Текст книги "Stories of Marvel (СИ)"

Автор книги: Мальвина_Л

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Хочу понимать, на что способен мой парень?

Харли мурлычет хитрым котом, ластится и трется о ноги. Падает тут же рядом с ним на живот и ползет, извиваясь всем телом. Змееныш. Хитрый лис и пижон. Невыносимый придурок, которого (честно) хочется если не макнуть башкой в унитаз, то хотя бы столкнуть двумя ногами нахрен с кровати.

Он прилипчивый же, как тот зеленый Лизун из старого замшелого фильма про охотников за привидениями. А еще – непосредственный, как пиздец. И отчего-то решивший, что имеет на Питера полное право.

Хрен знает, может быть, застолбил, а Паркер даже не понял, занятый спасением мира?

– Я – не твой парень. Запомни уже. Ты просто присосался ко мне, как пиявка. Набился в члены семьи, стал едва не любимым воспитанником Тони. Морган в тебе не чает души. Тебе мало?

Харли, ничуть не тушуясь, воркует:

– Угу. Пиздецки мало. Хочу тебя себе целиком. Нельзя что ли?

– А если скажу, что нельзя?

– Отвечу, что ты заблуждаешься, де-е-етка-а-а.

Подныривает снизу вверх, как какой-то гимнаст, и пиявкой впивается в губы. Целует с напором, раскрывая его рот языком. Питер давится, Питер просто звереет. Питер лупит по уху вскользь. Попадает куда-то в плечо и вдруг понимает, что распластан по кровати. Привязан, прикручен. И этот… настырный и мелкий с отмашкой по шее ведет языком. Кожа немедленно – в россыпи мелких мурашек.

Вообще, так не честно.

Питер пытается дернуться, но слишком крепко прижат. Распят, приклеен. Своей же, блять, паутиной. Приплыли.

– Расскажи мне, – шепчет вкрадчиво. Гад. – Про твою главную суперспособность.

– Пошел ты.

Харли ржет, Морган сказала бы – смешинка в горло попала. Харли кончиками пальцев щекочет, забираясь под тонкую поло и сдвигая чуть вниз резинку домашних штанов. Харли сам вдруг ныряет туда головой, языком вычерчивая узоры на ребрах.

– Пит-ти… давай, не сучи. Ответь на вопрос. Это просто.

Кончиком языка ныряет в ямку пупка, и Питера выгибает на постели дугой. Он хнычет:

– Ты знаешь…

– Не-а… Ну правда. Ведь не твоя паутина? Смотри, я спер эту штуку, ее генератор, и все. Ты передо мной – беззащитный младенец. Так получается всё – технология Старка?

Он дразнит. Питер мог бы знать это лучше, чем кто-то еще, но за секунду звереет. Одним лишь легким напряжением мышц рвет путы и подминает его под себя. Выдыхает в лицо, нависая:

– Так значит, технология Тони? Так значит, я лишен суперсил?

Сбрасывает на пол провода, приставку и джойстики, подушку, и даже тарелка сладких печенек в глазури, что час назад притащила им мелкая Морган, с обиженным всхлипом встречается со стеной.

Харли замирает под ним, точно мышь. Они лежат – губы в губы, один на другом. Его стояк нельзя не почувствовать, как и свой собственный, что жмется в него. Харли ёрзает, притираясь.

– Вау. Пит… обожаю когда ты… такой властный.

– Ну ты и придурок.

Отбирает коробочку-генератор и направляет прямиком на него. Несколько быстрых нажатий и ловких прыжков по кровати, на пол, потолок и на стены. Меньше минуты, и настырный наглец спутан по рукам и ногам в липкий белесый кокон. Куколка бабочки-переростка. Нет, ну правда ведь красота?

– Выпусти меня. Блять, Питер, ну не смешно. Я серьезно. Освободи или я скажу Морган… нет, лучше Тони…

В ответ на мольбы, переходящие то в угрозы, то в лесть, Паркер фыркает:

– Будешь выебываться, в следующий раз очнешься в гнезде у самки акромантула где-нибудь на Пандоре.

И отвешивает подзатыльник. Совсем невесомый. Все потому, что двадцать или тридцать слоев паутины существенно смягчают удар.

Снизу Пеппер требует от семейства скорее мыть руки и садиться за стол. И правда ведь, сегодня сочельник и праздничный ужин. Харли стонет:

– Я же тут задохнусь. Пожалуйста, Пит.

– А я тебе дырочки проколупаю. Для дыхания. Дождешься? Так и быть, принесу кусок пирога и, может быть, даже ножку индейки. Бутылку шампанского и трубочку, чтобы пить.

Харли бранится сразу на четырех языках. Почему-то это страшно смешно. А еще отдается в пальцах щекоткой.

Разумеется, Харли из плена освободят. Еще до начала ужина, потому что вездесущая малявка Морган всегда врывается в чужие помещения без стука. Потому что она – ураган, везде сующий свой крохотный вздернутый нос.

Позже она же любопытно спросит у Старка:

– Папа, пап, скажи, почему Питер и Харли так часто дерутся?

Тот медленно отхлебнет шампанское из бокала, переводя задумчивый взгляд с одного сорванца на второго. Пожмет плечами:

– Не знаю, малыш. Думаю, Харли хотел бы дергать Питера за косички, но у того их попросту нет. Ну а Питер… ты же знаешь про его суперсилы?

Пацанам – почти восемнадцать плюс-минус (пять лет, что забрал щелчок Таноса, в расчет не берутся). Питер все еще считает – он старше. Пеппер могла бы поклясться, что Тони не намного их перерос.

– Ага, – от восторга мелкая подпрыгивает даже на стуле. – Ты знаешь, папочка, а у Харли тоже есть силы. Я слышала… как-то он говорил, его главная суперспособность – выводить из себя Паука. Кажется, больше так никто не умеет во всей оборзи… оброзим… во Вселенной. Заставить его то рычать, то стонать…

Тони давится шампанским, а Пеппер подозрительно громко чихает в салфетку. Еще раз, и еще, и еще. Питер, напоминающий перезрелый томат, ковыряется вилкой в тарелке. Кончики его чуть оттопыренных ушей вот-вот загорятся.

Кинер вскидывает на семейство самый нахальный свой взгляд и цепляет пальцами за ножку бокал. Задирает нос выше.

– Нет, ну а что такого, если правда могу?

Питер обдумывает способ примотать эту язву паутиной покрепче к вагону состава, уходящего далеко-далеко. Желательно без остановок.

========== 67. Семья Старк и остальные ==========

Это первое Рождество после отмены щелчка, когда вся семья в сборе. Вернее, лучше сказать – когда вся семья жива и здорова, потому что на праздник Мстители разлетелись по миру, чтобы отпраздновать, проветрить мозги, отдохнуть от злодейских каверз, а еще неизбежных подлянок, которые Фьюри, дай ему волю, кому-нибудь из них непременно подкинет.

Мистер и миссис Старк в этот день устраивают званый ужин для узкого круга в своем доме у озера. Кружа супругу в медленном танце, Тони опускает голову ей на плечо. Где-то рядом веселится пятилетняя Морган под неусыпным присмотром Хэппи и тети Мэй. Питер с Харли совершают набег на чашу с яблочным пуншем с четкой уверенностью, что их не заметят.

– Ты уверен, что все подарки будут доставлены в срок? Это ведь наше первое Рождество после того, как все вернулись обратно. Все должно пройти идеально.

– Разумеется, Пеп. За кого ты меня принимаешь? Уже две недели, как все передано в службу доставки, – отмахивается легкомысленно Старк.

Он, правда, не стал напрягаться, а поручил всю работу мальчишкам, но это ведь не спецоперация, не разработка ядерного мини-реактора в афганской пустыне с нуля. Это просто Рождество и подарки. Нужно очень уж постараться, чтобы тут налажать.

– Смотри, в полночь мы созваниваемся по шифрованному каналу. Даже асгардцы обещали выйти на связь. Надеюсь…

– Пеппер, малышка, ты слишком напряжена. Что, если прямо сейчас мы улизнем ненадолго, я сделаю тебе расслабляющий массаж. Может быть, примем ванну?

Получает легонько по пальцам, сползающим с талии на бедро. Невинно ресницами хлопает, мол, а что здесь такого?

– Терпение, Тони. Не на глазах у детей.

Ох уж эти дамы, приличия и манеры.

*

Ближе к полуночи в кабинете у дальней стены, что в обычные дни заменяет окно, разворачивается мерцающая голограмма, на которой один за другим вспыхивают рамки-экраны.

Скотт с Хоуп улыбаются из салона авто на фоне засыпанного снегом города. Похоже на Осло. Ванда, Вижн и их мурлыкающий плюшевый кот появляются на фоне уютной гостиной, там – мерцающая огоньками пушистая ель и первая часть “Гарри Поттера” на плоском экране. Уютно.

Наташа и Клинт в крошечной кухне, у них там праздничный ужин и бутылка сухого вина, а за распахнутым в зиму окном – огни Будапешта. Роджерс и его верный Барнс, растрепанные и засыпанные снегом, будто только выбрались из сугроба, сидят в обнимку на ступенях приземистого строения. Вдали в усыпанное звездами небо вздымаются горы. И не разобрать – Анды это или, быть может, Сибирь. С месяц назад Капитан обмолвился про Саяны, но это ведь не говорит ни о чем. Да и значения особого не имеет.

– А где Квилл, Гамора, Небула, Ракета и остальные? – подает голос Питер, устроившийся задницей на подлокотнике кресла. Он почти разлегся на Харли. Удивительно, но тот как будто не против. Дремлет, лениво поглаживая то локоть, то плечо, невзначай спускаясь к колену.

Это верх неприличия, но для выволочки еще будет время.

– Сегодня на солнце были мощные вспышки. Связь пока барахлит. Может быть, и Асгард не пробьется, – разъясняет собравшимся Тони.

Морган, за неделю вынесшая семейству весь мозг на тему, как она соскучилась по Ракете и Груту, немедленно надувает свои пухлые губки. Хэппи уговаривает:

– Спокойней, малыш. Твой папа сказал, это только возможно. Но кто у нас гений, способный решить до одного все проблемы?

– Конечно, папочка!

Мэй укоризненно что-то шепчет на ухо жениху, а развеселившаяся Морган забирается к названным братьям на руки.

– Хватит обниматься только между собой. Сестра у вас только одна! А вы ее… меня все время бросаете. Нельзя так!

– Иди сюда, мелочь! – и тискают в четыре руки.

Вспышка, и на экране появляются новые лица – запыхавшийся, будто очень быстро бежал, новый правитель Асгарда вместе с соправителем и по совместительству братом. Локи привычно прилизан и кажется очень довольным собой. Удивительно, но он без рогатого шлема.

В полутемной рубке величественного Бенатара собрались все Стражи галактики сразу. Морган визжит, подпрыгивая на коленях у Харли, когда Грут приветственно машет веткой-рукой, оторвавшись ненадолго от любимой игрушки-стрелялки. Ракета шлет девочке поцелуй. Остальные склоняют в приветствии головы. На приборной панели ритмично мерцают огни. Такая вот атрибутика праздника.

Тони прокашливается:

– Все в сборе! Кажется, это первый раз, когда мы вот так отмечаем какой-нибудь праздник. Понятие Рождества отдаленно знакомо почти всем вам. Но кто-то про него, думаю, слышит впервые. Главное, что это – праздник семьи. Новой жизни и обновления. Его принято отмечать вместе с самыми близкими и дорогими. И сегодня, когда всё позади, хочу сказать… Мы справились. Я вас поздравляю. В общем… с праздником, что ли… наполним бокалы? Что там у вас? Шампанское, глинтвейн, виски… да что угодно. Главный тост этой ночи – с Рождеством, за семью.

Нестройный хор голосов вразнобой отвечает. Бокалы, сдвигаясь, звенят. Пеппер с неженской, недюжинной силой сжимает плечо, напоминая.

– Ах да, едва не забыл… Мы приготовили для всех небольшие подарки. Их должны были доставить несколько дней назад. На каждой коробке – имя получателя. Вы же их не открыли? Прекрасно. Это принято делать всем вместе. А теперь… приготовились… на счет раз-два-три… и-и-и-и-и вскрываем.

Шуршание оберточной бумаги и шелковых лент, любопытные голоса и удивленные вздохи.

– Ну надо же… до такого бы даже я не допер, – Ракета перед экраном крутит в пальцах человечка размером с ладошку. Кажется… – Это что у меня? Никак сам Зимний солдат?

Древо крякает, кажется, очень довольно, и демонстрирует всем фигурку в красном плаще с серебристым молотом.

– О, а мне достался Локи! Смотрите, как настоящий, – сообщает Наташа из Будапешта. Рядом с ней Клинт ворчит про набившего оскомину Фьюри.

– У меня тут сам Тони Старк, – сообщает Баки с тихим смешком, Стив молча показывает копию шпионки Наташи.

– Бартон и, разумеется, лук, – доносится лаконично с Асгарда, – а у Тора, не поверите… Квилл в звездолете.

Ванда, Хоуп, Скотт, даже Дракс Разрушитель, перебивая друг друга, хвастают подарками. От смеси голосов разных тембров, силы, оттенка, воздух вибрирует. Кажется, прямо здесь, в кабинете, заходит на посадку небольшой звездолет.

– Тони Старк! – Голос Пеппер перекрывает всех сразу, звенит настоящей угрозой. Она сжимает кулаки и наступает на мужа. – Как это понимать?! Ты клялся, что все под контролем, что Мстители – все до единого – получат нормальные подарки. Те, что я подбирала полгода, а это…

Тони сдирает душащую бабочку с шеи и разлохмачивает виски. Переводит на названного сына укоризненный взгляд. Питер пытается юркнуть за спину Харли. Конечно же, безуспешно. Тараторит взахлеб:

– Я? Ну что я?.. Я хотел пошутить… Зачем им ваши наборы для подводного плавания, рыбной ловли, телескопы, микросхемы с новейшими разработками и прочая хрень? Я, конечно, сперва хотел сделать так, как велели. Но ску-у-у-у-учно же до тошноты. А тут мы с Морган совершенно случайно нашли магазинчик, там этих фигурок… представляете, вообще все есть, даже Нед, даже Флэш. Правда, во время пересылки я что-то напутал, а потому каждый получил не себя. Но так даже интересней… ведь правда? При встрече можно будет махнуться.

За время этой бравой тирады звонкий голос спадает до шепота, в конце мальчишка бормочет жалобно, едва ли не плачет.

Первой приходит в себя тетя Мэй. Обнимает племянника с натянутой до предела улыбкой и шепчет: “По мне это круто. Хотя, если б я была Пеп, мокрого места бы от тебя не осталось… затейник”.

Питер сжимается и лепечет несчастно:

– Миссис Старк, простите, я… я…

– Питер, милый, успокойся. Это и правда очень… забавно. А все остальное… Не делось ведь никуда. Те подарки мы отправим в следующий раз. Хорошо? Надеюсь, для нас ты тоже подготовил такие вот… прототипы?

– Ну… я пытался… Правда, не знаю теперь, кто в итоге у вас.

– Давайте посмотрим…

– Считаю, пацан – молодец! – подает с края галактики голос Ракета. Может быть, кролики и вправду находчивее большей части людей?

– Я есть Грут!

– Видите, и деревяшка согласен!

Хор голосов с разных частей страны, планеты, галактики, целой вселенной похож чем-то на музыку сфер. Они рассказывают новости, делятся планами, договариваются о встречах. Они перебивают друг друга, снова спорят и шутят, подкалывают, даже кричат.

– Нет, все, решено, через год собираемся на базе Мстителей. Поменяем фигурки и, может быть, Питер приготовит нам что-то эдакое еще. Ну как, пацан, ты согласен?

Тот запинается и краснеет, но умудряется пробормотать:

– Я?.. Да легко. А зачем ждать целый год? Скоро же… эм… День Мартина Лютера Кинга? Вот и будет повод отметить.

В ответ – опять взрыв веселого смеха.

Тони находит на ощупь руку жены и, сжимая тонкие пальцы, думает, как же все-таки странно – просто быть вместе всем, быть семьей, дурачиться и не рваться на битву, не думать, что каждый миг на счету, что надо куда-то бежать, отдавать свою жизнь за спасение мира.

Теперь можно просто любить и верить, строить планы на будущее и планировать отпуск.

Кажется, в эту ночь Рождества каждый из Мстителей чувствует что-то такое. И верит. Верит, что нормальной жизни достоин и он.

Вот только… где они – где нормально?

========== 68. Стив/Баки ==========

После победы над Таносом и возвращению к жизни половины вселенной, после череды похорон и исчезновения Стива Баки живет по инерции.

Он просыпается утром на базе Мстителей, идет на пробежку, где каждый раз к нему присоединяется Сокол. До чертиков бесит непрошенным сочувствием. Правда.

Баки ежедневно загоняет себя до полусмерти в спортзале и просит у Фьюри задания одно сложнее другого. Тот понимающе смотрит единственным глазом, но каждый раз находит смешные, нелепые отговорки – то у Паука тренировки, то профессор Халк испытывает новую чудо-машину, то Тор со Стражами перехватил выходящий из подпространства звездолет, отбившийся раньше от флота Титана…

“Баки, нет ничего. Тебе б отдохнуть”. Неубедительно, неправдоподобно. Нику Фьюри на самом деле глубоко наплевать, чему там верит Зимний Солдат – анахронизм Второй мировой. Человек без места в этом мире, пространстве.

Наверное, понимает что-то лишь Пеппер Старк, но она слишком в собственном горе, на ней – дом, многомиллиардная компания, дети. Паркер, кажется, снова встрял в передрягу, но Баки по очереди все заверяют, что пацан будет в порядке. Питер – Мститель, а Мстители своих не бросают.

*

Утром первого в этом году морозного дня на самом рассвете он шнурует ботинки и собирает рюкзак – пара фото из прошлого, армейский нож и жетон. Пистолет и запасная обойма. Сигареты, бутылка верного Джека.

Стив на этот комплект неодобрительно языком бы прищелкнул. Вот только Стива больше здесь нет.

Нигде больше нет в обозримой Вселенной, которую они хрен пойми зачем, но спасли.

– Сбегаешь?

Ведьма, кутающаяся в вязаный свитер с слишком длинными для нее рукавами, появляется совершенно беззвучно. Может быть, материализуется прямо в воздухе.

– Мне здесь не место.

Ванда курит, и кольца сизого дыма, смешиваясь с облачками пара от их дыхания, улетают в небо. Ведьма кивает:

– Мне тоже. Хорошо, когда есть, куда уходить.

Он мог бы рассказать ей, что на целой планете и за ее пределами тоже такого места для него, увы не найдется. Он мог бы, вот только зачем? Она забудет о нем через пару мгновений, как только Баки скроется за горизонтом. Она и все остальные.

Не больше, чем за какой-то там день.

– Я знаю, что ты чувствуешь, – она продолжает зачем-то и опускается на покрытую инеем скамейку у самых дверей. – Я тоже потеряла того, кто были для меня всех дороже. Пьетро, а после Вижн… не осталось совсем никого.

Он мог бы рассказать ей, что это другое, что ее брат и любимый – не сами ушли. Не выбрали спокойную жизнь с кем-то третьим. Их вырвали из мироздания. Их заставили не-жить и не-быть.

Он мог бы рассказать ей, как это бывает – когда под ногами уплывает земля. Когда пару минут назад ты еще верил, а в следующий миг – уже не можешь дышать. Когда понимаешь, без тебя ему лучше. Где-то там, далеко.

Не с тобой.

Он мог бы рассказать ей, как темны и одиноки все его ночи. Он мог бы, вот только зачем?

У каждого из них – свои безнадежность и горе.

– Мне жаль, что это случилось с тобой.

Она затягивается в последний раз и тушит о скамейку окурок. Баки закидывает рюкзак на плечо.

– Береги себя.

Да, но зачем?

– Непременно. Ты тоже.

Впереди – почти неделя пути. Впереди – Скалистые горы и домик. Убежище, которое он обустроил для них, когда получилось вырваться из лап Гидры, когда память кусками начала возвращаться. Был уверен, что Стиву понравится там. Вдалеке от мира, который совсем не похож на тот, в котором они оба жили. От мира, что слишком быстр и шум, слишком ярок и груб.

*

На третьи сутки у закусочной он встречает черного, облезлого пса. Тот не рычит, не скулит. Просто смотрит на него снизу вверх. Безнадежно.

– Что, лохматый, грустишь? Хочешь есть?

Пес не отказывается от котлеты из бургера и осторожно виляет хвостом. Когда Баки продолжает свой путь, тот семенит за ним в отдалении, с каждым часом подбираясь все ближе. Учится доверять.

Баки его не торопит – он помнит, что такое дается непросто.

В убежище они добираются на исходе пятого дня. Дорогу сильно засыпало снегом, да и у дверей намело, поэтому внутрь попадают не сразу. Замерзшие усталые оба. Кстати, пес уже отзывается на кличку Лохматый и временами снисходительно подставляет ухо для почесать.

Жизнь устаканивается вроде бы понемногу.

*

На исходе зимы он ставит на стол бутылку, на дне которой плещутся жалкие остатки его любимого виски. Рядом кладет пистолет. Закуривает сигарету. За ней следом – вторую.

Снег, возможно, последний перед приходом весны, густо сыплет снаружи с молочного неба.

Баки взводит курок и закрывает глаза. Холод металла упирается прямо в висок. Может быть, чувствует, как колотится-пульсирует венка.

“Я иду к тебе, Стив. Где бы ты ни был сейчас”.

Свежий снег на крыльце скрипит под чьим-то ботинком.

_____________________________

Зима подходила к концу, в финале разразившись самой сильной за десятилетие, как все вокруг говорили, метелью. Он не помнил даже имени, но знал, что должен поторопиться.

– Я не могу опоздать.

Он очнулся несколько месяцев назад на окраине небольшого городка где-то в Канзасе. Без документов и денег, с кашей смутных образов, не тянущих даже на обрывки воспоминаний. Он не пытался обращаться к врачам или искать о себе какие-то сведения. Слишком сильно зудело в подкорке, слишком настойчиво какая-то нить в прикрытой странным костюмом груди тянула на запад.

Он пробирался ночами по ответвлениям основных магистралей и второстепенным дорогам. На фермах брался за любую работу – платили едой, одеждой, деньгами, которых хватало на новую простую одежду и разные мелочи, необходимые в дальней дороге.

Он не помнил совсем ничего. Но когда по телевизору в одном из дешевых придорожных баров увидел Мстителей в новостях, что-то ударило в грудь, и он покачнулся, вцепившись пальцами в барную стойку.

– Впечатляют? Скажи, крутые ребята? Признаться, я долго считал, что все беды нашего мира – от них. А когда пять лет назад сгинула половина планеты, и вовсе… Но они все исправили и спровадили эту тварь. Теперь вроде как в мире гармония… – Словоохотливый бармен махнул рукой на экран, где репортер с микрофоном наперевес пытался угнаться за тоненькой блондинкой на шпильках и патлатым мужиком в пафосном красном плаще. Вот только очень быстро их обступила охрана кольцом.

И вот это – спасители мира? Окей. Наверное, миру виднее.

– Сам надолго у нас? Или проездом? Как тебя звать-то?

– Я – Джеймс. И у вас ненадолго. Переночую и, если для меня не найдется работы, уеду с утра.

Бармен присвистнул, возвращаясь к бокалам и тряпке.

– А ты не словоохотлив, я прав? Просидел тут четыре часа и ни звука. Я уж грешным делом решил, ты немой.

– Вовсе нет, – скупая улыбка. Сразу видно, что к ней не привык. Как к новым, неразношенным туфлям. – Просто у меня неотложное дело.

– Надеюсь, ты успеешь вовремя, Джеймс. Еще одну? За счет заведения.

– Спасибо.

Он не помнил даже имени, но через неделю после того, как себя осознал, увидел во сне человека с железной рукой и голубыми, как небо, глазами. Тот говорил ему, что всегда будет рядом. А после почему-то очень грустно смотрел сквозь него. Смотрел, но не видел.

У человека стоптанные ботинки и пистолет с обшарпанной рукояткой, джинсовая кепка и черная куртка с поднятым воротником. У него черный пес с обрубком-хвостом по кличке Лохматый и домик в Скалистых горах.

Он не знал имени ни своего, ни знакомого незнакомца, но утром после первого сна, запутавшись в скрученных змеями-жгутами, промокших насквозь простынях, свалился с кровати. И прошептал вдруг всплывшее в голове: “Джеймс… Джимми… Джеймс…” В первый раз за много дней улыбнулся.

*

Крошечный городок – он прошел через десятки подобных, встречает привычным мотелем с кофейней через дорогу. Здесь всего-то три десятка домов, и редких путников не могли не запомнить.

В этот раз почему-то уселся не как обычно у стойки, а выбрал столик в углу. Метель разошлась не на шутку, и за окном развернулся потрясающий вид на стройные снежные смерчи, закручивающиеся вдоль опустевшей главной улицы. Как в фильмах про апокалипсис и брошенные города. Жители, напуганные непогодой, благоразумно попрятались по домам.

Заказал стакан виски и кофе. Сделал огромный глоток, прогоняя из тела до костей въевшийся холод.

– Вы могли бы помочь? – окликнул подхватившего меню официанта, недовольного скудным заказом. – Я хорошо заплачу.

Опустил на столик купюру. Последние двадцать баксов. Но была не была. Мальчишка немедленно нарисовал на кислой мордочке радушную улыбку.

– Слушаю, сэр. Всем, чем смогу…

– Я ищу человека. Он может называть себя Джеймс, но это не точно. Он ходит в кожаной куртке и кепке с обшарпанным козырьком. Возможно, бывший военный. Молчун. Кажется, будто прошел не одну горячую точку. У него есть собака…

– Такой черный пес с обрубком вместо хвоста? – Оживился парень, и в груди… под ребрами что-то треснуло ощутимо. Стало немного теплее.

– Да. Это должен быть он.

– Есть такой человек. У нас редкий гость, пару раз всего заходил переждать непогоду. У него домик в горах сразу за городом, примерно миль сорок. Мне Робби говорил – приятель из бакалеи, как-то туда заказ отвозил. Один раз. Мужик-то совсем нелюдимый, никого не подпускает к себе и все время молчит. Жизнь знатно, видать, его потрепала, или кого потерял. Ну знаете… так бывает…

– Сможешь показать дорогу на карте?

– Легко… Кстати, только вчера заходил. Был ну как в воду опущенный. То есть, в сравнении с тем, какой он обычно. А вы – его друг?

– Что-то вроде того.

Что-то вроде… Что-то, чему он не нашел объяснения. Что-то… возможно, подсказка, дорога к себе. Что-то, что могло бы дать все ответы. Если не память вернуть, то себя. Кем бы он ни оказался в итоге.

Что-то вроде того. Человек, который, оказывается, существует. Человек, что зовет его где-то там, в голове. Человек, который так красиво смеется, откинув голову, хлопает по плечу. Человек с мягкими губами и запахом виски. И тоненькой сеткой морщин, что разбегаются от уголков глаз, когда он смеется.

После этих снов иногда он просыпается на мокрой подушке и вытирает глаза. Это может не значить совсем ничего, но может и оказаться тем самым маяком, якорем и главным смыслом.

– Показывай путь.

– Да, сэр. Я сейчас… Но вы уверены? В такую-то вьюгу…

– Именно. Время не ждет.

– Ну, окей. Вам видней.

*

Этот домик, едва виднеющийся через валящую с неба снежную муть, больше напоминает бункер на случай апокалипсиса. Убежище, которое кто-то выстроил, чтобы однажды спастись.

Почему-то он роняет рюкзак и бежит, отмахиваясь от лезущих в глаза настырных снежинок. Спотыкается на ступенях. В висках долбит молотом: “Быстрее, быстрее”.

Замерзший пес на крыльце скулит и бьет лапой в закрытую дверь. На замок или даже засов. Он не думает и секунды. С разбега высаживает не особо прочную конструкцию плечом. Вваливается через порог вместе с деревянными обломками. В комнате – клубы сизого дыма и пустая бутыль на столе. Вполоборота – человек с пистолетом, прижатым к виску.

– Пожалуйста, Баки…

Память, стертая последним из Камней бесконечности, которые он возвращал в прошлом на место, возвращается. Как патрон попадает в гнездо с громким, четким щелчком.

– Пожалуйста, Баки. Ты нужен мне.

– С-стив. М-мелкий, что-то т-ты д-олго.

Пистолет с вышарканной рукоятью тихо ложится на стол. Баки снимает кепку и опускает рядом ладони. Он смотрит на пальцы. Никак не получается унять проклятую дрожь.

Стив Роджерс обнимает его сзади за плечи и жмурится, пряча в изгибе шеи лицо. Целует коротко соленую, пропахшую порохом кожу.

Лохматый внимательно смотрит на глупых людей от развороченного дверного проема, размахивая обрубком хвоста.

========== 69. Тони/Стив ==========

Машины взлетают в воздух, разваливаясь на части, на головы падают куски небоскребов, и стекла звенят, вылетая из стен, осыпая не успевших спрятаться на свое горе прохожих острейшим смертоносным дождем, переливающимся на солнце тысячами крохотных радуг.

В Нью-Йорке опять горячо. Уже через пару минут в новостях скажут, что Мстители снова вышли на тропу бесконечной войны со вселенским злом, забывая о людях, у которых, на минуточку, нет миллиардов на восстановление разрушенного жилья. У них – работа с восьми до пяти, уикенды с Netflix, ужины в крошечной закусочной неподалеку от дома, пара-тройка сопливых детей, раздолбанный “Жук” и непомерная ипотека, выплате которой никак не поможет, если здание, где расположен твой офис, взлетит на воздух в секунду, а по крыше машины походя долбанет кулачищем завывающий яростно Халк.

То, что супергерои спасают их жизни, не дают бессчетным злодеям взять в рабство, размазать их кишки по мостовой и развесить на ближайших фонарных столбах, почему-то никого не волнует.

Тони Старк парится об этом больше других. Вот уж странность.

Филантроп, плейбой, раздолбай и гуляка. Бабник и пофигист, каких мир не видывал. Гений, что однажды зачем-то решил сосчитать, сколько именно людей они спасти НЕ СУМЕЛИ. И с той поры непомерно загнался.

– Тони. Не надо.

После очередной битвы, в которой, конечно же не обошлось без случайных жертв среди мирного населения, Стивен садится на корточки перед ним. Стирает со щеки полоску сажи.

Осторожно. Тони ехидно сказал бы: “любовно”. Если бы Тони сейчас мог хоть что-то сказать. Но он лишь сокрушенно головою качает. Черные взмокшие под шлемом волосы падают на глаза.

– Кэп. Каждая из этих смертей – у меня на руках.

– У тебя или тех, кто все это устроил? Тони, брось. Сегодня мы спасли тысячи. Миллионы. Если бы читаури захватили Нью-Йорк… Это был бы первый шаг к полному порабощению планеты.

– Скажи это тому мальчишке из службы спасения, что на Пятой авеню угодил под рухнувший на него грузовик. Или той пожилой леди, что слишком замешкалась на мостовой. Девчонке в наушниках с забавной желтой опушкой, парню-латиносу в новеньких найках…

Такого Тони Старка не знает ни одна живая душа в целом мире. Перед всеми он держит маску уверенного бизнесмена, равнодушного и прожженного жизнью хлыща, черствого циника, эгоиста и себялюба.

Не срабатывает почему-то только со Стивом.

Проклятый Роджерс. Альтруист-Капитан, перед которым Старк постоянно, как голый.

– Чертов Кэп, ты опять…

– Тони… я понимаю.

Берет его руки в свои и глазами… Проклятыми, голубыми, таращится в душу, сдирая с него броню – все слои, все преграды и костюмы за тысячи баксов, до исподнего. До голой кожи, до самых костей, под которыми бьется сердце. Живое, а не не из железа и камня, в чем Старк успешно всех убедил, включая мисс Потс – лучшую помощницу в обозримой вселенной и его правую руку.

Всех убедил, но не Стива. И это бесит его до изжоги. Так, что перед глазами темнеет. Вот и сейчас зло хватает за грудки Капитана, пытаясь встряхнуть. Сидя задницей на мостовой, это не особо удобно.

– Не понимаешь ты ни черта! Это ты у нас – мать Тереза и гребаный правильный мальчик.

– Это нормально. Ты слышишь меня? Переживать за других. Ты не железный, как твои аппараты.

Старк отзывается тут же:

– Да и они вообще-то по большей части – микросхемы и пластик, титан, платина с золотой, по мелочи еще медь и алмазы.

Осекается в ответ на насмешливый взгляд. Голубой. Насквозь просверливающий чёрствую душу.

– Ну, ты понял, о чем я. Знаешь, Кэп… Ты крепче, чем изначально казался. Я было считал, будешь нюни распускать над каждой сбитой случайно на перекрестке собакой.

– А оказалось…

– Ни слова больше!

– Все, я молчу!

Стив усмехается, замечая, как на лице Тони разглаживаются глубокие складки у носа и глаз. Поднимается на ноги, распрямляясь пружиной. Прогибается до хруста в спине. Морщится, поправляя в который раз расколовшийся щит. Ребятам в отделе снабжения будет, чем занять себя в выходные.

– Знаешь, а нам не помешал бы отдых где-нибудь у экватора на крошечном острове, где нет террористов и синдикатов.