Текст книги "Подношение для истины (СИ)"
Автор книги: Margaret De Stefano
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)
Пролог: divide et impera
Разделяй и властвуй.
Ряды напольных канделябров тянулись вдоль высоких стен, покрытых красным бархатом. Свечи на них извивались огоньками, сливаясь в единые мощные факела. Два каменных изваяния в серых мантиях, что прикрывали их мертвые лица, стояли, спрятавшись в тени стен. В их руках замерли мечи, угрожающе блестящие в полумраке. Они будто охраняли арочные своды, за которыми ввысь кругом поднималась каменная лестница.
В зале было людно. Люди в алых накидках толпились вокруг круглого бетонного алтаря, под которым играли сполохи огня. Они в нетерпении перешептывались и оглядывались вокруг, выискивая кого-то. Или что-то. Напротив алтаря у самой стены в несколько ярусов возвышался пьедестал, в центре которого стояла темно-коричневая деревянная трибуна и огромный величественный трон. Вдоль стен за ним шла полоска огня, подсвечивающая символ, написанный красной краской. Девятиконечная звезда, окруженная подплывшим кругом, словно наблюдала за каждым в этом зале. Во всех ее концах были нарисованы полукруги глаз.
Толстые колонны у стен поддерживали сводчатый потолок, который был почти незаметен в царившей тьме. Он был словно купол, скрывавший зал от лишних глаз и разговоров, защищавший тех, кто приходил в него в поисках спасения.
Когда в зал спустился человек в окружении свиты, все замолчали. Неожиданно воцарившаяся тишина казалась оглушающей и таила в себе пугающее предвкушение. Человек медленно прошествовал к своей трибуне и заговорил, не снимая капюшона красного кафтана. Его голос эхом отражался от стен и словно наполнил собой весь зал. Его можно было услышать из каждого уголка.
– Audi vidi sili [Слушай, смотри и молчи], – заговорил он глубоким вкрадчивым голосом и поднял руки вверх. – Сегодня мы собрались здесь вновь, чтобы спасти жизни. Не только наши, но и всех на этой земле. Всех грешников, святых, всех стоящих и ползающих.
Мужчина еле заметно кивнул, и вперед вышли три человека, что сопровождали его. Вокруг алтаря возвышались три небольших каменных пьедестала, каждый из которых был обозначен славянскими рунами: мир, чернобог и алатырь. Они подошли к ним в плотную, каждый к своему.
– И принесем мы те небольшие жертвы, на которые способны, – склонив голову, проговорил мужчина. – Священное древо для рождения человека и духовного покровительства над ним, – по мере того, как он говорил, на пьедесталы выкладывали приношения. На первую руну, «мир», вдруг легли ветки дуба. – Необходимая плоть для разрушения и перерождения, – на «чернобога» с резким чавканьем упала тушка курицы, только что разделанной. По ней стекали капли крови, окропляя постамент. – И для вечного равновесия уготовлена наша сила, – третий человек положил на камень свою кисть. Несколько секунд он колебался, но люди, окружившие его, тихо мелодично нашептывали что-то, и он резким движением небольшого топорика отрубил себе пальцы. По залу эхом разнесся хруст костей, сменившийся еле слышным стоном боли. Три пальца: средний, указательный и безымянный, остались лежать на пьедестале, пока их бывший обладатель, сжав со всей силы челюсть, держался за руку и пытался остановить кровь. Она небольшим фонтанчиком залила каменное изваяние и наполнила своим металлическим запахом весь зал. Мужчина, стоявший за трибуной, начал методично зачитывать строки молитвы на латыни. Его голос заполнял не только зал, но и сознание людей, которые с благоговением вслушивались в слова, будто загипнотизированные. – Да благословит вас Великий! – прокричал вдруг он. Его алая мантия подсвечивалась по краям сполохами огня, будто он светился от переполняемой силы. Люди заликовали. Их шепот перешел в неудержимый крик, наполненный яростью и счастьем. Они то и дело повторяли куски фраз на латыни, касались своих лбов тремя пальцами и улыбались друг другу. Проведенный обряд воззвал каждого в зале к своим чувствам, он наполнил сердца людей атмосферой торжества и победы. Все вокруг осознавали, какую услугу оказали всему миру.
На деревянных столах, расставленных вдоль одной из стен, появились глубокие хрустальные бокалы, наполненные красным вином. Они шипели и бурлили, растворяя в себе влитую жидкость. Люди кинулись к ним, как к спасению, и жадно заглатывали алкоголь, будто умирали от жажды. Послышалось цоканье хрусталя, радостные поздравления и активные обсуждения ритуала. Мужчина, что сидел на троне, довольно ухмыльнулся и медленно глотнул из своего бокала. Он наблюдал за тем, как по полу струится влажный холодный туман. Когда дымка заполнила собой весь зал, накрыла свод потолка и замутнила взоры присутствующих, мужчина встал со своего места и незамеченным, в компании нескольких человек, покинул это место. Но люди вокруг не заметили пропажи лидера. Их взор был прикован к алтарю, на котором незаметно для них возникло нечто.
Часть I. Глава 1: memento mori
Часть первая.
Помни о смерти.
Девушка, поправив слезший с макушки платок, аккуратно ступала по дороге, внимательно всматриваясь перед собой. Она шла почти крадучись, но старалась придать себе как можно более непринужденный вид. Прохожие не замечали ее – суматоха большого города окрашивала жизнь вокруг в серые тона, и никому не было дела до того, что происходит дальше их носов. Миллионы историй каждый день проходили по этой улице на своих двух ногах, соединялись, рвались и заканчивались. Высокие бетонные дома уже привыкли чувствовать на своих стенах обжимающиеся парочки, бездомных котов и стариков. Все уже привыкли. И перестали замечать вокруг странности. Девушке это было только на руку.
У большого перекрестка она резко остановилась и нервно огляделась, осознавая, что, кажется, потеряла из виду свою цель. Но через дорогу вдруг показалась знакомая кожаная сумка, и девушка, стараясь удержать равновесие на массивных каблуках высоких сапог, перескочила через переход на красный свет, виновато улыбаясь возмутившимся водителям.
Широкая оживленная улица сменилась на узкую, скрытую меж двумя историческими зданиями. Снег небольшими сугробами таился здесь, прячась от солнца в надежде еще чуть-чуть полежать грязными кучами на земле. Весна только-только вступила в свои законные права, подписанными на календарях привычным словом «март» и не спешила наводить новые порядки. Деревья все еще дрожали голыми ветками под беспощадным ветром, а серая земля жадно поедала тающий снег. Люди кутались в теплые куртки, не спешили снимать шапки и повыше задирали на лицо шарфы. Так и девушка покрепче запахивала полы светло-песочного пальто.
Она остановилась, прячась за широким стволом многолетнего дуба, и замерзшими неслушающимися руками достала из кармана телефон. Пришлось стянуть зубами перчатку, чтобы дисплей наконец отреагировал на касания и позволил открыть камеру. Девушка навела смартфон вперед и сделала пару снимков женщины, поднимавшейся по высоким ступенькам здания с коричневой кожаной сумкой в руках. Она взялась за железную позолоченную ручку массивной деревянной двери и с усилием потянула на себя, чтобы через мгновение исчезнуть в ее тени.
– Блин, – с досадой прошептала девушка и сняла с лица большие солнцезащитные очки, закрывающие почти половину ее лица. Возможно, в них она выглядела странно, но в таком прикиде ее и родная мать бы не узнала, в чем она уже убедилась.
«Первомайская 246» – по этому запросу в интернете сразу всплывало окно о бывшем административном здании, в настоящее время принадлежащего какому-то религиозному объединению.
– Так и знала! – девушка с силой сжала в руке телефон. – Во что же ты вляпалась, мама?
Девушка спрятала смартфон обратно в пальто и поспешила вперед. Она намеревалась войти внутрь и вытащить оттуда свою мать, даже если придется применить силу. Тяжелая резная дверь поддалась не сразу, но она была самым малым испытанием перед входом в обитель этой организации. В небольшом коридорчике, отделяющем основные помещения от входных дверей, стояли двое мужчин. Они жестом остановили девушку, преграждая своими телами вход внутрь.
– Пропуск, – холодно отчеканил один из них.
– У м-меня нет… – ошарашенно проговорила девушка, осознав, какую ошибку совершила.
– Тогда не можем Вам ничем помочь, – ответил второй мужчина, лысый, с широкой чуть кривоватой челюстью, и угрожающе шагнул ей навстречу.
– Но сюда зашла моя мама!
– Либо Вы показываете пропуск, либо уходите отсюда, если не хотите лишних проблем, – продолжил наседать мужчина.
Девушке ничего не оставалось как сдаться. Она тяжело вздохнула и поспешила к выходу, опасаясь, что терпение двух амбалов перед ней кончится. За дверьми она остановилась и перевела дыхание, пытаясь осознать увиденное. Её мать вступила в секту, теперь это было абсолютно точно понятно.
***
В просторном зале с высокими потолками стоял шум из голосов и смеха. Люди в красных накидках с золотым теснением по краям и узорами на рукавах улыбались и обменивались объятиями. Вокруг царила радость. Старик, что пару минут назад выступал, спустился с подиума и влился в общую суматоху. На него смотрели с нескрываемым восхищением и уважением. Он говорил много, и речи его были полны заражающей уверенностью, искушающими обещаниями и всепоглощающей любовью. Стоило ему открыть рот, как все вокруг замолкали, а к его шепоту прислушивались с замирающим сердцем. Любой в этом зале жаждал, чтобы старик обратил на него внимание, сказал пару напутствий и благословил. И он был только рад, бережно сжимал чужие руки в своих, по-отечески гладил спины и лучезарно улыбался каждому, кто попадался на глаза. Любой, кто прислушивался к его речам хоть на пару секунд, понимал, что полностью с ними согласен, потому что слова лились из рта старика как музыка, ласкали слух и наполняли душу тем светом, которого не хватало во всем остальном мире. Он был отцом для каждого в этом зале. И, казалось, любил абсолютно всех на свете.
В другом конце зала люди медленно расступились, пропуская вперед мужчину в такой же красной накидке, как у всех остальных. Он шел уверенно, с поднятым подбородком, и лишь еле заметно кивал каждому, кто в благоговении склонял перед ним головы. Они пропустили мужчину к старику, и последний при его виде еще сильнее засветился от радости.
– Сынок! – воскликнул старик и тут же обнял мужчину, не скрывая своих чувств. – Благослови тебя Великий.
– И тебя, папа, – проговорил мужчина, отвечая на объятия. Лицо его было словно непроницаемой маской, но в глазах плескалась грустная любовь.
– И пусть каждый в этом зале помнит о своем предназначении! – воскликнул старик, воздев руки к потолку. Все тут же замолчали, внемля его словам. – Ваша судьба – она здесь, прямо перед вами! Все, кто сейчас слышит меня, никогда не познают горечи боли и ужасов печали. Да благословит вас Великий!
– Да благословит вас Великий! – монотонным хором отозвался зал и вновь ожил.
– Пойдем в мой кабинет, сынок, – ласково произнес старик и взял мужчину под руку. Толпа перед ними расступилась.
Двери кабинета плавно закрылись, приглушая собой голоса из зала. Старик медленно сел в кожаное черное кресло и выжидающе уставился на сына. Тот сделал пару шагов вперед и остановился по среди кабинета на красном тканном ковре.
– Ну? – выжидающе протянул старик, проглаживая бороду.
– Что, «ну»? – в ответ спросил мужчина, глядя отцу прямо в глаза. Его зрачки тут же сузились.
– Не проверяй мое терпение, сынок, – подчеркнуто холодным тоном заговорил старик. – Как продвигается кампания в Думе?
– Не узнавал, – все также отстраненно отвечал мужчина. Он упрямо глядел в глаза старику и ловил каждое изменение в его лице, каждую новую морщинку и складку.
Старик устало вздохнул и прикрыл глаза рукой, отчего длинный рукав красной рясы закрыл все его лицо. Пара секунд прошла в тишине, пока он снова не заговорил вкрадчивым шепотом.
– За что ты так со мной, сын? – он взглянул мужчине в глаза и грустно улыбнулся. Один взмах его руки, и сын тут же оказался в крепкой хватке двух людей, до этого подпирающих собой входную дверь.
Старик встал со своего места и медленно вышел вперед. Когда он подошел к сыну, его ладонь аккуратно провела по щеке мужчины и тут же опустилась, схватив его за запястье. Старик вытянул руку сына вперед и передал ее в хватку одного из помощников. Вернулся к столу и зажег лежащую на нем свечу, с которой вернулся обратно. Несколько секунд он вглядывался в мерцание огня, погруженный в собственные мысли, а потом заговорил вновь.
– Иногда я поражаюсь, какого сына мне послал Великий. Все люди в том зале любят меня намного больше чем ты, уважают намного сильнее…
– Так иди и выбери там себе нового сына, – сплюнул мужчина, исподлобья глядя на старика. Он не вырывался и не сопротивлялся, лишь вглядывался в лицо отца с нескрываемой ненавистью.
– … но потом я вспоминаю, что Великий посылает нам только те испытания, которые мы в силах преодолеть. И понимаю, что ты – мой шанс искупить все совершенные грехи, – проигнорировав слова мужчины, продолжал старик. Он опустил свечу прямо под вытянутую руку сына и, словно загипнотизированный, наблюдал, как пламя вздымается ввысь и пытается укусить кожу мужчины.
– И так ты искупаешь свои грехи? – с едкой усмешкой спросил мужчина, но тут же сморщился, когда свеча поднялась выше. Огонек, казавшийся таким безобидным, опалял тонкую кожу над собой, оставляя темные следы копоти.
– Я сделаю всё, чтобы ты стал достойным, – продолжал тираду старик таким же тихим убаюкивающим голосом. Он наблюдал, как кожа на руке мужчины краснеет и набухает пузырем, а потом лопается, и взгляд его скользнул по лицу сына, искаженному в гримасе боли. Он страдал, но не вырывался, терпел боль, и лишь сжатые губы и закрытые глаза выдавали его.
Через пару секунд старик затушил свечу и удовлетворенно улыбнулся. Он вернулся за свой дубовый широкий стол и вновь махнул рукой. Мужчину тут же отпустили, но он ни шелохнулся.
– Иди, сынок, – миролюбиво сказал старик и тут же ласково добавил. – Обработай ожог, не хватало еще, чтобы он воспалился.
После этих слов мужчина вышел из кабинета отца. Он резко выдохнул, набросил капюшон плаща на голову и скрылся из зала. Люди, увлеченные разговорами и пищей, так и не заметили удаляющуюся одинокую фигуру.
Глава 2: non progredi est regredi
Не идти вперед, значит – идти назад.
– Так как Вы говорите, Вас зовут? – мужчина в темно-синей форме и с фуражкой, скрывающей короткостриженные волосы, устало вбивал клавиши на клавиатуре.
– Таисия Власова, – упрямо повторяла девушка, сидя за прямоугольным столом и нервно сжимая в руке телефон. Она стянула с головы цветастый платок, и темно-русые тонкие волосы растрепались по спине.
Небольшой кабинет следователя был залит дневным светом из широкого окна с пластиковой белой рамой. На подоконнике стояло несколько горшков с засохшими, давно забытыми растениями. По стене за девушкой высились железные стеллажи, забитые разноцветными толстыми папками с делами. У деревянной двери стоял светлый шкаф. Его створки были приоткрыты, и в нем можно было рассмотреть висящую на вешалке форму.
– Так Вы устроили за матерью слежку? – не без веселья уточнил второй мужчина, сидевший напротив девушки. Он рассматривал огромные солнцезащитные очки и платок, лежащие на столе.
– Да, у меня есть фотографии… – начала было Таисия и даже открыла галерею в телефоне, но, подняв глаза на полицейского, увидела в его плоском лице лишь насмешку и стушевалась. – Вам смешно, а моя мать продала для них квартиру.
– Я конечно приму Ваше заявление, – оторвался от экрана компьютера первый мужчина, Юрий Копатин, как было написано на табличке на столе, – Но вряд ли Вам помогу.
– Спасибо за честность… – ошарашенно ответила Таисия, опуская взгляд на свои обветренные руки.
– Поймите, Таисия, очень сложно доказать, что Ваша мать отдала деньги не по доброй воле.
– Но это же секта! – возразила девушка. – Вы же знаете, как работают эти религиозные фанатики! Она продала свою квартиру, понимаете?
– Знать-то знаем, но сделать в рамках закона ничего не можем, – пожал плечами Юрий и виновато нахмурился. Второй же полицейский все никак не мог унять своего веселья.
– Так может Вы сами с этим разберетесь? Агент под прикрытием, все дела? – он залился басистым смехом, но тут же замолчал, встретившись со строгим взглядом коллеги.
– Сафронов, прекрати, – резко осадил его Юрий.
– Понятно, спасибо, – буркнула Таисия перед тем как покинуть кабинет следователя. Она устало потерла переносицу, перевела дух и поплелась домой, где ее ждала соседка.
На улице уже смеркалось, когда девушка добралась до дома. Она вышла из метро и по каменной лестнице в потоке людей поднялась на улицу. Поправив наушник в правом ухе, девушка поспешила перебежать через дорогу и, неудачно ступив, подвернула ногу. Но даже не заметила этого. Все ее мысли сейчас были заняты другим – она пыталась придумать, что же делать дальше. Закон уже отказался ей помогать, оставалось надеяться лишь на собственные силы.
Никогда бы Таисия Власова не подумала, что окажется в такой ситуации. Её семья всегда была образцовой. Примером для подражания. Отец – инженер в самой крупной строительной компании города, а мать – учительница начальных классов в частной школе. Всю свою жизнь девушка провела в окружении любви и заботы, она получала лучшее воспитание и стремилась к вечным идеалам. Удивительно, как резко все может измениться.
– Что, прям так и сказал? – невысокая блондинка с забранными в пучок волосами поставила перед Таисией чашку с чаем и сочувственно погладила ее по спине.
– Они смеялись надо мной, – с горечью отвечала девушка, изо всех сил стараясь не расплакаться.
– Вот уроды, – с нескрываемым отвращением выпалила девушка, качая головой. – Ты не волнуйся, Ася, мы что-нибудь придумаем.
– Не нужно ничего придумывать, – вдруг сказала девушка и подняла голову. Она нервно заправила волосы за уши и взглянула на соседку карими глубоко посаженными глазами.
– В смысле? – не поняла та.
– В смысле у меня уже есть план.
– Какой? – с удивлением спросила девушка, с ногами заползая на стул. Она взяла в руки чашку и гипнотизировала соседку, пока та собиралась с мыслями.
– Я туда…вступлю, – как можно более непринужденно ответила Ася, стараясь не сталкиваться взглядом с девушкой, потому что уже знала, какая будет реакция.
– Ты больная? – шепотом, без тени сарказма спросила она.
– Алина, это единственный вариант, – Ася нахмурилась и сжала руки на кружке. – Мне больше никто не поможет.
– Ты понимаешь, что это опасно? Не смотрела «Солнцестояние»?
– Да причем тут это, – отмахнулась девушка.
– Да при том, что там все серьезно.
– Мне просто надо туда попасть. При первой же возможности выведу маму, а возможно и ее деньги.
– Думаешь, она пойдет с тобой? – с недоверием спросила Алина.
– Какая разница, – Ася неодобрительно покачала головой. – Силой выведу, если надо будет.
– Ты смотри… Это же опасно, – соседка все никак не могла принять план Таисии. Конечно, они никогда не считали друг друга лучшими подругами и стали общаться только после того, как вместе сняли квартиру, но Алина не могла так просто отпустить знакомую на верную гибель. По крайней мере, эта идея для нее таковой и была.
– Ищи плюсы, – вдруг улыбнулась Ася, скрывая за улыбкой свои сомнения. – Для будущего журналиста это отличная практика. Какую статью потом написать смогу.
– Ага, – угрюмо цокнула Алина. – Если живой вернешься.
Ася нервно рассмеялась и толкнула соседку в плечо. Она не была уверена в том, что собиралась сделать, но ради матери была готова рискнуть. План, возможно, не был идеальным и состоял из сплошных дыр, но пока это была единственная перспектива. «Тайный агент», предложенный полицейским, перестал быть глупой шуткой, и оставалось лишь представлять лицо этого Сафронова. Он наверняка рассмеялся бы еще больше.
Тем не менее на следующее утро Ася собирала сумку с вещами. Она примерно представляла, что будет делать: прикинется несчастной женщиной с проблемами в семье, попросит помощи, и ей конечно же не смогут отказать. Портрет типичной жертвы сектантских объединений так и выглядел: сломленный человек, ищущий помощи и поддержки, которых не нашел во всем остальном мире. К вечеру Ася уже планировала пить чай с мамой и вместе смеяться с нелепости ситуации. Она была уверена, что сможет убедить женщину вернуться, все-таки она – ее дочь.
Ася много думала, что же сделала не так. И искала человека, на которого можно сложить всю вину за случившееся. Казалось, у нее в семье все было хорошо. Да, отец погиб несколько лет назад, но после этого они с мамой смогли оправиться и начать жизнь заново. Ася поступила в университет на факультет журналистики, мама нашла новую работу, еще более оплачиваемую, чем раньше. Они встречались на выходных, ели сладости, обсуждали новости. Каждая была так рада встрече, что стремилась поделиться счастьем, а не говорить о боли, которая все-таки еще таилась где-то глубоко в сердце и капала своим ядом, отравляя душу. Виноваты были все. И религиозные фанатики, не упустившие лишнюю жертву, и люди, которые окружали женщину, но не помогли ей, и сама мама и, в конце концов, Ася. Она первой должна была забить тревогу. Но не сделала этого.
Отвлекаясь от мыслей, Таисия взяла с кухни скалку и подошла к высокому напольному зеркалу в спальне. Она равнодушно рассмотрела свое отражение, стараясь игнорировать недостатки: прошлась взглядом по вытянутому лицу с острым носом и впалыми щеками, по тонкой шее, обрамленной острыми выпирающими ключицами, по небольшой груди и талии, на которой с левой стороны виднелась акварельная татуировка, изображающая двух японских карпов, спустилась к широким бедрам и ногам. Совсем не похожа на жертву мужа-тирана.
– Ты что делаешь?! – вскрикнула Алина и подскочила с кровати, когда увидела, как соседка замахнулась скалкой и ударила себя по ноге.
– Устраиваю побои, – сморщившись от боли, ответила девушка и замахнулась вновь, но подруга перехватила ее руку.
– Можно же нарисовать синяки.
– Я их и нарисую. На лице и шее, а на теле будет слишком палевно.
– Так может их и не увидят даже!
– А если увидят? У меня кожа тонкая, синяки легко ставятся, так что лупить со всей силы не надо, – в подтверждение своих слов Таисия кивнула на лодыжку, где красным островком заприметился будущий синяк.
– Я не понимаю этих жертв, – покачала головой Алина, но все-таки отпустила руку соседки. Она в который раз напомнила себе, что их почти ничего не связывает и защищать она никого не обязана.
Вскоре тело Таисии украшали сине-фиолетовые подтеки. Процесс их создания был больше похож на какой-то извращенный мазохизм, и девушка честно не знала, наказывает она себя за совершенные ошибки или действительно так сильно пытается вжиться в роль. В ближайшем торговом центре Ася достала себе дешевенький, но вполне натуральный на вид парик, длинное бесформенное платье по уценке и такую же бесформенную серую куртку. Образ был готов, и девушка критично рассматривала свое отражение. На выбеленной скуле виднелся небольшой синяк – результат искусной работы помадой, тенями и карандашами, под глазами пролегла тень от бессонницы и вечных слез, искусанные губы мелко дрожали. Но апогеем все же был парик – густая челка закрывала лоб, а черные локоны еле дотягивались до плеч. Несмотря на то, что он сильно лез и не очень надежно крепился, выглядел вполне натурально, тем более если надеть платок, что Ася и сделала. Узкие прямоугольные очки стали дополнением образа и сели как влитые. На бледной шее появилась еще парочка нарисованных подтеков. Светлое бесформенное платье больше походило на мешок картошки, визуально прибавляя девушке пару десятков килограмм, но вкупе с потрепанной курткой составляло идеальный комплект для в спешке сбежавшей женщины средних лет. Единственное, что осталось неизменным, – это черные Мартинсы, но девушка надеялась, что под длинным подолом их никто не заметит. Ася довольно кивнула своему отражению, мысленно подмечая, что маскировка – это точно ее конек.
Когда настало время уходить, у самой двери Ася остановилась и обняла соседку.
– Адрес я тебе дала, все их контакты тоже, – скорее для себя перечислила девушка. – Если до завтра не вернусь – бей тревогу. Хотя я же не на войну иду, вряд ли случится что-то из разряда, достойного заголовков «Тайма».
– Но все равно поосторожней там, мало ли на что они способны, – без тени улыбки ответила Алина. Она выглядела нервной и невыспавшейся, но все равно старалась держаться бодрячком. Про себя Ася отметила, что эта еле заметная забота ей до чертиков приятна. Сейчас, когда казалось, что она осталась одна во всем мире, поддержка соседки была как нельзя кстати.
Вскоре Ася оказалась у дверей белого трехэтажного здания с высокими резными дверьми. Она оглядела его: в глаза бросился привычный для начала девятнадцатого века стиль ампир. Симметричными рядами от входа шли выпирающие колонны, подпирающие кремового цвета фасады. На стенах можно было рассмотреть очертания орнаментов и рельефов, некогда бывших яркими и различимыми, но сейчас почти стершихся.
Взявшись за золотую ручку, Ася глубоко вздохнула. Она попыталась подавить вставшее комом в горле напряжение и натянула на лицо маску. Её личное представление началось. Зрители уже ждали в зале.
– Пожалуйста, помогите! – воскликнула девушка дрожащим срывающимся голосом, влетая в коридор на негнущихся ногах. Она упала на колени перед двумя мужчинами в черных комбинезонах и подняла на низ красные опухшие глаза, полные неподдельных слез. Она молила о помощи.
