Текст книги "Stories of Marvel (СИ)"

Автор книги: Мальвина_Л

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Потому что я не могу без тебя? – отвечает так просто, как о чем-то будничном. Прогнозе погоды на лето или планах на уикенд. – Потому что зависим? Потому что хочу видеть улыбку у тебя на лице? И целовать твои губы.

– Это сумасшествие, Бартон. – Ее голос дрожит, ладони комкают простыни. Она прячет в подушку лицо.

Не надо, Клинт, не смотри.

Не надо. Это слабость. Постыдная слабость. А она так привыкла быть сильной.

– Знаю, Нат. Вот бы так навсегда. – Клинт целует ее хрупкие плечи и пальцы, способные убить быстрей, чем кто-то моргнет. Чем дрогнет в часах секундная стрелка. Чем стрела пронзит свою цель.

– В Щ.И.Т.е однажды узнают, что ты меня не убил. Не просто провалил ответственную миссию, а не подчинился специально. Не отпустил, а остался со мной. Из прихоти… или почему-то еще.

С улицы – вдруг переливами колокольный звон. И, если открыть пошире окно, наверняка можно увидеть людей, спешащих на мессу в Базилику Святого Стефана. Там, снаружи, почти наступила весна. Там, за окном, – Будапешт, который ни один из них уже никогда не забудет.

– До тех пор я придумаю, как объяснить Нику Фьюри, что ты должна остаться со мной. Работать на Щ.И.Т. Ведь ты не передумаешь, Нат?

Клинт вдруг замирает, и руки впиваются в нежную кожу, оставляя следы. От страха ее потерять? Вот ведь глупый.

Наташа даже не вздрогнет. Как будто физическая боль для нее – это ничто.

– Черт. Наташа, прости.

– Ерунда. – Ее улыбка напоминает гримасу. И Клинт целует, притягивая снова к себе. Клинт пальцами разглаживает морщинки между бровей и на лбу.

Она выдыхает со свистом, когда он прижимает губы к запястью, где прямо вдоль синей бьющейся венки – маленькая золотая стрела. Копия той, которой навылет пронзила его глупое сердце.

– Клинт, ерунда. И не с таким ведь справлялась. – Она изо всех сил пытается не рыдать. Она же, черт их всех подери, – Наташа Романофф. Воспитанница Красной комнаты – лучшая из Вдов, что выходили из этой фабрики убийц и шпионов.

Она – сильнее любого суперсолдата и крепче, чем закаленная сталь. Ее не точит вода, не иссушает зной и ржа не затронет.

И даже боги не знают, насколько устала быть сильной. Держать себя в кулаке. Не позволять и малейшую слабость, что в их профессии – то же, что смерть.

И даже боги не знают, но Клинт понимает.

– Пока я рядом ты можешь расслабиться. И даже немного поспать.

“Пока я рядом”, – обещает ей ее Хоукай. И Наташа ему позволяет. Совершенно нелогично и глупо доверяет ему всю себя. Закрывает глаза, голову опустив ему на колени. И руки, что так твердо держат бьющий без промаха лук, гладят ее по волосам, как ребенка.

– Спи, Нат. Отдохни.

– А ты?

– Я буду рядом. Буду смотреть, как ты спишь и слушать, как дышишь.

Смотреть, как улыбаешься спокойно и даже счастливо во сне. И с каждой секундой понимать все четче, ясней:

Ты и я – теперь навсегда.

Ты и я – неразрывно и сильно.

Ты и я.

Теперь, Нат, только так.

Ты и я. До конца всего этого мира.

========== 52. Тони/Питер ==========

– Вы уверены, что это разумно? Мистер Старк, я считаю…

– Пятница, тебе не надо считать. Исполняй. Все готово?

– Так точно. Модель полностью функциональна, но все же…

– Избавь меня от нотаций. Мне и Хэппи хватает.

Тони откидывается на спинку кресла и трет запавшие глаза, что покраснели, как от какой-то тяжелой инфекционной болезни. Что не странно. Которую ночь он проводит без сна?

Впрочем, лучше вот так, чем не прекращающиеся кошмары, когда он просыпается от своего же крика, а поле снова задыхается от физической боли, что проникла в каждую клеточку тела и разрывает его изнутри.

Все эти проклятые годы.

“Он умер, Тони, он не вернется”, “Он не хотел бы, чтобы ты так себя изводил”, “Тони, уже почти пять лет, как его нет. Надо жить дальше”, – твердили они ему это и все остальное. Но ни один не смог даже примерно понять, что Тони Старк в тот день на развалинах базы Мстителей умер с ним тоже.

Маленький храбрый пацан. Паучок, что в решающей схватке увел перчатку с Камнями бесконечности у Таноса из-под носа и щелкнул пальцами, спасая этот и остальные миры. Все сраные триллионы живых во Вселенной. У него не было даже толики шанса остаться в живых.

Вернулся через пять лет забвения, чтобы снова уйти.

“Паучок… я исправлю”, – шепчет он неподвижной фигуре на столе в центре комнаты. Неподвижной и холодной, как кукла.

– Мисс Поттс не одобрит… – подает робкий голос ИИ и тут же поспешно умолкает на глухое рычание в ответ. Смертельно раненного, измученного, изможденного зверя.

– Не твоя проблема, железяка. Давай, запускай.

Мерное гудение механизмов, тихий треск в проводах и голубоватые острые вспышки.

Старк понимает, что не дышал, лишь когда тело… не тело, нет. Пацан на столе, прикрытый лишь тонкой простынкой, шевелит пальцами, а после медленно садится, в последний момент подхватывая соскальзывающую ткань.

– М-мистер Старк? Это вы? Ч-что случилось? И где я?

Движения замедлены, как будто он под водой. Поднимает свою тонкую руку и смотрит через пальцы на заливающий лабораторию с разных сторон искусственный свет.

Тони накидывает на плечи мальчишке рубашку и складывает рядом стопкой джинсы, белье.

– Вот, Питер. Вначале оденься, а после я все тебе расскажу, – голос срывается истеричной, неестественной нотой, и Старк поспешно отворачивается, ладонью прикрывая глаза. Под веки будто впиваются миллионы иголок. Становится мокрой ладонь.

– Вы плачете? Мистер Старк?

– Нет, Паучок. Все хорошо. Неделя просто была не из легких.

*

– Мистер Старк, я хочу знать обо всем. Последнее, что я помню, – доктор Стрэндж говорит, что прошло уже пять лет, и вам нужна помощь, а после выхожу из портала, кругом выстрелы, вспышки, разруха, огонь. Невозможнейший хаос. И вы обнимаете меня так тепло. Дальше сутолока и Танос с перчаткой… и темнота. Меня там ранили, что ли? А почему я у вас, не в больнице? Не думайте, я рад оказаться здесь с вами…

Спрыгивает с кушетки (Тони взгляд деликатно отводит), натягивает белье и штаны, находит кроссовки. Конечно же, быстро замечает стол в стороне, заваленный его любимой вредной едой.

Пит тараторит со скоростью двести слов за минуту. Запихивает в рот бургер почти целиком, приправляет картошкой, которую макает в сырный соус. Пьет колу жадно, как будто годы не пил…

Тони пытается не выказывать явно тревогу, сверяется с показаниями приборов. Все в норме. Поглощение всей этой еды не вредит нуждающемуся совсем в иной энергии телу.

– Я так странно ощущаю себя… как будто стал видеть раз в сто пятьдесят лучше. А еще такой прилив сил. Вы мне капельницы ставили, что ли, пока я валялся в отключке? Или был безнадежен, и ради меня вы восстановили сыворотку суперсолдата, и теперь я буду точно как Кэп. – Заливисто смеется, как будто придумал лучшую шутку года. Ребенок.

Бери выше, малыш. Ты будешь лучше, чем Капитан. Выносливее. Сильнее. И больше никогда. Слышишь? Никогда не умрешь.

Тони молчит, как будто язык ужасно распух и отказывается повиноваться. Или просто к гортани прилип. Но Питер, кажется, не замечает. Питер захлебывается восторгом и торопится все-все-все рассказать, засыпает вопросами, на которые пока не просит ответов.

– А где тетя Мэй? Она, наверное, сходит с ума? Можно я ей позвоню, успокою? Впрочем, Пятница, наверное, уже все решила? А Хэппи куда подевался? В офисе с Пэппер? Конечно. Кто-то же должен управлять империей Старка, пока сам Старк тут возится с пацаном… мне правда неловко, что я опять впросак угодил, и вам пришлось…

– Замолчи, Паучок. Молчи, мой хороший. Не надо.

Притягивает его к себе, как тогда. Щекой прижимается к мягким волосам на макушке. Он теплый, только пахнет немного иначе. Он здесь, он живой. Замирает в руках Тони послушно.

– Мистер… Тони, ох… я что, опять исчезал?

– В этот раз все было немного иначе. Присядь. Хотя, нет. Давай еще чуть-чуть постоим. А после я отвечу на твою пару сотен вопросов.

*

Тревожный сигнал разносится по лаборатории, как боевая сирена. Тони неохотно разжимает объятия, позволяя пацану отступить. Рявкает:

– Пятница! Что там?

– Прошу прощения, сэр. Мисс Романофф настаивает на встрече. Она уже здесь.

– Заблокируй все двери, ведущие в лабораторию. Я скоро к ней выйду.

Питер недоуменно моргает и щурится, подозревая какой-то подвох.

– Тони? В чем дело? Ведь это Наташа…

– Все хорошо, – повторяет, наверное, раз в сотый, как мантру. Возможно, чтобы поверить в то самому? – Я на минутку к Наташе.

– А она не может зайти сюда, потому что?..

Тони вопросительную интонацию игнорирует и треплет по волосам. Как ребенка.

– Это сложный разговор, Паучок. Потерпи.

Он уходит до того, как Питер успевает задать новый вопрос. Пожимает плечами и, пытаясь справиться с скукой, садится за монитор. Подбирает пароль за какую-то четверть часа. Совершенно плевое дело. Погружается в сплетение формул и научно-технических выкладок Старка, мрачнея с каждой секундой.

Так значит… вот что случилось.

Какая-то жидкость течет по лицу. Пит утирает нос с раздражением. Еще не хватало ему простудиться.

Стоп. Что? Простудиться? Но он…

Смотрит на измазанные синим бледные пальцы.

Начинает сильно тошнить.

*

– Тони, это большая ошибка. Ты не помнишь, чем закончилась история с Альтроном?

Наташа меряет комнату стремительным шагом. Резко останавливается напротив него, чуть склонив голову набок. Рыжая кудрявая прядь падает на глаза, и она ее раздраженно сдувает. Ладонью бьет о ладонь. А хотела бы (Тони точно знает) навешать пощечин.

– Я не буду спрашивать, кто тебе настучал, потому что вариантов немного. – Нарочито повышает голос, обращаясь кому-то еще. – Этот кто-то рискует оказаться стертой со всех носителей и забытой программой.

Пятница из-под потолка что-то жалко лепечет о рисках и душевном равновесии Тони. Тот рявкает, приказывая программе заткнуться.

– Тони, ты должен смириться с тем, что Питер погиб. Он спас этот мир… спас всех нас.

– Я потерял его снова. Разве ты можешь понять? Он вернулся и снова… потому что я не успел. Не сберег…

– То, что ты создал в лаборатории – это не Питер. Это робот. Кукла. Это лишь оболочка.

– Неправда. У меня был его мозговой код. Полный отпечаток, точную копию личности сохранила программа в костюме. Он ведь был подключен к Пятнице все это время.

Все время, пока мог дышать.

– Тони, это неправильно…

– Любой ценой, агент Романофф. Или ты уже об этом забыла? Что, если бы это был Клинт? Ты протестовала бы с таким же в точности жаром?

Шах и мат. Наташа опускает голову, и волосы полностью скрывают лицо, что резко стало белым-белым, как свежевыпавший снег. Что-то у них сучилось там, на Вормире. Что-то… Тони Старк не вникал. У него и без этого дел было по горло. Восстановить разрушенную башню, похоронить пацана. Заняться разработкой программы, которая отняла столько лет, столько сил. И столько раз швыряла в пропасть отчаяния, на самую грань, балансируя на которой думал: “Не выйдет. Невозможно. Никак. Ты не бог и не можешь тягаться с законами природы, Вселенной”.

Не Бог. Но он смог.

– Прости. – Наташа покаянно кивает. – Я больше не лезу. И не скажу Пеппер ни слова. Предложишь мне выпить перед тем, как выставить за порог?

– Виски со льдом?

– Лучше водки.

Сигнал тревоги опять верещит (в этот раз истеричней и дольше), когда Тони открывает ледяную бутылку. Та, выскользнув из руки, падает на пол и разбивается, разлетаясь сотнями осколок и брызг.

Вбегая в лабораторию, он точно знает, что там увидит. Он знает, конечно. Он чувствовал, что не может все быть так гладко и просто. Все время, каждый миг ждал подвох. Да, он [не] готов. Он его привыкает терять.

– Пятница! Что?.. Полный доклад.

– Мистер Старк, сбой системы. Я предприняла меры и задействовала аварийный резерв…

Тони с разбега врезается в воздух, как в невидимую преграду, когда сидящий на кушетке Питер Паркер поворачивает к выходу измазанное голубоватым лицо. Бросает куда-то поверх его головы:

– Ну, здравствуй, Наташа. Сколько лет прошло в этот раз? И что, черт подери, со мной такое? Тони, расскажешь?

– Да, Паучок. Расскажу.

С плеч падает камень размером где-то так с Гималаи. И он достает из кармана платок, приближаясь к мальчишке.

– Только сначала вытрем лицо, а то как натуральный свиненок.

Наташа пораженно молчит у него за спиной.

========== 53. Семья Старк ==========

– Где ты был, когда это случилось?

Харли спрашивает осторожно, ведет рукой по его груди, чувствуя биение сердца. Сердца, что сбивается сразу.

– Отец… мы с ним были… мы так пытались… – Питер гулко глотает комок застарелой горечи. Это… это прошло. Все уже позади, ведь они победили. Они победили его и спасли Землю, все остальные планеты. Спасли Харли и мелкую Морган. До единого всех.

– Прости… Пит, прости, я не должен…

Харли было в те дни проще или сложней? Харли, попавший в число триллионов, рассыпавшихся горстками серого праха после щелчка. Он даже не понял, что что-то случилось. Не он умирал на руках у отца на далекой, затерянной в космосе мертвой планете. Шептал: “Тони… Тони… что-то мне нехорошо”.

Отчаянно не хотел умирать и цеплялся за руки. Руками, обращавшимися в пепел и дым.

Харли был тогда с матерью дома. С Пеппер Старк, лишившейся за мгновение мужа и двоих сыновей. Впрочем, муж через какое-то время вернулся. Раздавленный гибелью сына и всех остальных.

– Да пустяки, – Питер нервно давит улыбку, что не обманула бы даже самую мелкую Старк. – Уже четыре года прошло, я понимаю, тебе интересно. Мы были на Титане. Я, папа и Стрэндж, еще Стражи. Я на корабль “зайцем” попал. Ты бы слышал, как папа ругался. А позже стало не до того. Был бой, в котором мы почти победили. Почти. Но Стивен отдал Таносу Камень, спасая отца. Это все четырнадцать миллионов вариантов развития событий, которые он за секунды не то прожил, не то вскользь просмотрел. Как после оказалось, тогда мы должны были проиграть, чтобы в итоге победа осталась за нами.

Чтобы через долгих пять лет вернуть из небытия всех, кто исчез, рассыпался, развоплотился.

Пять лет, за которые у отца, вернувшегося с Титана, и матери, родилась и даже немного выросла дочь. Шебутная мелкая Морган. Сестренка. Такая заноза. Сейчас утверждает, что про братьев знала всегда и ждала.

“Наш папа – гений. Мне сказали Хэппи и тетя Наташа. Но я и так это знаю. Он изобрел машину времени, чтобы забрать вас назад. Питти, смотри, ведь у него получилось”.

Все было куда как сложнее, но Морган – ребенок. Быть может, и хорошо, что не знает пока, какой выбор встал тогда перед Тони. Один недочет или крохотная ошибка, и он мог легко стереть эти пять лет. Все, что за это время случилось. И Морган. Морган просто могла не родиться.

Харли молчит. Кажется, понимает все, что не говорит ему Питер. Прижимается лбом к его лбу.

– А я помню только, как голова закружилась, и я начал падать. Потом секунд на пятнадцать провал, и вот он я – лежу на кровати. Внизу звонит телефон, кажется, Хэппи в трубку кричит, говорит что-то мама. И вас – никого.

Никого, потому что каждый вернулся в ту самую точку отсчета. Вернулись до единого все, кто исчез. А Танос из прошлого в это самое время громил базу “Мстителей”, под развалинами которой чудом никто не погиб.

– Я на Титане опять очутился. Пыльно и холодно, вокруг – только красная пыль, и воздух, знаешь, мертвый такой, без запаха абсолютно. Тут доктор Стрэндж – как чертик из табакерки. Пять лет, говорит прошло, большая битва грядет, и мы им нужны. А я все не мог успокоиться – где отец, как там мама. И ты… мы ведь так с тобой поругались, а повод-то был – вообще ерунда. Не знаю, может, Стивен мысли читал? Сказал, все с вами в порядке. Открыл, значит, сразу порталы, а там – армия Таноса, Кэп весь в копоти и крови, и Баки несется к нему с автоматом. Тор… Тор – это, конечно, вообще отдельная тема. И папа… откуда-то налетел, говорит: “Паучок…”

Слезы стекают по щекам и пропадают где-то в подушках. Харли тянется, чтобы поцеловать. Губами собирает соленые капли. Худые руки вскидываются, чтоб обнять.

– Я умирал у него на руках на Титане. А после… он эту перчатку надел, чтобы всех нас снова спасти. Он знал, что не сможет выжить, это же не в человеческих силах. Халк вот едва не погиб, а тут он. Я рядом с ним был… его лицо… оно будто сгорело. И рука повисла, что плеть. А Пятница все бормотала про необратимое повреждение системы.

– Питер… Тише, Пит… хэй, ты чего… Питер, прости, я не должен был поднимать эту тему. Мама ведь предупреждала меня.

– Мама там тоже была рядом с нами. Мама ничего совсем не смогла… что мы сказали бы Морган? Что ее отец не вернулся домой, чтобы спасти миллиарды? В том числе двух незнакомых ей пацанов?

Рыданиями заходится, прижатый братом к груди. Тот быстро целует щеки и скулы. Руками и ногами оплетает, как кокон.

– Мелкий, послушай… мы ее братья, и она это знает. Пит, ну не плачь. Ведь в итоге все хорошо. Даже Тор раздобыл где-то во временной петле своего брата-прохвоста. И папа… папа ведь жив.

Пятнице удалось сохранить его разум, а после вырастить новое тело. Это казалось немыслимым бредом, гранью фантастики и рассудка, пустившегося в бега. Это казалось чем-то, что вообще невозможно.

Реальностью, в которой миллиардер Тони Старк создал машину времени и победил армаду титана. Для того, чтобы вернуть двух шебутных пацанов. Мальчишек, бесконечно треплющих нервы и своими выходками добавляющих седых волос в его шевелюру. Мальчишек, без которых семья никогда бы не стала счастливой.

“Где мы? Где нормально?” – и точно, не в этой семье.

“Где мы? Где нормально?” – какая разница? главное, вместе.

“Где мы? Где нормально?” – да кто вообще прочертил эту грань и зачем?

“Где мы?” – прямо здесь. Мы – семья.

Отец зовет снизу:

– Эй, мелюзга, мать приготовила ужин. Быстро мыть руки, через пять минут садимся за стол. Питер, Харли, надеюсь, вам особое приглашение не нужно? Морган, детка, проверь, где там они? Надеюсь, не затеяли новую драку.

Голый Харли хихикает, пытаясь нащупать трусы.

Голос Тони становится тише, когда он, видимо, выходит на кухню. Обсуждает что-то с женой и смеется. Так, будто на самом деле он – самый-самый в мире счастливый. Так, будто в этой жизни исполнилось все, чего он так страстно желал, за что сражался и умирал, куда и к кому возвращался.

– Питер… мелкий, ты что.

– Это кто еще из нас мелкий. Молчи… – изворачивается, на лопатки бросая, и целует, придавив своим телом к кровати.

– Питер, но ведь Морган сейчас…

– Не зайдет. Я двери запер на ключ, у нас еще три минуты.

Топот детских ног – вверх по лестнице, по коридору к их комнате – ближе.

Еще три минуты?

Скорее, целая жизнь.

Комментарий к 53. Семья Старк

Харли/Питер, Тони/Пеппер

========== 54. Харли/Питер ==========

– Не люблю, когда ты пихаешь в рот эту дрянь, – сообщает Питер, меланхолично прожевывая блинчик, политый клубничным сиропом.

Харли ухмыляется широко, нарочито медленно, демонстративно обхватывая сигару губами. Позер.

– Любишь, когда пихаю в рот что-то другое? – дергает игриво бровями, почти скрывшись в клубах сизого дыма.

На удивление не воняет. Это терпкий, чуть вяжущий аромат, в котором Пит разбирает едва уловимые нотки смолы, древесины и едкого дыма, какой иногда бывает ночью у реки от костра, когда в нем сжигаешь сухие сосновые ветки и шишки, пригоршни опавшей осенней травы.

– Люблю, когда не несешь ерунды. Я точно помню, ты что-то такое умеешь. – Он все еще продолжает жевать, и кончики ритмично приподнимающихся ушей слегка розовеют. Как небо на закате над высотками из стекла в западной части Нью-Йорка.

Харли жмурится, опираясь спиной об окно. Если раскроются створки, лететь ему вниз с двадцать четвертого этажа, кувыркаясь, точно деревянная щепка в бурном потоке.

– Аккуратней, придурок.

– Хэй, да ладно. Ты ведь Человек-паук. Если вдруг вывалюсь, до земли долететь не успею – поймаешь. Паутиной там опутаешь, а после привяжешь… ну не знаю, к столу там, к кровати… М-м-м-м-м… а помнишь, как мы с тобой в первый раз?..

А мог бы забыть, даже б если хотел? То жаркое лето и тур по Европе. А еще наглый заноза-пацан и его шаловливые руки, что постоянно касались будто бы невзначай, и полунамеки, что с каждым днем становились все откровенней, все жарче.

В итоге… кажется, то был Лондонский мост, куда они отправились ночью, чтобы поглазеть, как по Темзе идут корабли. Губы Харли были прохладными, пахли шипучкой и виски. Он так стонал в поцелуй. Самый первый. Питу мысли все вынесло просто на раз.

– Мне пора собираться, а то на лекцию опоздаю. Ты ведь знаешь, профессор сразу Старку звонит, а после тот приезжает весь такой важный для серьезного разговора. Или, может, ты хочешь, чтобы Хэппи тут ошивался с неделю, постоянно контролировал, нудел и следил?

– Ну-у-у-у… – Харли посасывает кончик сигары, наблюдая за Питером из-под полуопущенных век. – Если честно, ни Тони, ни Хэппи мне не мешают. Они ведь тоже часть нашей семьи.

Все вместе – семья. Ну конечно.

Беззаботный миллиардер, ловелас Тони Старк, что по какой-то безумной приходи нянчится с двумя пацанами. И все вокруг, начиная с мисс Поттс (давно уже – миссис Старк), считают это единственно верным.

– На самом деле на нас ему наплевать. Это все – дешевый пиар, понимаешь?

– Не знаю, – Харли делает паузу и сигару откладывает, наконец. Спрыгивает на пол, обнимая сзади Питера. Целует коротко в шею. – “Дешево” и Тони Старк – это переменные как-то не из одного уравнения. – Ему далеко не плевать. Помнишь, когда ты переехал сюда? Все его поведение вело тебя к этому шагу. Открыться, признать, что я, а не Лиз, не Эм Джей. Но ты до сих пор за стенами этой квартиры строишь из себя то старшего брата, то друга…

Питер чертит подрагивающими пальцами по столу, точно буквы выводит. Питер зачем-то пытается контролировать голос. Короткие ногти скребут по столешнице нервно.

– А я не могу быть… сразу всем для тебя? И другом, и братом… и кем-то?..

– Кем-то, кем ты боишься быть за порогом этой квартиры? Я никогда не хотел быть твоим другом, забыл? Мы не друзья. Друзья т а к не делают, Питер.

И кончиками пальцев от шеи к ключицам. Все волоски на теле – мгновенно торчком. Питер тянется к ладони, неосознанно подставляясь касаниям. Руки поднимает послушно, помогая стащить с себя худи.

Харли падает перед ним на колени, стаскивая со стула к себе, утягивая в поцелуй отчаянно-влажный, тягучий. Со вкусом клубники и легких сливок, почти что воздушных. Увлекающий двоих в пучину, из которой не будет возврата. Назад пути уже нет.

– Итальянская пицца. Хочешь, после закажем? – хрипит, толкаясь в ладонь, мягкие влажные волосы в кулак на затылке сгребая, оттягивая назад, чтобы в горло впиться губами. Голодно. Как кровопийца из книжек-страшилок. Вампир. – Питер? Хочешь, Питер?

– Х-хочу…

*

После, в колледже, он снова будет улыбаться Эм Джей, покупать ей круассаны и кофе в буфете. Будет коротко издали Харли кивать и, закинув на плечи рюкзак, буквально сбегать в лабораторию, спортивный зал, на парковку к машине.

Каждый гребаный раз. Как мальчишка.

– Проблемы в раю? – проницательная Эм Джей хмыкает, что-то рисуя в блокноте. У нее напульсники на руках и карандаш в волосах, как заколка.

– Что ты хочешь услышать?

– Не знаю, – она равнодушно пожимает плечом. – Быть может, услышать, почему твой парень все еще делает вид, что вы просто друзья? Не особо близкие даже.

– Не думаешь, что тебя это не должно волновать?

– Думаю, т а к ты очень скоро его потеряешь.

*

– Питер. Блять! Я устал…

Харли находит его в пустой раздевалке. Мокрого, в одних черных трусах с изображением паука. Символично.

Паркер дрожит, как после холодного душа, обхватив руками худые поникшие плечи.

– Знаю. Я гребаный эгоист. Но я не хочу, чтобы все… чтобы Тони и Пеппер, тетя Мэй, Хэппи, Нед, даже Флэш… что они скажут, когда… если узнают, что я?..

– Что ты – гей? Они знают. Тони и Пеппер – так точно. Питер, ты – гей. Или, может, будешь опять отпираться?

– Не буду…

Слезы у него на щеках – крупные, прозрачные капли. Роса, как бывает на листьях рано утром в лесу.

Питер не отталкивает, когда его вздергивают со скамейки и бросают в стену, целуя. Жарко, голодно, глубоко, забираясь руками под плавки. Он их даже помогает стянуть, прогибается, руками опираясь о стену.

Губы прихватывают за загривок, целуют. Губы шепчут что-то опять и опять.

Взмокшей кожей Пит разбирает: “Мой мальчик… маленький мой… не отдам… никогда”.

Питер думает, может быть, попытаться? Набраться смелости и уже не скрывать. То, что другие поняли без каких-то там подтверждений.

Питер думает… господи, как хорошо.

========== 55. Стив/Баки ==========

– Ладно, Стив. Выкладывай, что тебя беспокоит?

Он все такой же, его Баки, как в детстве. Улыбается, светится просто. Его персональное солнце. А ещё смотрит так, что у Стива кожа горит, и он расстёгивает две верхних пуговицы на рубашке. Просто, чтобы воздуха свободно вдохнуть. Пусть и спертого, пропахшего дымом, пролитым пивом и потом.

Баки заглядывает чуть снизу в глаза и тянется, чтобы челку в сторону отвести, пальцами скользнуть по щеке.

Такая нехитрая ласка, а у Стива сразу под ребрами – кульбит. И тут же – тахикардия. Даже теперь, когда он какой-то суперсолдат, и десять миль для него пробежать, что зубы почистить.

– Да нет. Все нормально.

Он крутит в пальцах прохладный запотевший стакан, из которого не сделал пока ни глотка. Не виски, конечно, от которого Баки совсем не пьянеет, а банальное светлое пиво, вот только Стив и его прежде не пил никогда. Здоровье, принципы – как-то в прошлом это все наслоилось.

– Скажи, сколько лет мы знакомы и дружим? Пятнадцать? Кажется, этой осенью будет семнадцать. И ты считаешь, я до сих пор не научился читать тебя, как ты – свои заумные книжки?

Он все еще гладит по скуле – вверх, вниз, еще раз. Стив глаза чуть-чуть прикрывает и за лаской тянется, от удовольствия буквально урчит. Плевать, что они в общественном месте, что на них смотрят. Пялятся, если честно, во все глаза из разных углов.

Стив глаза чуть-чуть прикрывает, вот только тревога никуда не пускает. Тревога, что засела внутри и грызет. Как голодный, злобный бульдог – свою кость.

– Я не знаю, как объяснить. Это сложно.

Теперь, когда меня изменили. Теперь, когда ты можешь подумать, что не нуждаюсь в твоей опеке, заботе, в тебе. Теперь, когда жизнь разбросает нас по разные стороны. Непременно ведь разбросает, и я буду теперь без тебя. Один, как дурак.

– Стиви…

Баки тянется через стол, через все эти кружки, прижимается лбом к его лбу. Закрывает глаза и дышит. Руку Стива тянет к груди, прижимает.

– Чувствуешь? Слышишь?..

…как пробиться пытается через ребра к тебе, чтобы ближе, чтоб вместе, чтобы ты. Ты один – навсегда. Без тебя – все не то. Без тебя я – не я, а какой-то обрубок, обломок, осколок.

Он не должен это все говорить, он молчит. Вот только Стив понимает, как будто и правда они думают вместе. Вдвоем на единой волне. Всю свою жизнь – что была до и что будет после.

– Я… да…

Глаза слезятся. Наверное, это от дыма, ведь офицеры за дальним столиком курят сразу впятером одну за другой. Он чешет покрасневшие веки, трет их, пытается отстраниться. Но Бак не пускает.

Бак наклоняется ниже и губами касается губ.

И то, что глодало внутри, впиваясь голодными острыми зубами в кусок глупой мышцы, оно исчезает куда-то. Совсем.

========== 56. Тор/Локи ==========

Комментарий к 56. Тор/Локи

modern!AU

– Здесь мы стоим, и отсюда исходит луч надежды, пронзающей мир. Мы стали героями легенд уже при жизни, ведь именно “Асгард” и его ученые, наши передовые разработки в течение нескольких лет избавят планету от голода, бедности, от страданий. Любому человеку в самой бедной, отсталой стране не придется беспокоиться о еде, наши пищевые синтезаторы сделают ее едва не бесплатной…

О́дин – глава крупнейшей научно-промышленной корпорации не только Америки – мира, замолкает, замерев напротив высокого, заменяющего стену окна. Приглаживает белоснежную бороду, вглядываясь в пылающий снаружи пунцовым закат, бросающий кровавые отблески на лицо и на руки. Так, что кожа кажется обагренной свежей, еще не свернувшейся кровью.

Локи хмыкает и нетерпеливо ерзает в своем любимом кресле. Тор предостерегающе шикает на брата, попутно залипая на тонкие длинные пальцы, теребящие воротничок плотно застегнутой рубашки цвета какого-то смертельного яда, что так подходит к ехидным глазам. Дергает верхние пуговицы слишком уж нервно. Так, будто воротник его почти задушил. Так, будто Локи не терпится раздеться прямо здесь и сейчас. Ох, змееныш.

– Настанет день, – О́дин продолжает, как ни в чем не бывало, не замечая переглядки детей. Или, что верней, не предавая значения. – День, когда один из вас будет защищать вверенный нам мир, вести корпорацию дальше. Вести “Асгард” к вершинам величия, к господству, которое однажды мы завоюем.

– Значит, только один? – бросает Локи небрежно, разглядывая какое-то сообщение в своем телефоне. Вот только, кажется, воздух в комнате как-то густеет. Становится вязким и едким, щиплющим губы.

– Лишь один из вас взойдет на трон. Станет главой корпорации… однажды. Вы рождены, чтобы править, мои сыновья. Но империей под силу управлять лишь одному человеку. Поставь двоих у руля, и они непременно потопят корабль при первой же ссоре. До этого еще много дней. До того, как я назову преемника. – Кивает царственно, давая понять, что не потерпит дискуссий, не ждет их. – Сейчас вы свободны. Уверен, вас ждут дела.

– Конечно, отец, – Тор соскакивает с тумбочки – подобия стула, к которому будто прирос за последние четверть часа. Рот – до ушей, как у сенбернара, довольного жизнью. – Кого б ты ни выбрал, второй всегда будет его правой рукой. И вместе мы сравняем с землей всех конкурентов. Мы каждому объявим войну.

О́дин лишь головой качает, наблюдая, как выбирается из кресла младший из сыновей, как разминает затекшие плечи и на брата демонстративно не смотрит. Рассматривает свое отражение в бесчисленных зеркалах. Поправляет изумрудные запонки на манжетах.

– Запомни же сын, что мудрый правитель никогда не ищет войны, но он должен быть к ней готов. Запомните оба.

– Конечно, отец, – вторит брату Локи и голову чуть наклоняет. Так, чтоб подбородок коснулся груди. – Нас и вправду… дела заждались.

Звук их шагов заглушает ворс ковра, нога в котором тонет, как в белоснежном песке на берегу чистого-чистого, теплого моря. О́дин задумчиво смотрит в их спины даже после того, как тяжелые дубовые двери затворяются, оставляя его один на один с бумагами и тайными думами, что ведомы только ему.

*

– Локи, ну ты же не понял, это просто формальность, – [пока еще] терпеливо втолковывает младшему брату. Тот нарезает круги по пентхаусу в отеле, что вот уже больше четырех лет заменяет им дом.