Текст книги "Stories of Marvel (СИ)"

Автор книги: Мальвина_Л

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Ему нужно все время этого мира, потому что он не простит. Такое друзьям не прощают. Особенно те, что были больше, чем может стать друг или брат.

Которому отдал кусок своего сердца, вырвав из груди наживую. Совсем того не желая, быть может.

– Ты про Стива, конечно? – Шури сочувственно прищелкивает языком, втирая в кожу какое-то пахучее масло.

Т’Чалла как-то непонятно кивает, не уточняя. Потому что ведь – не совсем про него. Потому что в том противостоянии запутались оба. Потому что зацепило осколками так, что никогда не пройдет. Не отболит, не уйдет, не исчезнет.

– В конце концов, он приехал сюда.

Не куда-то еще – зализывать раны. Забился в самую тайную, глубокую щель. Здесь и найдут-то только Ник Фьюри да пара-другая агентов. И, может, мисс Поттс.

– Не для того, чтобы кого-то увидеть, – напоминает как может мягко сестра и сжимает плечо. Т’Чалла молча опускает в согласии ресницы. Ему нечего добавить и нечего возразить.

Он понимает лучше, чем кто-то еще – Тони Старк не хочет кого-либо видеть. Тони Старк скорее умрет, чем признает, насколько он уязвлен. Ранен в самое железное сердце. То самое, которое все-таки есть. Тони Старк… что никогда…

– Оставь меня, Шури… – сестра за двери выскользнет тенью неслышной. Ни звука шагов, ни шелеста одежд, ни дыхания.

*

Король сожмет стеклянный кубок в руке, и стекло, устало вздохнув, треснет змейкой. Рассыплется, разрезая ладонь. Гость появится совсем с другой стороны. Неожиданно, но отчего-то становится… проще?

– Ну, надо ж быть аккуратней, – Старк в непривычных одеждах, какие носят только в Ваканде, ступает ближе босой, не опасаясь разрезать осколками ступни.

– Где-то должны быть бинты. Твоя сестра не могла далеко их убрать, – деловито по каким-то неприметным ящикам в нишах, оплетаемых буйной зеленью и цветами самых разных оттенков, как по коробкам с инструментами в башне Мстителей в далеком Нью-Йорке. – Нашел.

Руки касаются осторожно. Промакивает раны вначале, льет прозрачную жидкость, что, коснувшись плоти, пузырится и злобно шипит. Перевязывает, и ткань очень быстро пропитывается алым.

– Позову принцессу.

– Само заживет… – и перехватывает руку, сам того не желая.

Тони внимательно смотрит, вздернув одну черную бровь. Смотрит на короля, не мигая. Наверное, что-то видит в лице. Наверное, как-то он все понимает, потому что враз становятся мягче черты, и у рта разглаживаются глубокие складки.

– Это сложно. Знаешь, если б я мог…

– Знаю… – Т’Чалла торопливо руку отдернет, желая ею же отвесить себе оплеуху. Слабак. Пристало ли королю выказывать слабость такую? – Тони, я должен сказать…

Помолчит, подбирая слова. Видя, что Старк уже понимает. По тому, как поджимаются губы и опускаются уголки рта, как становится жестко-пронзительным взгляд, как вздуваются вены у него на предплечьях.

– Когда?..

– У тебя есть неделя. Если ты не хочешь встречаться… Он просит помощь и убежище для его друга…

– Конечно. Для друга.

– Я не мог отказать, потому что лишь технологии нашей страны позволят избавить Барнса от психокода в его голове. Навсегда вернуть ему целостность личности.

Тони руки складывает на груди. Психологи столько бы увидели в этом жесте. Т’Чалла – ничего, кроме усталости и капли презрения. Презрения, может быть, не к нему. К ситуации. К жизни. К яме, в которую их всех затянуло, переплело и пережевало, и оставило гнить.

– Без проблем. Я все понимаю. Я и так задержался в гостях…

Т’Чалла кивнет, отпуская гостя, который, он точно знает, сюда уже никогда не вернется.

– Скоро Рождество, – бросит через плечо от порога, затормозив, – а потом Новый год. В Нью-Йорке в эти дни бывает салют неплохой. А если не понравится, сделаем сами. И сварим бочку глинтвейна, упьемся в дрова. Что скажешь?

– Это вроде как приглашение?

– Отдохнешь от короны. Если надумаешь, знаешь, как отыскать, – пожимает плечами Тони прежде, чем дверь закрыть за собой.

Рождество и, наверное, снег, которого в Ваканде совсем не бывает. Светящиеся шары и зеленые ели. Глинтвейн с добавлением корицы и пряничные человечки, и сахарные полосатые трости…

Может быть, и король вправе позволить себе отдохнуть? И загадать в ту самую полночь желание. То самое, что не исполнится никогда. Или только в густом алкогольном тумане. Ни у него, ни у Старка. И ладно.

========== 46. Семья Старк ==========

Комментарий к 46. Семья Старк

намек на Питер/Харли

– Морган Старк! Немедленно убери это! Твои братья – не елка, чтобы посыпать их искусственным снегом. Мальчики, подойдите сюда, я очищу костюмы. Несносный ребенок… нам выходить через пару минут.

– Ой ла-а-адно тебе, мамочка. Ворчишь, как невыспавшийся дядя Тор на дядюшку Локи. Ты ведь леди. Это папа так говорит. Питер и Харли вообще совершенно не против. Правда ведь?

– Коне-ечно, малявка, – тянет насмешливо Пит, стряхивая с плеч названного брата пригоршни белых хлопьев, что липнут к пальцам, как сладкая вата.

– Да все в порядке. Не переживайте вы так, это просто прием. Такие в Нью-Йорке бывают каждое Рождество. Вы не могли бы забыть…

Не могла бы… вот только последние пять лет традиция вроде как была позабыта. После щелчка миру было не до того. Приемы, веселья, кутеж – все ушло, все пропало, все было стерто для миллионов семей, лишившихся любимых людей. На этой планете и сотнях, сотнях тысяч, миллионах других.

Пять лет, пока Тони с Мстителями не придумали, как все исправить. Рискнули всем ради тех, кто навеки исчез. Ради Питера и Харли. Ради Ванды и Локи. Ради Т’Чаллы и Баки. Ради Стрэнджа и Фьюри. Ради Сокола, Вижена и миллиардов других.

Пеппер поправляет бретельку коктейльного платья и улыбается, когда горячие губы прижимаются сзади к плечу. Отводит в сторону ее волосы, чтоб закрепить ожерелье.

– Миссис Старк, ты прекрасней всех женщин вселенной.

Она помнит, что он – пафосный лжец, раздолбай и бывший повеса. Он – гений, лучший муж и прекрасный отец трех детей, спаситель бесконечной вселенной. Он – семьянин, инженер, изобретатель и потрясающий друг. Он – Тони Старк. Другими словами – легенда.

– А ты так и не научился складно врать.

– Каждое слово – чистая правда. Спроси у детей.

– Ну, конечно…

Как будто не знает, что дети с отцом – одна большая, дружная банда, в который каждый за другого – горой. Лучшие друзья, заговорщики, хитрецы, обормоты. Семья, в которой узы прочны и крепки. Семья, в которой каждый что-то мастерит и изобретает. Суперстойкую паутину, усовершенствованную броню, следящий жучок размером с микрон, карту вселенной в пятимерном пространстве… Семья, в которой до сих пор столько тайн. Вот только хранить их, кажется, никто не умеет.

– Мамочка, ты – королева. Папа совершенно не врет, – малютка Морган расправляет подол пышного платья и тут же лезет под елку проверить, не появились ли коробки подарков. Да, еще рано, но вдруг Санта что-то напутал? Сбивает на пол пару хрустальных шаров. Еловая ветка цепляется в волосы и портит прическу. Не унывает, убирая за ухо выбившуюся лохматую прядь.

– Милая, дай я исправлю.

– Не надо, я и так как принцесса.

Мальчишки шушукаются в за той самой елкой в гостиной. Пихаются локтями, бросая друг в друга охапки серебристого дождя с конфетти. Питер ставит Харли подсечку, и тот, вздрыгнув ногами, валится на пол за кресло. Кажется, прищемляет хвост их коту, которого Питер припер как-то по дороге со школы не обошлось без инспекции пары подворотен и крыш. Ободранного, тощего и злого, как сто тысяч чертей.

Тогда дети хором сказали: “Дракон останется с нами”. Создание выгнуло костлявую спину и зашипело, топорща усы. Ну, Дракон так Дракон. Тони, нацепив перчатки до локтей и защитную маску, устроил пришельцу дезинфекцию по полной программе. По требованию, конечно, жены.

Сейчас Дракон – упитанный, блестящий, довольный. Но все так же шипит, когда что-то идет не по плану. Питер в ответ шипит на кота и руку протягивает Харли, но тот вместо того, чтобы встать, дергает на себя. С хохотом под елку падают оба. Тони губами трогает мочку уха жены, закатив глаза, ворчит как-то нежно: “Мальчишки…”

Из-за кресла с диваном слышатся хохот, возня.

– Не дергайся, дай поправлю… Блять, Харли, ну три секунды… как шило в заднице…

– Молодой человек, – Пеппер пытается казаться строгой, хотя так хочется рассмеяться. И пить шампанское, что в ведерке вон остывает, и пузырьки чтоб лопались на языке и в носу, а руки Тони легли на талию, скользили по плечам и спине…

– Да, Пеппер?!. – ни грамма раскаяния в голосе. Опять возня и сдавленный смех, как будто кто-то кого-то щекочет.

– Заставлю рот вымыть с мылом.

– Прости.

Тони жену обнимает за плечи и укрывает подбитой мехом накидкой.

– Пойдем… нас Хэппи заждался в машине. Мальчишки догонят. Морган, малышка, я прав? – подхватит девчушку на руку. Легкая, как пушинка. Принцесса. Его огромное сердце. Причина того, что он дышит, живет.

Одна из четырех самых важных причин в этом мире.

– Ага, это правда надолго. Сейчас они пару раз подерутся. Потом, может быть, свалят елку и разобьют половину игрушек. Потом решат убирать, а после целоваться начнут… – разглядывает колечко с лунным камнем на пальце, отставив руку подальше, чтоб хорошо рассмотреть.

Пеппер давится воздухом и кашляет так, что слезы на глазах выступают. Тони пытается громко не ржать, поправляя прическу дочери с самым наисерьезнейшим видом.

Нет, секреты в этой семье хранить не умеет никто.

Впрочем, однажды Пеппер про мальчиков бы узнала. Ведь правда? Скорее раньше, чем позже. Она все же мать.

– Я думаю, мы можем ехать. Хэппи за мальчиками позже вернется. Ты ведь не против, родная?

– Я? Н-нет…

В принципе, если все так, как Морган сейчас описала, они и не заметят, что кто-то ушел, занятые только друг другом.

Морган выбегает с крыльца на подъездную дорожку и кружится, ловя ладошками сыплющий с неба, похожий на кружева снег. Пробует языком и смеется. Звонко, как серебряные колокольчики на санях Санты, спешащего с горой подарков для всех.

С Рождеством!

========== 47. Тони/Питер ==========

– … это не было сложно, мы сражались единой командой, а когда вернулись все те, кого уничтожил щелчок… – его заглушают восторженные вопли и крики.

Журналисты, сбивая друг друга с ног, бросаются к подъехавшему лимузину. Вспышки десятков камер и крики. Вопросы, ни один из которых не разобрать в этом гвалте.

Конечно, еще один раскрывший личность супергерой.

Питер Паркер ступает на дорожку, оправляя и без того идеально сидящий костюм. Улыбается ослепительно сразу каждому. Кивает и пожимает чьи-то ладони.

Тони становится очень трудно дышать, и он опрокидывает бокал ледяного шампанского, не чувствуя вкуса. Пузырьки взрываются на языке фейерверком. Питер ловит его взгляд поверх этой всей кутерьмы и кивает.

Осторожно, точно боится спугнуть. Или просто боится поверить, что все и правда уже позади. Они спасли целый мир. Они победили.

– Мистер Старк… – его пожатие твердо, и голос не дрогнет, когда толпа останется позади и он поравняется с тем, кого считал некогда Богом.

– Здравствуй, пацан… Паучок… – что-то треснет внутри… Проклятые сантименты. Это все возраст. Пора давно уходить на покой.

“Я помню… я, не смотря ни на что, все еще помню, как ты умирал у меня на руках на Титане. Как вместо тебя в ладонях остался остывающий прах…”

– Все кончено, сэр. Мы победили. Вы… всех нас спасли.

– Я не справился бы без тебя.

Они сейчас один пред другим не для камер. Сжимает его лечи через пижонский костюм и прижимает к груди, как тогда, в разгар битвы.

“Ты жив. Ты живой, Паучок…”

– К-как миссис Старк? Ваша дочка?

– В порядке. Может, в гости зайдешь? Посидим…

Питер вскинет глаза и как-то странно губу закусит. Высвободится осторожно из кольца его рук. Моргнет, прогоняя мелькнувшее что-то там, у зрачков. Как будто сетка из трещин. Глубокие шрамы.

– Столько дел, понимаешь, – сорвется на “ты”, Тони вздрогнет, но он не заметит. – За пять лет в мире все изменилось, я хотел бы догнать, а то чувствую себя динозавром. И ЭмДжей…

Подружка, ровесники, колледж, занятия. А ты чего ждал, Тони Старк? Немого восхищения, как прежде? Что примется твой телефон обрывать и поминутно искать с тобой встречи? Для него пять лет прошли, точно миг. Это ты каждый день пытался жить дальше. Пытался…

– Да, пацан… понимаю. Но ты все еще в команде. Окей?

– Я бы лучше остался дружелюбным соседом. Наверное, нужен тайм-аут…

Тони робкой, деревянной улыбке не верит на грош. Но все же в ответ радушно кивает. Уже через пару минут встревает в жаркий спор о теориях времени и Мультивселенной.

Питер уходит в сторону бара с Баки и Кэпом.

*

– Ладно. Мелкий, что это значит. Я чем-то обидел тебя?

Через пару часов Паучок обнаружен на балконе с полупустым стаканом в руке. Мальчишка давно стянул галстук-удавку и рубашку до середины груди расстегнул. А еще, кажется, недавно ходил умываться. Капельки влаги блестят в потемневших прядях волос.

– Нет, мистер Старк. Все в порядке. С чего бы?

Он отвечает, как робот. Говорит с ним, как абсолютно чужой. У Тони в груди ломается что-то, когда он отбирает стакан и залпом допивает виски с добавлением колы. Кто вообще спиртное дал пацану?

– Посмотри на меня, – встряхнет за плечи, как куклу. А тот только всхлипнет и зажмурится, тряся головой. – Питер. Что происходит?!

– Ты все равно не поймешь!

“Потому что ты жил эти пять лет, как ни в чем ни бывало. Ты женился и стал прекрасным отцом. Ты был против менять что-либо в прошлом. Ты хотел забыть обо мне и забыл…”

Он молчит, упрямо себя за губы кусая. Он молчит, но Тони все-все-все читает с лица. Привлекает к себе осторожно и целует в макушку.

– Я согласился на эту авантюру только ради тебя. И не было дня, чтобы я не жалел, не скорбел, не скучал. Ведь ты – не просто друг и партнер. Ты – наследник. Питер, ты семья для меня.

“Ты семья”, – смех надтреснутый и сухой в ночном воздухе разносится, точно выстрел.

– Врешь. Все так же врешь и мне, и себе…

Целует отчаянно, голодно, к себе дернув за галстук. Целует, вгрызаясь в губы, что пахнут виски и лаймом, отдают табаком. Целует, чувствуя, как под ладонями напрягаются плечи. Целует, чувствуя выдох и ощущая как вибрацию стон, прокатывающийся под кожей сотней ядерных взрывов.

Сейчас… сейчас он опять его оттолкнет.

Не сейчас.

========== 48. Стив/Баки ==========

Комментарий к 48. Стив/Баки

https://vk.cc/al3vAW

Часы на стене бьют ровно полночь.

Баки морщится, вспоминая обиженный взгляд той девчонки. Люси? Сара? Мишель? Он проводил ее до самого дома. Чмокнул на прощание в щеку, увернувшись от подставленных губ. Попрощался, игнорируя разочарованный вздох.

Домой шел пешком все двенадцать кварталов, взмахом руки отпуская каждое притормаживающие такси. Размышляя, что там прямо сейчас делает мелкий. Прошел ли свой очередной медосмотр?

Дома – долго брызгать в лицо ледяной водой из протекающего крана. Засунуть голову под струи, пытаясь прочистить мозги. Не поможет. Не помогало ему никогда, если честно. Ни разу за все эти годы, в которые сдерживался из последних сил. Тех самых, которых уже совсем не осталось.

“Я не должен… Стиви… не должен даже мечтать. Ты не виноват, что твой друг… не очень нормальный. Ни при чем, что смотрю на тебя и вижу, как мы… Я уйду. Я уйду на войну, и все постепенно станет, как раньше. Вернется в свою колею”.

Разгладит в шкафу свою новую форму. Завтра он впервые наденет ее. Завтра он пройдет медосмотр, а после уедет. Под свист немецких пуль и грохот рвущихся смертельных снарядов.

“Так будет лучше. Держаться мне – вдали от тебя”.

Тихий стук в двери, и он идет открывать, ругая про себя припозднившихся… кто бы там ни был.

Отчего-то медленно, будто на эшафот.

Отчего-то как по щелчку он вдруг понимает. С каждым шагом чувствует все ясней. Точно знает, кто стоит там, за дверью. И ждет…

– Здравствуй, Бак.

Дверь нараспашку.

Стивен. Конечно же он.

С их последней встречи (сколько прошло? пять часов? восемь?) он стал выше и шире в плечах. Он стал старше. На висках – седина, и чуть больше морщинок у глаз. В нем наивности стало меньше и, кажется, чуть больше цинизма. Он будто прожил уже целую (совсем не легкую) жизнь.

– Стиви… как ты?

“Что случилось с тобой после того, как мы сегодня расстались? Это ты и будто не ты. Или ты, но совсем не отсюда…”

У Баки двоится в глазах. Стивен смотрит, как будто любуясь. Как будто… вспоминая. Но как?..

– Мне столько надо тебе рассказать… постепенно. Баки, ты не должен уходить на войну. Я прошу… поверь мне и останься. Не уходи добровольцем.

– Почему? – вязкой стала слюна, и ни одной связной мысли.

Они все разбежались, как зайцы. Вприпрыжку. Оставив глубокие следы на снегу.

– Я не могу тебя потерять на годы и годы. Поверь. Черт. Бак. Это сложно. Ты видишь, что я совсем не такой. Я объясню тебе все. Ты только останься. Останешься ради меня?

Стив кусает губу и кажется таким безнадежно-отчаявшимся. Заранее уверенным в том, что услышит отказ от своего лучшего друга-упрямца.

“Я сделаю все для тебя, ты же знаешь. Помнишь, я обещал, что навсегда останусь с тобой?”

– У тебя, наверное, есть причины…

– Конечно. Я обязательно все тебе расскажу. Это долго, а ты уже собрался туда… Ты не должен. Прошу, передумай. Ради меня.

Запрещенный прием. Но разве он может, когда Стив его просит? Разве он мог бы сказать ему “нет”?

– Ты все еще стоишь на пороге. Зайдешь? – языком ведет по губам, смачивая пересохшую кожу.

Стив вдруг гулко глотает и краснеет волной. По взмокшему лбу ладонью проводит и кивает:

– Конечно, Бак. Я зайду.

Это просто.

За воротник – на себя, в пустую квартиру, где пахнет сухими цветами и табаком. Поймать его мягкие губы губами еще до того, как затворить эту чертову дверь. Почувствовать отклик и поймать его выдох. Толкнуться вглубь языком.

– Ты расскажешь мне все непременно.

– Обязательно, Баки.

– Сейчас просто заткнись. Я ждал тебя слишком долго.

– Поверь, я ждал дольше. И больше никуда тебя не пущу.

Баки глухо рычит и снова целует.

Сердце Стивена Роджерса стучит ему в грудь.

========== 49. Стив/Тони (юст) ==========

– Это ты и одновременно не ты. Возможно, в этой жизни я думаю только о себе, но никто не смог бы обвинить меня в слепоте. Или отсутствии наблюдательности. Выкладывай, Кэп.

Старк отрывается от планшета, в котором, наверное, опять изобретает какой-нибудь новый супер-костюм или разрабатывает очередной элемент периодической системы. Или смотрит дешевое порно. С него станется. Это же Старк.

Он опирается руками на стол и почти нависает над Стивом, что уселся в самое дальнее кресло и сверлит взглядом свои сцепленные пальцы. Как будто тупо боится поднять глаза и посмотреть на него.

– Я… Тони… – осекается. Кусает себя за губу.

– Выкладывай, Роджерс. А то мне уже становится страшно.

– Хорошо. Потому что ты должен бояться для того, чтобы остаться в живых,

Не удивляется и не подвергает сомнению. Это же честный и правильный Стив. Разве бы мог он юлить или врать? Тони не сомневается ни на миг, но спрашивает-уточняет зачем-то:

– Значит, я умер? Где-то… там?

– Не где-то. Когда-то. Осталось несколько лет. Я вернулся сюда перед тем, как отправиться дальше. Не мог не сказать. Ты… я должен был попытаться исправить.

Старк выдыхает и на семнадцать секунд прикрывает глаза.

– Принято, Кэп. Подробности будут?

– Все началась после нападения на Нью-Йорк, которые вы… мы отразили недавно.

– Брат Златовласки?

– Локи действовал не сам по себе. Я расскажу обо всем очень подробно. Выпить нальешь?

– Кола со льдом?

– Лучше виски.

Тони бровь задирает, но – вот уж странность – молчит. Прячет готовые сорваться с губ ехидные реплики куда-то поглубже. А еще не пытается понять, отчего вдруг теплеет под ребрами, а руки так странно тянутся, чтобы коснуться.

Наливает выпить за компанию и себе, а после прячет ладони в карманы брюк. От греха.

Слишком красивый Стив вот такой. Без привычной формы и щита, без холодного огонька решимости в глазах, без стремления бежать куда-то, спасать этот проклятый мир, забывая про себя и дорогих для него людей.

Растерянный. Домашний. Уютный.

– Я дорог тебе, Роджерс. Правда или ложь? – прерывает на середине затянувшийся монолог Капитана про безумного титана, Камни бесконечности и уничтожение половины обитаемой вселенной.

Его хочется (так тупо, Тони знает все это, да) обнять, прижать к груди, в которой (только не рассказывайте журналистам) все же есть то самое сердце, которое умеет чувствовать и (вот уж странность) даже болеть. Прижаться губами к светлой, тронутой сединою макушке и прошептать, что все будет хорошо. Непременно.

“Я не умру, Кэп. Я тебе обещаю, что придумаю что-то и останусь в живых, раз уж так получилось, что ты вернулся во времени, чтобы исправить то, что случилось. чтобы спасти меня”.

До него вдруг доходит, что пауза затянулась. Что Стивен смотрит внимательно снизу вверх и молчит. Рот открывает и закрывает опять, пытаясь… что? Подобрать какие-то верные фразы?

– Ты – мой друг, Тони, – с трудом выжимает из себя Кэп, наконец, и отводит глаза. Не договаривает. Определенно. – Мне не понравилось тебя хоронить. Я решил – сделаю все, что смогу. Предупрежу тебя как-то перед тем, как отправиться дальше.

– Назад? – отчего-то голос охрип. Отчего-то так иррационально вдруг захотелось зажать уши руками и заорать: “Замолчи! Чертов Кэп! Больше ни слова! Я не хочу это слышать, знать, что ты…”

– Во времена Второй мировой.

Ну, конечно. Это ведь Стив.

– Все пытаешься быть супергероем? Спасти мир? А что он сделал для тебя, Стив? Этот мир и все эти люди? Зачем тебе это?

Роджерс головою качает и никак не реагирует на ехидство в голосе Тони.

– Дело не в людях. И даже не в Гидре, которую я должен остановить. У меня остался друг в том времени, Тони… – он снова отводит глаза, но зыркает исподтишка. Как будто проверяет реакцию. Как будто это – отголоски какого-то разговора, который у них уже был. Или будет. Там, в будущем Тони.

Или уже не будет, учитывая, что…

– … я найду его здесь, всего через несколько лет. И узнаю, что люди Гидры поймали его там, в прошлом. Стерли память, промыли мозги и превратили в машину-убийцу. Это он убил твоих родителей, Тони. И многих… сотни других. Идеальное оружие. Я должен… не так. Я вернусь до того, как все началось и заберу его. Не дам искалечить. И спасу всех этих людей.

– Моих родителей… – он замолкает и стискивает руками виски. Под пальцами пульсирует, как будто взорвется вот-вот, и в разные стороны брызнут кровь и мозги.

– Да, Тони. Твоих родителей тоже.

– … и этот разговор у нас уже был?

Они оба понимают, что это сейчас – не о Гидре, не о путешествиях во времени. А только о Стиве. О Стиве и друге, который в его жизни был просто всегда.

Как его звали? Какой-то сержант.

– Да, Тони.

– И ты не смотришь на меня, потому что?..

– Потому что я не могу чувствовать то, что чувствуешь ты. Но сделаю все, чтобы не дать тебе умереть. Я всегда буду твоим лучшим другом.

– А он… как его? Больше, чем друг.

И это… нет, не вопрос. Тони Старк – Капитан очевидность.

– Его зовут Баки.

– Понятно. Его ты выбираешь всегда. Даже когда думал, что он остался там, за семьдесят лет до того, как тебя отыскали во льдах.

Тони кивает и в два шага пересекает комнату. Берется за бутылку и опустевший стакан, а потом, чертыхнувшись сквозь зубы, пьет прямо из горлышка.

Горько.

– Не парься, Кэп, – улыбка кажется тесной. Как новые туфли из искусственной кожи, которые к тому же малы на пару размеров. – Уж это я переживу. Расскажешь, что дальше? С Таносом, камнями и миром.

– Тони, мне жаль.

– Проехали, ладно?

Дальше он будет слушать вполуха об их похождениях и битвах последующих лет. Которых, раз уж случился этот их разговор, теперь, может быть, даже не будет.

И, может быть, у Тони получится просто забыть. И, может быть, даже снова в кого-то влюбиться.

В конце концов, у него впереди еще несколько лет. С этой версией Стива, который пока еще ничего не знает про Баки. И, кто его знает, вдруг есть хотя бы самый маленький призрачный шанс… Один из четырех миллионов.

========== 50. Стив/Тони ==========

…Ты даже не представляешь, Роджерс.

– Я не думаю, что из этого получится что-нибудь, Тони, – Кэп старательно отводит глаза и зачем-то складывает снова и снова измочаленный бумажный платок. Еще немного, и тот превратится в лохмотья.

… о чем я думал там, за границей портала.

– А что-нибудь должно получиться? – У Старка хаос на голове, огрызок карандаша торчит из-за уха, а в глазах цвета крепкого виски высвечивается легкое изумление, приправленное насмешкой. Он очень хорошо владеет собой. Все же выдержке учился годами.

… куда рухнул в обнимку с ядерной бомбой, спасая (опять) этот гребаный мир. За который ты уже столько раз умирал.

– Я не могу взять и просто переехать к тебе. Это… – Стив запинается, подбирая слова, и по цвету лица сравнивается с перезрелым томатом, – это как минимум странно. Что скажут люди?

… когда мой костюм отказал, а я думал даже не о том, что умру прямо сейчас. Жалел, что совсем ничего не успел.

– Сколько прошло со времени битвы за Нью-Йорк? Месяц? Почти уже два. А ты до сих пор так ничего и не понял. Плевать, что они говорят. Кэп, мы – герои. Общественное порицание? Ха! – Тони наливает себе крепкого кофе. Морщится, доливает в кружку что-то (понятно ведь, что) из маленькой, плоской бутылки, что так похожа на железную фляжку времен Второй мировой.

… узнать тебя настоящим. Стать тем, кого у тебя нет в этом времени, в этом мире. Особенным что ли. Другом и, может быть… больше. Если бы ты захотел и позволил. Единственным. Самым.

– Зачем тебе это? – склоняет голову набок, и светлая челка скрывает глаза. Протягивает Тони свою почти полную кружку с безмолвной просьбой – плесни и мне тоже. Ну, а почему бы и нет?

…Ты даже не представляешь, Роджерс, какой это бред. Я ведь там, за чертой, так ясно слышал твой отчаянный шепот: “Ну же, Тони, давай. Поднажми”.

– Тебе не надоело возвращаться в пустую квартиру, где изо дня в день ты один и не с кем просто поговорить о том, как прошел день? – это не ответ на вопрос. Ну да ладно.

… у меня едет крыша. С того мига, как я рухнул с неба, открыл глаза на земле и увидел этот твой встревоженный взгляд. Чистый-чистый. Как слезы.

– … или обсудить новую юбку твоей секретарши? – улыбается доверчиво и открыто. Милый. Такой милый и доверчивый Стивен. Такой хороший. Сука, до тошноты.

… Ты бы образумил меня, честный и правильный Стив. Ведь я нашел э т о там, где не должен. В самый неподходящий момент. А теперь не могу сохранить контроль. Удержать. Не получается, Роджерс.

– … или ее кружевное белье, – Старк подмигивает двусмысленно, наблюдая, как смущение волной с лица стекает Кэпу на шею и ниже под этот дебильный костюм. Обтягивающий, как трико. – Почему бы и нет? Или ты намерен до конца своих дней хранить целибат?

Стив расслабляется и хохочет, в момент заливая в себя содержимое чашки, где алкоголя раза в два больше, чем кипятка с кофеином.

– Я сказал что-то смешное?

… Ты даже не представляешь, Роджерс, как могу я скучать. Как мне внезапно тебя не хватает. Одна бестолковая общая битва, и все. Я позорно размяк. И как-то сам не заметил, как превратился в подростка, что ищет малейший повод, чтобы на мобильнике номер набрать, что (стыдно, Кэп, это попросту стыдно) судорожно подыскивает причину для встречи.

– Нет, это я. Не так тебя понял, вернее подумал. Ну… я хочу сказать, что… Черт, Тони… – еще сильнее краснеет. У Старка в горле внезапно щекочет. Ему до щекотки смешно. До икоты. До колик.

… У меня едет крыша. Но я точно знаю все, что ты сейчас скажешь. Как будто сижу в твоей голове. Хотя, наверное, все в разы проще, и я просто читаю с лица. Оно ведь у тебя, как открытая книга.

– … подумал, что ты…

… блять, Стив, замолчи.

– Решил, это что-то вроде подката? – смех, будто кашель сухой. Надтреснутый, как стекло в старой раме окна в заброшенном доме. Роджерс в ответ что-то неразличимо мычит и трет то лицо, то пылающие малиновым уши.

…Ты даже не представляешь, Роджерс. И на секунду не можешь, как все… запущенно просто.

Тони ехидничает, выдает что-то о самомнении и раздутом до невозможности эго. Тони подначивает и алкоголь доливает из той самой бутылки в новую порцию жгучего кофе. Тони хлопает его по плечу и улыбается, кажется, слишком ненатурально и много. Тони спрашивает, когда же ждать постояльца с вещами, ведь надо подготовить комнату и вообще.

Похоже, что Тони говорит слишком много.

Стив отвечает что-то про уикенд (у Старка почему-то заложены уши, и до него доходит только каждое четвертое-пятое слово), твердит, что не надо никого из-за него напрягать.

– У меня ведь не осталось никого с тех времен… – объясняет и почему-то вдруг сильно бледнеет, а еще такое лицо, как после удара с разбега ногою в живот. Как будто вспомнил что-то (кого-то?) такое, что почти не удалось пережить. Что и сегодня внутри отзывается незаживающей раной, гноящейся язвой.

Тони не может спросить, что… Возможно, он просто не захочет услышать ответа.

– В любое время, Капитан. Хорошо?

– Заметано, Тони, спасибо. Я – твой должник. У меня ведь… – запинается снова, – не осталось совсем никого, – он повторяет зачем-то опять. Как будто все еще не может смириться. Принять и поверить.

… У тебя буду я. Стивен, всем, кем ты только захочешь.

У тебя буду я.

========== 51. Клинт/Наташа ==========

Он задушенно шепчет: “Наташа” и влетает в губы губами.

Без каких-либо: “Здравствуй”, “Как дела?” или “Вот так встреча”.

Все будет после, конечно. И руками – медленно по уже исцелованной коже. И накручивать на пальцы медные пряди. И шептать в припухшие губы: “Как же я соскучился, детка”.

Ненавидеть. Ненавидеть себя очень сильно.

И прокусывать свои же губы до крови, глуша все остальные слова. Которые двое не должны говорить, если между ними все вот так. Безнадежно. Горько. Преступно.

– Ты такая красивая, Нат… – он пальцем ведет от груди к животу и ловит ладонью соскользнувший к бедру веселый солнечный лучик.

Он не может от нее отказаться. Раз увидел и тут же пропал. Будто рухнул с обрыва в яму с кипящей смолой, в которой и сейчас продолжает вариться. Не сгорает, потому что держит она. Потому что в этом безумии пылает с ним вместе.

Пылает так сильно.

Горит, не сгорая.

– Так не может продолжаться всегда, – она жмурится сильно, до боли, как в детстве. Когда казалось, закроешь крепко-крепко глаза, и все страхи исчезнут, а чудовища никогда тебя не отыщут.

Не исчезли. И отыскали. Не один даже раз.

– Никто не посмеет помешать нам хотя бы попытаться, Наташа.

Она щекой прижимается к его горячей ладони и закрывает глаза, смаргивая набегающие соленые слезы. Бессильные. Бесполезные, как пистолет с опустевшей обоймой.

– Поэтому ты нашел меня в России, но не убил? Поэтому мы сейчас в Будапеште? Я даже не понимаю, зачем. Не то бежим от кого-то, не то по течению плывем и ведем себя, как туристы.