даже отношения у нее были по расписанию…
Да, сегодняшний день не в пример остальным ее дням. Но, какая жалость, всему приходит конец.
С тихим вздохом, в котором читалось отчаянье и раздражение, Ким отвернулась от окна. И уже через секунду замерла на месте.
– Боже! Никогда не привыкну. Ты совершенно бесшумный. – Неуклюже рассмеялась она, отводя взгляд в сторону. – Эм. Ну что ж… возможно, ты будешь так любезен и, прежде чем… прежде чем ты… доставишь меня обратно к своему брату-императору, разрешишь мне принять душ и поспать. Немного… всего пару часов… Я не буду больше раздражать тебя, клянусь. Ты меня вообще не услышишь. – Усмехнулась она снова, проклиная собственную глупость.
Это его молчание основательно напрягало. Да еще эта темнота… Собственно, свет был ей не нужен сейчас. Странное дело, но очертания предметов, даже самых мелких, были четкими сейчас. Не как при свете, нет… несколько иначе. Так просто и не объяснишь. Это как увидеть мир в другом свете. Увидеть его вообще без света. Оценить его первородную, изначальную красоту. Когда не было ничего… Когда тьма носилась над бездною.
Если бы не трагичность ситуации, Ким опять бы отшутилась. Бросила, не раздумывая долго, что находит его потрясающим в этих черных джинсах с низкой посадкой, которые самая ему выбрала, хотя он и был не в восторге. Что эта рубашка с множеством мелких пуговиц, кажется, немного ему маловата в груди… В темноте этой особенной ночи хлопок казался фиолетовым с иссиня-черным отливом. А мужчина, как всегда, выше всех похвал.
Недоумение вызывали лишь его сосредоточенность и изрядная напряженность. Он продолжал смотреть на нее с минуту в абсолютной тишине, после чего все же подал голос. И вопреки ее мнению, это не было ответом на ее вопрос.
– Скажи. – Реиган, прозванный людьми Огнерожденным, вел себя чрезвычайно странно, произнося это и делая несколько шагов в ее сторону, отчего Ким почувствовала, как вжимается в подоконник.
– Ч-что? – Странное дело, но ее запал и смелость испарились в неизвестном направлении. Эта его серьезность и то самое чувство в глазах, которое ранее там не наблюдалось, вызывали нечто похожее на опасение.
– Правду. – Еще пара шагов с его стороны и между ними остался незначительный метр.
Правду, ну да – пронеслось в ее голове, когда Ким подняла к его лицу свой взгляд. Зная его, он наверняка определил гамму ее чувств по одним только глазам. В то же время, какая-то часть ее жадно хотела повторить нужные ему слова.
– Я боюсь смерти. И я люблю тебя, Реиган Аттила Оди Эрн. – Выдала Ким ту правду, которая ее больше всего беспокоила в этот момент.
– Дьявол. – Пробормотал тихо мужчина. – Ты запомнила.
– От начала до конца с первого раза. – Усмехнулась горько Ким, думая над тем, что хотела обратить его внимание вовсе не на это. Помявшись на месте, чувствуя себя самым отвратительным образом, Ким в итоге дернулась вперед: – Что ж, я первая в душ…
Она не успела сделать этот шаг, потому что в следующий момент была прижата к стеклу окна, которое протестующе зазвенело. И она бы действительно обратила на это внимание, если бы не сильное мужское тело, которое прижало ее собой. А когда в следующий миг горячие губы прикоснулись к ее, дрожащим и приоткрытым от удивления, все мысли моментально исчезли из ее головы.
Вот оно. Вот тот самый момент, которого она так долго ждала. И дело не только в том, что лучший из мужчин признал наконец (слава всем богам) в ней женщину. А в том, что это прикосновение принесло с собой свободу. Окончательную свободу от страха и душевных метаний. Его прикосновение было забвением, истиной, чистой эссенцией страсти, доказательством сдерживаемой одержимости.
Подавшись навстречу, наслаждаясь мыслью, что наконец она может прикоснуться к твердому горячему телу без страха и как только хочет, Ким с силой рванула его рубашку. Ах, она никогда бы не подумала, что когда-нибудь будет вытворять нечто подобное.
Чудно, он не был против. Кажется, он вообще не обратил на это внимания, увлеченный новыми ощущениями, обхватывая рукой ее подбородок и отклоняя голову девушки сильнее.
Ее глаза были закрыты, а пальцы блуждали по мужскому торсу, ощупывая кожу и узлы шрамов, очерчивая изгибы ребер и мышц. Только теперь стало понятно насколько яростно она хотела ощутить прикосновение этой кожи к своей собственной. Если бы не это платье…
Было жарко, было невозможно дышать, ее кровь, наверное, уже кипела в венах, когда Ким все же отклонилась на несколько сантиметров, ощущая неровный выдох на своих губах.
– Я не хочу, чтобы… все было порывистым и отчаянным. Я не хочу, чтобы кто-то из нас об это жалел.
– Я никогда не жалею о своих решениях. – Проговорил охрипшим голосом мужчина, смотря на нее так, как никогда за все это время. – Но если уж ты решила поболтать, то послушай вот что. Такая женщина как ты достойна лучшего любовника. Но если уж ты выбрала меня, то я постараюсь сделать все лучшим образом.
– А у меня был выбор? – Усмехнулась Ким.
– Нет. И все же. – Он наклонился задевая ее губы своими. – Если ты хочешь меня, я перед тобой.
– Я хочу… чтобы ты пообещал мне. – Проговорила Ким тихо, зная, что, в принципе, не смеет у него что-либо просить. Но Реиган не остановил ее, потому она продолжила. – Чтобы ты там не думал… я никогда не пыталась использовать тебя. Даже с самого начала, все было правдой. Потому завтра ты должен будешь сделать то, что поклялся сделать. Я все прекрасно понимаю, я – не то, из-за чего нужно отказываться от собственной чести…
– Ты не сказала самого главного.
– Разве? Я сказала куда больше, чем положено девушке.
– Хорошо. – Улыбку мужчины можно было охарактеризовать как «дьявольскую». Ким растерялась от такой резкой смены его настроения. И он едва сдержала несмелый стон, услышав следующие слова. – До рассвета еще очень много времени, Ким. Я услышу сегодня от тебя все то, что так хочу услышать.
* * *
О. Мой. Бог.
Ким выгнулась в спине, сметая левой рукой все то, что осталось на этом столе, а правой еще глубже зарываясь в черный вьющийся шелк волос.
– Ри! – Тихий вскрик полный удивления и восторга, приглушенный страстью раздался в темноте комнаты.
Небеса, ее ожидания не просто оправдались. Этот мужчина превзошел их все, каждую секунду доказывая свою исключительность.
И это его избегают женщины?
И это он никогда не делил с ними ложе?
– Ты… лжец… – Прошептала ослабшим голосом Ким, вновь выгибаясь, когда горячие мужские ладони прошли по ее телу, сжимая грудь. – Но, ради всего святого, не останавливайся…
Ее широко распахнутые глаза впитывали разноцветную тьму ночи, а тело пело какой-то особенной, чувственной мелодией, создаваемой под мужскими прикосновениями. Из губ вылетало прерывистое дыхание, переплетенное с единственными именем, которое абсолютно точно заключало в себе особую силу.
Она могла простить ему его ложь… да, за то, что он делает сейчас, ему можно простить все что угодно. Даже то, что он скрывал все это время правду о том, какой он искусный любовник. Интересно, сколько девушек прошло через его руки прежде чем он научился так медленно, умело ласкать женское тело, четко определяя ту грань, когда его любовница готова умереть за одно верное движение? Хотя, об этом в данный момент думать совсем не хотелось.
Да, сейчас он принадлежит только ей. И она хочет, чтобы воспоминания о ней не растворились в бесконечном потоке его времени. Но, кажется, сейчас она мало на что способна.
Ким снова выгнулась со стоном, когда горячий поцелуй обжог нежную кожу между ее разведенных бедер. Мужчина отклонился, когда почувствовал явную дрожь женского тела, услышав сдавленный стон.
Кажется, это все больше походило на пытку, и такой вид «мучений» ему явно нравился. Проведя костяшками по распаленной кожице женского естества, Реиган нежно укусил чувствительное местечко на ее бедре.
– Так в чем я лгу? – Его голос стал грубее, глубже, в нем проскальзывало явное нетерпение.
– Не останавливайся, прошу… – Повторила женщина, накрывая его ладонь своей, пытаясь возобновить движение.
Удовлетворенное рычание прошлось по ее телу чувственным прикосновением, заставляя вновь податься вперед.
– Скажи мне, Ким. – Произнес мужчина своим тихим чувственным голосом, медленно лаская ее плоть. – Ответь.
– Больше… еще… – К дьяволу совесть и стыд. Слишком поздно об этом думать. Поздно во всех отношениях. – Ри, сделай это.
– Сделать что? – Невинно пробормотал мужчина, отклоняясь от нее, медленно выпрямляясь и нависая. – Ты должна объяснить мне.
– Ты все прекрасно знаешь… – Резко бросила Ким, опуская руки в низ живота, однако уже через секунду ее ладони были скованы над ее головой. – Изверг…
– Да, и ты от меня чего-то очень хочешь. – Когда Реиган наклонился над ней, Ким оплела его бедра ногами. На лице мужчины не было никакого намека на игру. – Скажи мне.
– Ты, наверное, шутишь…
– А тебе смешно?
– Ри, ты не можешь быть… ты не… это невозможно.
– Ты первая женщина, к которой я прикасаюсь подобным образом. И если честно, мне совершенно не хочется на этом останавливаться.
– Но то, что ты делал… там… это просто… восхитительно. – Ким с благодарностью вздохнула, когда ее руки были освобождены, а рот запечатан новым поцелуем, в котором страсть граничила с грубостью.
Никаких задержек или неловкости, он все делал так, словно прекрасно знал, что именно нужно делать.
– Что ты хочешь, скажи. – Прорычал он сдавлено в ее губы, когда девушка обняла, прижимаясь вплотную, словно желая слиться.
– Что ж… при таком раскладе, я хочу быть сверху. – Прошептала она, зная, что после этих слов весь ее рай может с легкостью превратиться в ад.
Навряд ли существо столь гордое позволит ей нечто подобное… Но это было бы пределом ее мечтаний.
Ким резко выдохнула, через минуту понимая, что он сегодня собрался исполнить все ее мечты. Вид его на этом старом паркете, с волосами отросшими так, что на кончиках они чуть вились, большого, сильного и такого родного, заставил Ким на пару мгновений замереть. Застыть и просто пытаться запомнить этот момент, чтобы потом, в свое оставшееся прошлое, вспоминать и наслаждаться мыслью, что этот момент был.
– Ты… прекрасна. – Произнес Реиган тихим голосом, чуть нахмуренно рассматривая ее в объятьях темноты и желания. – И знаешь… я уже давно хотел тебе это сказать.
– А мог бы не сказать вообще. – Прошептала Ким, наклоняясь к нему, скользнув на его бедра, чем вырвала резкий, шокированный выдох из груди мужчины. – Я услышала их – это главное.
– Я идиот. – Проговорил еще тише и мрачнее дракон.
– Ах… да, с этим не поспоришь. – Улыбнулась девушка, наклоняясь к его губам, к щеке, скуле, шее… Его кожа была огненной под ее губами и пряной как имбирь и корица. – Но ты самый… самый… самый лучший идиот.
Кажется, она его явно смутила этим. Понятное дело, мужчина все это время был твердо убежден в обратном. Его пунктик на собственной дефектности, подтверждаемый в один голос бестолковыми людьми, превратился в нерушимую веру.
– Ты должен знать, что я думаю, Ри. – Проговорила медленно и нежно Ким, спускаясь ниже по телу мужчины, чувствуя судорожное биение сердца и дыхание. – Кто-то же должен был тебе открыть глаза на правду. Ваши зеркала и ваши женщины… они испорчены. Поэтому к черту зеркала и женщин. Истину ты можешь отлично прочитать в моих глазах.
Прежде чем девушка добралась до пояса его все еще застегнутых джинсов, Реиган обхватил ее лицо ладонями, бережно поднимая, заставляя смотреть на себя.
Он смотрел, изучал, наслаждался. В огне его глаз плавилось солнце и золото, в пламени взгляда умирало нечто темное и отчаянно беспросветное, и возрождалось иное, яркое, светлое, необъятное.
Ким заворожено следила за этими преображениями, нависнув над мужчиной.
– Теперь я вижу. – Проговорил Реиган через эти растянувшиеся мгновения. – Я вижу тебя, Ким.
– Ах… – Вздрогнула она, когда горячий поцелуй оставил след на ее бледной, чувствительной коже. – И как тебе то, что ты видишь?
Слова, произнесенные этим мужчиной, тихие, полные грубых и резких нот, рокочущих переливов, острых углов букв, сложенных в предложение, напоминающее своей твердостью и величественностью заклинание или молитву, были ей незнакомы и совершенно не понятны. Древнейший, первозданный, изначальный язык их мира, который был давно и безвозвратно утрачен людьми и, кажется, всей вселенной. Но не им…
Впитывая в себя звучность этой тайны, Ким теснее прижалась к мужчине, упиваясь жаром и неповторимым сочетанием ароматов их общего желания. Она чувствовала его руки, которые устроили ее бедра в идеальном для них положении.
Ким на мгновение закрыла глаза, размышляя над тем, что если бы судьба дала ей выбор момента смерти, она бы выбрала этот самый. Момент, когда ее эйфория достигла высшей точки. Момент, когда ее мир исчез в огне чужих глаз
Глава 40
Стук в дверь не произвел должного эффекта. Требовательный и настойчивый, он остался без внимания хозяина этих апартаментов, который сидел здесь в темноте, неотрывно смотря на волнительный танец огня десятка свеч. Глаза, перенявшие глубину и дикую яркость пламени, теперь такие пустые и безжизненные, походили больше на глаза мертвеца.
Он действительно сделал это.
И вместо гордости и облегчения чувствует горечь предательства. Сохраняя верность императору, собственному роду, чести, гордости и слову, он подставил сам себя, обязанный теперь чувствовать… проклятое сожаление, которое никогда еще не навещало его.
Новый стук.
Проклятье.
Лучше всего игнорировать любые признаки жизни внешнего мира. Сейчас он предоставлен сам себе и своему отчаянью. Подумать только, но он все же докатился до такой жизни. Вот оно. Эту минуту стоит прочувствовать полностью. Боль утраты, горечь потери, угрызение совести, свойственные лишь человеку.
Реиган скосил взгляд на бутылку в своей руке.
Как низко он пал. Боги, как низко…
Вопреки всему, алкоголь заточил его мысли острее, отчаянье стало ощутимее, а груз вины тяжелее.
Он чувствовал себя виноватым. Но почему? Ким, женщина, которая показала ему рай, вознеся к самым небесам, которая заставила почувствовать его нужным и любимым, сама запретила ему менять роковое решение.
В последний момент, задумавшись над тем, что может потерять… навсегда утратить из своей жизни человека, научившего его, бессмертного, жить. Женщину, полюбившую его, мрачного, гордого, уродливого монстра, коим его считают все нормальные люди. Женщину, которая ничего от него не требовала, кроме одного. Разрешить ей погибнуть. И главное как? От рук его брата, сопливого мальчишки, возомнившего себя всесильным, неприкосновенным божеством.
Горечь непроизнесенных слов проклятья не смывалась с языка даже крепким вином.
Она была сильнее его раз так легко, с улыбкой на лице, определила свою судьбу.
«Не думай об этом, Ри, пожалуйста, не думай» – Ее сладкий шепот до сих пор стыл на губах. – «Люби меня, сейчас. Это все, чего я хочу».
Как он теперь завидовал этой ее способности – отрешаться от остального мира и времени. Кажется, для нее не существовало будущего. Все это время он гадал, как она может оставаться такой спокойной на пороге гибели. Ответ оказался так прост. Ким Рендал была человеком, который умел по-настоящему жить, не сожалея о прошлом, не думая о будущем.
Все тело взволнованно ныло от экстаза пережитого ранее. Кажется, это было недавно, хотя уже прошли целый сутки.
Стук возобновился, настойчивый, взволнованный.
Игнорировать. Он не нуждается сейчас во встречах и словах.
Боги… он нуждается лишь в одном. Если бы была возможность вернуться в прошлое. Немного назад, где он увидел ее. Тогда, в коридоре… когда она, чистенькая и теплая, после ванны, с раскрасневшейся на холоде кожей, с тонким ароматом масел, идущих от нежного тела… Если бы он вновь оказался там, он бы не стал вести себя как последний идиот. Он бы попробовал ее на вкус, он бы узнал еще тогда, какая она теплая и нежная, какая она тихая и ласковая в одни моменты, и нетерпеливая и дикая – в другие.
То, что она показала ему, то, что она дала ему попробовать не сравниться ни с чем испытанным ранее. Тогда ему казалось, что всю свою вечность он прожил именно ради этого момента, этих минут, наполненных истинным, обоюдным наслаждением.
Он ждал ее вечность, чтобы теперь отдать тому, кто убьет ее…
– Эйнар, я знаю, что ты там. Я прошу простить меня за беспокойство, но мы уже давно готовы и ждем только тебя. До Севера путь не близкий. – Раздался голос Геира из-за деревянной перегородки.
К черту север, подумалось ему тогда.
Север. К черту. Что его ждет на Севере? Черный, белый, красный. Там нет ничего. Откуда там будет то, что он так жаждет? К чему ему стоит стремиться. Что он боится потерять. Это все здесь!
– Прости великодушно, не привык как-то с дверью разговаривать. – Геир все же пробрался внутрь комнаты, наполненной дымом наркотиков и резким запахом крепкого алкоголя. – Ох ты ж… мать пресвятая. – Прошептал ошарашено мужчина, в то время как его командир и бровью не повел. Куда там, он на него даже не посмотрел. – Эйнар… Реиган, с тобой все в… – Геир смолк, понимая, что знает ответ на этот глупый вопрос. – Хм… мы ждем тебя. Нам лучше уехать. Немедленно.
– Лучше? – Хрипло и неторопливо произнес дракон, продолжая смотреть на пламя. – Кому лучше?
– Всем. – Пробормотал угрюмо Геир, кажется, начиная догадываться о причине такого состояния своего предводителя.
– Поверь… никому не будет лучше, если лучше не станет мне. – Да, это прямая зависимость. Находиться с ним, когда он в таком состоянии, на севере – не самая удачная идея. – Что, вообще, понимается тобой под словом «лучше»?
Геир вздохнул, думая, что мужику, кажется, уже никогда не будет «лучше». С Древними так всегда. Материя их души сложена иначе, чем у ветреных смертных, которые колеблются из одной стороны в другую в жадной погоне за ощущениями.
Придерживающиеся священных традиций, почитающие узы семьи, верящие лишь в силу оружия и свою собственную, они жили так всю вечность, хладнокровные, гордые и, как будто, отчужденные. Сами с собой, они доверяли лишь сами себе.
И то, что происходит с Реиганом сейчас, не вписывается ни в какие рамки.
– Хм… передам парням, что мы задержимся еще на один день. – Пробормотал Геир, разворачиваясь, чтобы покинуть покои.
– Геир. – Голос повелителя изменился. То ли от эмоций, то ли от алкоголя. – У каждого должны быть жесткие рамки, удерживающие его от поступков, о которых он потом пожалеет, не так ли? Семья. Честь. Собственное слово.
– Да. Точно. – Недоуменно пробормотал мужчина, оглядываясь через плечо. – Однако… к чему рамки, когда свое слово эйнар уже сдержал. – Желтые глаза сверкнули тусклым огнем, когда Реиган кинул на свою «правую руку» озадаченный взгляд. – К тому же, мне казалось, что для Древнего, рамки – условность… Ну, не буду мешать. Если что, ты знаешь, где нас искать.
Дверь мягко захлопнулась, и Реиган вновь обратил свой взгляд к родной стихии. Забирая со столика рядом длинную трубку, он медленно наполнил легкие терпким, густым дымом, долго держа его, прежде чем резко выдохнуть.
Вечность становиться ненавистной, когда он думает о будущем. Беспросветное и тусклое. Черный, белый и красный – цвета его унылой жизни. Возвращаться теперь к былому – страшнее гибели. Да. Теперь он понимает, почему люди приравнивают его жизнь к Аду. Он все это время в нем и жил. И только теперь понял это. А все почему…
Боги. Кажется, он должен ее ненавидеть за это, а не… не…
Проклятая гордость. Он ведь так и не сказал ей слов, которые она ждала от него все это время.
* * *
Сидя в этой холодной, убогой (неудивительно) камере, Ким, раз за разом прокручивала в голове последние минуты жизни. Да, она уже оплакала и отпела себя. Потому что ее существование закончилось еще вчера, вместе с тем великолепным днем, у которого было соответствующее завершение. И все было бы восхитительно, до конца правильно. Она бы ни разу не пожалела о том, что прошла весь этот тернистый пусть, если бы не одно вездесущее «но».
Боже, он бы сделал ей огромное одолжение, если бы просто сказал это. В отличие от дракона, Ким повторяла эти слова из раза в раз в течение всей ночи. Она видела как зажигается его взгляд при этом, какими требовательными и горячими становятся его прикосновения. Его глаза, вместившие в себя ту же правду, но на непонятном языке, отвечали ей взаимностью.
Но он так и не произнес этого.
Странное дело. Кажется, находясь в подобном положении, она должна думать вовсе не об этом.
– Хех. А я то думал, она побольше будет. – Крякнул один из стражников, которые сидели возле ее камеры, играя в кости. – В смысле… столько шуму из ничего.
– Из ничего? – Хохотнул грубо второй. – Ты говори, да не заговаривайся. Если уж сами Даурги смотрят с опасением в ее сторону, думаю, нам нужно подавно оборачиваться почаще.
Ким проигнорировала их болтовню, которая возникала периодически в этом тесном помещении среди стука кубиков и звона медных монет. Отгороженная от них решеткой, она почему-то продолжала думать не о своей незавидной участи, а о том, что всего несколько часов назад чувствовала себя самой счастливой женщиной на земле. Потому что не так давно ей принадлежал старший из этих Даургов. И… неужели она, правда, была у него первой?
Странное дело… люди делают из этого проблему, создали науку посвященную этому вопросу. Доставить наслаждение друг другу в постели – задача, не всегда достижимая. Видимо, с ним все было иначе.
Да, с ним все иначе. Например, то, что их чувства резко разняться.
Ким нахмурилась, утыкаясь в колени, подтянутые к груди.
Он ушел, не сказав ни слова. Он не прощался с ней, он даже старался на нее не смотреть. Просто передал из рук в руки и ушел, не оборачиваясь, чеканя шаг, быстро, словно пытался сбежать.
Видимо, для него все произошедшее было просто великодушием. Видимо, он пожалел ее, рассудив, что ей все равно жить осталось недолго. Может, она просто его достала своей назойливостью.
Хотя в ту ночь он не выглядел мужчиной, который испытывает к ней только жалость. Нет, в его взгляде было столько чувств, названия которым еще не придумали, но там не было и капли отстраненности. Эмоции плавали в огне его взгляда, эти неизведанные тайные оттенки новых цветов. И Ким пыталась их распознать, чувствуя в себе силу и способности, которые приблизили ее к какому-то откровению. Его кровь – то, чья цена измерялась в сотни человеческих жизней, что не в состоянии был купить и самый богатый человек вселенной, что считалось панацеей, эликсиром бессмертия и вечной силы, текло по ее жилам, наполняя каждую клеточку тела ни с чем не сравнимой эйфорией.
Она чувствовала и видела все иначе. Эмоции захватывали ее, это было подобно лесному пожару, так же стихийно и всепоглощающе.
То, что он показал ей…
Боже, она не должна сожалеть. И все-таки она испытывает разочарование. И главное, из-за чего? Из-за слов…
– … к тому же, она точно ведьма. Кто еще сможет провернуть все это? Говорят, сбывается пророчество. А что еще ожидать? Когда начинает рушиться нерушимое…
Хриплый говор одного из ее сторожей прервался скрипом плохо смазанных петель. Этот звук заставил и Ким торопливо встать с деревянных нар и в ожидании уставиться на вход.
– Вон. Выметайтесь. – Бросил как всегда раздраженный молодой правитель Илидии.
Удивительно, но Ким иронично улыбнулась, увидев Эдана, который проводил двух охранников злым взглядом. Дверь с грохотом захлопнулась, после чего молодой парень, который, кажется, за эти пару месяцев стал более дерганным и нервным, прошел ближе к решетке.
– Отвратительно выглядишь. – С удовольствием произнес Эдан, смотря на нее исподлобья.
– Жаль, не могу сказать того же. – Хмыкнула Ким, делая шаг вперед. – Ваша мода продолжает двигаться вперед? Я к тому, что такие сережки подарила сестре на день рождения. Точь-в-точь, честное слово.
– Ах, что это? – Он слегка нахмурился. – Отчаянье? В твоем голосе нет прежней заносчивой уверенности и ехидства. Это нам о многом говорит. – Парень встал к решетке вплотную. – Кстати, где же мое радушие?! Я так рад тебя здесь видеть! Как тебе новые апартаменты? Не хочу тебя расстраивать, но не стоит к ним привыкать. Ведь уже завтра я собственноручно, не скрывая собственного триумфа и наслаждения, проведу казнь, после чего насажу твою голову на самую высокую пику и прикреплю ее на башне.
– Боюсь тебя расстроить, но так никому не будет видно.
– Будет видно мне. Из новых окон моего нового замка.
– О, а тебя это, я смотрю, уже не так напрягает.
– Знаешь. – Задумчиво проговорил Эдан, кладя руки на решетку. – Когда все это произошло, я был в бешенстве. Еще бы. – Парень отвел свой яркий взгляд в сторону, словно припоминая те времена. – Долгие дни я приходил в себя, теша себя мыслью, что мой старший брат всегда был чертовски исполнительным, и уж он-то точно доставит тебя на твою же казнь своевременно. И вот однажды, смотря на пустой горизонт, который ранее зачеркивали шпили моего замка, я подумал и почувствовал к тебе… благодарность.
– Не стоит. – Улыбнулась елейно Ким, следя за тем, как воодушевленный своей победой Эдан вновь возносит к ней свои глаза.
– Чтобы создать нечто новое, нужно сначала расчистить место. Уничтожить старое. Замок моих предков был хорош, он был величествен и великолепен. Он был легендой. Но он… все же не принадлежал мне, понимаешь? Это был замок Даургов. Великих предков, громкие имена которых полностью закрывали мое собственное. А теперь… Теперь я построю Дворец нерушимый и вечный, как небо, до которого будут простираться шпили его башен. Замок, который будет олицетворяться лишь с моим именем. Этот замок будет лишь моим. И настанет новая, моя эра.
– Рада, что ты понял. В таком случае, нужда в моей смерти отпадает, раз я оказала тебе такую услугу.
– Чертовски смешно. – Улыбнулся чистосердечно император, который, кажется, в эту самую минуту был чертовски счастлив. Наслаждаясь собственным триумфом, читая отчаянье и страх, которые она пыталась не показывать, в ее глазах, Эдан наконец-таки за все это время чувствовал умиротворение. – Ах, знаешь, я сегодня так чертовски любезен. Не поверишь, даже никого не покалечил.
– Прогресс.
– Еще бы, если учесть, сколько погибло твоих собратьев после той твоей выходки. – Он улыбнулся блеску злости в ее глазах. – Конечно, ты же не думаешь, что я послушно и смиренно дожидался здесь своего брата. Хочу, чтобы ты знала об этом, прежде чем отправишься к праотцам. Обычные слуги, ничего особенного. Такие жалкие, слабые, дрожащие. И знаешь, что я видел в их глазах за секунду до того, как они сломаются словно старая, ненужная вещь? Искреннее непонимание. Вопрос «за что?». Но мы то с тобой знаем ответ. – Если бы взглядом можно было убить, Эдан бы уже давно умер в муках. – Вы все такие слабые? Будет чертовски обидно, если ты умрешь так же быстро. Все-таки я ждал этого очень долго. Рассказать тебе намеченную программу?
Девушка пустила в его сторону очередной уничтожающий взгляд.
– И то правда. Не стоит раскрывать все карты. Хочу, чтобы ты подумала об этом в оставшееся время. Как хорошо, что тут нет окон. Часы, проведенные здесь в размышлениях о предстоящих мучениях, покажутся тебе вечностью. Время – тоже отличная пытка для вас, смертных. – Эдан вздохнул, отпуская очередную самодовольную улыбку. – Чудесный день. Кстати, твоя казнь – масштабное событие, хочу тебе сказать. На нее приглашены все те, кто был приглашен на мою свадьбу. Кстати, насчет моей невесты… – парень наклонился к ней ближе, делая голос вкрадчивым, – я все еще собираюсь найти то, что ты у меня отобрала. И свадебным подарком этой милой крошке Аише будет твоя голова. В пример всем тем, кто хоть на мгновение задумывается пойти против меня. Я даже сделаю этот день национальным праздником.
– Какая честь. – Выплюнула девушка, слушая задорный звонкий смех молодого повелителя.
– Скоро по всему городу будут разговаривать только о тебе. О том, как какая-то человеческая, чокнутая сучка решила, что может безнаказанно перейти мне дорогу. – Понизил голос Эдан, отодвигаясь от решетки. – Ты не герой. Просто очередная бунтовщица-сумасшедшая, чье имя люди не забудут просто потому, что его никто не будет знать. – Окинув девушки финальным торжествующим взглядом, Эдан направился к двери. – Не скучай, безымянная. И еще, постарайся поменьше рыдать. Побереги слезы для кульминационного момента. Того самого, где ты будешь стоять передо мной на коленях, прося о смерти.
