Текст книги "Крысолюд 4 (СИ)"

Автор книги: Ludvig Normaien

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Особую часть рынка занимали алхимики и знахари. Их лавки напоминали склады с сушёными травами, порошками, склянками с густыми жидкостями. Здесь можно было найти как обычные лечебные мази, так и зелья, чьи свойства были окутаны тайной.

Но самыми оживлёнными были секции, где шла торговля металлом. Серебро имело практическое применение – оно помогало в борьбе с нежитью и духами. Золото же большей частью шло на обмен или украшения. Люди, напротив, ценили золото выше. Это открывало простор для деятельности. Мы могли перепродавать золото людям, а на вырученные средства закупать серебро или товары.

Но проблема была в источниках серебра. Месторождений на нашей территории не было, и приходилось завозить его исключительно через торговлю или довольствоваться найденной добычей.

Здесь же находились скупщики – те, кто перекупал оружие, доспехи, драгоценности, привезённые с войны или добытые в старых курганах. Иногда сюда попадали редкие трофеи: эльфийские клинки, гномьи механизмы, старинные и непонятные амулеты и прочее.

Приятно было смотреть.

И тут, на краю площади, у лавки с имперскими товарами, разыгралась сцена, что заставила меня остановиться.

Нервный купец, жилистый человечишка в зеленом строгом камзоле, ощупывал потной рукой свой кошель монетами. Перед ним стоял крысолюд в шипастом доспехе, тощий, но жилистый, с цепкими лапами и длинным розовым хвостом, нетерпеливо извивающимся по земле.

– Эй, человек! Слышшишь меня, а?

Ага, это один из «мусорщиков» – из их крыс-командиров. Вурч Тесак. Из «старых». Из тех, кто слишком любит командовать и порой слишком плохо умеет держать себя в лапах. Я прищурился. Неужели вздумает ограбить моего гостя прямо посреди площади? Сейчас он потирал челюсть и, наклонившись ближе к купцу, цедил слова, явно наслаждаясь ситуацией.

– Ну иии… можешь привезззти?

Купец нахмурился.

– Что именно?

Крыс нервно оглянулся, понизил голос:

– Кошек.

Человечишка моргнул.

– Чего?

– Кошек-кошек! Пушшшистых, хвостатых! Можешь привезззти?

Купец озадаченно посмотрел на него, будто ожидал подвоха.

– Ну… могу, наверное…, а зачем тебе?

– Нада! Ну очень нада! – Вурч оживился, его красные глазки заблестели. – Любых, да-да! Главное – живых!

Купец нервно облизал губы.

– Сколько?

– Ээээ… Сколько можно? Можно больше одной? Тогда шштук пять! И клетки, чтобы не сбежали, да-да!

Купец уже совсем не понимал, что происходит, но купец он был умный, а значит, если есть спрос, можно извлечь выгоду.

– А платить чем будешь?

– Могу на обмен дать… блестящие камни… кольца из курганов… вяленую гоблинятину…– перечислял Вурч, вытаскивая из сумки какие-то непонятные и вонючие куски. – У меня еще-ещё есть, да-да!

Этот крыс действительно пытался всерьёз заключить сделку!

Купец осторожно спросил:

– Интересно… И как к вам обращаться?

– Вурч Тесак! – гордо ответил крысолюд, выпрямляясь. – Сделка?

Купец пожал плечами.

– Сделка.

Что удивительно, среди клановых крыс действительно было много тех, кто мог заплатить золотом, серебром или даже вполне приличными вещами за какие-то необходимые им вещи. Ставки на драки, сквигобол, прибыль от таверн, доходы от грабежей – всё это аккумулировалось и требовало выхода.

Запрашивали они всё: оружие, ткани, гвозди, зеркала, свечи, книги, даже игральные кости. Люди были не в себе порой от этой нелюди. Но золото не пахнет, а значит, купцы ещё не раз сюда вернутся.

Я позже специально интересовался, что же заказывают мои хвостатые поддание? (Сарвуухи не отставали от крыс и запросы во многом были схожи)

Конечно же там было оружие и припасы: гномьи и имперские аркебузы, пистолеты, мушкеты (если умеют использовать), порох, яды и химикаты, редкие металлы – для оружия и брони (на адамантий денег ни у кого не было, а вот то же чёрное железо заказывали, особенно колдуны-инженеры). зуберы же заказывали книги, чертежи и схемы (механизмов и алхимических устройств), часы, измерительные приборы, лупы, линзы, эликсиры и снадобья (образцы зелья силы, скорости, регенерации и прочих). Книги по алхимии и зачарованию (не стесняясь заказывать привезти образцы запретной магии), магические артефакты – амулеты, зачарованные кольца. Ткани и кожи – тонкий шёлк, прочная кожа для доспехов, редкие меха, редкие красители, особые специи и приправы. И – живых существ – собак, хищных птиц, кошек, редких ядовитых змей, рабов (хороших всегда не хватало), украшения – перья экзотических птиц, всякие блестящие безделушки. Конечно же – искажающий камень и его производные (многие рядовые воины надеялись его потом продать подороже зуберам или обменять на всякие сомнительные услуги).

А и ещё, конечно же, доспехи хорошего качества.

Видимо, многим не хватало добычи, которую добывали в Пустошах, в набегах и обыскивая развалины.

Впрочем, ничего удивительного, так как я забирал львиную долю себе (в казну).

Всё особо ценное сразу уходило в мастерские.

А наши кузнецы были завалены заказами на переделку имеющихся доспехов. Кто-то хотел добавить шипы, кто-то – лезвия, крючья, чтобы носить устрашающие трофеи. Теперь такие «украшенные» доспехи были на каждом уважающем себя клановом крысолюде. Работы кузнецам хватало.

Я всерьёз задумался о запрете этой бессмысленной траты ресурсов. На первый взгляд, сие казалось безобидной прихотью, но времени и материалов у кузнецов уходило слишком много.

Впрочем, нельзя было отрицать, что кузнецы в этом процессе тоже извлекали выгоду. Заработанное на таких заказах шло на покупку новых инструментов, книг с техническими хитростями и устройств. Они понимали ценность знаний и старались развивать своё ремесло. Потому не стал рубить с плеча и оставил здесь всё как есть.

(Прода вычитана не самым лучшим образом, но я после смены, поздно и в ближайшие дни вряд ли получится добраться до писанины. Но вы всё же напишите, что и как оно. – прим.авт)

Глава 16

Глаттершталь вообще начал бурно развиваться. Устранив конкурента и получив ресурсы Аранда, а также получая некоторые необходимые (немного, потому как мы и сами в основном нуждались) металлы из гор Арнагшоса кузнецам и оружейникам, а поставки скота с равнин Пустоши позволили развивать мясное производство и кожевенное ремесло. Лишившись всего бездомно/бандитского элемента, отданного в Пустоши, получая разрабатываемый торф из болот/трясин Намун – это позволило городу расти.

Всё было взаимосвязано. Рост торговли и производства привёл к увеличению потребности в письменных материалах. А записи необходимо вести постоянно: отчёты, контракты, товарные ведомости, распоряжения, да еще и старые нельзя переписывать, а только хранить. Это создаёт спрос на пергамент и бумагу. Пергамент требует кожи, бумага – льна, тряпья или древесины. Кожевенное производство увеличивает закупки скота. Впрочем, использование шкур гоблинов в качестве дешёвого сырья в дальнейшем было запрещено (возможно мы об этом еще прочитаем – прим.авт.). Теперь кожа в основном идёт на одежду, доспехи, снаряжение, ремни, а также на всякую походную тару и даже на мебель.

Здесь торф был более привычным видом топлива, чем дерево. Да, в некоторых частях Намуна его пока неумелая добыча привела к расширению трясин, и вообще области затапливаемой водой, что не совсем было хорошо, так как с помощью торфодобычи в том числе собирались проводить осушения пространства. В целях было через топи проложить один-два судоходных канала, вдоль берегов которых выстроили бы поселки добытчиков, порт, склады.

Торф вырезали кусками, придавая форму кирпичей, затем сушили на воздухе и окончательно доводили до «готовности» в специальных сараях. Пивовары и булочники отдавали предпочтение намунскому торфу, так как он горел ровно, без сильной копоти, что улучшало качество их продукции. Да и прочие жители Протектората, при возможности, старались топить предпочитали топить печи торфом из Намуна, пористым и ломким.

Еще одним видом энергии стал ветер, так как в крае активно ставили ветряные мельницы. Причем научились их строить случайно – секрет их строительства мы не купили – его рассказал имперский крестьянин, который прибыл с караваном переселенцев в Глермзой для основания нового поселка. Его, конечно же, сразу забрали с семьёй из полудиких земель. Энергия ветра приводила в движение многие механизмы – одну лесопилку в верховьях рек, впадающих в болота Намуна), бумажную мастерских в Глаттерштале, различных маслобоен, и даже новую мануфактуру по производству пороха. Кроме того, мельницы использовались в качестве насосных станций и подъёмных механизмов, облегчая осушение заболоченных участков и снабжение водой верхних этажей зданий.

Наиболее распространённый тип мельницы представлял собой двухэтажное сооружение: нижний этаж оставался неподвижным, а верхняя часть с крыльями могла вращаться на массивном основании. Это позволяло направлять мельницу по ветру, повышая её эффективность.

Не все гильдии охотно принимали технические новшества. Наибольшее сопротивление оказали старые, давно сложившиеся ремесленные объединения – гильдии, цеплявшиеся за старые методы. В особенности это касалось старых кузнечных и мукомольных мастерских, опасавшихся потерять монополию на производство.

Сопротивление было сломлено Себастьяном Кочишем, который при поддержке агентов Живоглота и самых хвостатых устранил наиболее рьяных противников нововведений. Те, кто не желал подчиняться новым порядкам, исчезли или «вынужденно» покинули город. Остальные гильдии были вынуждены подчиниться новым реалиям.

Глаттершталь, имея выход к морю и на время обезопасив побережье от пиратов с помощью эскадры Живоглота, стремительно развивал рыболовство. Однако успехи в этом направлении зависели от двух важнейших ресурсов: дерева, которое нужно было для кораблей и тех же и бочек, в также соли (для хранения рыбы).

Несколько солеварен быстро выросли на побережье. Страшноватые землянки и полуземлянки, обложенные дерном и обмазанные глиной. Дым из труб смешивался с туманом, создавая плотную пелену, которая висела над крохотными поселениями. Внутри солеварен кипела работа. Медные котлы своеобразной формы (или просто металла на улице под солнцем летом), наполненные морской водой, стояли над огнем. Торф горел медленно, но верно: вода выпаривалась, оставляя после себя белые кристаллы соли. Люди и хвостатые на некоторых операциях работали вместе.

– Соль! Вкусная еда! – бормотали они, их глаза блестели. – Деньги! Белое золото!

На побережье страшно воняло. При возможности улов сразу же потрошили, оставляя только молоки, и укладывали в бочки, пересыпая солью. Это позволило хранить рыбу гораздо дольше и открывало выход на рынки соседей (если когда-нибудь случится такая ситуация и рыбы станет столько, что появятся излишки). Море Варгиз/Эбо (или огромное озеро) кишело рыбой, но без правильной обработки и консервации улов быстро портился.

Но для поддержания рыбного промысла требовался устойчивый приток древесины. А так как основные источниками были: враждебные эльфийские земли и Рафариф (где древесина была испорчена скверной и была в разы хуже всякой другой), Арнагшос (сплав бревен по рекам невозможен). А вот из Леса лесных эльфов (тавталогия?) бревна справлять вполне легко.

А так Глаттершталь мог обеспечивать рыбой не только себя, но и экспортировать озерную щеку, мерлана, морской язык, угря, местную сельдь. Даже менее ценные виды, вроде креветок, кальмаров и устриц, находили своё применение. Там, где в других местах их считали отбросами и кормили свиней, в Глаттерштале они шли на корм хвостатому молодняку. Подрастающие крысы требовали много пищи, и даже мелкая морская живность утилизировалась без остатка.

В общем, и тут упиралось всё в дерево.

И если уж говорить за еду, то ещё один интересный и в какой-то степени новый источник пищи стали использовать те хвостатые, что по разным причинам смогли основать собственные норы/выводки, по соглашению со мной.

В горах нашлись пригодные для пастьбы луга, а значит, появился кое-какой шанс. Так, наиболее продуманные купили весной в окрестных Холеде и Рехшленгене худосочных бычков и овец, едва держащихся на ногах после зимы. Их перегнали в горы, откормили, а осенью продали куда дороже. Первоначально надои молока были невелики, так как скот плохо переносил непривычное присутствие хвостатых, но всё же позволяли делать сыр и сушёный творог – еду, которая годилась в поход и могла храниться месяцами.

Скот давал не только мясо, но и удобрения, шкуры, кости. И, в отличие от охоты, он обеспечивал постоянный, предсказуемый приток необходимых ресурсов. Постепенно и другие умные начали понимать: этот промысел стоит того, чтобы в него вложиться.

Одним из первых, кто это осознал, был отпущенник Хисс, решивший уйти из Логова и основать собственный выводок, когда смог добыть себе самку (эта монструозная самка была с рядом мутаций, из-за чего её и не оставили в Логове). Занятая им территория оказалась удачной – трава росла густая, воды хватало, морозы зимой были терпимы. Сначала он пригнал скот, купленный после грабежа гоблинских поселений на севере. Те содержали животных в ужасных условиях, и молодняк скота выглядел так, словно могли сдохнуть на месте.

Неожиданно себя проявив, он вместе с несколькими крысами, которые признавали его первенство, он присматривал за животными, кормил, лечил. В результате его действий стадо постепенно ожило: овцы отрастили густую, лоснящуюся шерсть, у быков и коров округлились бока, курдюки овец налились жиром. Молока стало хватать не только на питьё, но и на переработку.

Трудно было не заметить, как хрипят и дрожат при приближении прямоходящих крыс животные, что было не слишком хорошо. Хисс был не из тех, кто любит усложнять себе жизнь. Когда он решил заняться скотоводством, он сразу понял: самому пасти овец и чистить стойла – это не для него. Крысолюды, даже самые трудолюбивые, быстро уставали от монотонной работы. Да и зачем напрягаться, если можно найти тех, кто сделает это за тебя?

Решение пришло само собой – рабы. Крысолюд приобрёл несколько самых дешёвых. Первоначально город был полон таких. Они слонялись по улицам, просили милостыню, спали в канавах. Никому не нужные, никем не любимые. Хисс смотрел на них своими узкими, красноватыми глазами и видел не людей, а ресурс.

И он начал собирать их. Алкоголиков, которые могли хоть как-то работать между запоями. Бомжей, которые были готовы на всё за миску похлёбки. Попрошаек, мелких воров. Покупал, обещал сытую жизнь, их родственникам (если были) рассказывали о том, как их родные исправятся.

Работа была тяжёлой. Овцы разбегались, быки бодались, коровы задрав хвост могли умчаться в даль, по пути переломав ноги. Хисс не жалел своих работников. Если кто-то ленился, он бил их палкой.

– Вы здесь не люди! – говорил он. – Вы – инструменты. Инструмент ломается, его выбрасывают, да-да!

Еды рабам давали ровно столько, чтобы они не умерли с голоду. Миска похлёбки утром, кусок хлеба вечером. Иногда, если стадо давало много молока, им перепадал сыр. Но это было редко.

Хисс не тратил времени на уговоры. Если кто-то сопротивлялся, он просто бил их по голове, и они становились сговорчивее. Если кто-то пытался сбежать, он находил их и возвращал обратно.

Некоторые не выдерживали. Они умирали от болезней, от истощения, от побоев. Хисс не тратил времени на похороны…

Скотоводство приносило Хиссу прибыль. Мясо, шерсть, молоко – всё это продавалось в Штайнхох, Логово, Глаттершталь, гарнизоны мелких крепостей за хорошие деньги. Но главное – это был стабильный доход. Не нужно было лишний раз рисковать, грабить караваны, воевать с соседями. Достаточно было следить за стадом и своими рабами, обиваться от спускающихся с гор чудовищ, стай волков, смотреть за появляющимися бандами зеленокожих.

Зимой жилось чуть проще. Люди сидели по домам, разбойники прятались от холода, даже зверьё уходило в спячку или пересиживало мороз в норах. Гоблины могли сунуться в грабёж, но их было видно издалека – эти твари никогда не умели двигаться тихо.

Настоящая проблема была в другом. Скелеты. Обычная нежить зимой цепенела: многи зомби смерзались в неподъёмные гнилостные комья (конечно, были исключения – речь тут о стихийно восставших). А у скелетов не было мяса, нечему было коченеть. Они ходили по снегу с той же лёгкостью, что и по летним дорогам, не боялись ни мороза, ни голода. Ходили слухи, что ним могли стоять веками, по пояс в снегу в высокогорьях, ожидая, пока кто-нибудь пройдёт мимо.

Опасно всё равно, но зато – почти вольная жизнь!

Остальные крысолюды сначала смотрели на это с презрением.

– Хитрый ублюдок! – шипели они.

Но чем дальше, тем сильнее у них росла зависть, когда видели успехи Хисса и ему подобных…

Зависть – это ведь как зуд, который не даёт покоя. Червь, что гложет изнутри, нашёптывает: «Почему он, а не ты? Почему у него есть, а у тебя нет?» Не громкий крик, а тихое, настойчивое шипение.

Она всех толкает на глупости, иногда – на преступления. Ведь проще отнять, чем создать своё. Крысолюды – вот её лучшие клиенты. Им неважно, что у них самих ничего нет. Важно, чтобы и у других не осталось.

Немало пролилось крови между выводками крыс, пока их не привели в чувство жестокими мерами.

Потом начали пытаться повторить.

Кто-то пытался купить скот, но выбирал худших животных, тех, что были на грани смерти. Кто-то пытался нанять рабов, но брал самых слабых, тех, кто не мог работать.

– Зачем тратить деньги на хороших? – рассуждали они. – И так сойдёт.

Но их попытки заканчивались провалом. Скот умирал, рабы сбегали, а поля оставались пустыми.

Но крысы и сарвуухи учились. Даже те, кто раньше презирал этот метод, теперь хотели завести хотя бы пару овец.

Ведь мясо! Свежее мясо! Это не опостылевшая саликорния!

Продукты скотоводства ценились выше, чем ожидалось: мясо, шерсть, кости, удобрения, молоко, сыры. А потом еще у людей научились коптить сыр, что на какое-то время стало местной самой изысканной едой (за исключением мяса (в разных, самых разных видах)).

Правда тут как повезёт…. В одном году Глермзой пережил опустошительный неурожай. От голода пало множество быков и коров, сотни и сотни овец.

Список наших товаров, которые мы могли поставлять соседям, постоянно пополнялся. В основном это пока было сырье. И иногда источник прибыли находился совершенно неожиданно.

Мы заметили, как некоторые торговцы стараются не показывать интерес к определённым травкам. Прихвостни Вока следили за всеми купцами, изучали их привычки и пристрастия. И вскоре стало очевидно: на каждом привале, на каждой стоянке они искали одно и то же растение.

Когда один из хвостатых принес охапку свежей травы прямо на рынок и предложили выбрать купцам нужное, они сначала замялись. Потом выбрали несколько. Через Гиза и Тассе вскоре выяснилось, что эта трава – сильфий, крайне редкое растение, которым интересовались человеческие маги. Оно росло в немногих местах, а в большинстве стран уже давно исчезло, выкорчеванное/истреблённое руками травников.

Теперь знали, то оно водится здесь.

Теперь купцам запретили собирать самим эту траву, сделав торговлю ею монополией Протектората. Мартин тассе, наш профессор, предупредил: если начнём собирать траву в слишком больших количествах, сами же её и изведём, как это уже случалось в других местах.

Зуберы, услышав о магических свойствах травы, заинтересовались. Может, это ключ к новым экспериментам? Может, сильфий можно чем-то подпитать? Может, его корни откликаются на что-то другое? Кто-то уже предлагал проверять влияние камня искажений.

Исследования стоили дорого. Металлы, реактивы, вытяжки, пойманные монстры, вытяжки их желез, энергия камня, порох – всё уходило в топку экспериментов. А ещё – многочисленные жизни самих исследователей. Взрывы, несчастные случаи, вышедшие из-под контроля силы колдовства, потерявшие контроль инженеры-колдуны… Потери были привычным делом, но никогда дешевым.

Какое время назад я пришёл на плавку первой партии металла в частично восстановленных цехах Каменного Оплота. Гигантские тигли с раскалённым металлом наполняли воздух жаром, дымом и металлическим звоном. Везде суетились хвостатые работники с разной степени ожогами.

И тут я нечаянно заметил, как один из зуберов – тщедушная тварь с грязной мордой – ехидно скалясь, столкнул в поток раскалённого металла другого инженера-колдуна.

Тот, кто летел вниз, даже не успел вскрикнуть – лишь растопырил лапы, как будто пытался ухватиться за воздух.

Сизый пар, брызги жидкого железа!

Показалось лишь, будто услышал, как его кожа лопается от жара, а мясо мгновенно обугливается.

Кое-кто из рабочих повернулся на это, но другие даже не повернулись – не впервой. Но я не мешкал.

Подскочил к хлюпику, вцепился когтями в его шкирку, развернул к себе. Он начал было оправдываться:

– Я-я… Он сам… Не хотел…

Но его глаза метались. Мелкими шагами я заставил подойти к краю, откуда упал предыдущий крыс.

А потом бросил следом за жертвой, видя, как он отчаянно царапает когтями воздух, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь.

Ох, какой короткий, но громкий визг наполнил зал! перед тем как тяжело и сыто булькнула расплавленная масса. Мгновение – и от него остался лишь пузыри на поверхности.

Я повернулся к остальным, смотревшими на меня распахнутыми глазками.

– Работать! – рявкнул я.

Работа продолжилась.

Глава 17

«Богатство не в обладании сокровищами, а в умении ими распоряжаться» – сказал как-то один мудрец.

Всё – всевозможные взимаемые монеты, натуральные налоги в виде провизии, снаряжения, ресурсов складывались в общую систему, в общий поток, или даже реку. Иногда малейшее решение, ставшее ошибкой – и они превращались в пересохшие русла. Прибыли и убытки складывались в сложную, живую экономическую систему, в которой каждый город, деревня или стая кочевых сарвуухов играли свою роль.

Что мы имели. Основу экономики Протектората составляла торговля, ремесло, сельское хозяйство и добыча ресурсов. И торговля буквально за пару лет из совсем ничтожной величины стала одним из самых доходных наших дел. Не зря пробивали путь через горы к гномам и в Империю в обход грабь-рыцарей.

Самым богатым городом был Глаттершталь – сердце экономики, главный пока торговый город с развитой промышленностью, рыболовством и заготовкой/переработкой продуктов. Здесь, среди примерно чертовой дюжины тысяч жителей, золото находилось в постоянном движении: от рынков – в казну, от казны – в руки ремесленников, караванщиков, охраны.

Вторым по доходу стал Аранд. Несмотря на пережитое разграбление, в нём оставалось чуть менее десятка тысяч человек. Город приходил в себя, восстанавливал ремёсла, а главное – снова наполнял казну налогами, в основном теперь Протектората.

Штайнхох, военный лагерь и крепость с десятком тысяч жителей, давал металл, здесь происходила основная обработка поступающей руды. Здесь ковали оружие, строили машины. Здесь торговали с дикими племенами. Отсюда управлялся Протекторат.

Логово, скрытая среди Глермзойской Пустоши земляная крепость, в которой сейчас проживало примерно пару крыс, во многом потеряло своё положение. Кроме того, что там всё еще находились практически все матки и вся молодая поросль.

Более крупных городов не было, лишь россыпи поселков той или иной расы, или народа, которые настолько ключевой роли, как вышеперечисленные, не играли.

На восточных степях кочевали гунулы-сарвуухи, племя, чьё точное число было неизвестно (после того, как они отправили эмиссаров на север к Арнагшосу, чтобы вызвать различные преследуемые зеленокожими племена гунулов в Глермзой, на мою службу их точное число было неизвестно. Ясно было, что отдельные роды, стаи и одиночные воины то и дело прибывали в наши пределы, поступая на службу). Они разводили скот, продавали кожу, кости и шерсть.

Протекторат содержал на данный момент около 6-7 000 воинов – и большая часть из них была условно «бесплатные» клановые воины. Регуляры в виде “ Белых Быков» были единственными (не считая местной городской стражи) кому платили постоянное жалованье. Во многом без них торговля стала бы затруднительной, а доходы исчезли бы в грабежа. Иноземные купцы, видя людей на дорогах Пустоши, спокойнее углублялись в пределы Протектората, не разворачиваясь сразу. Однако их приходилось кормить, вооружать, платить жалованье офицерам и строить укрепления, что съедало почти половину бюджета.

Если подсчитать так в общем, то половина всех доходов поступала с налогов и пошлин.

Примерно треть – торговля и экспорт: металл, оружие, алхимия, рыба, мясо, кожа, соль, дерево и редкие магические компоненты продавались соседям. Например, с клана Схэрров брали плату за нахождение на наших территориях и разрешение на натуральный обмен с жителями: куртки-шкуры, самодельные шипы на кирасы, устрашающие маски и лезвия, посуда, подстилки, накидки, всякие услуги, мелкие амулеты из-под полы.

Примерно одну десятую получали с различной добычи – периодические сезонные рейды на север к зеленокожим (захват рабов, перепродажа в другие земли), раскопка курганов «мусорщиками» и другими, продажа и обмен найденных гномьих реликвий. Цифра колебалась из месяца в месяц, потому как иногда ничего не приносило, а иногда до половины дохода и более, как в случае захвата того же Аранда.

Можно посчитать и другие доходы, но там всегда было проблематично подсчитать средний доход – штрафы, конфискации, предоставление помещений под аренду, шантаж, шпионаж и прочее.

Глаттершталь приносил (все цены примерные, так как от сезона к сезону цены и доходы колебались) ~ 75 000 золотых, Логово – 8 000, Штайнхох – 67 000, торговля – 40 000, прочие доходы – 10 000.

Любые богатство не держится на месте – оно требует затрат. И у нас оно постоянно утекало.

Почти 1/5 средств уходила на закупку продовольствия.

Армия (затраты на вооружения, строительство укреплений) и города – (дороги, рынки, мельницы) в тех же пределах.

Примерно 15% уходило на закупку серебра, металлов; различных изделий, выпуск которых пока было затруднительно наладить – например станков.

По 10% шло на административные и шпионские нужды (подкуп шпионов, взятки в соседних государственных образованиях) и закупки книг и чертежей.

Оставалась еще небольшая сумма, которая расходовалась только в крайнем случае (например заплатить иноземцам, которых подрали клановые крысы в драке)

Итого ~ 200 000 эрштеттских талеров в год (что не так уж много, бюджет одного города Рехшленген в год был больше) – и почти всё это уходило обратно, балансируя на грани дефицита. Люди были привычны к выживанию – было бы что пожевать. Племена зеленокожих нас в определённой степени спасали: продажи гоблов, костная мука и масло, вяленое мясо для хвостатых давало существенное облегчение для нагрузки.

Их слабость, неорганизованность позволяли нам выжить. Не будь их, и нам бы пришлось совершать набеги на Грабь-Рыцарей, осколки Империи и Пограничные княжества, которые были существенно сильнее и ожидать рано или поздно от них карательного похода.

Я считал что денег могло бы быть и побольше.

Но в бюджете была и дыра.

И в этот раз, ходил по Глаттершталю, и смотрел на молодого довольно молодого крыса. Уж больно он был какой-то нервный, облезлый и подозрительный. А уж как занервничал, когда увидел небольшой отряд патрульных, и попытался убежать.

Далеко убежать у него не получилось, но схватка привлекла всеобщее внимание своим визгом, глухим рычанием и звуком ударов по морде. Несколько патрульных кланкрыс с грубым рисунком клыков на элементах доспеха (все гаммы) крутили облезлого типа. Он бился, царапался, пытался укусить, но его прижали к земле мордой вниз. Я остановился рядом. Патрульные насторожились, но, узнав (за несколько лет так примелькаешься, что те, кто имеет дело с оружием хочешь не хочешь будут узнавать твою морду), расслабились.

– Что тут у вас? – негромко спросил я, щурясь. Один из крыс шагнул вперёд, расправляя плечи, наклоняя нос и испуская запах полного подчинения.

– Торговал запрещенным, да-да… тупой отброс, – он ударил лежащего ногой в бок. – Грязь! Гадит и гадит.

Патрульные присели на корточки и схватили торговца за ухо, выкручивая. Тот заскулил.

– Продаёшь, да?

– Я… я!.. Хррр – забулькал рот в крови. – Ничего-ничего не продаю!!! Хрр… Мать Рогатая видит как я…

– Ах ты вошь кошачья! Я отрежу тебе уши и хвост, мы переломаем тебе все кости, на тебе будут устраивать опыты, ты станешь уродливейшим мутантом, ты прикуем тебя к столбу, чтобы летучие твари жрали тебя по кусочкам…

– А-а-а-а! Да… Хр… Продавал! Когда-то! Хороший товар, да-да! Лучший из лучших! Хррр…

– Вот, ублюдок! Сектант ещё… – бросил урода обратно в грязь. Обыскали, нашли у него под драной курткой и рубахой мешок с неопрятного вида комками.

– Что за товар? – поинтересовался я.

– То, что меняет любого! Хургунь! Нам читали и говорили! А потом появились другие и Живоглот сказал тоже гонять таких! – встрял другой патрульный, постарше, с кривым носом и шрамом поперек него. – У нас этих много развелось. Одни «Красную слизь», лижут, а потом с жадностью глотки рвут. А еще «Пыль камня» – её нюхают и жрут. Унюхал – и уже сознанием улетел, с демонами болтал, хвост себе отгрызая.

Я задумчиво смотрел на пыльного, дрожащего уродца под ногами.

– И много у нас таких, кто это дерьмо жрет?

Патрульные замялись.

– Хватает… – признался кривой нос. – Особенно среди молодняка. Одни хотят быть быстрее-бешеными, другие – не чувствовать боли… Ну и, хе-хе, некоторые просто любят, когда в голове бардак.

– Сколько вас тут?

– Шестеро. – ответил порванное ухо.

– Этого в мешок и к Себастьяну Кочищу. Пусть подумает, что с ним делать. А вообще, передайте мой приказ своей бетте и другим: гоните эту заразу. Выжигайте до корней. Видите барыгу – давите, душите, бросайте в огонь. Кто употребляет – выжигайте метки на шкуре.

Один лягнул торговца в бок.

– Достанется тебе скоро, да-да!

А я уже частично передумал:

– Нет. Давайте вы меня сами к командиру отведете.

Место обитания гарнизонных клановых сил располагалось (по старой памяти) в канализации города.

Под лапами хлюпала жижа из дождевой воды, мусора и помоев. Запахи были привычные – тухлая рыба, гавно, гниющая солома, горелый жир.

Командир, бетта – крупная чёрная крыса с широкими покатыми плечами, и с одним слепым глазом. Тот сидел в своем отнорке, что-то грызя, а когда увидел кто вошел, быстро вскочил.

– Хершер! – зашипел/засвистел он, склонив голову. – я Троч Мертвоход, ордо Живоглота! Присматриваю тут за порядком по его приказу, пока самого нету.

– Говори, что знаешь. – я сел на груду барахла (тюк ткани, книги, кольчуга), не собираясь терять времени. – Увидел тут, как поймали одного урода, продававшего всякую дрянь. Хочу понять, откуда идёт эта дрянь.