Текст книги "И снилось ворону, что был он лисом (СИ)"
Автор книги: Lutea
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
========== Арка 1. Пролог ==========
В бескрайнем пространстве не было ни верха, ни низа, ни правой стороны, ни левой; вокруг была лишь пустота – белая, бесконечная. Среди неё замер старец с длинной бородой и лохматыми волосами, вглядываясь в проносившиеся мимо него длинной вереницей картинки прошлого и настоящего.
– Рано, – недовольно проговорил старец, хмурясь при взгляде на младенца с полосочками на щеках, миг назад впервые закричавшего. – Слишком рано.
Затем он перенёс своё внимание на другую картину: черноволосый молодой мужчина лежит в постели, умирающий от ран, но всё же нашедший в себе силы категорично требовать от брата забрать уже готовые навсегда закрыться глаза.
– Этот может подойти, – задумчиво заметил старец сам себе.
Он сделал движение посохом; взметнулся поток чакры – и вот перед ним стоит, удивлённо моргая, дух давно погибшего шиноби. Некоторое время призвавший и призванный молча разглядывали друг друга. Наконец, старец удовлетворённо кивнул.
– Да, ты подходишь.
Ещё один взмах посоха – и дух, только было собравшийся задать вопрос, пропал. Используя свою силу, старец переместился следом за ним; место, в котором он оказался, было тёмным, с полом, залитым водой. Подняв голову, старец встретился взглядом с горящими глазами существа, заточённого в огромную клетку.
– Быть не может! – пророкотал Лис, подскакивая на лапы. – Старик!
– Здравствуй, Курама, – спокойно приветствовал его Рикудо Сеннин. – А ты как всегда сеешь боль и разрушение, озлобленное дитя.
Курама наморщил усы и раздражённо фыркнул, но с интересом спросил:
– Значит, произошедшее – твоих рук дело? Ребёнок, в которого меня запечатал Четвёртый, всего минуту назад был целиком и полностью Узумаки, но теперь…
– Теперь внутри он – Учиха, – закончил за него Мудрец.
Курама прищурился.
– Зачем?
– Есть причина, однако пока она должна остаться нераскрытой, – поведал Рикудо Сеннин безмятежно. – Я временно подавлю его память о прошлом. Воспоминания и опыт прошлой жизни вернутся к нему, но не сейчас – не считаю, что будет правильно, если он всё осознает в слишком юном возрасте. Ближайшие годы он будет обычным ребёнком, хотя и сиротой, к сожалению.
Кьюби проигнорировал нотку осуждения в голосе создателя.
– А тебе не кажется, что это слишком? Соединить ум взрослого Учихи и тело Узумаки… Ты хоть понимаешь, какой у него потенциал? Подумай, кем он может стать, особенно если пойдёт по стопам брата…
– Он не похож на брата, – негромко перебил его Рикудо Сеннин. – Однако, конечно же, я не намерен позволять ему получить силу легко; чтобы обрести её, ему придётся приложить много усилий – больше даже, чем любому другому.
– Да и я не собираюсь делать ему поблажек, – прорычал Курама.
На это Рикудо Сеннин только вздохнул.
– Сомневаюсь, что мы с тобой ещё увидимся, Курама, – произнёс он. – Береги себя. И присматривай за ним.
– За это можешь не волноваться, – Лис хищно оскалился. – Я устрою очень тёплый приём этому Учихе Изуне.
========== Глава 1. Начало новой истории ==========
– Изуна!
Светловолосый парнишка лет двенадцати от неожиданности вздрогнул и едва не выронил ведёрко с краской и кисть, которые держал в руках.
«Ксо, как не вовремя-то!..» – мысленно воскликнул он и продолжил делать мазки прямо с каким-то остервенением.
– Узумаки Изуна! – учитель оказался рядом и сурово посмотрел на студента Академии. – Немедленно прекрати!
– Секунду, сенсей, последний штрих, – отозвался мальчик и, в последний раз проведя кистью по камню, оставляя длинную красную линию, опустил свой инструмент в ведёрко.
Учитель недовольно нахмурился.
– Живо за мной.
Безразлично пожав плечами, парень покорно последовал за Ирукой-сенсеем на вершину скалы, неспешно шагая по отвесному склону. Покосившись на него через плечо, учитель тихо хмыкнул, и хотя он по-прежнему старался удерживать гневное и серьёзное выражение, в его глазах на миг мелькнула гордость.
Когда они вышли на верхнюю площадку, с которой открывался лучший вид на Коноху, Ирука остановился и развернулся к мальчику, скрестив на груди руки.
– Опять ты за своё? – сурово проговорил он.
– Опять, – спокойно подтвердил Изуна, ставя у своих ног ведёрко с краской.
Ирука тяжело вздохнул и бессильно покачал головой.
– Ох, Изуна… Ты же хороший парень, талантливый. Вот объясни мне, зачем ты это делаешь?
– Самовыражение? – задумчиво произнёс мальчик, поглаживая подбородок.
– За счёт лица Второго Хокаге?
– Почему нет?
Ирука опять вздохнул и возвёл глаза к ясному голубому небу, по которому медленно плыли пушистые облака.
– Не понимаю, за что ты так Второго не любишь?
«О, много за что!» – мог бы ответить парень, но всё же сдержался – Ирука-сенсей хороший человек, не стоит травмировать его чунинскую психику полным перечнем того, в чём провинился перед маленьким мальчиком Сенджу Тобирама.
– Просто на его лице удобнее рисовать, чем на лицах других Хокаге, – нашёлся Изуна, а затем, не дожидаясь ответа, спросил: – Я могу идти, сенсей?
– Стой! Куда собрался? – грозно проговорил Ирука. – А отмыть Тобираму-саму?
– Прошу прощения, сенсей, у меня нет растворителя, – вежливо сказал мальчик, и пока Ирука не успел опомниться от его наглости, сорвался с места и побежал прочь от учителя, уже кричавшего ему вслед:
– Изуна!
Я бежал прочь от скалы Хокаге, и не думая останавливаться. Конечно, Ирука-сенсей не станет гоняться за мной по всей Конохе – понял уже за столько лет, что ему просто не выиграть в этой схватке, – так что до завтрашнего утра и встречи с ним в классе я могу быть спокоен. Но, кажется, на этот раз он разозлился сильнее обычного и вполне может наведаться ко мне домой, поэтому лучше побродить пока по деревне, чтобы не нарваться на разнос раньше времени.
Впрочем, стоит, пожалуй, дать некоторые разъяснения относительно того, что вообще происходит сейчас в Скрытом Листе, и как на месте мальчика с именем приправы для рамена оказался… в общем, я оказался.
Началось всё несколько лет назад, в день поступления Узумаки Наруто в Академию… Хотя нет, это было ещё раньше, двенадцать лет назад, десятого октября… Стоп, что я вру? Началась эта история с того, что Тобирама меня убил… Нет, не так. Самое-самое начало этой истории датируется десятым февраля одного безумно давнего года. Тогда-то я и родился – в смысле, в первый раз.
Так вот, давным-давно, снежным и холодным утром десятого февраля в семье главы клана Учиха родился мальчик. Учиха Таджима тогда скользнул взглядом по второму своему сыну, просто кивнул измученной тяжёлыми родами жене и вышел из комнаты. В отличие от него Мадара задержался; широко улыбаясь, старший мальчик долго смотрел на новорождённого братика, а затем, только недавно научившийся говорить, возбуждённо пискнул: «Изуна!».
Признаюсь, я долго смеялся, когда впервые услышал эту историю, а потом постоянно припоминал её Мадаре, который почему-то всегда безумно из-за этого смущался и начинал на меня рычать. Но лично я ничего плохого в ней не видел – я всегда любил брата, казалось, с самого первого своего вздоха, и имя, которое получил от него в качестве первого подарка, всегда носил с удовольствием и гордостью. Именно поэтому сейчас я вновь Изуна, а вовсе не какой-то там Наруто, даже несмотря на то, что теперь я… Но ладно, обо всём по порядку.
Я вырос, окреп и возмужал в великом и могучем клане Учиха, был надёжной опорой для своего старшего брата, нашего лучшего предводителя. На протяжении многих лет мы вместе сражались против бессчётных противников, но особенно часто – против этих Сенджу. Мадара всегда брал на себя Хашираму, своего несостоявшегося первого и последнего за пределами клана друга, ну а я – его младшего брата, Тобираму. Поначалу для нас обоих это было своего рода обязанность, но со временем наша вражда стала такой же чистой и искренней, как и у старших братьев.
Не могу отрицать: это было потрясающе. Сражения с этим напыщенным альбиносом были в моём списке любимых занятий на почётном втором месте после тренировок с Мадарой. Мы каждый раз так самозабвенно рубились, так наслаждались процессом, нашими танцами с обнажёнными клинками, что со временем стали одними из самых близких людей друг для друга (смешно, наверное, звучит, но это и в самом деле так; я уже замечал, что с врагами порой возникает связь даже более сильная, чем с друзьями). А потом в один далеко не прекрасный день произошло то, что было закономерным следствием из наших постоянных стычек: я погиб.
Вот я говорю, что это было закономерно, хотя на самом деле кривлю душой – конечно, я знал, что наша долгая дуэль должна рано или поздно закончиться смертью одного из дуэлянтов, но что этим кем-то стану я, совершенно не ожидал. Что я ощутил, когда клинок Тобирамы пронзил меня насквозь? Обиду, в первую очередь, беспокойство за брата (я догадывался, каким тяжёлым ударом моя смерть станет для Мадары), чувство униженного достоинства… и самую чуть – печаль. Но умереть от руки своего лучшего оппонента было не самым худшим вариантом, а потому я, отдав брату глаза, со спокойной совестью отошёл в мир иной.
И не тут-то было. Уж не знаю, чем это заслужил, но из блаженного небытия меня самым неожиданным образом выдернул почтенного вида старец с длинной бородой и несколько настораживающими рогами. Довольно долго он смотрел на меня, а я почему-то всё никак не мог решиться потребовать объяснений.
Молчание явно затянулось. Однако вдруг старец медленно кивнул и произнёс – его голос штормовой волной прокатился по пустоте:
– Да, ты подходишь.
После этого я вновь провалился во мрак, но не такой как прежде – теперь где-то на периферии сознания мелькали вспышками какие-то события, люди, места, однако я никак не мог зацепиться за них. Время и действие проносились мимо меня, не касаясь разума – до одного дня, когда я внезапно почувствовал, что вновь жив. Это было странно, после стольких лет (лет ли? тогда я ещё не знал, сколько времени прошло с моей смерти) однако я был уверен, что не ошибся.
Моим первым за долгое время полноценным ощущением стало падение и тупая боль в затылке, от которой в голове загудело. Я осознал, что лежу, крепко зажмурив глаза, на твёрдой земле, а вокруг меня собралось три человека, обеспокоенно перешёптывавшихся между собой. Не торопясь вставать, всё ещё не до конца осознавая произошедшее, я открыл глаза – и увидел себя.
Вначале, признаюсь честно, испугался за состояние собственного рассудка; затем подумал, что, видимо, каким-то немыслимым образом вновь стал ребёнком и смотрю в зеркало. И только потом понял, что надо мной склонился совсем другой мальчишка, но похожий на меня в детстве настолько, что просто словами не передать. При этом всё в нём, от чёрных глаз до надменно вздёрнутого носика, прямо-таки вопило о принадлежности мальчонки к клану Учиха – вот только я, хоть повторно убейте, этого ребёнка совершенно не помнил. Пока же я его пристально рассматривал, стараясь сообразить, кто из клана умудрился родить такого подозрительно похожего на меня паренька, он открыл рот – ох, лучше бы он этого не делал!
– А ты как обычно, придурок, – высокомерно бросил мальчик и, развернувшись, зашагал прочь.
От такого хамства я просто опешил и резко сел на земле.
– Послушай-ка!..
– Наруто! – прорычал кто-то прямо у меня над ухом. – А ну немедленно отстань от Саске-куна!
Повернувшись, я увидел присевшую рядом со мной на корточки и весьма красноречиво потрясавшую кулаком девочку лет шести со светлыми волосами и большими голубыми глазами. За её спиной жалась вторая девчонка, розоволосая и зеленоглазая.
С непривычки мозг туго соображал, а потому, поглощённый наблюдениями, я далеко не сразу осознал три весьма очевидных факта: эта мелкая собралась бить меня (меня, Учиху Изуну!), при этом она использовала по отношению ко мне в качестве клички название приправы для лапши, но что самое худшее – я, чёрт возьми, каким-то образом попал в тело ребёнка!
– Как ты меня назвала? – всё ещё туго соображая, я начал с самого простого вопроса.
– Наруто, – проговорила блондинка, поглядывая на меня с подозрением. – Тебя так зовут, придурок.
– Не понимаю, чем вызвано систематическое употребление в мой адрес эпитета «придурок», – теперь обе девочки уставились на меня так, словно увидели вживую Кьюби. – Кроме того, вы, по всей видимости, что-то напутали. Моё имя Изуна.
– Изуна? – блондинка опустила кулак; выглядела она уже обеспокоенно. – Эй, Наруто, это опять твои глупые шуточки?
– Он ведь упал, Ино, – негромко заметила вторая девочка. – Похоже, он сильно ударился головой.
– Да, наверное, – согласилась с ней подруга. – Я сбегаю за учителем.
И эта Ино унеслась прочь, оставив меня наедине с розоволосой девочкой. Помявшись с минуту, она с любопытством спросила:
– Ты что, действительно не помнишь, кто ты?
– Нет, – соврал я, чувствуя, что так нужно. На самом же деле я помнил всё: и про семью, и про брата, и про врага всей жизни, и даже про того крайне подозрительного старца. – Ещё раз: как меня зовут?
– Узумаки Наруто.
Не будь я опытным, закалённым во множестве битв шиноби, то, наверное, от подобного сообщения зашёлся бы истерическим хохотом. Узумаки?! Я?! Немыслимо! И какую же высшую силу я умудрился за свою недолгую жизнь так прогневать?!..
– А тебя как зовут? – спросил я это лишь для того, чтобы не пугать маленькую собеседницу своим долгим молчанием.
– Харуно Сакура, – быстро ответила она. – А ту девочку, которая побежала за помощью, – Яманака Ино.
Яманака… Яманака… Ах, да, знаю. Сильный клан, серьёзные сенсоры и менталисты, но в наших с Сенджу разборках никогда не участвовали.
К счастью, от необходимости продолжать диалог я был избавлен возвращением Ино, за которой по пятам следовал молодой шиноби; на его протекторе, повязанном на лбу, был изображён символ, который мне никогда прежде не приходилось видеть.
– Ты в порядке, Наруто? – спросил он, опускаясь на колени рядом со мной. – Где болит?
– Не стоит беспокоиться, это всего лишь ссадина, – я провёл рукой по затылку (привычного хвоста не было, вот досада), осторожно ощупывая место зреющей шишки.
– Давай лучше я, – шиноби придвинулся ближе и стал критично осматривать мой затылок. – Так что случилось?
– Мы с Сакурой и Саске-куном шли с церемонии домой, Ирука-сенсей, – тут же заговорила неугомонная Ино. – Наруто шёл впереди нас и вдруг споткнулся обо что-то и упал…
– Если вы не возражаете, – подал я голос, – зовите меня Изуной, прошу. Я не слишком люблю рамен и всё, что с ним связано.
И снова эти ошарашенные взгляды. Впрочем, пускай смотрят, как хотят, но от своего имени я не откажусь ни за что.
– Ну хорошо… Изуна, – проговорил Ирука, отстраняясь. – Получается, ты ничего не помнишь?
– Нет.
– Наверное, стоит отвести тебя в госпиталь…
В тот день я узнал, что теперь меня зовут Узумаки Наруто (Изуна, я продолжал настаивать, пока все не сдались), что я сирота, живущий совершенно один в маленькой квартирке недалеко от центра деревни, носящей название Коноха, и что я как раз сегодня был зачислен в Академию шиноби. Честно, даже не знаю, что из этого стало для меня большим шоком.
Привыкал к своей новой реальности я долго, почти месяц. Ведь это было так странно для того, кто вырос фактически на поле боя, вдруг обнаружить себя жителем вполне спокойной деревни, в которой шиноби разных кланов жили вместе и выполняли задания, назначенные главой селения – Хокаге. Кстати об этом: когда Ирука-сенсей, добровольно взявший на себя роль экскурсовода, показал мне скалу, на которой были высечены лица прошлых Хокаге, меня чуть удар не хватил. Хаширама-то ладно, я даже почти не удивился, когда мне сообщили, что именно он основал Коноху, – этот генератор безумных идей всегда умел отличиться. Но вот когда справа от его обнаружилось увековеченное в камне лицо Тобирамы… если без нецензурностей, хотелось рвать и метать. Хвала моей выдержке, помогшей тогда промолчать.
Не менее тяжело было для меня, одного из лучших (без лишней скромности) бойцов клана Учиха, осознать необходимость ходить в Академию. Нет, против неё я ничего не имею. Это действительно хорошая идея: обучать детей искусству шиноби не путём выталкивания их с катаной наперевес на поле боя, а в специальном заведении под руководством наставников. Но всё это было так… просто, примитивно для меня, что крайне тяжело было сдержаться и продолжать делать вид, что я обычный ребёнок, хотя и с неслабой амнезией (всё-таки свою фантастическую и душещипательную историю я решил не раскрывать никому). Так что я добросовестно «учился» метать сюрикены, сражаться на мечах и в рукопашную, на глаз определять траекторию полёта оружия… Хорошо, что я характером не похож на брата – уж Мадара бы точно на второй же день не выдержал.
Так как новых знаний я практически не получал (за исключением уроков истории, полезная оказалась вещь), в Академии для меня самой интересной частью было наблюдение за другими детьми. И нет ничего удивительного, что больше их всех вместе взятых меня заинтересовал Учиха Саске. Поначалу он меня высокомерно игнорировал (ох, чувствуется родная порода!..), но затем, когда выяснилось, что «этот придурок» на самом деле вовсе не болван и недотёпа, а один из лучших учеников в классе… В общем, теперь с ним мы убеждённые соперники.
Постепенно я действительно стал привыкать: и к телу мелкого пацана, и к окружению, и к мирному небу над головой. Даже к тому, что я теперь Узумаки, и то привык, и нашёл в этом множество плюсов: всё-таки скорость регенерации у воинов этого клана всегда была отменная. Со временем в моей голове восстановилась часть жизни до шести лет, которая была для меня, как в тумане, а потому многие вещи стало понимать проще. У меня появились приятели в Академии, робкая девочка Хьюга Хината так вообще увязалась за мной хвостиком, Саске стал для меня кем-то вроде нового Тобирамы, только что с чисто учиховским невозможным характером. А затем произошёл один крайне неприятный случай.
Хоть и не являясь больше Учихой по имени, я всё равно продолжал сердцем принадлежать клану, а потому внимательно следил за всем, что касалось его. Так что для меня стало жутким ударом, когда большая часть Учих, отправившись на свадьбу лорда-феодала, была убита прямо по дороге к столице. Кто и как это сделал, выяснить не удалось, хотя расследованием инцидента занимались АНБУ – особое подразделение, подконтрольное Хокаге, состоящее из лучших шиноби. В общем, теперь от клана осталось совсем немного народа: ниндзя – человек от силы пятнадцать, да и то с учётом Саске и его родственницы Минори, обучающихся в Академии; ещё человек тридцать было цивилистов, занимавшихся торговлей и прочими вещами. Сердце моё скорбело вместе с прочими Учихами и обливалось кровью, когда я услышал об этом, но ничем иным, кроме моральной поддержки для Саске, помочь я не мог. После того случая во главе клана встал Итачи – старший брат моего приятеля, многообещающий молодой шиноби, покинувший ради клана должность капитана АНБУ.
С тех пор прошло уже пять лет. Учихи постепенно вновь становятся на ноги, Коноха продолжает жить своей жизнью, а наш класс готовится через месяц выпуститься из Академии шиноби.
Моя новая жизнь идёт своим чередом.
========== Глава 2. Клан Учиха ==========
Добежав до окраины деревни, я остановился, задумавшись. Да, я прекрасно понимаю, как плохо то, что я делаю, однако остановиться не могу – хоть как-то отомстить Тобираме безумно хотелось до сих пор, однако ничего иного, кроме как разрисовывать раз за разом его каменное лицо, мне, к сожалению, не остаётся. Честно, мне даже стыдно за эти глупые шалости, но что делать, если враг уже много лет мёртв, а я – всего лишь ребёнок?..
– Изуна-кун?
Резко выпрямившись и по инерции встав в боевую стойку, я лишь секунду спустя узнал окликнувшего меня шиноби.
– Шисуи-сан? – ох, чует моё сердце, не к добру это. – Вы уже вернулись с миссии?
– Ещё вчера, – отозвался Учиха Шисуи, подходя ближе. – Послушай, Изуна-кун, у нас только что был Ирука-сенсей…
Ну, что я говорил? Интуиция, сволочь, вот хоть бы раз ты ошиблась!
– В общем, Итачи хочет тебя видеть, – опустив ладони на мои плечи, трагично закончил он.
– А без этого нельзя? – уточнил я, строя жалобную рожицу; в своём настоящем детстве я был в подобных хитростях мастером, но эти голубые глаза вызывали почему-то в людях куда меньше сочувствия и умиления, чем мои родные чёрные.
– Ты же знаешь, что нельзя, – покачал головой Шисуи. – Пойдём.
Так как пытаться убежать от него было совершенно бесполезной и глупой тратой времени и сил, я покорно последовал за Шисуи в сторону квартала Учих. Уж не знаю почему – то ли они всё-таки чувствовали во мне родной дух, то ли ещё по каким причинам, – старый клан и ко мне новому проявлял определённую заботу. С тех пор, как Саске в первый раз с гордым и демонстративно безразличным видом пригласил меня в гости, я стал завсегдатаем в доме его семьи. Фугаку-сан, отец Саске и Итачи, принял меня вполне благосклонно, а Микото-сан каждый раз при встрече лучилась такой искренней улыбкой, что я невольно чувствовал себя частью их мира, отгороженного от деревни высоким забором. Родители друга заботились обо мне, помогали советом, когда я нуждался, хвалили за успехи, ругали за издевательство над лицом Тобирамы – стали мне по-настоящему близки; поэтому такое неподдельное горе вызвала во мне их гибель. Впрочем, я и по сей день остаюсь желанным гостем в поместье Учих; Итачи, конечно, стал слишком занят и почти не имел свободного времени, чтобы потренироваться с нами, но зато Шисуи уделял нам с Саске много внимания.
Когда в виду показался дом главы клана, я негромко спросил:
– Он злится?
– Он устал, – Шисуи тяжело вздохнул. – Прошу, Изуна-кун, постарайся хотя бы до выпуска ничего больше не учудить.
– Хорошо, Шисуи-сан, я обещаю, – этот джонин великолепно умел давить на совесть. Я знаю, как он беспокоится за друга, да и сам ведь вовсе не хотел создавать дополнительные проблемы Итачи. Так что ладно, Сенджу, по крайней мере ближайший месяц быть тебе незапятнанным.
Войдя в дом и разувшись, мы с Шисуи направились вглубь поместья. Глава клана обнаружился в комнате, выделенной под рабочий кабинет; как всегда обложившись свитками и бумагами, он что-то писал, не замечая нас.
– Итачи, – позвал Шисуи, остановившись на пороге. – Я привёл его.
Итачи поднял голову. На улице уже почти совсем стемнело, и та единственная свечка, что горела в комнате, очерчивала своим неровным светом контуры его бледного, осунувшегося лица.
– Спасибо, Шисуи, – ровно произнёс он и сделал мне знак приблизиться. – Ты задержишься у нас?
– Не просто задержусь, я ещё и на ужин останусь, – ухмыльнулся Шисуи. – У тебя же есть, чем накормить лучшего друга, правда?
– Если лучший друг сам приготовит, – отозвался Итачи с легчайшим намёком на улыбку на усталом лице.
Демонстративно закатив глаза, Шисуи ушёл, оставив меня с главой Учих наедине. Некоторое время мы просто молчали, пристально глядя друг другу в глаза, а затем он негромко сказал:
– Полагаю, если стану спрашивать: «Зачем?», ты мне как всегда не ответишь.
– И вы абсолютно правы, Итачи-сан.
– И почему именно Тобирама-сама, ты мне тоже не скажешь.
– Не скажу.
Вновь повисла пауза.
– Изуна-кун, ты ведь понимаешь, что это нездорово, правда? – так, вот и чего он улыбается?
– У каждого свои недостатки, – пожал я плечами, всё ещё пытаясь сохранять серьёзность.
– Но не могут ли твои перестать так провокационно заявлять о себе?
– Пока что нет, – я тоже улыбнулся, хищно, коварно, очень по-учиховски. – Однако со временем, обещаю вам, моя горячая любовь ко Второму будет выражена по-другому.
– И как же, если не секрет? – Итачи заинтересованно подался вперёд.
Я же сел ровно, гордо расправив плечи.
– Для вас – не секрет, Итачи-сан. Я намерен стать Хокаге и доказать, что Второй был не так-то и крут, как все о нём думают.
– Это достойная цель, – Итачи кивнул и, похоже, окончательно успокоился на мой счёт. – С твоей решительностью, уверен, ты сможешь добиться желаемого.
– Спасибо, – я вновь не сдержал улыбку. Он хороший парень, и я очень рад, что у меня такой прапра… фу ты, старший брат лучшего друга.
– И раз уж ты решил превзойти Тобираму-саму как шиноби, – добавил Итачи, – Изуна-кун, пожалуйста, оставь его лицо в покое.
– Я уже пообещал Шисуи-сану, – отозвался я, поднимаясь. – Я могу идти?
– Оставайся на ужин, – предложил Итачи, вновь берясь за кисть. – Раз готовит Шисуи, это будет неплохо.
– С удовольствием, раз вы приглашаете, – согласился я без долгих ломаний. Он кивнул, и я, покинув кабинет, отправился прямиком на кухню проверить, на какой стадии готовности еда. Ещё в коридоре стали слышны раздававшиеся внутри комнаты голоса.
– Я не понимаю, – громко говорил Шисуи, – пока я не приду, чем вы тут питаетесь?
– Тем, что долго не портится или быстро жарится, – протянул в ответ Саске, сидевший за столом, пока старший родственник крутился у плиты. – Итачи – так вообще большую часть времени морской капустой и воздухом.
– Прибью его! – клятвенно пообещал Шисуи, угрожающе потрясая шумовкой. – Ну как так можно, в самом деле, с его-то здоровьем!
– Как думаете, сколько раз я ему говорил это? – Саске очень выразительно закатил глаза. – А он всегда…
– «Мне некогда готовить, я занят», – закончил я за друга, заходя в кухню. Обернувшись на меня, он приветственно кивнул, хотя, в общем-то, мы и виделись с утра на занятиях.
– Эх… – Шисуи сокрушённо покачал головой, попутно помешивая что-то в кастрюле. – Женить его надо.
– Ага, удачи, – с сарказмом бросил Саске, пока я садился рядом.
– Очень сомневаюсь, что у вас получится, Шисуи-сан, – премило улыбнулся я и указал пальцем на друга. – Итачи-сан бегает от девушек почти так же быстро, как Саске.
– Кстати, Саске-кун, как там у тебя на любовном фронте? – почти не скрывая ехидства, поинтересовался Шисуи. – Те девочки, Сакура и Ино, до сих пор за тебя воюют?
– А то как же, – не преминул я присоединиться к доведению друга до белого каления. – Вы бы только видели, как вьются вокруг него…
– Умолкни, придурок, – буркнул Саске и попытался дать мне подзатыльник, но я ловко увернулся. – И вообще, вы собирались для нии-сана жену выбирать, не отвлекайтесь.
– Что, прости? – мы все разом повернулись на голос. В дверях стоял Итачи, конкретно подвисший.
– Не что, а кого, – спокойно проинформировал его Саске. – Жену.
– Зачем? – видимо, он всё-таки совсем переработался сегодня.
– Ну как же! – Шисуи подошёл к другу и, приобняв его за плечи одной рукой, стал деловито перечислять: – Готовить тебе будет, стирать, убирать, следить за твоим питанием, массаж делать, когда устанешь, детишек понарожает…
– Так, всё, остановись, – Итачи аккуратно высвободился из захвата и опустился на стул во главе стола.
– Ты чего, классная же идея! – было видно, что Шисуи конкретно загорелся собственным замыслом.
Я думал, Итачи просто махнёт рукой и проигнорирует подначки, но вместо этого он с так редко появляющимся в последнее время на его лице озорством улыбнулся.
– Ши-чан, вот скажи, зачем мне жена, если у меня есть ты? – ласково протянул Итачи, нарочно игриво поглядывая на родственника. – С большей частью названных функций ты превосходно справляешься, только что не стираешь и убираешь редко, да детей рожать не можешь…
– Итачи! – Шисуи покраснел и даже отпрянул от друга. – Ты совсем с катушек съехал со своей постоянной работой!
– Значит, я заслужил расслабляющий массаж?
Выражение лица Шисуи в тот момент было просто непередаваемым, и мы с Саске, больше не в силах сдерживаться, громко захохотали, смущая нашего бедного повара ещё сильнее. Всё-таки я обожаю Учих! Странные ребята все как один, но с такими уж точно не соскучишься.
– Обижусь, уйду, будете дальше воздух жрать, – всё ещё ворчал себе под нос Шисуи, когда раскладывал рис и рыбу по тарелкам.
– Если что, я с самого начала был за вас, – быстро сказал я ему.
– Ну, хоть кто-то, – усмехнулся Шисуи, занимая своё обычное место за столом слева от Итачи.
Братья же смерили меня совершенно одинаковыми взглядами.
– Предатель.
– Неправда, я просто люблю вкусно и бесплатно покушать.
В тот вечер мы засиделись на кухне очень долго. Шисуи рассказал подробней о своей миссии на границе со Звуком и об активизировавшемся Орочимару. Самый разыскиваемый нукенин Конохи явно что-то задумал, и судя по тому, как нахмурился Итачи, это «что-то» потенциально могло вылиться в нечто не слишком приятное для деревни и конкретно для клана. Когда тема готовящихся козней Змея себя исчерпала, мы с Саске поделились последними новостями селения, в курсе которых ни Шисуи, почти месяц пропадавший на миссии, ни Итачи, слишком поглощённый делами, не были.
За разговорами мы и не заметили, что время перевалило за полночь. «Шататься по деревне ночью» ответственные взрослые меня не отпустили, поэтому заночевал я у друзей – тоже обычная практика, особенно в последнее время: готовясь к выпуску из Академии и получению рангов генинов, мы с Саске тренировками нередко загоняли себя чуть ли не до потери пульса, после чего мне тащиться домой становилось попросту невозможно. Так что я без особых возражений по привычному маршруту отправился сначала в ванную (правда, пришлось предварительно выдержать небольшой спарринг с Саске за право первенства), после чего, пожелав всем спокойной ночи, удалился в гостевую спальню на втором этаже, фактически закреплённую за мной. Быстро расстелив кровать, я нырнул под одеяло и, сытый и довольный, блаженно прикрыл глаза.
Однако в эту ночь мне отчего-то не спалось. Поначалу я долго не мог уснуть, а затем, когда мне это всё-таки удалось, мучился от кошмаров. Мне снился Мадара, мой любимый старший брат, но не такой, каким его знал я, а обезумевший, отвернувшийся от клана, убивающий всех без разбору, целиком и полностью отдавшийся тьме.
Резко распахнув глаза, я сел на кровати, обливаясь холодным потом. Ненавижу этот сон! Ненавижу то, что он – правда. На уроках истории нам рассказывали об Учихе Мадаре, помогавшем Сенджу строить Коноху, но затем ушедшем из деревни и впоследствии напавшем на неё, используя Кьюби. Ох, Мадара… Я так ведь и знал, что он тяжело воспримет мою смерть.
Зная, что уже навряд ли усну, но больше даже чтобы отогнать мрачные мысли, я встал и, натянув штаны и майку, тихо выбрался в открытое окно. На улице было по-ночному прохладно, но сейчас так даже лучше – холодный воздух остужал голову, и я, усевшись прямо на крыше, с наслаждением вдохнул его.
Здесь хорошо, в поместье Учих: тишина, только бежит невдалеке речка Накано и беспрестанно шелестит водопад. В этом месте я чувствую себя по-настоящему дома – ощущение, которое так и не смогла дать мне та вполне себе милая и уютная квартирка в деревне. Просто что-то там было не так для меня: слишком много шума на прилегающих улицах, слишком громкие соседи… слишком одиноко. Когда только попал сюда, я был один почти всё время – семьи у сироты Узумаки Наруто не было, друзей тоже, а деревенские сторонились, словно чумного. До сих пор не знаю причину такого их поведения, но, кажется, за прошедшие годы я смог в какой-то мере изменить их отношение; во всяком случае, на ненавидящие взгляды в свою сторону, проходя по улицам, я почти совсем уже не натыкаюсь.
