Текст книги "И снилось ворону, что был он лисом (СИ)"
Автор книги: Lutea
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Отпрыгнув назад, я припал к земле и быстро осмотрелся. Сакура и её противник обменивались ударами тайдзюцу, причём обоим силы было не занимать. Стоявшая чуть дальше куноичи из вражеской команды только было поднесла к губам флейту, как позади неё возник Саске с мечом в руках; миг – и с противницей было покончено. Ещё два вражеских шиноби – теперь я отчётливо различил на протекторе одного из них символ Скрытого Звука – тем временем с ног до головы покрылись странными чёрными символами, расползавшимися, словно змеи, от определённых точек их тел. Видимо, эта команда – яркие представители армии подопытных Орочимару, о которых рассказывал мне Джирайя-сенсей.
Парень с позвоночником в руке напал вновь, вынуждая меня отступать. Стремясь занять более выгодную позицию, я поднырнул под его руку и перекатился, намереваясь ударить сзади, но вдруг над моей головой, задев волосы, просвистела огромная стрела и глубоко вонзилась в дерево. Оказалось, что один из подопытных продолжил трансформацию и стал неким подобием паука – шестируким монстром с гигантским луком наперевес. Однако оценить все чудеса современной генетики мне не дал старый противник, атаковавший меня, воспользовавшись тем, что я отвлёкся, не своеобразным костяным мечом, а собственными фалангами пальцев рук, выпущенными наподобие пуль, – пришлось оперативно создавать вихрь, чтобы избежать повреждений. Тут же я почувствовал движение воздуха позади себя и резко метнулся прочь, чудом не попав в огромную паутину, созданную лучником. Не давая передышки, на меня вновь обрушился мечник, и я, отражая выпады, постарался встать так, чтобы от лучника меня загораживал его собственный товарищ.
Тем временем в десятке метров от меня Сакура одним невероятно мощным ударом избавила себя от оппонента и, отдышавшись секунду, кинулась на помощь Саске, сражавшемуся против двухголового монстра, причём вполне успешно. Шестирукий тоже переключился на их поле боя, явно решив, что его напарник со мной и один справится. Лучник наложил новую стрелу на тетиву и прицелился. Саске не видел этого – он упорно сражался со своим врагом, но сейчас как раз отбросил его прочь.
– Осторожно! – крикнул я, увернувшись от клинка любителя костей и отскочив далеко в сторону.
Мои друзья обернулись одновременно – и стрела пронзила Сакуру насквозь, пройдя через сердце. В зелёных глазах мелькнуло удивление, а затем девушка пошатнулась и упала на бок.
Долю секунды мы осознавали, что произошло. Когда же понимание случившегося пришло… На Саске стало страшно смотреть. Действительно страшно. Его лицо перекосилось, а глаза сделались совершенно безумными.
За миг лучника объяло чёрное пламя. Он истошно закричал, а тем временем взгляд кровоточащих глаз метнулся к новым целям – Саске действовал по наитию, но верно, и вскоре от противников остались лишь догорающие трупы.
Пора было его остановить.
– Саске! – крикнул я другу, не рискуя, впрочем, подходить ближе. – Возьми его под контроль! Сосредоточься, иначе всё здесь сгорит.
Он дёрнулся, словно только со звуком моего голоса осознал, что не один здесь. Огонь Аматерасу заколебался, а затем стал медленно, но верно гаснуть, пока не потух совсем. Друг повернулся ко мне, и я смог разглядеть как следует его изменившиеся глаза.
– Мангекью Шаринган, – негромко констатировал я.
Казалось, что Саске не слышал меня, а если и слышал, то не понял. Словно в забытьи он на негнущихся ногах приблизился к Сакуре и опустился на колени рядом с ней… с её телом.
Я подошёл ближе, но остановился в нескольких метрах за спиной друга. В тот момент его нельзя было трогать, но и оставлять одного тоже. Всегда гордо расправленные плечи Саске поникли и, кажется, чуть подрагивали, катана валялась где-то в стороне.
– Сакура, – чуть слышно прошептал Саске; столько всего было вложено в этот шёпот, что у меня ёкнуло сердце.
Неожиданно позади меня кто-то возник, но я не успел среагировать. А затем были лишь мощный удар по затылку и темнота.
========== Глава 8. Плен ==========
– Учиха! Учиха! Шинигами тебя возьми, Изуна, очнись же!..
Я слабо пошевелился и чуть-чуть приоткрыл глаза; всё тело болело, а чакры своей я практически не ощущал. Лишь некоторое время спустя я сообразил, что лежу по уши в воде и пялюсь в черноту.
– Я что, у тебя в гостях, Кью?
– Нашёл время для своих глупых шуток, – раздражённо прорычал Курама. – Мы вляпались.
– Да, помню… – я сел и осторожно коснулся раскалывающейся головы. – Ками, на меня как будто гору уронили.
– Всего лишь вырубили Самехадой, – бросил Лис.
– О, – только и ответил я, начиная в полной мере проникаться тяжестью сложившейся ситуации. – Значит, Акацуки.
– Акацуки! – есть такое подозрение, что Курама бы меня лично прибил, если бы нас не разделяли ворота.
– И при помощи Самехады тот мечник старательно выкачивает мою чакру, чтобы не буянил.
– И мою за компанию, – поставил в известность Кьюби. – Чакра высасывается равномерным потоком, а из-за печати я не могу резко увеличить отдачу достаточно для того, чтобы устроить этому дурацкому мечу несварение.
– О, да ты уже начал шутить, рыжий, – усмехнулся я, стараясь хоть на минутку отвлечь себя и бидзю от проблем. – Ещё и по имени меня назвал… Так, глядишь, скоро совсем друзьями станем.
Из темноты за прутьями решётки донеслось угрожающее рычание, а затем к самым воротам приблизилась огромная морда с горящими демоническими глазами.
– Всё-всё, понял, боюсь, – отозвался я; медленно поднявшись на ноги, стараясь не шататься, я запрокинул голову и посмотрел в потолок. – Как думаешь, сможешь меня выбросить в реальный мир?
– А сам? – проворчал Лис.
– Сил нет, – честно признался я. – Давай ты меня подбросишь, я оценю обстановку, а затем подгадаю момент и выпущу тебя. Устроим, как ты хотел, Самехаде несварение.
– Гениально, – прокомментировал Курама.
– Есть идеи лучше?
Кьюби фыркнул в усы.
– Держись крепче, – насмешливо бросил он и, сконцентрировав чакру, выбросил меня из моего же собственного подсознания.
Придя в себя, открывать глаза я не спешил. Судя по ощущениям, мы находились в пути, причём лично мы, похоже, болтались, словно какой-нибудь тюк, на Самехаде. Одежда была слегка пропитана влагой, и прохладный ветерок не добавлял приятности ощущениям – полагаю, сейчас конец ночи, дело к рассвету. Шаги, раздававшиеся на пустынной дороге, принадлежали одному человеку – значит, со мной только Кисаме; интересно, где же он потерял Змея? Уж не Какаши ли, часом, постарался?..
Самехада подо мной подозрительно зашевелилась.
– Очнулся? – в тоне Кисаме мелькнуло определённое удивление. – Не ожидал, что так рано.
– Мы, Узумаки, живучие, – тихо отозвался я, притворяясь совсем уж бессильным.
Кисаме остановился и, легко крутанув до того лежавшей у него на плече Самехадой, с силой отбросил меня в сторону. Ощутимо ударившись спиной о ствол дерева, я приподнял веки и обратил взгляд на мечника.
– Удар сзади, да? – проговорил я, стараясь выглядеть слабее, чем был на самом деле; вроде, мне даже это удавалось. – Благородно.
– Практично, – коротко бросил Кисаме и спросил: – Пить хочешь?
Я прищурился.
– Забота? С чего бы?
Он не ответил, просто бросил мне наполовину пустую флягу с водой. Неловко, продолжая играть свою роль, поймав ёмкость, я украдкой принюхался; впрочем, для извлечения бидзю джинчурики нужен живой, поэтому я без особых опасений за свою жизнь сделал глоток – неизвестно ещё, сколько нам предстоит идти и когда мечник в следующий раз раздобрится, а умирать от обезвоживания не хотелось.
И всё же, подвох в воде был; едва отнеся флягу от губ, я ощутил жутчайшую сонливость. Удовлетворённо хмыкнув, Кисаме забрал ёмкость из моих ослабевших рук. Что было дальше, я не видел.
– Великолепно сработано, – прорычал Лис, когда я некоторое время спустя вновь очнулся у его клетки.
– Для разведки достаточно, – парировал я, усаживаясь, скрестив ноги, на воду. – Итак, что мы имеем? Нукенин Акацуки – одна штука, чакрососущий меч – одна штука. Плюс, судя по пейзажу и климату, мы сейчас где-то в окрестностях Таки и продолжаем двигаться на северо-восток.
– Он обходит Страну Огня по большому кругу, – Курама всё-таки отбросил скепсис и решил поучаствовать в обсуждении. – Для нас это плохо.
– Может статься, что и нет, – возразил я, задумчиво потирая подбородок. – Если он направляется в Ото, то так даже лучше – где-то в той стороне должна быть команда Итачи.
– А сам выбраться уже не надеешься? – Курама пренебрежительно фыркнул. – Совсем обленился, Учиха, во всём полагаешься на других.
– Проблему составляет то, – сказал я, игнорируя подначку, – что неизвестно текущее местоположение Орочимару. С одним-то Кисаме мы, может, и справились бы даже ослабленные, но если выяснится, что где-то поблизости затаился Змей…
– Уничтожим и его, – Лис поднялся на лапы и эффектно расправил хвосты. – Ему не тягаться с моей мощью.
– С полной мощью, – поправил его я, качая головой. – Нет, Курама, тут нужен другой план; двух нукенинов нам сейчас объективно не завалить.
– Но кто сказал, что Орочимару где-то поблизости? Может, Какаши победил его.
– Может. Хотел бы я в это верить, но готовиться всё равно стоит к худшему из возможных раскладов.
– Худший – это если тебя, пока будешь в отключке, доставят на место запечатывания.
– Нет, ну не настолько худший.
Какое-то время мы молчали. Я отстранённо глядел в воду перед собой, продумывая пришедший мне в голову план действий.
– Сколько у тебя чакры, Курама?
– А на что тебе нужно? – Лис в своём репертуаре, никогда не отвечает на вопросы прямо.
– На короткую, но яростную драку, – ответил я. – Скажем, три хвоста сможешь мне обеспечить?
Курама задумался.
– Могу, – сказал он, наконец, – но после этого мы оба потеряем сознание, причём довольно надолго.
– На сколько?
– Часов на пять, не меньше, – он внимательно посмотрел на меня. – Твой план того стоит?
– Стоит, я считаю, – надеюсь, мои расчёты верны, и всё удастся провернуть, как задумано. – Скорее всего, это единственный шанс для нас обоих предотвратить смертоносное расставание.
На какой-то момент мне показалось, что Курама пошлёт меня вместе с моим планом куда подальше; но Лис только пошевелил ушами и мотнул головой.
– Поступай, как знаешь, – буркнул он без злости. – Я дам тебе чакру, только сними печать.
– Когда будет подходящий момент, – кивнул я, поднимаясь. – Подбросишь?
– Не наглей, – прорычал Кьюби. – Я же чувствую, что твоя чакра уже начала понемногу восстанавливаться.
– Она нужна мне для другого.
Курама возвёл глаза к потолку клетки.
– Всё чаще думаю, что ты – моё наказание за грехи.
– Не обольщайся, я сам не в восторге ни от этого тела, ни от тебя, – надменно проинформировал его я, но смягчился, чтобы сгладить момент (не хватало ещё в критической ситуации с единственным союзником поругаться): – Давай не будем меряться, кому хуже, и просто разберёмся с проблемой.
В ответ Курама лишь почти одобрительно рыкнул и вновь вернул меня в реальный мир.
Как оказалось, за время моего отсутствия день перевалил за середину. Кисаме снова был в пути; на сей раз не медля, не дожидаясь, когда Самехада даст знать хозяину, что я очнулся, я соскользнул с меча, на котором меня так и несли, и припал к каменистой земле. Мгновенно обернувшись, Кисаме обрушил на меня свой огромный меч, но я уклонился, откатился в сторону и снял печать с клетки Курамы.
Алая чакра Девятихвостого обволокла меня за секунды – но медленнее, чем обычно. Три обещанных Курамой хвоста взметнулись над головой и блокировали новый удар Самехады, а затем два из них метнулись к Кисаме. Тот отпрыгнул, перехватил меч удобнее и вновь напал, стараясь задеть меня своим оружием, из-под сбившихся бинтов на котором уже показались острые серые чешуи.
Ловко увернувшись, я моментально контратаковал и впился когтями в руку противника; перехватив хвостами Самехаду и удерживая её на расстоянии от себя, я мысленно кинул Кьюби образ моей руки, свободной от его чакры. Курама меня понял, и когда он сделал требуемое, я коснулся белого кольца на пальце Кисаме и впустил в него практически всю собственную чакру, которую успел накопить, прибавив ещё часть лисьей.
Покров бидзю практически тут же спал, и я вновь потерял сознание.
На сей раз пребывал я в царстве небытия весьма долго. Очнувшись же, пожалел – во всём теле была такая боль, словно меня Ли полдня своим Лотосом в землю вбивал.
– Курама, ты там живой? – полюбопытствовал я, и не думая пока о том, чтобы встать из воды. По-правде сказать, я вообще ни о чём тогда не мог толком думать.
– И это был твой план?.. – голос Лиса звучал так глухо, что я от удивления повернул к бидзю голову. Кьюби лежал посреди своей клетки на боку, устало дыша, и выглядел как никогда измотанным.
– Перестань, – негромко попросил я. – Ты ведь понимаешь, для чего это было.
– Понимаю, – признал Курама, кладя морду так, чтобы смотреть прямо на меня. – А понимаешь ли ты, Изуна, что передал сигнал на все кольца Акацуки, не только твоих приятелей?
– Разумеется, – отозвался я и прикрыл глаза. – Но иначе никак. Остаётся надеяться, что Итачи поймёт, что к чему, и отыщет нас раньше, чем другие Акацуки.
Кьюби фыркнул.
– Учиха ненормальный.
– Ворчливый клубок меха.
Сварливо порычав какое-то время для приличия, Курама свернулся клубком и накрыл морду хвостами, давая понять, что разговоры со мной вести больше не намерен. Но я и сам не собирался трогать его – как бы парадоксально это ни звучало, Лис устал, и стоит сейчас дать ему отдохнуть и восстановить силы, которых нас и так продолжают лишать с завидной активностью. Да и мне самому не помешает немного оклематься.
Когда я очнулся в следующий раз, в моём подсознании было темно и тихо. Сперва я даже несколько испугался, но затем почуял в глубине себя чакру Курамы и успокоился. Впрочем – тут же снова напрягся, – если бидзю до сих пор не оклемался – это плохо; значит, Самехада и последнее сражение вытянули у него слишком много чакры, и для спасения нам и в самом деле придётся рассчитывать только на постороннюю помощь.
Пребывать одному в полусне было скучно, потому я вынудил себя очнуться и разлепить веки. Первым, что я увидел, был ночной лес, а затем я понял, что накрепко привязан к дереву; к моему боку была прислонена Самехада.
– Всё-таки Узумаки очень живучи, – послышался справа от меня скрежещущий голос. – Мне ещё не попадалось такого упёртого джинчурики.
– Я слишком ценю свою жизнь, чтобы не бороться за неё, – отозвался я, стараясь устроиться с большим удобством. – Есть неоконченные дела, которые не могу бросить.
Подойдя ближе, Кисаме присел на корточки напротив меня и усмехнулся, обнажив острые треугольные зубы.
– Ты действительно боец, мальчик, – сказал он с каким-то даже одобрением.
– Как и ты, – заметил я, держась максимально спокойно и уверенно. – Демон Кровавого Тумана, бидзю без хвоста, обладатель сильнейшего из Семи Мечей Тумана… Лестно иметь таких противников, как ты, знаешь ли. Начинает казаться, что являешься птицей высокого полёта, раз за тобой посылают шиноби такой силы.
На это Кисаме лишь хмыкнул; впрочем, добиться чего-нибудь лестью я и не питал особых надежд. Он – до мозга костей воин, превосходный убийца, но ни разу не стратег или политик. С такими договориться всегда труднее всего, если вообще возможно.
Всё тело ещё ныло после последней битвы, голова раскалывалась, и новые темы для разговора как-то не придумывались. Я уже было смирился с тем, что придётся молча сидеть и ждать чуда (мысленно при этом радуясь, что на сей раз меня хоть не вырубают), как вдруг Кисаме, продолжавший внимательно вглядываться в моё лицо, спросил:
– Много ли ты убивал, парень?
– Очень много, – честно признался я.
– Я имею в виду не щенков и котят, – с толикой издевки уточнил Кисаме. – Я о людях.
– Очень много, – повторил я свой ответ, прислоняясь затылком к стволу дерева и чуть запрокидывая голову. – На путях к своим целям мне пришлось перешагнуть через многие трупы.
Кисаме, похоже, этот ответ удовлетворил; усмехнувшись сам себе, он достал уже знакомую мне флягу со снотворным. Я плотно стиснул губы, не имея намерения вновь глотать эту дрянь.
– Не вынуждай меня вливать его в тебя силой.
Хмуро посмотрев на противника, я всё же счёл за лучшее не расставаться с зубами, а потому сделал мелкий глоток. Сон пришёл, как и в прошлый раз, очень быстро.
– Что-то не работает твой гениальный план.
– И тебе доброе утро, Кью, – откликнулся я, вновь открывая глаза в своём подсознании. – Уже, я смотрю, пришёл в себя и готов брюзжать дальше?
– Помолчи! – рявкнул Курама, настроение у которого, похоже, сделалось преотвратное. – Мы всё ближе к моменту запечатывания, а ты дурака валяешь!
– Прекрати истерику, Курама, – жёстко оборвал его я, глядя прямо в глаза демону. – Есть ситуации, в которых мы бессильны.
– Как и те, которые мы допускаем намеренно, – ядовито добавил Лис.
Смерив его тяжёлым, мрачным взглядом, я повернулся к бидзю спиной и перенёсся сознанием в реальный мир. Рассвет только близился, но Кисаме был уже в пути, причём явно давно.
Но вдруг он остановился. Замер, словно хищник, почуявший поблизости другого охотника. Сконцентрировавшись, я и сам проверил окрестности на предмет наличия чужой чакры. Ками, только бы мне не показалось то, что я благодаря клановой технике Узумаки учуял!..
Из зарослей слева от Кисаме вылетели мелкие белые шарики – бомбы из глины, громко взорвавшиеся, повинуясь сигналу того, кто их слепил. Впрочем, взрыв скорее был призван припугнуть цель – сомневаюсь, что подрывник всерьёз рассчитывал на то, что такая простая техника навредит Кисаме, очень оперативно отскочившему в сторону, бросив меня на землю рядом с собой.
Навстречу ему из всё тех же зарослей выпрыгнули двое шиноби, видеть которых сейчас я был рад, как никогда прежде. Анко уже выхватила кунай и держала его на уровне груди; в глазах Итачи сверкал Шаринган. В нескольких метрах над ними зависла большая белая птица, на спине которой стоял третий член самой странной на сегодняшний день команды Скрытого Листа.
– Надо же, и ты здесь, Дейдара, – обратился Кисаме к парню, бывшему когда-то его напарником. – На сливании Конохе информации о нас, я гляжу, ты не остановился.
– Надоело мне всю жизнь неприкаянной дворняжкой быть, мм, – откликнулся Дейдара и добавил серьёзнее: – Да и после того, что творили Акацуки в Амегакуре…
– С каких это пор ты стал таким избирательным в методах?
– Довольно, – вмешался Итачи, не давая подрывнику ответить. – Мы здесь не для разговоров.
– Твоя правда, – оскалился Кисаме и в тот же миг атаковал.
Итачи принял его мощный удар на катану, а Анко, воспользовавшись моментом, проскочила мимо нукенина и помогла мне отойти в сторону.
– Ты как, Изуна? Цел?
– И почти невредим. Ничего серьёзного, Анко-сан.
– Хорошо, – кивнула она под череду взрывов, не позволивших клону мечника приблизиться к нам.
Тем временем между Итачи и Кисаме развернулся нешуточный бой. Используя поглощённую Самехадой чакру, Хошигаке приводил в исполнение техники столь мощные, что даже Итачи было нелегко, о чём можно было судить по тому, что буквально через три минуты после начала битвы он перешёл с обычного Шарингана на Мангекью, а ещё чуть позже активировал Сусано, чтобы отразить особо свирепую атаку. Дейдара по возможности поддерживал Итачи, но предпочитал сохранять дистанцию – что неудивительно, учитывая характер действия его техник. Но в конце концов и ему досталось: Кисаме сбросил бывшего напарника с птицы мощным водяным драконом и наверняка убил бы, если бы Итачи не прикрыл парня.
– Я бы и сам справился! – рявкнул Дейдара, но Итачи словно не слышал его и, мгновенно отвернувшись, вновь напал на врага.
Бой между этими тремя шиноби был такой силы и разрушительности, что нам с Анко пришлось ещё в самом его начале убраться подальше от эпицентра сражения, и теперь мы наблюдали за его ходом со скалы, располагавшейся неподалёку.
Битва длилась долго, очень долго. Но затем Итачи решился на крайние меры – при помощи Аматерасу описав вокруг себя и Кисаме огненный круг, постепенно сжимая его, он перешёл в наступление, используя для атак исключительно катану. Лезвие мелькало так быстро, что у отбивавшегося Кисаме не хватало времени для составления ручных печатей, что вкупе со всё уменьшающимся пространством для манёвра, накапливающейся усталостью, тяжестью Самехады и проворством Итачи значительно снижало его шансы на победу.
И вот, наконец, последовал молниеносный выпад стального клинка – нукенин пропустил его. Взглянув на меч, нанёсший ему смертельную рану, Кисаме посмотрел на Итачи и оскалился перед тем, как упасть замертво на твёрдую землю.
– Ну вот и всё, – довольно констатировала Анко.
Я отрешённо кивнул, глядя на Итачи, оставшегося стоять в одиночестве в центре круга из чёрного пламени. Я ожидал, что он погасит Аматерасу и поднимется к нам – но вдруг он резко согнулся пополам и упал на колени, безудержно кашляя, прикрыв рот ладонью; между пальцами его текла кровь.
– Что за?.. – проговорил я, подаваясь вперёд.
Пальцы Анко впились в мой рукав, и куноичи отрицательно покачала головой. В её глазах была такая печаль, что мне в самом деле сделалось страшно.
А между тем на самый центр площадки, ограниченной огнём, приземлилась белая птица. Не говоря ни слова, Дейдара достал из сумки шприц и вколол Итачи что-то – лекарство, судя по тому, что шиноби вскоре задышал ровнее, почти свободно. По-прежнему молча бывший Акацук протянул капитану АНБУ руку – тот принял помощь и поднялся на ноги, после чего погасил Аматерасу.
Когда эти двое подошли к нам, я предельно серьёзно посмотрел на потомка и прежде, чем он успел перевести тему, решительно спросил:
– Что это только что было?
Итачи безбоязненно встретил мой взгляд.
– Я болен, – сказал он так просто, словно сообщал прогноз погоды на завтра.
– Это я понял, – холодно отозвался я. – Почему молчал?
– А с чего Итачи должен докладывать об этом тебе, мм? – насмешливо уточнил Дейдара.
Я прищурился, не отводя взгляда от Итачи. Тот понял мой настрой и быстро сказал:
– Поговорим в Конохе, Изуна-кун. Сейчас нам стоит как можно скорее возвращаться.
========== Глава 9. Пионы и рис ==========
Это был первый раз, когда я оказался на кладбище Конохи. Прежде не было необходимости – единственные могилы, которые я однажды посетил вместе с Саске, принадлежали его родителям и находились на небольшом кладбище на самом краю территории клана. Однако на сей раз не прийти я попросту не мог.
Стоя перед простым белым памятником, я смотрел лишь на имя, выгравированное на нём. Харуно Сакура. Любящая дочь, член седьмой команды Какаши, ученица Пятой Хокаге – погибшая из-за меня. Сожалею ли я об этом? Нет. Ни секунды, ни момента, ни капли. Саске должен был пробудить свой Мангекью, ради чего требовалась смерть кого-то из по-настоящему близких и дорогих ему людей – но на момент зарождения у меня плана в этот список входили, помимо меня самого, лишь Итачи и Шисуи, а жизни Учих слишком ценны, чтобы разбрасываться ими так просто.
Можно сказать, это я создал привязанность, позволившую Саске обрести необходимую всем нам силу. Все мои приходы на место командного сбора в самый последний момент, увещевания, что девушка просто обязана тренироваться с нами, приводы её в квартал Учиха – всё это было ради одного мига. Мига, который спасёт двух моих потомков, забрав взамен жизнь одной маленькой куноичи. Это могла быть любая: Ино, Хината, даже кто-то из наших одноклассниц, чьих лиц я уже практически не помню, – но именно Сакуре не повезло попасть с нами в одну команду. Это судьба так распорядилась, не я.
На безлюдном кладбище появился ещё один человек. Минори. Тихо подойдя, она остановилась рядом со мной, аккуратно поставила в вазу у памятника букет белых пионов и выпрямилась, почти прижавшись к моему плечу. Некоторое время мы молчали; я не собирался начинать разговор, а она разглядывала надгробие.
– Жаль её, – наконец, негромко сказала Минори. – Она была хорошая.
«Она была глупая, – хотелось ответить мне, – глупая маленькая девочка, влюбившаяся в Учиху, полезшая в пекло ради детской влюблённости, которую её подружки пережили и переросли», – но произносить подобное было жестоко, поэтому я ответил только:
– Действительно.
По-прежнему глядя лишь на памятник, Минори взяла меня за руку. Она считает, что мне сейчас нестерпимо больно, как и Саске – это хорошо. Кажется, Сакура, ты в итоге поможешь не только своему возлюбленному Саске-куну, но и мне. Сколько же пользы, как оказалось, из тебя можно извлечь…
– Пойдём отсюда, – предложила Минори и ненавязчиво потянула меня в сторону выхода с кладбища. – Давай пройдёмся.
– Как хочешь, – отстранённо кивнул я и позволил девушке увести себя.
Мы гуляли по Конохе довольно долго, держась за руки. Многие оборачивались нам вслед, некоторые даже начинали шептаться, стоило нам пройти, но ни меня, ни Минори это не волновало. По большей части мы молчали, за пару часов перекинулись лишь несколькими короткими фразами. После я проводил её до ворот квартала клана, но от предложения зайти на чай отказался и, сославшись на срочные дела, ушёл, даже не ступив на территорию Учих. Я не хотел лишний раз приближаться к дому главы клана после далеко не приятной беседы, имевшей место пару дней назад.
Этот разговор состоялся на следующий день после нашего возвращения; когда меня выпустили из госпиталя, я сразу же направился в квартал Учих, рассчитывая получить от потомка обещанные объяснения. Итачи был один – видимо, подозревал, что я явлюсь.
– Итак, я весь внимание, – после обмена приветствиями объявил я, сев напротив.
– Не совсем понимаю, что именно должен рассказать, – отозвался Итачи, отложив в сторону рабочие бумаги. – Что я болен, ты уже знаешь.
– Что за болезнь? И каковы прогнозы? Что говорит Цунаде-сама?
– Болезнь серьёзна, и прогнозы неутешительны, – произнёс он и замолчал.
– Что говорит Цунаде? – настойчиво повторил я свой вопрос.
Итачи чуть замялся, но затем признался:
– Хокаге-сама не в курсе.
Я раздражённо цыкнул и осуждающе посмотрел на него.
– Отчего же это? Нет, погоди, не отвечай. Дай угадаю: умереть от болезни – тоже часть твоего гениального плана по передаче Саске глаз?
– Даже если и так, – Итачи заговорил холоднее, – что с того? Я не обязан отчитываться перед тобой в своих действиях.
– Даже несмотря на то, что пообещал мне пару лет назад ничего не предпринимать и оставить решение данной проблемы мне?
– Я предполагал, как ты станешь её решать, – лицо Итачи сделалось каменным, – и надеялся не допустить этого.
– Тебя что, в своё время забыли научить расставлять приоритеты? – я начинал всерьёз злиться. – Вот скажи, чем жизнь девчонки дороже жизни главы клана Учиха?
– Тем, что Сакура была невинным ребёнком. Она никак не была причастна к происходившему внутри клана, не знала ничего о наших проблемах с глазами.
– Правильно, и поэтому, конечно же, лучше было вместо неё погибнуть одному из талантливейших шиноби деревни, оставить целый клан, только начавший подниматься на ноги, на произвол судьбы. Есть жертвы, которые приносить нужно, Итачи.
– Но есть те, которые приносить нельзя ни в коем случае, – возразил он. – Я искренне думал, что Сакура стала другом для вас обоих, – устало добавил он.
– Другом? – я фыркнул, не удержавшись. – Запомни одну простую истину: настоящим другом для Учихи может стать лишь другой Учиха. Прочие могут быть приятелями, врагами, соперниками, мужьями и жёнами – но никогда постороннему не понять до конца чувства шиноби нашего клана. Взять хоть вас с Шисуи; вы друг друга не то что без слов – без взглядов понимаете. Ну а с Анко? Не спорю, как пара вы хорошо смотритесь, но разве ты можешь утверждать, что она полностью тебя знает и готова принять таким, какой ты есть, до конца? Только с подобным Учиха может отринуть маску, позволить себе побыть собой, – в доказательство я принял свой истинный облик. Хоть я и приноровился за прошедшие годы к телу Узумаки Наруто, но старое всё ещё нравилось мне больше, ощущалось роднее. – Саске переживёт эту потерю, я знаю, и она сделает его сильнее. А тебе нужно не о том думать, как бы половчее умереть, а как упрочить положение Учих в деревне.
На протяжении всего моего монолога Итачи смотрел на меня отстранённо, совершенно безучастно, скрыв за непроницаемой маской свои истинные мысли и чувства. И для кого это я здесь так вдохновенно распинался о доверии?
– Я с тобой не согласен, – произнёс он, – в том, что Учихи должны держаться особняком, не подпуская к себе близко других, лишь их используя. Мы – часть Конохи, такая же, как Хьюга, Сарутоби, Нара и прочие семьи, как бесклановые шиноби и цивилисты. Не отрицаю, мы должны высоко ценить узы, связывающие воедино клан, но деревня – нечто большее, то, что связывает уже целые кланы, а вместе с ними и каждого шиноби, каждого жителя с другими, создавая цепь, составляющую основу Конохи.
Слушая его, я не менялся в лице, но внутренне мрачнел всё больше, вновь утверждаясь в мысли, в которой и раньше был уверен, но зачем-то отбросил некоторое время назад. Итачи – лжец. Он привык жить во лжи, и с моей стороны крайне глупо было считать, что со мной глава клана Учиха до конца честен. Родственные связи? Уважение к предку? Ками, на что я рассчитывал, когда начинал слепо доверять ему?..
После того, как Итачи договорил, повисла пауза. Я прервал её, серьёзно сказав:
– Выкладывай, что ещё ты мне не рассказал.
Он, казалось, был готов к этому вопросу.
– Если я чего-то не говорю, значит, так того требует безопасность Конохи и клана.
Вот оно.
– Ты сказал: «Конохи и клана», – я прищурился, начал почти шипеть. – Всё-таки ты удивительный человек, Итачи, – первый на моей памяти Учиха-альтруист. Притом ещё и глава клана, больше верный деревне, чем своей семье.
– Изуна… – начал было он.
– О, этот придурок Хаширама бы на тебя молился, – жёстко перебил его я. – Только послушай себя! «Мы – часть Конохи», «деревня – нечто большее»… Вы бы с этим ненормальным поладили, серьёзно, – именно о таких Учихах он и мечтал, а в наше время таких не было. Тобирама, и тот, судя по взгляду, мысленно у виска пальцем крутил, когда его братец начинал нести весь этот бред про союз. Мадара от безысходности согласился на мир с Сенджу, не иначе, а вот если бы делами заправлял ты… Хотя, будь ты лидером клана в наше время, тебя бы свои же в расход пустили. Мы тогда по-настоящему понимали, что значит семья, и умели ценить свой клан.
– Я искренне люблю свою семью, – произнёс Итачи совсем холодно. – Однако, в отличие от тебя и твоего брата, верно расставляю приоритеты.
